Текст книги "Больные ублюдки (ЛП)"
Автор книги: Тилли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– Комната запирается. На всякий случай там также имеется задний вход.
Я кивнул. Очевидно, мы были не первыми, кого прятали здесь за наличные.
Я как раз собирался войти в комнату, когда мне на мобильный пришло сообщение.
ЧЕПЕЛ: «Готово. Они клюнули. Пережди час, потом уезжай. Удачи».
Я сунул телефон в карман и шагнул в комнату. Проследовав за мной, Куколка протиснулась мимо меня, и тут увидела, что находится в центре.
– Сцена…, – прошептала она и подошла ближе.
Она потянулась и погладила металлический шест, стоящий в центре черной сцены.
– Это то, на чём танцевали те женщины.
Я захлопнул дверь и запер нас изнутри. Свет в комнате был тусклым, только льющееся с потолка красное свечение. Из колонок раздавалась громкая музыка. Напротив сцены стоял большой диван.
Я прошел мимо Куколки, гнев все еще бушевал во мне, словно ураган. Я почувствовал, как колотится мой пульс, как стремительно несётся по венам кровь, и у меня напрягся член. Проходя мимо Куколки, я протянул руку и провел пальцами по ее шее. Мой острый наперсток царапнул влажную кожу. Куколка повернулась и, окинув меня тяжелым взглядом, выгнулась ко мне. Я прошел к дивану. Не оборачиваясь, я скинул пиджак и бросил его в угол комнаты. Затем сел и положил руки на кроличью голову, украшающую мою трость.
Я прислонился к спинке дивана. Затем поднял глаза. Поднял глаза и увидел, как Куколка смотрит на меня со сцены. Ее волосы были влажными. Глаза широко распахнуты. Зрачки расширены.
Я знал, что и сама она тоже была влажной.
Я знал, что ей понравилось, как я швырнул к стене ту шлюху за то, что та прикоснулась к тому, что на самом деле принадлежало Куколке. У нее потекла киска от того факта, что я не мог выносить ни чьих прикосновений, кроме ее.
Ее сиськи впирали из корсета платья. Чепел порвал бы в меня за то, что я назвал их «сиськами».
– «Груди», – говорил он мне. – Дэппер Дэн, никогда не следует выражаться как невежественный, грязный дикарь. Даже если так оно и есть.
Но сейчас, распалённый жаром убийства и желанием забить прикоснувшуюся ко мне шлюху, я был гребаным дикарём. И я уставился на Куколкины сиськи.
На ее бледной коже вспыхнул румянец и, словно лесной пожар, разлился по шее и щекам. Куколка покачивалась из стороны в сторону. Она плотно сжала бедра, пытаясь ослабить напряжение; я знал, что ее заводил мой взгляд.
Она прикусила губу. Затем опустила руки вдоль тела, и ее пальцы подхватили подол платья и медленно поползли вверх. Я глядел на эти пальцы, всё сильнее сжимая свою трость.
Затем.
– Танцуй.
Куколка взметнула на меня глаза и встретилась с моим неподвижным, пронизывающим, властным взглядом.
– Что? – спросила Куколка.
Я не шелохнулся.
Мой взгляд метнулся к сцене, затем снова к ней.
– Танцуй.
Куколкины глаза чуть прикрылись, а потом скользнули к черной сцене, залитой потоком красного света. Посередине блестел серебряный шест. Комната утопала в тяжелых ритмах музыки, такой громкой, что она отдавалась в груди.
– Я всегда танцую для тебя, Кролик.
Она снова повернулась ко мне, и на ее розовых губах проступила дразнящая ухмылка. Она прекрасно знала, что делает. Она знала, что, изображая святую невинность, действует на мой член, как укротитель змей на рептилий.
– Не так, – проговорил я, поглаживая наперстком тыльную сторону лежащей на трости руки.
Я подался вперед.
– Как те шлюхи.
Куколка резко втянула в себя воздух и снова немного поёрзала. Не сводя с нее пристального взгляда, я склонил голову набок.
– Я видел, как ты смотрела на них, милая. Видел, как тебе хотелось подняться на сцену. Как тебе хотелось извиваться вокруг шеста, хотелось, чтобы на тебя смотрели также, как на них, когда они выступали голыми, – я ухмыльнулся. – Я видел, как тебе хотелось раздеться для меня.
