Текст книги "Адвокат вольного города 12 (СИ)"

Автор книги: Тимофей Кулабухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21
Подарки все любят

Фёдору новый самолёт понравился.

Это не значило, что он разочаровался в старом самолёте, но, когда я поставил вопрос о необходимости смотаться в Кустовой, он выбрал «кнехта».

– Как скажешь. Больше барахла загрузим.

– Мы же не будем возить на нём картошку? У тебя для такого москитный флот есть.

– Кстати о москитном флоте, его создатель Грыков Сан Саныч просится домой. Пожалуй, отвезём его.

…

И мы полетели, большой дружной компанией – Кай-Мин, Грыков, два бойца из единорогов, кое-кто из работяг, помощник Игоря для закупок оборудования, потому что Патронный завод всё ещё проводил модернизацию.

Приземлились в землях, моих, надо отвыкать поминать Вьюрковского.

На месте я обнаружил, что тут обретаются несколько извозчиков. Сами завелись, как тараканы. Аэропорт Кустового работал регулярно, французы постоянно возили туда-сюда рабочих и грузы, вот извозчики и стали стоять регулярно. Драли они как в моём мире, три-четыре цены.

…

– Вези нас, голубчик, на Чёрный рынок.

– Как скажете, барин.

И это был достаточно весёлый поход по Чёрному рынку. Я массово закупал дорогие подарки, расшитые сёдла (кому в нашей жизни нужны украшенные сёдла?), табак, шоколад – ящиками, сабли и ружья, золотые украшения.

Кай-Мин я придал пару тысяч на накладные расходы, отправил с уже купленным товаром единорогов обратно к самолёту, сам пошёл к Мотлу и Канцлеру.

Кстати, он мне переподписал приглашения на Большой курултай. Подписи, сделанные Кай-Мин, мне не понравились, а всё надо делать на уровне. Но куда больше его удивила моя просьба по картинам.

Я заказал ему пятьдесят копий известных картин его авторства. И платил ему по тысяче двести рублей за штуку, зная, что это подделка.

Он заверил меня, что успеть отрисовать столько за пару недель невозможно, но дюжину он мне обещает. Только с условием, что подпись на картинах будет его, а не оригинальных авторов.

Заодно зашёл к матёрому кустовскому скульптору, который бежал из Калуги за то, что лепил с натуры изваяние молодой жены калужского губернатора и, говорят, не только лепил, но и активно взаимодействовал со своей натурщицей.

Теперь он уже некоторое время торчал в Кустовом и занимался тем же, выпиливал/вылепливал изваяния, засматривался на девок и пил водку.

Чего он не делал, так это бритьё бороды. Он был похож на шального деревенского мужика с закатанными рукавами. Как женщины отвечают ему взаимностью?

– Здравствуйте, Макар Денисович.

– И Вам не хворать, Владыка Филинов.

– Владетель.

– Мы с Вами нигде не могли видеться?

Я усмехнулся. Вообще-то, когда-то я заказывал у него скромное изваяние для установки на могиле погибшего Стрижова. Так сказать, в начале карьеры адвоката.

– На балу у Кротовского.

– Ах да, – приосанился он.

– Макар Денисович, я чего пришёл? Мне нужна скульптура дельфина в натуральную величину.

– Где-то метра три от хвоста до носа? – скульптор при всех своих закидонах был человеком дела и жадным до денег. Ну, иначе он бы на могильных изваяниях (а в Кустовом подавляющее большинство скульптур всех мастей – это то, что стоит на кладбище) концы с концами не сводил.

– Гм. Своеобразные у Вас представления о водных обитателях.

– Очень даже хорошие представления. Если не нужна медицинская точность…

Он шагнул к столу, подвинул несколько кусков камня разных пород и поднял большой, метр на метр альбом.

– Это модельный альбом маэстро Василия Матэ.

У меня чуть не вырвался глупый вопрос, зачем скульптору работы художника? Но вовремя сообразил, что в искусстве – оно всё взаимосвязано.

Скульптор быстро пролистнул громадные страницы и показал мне дельфина, нарисованного в стиле графика-натурализм. Надо сказать, что это была афалина, которая и правда имеет размер в три метра.

