Текст книги "Узники географии (ЛП)"

Автор книги: Тим Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

На Ближнем Востоке власть действительно исходит из дула пистолета. Некоторые добропорядочные граждане Мисураты в Ливии, возможно, захотят создать либерально-демократическую партию, некоторые даже захотят бороться за права геев; но их выбор будет ограничен, если местная де-факто власть будет расстреливать либеральных демократов и геев. В качестве примера можно привести Ирак: демократия только под названием, далеко не либеральная, и место, где людей регулярно убивают за гомосексуальность.

Вторая фаза арабского восстания вступила в свои права. Это сложная внутренняя борьба внутри обществ, где религиозные убеждения, социальные нравы, родовые связи и оружие в настоящее время являются более мощной силой, чем "западные" идеалы равенства, свободы слова и всеобщего избирательного права. Арабские страны охвачены предрассудками и ненавистью, о которых средний западный человек знает так мало, что склонен не верить им, даже если они изложены в печатном виде у него на глазах. Мы знаем о своих собственных предрассудках, которых великое множество, но часто закрываем глаза на те, что существуют на Ближнем Востоке.

Рутинное выражение ненависти к другим настолько распространено в арабском мире, что практически не вызывает комментариев, кроме как со стороны либерального меньшинства региона, зачастую получившего западное образование и имеющего ограниченный доступ к платформе средств массовой информации. Антисемитские карикатуры, перекликающиеся с нацистской пропагандистской газетой Der Stürmer, – обычное дело. Неделю за неделей шокирующие имамы получают место в прайм-тайм телепередачах.

Западные апологеты подобного поведения порой испытывают страх быть названными "востоковедами" Эдварда Саида. Они предают свои собственные либеральные ценности, отрицая их универсальность. Другие по своей наивности говорят, что подобные призывы к убийству не имеют широкого распространения и должны рассматриваться в контексте арабского языка, которому свойственны риторические полеты. Это свидетельствует о непонимании "арабской улицы", роли основных арабских СМИ и отказе понять, что когда люди, полные ненависти, говорят что-то, они это имеют в виду.

Когда Хосни Мубарак был свергнут с поста президента Египта, его действительно свергла народная власть, но внешний мир не заметил, что военные годами ждали возможности избавиться от него и его сына Гамаля, а уличный театр обеспечил им необходимое прикрытие. И только когда "Братья-мусульмане" призвали своих сторонников выйти на улицу, прикрытия стало достаточно. В Египте существовало всего три института: Национально-демократическая партия Мубарака, военные и "Братья-мусульмане". Два последних уничтожили первых, "Братья-мусульмане" победили на выборах, начали превращать Египет в исламистское государство и поплатились за это тем, что были свергнуты реальной властью в стране – военными.

Исламисты остаются второй силой, хотя и в подполье. В период расцвета антимубараковских выступлений митинги в Каире собирали несколько сотен тысяч человек. После падения Мубарака, когда радикальный проповедник "Братьев-мусульман" Юсуф аль-Карадави вернулся из изгнания в Катар, приветствовать его вышло не менее миллиона человек, но мало кто из западных СМИ назвал это "гласом народа". У либералов не было ни единого шанса. Нет их и сейчас. И не потому, что жители региона радикальны, а потому, что если вы голодны и напуганы, а вам предлагают либо хлеб и безопасность, либо концепцию демократии, то выбор сделать несложно.

В бедных обществах, где мало подотчетных институтов, власть принадлежит бандам, маскирующимся под "милицию" и "политические партии". Пока они борются за власть, иногда подбадриваемые наивными западными единомышленниками, гибнет множество невинных людей. Похоже, что так будет в Ливии, Сирии, Йемене, Ираке и, возможно, в других странах еще долгие годы.

Американцы стремятся сократить свои политические и военные инвестиции в регион в связи с уменьшением потребностей в импорте энергоносителей . Если они уйдут, то Китай и, в меньшей степени, Индия, возможно, будут вынуждены принять участие в этом процессе в равной пропорции с потерей интереса США. Китайцы уже являются крупными игроками в Саудовской Аравии, Ираке и Иране. Этот сценарий имеет глобальный характер и будет определяться в канцеляриях столиц великих держав. На местах же игра будет вестись воображением, желаниями, надеждами и потребностями людей, их жизнями.

