Текст книги "Сирена (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Моя вина, что я не остановился. Я не мог.

– Она тебя об этом просила?

– Нет. Но, тем не менее, мне следовало остановиться. До нее у меня были десятки любовниц… но никогда…, – произнес он и, несмотря на агонию воспоминания, его тело не могло забыть того наслаждения. Истон до сих пор мог ощущать себя внутри ее узкого лона.

– До той ночи я никогда не испытывал такого удовольствия, находясь в теле женщины.

– Расскажи мне, что произошло, Зак, – потребовала Сатерлин.

Она не собиралась останавливаться, пока он не расскажет.

– Нет, не моя вина в том, что я не знал о ее девственности. Но моя вина в том, что она забеременела.

– Господи Боже, – выдохнула она, впервые с потрясением и сочувствием.

Он почти боялся ее следующего вопроса.

– У вас нет детей, поэтому я допускаю три варианта – отказ, аборт или выкидыш.

– Это была замершая беременность. Хуже выкидыша.

Он услышал, как Нора тихонько ахнула и поморщилась от боли.

– Насколько хуже?

– Это ее чуть не убило. Грейс была слишком молода и не знала, что было нормальным, а что нет. В течение месяца она игнорировала боль. Мы были женаты всего две недели, когда она проснулась в луже крови. Со слов врача, был один шанс на миллион, что она в своем молодом возрасте и со своим здоровьем выживет. "Молодом возрасте", повторил он и посмотрел на меня, как на преступника. Таковым я себя и считал. Восемнадцать лет, а она истекала кровью в реанимации. Восемнадцать лет, а она должна была выйти замуж за мужчину более десятка лет старше себя, мужчину, который был для нее едва ли ближе незнакомца.

– Что было дальше?

Истон покачал головой.

– Грейс выжила. Но я не уверен, выжила ли наша семья, и следовало ли ей выживать. Каждый день я ждал, что она от меня уйдет. Мы поженились, потому что она забеременела. Потом беременность прервалась. Но Грейс так и не оставила меня. И все же, первый совместный год стал для нас адом. У меня была девятнадцатилетняя жена, которую я почти не знал, и которой пришлось перевестись в лондонский Королевский колледж, когда я ушел из Кембриджа, прежде чем меня успели уволить.

– Но вы сохранили брак.

– Сохранили. Как или почему, не знаю.

– Потому что она любила тебя, Зак. И потому что ты любил ее.

– Любил. Не то, что бы это имеет значение.

– Почему не имеет?

– Потому что все кончено. И Грейс недвусмысленно дала это понять.

– Откуда ты знаешь, что кончено?

– Потому что она меня оставила, Нора, – сказал он, сдобрив свой голос раздражением.

– Она тебя оставила?

По-видимому, Сатерлин была неуязвимой перед его злостью.

– Разве не ты собрал чемоданы, сел в самолет и пересек океан?

– Она меня оставила задолго до этого.

– Расскажи мне.

Ее голос был настойчивым, гипнотическим, мелодичным. Без возможности видеть, Истон ощущал себя оторванным от земли, отсоединенным. Все казалось нереальным. В подобной темноте было легче признаваться в содеянном.

– Два года назад, Грейс сказала о своем желании снова попытаться. Снова попытаться – будто в первый раз мы пытались.

– И что ты ответил?

– Ответил, что она чуть не умерла из-за моей ошибки, чего я больше никогда не допущу. После этого она стала понемногу отдаляться. Сначала, прекратила варить мне кофе по утрам. Спустя еще один месяц, перестала со мной читать по вечерам. Она ушла не сразу. Постепенно. Общую спальню она оставила в последнюю очередь. Я сообщил ей о работе в США. Грейс сказала мне ехать, если это то, чего я хочу. Но она меня уже оставила. Я улетел, но она первая меня оставила.

– Могу я открыть тебе секрет, Зак?

Голос Сатерлин раздался позади его плеча.

– Я бы тоже тебя оставила.