Я задумался. Скульптура мне для установки на постаменте у казино, Миша уже готовит этот самый постамент. Надо будет попросить забабахать его побольше. В оригинале у нас живут вовсе не афалины, а китайский речной дельфин. С другой стороны, не всё ли равно? Пусть посетители смотрят на афалину.

– Да, такой.

Рисунок был в трёх плоскостях, не как на чертеже, но давал объёмное представление.

Я взял увесистый альбом и полистал. Он содержал такие же подробные рисунки пары сотен живых существ, а также и людей, аборигенов Африки, пигмеев, индейцев и эскимосов.

В мире, где отсутствует интернет, штука бесценная.

– Три метра? Прав ли я? – самодовольно ткнул натруженным пальцем на линейку масштаба скульптор.

– Да, Макар Денисович, Вы профессионал, я в восторге.

– Делаем Выпрыгивающим из воды? На могилку уважаемого родственника?

– Нет, установим в центре города Николай. У нас региональные символы писец и дельфин.

– Писца тоже могу.

– Дельфин. Три метра, горизонтальном расположении, на тройной опоре, чтобы чуть висел над землей, точнее, постаментом.

– Какой материал?

– А какой самый дорогой?

– Вот это подход, вот это Вы радуете мастера! Жемчужный гранит и каррарский лунный мрамор. Мрамор есть в наличии.

– С мрамором легче работать?

– Легче взять картонку и нарисовать, работа с камнем – это всегда сложно, – задрал нос скульптор.

Ну, это он себе цену набивает.

– Никаких сомнений. Но у меня сроки.

– Похороны завтра? – прищурился скульптор. – Поставим опосля.

– Говорю же, это не на могилу.

– Ах да, точно. А что сроки?

– Две недели.

– Ну, батенька, Вы меня без ножа режете. К тому же, такой кусок добыть трудно.

– Что по наличию материала? – спросил я строго.

– Лунный мрамор есть, – отчеканил он.

– Сколько будет стоить из лунного?

– Ну, Вы такой вопрос задаёте…

– Нормальный вопрос. Сколько?

– Мне надо подумать.

– Времени нет. Давайте цену при условии такого срока.

– Двенадцать тысяч и это только из-за уважения к Вашему владыковскому статусу.

– Плачу двадцать пять, но работа должна быть закончена за две недели. И работа двойная. Вы же будете делать «отлепок», модель из гипса в натуральную величину, с которой при помощи учеников-подмастерьев делать уже оригинал скульптуры?

– А Вы разбираетесь, – он погладил бороду.

– Отлепок я тоже забираю, он должен быть целым.

– Это допустимо. Но, чтобы Вы понимали, гипс – материал капризный, за пару лет на улице станет рассыпаться, его обычно покрывают специальными составами.

– Покрывайте.

– И даже так он стоит десять лет, двадцать. Никак не сто. Мрамор простоит тысячу лет.

– Гипс станет в помещении.

– Ну, главное, чтобы Вы понимали природу гипсовых изваяний. Покроем, сделаем. Будут два условно-идентичных изваяния.

– Отлично. Уложитесь в две недели?

– Ну… Мне надо закупить материалы, привлечь помощников для такой срочности.

– Я даю предоплату, тринадцать тысяч. Ещё двенадцать, когда уложитесь в сроки.

– В глаза будем полудрагоценные камни вставлять? Так красивее.

– Кхе. Это дороже?

– За произведение искусства никаких денег не жалко.

– Моих, заметим, денег. Хорошо, ставьте. Сколько?

– Плюс полторы тысячи.

– Дам аванс пятнадцать. Остаток при получении. Договорились?

Он пожал мне руку. Рука у него была крепкая, как гидравлический пресс.

После скульптора я зашёл к ювелиру.

– Помните наш разговор?

– Вы про колье?

– Нет. Про дельфина.

– Ааа… Покрыть сусальным золотом? Помню, конечно. У вас есть сусальное золото?

– Нет, хотел у Вас заказать.

– Размер дельфинчика?

– Три метра в длину.

– Ваше светлость! Я думал, речь идёт о настольном изваянии. Тридцать сантиметров, сорок!

– Это становится слишком сложно для Вас?

– Ну… Я никогда не работал с такими объёмами.

