Текст книги "Судьба-волчица (СИ)"

Автор книги: Тиана Макуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Почему вы так старательно не подпускали меня к своим шеям? Я помню, прямо зубы чесались, так хотелось укусить.

Ло длинно провел ладонью – от горла до бедра – и вздохнул:

– Потому что укус в шею, это не просто так, это метка. Самки ставят их самым близким, тем, кому готовы позволить остаться рядом не только в качестве согревателя постели.

Я аж стряхнула посторгазменную расслабленность и приподнялась на локтях.

– А вы не хотите, получается?!

В груди начинала разрастаться обида, но Ло отчаянно замотал головой.

– Ты что?! Это же мечта, сбывающаяся далеко не у каждого. И не каждый, у кого она сбылась, в итоге оказывается счастлив. Нет, мы просто не хотели, чтобы ты сделала что-то по незнанию, а потом расстраивалась или, еще хуже, рассердилась. Потому что метка – это навсегда.

Ну если только так… Пожалуй, разговор с Айлатой становится всё насущнее.

– Ладно, убедил, прощен.

Волк тихо фыркнул и нежно поцеловал в ладонь.

– Вот когда ты захочешь сделать то же самое с полным пониманием… Мы будем только счастливы. Теперь можно и подождать.

О, кстати! Я встрепенулась и сосредоточилась на магических потоках, чтобы разочарованно простонать, откинувшись назад на подушки. Проклятущие черные ошейники хоть и стали немного светлее, а их отростки тоньше, но никуда не делись.

Глава 11. Тайны прошлого

Что-то изменилось между нами. У меня-то давно возникло это ощущение «моего» по отношению к оборотням, а сейчас еще большее чувство собственничества взыграло, но и парни после нескольких горячих часов в подземной комнате стали как-то увереннее, веселее, и даже известие об оставшихся ошейниках их расстроило только на несколько мгновений. Потом Аро пожал плечами и вздохнул:

– Значит, надо спрашивать у Главы стаи. Ты же теперь тоже волчица, и она не станет скрывать важное. Если бы способа не существовало, тебе бы сразу сказали.

Я тоже пришла к этой мысли, так что, взлохматив ему волосы, резво поднялась с кровати:

– Ну тогда одеваемся и идем к Айлате. Спрашивать.

Когда вышли из комнаты, нас ждал под дверью мужчина. Изменение поведения со стороны самцов я тоже заметила. Не этого конкретно, потому что вроде бы раньше его не видела, а вообще. Если при моем приходе в поселение они вели себя сдержанно и несколько равнодушно, то сейчас незнакомый волк поглядывал с любопытством, осторожно принюхиваясь (видимо, думал, что не замечаю), и демонстрировал явное почтение. Я фыркнула на такую явную заинтересованность, а он тут же опустил голову. Повеяло опаской.

– Простите, госпожа, мою оплошность! Меня зовут Кирайдо, госпожа Айлата наказала дождаться вас и проводить к ней.

Ну, заблудиться в подземелье крайне сложно, да и дорогу я помнила вполне четко, однако, если это что-то вроде правил хорошего тона – пусть. Через несколько минут мы вышли из подвала, но отправились не в большой зал, где общались с Айлатой до… всего этого, а в другую комнату – наверняка кабинет, – гораздо меньше и уютнее. Кабинет смотрелся несколько темным, за счет мореных досок скорее всего, но все равно находиться в нем было приятно. Правда, моих волков не пустили, сказав ждать, когда позовут, – вероятно, у самок есть свои секреты, но это и так понятно, раз парни не знают ответов на некоторые вопросы.

Оказалось, что уже наступило утро… Это мы всю ночь прокувыркались в постели, получается?! Хотя неудивительно – дорвались же.

Дождавшись, пока я сяду в удобное кресло (так-то там и некуда больше – второе занимала хозяйка, и другая мебель, кроме еще стола и пары шкафов с книгами и документами, отсутствовала), Айлата с искренним беспокойством спросила:

– Как себя чувствуешь, детка?