Сайкс-Пико ломается; собирать его обратно, даже в другой форме, будет долгим и кровавым делом.

ГЛАВА 7. ИНДИЯ И ПАКИСТАН

«Индия – это не нация и не страна. Это субконтинент национальностей». Мухаммад Али Джинна

ИНДИЯ и ПАКИСТАН могут договориться об одном: ни один из них не хочет, чтобы другой был рядом. Это несколько проблематично, учитывая, что их разделяет граница протяженностью 1900 миль. Каждая из стран достаточно сильно враждует друг с другом и обладает ядерным оружием, поэтому то, как они будут регулировать эти нежелательные отношения, является вопросом жизни и смерти в масштабах десятков миллионов человек.

Население Индии приближается к 1,3 млрд. человек, в то время как население Пакистана составляет 182 млн. человек. Обнищавший, нестабильный и расколотый Пакистан, похоже, определяет себя оппозицией к Индии, в то время как Индия, несмотря на то, что она зациклена на Пакистане, определяет себя по многим параметрам, в том числе и как развивающуюся мировую державу с растущей экономикой и расширяющимся средним классом. С этой точки зрения она смотрит на Пакистан и видит, как тот превосходит ее почти по всем экономическим и демократическим показателям.

За их плечами четыре крупных войны и множество стычек. Эмоции накалены. На часто цитируемое высказывание пакистанского офицера о том, что Пакистан заставит Индию истекать кровью через тысячу порезов, в конце 2014 г. ответил военный аналитик д-р Амаржит Сингх, написавший в журнале Indian Defence Review: "Как бы ни считали другие, мое мнение сводится к тому, что для Индии лучше отважиться на дорогостоящую ядерную атаку со стороны Пакистана и покончить с ней даже ценой гибели десятков миллионов людей, чем изо дня в день терпеть бесчестье и боль из-за тысячи порезов и напрасной траты энергии на нереализованный потенциал". Может быть, это и не отражает официальную политику правительства, но свидетельствует о глубине чувств на многих уровнях в обоих обществах. Современные Пакистан и Индия родились в огне; в следующий раз этот огонь может их убить.

Они связаны между собой географией Индийского субконтинента, что создает естественную рамку. Бенгальский залив, Индийский океан и Аравийское море находятся соответственно на юго-востоке, юге и юго-западе, Гиндукуш – на северо-западе, Гималаи – на севере. Двигаясь по часовой стрелке, плато пустыни Белуджистан неуклонно поднимается вверх, превращаясь в горы Северо-Западной границы, которые поднимаются еще выше и становятся Гиндукушем. Поворот направо на восток соединяется с Каракорумским хребтом, который затем приводит к Гималаям. Они простираются вдоль границы с Китаем до самой Бирмы. Оттуда, когда Индия огибает Бангладеш, рельеф спускается на юг к Бенгальскому заливу.

Внутри рамки находятся современные Индия, Пакистан, Бангладеш, Непал и Бутан. Две последние страны – это бедные государства, не имеющие выхода к морю, над которыми доминируют их гигантские соседи – Китай и Индия. Проблема Бангладеш не в том, что у нее нет выхода к морю, а в том, что море имеет слишком большой доступ к Бангладеш: наводнения, вызванные водами Бенгальского залива, постоянно наносят ущерб этой низменной территории. Другая географическая проблема заключается в том, что он почти полностью окружен Индией, поскольку согласованная в 1974 г. граница протяженностью 2 545 миль огибает Индию, оставляя Бангладеш лишь короткую границу с Бирмой в качестве альтернативного сухопутного пути во внешний мир.

Бангладеш нестабилен, в нем действуют боевики-исламисты, которые беспокоят Индию, но ни одна из этих трех небольших стран субконтинента никогда не сможет стать угрозой для своего неоспоримого хозяина. Пакистан также не представлял бы угрозы для Индии, если бы за десятилетия, прошедшие после раздела региона в 1947 г., он не овладел технологией создания ядерного оружия.

Территория, попавшая в наши рамки, несмотря на относительную равнинность, всегда была слишком велика и разнообразна для сильного центрального управления. Даже британские колониальные владыки с их знаменитой бюрократией и системой железных дорог допускали региональную автономию и, более того, использовали ее для того, чтобы разыгрывать местных лидеров между собой. Языковое и культурное разнообразие отчасти объясняется различиями в климате – например, морозным севером Гималаев в отличие от джунглей юга, – но оно также обусловлено наличием на субконтиненте рек и религий.