– Будет гипсовая статуя. Готовая и красивая. Наверное. Её надо покрыть листами сусального золота.

– Пока не увижу оригинал, не смогу сказать, сколько уйдёт золота.

– Я дам Вам брусок в четыреста шестьдесят грамм.

– Что? Сусального золота уходит незначительное количество. Таким количеством можно здание покрыть.

– Это будет за работу и за материалы. Через пару недель гипс будет готов. Мы его перевезём в город Николай. Вы туда перевезёте набор инструментов и всё снаряжение, материалы. На месте делаете, уже на постаменте. Я Вас перевезу на самолёте. Договорились?

– Ээээ. Мне надо посчитать смету. Почти полкило золота – это как-то чересчур много.

– Пусть будет много. Будете потом колечки ковать.

– Представляете, за какой срок ювелир истрачивает такой вес?

Я закряхтел. У меня было пару обломков, один из них именно таким весом. Образовались пока пилили для императора. Иванычи потом собрали пыль, выплавили, что-то там добавили и у них было несколько сот граммов, которые они придерживали для личных нужд.

– Мне нужно быстро и самого высокого качества. Ещё раз. Вы справитесь с целым дельфином в натуральную величину?

– Никогда не работал с таким объёмом… Ну да, принципиально невозможного в этом нет. Берусь.

– Тогда готовьтесь, через пару недель приступаете. Сколько времени уйдёт на покрытие?

– Подготовка неделю, а сама работа… Точно не скажу. Нужны условия. Обстановка как в мастерской, хотя бы временного типа, закрытое помещение, никто не мешает.

– Это всё будет в большом зале, но мы Вам построим из щитов закрытую зону, будет небольшое помещение. Температура там комнатная, ветра нет.

– Это приемлемо. Чтобы не торчать в Вашем городе долго, справлюсь за неделю.

– Отлично, радуете меня. Договорились. Делайте свою подготовку.

…

И вот, все приготовления закончены, и мы летим.

Пока мы готовились, Кай-Мин откуда-то достала набор инструментов и под моим слегка офигевшим взглядом сняла пару кресел в салоне, развернула и поставила задом наперёд.

– Это зачем?

– Нам много летать? – ответила она вопросом на вопрос, плюхнулась на то, которое было к окну и вытянула ноги.

Понятно, что так образовывалось большое пространство, не ограниченное спинками кресел.

– Это же твой самолёт? Твои кресла, а я исполняю роль твоей женушки.

– Гм. Политического спутника.

– Не морочь мне голову, Аркадий. Ясно же, что я играю роль твоей первой леди и внучки императора. Чтобы впечатлить старичков-ханов.

– Не все из них старики.

– Тем более. Ты так нивелируешь тот факт, что русский, а не степняк. Садись рядом.

Я зыркнул в дальний конец салона. Там готовились к полёту (со стороны это выглядело так, что они дрыхли в пристёгнутом состоянии) два бойца четвёртого отряда. Я взял их как «подай-принеси» и как телохранителей, на всякий случай.

Сел, достал списки и карту. Кай-Мин немало помогла мне, мы составили список из сорока одного хана, кагана и прочего бея, которого приглашали на Великий Курултай. И кворум нужен максимальный.

Ханы были разной степени полезности и это та проблема, на которую я указывал императору Кречету.

Англичане вели диалог сразу со всеми правящими семьями и могущественными кланами, они знали, кто как настроен и умело интриговали на этой громадной доске, постепенно продвигая свои интересы.

Причём бриттов даже не останавливал тот факт, что Степь не имела портов, они торговали, продавая задорого и вывозя ресурсы за гроши, используя инфраструктуру Кустового или огибая Каспий, а с востока – китайскими портами.

«Северный сосед» зачастую не знал, кто в Степи ему друг, а кто враг.

В последнее время секретная служба начала хотя бы фрагментарно этот вопрос изучать. Вот они мне и наделили пару лояльных империи ханов. Сейчас это был хан Хорезма хан Маджит Третий.

Более того, секретчики постарались и договорились, чтобы хан нас, что называется, ждал.

Дипломатического этикета о встрече в аэропорту не было, как и самого аэропорта. К счастью, самолеты такого типа, как «Кнехт», были способны садиться на необорудованное поле, разумеется, при хорошей погоде.