Наверное, я должна была бы злиться на оборотницу, но ничего такого не было. Как и со своим обращением – не было ни неприятия, ни удивления.

– Хм, знаете, всё хорошо, спасибо… Но как раз это и странно! Я не понимаю, почему нет ни чувства неудобства, ни растерянности, словно всегда и была оборотнем. И как вообще это могло получиться?

Айлата вздохнула, откинулась на спинку и соединила пальцы домиком, задумчиво замолчав на несколько долгих секунд.

– Давай без политесов – волчицы обращаются друг к другу на ты. А вот с остальным… Почему ты чувствуешь себя, словно всегда была волчицей? Потому что так оно и есть, детка, – ты ею всегда была внутри. Такое крайне редко случается, что кровь обретает силу у дальних потомков. Обычно волчья кровь либо проявляется в детях, либо нет. И шанс на проявление со временем всё меньше. Сложно сказать, когда в твоих предках отметилась волчица… но как минимум три поколения назад. Я же не чувствовала тебя, пока не начала ритуал, а вот изгнанники, у которых чувствительность повышена, – да. Именно поэтому они подчинялись, хотя в отношении человеческих самок волкам это не свойственно. И чтобы ты понимала: обратить человека в волка сейчас практически невозможно – нет у нас оборотней такой силы, какой обладала прародительница. Да-да, в Ардале начало нашей расе положила волчица. Она пришла из другого мира, но эту историю, как и вообще про наш уклад, надо рассказывать отдельно. В общем, я слышала, что иногда алтарь может пробуждать кровь, но никогда сама этого не видела за все сто девяносто лет жизни. – Ого, сколько ей, оказывается! – До сегодняшнего дня. И как это происходит, не могу тебе объяснить, просто потому, что сама не знаю. Одно неопровержимо – тут задействована сила Создательницы и кровь нашей прародительницы.

Что ж, пусть и не до конца, но хоть что-то теперь понятнее. И да, Айлата подтвердила – моя мама точно оборотницей не была.

– Ладно, хорошо, пусть так. Но вы… ты говорила, что если во мне обнаружится кровь оборотней, я смогу взять ответственность за парней и освободить их от проклятья. Кровь есть, ответственность тоже взяла, связь подтвердила, но… ошейники на месте!

Айлата сочувствующе улыбнулась и покачала головой.

– Ох, детка… – меня раздражало такое обращение, но не настолько, чтобы указывать Главе стаи, да и старше она ведь значительно. – Вспомни получше? Я говорила, что ты сможешь их спасти, забрав себе. В прямом смысле. – Я по-прежнему не понимала разницы, и это, скорее всего, отражалось на лице, потому что волчица удрученно покачала головой. – Сложно с вами, человеками… Оборотни изгоняются из стаи за какие-либо серьезные проступки. Очень серьезные, понимаешь? И один из них – неподчинение кому-либо из самок. Потому что все взаимоотношения волков строятся на иерархичности. Это наша суть, проявление животной половины, основополагающее для расы. Самцы сильны физически, и нам часто приходится указывать их место, чтобы сохранять баланс. Излишняя жестокость тут – скорее вынужденная мера, для предотвращения большой крови. В общем, я к чему: забрать себе, означает, что ты должна сделать их своими в полном смысле. – Всмотревшись в мое лицо и по-прежнему не увидев осознания (ну не понимала я, к чему она клонит!), Айлата тяжело вздохнула. – Лейяна, чтобы снять метку изгнанников, тебе придется сделать мальчиков своими рабами…

Чтооо?!

Какое-то время я сидела и глупо хлопала глазами. Рабство? Что за дикость? Мы что, орки что ли? Потому что ни в одном ближайшем королевстве, насколько я знаю, рабства нет… ну ладно, официально нет. А так-то всё возможно. И тут я вспоминаю поведение местных волков перед их самками. И резко всплывают накопленные вопросы. Пожалуй, начну с главного.

– Айлата, я не понимаю. Ваши самцы ведь и так послушны. Зачем рабство? Чем оно отличается от привычного им послушания? И… кстати, почему так-то?! Почему они, сильные, точно сильнее самок, крупнее, но настолько беспрекословно слушаются?