На берегах этих рек, таких как Ганг, Брахмапутра и Инд, выросли различные цивилизации. По сей день вдоль их берегов располагаются населенные пункты, а на основе этих географических разрывов формируются регионы, столь непохожие друг на друга – например, Пенджаб с сикхским большинством и тамильский Тамилнад.

На протяжении веков различные державы вторгались на субконтинент, но ни одна из них так и не смогла его по-настоящему завоевать. Даже сейчас Нью-Дели не контролирует Индию, а Исламабад, как мы увидим, в еще большей степени не контролирует Пакистан. Наибольших успехов в объединении субконтинента под единым руководством добились мусульмане, но даже ислам не смог преодолеть языковые, религиозные и культурные различия.

Первое мусульманское вторжение произошло уже в VIII в. н.э., когда арабы из халифата Омейядов добрались до Пенджаба на территории современного Пакистана. С тех пор и вплоть до XVIII века различные иностранные вторжения приносили на субконтинент ислам, однако к востоку от долины реки Инд большинство индуистского населения сопротивлялось обращению в ислам, что и послужило основой для окончательного разделения Индии.

Британцы пришли и ушли, а когда они ушли, центр не выдержал, и все распалось. На самом деле никакого центра не существовало: регион всегда был разделен древним неравенством языков Пенджаба и Гуджарата, гор и пустынь, ислама и индуизма. К 1947 году силы постколониального национализма и религиозного сепаратизма раскололи субконтинент на две, а затем и на три крупные части: Индию, Пакистан и Бангладеш. Англичане, измученные двумя мировыми войнами и понимавшие, что дни империи подходят к концу, не стали покрывать себя славой при уходе.

3 июня 1947 г. в Палате общин было сделано заявление: британцы уходят – Индия будет разделена на два независимых государства – Индию и Пакистан. Через семьдесят три дня, 15 августа, их не стало.

Последовало необычайное движение людей: миллионы мусульман покидали новые границы Индии, направляясь на запад, в Пакистан, а миллионы индусов и сикхов шли в другую сторону. Колонны по 30 тыс. человек стояли на дорогах, перемещаясь целыми общинами. Поезда, переполненные беженцами, пересекали весь субконтинент, сгоняя людей в города и совершая обратный путь с теми, кто направлялся в другую сторону.

Это была кровавая бойня. Мусульмане, индусы, сикхи и другие в панике и страхе ополчились друг на друга, и по всей стране начались беспорядки. Британское правительство умыло руки и отклонило просьбы новых индийских и пакистанских лидеров о том, чтобы те немногочисленные войска, которые еще оставались в стране, помогли поддержать порядок. По разным оценкам, погибло не менее миллиона человек и 15 миллионов были вынуждены покинуть свои дома. Территории, где большинство населения составляли мусульмане, на западе страны – район долины Инда к западу от пустыни Тар и бассейн реки Ганг – стали Западным Пакистаном, а территории к востоку от Калькутты (ныне Калькутта) – Восточным Пакистаном.

Что получил от этого Пакистан? Гораздо меньше, чем Индия. Он унаследовал самую проблемную границу Индии – Северо-Западную границу с Афганистаном, и это было государство, разделенное на два несмежных региона, которые мало что удерживало вместе, поскольку 1000 миль индийской территории отделяли Западный Пакистан от Восточного Пакистана. Аляска и остальная часть США без труда справились с проблемой несмежности, но они связаны культурно, лингвистически и экономически и работают в стабильной среде. Единственной связью между двумя частями Пакистана был ислам. В 1971 г. Восточный Пакистан восстал против господства Западного Пакистана, Индия вмешалась, и после кровопролития Восточный Пакистан отделился, став Бангладеш.

Однако уже в 1947 году, через двадцать пять лет после окончания существования Османской империи, Джинна и другие лидеры нового Пакистана под шумок и обещания светлого будущего заявили, что они создали единую мусульманскую родину.

Пакистан географически, экономически, демографически и в военном отношении слабее Индии. Его национальная идентичность также не столь сильна. Индия, несмотря на свои размеры, культурное разнообразие и сепаратистские движения, построила прочную светскую демократию с единым чувством индийской идентичности. Пакистан – исламское государство с историей диктатуры и населением, лояльным скорее к своему культурному региону, чем к государству.