Так что сели мы в пригороде, на большом вытоптанном пастбище. Пока сели, пока подготовились к выходу, нарисовалась делегация встречающих.

Ну, выглядели они как ватага конных разбойников, но всё-таки быстро оказались гарнизоном города и выяснив наш статус, согласились сопровождать ко двору.

Поскольку автомобили не были ещё распространены в Степи, то я прихватил с собой два мотоцикла. Так что это было презабавно.

На мотоцикле я, позади меня принцесса Кай-Мин, за нами боец из четвёртого отряда, с полной коляской подарков для хана. Вокруг конное охранение – басмачи с серьёзными лицами.

…

Вот с подарков мы и начали. Ну, то есть, я вручил хану верительную грамоту с качественно выполненной подписью Юбы, документ, наделяющий меня правом вести переговоры с ханом.

Жестких традиций и церемоний на этот счёт не было. Ханы не строили из себя снобов, запросто могли поговорить и с простым путником вообще без документов.

Но я на всякий случай отработал на уровне.

Грамота как таковая, хана (а это был пожилой, поджарый крепкий степняк с почти седой бородой) совершенно не заинтересовала.

Он во все глаза смотрел на мешок подарков.

Ну да, я был как Дед Мороз.

– Уважаемый достопочтенный хан Маджит Третий, да прольётся солнце и тёплые дожди на Ваши земли, а золото и шелка к Вашим ногам.

– Да-да.

– Я рад представится Вам, как Бугуйхан Аркадий, первый советник и тигэн каганата Южный Алы тау. А это моя спутница, принцесса Кай-Мин из династического рода Канси.

– Приятно познакомиться. Давай к подаркам, Бугуйхан, а там расскажешь, что тебя привело ко мне.

Хан кивнул своему писарю, чтобы тот принёс нам стулья, тот закатил глаза, но приказ выполнил. Сидеть в присутствии хана, как я знал из изучения этикета, вроде как большая честь.

Я торжественно вручил ему седло, шитое серебряными нитями, ружьё с золочёным стволом, ожерелье, и коробок шоколада.

Хан явно был человеком небедным, больше всего его заинтересовал шоколад.

Он плюхнулся на большой тканный (надо сказать, из шёлка) тюфяк, раскрыл короб и стал уплетать шоколадку.

– Так вот… Что привело меня к Вам, великий хан!

– Рассказывай.

– Я имею честь пригласить Вас на собрание Великого курултая.

– Ээээ. Курултай?

Я вручил ему два именных приглашения, красивых и праздничных, от хана Казгирея из ногайцев и великого кагана Юбы.

Хан вытер руки о штаны и принял их, покрутил.

– Глаза видят плохо, – он передал приглашения секретарю, тот откашлялся и зачитал.

Насчёт глаз он лукавил. Кай-Мин выглядела царственно и ярко, а он постоянно пялился на неё. Девушка и от природы была красива, а сейчас просто сияла. Значит всё-таки видят, глаза-то.

– А почему, – спросил хан, – в Ваше ханство? Это не по традиции. Ещё и какой-то город Николай.

– О, он Вам понравится.

– Погоди. Давай все по порядке, тигэн. Кстати, как ты стал тигэном? – он вопросительно посмотрел на китаянку. Старый хан складывал два и два, соображал, что традиционный способ стать тигэном – это или родиться от хана или, в качестве необязательной милости, прилагался к браку с дочерью хана. То есть, хан мог придать зятю статус тигэна или нет, типа достаточно того, что ты породнился с ханом, иди гуляй.

Поскольку конфликты на почве наследования были, ханы не спешили раздавать статус наследника кому попало, чтобы уменьшить потенциальное кровопролитие.

Правда, в документах это всё не оформлялось. Бывало, что зятья тем не менее проливали кровь и садились на трон, утверждая, что покойный тесть такой статус им дал. И поди поспорь с узурпатором с окровавленной саблей.

В то же время Кай-Мин, которую, как она верно предположила, принимали за мою «первую леди», была явно не дочерью Юбы.

– Он меня усыновил, – разрешил я сомнения хана Маджита.