Мои глаза потемнели.
– Только для меня… И тебе хочется танцевать. Хочется выплеснуть адреналин, полученный от сегодняшних убийств.
Не отнимая рук от трости, я откинулся на спинку дивана.
– Я знаю, что ты хочешь меня подразнить, а потом выплеснуть на хрен всю свою накопившуюся энергию. От своей победы и освобождения мира от Труляля и Траляля.
Куколка затаила дыхание, ее щеки стали ярко-красными. Я приподнял бровь и небрежно повёл пальцем.
– Поэтому танцуй… и я не прошу, – подчеркнул я, зная, что она прекрасно помнит окончание этой фразы.
Отбросив все любезности, я придал голосу мрачный тон, которому, как я знал, она точно подчинится.
– Я настаиваю.
Куколка порывисто выдохнула и, повинуясь моему приказу, двинулась к сцене. Моя марионетка на моих веревочках.
Стиснув зубы, я смотрел, как она поднимается по ведущей на сцену лестнице. Когда она вышла на середину и погладила металлический шест, я почувствовал, как у меня запульсировал член. Ее синее платье насквозь промокло, оно было порвано и заляпано кровью. Светлые волосы превратились в копну завитков, таких растрёпанных, словно я только что отымел ее у стены, обесчестив мою идеальную маленькую куклу. Ее глаза были обведены черным, а на губах остались следы розовой помады. Чулки были испачканы кровью, но остались невредимы, черные и белые полосы, словно ступеньки, привели меня к тому месту, куда мы оба хотели, чтобы я вошел.
Из динамиков зазвучала новая песня, тяжелые басы сотрясали стены комнаты. Певец пел о женщине, превратившей его в дикаря. Песня была как нельзя кстати. Рядом с моей милой Куколкой я реально двинулся умом.
Тем немногим, что еще остался.
Я откинулся на спину и постарался расслабиться, но все мои попытки полетели к черту, как только Куколка начала двигаться. Сжав шест, она принялась покачивать бедрами. Не сводя с меня глаз, она принялась водить пальцами по металлу, вверх-вниз. Её движения были медленными и соблазнительными. Я хорошо помнил, как скользили эти пальцы по моему члену. Она тоже. Улыбаясь, она гладила шест так же, как гладила меня.
– Быстрее, – приказал я, зная, что, несмотря на громкую музыку, она прекрасно меня слышит.
Куколка обошла шест, затем встала к нему спиной и снова впилась в меня взглядом. Она откинулась на него и, ударившись задницей о твердый металл, закрыла глаза. Потянувшись вверх, Куколка схватилась за шест у себя над головой. Затем она начала опускаться, медленно скользя вниз по шесту. Ее бедра были плотно сжаты. Она опустилась вниз и раздвинула их. Медленно.
Мучительно… чертовски… медленно.
Когда ее молочные бедра распахнулись, и показались ее "трусики", я тихо зарычал. Куколка выгнула спину, затем отвела одну руку от шеста и пробежала ею по бедру, пока не коснулась своих трусиков. Мне стало нечем дышать, и я замер без движения, когда она отодвинула в сторону белую ткань… и мне стала видна ее киска.
У меня из горла вырвался громкий рык, от этого звука Куколкины глаза распахнулись. Затем она отпустила ткань, и трусики скользнули на место.
Я пристально уставился на нее, мой член отчаянно нуждался в разрядке, но потом она поднялась вверх и, крутанувшись вокруг шеста, встала ко мне спиной. Она провела руками по шесту. Мои глаза устремились к длинным чулкам, закрывающим ее стройные ноги. Я скользнул взглядом вверх по ее молочным бедрам. Куколка взмахнула волосами и медленно оглянулась на меня. Мое внимание вмиг переключилось на ее лицо. На глаза, которые улыбались. Осознанно. Я опустил руку к промежности и поправил в штанах твердый как камень член.
Из груди Куколки вырвался громкий победный смех. Развернувшись ко мне лицом, она прислонилась спиной к металлическому шесту. Она впилась в меня своим взглядом, и ее широкая улыбка исчезла. Ее зрачки расширились, и она провела языком по губам. Она пожирала меня глазами с головы до ног, сиськи выпирали из тугого корсета.