– Нора, я…

– Заткнись и слушай, – произнесла она с такой холодной, тихой уверенностью, что он тут же умолк. – Первую, проведенную с ней ночь, ты назвал ошибкой. Эта ночь, это ошибка, которая свела вас двоих вместе. То, чему полагалось стать встречей на один раз, превратилось в брак. Ты можешь себе представить чувство вины, которое уничтожало Грейс на протяжении одиннадцати лет? Она думала, что из-за нее ты потерял работу, которую любил, женился на ком-то, кого не любил, что она разрушила твою карьеру, твою жизнь, твой мир. А ты назвал ночь, ставшую началом вашего совместного пути ошибкой? Это не она тебя оставила, Зак. Это ты ее выбросил.

– Она чуть не умерла из-за меня, Нора, – Истон практически выплевывал слова. – Ты даже представить не можешь, каково это.

– Грейс была взрослым, восемнадцатилетним человеком. Это было ее решение, ровно, как и твое. Она сама пришла в твой кабинет. Думаешь, она собиралась выпить чашечку чая и поболтать? Она хотела тебя. И получила тебя. Но могу поклясться, что, даже проснувшись в луже собственной крови, она ни разу не подумала о том, что это была ошибка. Заняться с ней любовью было ошибкой? Это хуже любой пощечины, которую Сорен мне когда-либо давал.

– Почему… почему ты мне все это говоришь, Нора?

– Потому что тебе нужно услышать правду. А она заключается в том, что твоя вина наказывала не тебя. Она наказывала ее. Ты так боялся причинить Грейс вред, что каждым своим шагом неосознанно делал ей больно. Больше не стоит, Зак. Больше никакой вины. Больше ты не будешь бояться причинить женщине боль своим желанием и страстью. Помнишь ту ночь в "Восьмом Круге", – спросила Сатерлин. – Ты помнишь, что я рассказала о себе?

– Что ты свитч.

Он в жизни не забудет той ночи.

– Да. И это означает, что я способна как причинять, так и забирать боль. Ты не устал от боли?

– Устал, – выдохнул Истон.

– Отлично, – произнесла она, срывая его повязку и сдергивая его рубашку по рукам. – Тогда отдай ее мне.

Он схватил Сатерлин, практически разрывая ее одежду в неистовом порыве избавиться от нее. Толкнув ее к стене, он расстегнул свои джинсы. Нора обернула ноги вокруг его талии, а руками обняла его за плечи. Зак проник в нее резким, безжалостным толчком. Никогда в жизни он не позволял себе подобной грубости по отношению к женщине.

– Сделай мне больно. Лучше мне, чем себе.

Он сделал так, как было сказано, не имея сил поступить иначе. Истон двигался в ней, с каждым разом все жестче. Он кусал ее шею, ее груди, впивался пальцами в мягкую кожу ее бедер. Нора безропотно сдавалась на милость его каждого беспощадного проникновения. Чем агрессивнее он ее брал, тем громче она отзывалась стонами и вздохами.

Плоть Сатерлин сжалась вокруг него, когда он кончил с неимоверной силой ничтожного целибата длиною в тринадцать месяцев. Однако Истон с ней пока не закончил. Казалось, что утолению его голода не было конца. Выйдя из нее, он заставил Нору опуститься на пол. Зак проник в нее пальцами, желая почувствовать теплую влажность. Он знал, что она была влажной не только от своего желания, но и от его собственной страсти, излитой в ее тело. Сатерлин извивалась под ним. Вытащив свою руку, он двинулся, чтобы снова ее взять, но встретил сопротивление в виде отталкивающих рук.

Стиснув ее запястья, Истон припечатал их к полу над ее головой. Нора крепко сжимала ноги вместе, которые он с силой развел коленями в стороны. Пребывая в шоке от своей ярости, он мог только прожигать ее взглядом.

– Хороший мальчик, – произнесла она.

Отпустив руки Сатерлин и перевернув ее на живот, Зак вошел сзади. Она выгнулась, принимая его глубже в себя, направляя своими бедрами, своими словами. Нора кончила так сильно, что Истон почувствовал, как зародившиеся в ее животе спазмы прострелили его тело. Вновь впившись в ее запястья, он прижал их к полу. Находясь на ней, в ней, он толкался так сильно, и так глубоко, что заставлял ее вскрикивать.