Глава с некоторым сомнением посмотрела на меня, но потом вздохнула:

– Хорошо, кому-то ведь надо тебя в курс дел вводить. Запомни, Лейяна, теперь самцы не только наши, но и твои. В том плане, что ты стала оборотницей, и к тебе отношение будет такое же. Я чувствую твою силу, и она велика. В этом и кроется причина наших особенностей… Самцы сильны, да – физически. Они воины и защитники, любовники и отцы наших детей, но… вся их мощь – ничто перед силой самок. Другой, древней, внутренней. Этой силой обладала наша прародительница. До нас дошло не так много сведений о периоде зарождения расы, даже имени первой волчицы не сохранилось, только легенды. – Я припомнила, что оборотни живут здесь так же долго, как и люди, и у нас… в человеческих хрониках нет даже упоминаний, что было как-то иначе, а ведь сейчас восемь тысяч семьсот тридцатый год с момента зарождения магии! Если брать людей, конечно. И люди, оборотни и прочие расы существовали ведь и до этого. – Она попала в Ардал, спасаясь от преследования какого-то самца, скорее всего, если судить по ненависти, с которой относилась к мужчинам. – Айлата мечтательно уставилась в пространство: – Первые поколения оборотней после создания, я имею в виду вообще, изначального создания богиней, могли перемещаться между мирами и обращать других разумных. Иначе мы не смогли бы так быстро укрепиться. Вот и прародительница обращала. Сначала только женщин. Вроде бы очередность как-то влияла на передаваемые силы. А может, это было особенностью местных разумных… Самки в итоге получились гораздо сильнее волей и характером. Они обладали силой, перед которой более мощные воины склонялись и подчинялись. Так и повелось с тех пор, Лейяна, самки – Ведущие, самцы – ведомые. Без исключений. Они не могут нам противостоять, а значит, не могут причинить вреда, даже если им, в силу агрессивного характера, взбредет такая мысль. И когда ты приняла своих самцов, стала для них Старшей, той, кому они будут подчиняться приоритетно. И кто имеет полное право карать, но и за их проступки теперь спрос тоже будет с тебя.

Я слушала и теперь понимала, что это были за жгуты, которые пытались обвиться вокруг моих парней при встрече с патрулем… Их внутренняя сила, которую мне проще считать какой-то разновидностью магии разума. И все равно сложно осознать, как такое стало возможно – как ни искала, я не находила иных объяснений, чем те, что уже получила. Ну может, еще сила их богини-создательницы как-то сыграла – она ведь тоже женщина… А еще наконец осознала, что меня цепляет в нашем разговоре, и вскинула взгляд на Айлату:

– Почему «Лейяна»?

Та лишь пожала плечами.

– Ты стала иной, детка, нашей, переродилась в существо другой расы. А наши имена отличаются от человеческих.

На фоне всего случившегося, изменение имени, тем более такое тонкое, не так уж и много значит, но ведь зацепило. Ладно, это можно оставить на потом – хотя тут, видимо, только привыкать, – а вот вопрос рабства мы по-прежнему не выяснили. Точнее – я не выяснила.

– Так почему именно рабство? Ты так и не сказала. Почему нельзя просто отменить проклятье, раз я беру за них ответственность.

Айлата с сочувствием посмотрела на меня.

– Вижу, что мальчишки дороги тебе, но не делай ошибки – не жалей их. Самцы агрессивны и склонны к жестокости, лишь наша власть удерживает их в рамках, – ну конечно, а самки не жестоки, да? Видела я, как они удерживают. Но говорить ничего не стала, смотря на Айлату в ожидании продолжения. – И отсюда все наши строгости в законах. Одиночки опасны. Мы не имеем права рисковать, отпуская на свободу самца, неподконтрольного стае, поэтому ритуал изгнания, который ты называешь проклятьем… – тяжелая пауза, и у меня всё внутри похолодело, – необратим. Тем более, как я уже говорила, изгоняют обычно за какой-либо очень серьезный проступок. Если изгнание произошло после совершеннолетия, деградация развивается в течение года и самцы теряют разум, а потом и жизнь – никто не оставит свободно бродить столь крупных полубезумных волков. Если до – всё то же самое, но слегка отодвигается, пока не исполнится двадцать пять.