– Кролик, Кролик, Кролик…
В одно мгновение ее лицо изменилось. Та невинная Куколка, которую я знал, испарилась. Её место заняла Куколка-шлюха. Куколка-стриптизёрша, вращающая бедрами в такт музыке.
Куколка-женщина, а не та невинная девочка, вместе с которой я рос.
Глядя на эту версию Куколки, я понял, что мы уже не в Стране Чудес.
Оттолкнувшись от шеста, Куколка сделала два шага вперед, а затем остановилась. Она взялась за ленты корсета. Глядя на меня из-под опущенных век и покачивая бедрами в такт наполняющим комнату тяжёлым басам, она принялась вытаскивать ленты из корсета. Когда у нее под пальцами начала расходиться ткань, я с силой сжал челюсти. Вся моя кровь, обжигая вены, устремилась вниз. По мере того, как сантиметр за сантиметром распахивался тугой корсет, мой член так сильно напрягся, что я зарычал от боли, вызванной соблазнительными действиями Куколки.
Увидев, как лента упала на Куколкины ботильоны на высоких каблуках, я поджал губы.
– Упс! – она подняла на меня большие невинные глаза и прикрыла рот рукой.
Её взгляд скользнул к ленте, затем снова взметнулся ко мне. Она опустила руку и ее губы растянулись в медленной ухмылке. Куколка двинулась вперед, и распахнула корсет своими тонкими пальцами.
Когда обнажились ее сиськи, я застонал, звук утонул в грохочущей музыке. Они просто идеально умещались в моих ладонях, словно были созданы самим дьяволом исключительно для меня. Куколка покачивалась, вращая бедрами, и корсет медленно съехал к ее талии.
Куколка закрыла глаза, словно охваченная диким ритмом песни. Она провела руками вдоль тела, по обнаженной коже. Я неотрывно следил за тем, как ее руки двигались вверх, а потом обхватили сиськи. Запрокинув голову и приоткрыв губы, она принялась теребить пальцами свои затвердевшие соски.
Я сильнее сжал набалдашник своей трости. Изо всех сил пытаясь держать под контролем свою потребность в моей девочке, я сдавил в ладони прочный металл. Мысленно я уже отбросил трость в сторону и вышел на сцену. Мысленно я схватил ее за горло и толкнул спиной к шесту. Наклонив голову, я провел бы языком по ее влажной коже к соскам и всосал один в рот. Куколка начала бы сопротивляться, но я пригвоздил бы ее к месту. Контролируя ее так, что ей не оставалось бы ничего, кроме как подчиниться мне.
Её господину, её королю.
Опустив руку, я задрал бы ей платье и сорвал с нее трусики. Ее киска была бы скользкой и влажной, и я проник бы в нее пальцами. Куколка бы закричала, я бы отпустил ее горло и взял бы ее за волосы. Трижды обмотав вокруг своей руки светлые пряди, я заставил бы ее посмотреть мне в глаза. И я бы въелся в нее. Я бы хватал все ее стоны и крики и с жадностью их глотал. Я расстегнул бы брюки, прислонил ее к шесту и, схватив ее за бедра, ворвался в нее. Не выпуская из своей хватки, я заставил бы ее кричать все громче и громче, ее лицо залил бы румянец. И она бы кончила. Она бы кончила, содрогаясь в моих крепких объятьях. Я бы вбирал в себя каждую каплю ее удовольствия до тех пор, пока она не смогла бы стоять на ногах.
И тогда я заполнил бы ее своей спермой. Я заполнил бы ее до предела, так что почувствовал бы своё семя у себя на бедрах.
– Моя Куколка…, – прошептал бы я ей на ухо, пока она судорожно дышала в мое. – Вся. Моя.
Я поморгал, вырвавшись из своих фантазий, и снова сосредоточил своё внимание на сцене. Куколка положила руки на пояс. Подцепив большими пальцами синюю ткань, она стянула ее на живот, а затем на бедра. Куколка закусила губу и, когда платье, наконец, упало на пол, осталась в одних оборчатых трусиках и чулках. Я прижал основание ладони к члену, пытаясь на время его усмирить. Я приказал себе оставаться на месте.
Это был Куколкин звёздный час.