Как бы то ни было, Зак не сбавлял обороты, не мог сбавить. Он упивался вседозволенностью и отсутствием ограничений. Привязав его, она в нем что-то освободила. Гонимый грубой, разрушительной силой, Истон в последний раз пронзил ее тело и кончил так, что даже Нора вздрогнула от мощи его оргазма. Он рухнул на распростертое тело, оставаясь внутри нее, не желая покидать ее тепло. Они лежали соединенные, безмолвно глотая воздух. Смахнув волосы Сатерлин через плечо, Зак поцеловал ее шею, и, закрыв глаза, уткнулся головой в ее спину. Ее кожа пахла чем-то сладким. В таком положении он мог оставаться вечно, если не открывать своих глаз.

Медленно выйдя из ее тела, Истон перевернулся на спину, и, улегшись рядом с Норой, стал наблюдать за игрой отражающегося на потолке пламени свечи, желая, чтобы его колотящееся сердце угомонилось. Придвинувшись к его боку, Сатерлин приподнялась на локте и посмотрела на него.

– Я сделал тебе больно? – спросил Зак после длительной, но на удивление комфортной паузы.

Он увидел на ее руке бледно-красные следы.

– Да. Очень. Я глубоко впечатлена.

Истон рассмеялся, что даже для его собственных ушей показалось пустым звуком.

– Грейс от меня ушла, Нора, – произнес он, со сжатым, словно в кулаке горлом. – Боже, она от меня ушла и в этом только моя вина.

Он принялся тереть свой лоб, но поймав его руку, Сатерлин ее отняла.

– Я знаю, что она от тебя ушла. Но я здесь.

Медленно вдохнув, Истон еще медленнее выдохнул и, повернувшись, взял ее лицо в ладонь.

– Я и тебя не заслуживаю.

Она расплылась в порочной улыбке.

– Не будь так строг к себе, Зак. Это моя работа.

Нора встала над ним на четвереньки.

– Ты все еще главный. Говори, что мне делать.

– Говорить, что тебе делать? С чего бы начать?

Она улыбнулась ему, по-прежнему оставаясь в принятой позе.

– Включи свое воображение.

И воображение подкинуло Истону очень хорошую идею.

– Оставайся на месте, – приказал он.

– Да, Сэр.

Потянувшись к выдвижному ящику, он вытащил подаренную Сатерлин смазку.

– Ого, Закари, ты меня удивляешь.

Он чуть не простонал, когда вжался в ее зад. Вокруг него она была такой тугой, что он едва дышал. Истон резко толкнулся, заставив Нору поёжиться.

– Сожалею, – сказал он, улыбнувшись собственной неугомонности.

– Не сожалеешь.

Он услышал смех в ее голосе.

– Нет, – признался Зак. – Не в этот раз.

Глава 32

Незадолго до рассвета, Нора стащила себя с кровати Зака и оделась в темноте как можно тише. Найдя свой галстук, послуживший повязкой на глаза, она спрятала этот предмет одежды туда, где его найдут чуть позже. Прошлая ночь, определенно, стоила памятного сувенирчика.

Нора опустила взгляд на все еще спящего Зака, с трудом веря в произошедшее между ними всего пару часов назад. В ту секунду, когда она сорвала с него повязку, на свободу вырвался кто-то или что-то, скрывавшийся на протяжении десяти лет и шести недель, и явившийся настоящим Заком. Прошлую ночь она провела не со своим чопорным редактором. Прошлую ночь она провела с Заком, который слыл сердцеедом в подростковые тринадцать лет, участвовал в пьяных тройничках в университетские годы, и лишил свою восемнадцатилетнюю студентку девственности на столе своего кабинета в Кембридже.

Все тело Норы болело от жесткого ночного секса. Без ее сумки с игрушками, им пришлось ограничиться его руками, сжимающими ее запястья, его коленями, раздвигающими ее ноги, и его ладонями, приглушающими ее крики. Это был один из самых грубых и развратных актов совокупления в ее жизни. Нора не могла перестать улыбаться.

При выходе из квартиры Зака, она остановилась и взяла по-прежнему лежащий на диване контракт. Нора просмотрела его, убеждаясь, что все пункты были учтены. Аванс не сулил ей исключительного богатства, но обеспечивал достойное существование на протяжении последующих нескольких лет, пока она сконцентрируется только на писательской деятельности.

Приехав к себе, Нора поволокла свое уставшее тело в дом. Несмотря на безумное желание поспать, ее изводило некое чувство, которое подсказывало, что из-за восторга от завершения книги со своим редактором, она забыла о чем-то очень важном.