Светская демократия сослужила Индии хорошую службу, но разделение страны в 1947 году дало ей определенный старт. В новых границах Индии оказалась подавляющая часть промышленности субконтинента, большая часть налогооблагаемой базы доходов и большинство крупных городов. Например, Калькутта с ее портом и банковским сектором отошла к Индии, тем самым лишив Восточный Пакистан этого основного источника дохода и связи с внешним миром.

Пакистан получил всего 17% финансовых резервов, которые контролировались правительством до раздела. Пакистан остался с сельскохозяйственной базой, без средств на развитие, с нестабильной западной границей и государством, разделенным внутри себя по многим параметрам.

Название Пакистан дает нам представление об этих делениях: pak означает "чистый", а stan – "земля" на языке урду, так что это земля чистых, но это также и аббревиатура. P означает Пенджаб, A – Афгания (пуштунская область у афганской границы), K – Кашмир, S – Синд, а T – Тан, как в Белуджистане.

Из этих пяти разных регионов, каждый из которых имел свой язык, образовалось одно государство, но не нация. Пакистан изо всех сил старается создать ощущение единства, но по-прежнему редко кто из пенджабцев женится на белуджи или из синдхов – на пуштуне. Пенджабцы составляют 60% населения страны, синдхи – 14%, пуштуны – 13,5%, белуджи – 4,5%. Религиозная напряженность присутствует постоянно – не только в антагонизме, который иногда проявляется по отношению к христианскому и индуистскому меньшинствам страны, но и между мусульманами-суннитами, составляющими большинство населения, и мусульманами-шиитами, составляющими меньшинство. В Пакистане существует несколько наций в рамках одного государства.

Многие регионы, входящие в состав Индии и Пакистана, имеют свою самобытность и языки.

Официальным языком является урду, который является родным языком бежавших в 1947 году мусульман Индии, большинство из которых поселились в Пенджабе. Это не способствует распространению языка на остальной территории страны. Регион Синд давно недоволен доминированием пенджабцев, и многие синдхи считают, что к ним относятся как к гражданам второго сорта. Пуштуны Северо-Западной пограничной зоны никогда не признавали чужого правления: части пограничного региона называются Федерально управляемыми территориями племен, но в действительности они никогда не управлялись из Исламабада. Кашмир по-прежнему разделен между Пакистаном и Индией, и хотя большинство кашмирцев хотят независимости, единственное, в чем Индия и Пакистан могут согласиться, так это в том, что они не могут ее получить. В Белуджистане также существует движение за независимость, периодически поднимающееся против государства.

Белуджистан имеет важнейшее значение: хотя в нем проживает лишь незначительное меньшинство населения Пакистана, без него нет Пакистана. Он занимает почти 45% территории страны и обладает значительной частью ее газовых и минеральных богатств. Еще одним источником дохода являются предлагаемые сухопутные маршруты доставки иранской и каспийской нефти через Пакистан в Китай. Жемчужиной в этой короне является прибрежный город Гвадар. Многие аналитики считают, что этот стратегический объект был долгосрочной целью Советского Союза, когда он вторгся в Афганистан в 1979 году: Гвадар стал бы воплощением давней мечты Москвы о порте с теплыми водами. Китайцы также не остались равнодушными к этой жемчужине и инвестировали в регион миллиарды долларов. В 2007 г. был открыт глубоководный порт, и сейчас обе страны работают над тем, чтобы соединить его с Китаем. В долгосрочной перспективе Китай хотел бы использовать Пакистан в качестве сухопутного маршрута для обеспечения своих энергетических потребностей. Это позволило бы ему обойти Малаккский пролив, который, как мы видели в главе о Китае, является "дроссельной точкой", способной затормозить китайский экономический рост.

Весной 2015 г. две страны заключили сделку стоимостью 46 млрд долл. на строительство супермагистрали из автомобильных, железных дорог и трубопроводов протяженностью 1800 км от Гвадара до китайского региона Синьцзян. Китайско-пакистанский экономический коридор, как его еще называют, обеспечит Китаю прямой выход к Индийскому океану и за его пределы.