Куколка меня соблазняла. После всех этих лет… она кончала для меня.
Когда началась следующая песня, Куколка опустилась на колени. Наклонившись вперед, она уперлась ладонями в сцену. Стоя на четвереньках, с ухмылкой на губах, она двинулась ко мне. Сидя совершенно неподвижно, я наблюдал за тем, как она подобралась к краю сцены. Так близко, что я мог при желании к ней прикоснуться. Так близко, что я мог протянуть руку и прижать Куколку к своим губам… Так близко, что я мог провести пальцем по ее горлу и смотреть, как пока она танцует, у нее по шее стекает кровь.
Будто прочитав мои мысли, Куколка наклонила голову набок, обнажив белоснежную кожу шеи. Ее рука опустилась к животу и исчезала в трусиках. Закрыв глаза, Куколка принялась ласкать клитор. Когда ее охватила волна удовольствия, у нее на щеках вспыхнул ярко-красный румянец, и на горле забилась вена.
Облизав губы и не в силах бороться с искушением, я подвинулся к краю дивана. Я поднял руку и, пробежав наперстком по ее стройной белой шее, осторожно проткнул кожу. Мне стоило огромных усилий, сидеть спокойно, когда по ее бледной коже скользнула алая капля. Куколка так громко застонала, что ее было слышно даже сквозь грохочущую музыку. Она вынула руку из трусиков и, растерев влажными пальцами кровь у себя на шее, смешала свои соки. У меня потекли слюнки от отчаянного желания попробовать ее на вкус. Но я не двигался. Я смотрел, как она дразнит меня и все ближе и ближе подталкивает к опасной грани потери контроля.
Она и представить себе не могла, что с ней случится, если это произойдёт.
Я мог зайти так далеко… даже с Куколкой. Смогу ли я сдержать ту тьму, которая всегда жила во мне, под моей кожей, готовая в любой момент вырваться на свободу? Чудовище, которое они из меня сделали.
– Трансформация, – сказал мне Генри, когда я однажды вечером спросил его об этом. О своих мыслях, тех самых, что касались только Куколки. – Вот как вы получите наибольшее удовольствие.
Он пожал плечами.
– Это типично для случаев проявления насилия, – он подался вперед из темноты угла нашей камеры. – Когда ты ее найдешь, она может оказаться такой же. И получать максимальное удовольствие именно от того, как ты мечтаешь его ей доставлять.
Генри вздохнул.
– Кролик, вы оба – жертвы обстоятельств. Это не делает вас плохими. Просто… другими. Это называют «игрой на грани». Ролевая имитация действий, которые в реальной жизни были бы чем-то немыслимым. Всё это происходит по обоюдному согласию между двумя взрослыми людьми, каждый из которых получает удовольствие от игры. Это всего лишь форма сексуального самовыражения.
– Попробуй.
Голос Куколки ворвался в мое сознание, выхватив меня из моих мыслей. Я уставился на свою девочку, которая сидела на краю сцены, предлагая мне изысканное угощение из своей крови, перемешанной с влагой ее киски. Мои губы приоткрылись от неудержимого желания.
– Попробуй, – уже строже произнесла Куколка.
Взяв меня за подбородок, она потянула меня к себе. Приближаясь к ней, я ощущал на себе ее пристальный взгляд. Когда я зарычал, она прикрыла веки, и я задумался, прав ли был Генри. Сможет ли она это принять. Получится ли у меня доставить ей максимальное удовольствие таким способом.
Кончиком языка я жадно слизал кровь с ее влагой, и она застонала. И тогда я подумал, что, наверное, сможет. Вдохновленный этой мыслью, я бросился к ней в жажде большего. Прижавшись к ней губами, я сильно всосал ее кожу, и у меня на языке разлился пьянящий вкус кровавого коктейля. Затем, потеряв последние остатки контроля, я укусил. Впился зубами ей в кожу.
Куколка застыла, а потом издала такой громкий стон, что я чуть не кончил прямо там. Ее пальцы зарылись мне в волосы. Ногти царапнули мне кожу, вырвав из моей груди низкий рык. Она притиснула меня ещё ближе к себе. Я сильнее ее укусил. Она закричала громче. Ее соски крепче прижались к моей груди.