Да, именно в этом возрасте у оборотней совершеннолетие. Интересно, сколько лет парням? Как-то я никогда не спрашивала…

Ладно, если наказанию подвергают за серьезные преступления, может, оно и оправданно. Да и говорила Айлата, что это редкость. Но я уже несколько месяцев наблюдаю за троицей и, кроме того неприятного вечера-знакомства, не замечала за ними ничего опасного. Хотя… еще тогда же думала, что обычная человеческая женщина не смогла бы противостоять природной притягательности волков. Так что всё очень относительно.

Вопрос деградации тоже, кстати, спорный – они ведь уже как минимум пять лет так живут! Ло рассказывал, что после изгнания они почти год зарабатывали наемничеством и, лишь когда ждать дольше стало уже невозможно (с его же слов), поступили учиться – втроем. А в следующем году уже заканчивают. И, в свете новых знаний, то самое «невозможно ждать» не могло ли спровоцироваться совершеннолетием кого-то из них? Вполне ведь. Надо будет расспросить. Или нет. Если подумать и вспомнить, тогда при знакомстве парни давили, что если они вылетят из академии, то погибнут. А в таких учебных заведениях всегда повышенный магический фон. Мог он сдерживать проклятья? Почему нет? В любом случае другое объяснение сложно придумать. А когда они оказались вдали от этого насыщенного места, проклятье и догнало.

Вроде стройно, но чтобы убедиться, все равно надо расспросить. Однако это имеет смысл, если выход всё же есть. А он должен быть, несмотря на слова о необратимости. Не просто так же Айлата заговорила о рабстве, а не разбила все мои надежды?

– И как рабство поможет обойти эту необратимость?

– Это просто: раб полностью принадлежит своей госпоже, и душой, и телом. После ритуала, – о боги, еще один?! – возникает настолько тесная связь, что задействует все магические потоки тела, нити проклятия в том числе. Но это теория – на самом деле изгнанников давным-давно никто не пытался спасать. Мы знаем о такой возможности, но мне пришлось полночи провести в хранилище знаний стаи, чтобы найти подробности.

Что ж за везение мое такое?! Но и оставить своих уже волков я не могу.

– Что это за ритуал?

Айлата улыбнулась.

– Ничего сложного, детка: клятва на крови, магически запечатанная символом на теле, всё сопровождается парой катренов-обращений к Создательнице. – Ну кто бы сомневался, что кровь обязательна… – В вашем случае вы образуете новый клан, пусть и вне стаи, в который войдут самцы, перестав быть изгнанниками. Единственное, они должны четко выразить добровольное согласие, если не хочешь получить пустых кукол. Верных и послушных, да, но кукол. Этот ритуал тоже когда-то применялся для наказания, если оборотень-преступник оказывался слишком ценным, чтобы изгонять. Уверена, что твои дадут это согласие?

Я не знала. Правда, умирать они точно не хотели, но альтернатива в виде полной потери и так невеликой свободы? Но что толку гадать?

– А давай сейчас у них и узнаем? И заодно, почему их всё же изгнали? Пойми, Айлата, я знаю их несколько месяцев и просто не представляю, чтобы могли совершить что-то, заслуживающее столь сурового наказания. Оле, который младший из братьев, – вообще милаха.

Волчица покачала головой, но не возражала, окликнув одного из воинов, тут же показавшегося в приоткрывшейся двери, и приказав впустить моих парней. А едва те вошли и склонили головы (достижение, однако, – на колени не бухнулись!), я не стала изворачиваться:

– Я хочу знать, за что вас изгнали, Лайсо. Без утайки.

Парни дружно вскинули головы, а Оле (почему он-то?!) сильно покраснел. Неужели этот самый тихий из троицы и является виновником их изгнания?