Пройдя в коридор, ведущий в ее комнату, Нора остановилась на полушаге. Перед ее спальней, прислонившись спиной к двери, стоял Уесли. В его руках была коробочка от Tiffany. Судя по его внешнему виду, он прождал не один час, возможно, и всю ночь. Сначала, в карих глазах проскользнуло облегчение, но затем, как только он увидел ее растрепанные волосы, помятую одежду, на его лице отразилось горькое осознание. Рука Уеса обмякла, и на его расслабленных пальцах, зацепившись за ленту, повисла подарочная коробочка.

– Зак? – спросил малой.

– Да, – ответила Нора, похолодев от страха и стыда.

Парень только кивнул. Соскользнув с пальцев, коробочка упала на пол. По-видимому, он этого даже не заметил.

– Уес…, – начала Нора, до отчаяния желая объясниться.

Прошлой ночью они собирались организовать свидание и отпраздновать. Но вместо этого она осталась с Заком, осталась и закончила свою книгу. Она хотела донести все это до Уесли, но он просто прошел мимо нее и скрылся в своей комнате. Нора решила последовать за ним, однако его дверь оказалась запертой. На нескончаемое мучительное мгновение, она с неверием уставилась на ручку. За всё их совместно прожитое время, малой никогда не запирал свою дверь.

Пребывая в безмолвном шоке, она направилась в свою спальню, но остановившись, подняла коробочку с пола и открыла ее своими дрожащими пальцами. В ней Нора обнаружила два серебряных уточненных и изысканно украшенных гребня для волос. Сердце в ее груди разбилось, как стекло. Чистота Уесли… его отцовские часы… единственное, что было у него ценного… этим он хотел сказать, что продаст все, лишь бы быть с ней. Он прождал всю ночь, чтобы отдать ей самого себя, а она явилась домой в синяках и ушибах после ночи со своим редактором.

Войдя в свою спальню, Нора не раздевшись упала на кровать. Она была слишком уставшей, чтобы спать. Слишком разбитой, чтобы плакать. Свернувшись в клубок, она сжала гребни в руке так, что они впились ей в кожу. Нора стиснула их еще крепче, позволяя зубцам кольнуть еще больнее. Наконец-то, этой боли оказалось достаточно, чтобы уснуть.

***

Неизбежное наступление утра, в конце концов, сорвало намерение Истона проспать всю субботу. Он нехотя открыл глаза, благодаря окружающей тишине поняв, что Нора уже ушла. Все его тело ломило, что мало волновало. Была ли во всем мире такая женщина, как Сатерлин? Зак отправился в душ с такой же неохотой, с какой покинул постель. Горячая вода обжигала кожу. Он не мог вспомнить, когда его тело было таким же сверхчувствительным от невообразимого количества секса. Истон задержался в душе из-за не проходящей боли и ноющих мышц.

Закончив с водными процедурами, он вытерся полотенцем и осторожно оделся, проклиная себя за то, что в свои сорок два вел себя, словно восемнадцатилетний юнец. Ближе к обеду Зак вспомнил, что прошлой ночью Сатерлин выключала его телефон. Включив его, он проверил голосовую почту. Было одно сообщение – скорей всего с работы, подумал он.

"Закари, это я". При звуке голоса Грейс, его руки онемели, а ноги превратились в каменные столбы. "Я в Нью-Йорке. Не знаю для чего". Пауза. "Это ложь. Я знаю, для чего. По всей видимости, тебя нет дома. Я приезжала, стучала, но мне никто не открыл. Я позвонила мистеру Боннеру. Возможно, я последую его совету. В любом случае, я пробуду в городе до завтрашнего утра. Хотелось бы, чтобы ты, наконец, обзавелся проклятым мобильным телефоном. Не суть. Я остановилась…"

Схватив ручку, Истон начеркал на своей ладони название отеля, в котором остановилась Грейс. Он подумал о том, чтобы позвонить туда и спросить, находилась ли она в номере, но не хотел понапрасну терять ни секунды. Накинув пальто, он выбежал из квартиры. Даже скорость сорвавшегося и несущегося вниз лифта для Зака была бы недостаточной. Она приходила к нему домой? Когда? Вероятно, когда он находился в душе. В единственное утро, когда он принимал долгий душ… Истон в очередной раз проклял себя. К счастью, движение на дороге было незагруженным и, тем не менее, казалось, что такси притормозило возле ее отеля спустя целую вечность.