– Вот как? Надо думать, у Юбы были на то серьёзные причины. А не ты ли Стреляющий адвокат, о котором шепчутся в Степи? Кто вырезал целый улус за попытку обратить его в рабство в результате проигранного спора?

– Ээээ. Давайте так. Я Стреляющий адвокат, но жертва была только одна. Да и не насмерть. Всё остальное добавили слухи. Прибрёхивают.

– Как же… Не хочешь сознаваться, чтобы тебя не казнили? Ну, не на моей земле, не моё дело. Так что, Юба хочет собрать Курултай у себя?

– Да. Земли ногайцев пребывают в беспорядке. А у меня отличный город, готовый для встречи высоких гостей.

– Постой. У вас там же война.

– Нет, мы заключили мир с ханом Казгиреем.

Он почесал бороду.

– И у вас явно есть договорённости, раз ногайцы сами приглашают собраться у вас. Что там с миром?

– Война была инспирирована англичанами. Ногайцы не хотели воевать с собратьями. Когда я пощипал англичан, они отступили.

– Вернее, новый хан отступил.

– С Каратаем я заключил сепаратный мир ещё раньше. Там не было никакой смены власти.

– Это я слышал. Похвально. Война – это хорошо. Мир – это тоже хорошо. А лучше всего подарки. Но Курултай, сбор вождей на новом месте – это не по традиции.

– И тем не менее…

– А какова причина для сбора?

– Поприветствовать мир в Степи, мирный договор с ногайцами, и новое Казино.

– Что? Казино?

– Новый город Николай. Торговый порт, речного типа, с железной дорогой, двумя трактами, аэропортом для воздушной торговли, казино и двумя оружейными магазинами. Один от Мотла, мировые производители, второй при заводе, продажа обновлённых Энфилдов и патронов к ним.

– Патроны дефицит, мне советник говорил. Почем патроны?

– Вам сделаем скидку.

– А я слышал… Ну, слухи ходят. У вас есть стрелковый автомобиль?

– «Козлик». Есть и не один.

– А продаёшь?

– Только для друзей. Друзьям изготовлю на заказ. Это не дёшево, но всё же мобильный пулемёт на проходимой основе – это серьёзный аргумент для Степи. Чтобы был, разумеется, ведь никто не собирается устраивать войны.

– Сладко говоришь, Бугуйхан. С тобой, вероятно, выгодно дружить. А почему ты везде говоришь «я». Это разве не «козлики» твоего названного отца? Город не его?

– Город мой, чего скромничать? Пулемёты мои, как и патронный завод. Стены мои, казаки и казино.

– Казино. Что там за казино такое? Слово слышал, но слабо себе представляю.

– Казино – место, где можно играть в азартные игры, проиграть или выиграть.

– Как на войне?

– Да, но без пролития крови. И барыш сразу. Рулетка, покер, кости, игровые автоматы. Плюс музыка и отличный бар. К тому же там красиво и будут висеть картины. Казино – это развлечение для людей, облечённых деньгами и властью.

– Бедняков не пускают?

– В казино дресс-код. Если человек может купить костюм и имеет денег на одну ставку, его пустят. Но на время Курултая туда будут допущены только ханы, каганы и их ближайшее окружение, без оружия, это традиция для казино. ВИП-обслуживание.

– Любопытно было бы посмотреть. Но, знаешь, возраст, всё такое…

– Уверен, что Вы согласитесь посмотреть, уважаемый хан Маджит Третий. Всем ханам и каганам, кто приедет на Курултай в Казино будут вручены сто золотых игровых фишек с номиналом тысячу рублей за фишку. Фишки, кстати и правда покрыты золотом, но на куда меньшую сумму. Так же магазины будут дарить образцы оружия и патронов.

– Сто тысяч за то, чтобы я приехал на Курултай? Лично мне? Почти ни за что, даром?

– Ну, получается, что так. Вы отлично считаете. Преклоняюсь перед Вашей мудростью.

– Ты и мёртвого уговоришь, тигэн Бугуйхан. Хотел через тебя привет передать Юбе. Но видимо, придётся лично посмотреть на старого жмота.

Глава 22
Суд. Сибирь

– А англичане, что характерно, всё ещё не прилетели с мирным договором. Ублюдки с Альбиона, – проворчал Фёдор Иванович, как самый переживающий за внешнюю политику.