Глава 12. Свобода или жизнь

Ло старался не показывать Лее, насколько его расстроило то, что ошейники остались. После жаркой ночи кислая мина на лице – не то, что хочет увидеть самка. Тело было переполнено удовлетворением и легкостью, так что улыбаться было просто. До тех пор, пока Старшая не скрылась за тяжелой дверью, вновь оставив их ждать решения Главы местной стаи. И нет, они ее не винили. Так было всегда, что волчицы решают проблемы и договариваются, а волки воплощают их решения.

Зато, оставшись одним, без тревожного взгляда прозрачных глаз, можно было и выдохнуть, и опустить плечи, и немного поговорить… отойдя подальше от охраны кабинета. Хотя все равно ничего серьезного на территории чужой стаи обсуждать нельзя, конечно.

Ло с признательностью посмотрел на брата и сжал его плечо:

– Спасибо, что не дал ей совершить ошибку.

Оле лишь криво улыбнулся и кивнул. Это да, любой из них обрадовался бы метке, но не обманом же ее получать?! Да и если всё же не выгорит со снятием проклятья? Оставить потом Лею с болью утраты? Метка – не только знак привязанности, она же по-настоящему связывает на эмоциональном уровне. Другое дело, что самки разные и на эту связь реагируют тоже по-разному, но из того, что они узнали о целительнице за это время, казалось, их смерть та и без такой глубокой связи легко не перенесет. Особенно после того, как она, ни мгновения не сомневаясь, решила идти к незнакомым оборотням, чтобы помочь.

Ну а они… И так прожили на свете гораздо дольше, чем должны были после изгнания, а теперь и умрут совершенно счастливыми. Если придется. Но Ло надеялся, что Аро прав, и Глава не обнадеживала бы Лею, не существуй решения проблемы.

Их позвали спустя несколько десятков минут.

В кабинете витала атмосфера напряженного ожидания, но, как ни странно, не было того тяжелого давления силы, которое самцы ощущали рядом с самками, особенно если те чем-то недовольны. И на колени падать, подставляя уязвимую шею, тоже не хотелось. Так вот что на самом деле означает принадлежность Старшей, если та – волчица! Ло не помнил, чтобы в родной стае им что-нибудь подобное объясняли, может, это делали после совершеннолетия? Хотя с теми порядками, что там царили, он не удивился бы, не будь объяснений вообще.

– Я хочу знать, за что вас изгнали, Лайсо. Без утайки.

Вопрос выбил из равновесия, заставив сердце сжаться. Как отреагирует Лея на правду? На то, что им пришлось пережить? Станет ли презирать? Что-либо скрыть, а тем более не ответить вовсе, даже мысли не возникло, хотя предстояло вытащить наружу совершенно неприглядное дерьмо. Ло кинул сочувствующий взгляд на сжавшегося Оле и глубоко вздохнул.

– Я был любовником дочери Главы стаи Осийда, выполнял… любые её желания, лишь бы дать младшему брату безопасность от внимания остальных волчиц. Но когда Оле исполнился двадцать один, Эйна сама им заинтересовалась. Велела вечером привести в свою комнату. Тогда я все еще надеялся, что будет достаточно моей готовности на всё, и брата она сделает обычным любовником… Но она приказала ему раздеться и встать на четыре конечности. Глумилась, говоря, что такой хорошенький самец годен только на то, чтобы принадлежать сильной волчице в самом полном смысле, – по мере рассказа в кабинете сгущалось напряжение, а он старался не смотреть в глаза Старшей, не желая увидеть там презрение и омерзение. – Оле тогда взбесился, попытался напасть. Безрезультатно, разумеется, но Эйна не учла меня. Когда она начала давить брата, я перекинулся и тоже напал. Вместе нам удалось немного ее подрать до того, как ее сила придавила обоих. В тот момент зашла Глава стаи зачем-то… ну и картина была очень красноречивая. Нас судили, потом изгнали.

На несколько мгновение повисло молчание, потом раздался спокойный, но какой-то ледяной голос Леи:

– А Аро?