Сунув деньги таксисту в руки, он помчался в здание.

– Не могли бы вы набрать номер Грейс Роуан? – попросил Зак у регистратора отеля.

– Сожалею, Сэр, но под этим именем у нас нет ни одного гостя.

Он чертыхнулся. Может, он неправильно расслышал Грейс? Если только…

– Попробуйте Грейс Истон.

– Да, такая есть. Я наберу ее номер.

Зак вздохнул с облегчением. Регистратор позвонил. После бесконечно долгого промежутка времени, он положил трубку.

– Сожалею, Сэр. Судя по всему, ее нет в номере. Хотите оставить сообщение?

Истон незамедлительно определился со своими дальнейшими действиями.

– Я подожду ее.

В холле он отыскал место, обеспечивающее ему хороший обзор людского потока. Он уставился на оригинальные вращающиеся двери, стараясь не попасть под гипноз их безостановочного движения. Даже теперь, когда Зак находился в отеле, его сердце колотилось так, будто он пробежал весь проделанный путь. Для чего Грейс прилетела сюда? Для чего? Он знал ее. Она всегда была довольно храброй, чтобы сообщать плохие новости в лицо. Но Истон их уже слышал. Тогда для чего она оказалась в Нью-Йорке?

Это не имеет значения, повторял он себе. Какой бы ни была причина, он увидит Грейс. И этого было достаточно, чтобы ждать ее в холле. Если потребуется, всю жизнь.

***

Через два часа после того, как Нора уснула с гребнями в руке, она выбралась из постели, и в состоянии оцепенения приняла душ и оделась. Онемевшая от утомления и утомленная от потрясения, она вошла в кухню на ватных ногах. В комнате находился Уесли, громко открывающий и закрывающий дверцы шкафов.

– Что ты ищешь? – спросила Нора между раздававшимся грохотом.

– Мой кофейный термос. Синий, с крышкой.

Его голос был натянутым и напряженным.

– Ты смотрел в посудомойке?

Остановившись, малой открыл нужную дверцу и рывком выдвинул верхнюю полку.

– В посудомойке, – сказал парень, как себе, так и ей, – точно. Конечно. Как я мог быть настолько глупым?

Поморщившись, Нора осторожно села за стол. Было больно находиться с Уесом в одном помещении. Прислонившись к столешнице, он отдышался.

– Ты злишься на меня? – тихим голосом спросила Нора.

– Хочу злиться. Мне следует, – он покачал головой, – но нет, я не злюсь на тебя. Только на себя.

Кивнув, Нора встретила его взгляд.

– Ты обижаешься на меня?

Он усмехнулся холодно и опустошенно.

– Ага, я обижаюсь на тебя.

Она видела, что он старался не расплакаться. То же самое делала и она.

– Мне жаль, Уес. Правда, жаль. Господи, ты хотел, чтобы во время твоего первого раза, по крайней мере, один из нас знал, что делает. Очевидно, с тобой я понятия не имею, что делать.

– Мне все равно. Я больше ни с кем не хочу быть. Но если ты хочешь быть с Заком… Я просто желаю тебе счастья. Это единственное, что имеет значения.

– Послушай, прошлой ночью мы с Заком… занимались книгой. Вчера я отправилась к нему на квартиру, чтобы швырнуть ему романом в лицо, показать, что я его переписала. Я собиралась уйти. Но он попросил меня остаться и помочь закончить редактирование. Мы сделали все это за одну ночь.

– Я видел тебя, когда ты пришла. Вы не просто работали над книгой. Я не круглый идиот.

– Ты вообще не идиот. Это я идиотка. Это я забыла позвонить, забыла о наших планах. Я была настолько удивлена тем, что Зак поменял свое решение… что он захотел прочитать книгу. Уес, – произнесла она, и парень посмотрел ей в глаза. – Он подписал контракт. Мы отпраздновали.

– А я думал, что это мы собирались праздновать.

– Мы все еще можем. Мы…

– Я говорил не об ужине и долбаном кино, Нора.

Она поежилась от пронзительной агонии в его голосе.

– Я хотел, чтобы мы были вместе.

– Уесли…, – начала она, но не могла найти нужных слов.

– Прости, – сказал малой, проведя рукой по волосам. – Я не хотел срываться на крик. Это… не знаю. В прошлое воскресенье в твоей постели… Нора, я даже не могу описать то, что чувствовал.

– Я тоже никогда не чувствовала того, что у меня с тобой было, – сказала она, вспомнив свою безнадежную панику, когда они чуть не занялись любовью.

– И чем же было это чувство? – спросил парень, скрестив руки на груди.

Он выглядел холодным и утомленным. Норе хотелось обнимать его до тех пор, пока они вновь оба не отогреются.

Она слегка усмехнулась.

– Страхом перед игрой.

– Страхом перед игрой? Нора, со мной тебе не нужно играть.

– Наверное, поэтому я так боялась. Я не знаю, как быть с кем-то, вроде тебя. Я не знаю правил этой игры.

– Это не игра.

– Тогда как нам выиграть?

Малой не произносил ни слова и только смотрел мимо нее.

– Думаю, это и есть ответ на мой вопрос, – сказала Нора.

Уесли глубоко вздохнул.

– Я попытаюсь. Попытаюсь быть тем, кем ты хочешь меня видеть. Знаю, я не такой как ты, но я могу попытаться. Если в итоге мы будем вместе, оно того стоит.

– Тогда это будешь не ты. А только версия тебя, пытающая подстроиться под мои желания. Я не позволю тебе жертвовать тем, кем ты, на самом деле, являешься, ради того, чтобы быть со мной.

Он покачал головой и пошел к двери.

– Уесли, пожалуйста…

Нора начала вставать, чтобы подойти к нему.

– Не надо.

Он поднял руку, и она застыла на месте.

– Не проси прощения и не объясняйся. Я переживу. Мне просто нужно, чтобы ты об этом не говорила.

– Прости, – едва громче шепота произнесла Нора.

– Эй, – воскликнул он с наигранным весельем. – По крайней мере, это не Сорен.

Стиснув зубы, она пожала плечами.

– Уес… ты позволишь мне вернуть тебе гребни? Я представляю, сколько они стоят, и знаю…

– Оставь их.

Схватив свой кофейный термос, он снова направился к двери, но остановился возле съежившейся на своем стуле Норы.

– Они будут красиво смотреться на твоих волосах.

Она положила голову на колени. Ее желудок скрутило от переживаний и голода. Нора не ела со вчерашнего обеда, но мысль о еде лишь ухудшала ее состояние.

– Я пойду, – сказал Уесли, – позанимаюсь.

– Береги себя.

Малой ушел, больше не произнеся ни слова. Дверь закрылась. Она слышала, как он завел свою машину, затем отъехал. Нора знала, что осталась одна. Она прокашлялась, пытаясь ослабить сдавившее ее горло напряжение. Поднявшись со стула, она налила себе кофе, и подумала о том, чтобы разбавить его виски. Отпив глоток, Нора с благодарностью ощутила горьковатое тепло. Она решила, что ей нужно было либо снова поспать, либо снова принять душ. Нет, поняла Нора. В действительности ей нужен был...

Раздавшийся звонок в дверь прервал опасный ход ее мыслей. Поставив чашку на стол, Нора пошла к нежданному гостю. Открыв входную дверь, она обнаружила стоящую на пороге женщину. Ее волосы были ярко-рыжими, а фарфоровая кожа украшалась россыпью бледных веснушек. Настолько милая, что не описать словами, она выглядела чуть моложе тридцати, но ее сияющие, бирюзовые глаза лучились мудростью и умом, значительно превосходящими этот возраст.

– Здравствуйте, – сказала Нора.

– Мисс Сатерлин, – произнесла женщина, и по первым мелодичным словам, соскользнувшим с ее губ, она поняла, кем была эта гостья. – Простите за неудобство. Я…

– Боже мой, – выдохнула Нора, – вы Грейс Истон.

– Да, – ответила женщина. – Откуда вы…

– Прекрасная веснушчатая валлийка. В наших местах такое сочетание крайняя редкость. Нора улыбнулась, чувствуя, что эта встреча была предопределена им свыше.

– Пожалуйста, входите.

Глава 33

Вылив свой кофе в раковину, Нора заменила его чаем и, наполнив другую чашку, поставила ту на кухонный стол перед Грейс.

– Молока? – предложила она.

– Нет, спасибо. Закари всегда называл меня еретичкой, за мое обыкновение пить чай без молока.

– Не очень по-английски с вашей стороны, – поддразнила Нора. – Но опять же, вы валлийка.

– У меня отец валлиец, а мать ирландка.

– Оно и видно.

Нора завидовала рыжим волосам и прелестным веснушкам Грейс.

– Может, вы еще умеете изображать ирландский акцент?

– Немного. Хотя я выросла в Уэльсе. Как ни удивительно, у Закари он получается лучше.

– Неужели? – удивилась Нора. – Вот придурок. Он никогда не рассказывал, что умеет подражать другим акцентам.

Улыбнувшись, Грейс отпила своего чая.

– У него множество талантов, – сказала гостья. – Вы очень добры ко мне. Вероятно, я показалась вам сумасшедшей, незвано явившись к вам домой. Завтра утром я улетаю и, судя по всему, нигде не могу найти Закари. Я позвонила мистеру Боннеру. Он дал мне ваш адрес и сказал, что иногда по выходным вы с ним вместе работаете.

– Работали. Теперь книга, слава Богу, закончена.

Кивнув, Грейс сделала еще один робкий глоток. Нора потянулась к чашке и заметила на своем запястье багровеющий синяк.

– Значит, это работа так часто приводит его сюда? – спросила Грейс, пригвождая Нору на удивление твердым взглядом.

– Мы друзья. Хорошие друзья.

Опустив глаза, гостья принялась разглядывать мелкую рябь на поверхности чая. Грейс производила впечатление взволнованной пташки, порхая над кромкой чашки своими тонкими пальчиками.

– Я собиралась прибыть раньше. Пыталась вылететь вчерашним утренним рейсом, но его отложили.

– Для чего вы здесь? – спросила Нора, и Грейс посмотрела ей в глаза.

– Завтра Закари улетает в Калифорнию. Я с трудом сдерживалась, когда он находился в Нью-Йорке. Калифорния кажется другой частью света. Его утро будет моей ночью.

Грейс вдохнула и медленно выдохнула. Нора сидела молча, позволяя гостье говорить.

– Мне следовало прилететь несколько недель назад. Я звонила ему… со словами, что отключили свет, и я не могла найти фонарик. Но я находилась в доме, в каждой комнате которого горел свет, и лгала, только чтобы услышать его голос.

– Похоже, в этой ситуации я поступила бы также.

Стало совершенно понятно, почему ее редактор так отчаянно любил эту женщину. Грейс обладала красотой, воспетой поэтами, и нежностью, противоречащей неоспоримой силе ее духа.

– Во время нашего разговора, в его голосе послышалось что-то, что меня напугало. Казалось, Закари находился еще дальше, чем за океаном. Я то уговаривала, то отговаривала себя от прибытия в Нью-Йорк. И теперь мне приходится гадать, неужели я опоздала? Нет, не отвечайте на этот вопрос. Простите.

– Я отвечу на любой вопрос, который вы зададите, Грейс.

– Мне не стоило его задавать. Я лишилась этого права в первую ночь, которую провела с Йеном. Я говорю "первую", словно у нас были десятки ночей, вместо трех унизительных и неловких встреч. Мне понадобилась неделя, чтобы понять, какую глупую ошибку я совершила. Но я была слишком молодой, когда мы с Закари поженились при столь малоприятных обстоятельствах.

– Я знаю. Зак мне рассказал. Мне очень жаль.

Грейс послала Норе дрогнувшую, но уверенную улыбку.

– Закари, должно быть, очень хорошо к вам относится, раз поделился нашей историей. Он не раскрывал ее даже своим самым близким друзьям.

Нора пожала плечами. – Я ее из него выбила.

– Думаю, он всегда стыдился начала наших отношений, меня.

– Нет, клянусь вам, это не так. Я уверена, что единственное, кого он стыдился – это самого себя. Вы были молоды, а он был вашим преподавателем…

– Да, моим преподавателем. – Грейс рассмеялась. – Все мои знакомые девочки были наполовину влюблены в Закари. Он разговаривал с нами, как с равными.

Гостья улыбнулась воспоминанию.

– Каждый день он появлялся при галстуке в самом представительном и безукоризненном виде.

Нора представила вчерашние образы ослепленного ее черным галстуком редактора.

– Зак с галстуком – то еще зрелище, – согласилась она.

– Ежедневно при костюме и при галстуке.

Грейс широко улыбнулась.

– Он был таким красивым и правильным, шествуя среди пожилых, седобородых профессоров, цитирующих Шекспира и Марло по памяти… все мы практически лишались чувств, когда он проходил мимо нас со своим солидным кожаным портфелем, перекинув пиджак через плечо. И у каждой из девочек были свои идеи по поводу того, как именно применить его галстуки.

– А у нас с вами одни взгляды.

– Первая ночь с ним… – Грейс остановилась. Ее голос пронесся по всему помещению. – Я шла рассказать ему о своей любви, как на эшафот. И не сомневалась, что Закари выставит меня за дверь. Вместо этого, он занялся со мной любовью. Знаю, мне следовало прекратить это и предупредить его, что я не пила противозачаточных таблеток, но я не хотела, чтобы он останавливался. В тот момент, когда Закари меня поцеловал, я ощутила, что завоевала мир. И даже после всего произошедшего, это ощущение не исчезло. Однако нелегко быть замужем, когда отвратительный дьявольский внутренний голосок безостановочно пищит о том, что он женился на мне только из-за чувства вины.

– Я уверена, он его испытывал. Но также любовь, причем больше всего остального.

С минуту Грейс сидела молча, по-видимому, собираясь с мыслями.

– Знаю, вы можете не верить мне, но все это время я любила Закари. Даже в самые тяжелые дни. Даже в отвратительные ночи с Йеном… тогда я скучала по своему мужу сильнее всего.

– Я верю вам. – Подбадривая, Нора попыталась улыбнуться. – Пять лет назад я ушла от человека, который являлся смыслом моей жизни в течение тринадцати лет. Поверьте, я знаю, о чем вы говорите.

– Тринадцать лет.

Грейс казалась ошеломленной.

– Как вы пережили?

– Я не думала, что переживу. Иногда, мне кажется, что я и не пережила.

Гостья понимающе кивнула.

– С тех пор, как Закари улетел, я стала казаться себе тенью. Прохаживаясь по пустому дому и ловя свое отражение в зеркалах и окнах, я удивлялась тому, что до сих пор существовала. Голос Грейс упал до шепота. Ее глаза наполнились невыплаканными слезами. – Иногда я пугаюсь себя.

Отпив своего чая, Нора с трудом сглотнула.

– Я тоже пугаюсь себя.

– Наверное, мне нужно радоваться, что мы с Закари были женаты все эти годы. Я никогда не верила в то, что он меня любил. Я этого хотела. И он, несомненно, делал все возможное, чтобы показывать мне свою любовь. Но даже после семи, восьми лет брака, я по-прежнему сомневалась. Поэтому я отстранилась, надеясь…

– Что он последует за вами.

– И отпустила…

– Надеясь, что он вернется.

– Но Закари не вернулся…, – Грейс закончила мысль.

– Мне жаль, – произнесла Нора, не зная, что еще сказать.

– Думаю… не знаю, о чем я тогда думала… наверное, я убедила себя в необходимости закончить наши отношения и не начинать их снова. Вздор, конечно. Фантазия любовного романа, теперь я это понимаю. Без обид.

– Все в порядке. Я пишу эротику, а не любовные романы.

Нора улыбнулась, но ее улыбка сникла.

– Спрашивайте, Грейс. Я знаю, вам это необходимо.

– Я звонила ему на квартиру. Никто не ответил. Отправилась туда утром и стучала. Никто не открыл. Закари был с вами?

Норе инстинктивно захотелось выпустить когти. Но по некой причине, к Грейс у нее не было никакой враждебности, как правило, испытываемой к сопернице.

– Я не стану вам лгать, Грейс. Он был со мной.

Наклонившись вперед, Нора посмотрела на нее убедительным взглядом.

– Но я не стану лгать и себе. Думаю, он был и с вами.

Медленно поднявшись, Грейс прошла к окну.