За сегодня мы закрыли трёх правителей, пригласив их на Великий курултай. А к вечеру мы сели на полосе аэропорта в Николае и готовились к выгрузке.

– Наверняка это чудесным образом взаимосвязано.

– С чем?

– С завтрашним судебным заседанием в Бийске, конечно.

– Мальчики, я устала, ухожу к себе. Кто-нибудь выкатит мне мотоцикл? Аркадий мне любезно согласился дать его в пользование.

Представители лёгкого колёсного транспорта стояли в салоне и бойцы четвёртого отряда, весьма преисполненные гордостью за то, что выполняют важную для каганата дипломатическую миссию, вытащили один из мотоциклов на улицу.

Никакого согласия я, конечно же, на использования нашего дип-транспорта не давал. Но поскольку, уходя, китаянка прижалась ко мне и поцеловала в щёку со словами «пока, дорогой», возразить я не смог.

Мой мобилет ожил. Номер незнакомый.

– Это Вы, мистер Палмер?

– Что? Нет. Аркадий, здравствуйте. Это прокурор Кустового барон Павел Андреевич Губачинский.

– Эээээ… Добрый день, рад слышать. Что-то случилось? Не каждый день мне звонит аж прокурор республики.

– Скромность, Аркадий Ефимович, она украшает людей. Я приму Ваши слова как выражение уважения к моей скромной персоне.

– Не передать словами, как я Вас уважаю.

– Радуете старика, радуете, – протянул старый крокодил, сожравший несколько десятков чиновников всех рангов в Кустовом, включая главу фискального ведомства и буквально один из самых опасных людей в городе.

– Чем могу быть полезен? – спросил я.

– Можете. Две просьбы, завёрнутые в одно мероприятие.

– Так, Вы меня заинтриговали, Павел Андреевич.

– Первое. Там вся та процедура, помните, по Мещерякову, она состоялась. Вам полагается… пакет с документами, билетами, если точнее.

– Помню, – привычно соврал я.

Ну, то есть, что мы такую аферу с его племянником запилили, я не забыл. Там была отнята недвижимость, от продажи которой мне полагалась доля. Сам прокурор технично понизил эту долю во время судьбоносного Совета Владетелей. Но отслеживать судьбу этого дела я перестал совершенно.

– Я хочу его передать Вам. Из рук в руки. Но не своими руками, а послать доверенного человека.

– Ну хорошо. Самолёты летают регулярно, скажите кто и его посадят, привезут, разместят, покормят.

– Её.

– Что?

– Не его. Её. И это моя вторая просьба.

Я моргнул от того, что Фёдор Иванович гасил свет в салоне, недвусмысленно намекая, чтобы я тоже валил, потому что он самолёт скрупулёзно запирал, в отличие от самонадеянного итальянца де Мантичелло.

Вышел на воздух, помахав пилоту на прощание.

– Так что там за вторая просьба, Павел Андреевич? Для Вас всё, что угодно.

– Это приятно, приятно. И всё же я перечислю свои аргументы.

– Слушаю.

– У Вас в Кустовом остались бизнесы и интересы. По моим ощущениям, Ваше пребывание сократилось в нашем городе до минимума. И всё же Вы не продали статус и земли.

– А что, разве статус можно продать?

– А Вы думаете, как в Кустовом появились англичане и поляки? Статус можно продать, но я призываю Вас этого не делать. В том числе ради сохранения баланса сил. Только ведь всё уложилось.

– Ну, хорошо. Я и не собирался. К чему Вы тогда про статус?

– У Вас осталась доля в нефтяном бизнесе, медном, транспорт водного типа, прииск с китайцами, бизнес-центр, земли, недвижимость, которую Вы сдаёте в аренду, пара особняков, фирма по торговле на бирже, плюс посольство, но оно пользуется дипломатической неприкосновенностью.

– Вы очень хорошо осведомлены, – прокурор города скрупулёзно перечислял мои откровенно уязвимые места.

– Вы за все эти бизнесы не переживайте, я присмотрю, никто не обидит.

До того, как он это сказал, я и не переживал.

– Как скажете. Мне стало спокойнее, – это была ложь, его слова меня здорово напрягли.