Ло рискнул взглянуть на Старшую, и только тогда смог немного расслабиться: в ее глазах не было ни следа презрения, лишь холодное бешенство, практически выбелившее радужку. И явно не на них бешенство. Голос Аро прозвучал глухо:

– Мы с Ло дружим с самого детства, и я не верил, что они с Оле способны напасть на самку. Причина должна была быть очень весомой. Я рискнул на объявлении приговора вступиться за них и… тоже получил изгнание. Глава стаи не желала разбираться и искать настоящих виновных.

Они замолчали. А что тут еще скажешь? Выворачивать душу еще сильнее не хотелось. Рассказывать о том, как поначалу ему было больно, когда Эйна натурально насиловала… Лишь со временем тело привыкло, но душа так и не смирилась. Терпел исключительно ради брата, чтобы не подвергать его такому же унижению. Хотя бы до совершеннолетия. Исподволь он выяснил, что волчицы любили брать любовниками молоденьких самцов и всячески их унижать. Не все, но таких было достаточно много, чтобы опасаться за Оле – он всегда был более мягким, а в то время еще и несколько изящным. Подобное наверняка его бы сломало.

– Лейяна, разреши задать твоим самцам несколько вопросов?

Ло бросил опасливый взгляд на Главу – вот наверняка же вопросы его не обрадуют. Но просто так эта самка тоже не стала бы их задавать, а Лея, слишком явно всё еще пытающаяся справиться с эмоциями, молча кивнула.

– Почему ваши матери не вступились? Они так плохо знали своих сыновей или, наоборот, слишком хорошо? Не знаю, как вашей Старшей, а для меня рассказ звучит крайне неправдоподобно.

Кто бы сомневался! Волчицы всегда прикрывают друг друга. Хорошо хоть Лея верит именно им.

– Мы с Оле сироты. А мать Аро в тот момент была в отъезде. Но даже если бы она присутствовала, вряд ли пошла против слова Главы.

На него всё еще смотрели недоверчиво.

– Ладно. Но каким образом самка могла тебя насиловать-то?!

На самом деле вариантов тут масса – сделать подходящую имитацию члена несложно, – но…

– Она была магом природы и каким-то образом умела изменять свое тело. И размеры изменяемого регулировать тоже умела.

Ло внутренне передернулся от, казалось бы, забытого чувства унижения. И страха, что однажды заигравшаяся волчица просто разорвет его. Но заметить быстрый взгляд Леи на Главу Айлату смог. Та кивнула и продолжила:

– Ты сказал, стая Осийда… Не слышала о такой. Где это?

Вот зачем ей?

– Не в Виргане. Раилия – четвертое королевство на юго-восток.

– Поняаатно. Сколько вам лет?

Клятые орки! У Ло аж в животе всё поджалось, потому что ответ слишком невероятен.

– Аро тридцать, мне скоро тоже исполнится, Оле… двадцать семь почти.

– Сколько?!

Ну вот, он этого и опасался – острого интереса, вспыхнувшего в глазах волчицы. Она была очень внимательна. Как и Лея, впрочем.

– Ло, я правильно поняла, что так долго оставаться в разуме вам помогло обучение в магакадемии?

Фухх… На вопросы Старшей даже как-то легче было отвечать.

– Мы очень надеялись на это. Покинув стаю, постарались уйти как можно дальше, стали наемниками. Аро до совершеннолетия оставался год, и весь этот год мы работали как проклятые, копили на обучение. Однажды оказались в Виргане и узнали, что в местную академию принимают бесплатно, лишь бы уровень дара позволял. Потом только надо отработать эти пять лет в одной из крепостей на границе. – Мы надеялись, что кто-то из преподавателей сможет помочь, хотя бы подсказать, как сохранить жизнь. Но никто из них ничего особенного в нас даже не чуял. Ты вообще первая, кто смог понять про изгнание, хоть и назвала это проклятьем.

– Наши силы, я имею в виду волчиц, – вмешалась в разговор Глава стаи, – очень отличаются от человеческой магии, так что почувствовать никто и не должен был.