А потом Куколка меня оттолкнула. Я воспротивился. Поборов ее, я рванулся к ней, не желая отступать. Но затем она с силой меня отпихнула, и я довольно улыбнулся. Она царапалась и боролась со мной.
Я откинулся назад, чтобы заглянуть ей в глаза. Чтобы всё прочесть по ее лицу, чтобы узнать, прав ли был Генри. Когда я отстранился на несколько сантиметров, то встретился с яростным взглядом Куколки. Она отодвинулась, а потом резко ударила меня по лицу. Моя голова запрокинулась, но я снова повернулся к Куколке и посмотрел на нее. Она тяжело дышала, я скользнул взглядом к следу от укуса у нее на шее. Я снова заглянул ей в глаза, и от того, что я в них увидел, у меня бешено заколотилось сердце… жгучая потребность. Желание.
Отчаяние.
В ту же секунду Куколка обняла меня за шею и впилась мне в губы. Кусаясь и въедаясь друг другу в рот, мы превратились в сплошные зубы и языки. Она оттолкнула меня назад. Мои локти соскользнули с края сцены. Мне в грудь упёрся Куколкин каблук. Она отбросила меня ногой, как бы приказывая мне сесть на место. Я почувствовал, как от ее сопротивления у меня в жилах закипела кровь, и губы изогнулись в ухмылке.
Мы сверлили друг друга взглядами в битве желаний… и тут я сел, раздвинул ноги и расстегнул брюки. Когда Куколка это увидела, у нее потемнели глаза. Увидела, как я полез в штаны и вытащил член. Член, который отымеет ее еще до того, как мы покинем это место.
Тот самый член, который, как я знал, она жаждала. Так же сильно, как я жаждал её киску, что скоро станет моей.
Куколка прищурилась и переместилась на колени. Ее руки плавно скользили по телу, остановившись на поясе ее трусиков. Она спустила их по бедрам, незамедлительно продемонстрировав мне свою белокурую киску. Она села и стремительно взмахнула ногами. Подражая тем шлюхам, которых Куколка видела в зале, она медленно снимала с ног трусики. Сунув руку в карман жилета, я достал оттуда немного налички, и, поймав ее взгляд, бросил в нее купюры. Когда трусики повисли на мыске ее ботильона, у Куколки вспыхнули глаза. Быстрым движением ноги она швырнула в меня трусики, и они упали мне на грудь. Я спрятал их в карман.
А потом Куколка поднялась, пристально глядя на меня, и мне стало нечем дышать. Голая, в одних чулках и ботильонах. Мокрые волосы обрамляли ее лицо причудливым ореолом. Ее руки переместились на бедра. Я с жадностью поедал ее глазами – сиськи, живот, бедра и эта белокурая киска – всё взывало ко мне.
Куколка прикусила губу, нагнулась и начала снимать чулки. Я приставил к её бедру трость. Куколка взметнула на меня глаза.
– Их не трогай.
Выражение Куколкиного лица изменилось, словно она собиралась мне воспротивиться. У меня уже заколотилось сердце в предвкушении того, что мне придется настаивать… но вдруг на её губы легла слабая тень улыбки, и она выпрямилась. Всё что на ней было – это черно-белые чулки и черные кожаные ботильоны.
Потом Куколка начала двигаться. Покачиваясь и вращая под музыку бедрами, она приблизилась к ступенькам сцены. Когда она направилась ко мне, я сильнее задвигал рукой по члену. Не отрывая от меня взгляда, она обошла вокруг сцены; в мягком свете комнаты ее белая кожа казалась красной.
Куколка остановилась передо мной и, склонив голову, посмотрела на меня. Затем ее голубые глаза скользнули к моей двигающейся руке. Она приоткрыла губы и резко втянула в себя воздух.
Куколка подошла еще ближе. Встав коленями на диван, она оседлала мои бедра. Но ко мне она не прикасалась. Вместо этого она склонилась надо мной. Ее руки вцепились в спинку дивана по обеим сторонам от моей головы. Она закрутила бёдрами в такт музыки, ее сиськи замелькали в каком-то сантиметре от моего лица. У меня вспыхнули щёки, всё во мне закипело от жгучего желания схватить ее за запястья и швырнуть на диван. Впиться ей в рот и ворваться в нее своим членом.