– Но, соответственно, у меня к Вам, Аркадий, просьба.

– Весь внимание.

– Я направляю Вам свою ученицу, Колонкову Ангелину Родионовну. В порядке перевода с повышением. Я сейчас объясню.

– Да-да, слушаю.

– Вы формируете органы власти своей республики? Пардон, каганата, монархии?

– Есть такое дело. Война повлияла на события, но мы это делаем.

– Вот я рекомендую и прошу Вас принять на должность прокурора каганата и города Николай, он же так называется?

– Да.

– Колонкову. Она же везёт Вам запечатанный пакет с деньгами. Что внутри, она не знает. Мне будет приятно, что моя протеже станет у вас прокурором. Вы с ней знакомы лично, вели дела, она у нас отличается кристальной честностью и уважением к закону.

Кажется, я начал что-то понимать. В отличие от других работников прокуратуры, она реально верила в закон и была честной как идеалист.

Она даже верила, что Губачинский борется с коррупцией, а не то, чтобы он давит чиновников, как пиратский корабль более мелких пиратов, чтобы выпотрошить их, параллельно продвигая свой бизнес.

– Знаете, если такой уважаемый человек, как Павел Андреевич так говорит, то я соглашусь.

– Вот и ладненько.

– Предупрежу французов.

– Она будет с вещами. Всё же у девушки переезд. Вы уж встретьте, разместите. Уважьте меня.

Я, несмотря на то, что собеседник меня не видел, кивнул.

Это Губачинский ловко придумал. Наверное, она что-то как прокурорский работник нарыла не то, что надо. Он её перекидывает ко мне под благовидным предлогом, в результате у него знакомый генпрокурор и одним излишне честным человеком в прокуратуре меньше.

– Всё сделаю и доложусь.

– Спасибо. Тогда до связи.

Я выдохнул. Вот оно как. Ладно, мне надо готовиться к судебному. Для этого, как ни странно, пришлось катить в Патронный завод и ловить Игоря, подписывать доверенность, после чего перечитывать, что мне там англичане выкатили.

* * *

– Всем встать, суд идёт!

Судья Митрофанов прошествовал в зал заседаний, шурша полами мантии, как хищная птица перьями крыльев.

Он встал «на позицию», то есть за свой стол и осмотрелся.

– Слушается дело по иску Королевского завода стрелкового оружия «Энфилд» из Соединенного королевства, Лондон… к Патронному заводу в городе Николай о нарушении патентных прав. Прошу садиться.

От англичан было сразу трое представителей, которые поблёскивали в мою сторону очками и строили самоуверенные выражения лиц.

Набирали как из команды «Умники и умницы». Хотя один, с надменной неискренней улыбкой выделялся иностранной бледностью.

– Дело слушается в составе судьи Митрофанова, при секретаре Сазоновой. Отводы?

– Доверяем, отводов нет, – я был один, но говорил про себя многозначительное «мы».

Британская делегация тоже что-то проблеяла.

– Так, что там у нас по явке? От гостей из-за Ла-Манша у нас господин Яков Кнашевский, Иссак Ананьевич Берштейн и сэр Уильям Бэрри Ронстайн. Всех перечислил? Встаньте, пожалуйста.

Они послушно встали.

– Как добрались?

– Ээээ. Что?

– Языками не владеете? – с жалостью спросил судья. – Я могу из школы напротив привести вам учительницу английского, если переводчик нужен. Но учтите, Марфа Галактионовна будет вас ругать за произношение и неверное спряжение. Наверняка. Она у нас женщина учёная, но строгая. Она даже меня будет ругать.

– Нет, мы все говорим по-русски, – поправив очки, заговорил Кнашевский, – Разрешите пояснение? Это наш коллега непосредственно из Лондона, а мы двое – выдающиеся московские адвокаты.

– Куда вы выдающиеся? В каком-то конкретном месте? – бесстрастный судья спрашивал их без тени улыбки, в ответ делегаты проблеяли что-то неопределённое.

– Так, раз вы адвокаты, то, наверное, и права вам ясны, предусмотренное нашим бийским гражданско-процессуальным кодексом?

– Да, права известны и ясны.

– А Вам, коллега? – спросил меня судья.

Я встал и подтвердил, что тоже вполне себе ясны. Секретарь прошлась и собрала по этому поводу подписи в протоколе.

– Кстати, это представитель Патронного завода и всего города Николай заодно. Бугуйхан Аркадий Ефимович, – махнул в мою сторону судья.

– А можем мы взглянуть на его доверенность? – надменно спросил член британской группы, но судья лишь смерил его долгим строгим взглядом, в котором читалось, на что и в каком месте тот сможет взглянуть.

– Порядок такой… – Митрофанов взял дело раскрыл примерно на середине. – Ну, я как судья, предлагаю, а вы можете не согласится, поспорить, поплакать в конце концов, тут же суд, он видел много слёз. А потом всё равно будет, как я скажу. Согласны?

– Ээээ. Так какой же будет порядок? Общий порядок, доклад по иску, возражения? – поднял руку кто-то из москвичей.

– Нет. Для начала я вам открою глаза во всю ширину нашей реки Бия близ моста. У нас один инженер померял, триста пятьдесят четыре метра. Сразу видно, что человек, во-первых, учёный, а во-вторых, заняться ему нехером.

Англичанин не понял, к чему это, но на всякий случай кивнул.

– Так вот. Открываю вам вторую Америку. Вы подали иск с нарушением территориальной подсудности, и я готов его прекратить что называется, сей же час.

– Но как же, а в какой же суд нам идти⁈ – возмутился Кнашевский.

– У меня есть судебная практика, по которой Вы никак не можете прекратить дело, – самоуверенно заявил Берштейн.

На судью их слова не произвели особого отношения.

– Велика река Бия, – пафосно протянул он. – И всё же размер того фаллоса, что я возлагаю на ваши недовольства, больше. Поэтому. Я посижу тут, следующие дела полистаю, а вы промеж себя поговорите. Диалог. Если о чём-то договоритесь, то заключайте мировое. А если нет, не велика печаль. Если доехали легко, то так же легко и уедите в Москвы́свои с Ландо́нами.

Английская делегация заверещала, как ведьмовской ковен, на который плеснули святой водой.

– Эй, болезные. К порядку! – рыкнул на них я. – Харе бакланить, давайте поговорим как почти что цивилизованные люди. Давайте с простого, кто из вас самый уполномоченный?

На пробу ткнул в англичанина пальцем, тот скрестил руки на груди и высокомерно задрал нос.

– Воспитанные сэры не указывают пальцем.

– Когда увижу их, передам обязательно. Давайте по существу? Ваша фирма владеет правами на винтовку Энфилд?

– Мы, собственно, и есть Энфилд. И модель SMLE наша собственная разработка, защищённая патентный законодательством Соединённого Королевства.

– Ага. И чё вы нам выкатываете?

– Что за вульгарная терминология?

– Знаменитая Алтайская юриспруденция. Давайте по существу!

– Вы без нашего согласия модифицировали нашу винтовку, – англичанин достал папку с делом, но даже не открыл, шпарил по памяти. – Мы провели экспертизу образцов, которые приобрели в Шымкенте.

– Блин, далеко…

Я прикинул, что мы продавали только ограниченные партии товаров, в порядке эксперимента, а они добрались до предгорий Чаткальского хребта.

– То есть, Вы признаёте? – попытался подловить меня Ронстайн.

– Ничего мы не признаём, не имеем такой привычки. И что?

– Мы обвиняем Вас в том, что Вы без разрешения нас, как правообладателя, внесли модификации в наше оружие. В частности, был переработан затвор, усилен ствол, увеличен магазин.

– Сплошные плюсы, – перебил его я, потому что приблизительно представлял, что он расскажет. – Даже если предположить, теоретически, что это мы, у нас нет законодательства, которое бы мы в каганате нарушили, как его нет по всей Степи. У нас, степняков – обычаи, где про оружие ни слова.

– Но Российская империя подписала конвенцию по патентным правам.

– А мы никоим образом не входим в состав Российский империи.

– И тем не менее, наши права нарушены!

– Ну спрашивайте, чего хотите? Только при условии, что закон на вашей стороне не стоит.

– Нет, наши права нарушены, – эмоционально взмахнул руками англичанин.

– Троечник, «нет закона – нет нарушения». Ты диплом на виски выменял, брателло?