Они и так это понимали (пусть понимание и пришло со временем), теперь вот получили подтверждение. Лея кивнула ему продолжать.

– Однажды мы встретили путешествующего мага, разговорились, от него и узнали, что магически насыщенные места способны сдерживать развитие проклятий. Вот и решили проверить, потому что других вариантов все равно не было. Так и случилось: пока мы учились, лишь ненадолго покидая стены академии для практики, чувствовали себя хорошо. Но никогда эти отлучки не длились больше двух месяцев. А в Садраке мы уже почти три.

Снова воцарилось молчание – волчицы обдумывали узнанное, а он с братом и другом просто ждали, что будет дальше.

Наконец Лея встрепенулась и встала, полностью поворачиваясь к ним лицом, а не сидя вполоборота.

– Айлата рассказала мне, как можно избавиться от проклятья. Но для вас это будет означать рабство. Полная потеря свободы и абсолютная верность мне. Согласны ли вы на такой способ сохранения жизни?

***

По мере рассказа Ло, мною всё больше завладевало бешенство. Разве можно так?! Айлата говорила про агрессивность и силу самцов, но такие вот самки, как эта Эйна… Хотелось убивать – медленно и с особой жестокостью. За то, с каким страхом и обреченностью Ло всматривался в мое лицо, – тоже. Интересно, если бы я не считала парней своими, воспринимала бы ситуацию так же? Даже задумалась ненадолго, лишь краем сознания следя за небольшим допросом, и попутно похвалив себя за правильно угаданную причину отсрочки по действию проклятья.

Вот за этот «допрос» я Айлате была по-настоящему благодарна (хотя что там, я ей благодарна абсолютно за всё!), потому что сама сейчас вряд ли бы смогла сформулировать вопросы так четко и только касаемо действительно важного. Но настал момент затишья, и я сочла, что дальше тянуть нет смысла. Даже не пыталась задумываться, что будет, если волки откажутся от этого, единственно возможного выхода. Как переживу их смерть… Вот если откажутся, тогда и буду думать.

Не пришлось, слава Белой Госпоже.

– Если бы речь шла о любой другой волчице, госпожа, мы без колебаний выбрали бы смерть. Но с вами… Лично я согласен.

– И я!

– И я!

Все трое подтвердили готовность рискнуть, и ледяные тиски в груди начали постепенно разжиматься. Как же я боялась отказа! И тут у Оле громко буркнул живот, от чего парень мучительно покраснел и опустил голову. Вот же! Я попыталась вспомнить, когда сама ела в последний раз… И, кроме завтрака вчерашним утром, ничего на память не пришло. Как ни странно, голода до сих пор не ощущалось, но мужчины ведь – другое дело. А изгоев-самцов уж точно вряд ли кто-то кормил.

Растерянно повернулась к Айлате и увидела понимающую усмешку.

– Их сейчас накормят, неплотно – все же перед ритуалом не стоит наедаться, но и от голода мучиться не будут. Сойре! – всё тот же волк заглянул в кабинет, – Проводи наших гостей в общую столовую, пусть их накормят легким завтраком. И нам с госпожой Лейяной принеси чего-нибудь, не слишком жирного, но питательного.

Я кивнула своим, разрешая, чтобы следовали за провожающим, и снова посмотрела на Главу стаи. Не просто же так она услала парней? Но Айлата молчала. Что ж, я и сама спросить могу, тем более вопросов опять накопилось.

– Ты не кормила их, потому что был риск, что новообращённая волчица убьет?

В ответе почти не сомневалась, но хотелось убедиться.

– Да. Зачем переводить продукты?

– И как бы потом объяснялась со мной? Когда я пришла бы в себя и поняла, что убила дорогих мне существ?

Айлата пожала плечами.

– Самцов слишком много. Я нашла бы, кем тебя утешить.

Все же мораль волчиц мне не близка. За некоторым исключением.

– Я бы не приняла. – На вопросительно вздернутую бровь вздохнула и пояснила то, что для меня само собой разумеется: – Я тяжело схожусь с разумными, но если уж кого-то допускаю во внутренний круг, значит, он того заслуживает. И умышленное убийство близких – а это оно и получается – точно не оценила бы. Не забывай, что воспитание у меня другое.