Масштабные китайские инвестиции в строительство такого сухопутного маршрута очень обрадовали бы Пакистан, и это одна из причин, по которой Пакистан всегда будет стремиться подавить любые сепаратистские движения, возникающие в провинции. Однако до тех пор, пока большая часть богатств, создаваемых Белуджистаном, не будет возвращена на родину и использована для собственного развития, эта территория будет оставаться неспокойной и периодически подвергаться насилию.

Ислам, крикет, спецслужбы, военные и страх перед Индией – вот что скрепляет Пакистан. Но ничего из этого не хватит, чтобы предотвратить его разрыв, если силы сепаратизма окрепнут. По сути, Пакистан уже более десяти лет находится в состоянии гражданской войны, после периодических и непродуманных войн со своим гигантским соседом Индией.

Первая была в 1947 году, вскоре после раздела, и велась за Кашмир, который в 1948 году оказался разделенным по линии контроля (известной также как Берлинская стена в Азии); однако и Индия, и Пакистан продолжают претендовать на суверенитет.

Спустя почти двадцать лет Пакистан неверно оценил мощь индийских вооруженных сил из-за неудачи Индии в индийско-китайской войне 1962 года. Напряженность в отношениях между Индией и Китаем возросла в связи с вторжением китайцев в Тибет, что, в свою очередь, заставило Индию предоставить убежище Далай-ламе. В ходе этого короткого конфликта китайские военные продемонстрировали свое превосходство и продвинулись почти до штата Ассам, расположенного вблизи индийского сердца. За этим с ликованием наблюдали пакистанские военные, которые, переоценив свои силы, в 1965 году вступили в войну с Индией и проиграли ее.

В 1984 г. Пакистан и Индия провели стычки на высоте 22 тыс. футов на леднике Сиачен, которые считаются самыми высокими боями в истории. В 1985, 1987 и 1995 годах произошли новые столкновения. Пакистан продолжал готовить боевиков для проникновения через линию контроля, и в 1999 г. разгорелась очередная битва за Кашмир. К тому времени обе страны были вооружены ядерным оружием, и в течение нескольких недель над конфликтом висела невысказанная угроза эскалации ядерной войны, пока не сработала американская дипломатия и не удалось уговорить обе стороны. В 2001 г. они вновь оказались близки к войне, и до сих пор на границе периодически вспыхивают перестрелки.

В военном отношении Индия и Пакистан противостоят друг другу. Обе стороны утверждают, что их позиция является оборонительной, но ни одна из них не верит другой, и поэтому они продолжают массировать войска на границе, запертые друг с другом в потенциальном танце смерти.

Отношения между Индией и Пакистаном никогда не будут дружественными, но если бы не заноза в виде Кашмира, потенциально они могли бы быть сердечными. В настоящее время Индия довольна тем, что Пакистан разделен внутри себя, и будет стремиться сохранить эту ситуацию, а Пакистан будет стремиться подорвать Индию, причем некоторые элементы внутри государства даже поддерживают террористические атаки на территории Индии, такие как бойня в Мумбаи в 2008 году.

Кашмирский вопрос отчасти является предметом национальной гордости, но имеет и стратегическое значение. Полный контроль над Кашмиром даст Индии окно в Центральную Азию и границу с Афганистаном. Это также лишит Пакистан границы с Китаем и, следовательно, уменьшит полезность китайско-пакистанских отношений. Пакистанское правительство любит трубить о том, что его дружба с Китаем "выше гор и глубже океанов". Это неправда, но это полезно для того, чтобы иногда заставить американцев нервничать по поводу лишения Пакистана огромной финансовой помощи, которую он получает из Вашингтона.

Если бы Пакистан полностью контролировал Кашмир, это усилило бы внешнеполитические возможности Исламабада и лишило бы Индию возможностей. Это также будет способствовать обеспечению водной безопасности Пакистана. Река Инд берет свое начало в гималайском Тибете, но проходит через контролируемую Индией часть Кашмира, попадает в Пакистан, затем протекает по всей территории страны и впадает в Аравийское море у Карачи.

Река Инд и ее притоки обеспечивают водой две трети территории страны: без нее хлопковая промышленность и многие другие основные отрасли экономики Пакистана потерпели бы крах. По договору, который соблюдался на протяжении всех войн, Индия и Пакистан договорились о совместном использовании водных ресурсов. Однако население обеих стран растет угрожающими темпами, и глобальное потепление может привести к сокращению водных потоков. Присоединение всего Кашмира обеспечит Пакистан водой. Учитывая ставки, ни одна из сторон не отступит, и пока они не договорятся по Кашмиру, ключ к разблокированию враждебности между ними не будет найден. Похоже, что Кашмир так и останется местом спорадической марионеточной войны между пакистанскими боевиками и индийской армией – конфликта, грозящего перерасти в полномасштабную войну с неизбежной опасностью применения ядерного оружия. Обе страны будут продолжать вести и другую марионеточную войну – в Афганистане, особенно сейчас, когда оттуда ушла большая часть войск НАТО.

Пакистану не хватает внутренней "стратегической глубины" – места, куда можно было бы отступить в случае наступления с востока – из Индии. Граница между Пакистаном и Индией включает в себя болотистую местность на юге, пустыню Тхар и горы на севере; все эти территории чрезвычайно сложны для пересечения армией. Однако это возможно, и у обеих сторон есть планы ведения боевых действий. План индийской армии предусматривает блокирование порта Карачи и складов с горючим по суше и морю, но более легкий маршрут вторжения лежит между югом и севером – в центре, в более гостеприимном Пенджабе, а в Пенджабе находится столица Пакистана – Исламабад.

Расстояние от индийской границы до Исламабада составляет менее 250 миль, причем большая его часть проходит по равнинной местности. В случае массированной, подавляющей, обычной атаки индийская армия может оказаться в столице в течение нескольких дней. То, что они не желают этого делать, не суть важно: с точки зрения Пакистана, они могут это сделать, и географической возможности достаточно, чтобы Пакистану потребовался план А и план Б для противодействия риску.

План "А" заключается в том, чтобы остановить продвижение индийских войск в Пенджабе и, возможно, контратаковать через границу, перерезав индийское шоссе 1А, которое является важнейшим маршрутом снабжения индийских вооруженных сил. Численность индийской армии составляет более 1 млн. человек, что вдвое превышает численность пакистанской армии, но если ее не снабжать, то она не сможет воевать. План "Б" заключается в том, чтобы в случае необходимости отступить через афганскую границу, а для этого необходимо сочувствующее правительство в Кабуле. Таким образом, география диктует, что Пакистан, как и Индия, будет вовлечен в Афганистан.

Чтобы помешать друг другу, каждая сторона стремится сформировать правительство Афганистана по своему вкусу – или, говоря иначе, каждая сторона хочет, чтобы Кабул был врагом ее врага.

Когда в 1979 г. Советский Союз вторгся в Афганистан, Индия оказала дипломатическую поддержку Москве, но Пакистан быстро помог американцам и саудовцам вооружить, обучить и оплатить моджахедов для борьбы с Красной армией. После победы над Советским Союзом пакистанская разведка ISI помогла создать, а затем поддержать афганское движение "Талибан", которое впоследствии захватило власть в стране.

Пакистан естественным образом "сросся" с афганскими талибами. Большинство из них – пуштуны, те же этнические группы, что и большинство пакистанцев, проживающих в Северо-Западной пограничной области (ныне известной как Хайбер-Пахтунхва). Они никогда не считали себя двумя народами и рассматривают границу между ними как западную выдумку, которой она в некотором смысле и является.

Афгано-пакистанская граница известна как "линия Дюранда". Сэр Мортимер Дюран, министр иностранных дел колониального правительства Индии, провел ее в 1893 г., и тогдашний правитель Афганистана согласился с этим. Однако в 1949 году афганское правительство "аннулировало" это соглашение, посчитав его искусственным пережитком колониальной эпохи. С тех пор Пакистан пытается убедить Афганистан изменить свое решение, Афганистан отказывается, а пуштуны, живущие по обе стороны гор, стараются жить так, как жили веками, игнорируя границу и сохраняя свои древние связи.

Центральное место в этом регионе, который иногда называют Пуштунистаном, занимает пакистанский город Пешавар – своего рода городской военно-промышленный комплекс талибов. Из города стекаются поддельные автоматы Калашникова, технологии изготовления бомб и боевики, а также поддержка изнутри государства.

Это также перевалочный пункт для офицеров Межведомственной разведки, направляющихся в Афганистан с деньгами и инструкциями для талибанских группировок, действующих по ту сторону границы. Пакистан участвует в военных действиях в Афганистане уже несколько десятилетий, но он перестарался, и тигр, на котором он ехал, укусил его.

В 2001 году созданное в Пакистане движение "Талибан" в течение нескольких лет принимало у себя иностранных боевиков "Аль-Каиды". Затем, 11 сентября, "Аль-Каида" нанесла удар по США на их родной земле в ходе операции, организованной в Афганистане. В ответ на это военная мощь США вытеснила талибов и "Аль-Каиду" из города. Силы афганского Северного альянса, выступающие против талибов, перешли под контроль страны, за ними последовали стабилизационные силы НАТО.

Основные этнические группы афгано-пакистанского региона не вписались в границы, установленные в 1893 году по «линии Дюранда»; многие из них продолжают идентифицировать себя скорее со своими племенами за пределами границ, чем с остальной частью страны.

Через границу на следующий день после событий 11 сентября американцы начали дипломатический обстрел пакистанцев, требуя от них участия в "войне с террором" и прекращения поддержки терроризма. Тогдашний госсекретарь Колин Пауэлл позвонил президенту Мушаррафу и потребовал от него выйти с совещания, чтобы ответить на звонок, в котором он сказал ему: "Вы либо с нами, либо против нас".

Это никогда не подтверждалось американской стороной, но Мушарраф писал, что после этого звонка заместитель Пауэлла Ричард Армитедж позвонил главе Межведомственной разведки и сказал ему, что "если мы выбираем террористов, то должны быть готовы к тому, что нас разбомбят до каменного века". Пакистан согласился, и на этом все закончилось. За исключением того, что они не полностью сотрудничали, и это было не то.

Исламабад был вынужден действовать, и он действовал, но не все в пакистанской системе были согласны с этим. Правительство запретило несколько групп боевиков и попыталось обуздать религиозные группы, которые оно считало экстремистскими. К 2004 г. оно было вовлечено в военные действия против группировок в Северо-Западной границе и в частном порядке согласилось с американской политикой нанесения ударов беспилотниками по своей территории, хотя публично осуждало ее.

Это были трудные решения. Пакистанским военным и Межведомственной разведке пришлось обратиться против тех самых лидеров движения "Талибан", которых они обучали и с которыми дружили в 1990-е годы. Талибы отреагировали на это с яростью, захватив полный контроль над несколькими районами в племенных зонах. На Мушаррафа было совершено три неудачных покушения, его потенциальная преемница Беназир Бхутто была убита, а в хаосе бомбардировок и военных наступлений погибло до 50 тыс. мирных жителей Пакистана.

Операция США/НАТО в Афганистане и пакистанские меры по ту сторону границы помогли рассеять арабских, чеченских и других иностранных боевиков "Аль-Каиды" по разным уголкам земли, где их руководство было выслежено и убито; но талибам некуда было бежать – они были афганцами и пакистанцами, и, как они сказали этим новым технологически продвинутым иностранным захватчикам из Америки и Европы, "у вас могут быть часы – но у нас есть время". Они будут ждать иностранцев, что бы на них ни обрушилось, и в этом им помогут элементы в Пакистане.

Уже через пару лет стало ясно: талибы не побеждены, они растворились там, откуда пришли, – в пуштунском населении, и теперь вновь появляются в удобное для них время и в удобных местах.

Американцы предложили стратегию "молота и наковальни". Они должны были бить афганских талибов по наковальне пакистанской операции по ту сторону границы. Наковальня" в районах проживания племен оказалась губкой, которая впитывала все, что на нее бросали, включая афганских талибов, отступавших от американского молота.

В 2006 г. британцы решили стабилизировать ситуацию в провинции Гильменд на юге страны, где полномочия афганского правительства не выходили далеко за пределы столицы провинции Лашкар-Гаха. Это была территория сердца афганских пуштунов. Британцы шли туда с добрыми намерениями, они знали свою историю, но, похоже, просто проигнорировали ее – причина этого остается загадкой. Тогдашнего министра обороны Великобритании Джона Рида ошибочно цитируют и обвиняют в том, что он сказал тем летом, что "надеется, что ни один выстрел не будет сделан в гневе". На самом деле он сказал: "Мы находимся на юге страны, чтобы помогать и защищать афганский народ, восстанавливать его экономику и демократию. Мы будем совершенно счастливы уйти через три года, не сделав ни одного выстрела".