Но я не двигался, глядя, как она возвышается над моими бедрами. Я убрал руку от члена, и она уставилась на него голодным взглядом. Но она все еще сопротивлялась, истязая меня. Выгнув спину, она еще больше приблизила сиськи к моему лицу, задев твердым соском мои губы. Я застонал, глядя, как они колышутся туда-сюда снова и снова. Затем Куколка резко опустилась, прижавшись своей голой киской к моему бедру. Она раскачивалась взад-вперед, задевая животом кончик моего члена. Ее щека легко касалась моей щеки, ее губы очутились у моего уха. Я слышал её дыхание – частое и неконтролируемое. Она рывками терлась о мое колено своим напряженным клитором.
Мои ладони сжались в кулаки. Я смотрел на охваченное экстазом лицо Куколки. Затем она взглянула вниз и застыла без движения. Ее глаза вспыхнули, и на лице медленно проступила улыбка. Она пробежала языком по влажным губам, а затем прошептала это. Фразу, толкнувшую меня за грань.
Фразу, выпустившую на свободу тьму, которую я пытался сдержать…
– Теперь Кролик всецело принадлежит Куколке.
Я рванулся вперед, схватив ее за шею. Куколка вскрикнула, когда я сбросил ее с моих колен и швырнул на диван. Куколка дралась и царапалась. Но я этого не чувствовал. Я приподнялся и, прижав ее коленом к дивану, рванул на себе жилет с рубашкой. Я скинул их с себя и бросил в другой конец комнаты. Меня переполняло предвкушение. Я запрокинул голову и закрыл глаза, но открыв их снова, увидел, как у меня под ногой вырывается Куколка. Я улыбнулся и наклонился к ней, приблизив губы к самому ее уху.
– От меня не убежишь, маленькая Куколка, – прошептал я.
Куколка отчаянно заметалась подо мной. Она ударила меня по спине, и я зашипел от удовольствия, кода почувствовал, как мне в кожу вонзились ее ногти. Она царапалась, словно дикая кошка, но я намертво прижал ее к дивану. Я почувствовал, как у меня по спине потекла кровь, и передвинулся. Сместился так, что мой член упёрся прямо ей между ног. Прижав ее к дивану, я почувствовал, как сочится ее киска. Как Куколка вырывается на свободу… как она пытается меня сбросить.
Я отстранился и заглянул ей в глаза. В них было исступление. Ярость. Они распахнулись от упоительного блаженства.
У меня в груди взорвалось сердце.
Моей Куколке понравилось играть.
Я схватил ее за плечи, пригвоздив к месту.
– Отвали от меня, – закричала она.
Увидев, что она улыбается, я сжал губы. Затем она ударила меня по лицу и принялась царапать мне руки, грудь и шею своими ногтями.
– Не прикасайся ко мне! – выпалила Куколка, ее дыхание было частым и затруднённым.
Совсем как у меня.
Наклонившись, я приподнял одну руку и схватил ее за подбородок.
– Я тебя трахну, – сказал я ей.
У Куколки загорелись глаза, затем ее веки дрогнули и закрылись. Кровь все быстрее и быстрее неслась по моим венам, когда Куколка приподняла бедра и принялась тереться киской о кончик моего члена.
Она двигала бедрами все сильнее и сильнее, пока не изогнулась под моей мёртвой хваткой. Тогда она уставилась мне в глаза, и прошипела сквозь стиснутые зубы:
– Отвали!
Мрачно улыбаясь и прекрасно понимая, чего ей на самом деле хочется, я раздвинул ей бедра коленями и запрокинул ее руки за голову. Куколка всё время со мной боролась, била меня и брыкалась, от чего я заводился еще больше. Я усилил хватку, полностью подчинив ее себе.
Я провел кончиком носа по ее щеке и губам. Я прихватил зубами ее нижнюю губу и укусил. Куколкины стоны заполнили моё сознание, а потом она попыталась меня сбросить.
Я обезумел.
Взяв ее запястья в одну руку, я обхватил другой ее горло. Куколкины глаза стали свинцовыми от желания, ее похоть только распалялась от моих жестоких прикосновений. Я сдавил ей горло, глядя, как краснеет лицо, и полыхают жаром ее щеки. Мой ноющий от напряжения член упирался в ее плоть, и я ворвался в нее. Куколка вскрикнула, когда я вонзился в нее до предела.
И я не остановился. Я не дал ей времени приспособиться. Перевести дыхание. Я обрушил на нее свою тьму, схватив за горло и удерживая запястья. Я вколачивался в нее безжалостно, резко, грубо, и это было просто охренительно.
Она попыталась пошевелить губами. Но я так сдавил ей горло, что она не могла издать ни звука.
– Ни слова, – потребовал я, нависнув над ее лицом.
В ее взгляде блеснул протест, и она снова попыталась заговорить. Я приподнял ее запястья и ударил ими о диван. Но губы Куколки продолжали шевелиться. Ее плоть сжалась вокруг моего члена, и я стиснул челюсти.
Увидев в Куколкиных глазах торжество, я зарычал. Она пыталась высвободить запястья, но я держал их, словно тиски.
– Не провоцируй меня, – предупредил я и для убедительности сжал ей горло.
В ответ Куколка уперлась в меня бедрами, вырвав из моей груди стон. Я яростно долбился в нее, по нашей скользкой коже бежал пот. Она сжималась вокруг меня все крепче и крепче, в такт сдавленным звукам ее приближающегося оргазма.
– Подчинись, – приказал я и увеличил скорость.
Куколка отчаянно дралась в последней попытке меня побороть. От того, что она оказывала мне яростное сопротивление, которого так сильно жаждал, у меня напряглись яйца.
– Подчинись! – с последним толчком взревел я.
Куколкин крик смешался с гремящей в воздухе музыкой. Она выгнулась, прижавшись к моей груди, затем ее тело обмякло. Увидев, как она упала на диван, ослабив запястья и не защищая от моих рук горло, по мне прокатилась волна жара, и я кончил. Я стиснул зубы. Меня накрыло чувство, какого я никогда раньше не испытывал – высвобождение невероятной силы, сжигающее меня изнутри, заставляющее меня выть и рычать.
Я вколачивался в нее и вколачивался, пока плотная киска Куколки не перестала сжимать мой член. Ее ноги рухнули на диван, и она замерла в полном изнеможении.
Затаив дыхание, я уперся лбом в изгиб между ее шеей и плечом. Подо мной сотрясалось и дрожало ее тело. У меня в груди разлилось приятное тепло при мысли о том, кто стал причиной всех этих прерывистых движений – я. Моя грубость. Ее сопротивление. Наша с ней идеальная извращенность.
Мне было необходимо ее увидеть, я поднял голову и посмотрел ей в лицо. Куколкины глаза были закрыты, она глубоко дышала через нос. Ее волосы прилипли к лицу, щеки раскраснелись. На шее алел порез, оставленный прикосновением моего наперстка. Кровь обагрила ее плоть, и на коже особым клеймом проступил свежий след от моего укуса.
Я застонал от того, как дико мне это понравилось. Это объявляло всем, что Куколка принадлежит мне. На ней стоял мой знак.
Куколкины сиськи поднимались и опадали, пока она приходила в себя. У меня дёрнулся член, когда я увидел, что все ещё удерживаю у нее над головой ее запястья. При виде моей руки, сжимающей ей горло, у меня заныли яйца.
Словно почувствовав мой взгляд, Куколка открыла глаза. От идеального макияжа у нее на лице теперь остались только длинные накладные ресницы. Она заморгала, пытаясь прояснить зрение. Я затаил дыхание, ожидая, что она скажет. Ее реакции.
И она улыбнулась.
Выдохнув, я выпустил ее запястья и убрал с ее горла ладонь.
Куколкины руки медленно скользнули вниз. Не сводя с меня глаз, она обняла меня за шею. Я прислонился лбом к ее лбу и просто дышал.
Она молчала, пока я не пошевелился, чтобы выйти из нее.
– Нет, – произнесла она, обхватив меня бедрами.
Я мог бы легко с ней справиться и отстраниться, но мне понравилось, что она хотела удержать меня внутри. У меня снова начал напрягаться член, когда она встретилась со мной взглядом и покачала головой.
– Хочу, чтоб ты остался там.
Я обхватил Куколку и, сел вместе с ней, прислонившись к спинке дивана. Куколка прижималась к моей груди, уткнувшись головой мне в шею. Я провел руками по ее спине. Куколка практически замурлыкала от моего прикосновения и тихонько задвигала бёдрами.
Я смотрел прямо перед собой, прокручивая у себя в голове ее крики и стоны. Уставившись на шест и сцену, я вспомнил, как моя Куколка раздевалась для меня. Вспомнил, как она предлагала мне свою вену. Я поцеловал её в плечо и подумал, а делал ли кто-нибудь такое раньше? Испытывал ли нечто подобное со своей девушкой кто-нибудь из тех уродов снаружи. С женщиной, сотворённой исключительно для него.
С совершенством, созданным в самом аду.
Куколка вздохнула и медленно повернула голову. Ее руки по-прежнему свободно обвивали мою шею.
– Милая, – проговорил я, глядя, как она опустила глаза, и у нее зарделись щёки.
Куколка взглянула на меня из-под ресниц и прикусила губу.
«Какое прекрасное зрелище».
Она убрала у меня со лба прядь волос. Ее палец коснулся татуировки пики у меня на лице. Затем она посмотрела прямо на меня.
– Как ты думаешь, а другие люди Страны Чудес, такие же люди, как мы, Кролик и Куколка, тоже получают удовольствие таким образом?
Я сузил глаза.
– В смысле?
Куколка провела рукой по моей груди и по следам, оставшимся на моей татуированной коже после ее драк и царапанья. Мой взгляд вернулся к укусу у нее на шее.
Куколка обняла меня крепче.
– Прошлой ночью я смотрела телевизор. Там был один фильм.
Я подождал, пока она продолжит.
– Люди... люди вроде нас, они занимались тем же, что и мы. Тем, что мы только что сделали.
Она снова замолчала. Я взял ее за подбородок и, приподняв ее лицо, заглянул ей в глаза. Затем вопросительно изогнул бровь. Куколка вздохнула.
– Они делали это не так, как мы. Всё было по-другому.
– По-другому?
Я умолк, задавшись вопросом, что еще такого делают люди, когда трахаются.
Куколка кивнула головой.
– Они лежали на покрывале. В поле под звездами, – ее губ коснулась лёгкая тень улыбки, и она пожала плечами. – Не было никакой борьбы. Никакой крови.
Я нахмурил брови, представив, как это вообще выглядело.
Куколкин палец опустился мне на грудь. Она провела им по татуировке «Больные ублюдки».
– Мужчина лежал на женщине. Она прижимала его к себе. Ласково…
Голос Куколки казался таким же растерянным, как и я сам.
– Это было медленно. И нежно, – она улыбнулась и, задрав голову, подняла руку вверх. – Под звездами. Луна была такой большой. И… и он сказал ей, что его сердце теперь принадлежит ей. Сказал, что любит ее.
Она покачала головой и снова положила руку мне на грудь.
– Жители Страны Чудес ведут странную жизнь. Чтобы отпраздновать окончание школы, они ходят на балы, носят короны и платья, как у принцесс. Они соединяют свои тела тихо и нежно, под звездами, на одном покрывале.
Она помотала головой, а затем, улыбнусь мне и сказала:
– Кролик, они все абсолютно помешанные! Вообще не в своём уме! Что они за странные существа!
Я согласно кивнул, но у меня в голове клубился густой туман. Улыбка сошла с Куколкиного лица, и я увидел ее притворство. Ей было грустно от того, какими были другие люди. Как они отличались от нас.
Обхватив руками ее лицо, я притянул ее к себе. Прежде чем наши губы соприкоснулись, я поймал ее взгляд. Она моргнула, но я все равно увидел в ее глазах слезы. Слезы по тому, чего у нее никогда не было. Платья. Звезды. Признание в… любви? Это озадачило меня больше всего.
Выбросив это из головы, я прижался губами к ее губам. Но на этот раз я сделал это нежно. Ласково...
Когда я отстранился, Куколка вздохнула и открыла глаза. Она безмолвно уставилась на меня странным взглядом.
– Нам нужно ехать, – сказал я.
– Хорошо, – произнесла Куколка и поднялась с моих коленей.
Я набросил рубашку и жилет, застегнул брюки. Я пристально смотрел, как Куколка снова надевает на себя своё испорченное, испачканное кровью синее платье. Когда она повернулась ко мне, у меня перехватило дыхание.