– И это плохо. – Айлата покачала головой. – Детка, тебе придётся перестраиваться, иначе волчицы тебя сожрут. Или будут манипулировать, играя на твоих слабостях.

Да ладно?

– То есть, ты хочешь сказать, что у волчиц не бывает возлюбленных? Вот совсем-совсем? Вы этакие ледяные девы без эмоций, лишённые слабостей?

Айлата моргнула, задумалась на пару мгновений, потом криво улыбнулась.

– Уела… Нет конечно. Но мы стараемся не так открыто эти слабости демонстрировать. Ну и не забудь, тогда я не считала изгоев достойными такой интересной волчицы, какая получилась из тебя.

– А сейчас? И… почему я белая, кстати?

– О твоем цвете давай поговорим чуть позже, после ритуала. А про самцов… Ты права, теперь, зная их историю, не считаю, что они заслужили изгнания, но, думаю, ты согласишься, что в той ситуации это даже было лучшим выходом. В конце концов, они ведь выжили и дождались тебя. Но это возвращает нас к вопросу обращения с самцами…

В этот момент раздался стук в дверь, и Айлата прервалась, разрешив войти. В кабинет внесли поднос с легкими закусками и ароматными напитками, и лишь тогда я почувствовала скручивающий внутренности голод. Да уж, вовремя. Мы молча перекусили и продолжили, только когда тарелки оказались пусты.

– Пойми, Лейяна, твои самцы прошли через многое, и, признаю, они заметно отличаются от прочих волков, но это не значит, что все самцы такие искренне-покладистые. В узде их тоже необходимо держать жестко. Тебе придется научиться вычислять их истинные намерения, если хочешь спокойно жить в какой-нибудь стае.

– А если не хочу? Разве не могу я остаться в человеческом городе?!

На меня посмотрели с бесконечным терпением и сочувствием.

– Не можешь, детка. И не потому, что становление волчицей тебя к чему-то обязывает. Ты сама не сможешь. Оборотни, как и обычные волки, существа стайные. Нам некомфортно в одиночестве, если, конечно, с мозгами и инстинктами всё в порядке. К тому же, представь, как на тебя будут смотреть местные из-за этой троицы? Потому что, поверь, ты не сможешь держать их вдали от себя слишком долго. Рабская связь только сделает тебя ненасытнее – сложно отказаться от такой власти и не использовать ее хотя бы в постели. Уж я знаю, о чем говорю.

Верить не хотелось, но где-то внутри понимала, что волчица права. Я тряхнула головой.

– Я подумаю об этом. Потом. Остался последний вопрос: почему ты мне помогаешь? Вернее не так: что ты запросишь за свою такую помощь? Не подумай, я не откажусь, если всё будет в рамках разумного и исполнимого, но хотелось бы знать точно.

Хотя кого я обманываю? Цену готова заплатить почти любую, если не коснётся только отказа от моих волков или еще чего, такого же неприемлемого. Да, я не просила многого из того, что сделала Айлата, но… Пришла за помощью? Получила? Да – на оба вопроса.

– Я пока не решила, да и обстоятельства поменялись. Давай сначала завершим с ритуалом?

Вот как? Изначально все же что-то конкретное подразумевалось? Но так-то она права – сначала нужно окончательно всё завершить и убедиться в удачности ритуала. Мало ли? Давно ведь ничего подобного не проводилось, Айлата сама говорила.

– Хорошо. Тогда не будем откладывать.

Волчица рассмеялась.

– Не спеши, детка. Сначала нужно выучить необходимые катрены: петь тебе придется со мной, а заминки или неправильное произношение недопустимы.

Она права, а я отчего-то растеряла какое бы то ни было терпение…

Еще час ушел на изучение. Слова, удивительно напевные, запоминались легко, но, вот чтобы добиться правильного произношения, пришлось повторять их бесчисленное количество раз, пока Айлата удовлетворенно кивнула. А я не смогла не спросить: