Текст книги "Замок Афродиты"

Автор книги: Тэш Сазервей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Да, слушаю!

– Нора? Это ты? Дарлинг, это я, Оскар! Как ты?

У Норы перехватило дыхание.

– Алло! Ты слышишь меня? Это я, я! Оскар!

– Да. Слышу.

– Умница, что позвонила сама! А то я через пару часов, видимо, улетаю в Дюссельдорф. Я так боялся, что не смогу увидеть тебя перед вылетом!

– Дело в том, что… – «Я забыла пакет в твоей машине», – хотела сказать Нора, но он не дал ей закончить.

– Нора, пожалуйста! Я все понимаю! У меня отвратительный, ужасный, гнусный характер! Я очень виноват! Но ведь ты мудрая женщина! Ты умеешь прощать!

– Дело в том… – Она предприняла вторую попытку перейти к забытым босоножкам и платью, но Оскар снова перебил ее.

– Нора, прошу тебя! Прости! И больше не будем об этом! Все хорошо! Я вернусь к выходным…

– Оскар! Во-первых, у тебя есть жена, а во-вторых…

Но он опять не давал ей говорить.

– Ну, пожалуйста, хватит, Норри! Я понимаю, что ты перенервничала вчера. Я тоже погорячился! Но ведь я же просил тебя не приезжать! Стоило тебе уйти, как мы сразу разобрались! Они ведь оба ломали эту комедию только для тебя!

– Оскар!

– Но пойми же ты! Когда я вернулся в квартиру, я застал их на полу, в обнимку! Они даже не заметили, как я вошел! Они были вместе! А на развод я подал еще вчера! И ты прекрасно об этом знаешь!

– Все? Ты все сказал?

– Дарлинг…

Нора замялась – голос Оскара, его дыхание, доносившееся из трубки теперь, когда он замолчал, сбивали ее с толку.

– Нора, ты ведь позвонила сама. Но ведь не затем же, чтобы опять ссориться? Милая моя, – ласково произнес он, но тут же заговорил вполне по-деловому: – Пожалуйста, извини. Ко мне посетитель. Я перезвоню!

– Подожди! Одну минуту!

– Жду, жду! – Оскар произнес это так, что перед ее глазами тут же всплыла его улыбка, но она сумела взять себя в руки.

– Вчера я забыла пакет в твоей машине. Там платье и босоножки моей сестры. Красные с золотом.

– Норри! Я очень скоро освобожусь и минут через сорок – самое позднее, через час – буду у тебя. Целую, – шепотом добавил он. – До отлета у нас будет еще часа два!

– У нас ничего не будет, Оскар. А пакет, пожалуйста, перешли ко мне с курьером. Надеюсь, в «Хай билдинг» есть курьер? А я отправлю с ним твою рубашку.

– Э-э-э… Что?..

– Твою рубашку, которую я выстирала вчера. Так и быть, я ее поглажу, если успею.

– Ты… Ты сейчас куда-то торопишься? – с надеждой в голосе спросил Оскар.

– Нет. Никуда. Просто все кончено. И я не желаю лишний раз видеть тебя. Я устала от твоего вранья, – добавила Нора.

Оскар кашлянул, прочищая горло.

– Прекрасно. Отдыхайте, миссис Доу. Ваш пакет курьер доставит в течение часа. Рубашку можете отдать ему. Мне же она не нужна. А ему, вероятно, пригодится для протирки стекол.

И зачем я все это выслушиваю? – опомнилась Нора. Нужно срочно вешать трубку!

– Прекрасно, мистер Уильямс. Удачного вам полета.

– Благодарю, миссис Доу. Очень мило с вашей стороны.

– Желаю приятно провести выходные!

– Непременно, миссис Доу, взаимно. Но я вернусь в субботу. Звоните, если возникнут еще какие-либо пожелания.

– Непременно, мистер Уильямс!

Он вдруг хохотнул.

– Прощайте, мистер Уильямс! И не заставляйте меня ждать вашего курьера! – торопливо выдохнула Нора, нажала на рычаг и тут же перезвонила сестре.

– А нас нет дома! – жизнерадостно сообщил автоответчик голоском ее дочери.

– Джейн, не обижайся на меня! – жалобно взмолилась Нора. – Возьми трубку. Ты ведь не могла уйти так скоро. А я сейчас окончательно отшила Оскара. Ты можешь гордиться своей сестрой! Поговори со мной. Пожалуйста!

– Все пройдет, – сжалившись, наконец ответила сестра.

– Ты мой ангел! – всхлипнула Нора. – Что б я делала без тебя?

– Вот! А ты еще грубишь мне!

– Я больше не буду никогда! Я такая дура! – Тем не менее, Норе вдруг совершенно расхотелось откровенничать!

– Все-все, хватит. Но ты меня извини, мы действительно сейчас с дочкой уходим. Если хочешь, пошли с нами, развеешься. У наших соседей детский праздник.

– Спасибо, мой ангел. Но я лучше займусь делом. У меня квартира в жутком состоянии.

Однако, распрощавшись с сестрой, она занялась вовсе не уборкой, а рубашкой Оскара. Конечно, учитывая настрой владельца рубашки, этого не требовал никто, тем не менее Нора проворно выгладила ее и уже собиралась уложить в пакет, но буквально в ту же минуту зазвонили в дверь.

– Кто там? – спросила она и одновременно посмотрела в глазок – для курьера слишком быстро. – Оскар?!

– Конечно, Нора, это я.

В глазок она увидела, как он развел руками. В одной был знакомый пакет с сестрицыными вещами, в другой – охапка цветов. А что, если плюнуть на все условности? – с замирающим сердцем подумала Нора, однако вслух сказала твердо:

– Оставь пакет и уходи.

– А цветы? – Оскар повертел букетом. – Завянут. Жалко!

– Цветы?.. Отдай своей секретарше! Она будет рада!

– А моя рубашка?

Примитивная оптика глазка отодвигала Оскара, даже казалось странно, что его голос звучит совсем рядом.

– Ты же сам сказал, что тебе она не нужна! Убирайся!

– Еще чего! У меня есть… Вот… – Рукой с букетом он прижал пакет к груди, а другой – полез в карман. – Ключ! У меня есть твой ключ! – Он приблизил его к глазку. – Я мог бы воспользовался им ночью!

– Что ж не воспользовался?

– Я живой человек, Нора. Я тоже могу обидеться.

– Замечательно! Обижайся и уходи! Все кончено!

– Ну что ж. – Оскар помолчал. – Ладно, Нора. Кончено, так кончено. Пусть будет по-твоему. Я как-нибудь переживу. Но ситуация с «Замком Афродиты» очень серьезная! Нужна ваша помощь, миссис Доу. Только вы одна можете помочь «Хай билдинг констракшн». Надеюсь, вы любите Британию?

– Боже мой, Оскар… Ну при чем здесь Британия? – Нора открыла дверь.

Минуло двадцать четыре часа, а может, и двадцать пять.

– Так же, Нора, нельзя! Ты что, не могла позвонить пораньше? Тут такая работа! Просто провидение! Туристы словно специально для тебя! Всего-то на неделю! И приличные деньги! Папаша и дочка, итальянцы, богатые страшно! Он занимает пост в одной обувной фирме. Хочет показать девочке Британию! Шотландию! Лохнесское озеро! Он вдовец! Дочке тринадцать! Им нужна переводчица, но англичанка, носительница языка! Он хочет, чтобы дочка…

– Джейн, им нужна не переводчица, а гувернантка! Няня!

– Дашь ты мне сказать или нет? Няня и гувернантка у них есть! Девчонка, конечно, не золото, но если бы моя Люси стала такой в тринадцать, я была бы счастлива! Мой сын в ее возрасте был ходячей напастью! Ну ты помнишь? А тут папаша вдовый! Понимаешь, сорок семь лет, богатый и вдовый! Итальянский ты знаешь, и впереди у вас будет целая неделя!

– Спасибо, конечно, Джейн, но…

– Какие тут могут быть «но»?! И вообще, ты однажды обещала больше не грубить мне?

– Я грублю?

– Пока еще нет, не успела! – хихикнула сестра. – Короче, мой муж уже пообещал им тебя, так что завтра ровно в девять, чтоб была в нашем агентстве!

– Но я не могу…

– Ничего, завтра встанешь пораньше. За такие-то деньги!

– Джейн! Я вообще не могу завтра!

– Почему?

– Я в Греции!

Джейн пару раз глубоко вздохнула.

– Знаешь что, дорогуша, ты так не шути. Не хочешь работать, так лучше прямо скажи.

– Я действительно в Афинах. Отель «Хилтон». Если не веришь, можешь перезвонить. У меня номер…

– Та-ак! Ты с Оскаром? Обещанный репортаж из горячей точки, то бишь койки? «Привет, сеструха! Мы тут трахаемся! Так классно! Я так счастлива!» – затараторила Джейн.

Наверное, вчера Нора взбеленилась бы от подобной тирады, но сейчас она почувствовала улыбку на своих губах.

– Я действительно счастлива, Джейн, но все совсем, категорически, кардинально не так.

Накануне утром Оскар осторожно переступил порог ее квартиры и протянул пакет с вещами сестры, не решаясь вручать цветы. Нора забрала у него и то и другое, решив плыть по течению, раз уж она все равно сдала свою крепость.

– Очень красивый букет, Оскар, спасибо, – сказала она. – Я погладила твою рубашку, сейчас принесу. – Но не двинулась с места, полагая, что он должен ее поцеловать.

– Весьма вам благодарен, миссис Доу, но чуть позже. Позвольте мне войти и сделать вам одно предложение.

Нора фыркнула.

– Это несерьезно! Ты ведь женат, Оскар!

Он резко вскинул голову и пронзительно взглянул на нее.

– С вашего позволения, мистер Уильямс, мадам! И предложение очень серьезное, поскольку речь идет не о моих частных интересах, а об интересах моей компании. Тех людей, которые работают на меня и за которых, как вы, надеюсь, понимаете, я несу ответственность.

Его высокопарный слог смешил, но Нора напустила на себя невозмутимость.

– Проходите, мистер Уильямс. Извините за беспорядок. Присаживайтесь. – И, показав рукой на диван, подумала: интересно, сколько еще ты, дружок, собираешься ломать комедию?

– Благодарю вас, миссис Доу. – Оскар присел на краешек дивана.

В обнимку с букетом Нора моментально угнездилась рядом, как бы случайно касаясь коленом его бедра, но Оскар не отреагировал, а продолжил тем же смехотворно деловым тоном:

– Видите ли, миссис Доу, греки торопятся с реализацией своего проекта и поэтому приняли решение, что возводить «Замок Афродиты» будут две строительные компании – моя и одна итальянская. Кроме того, проектировщиками комплекса были тоже итальянцы, поэтому вся документация на итальянском и греческом, и, соответственно, нам нужен английский вариант. Львиная доля строительных материалов также будет поступать от итальянских производителей. Поэтому в связи с внезапным увольнением мистера Хэмпшира в силу известных вам, миссис Доу, обстоятельств моей компании срочно потребовался специалист-строитель, владеющий итальянским. Предстоит колоссальная работа, прежде всего по согласованию взаимодействия нашей и итальянской сторон.

– Но, Оскар… то есть мистер Уильямс… Я всего лишь переводчик, я не смогу заменить исполнительного директора!

Оскар посмотрел Норе в глаза, но она так и не смогла понять, был ли то лукавый или укоризненный взгляд.

– Я никогда не занимала руководящих постов, – торопливо добавила она, не выдерживая повисшего безмолвия. – У меня нет такого опыта, практики! Или… Или это шутка, Оскар?

Оскар улыбнулся уголком губ, и ей показалось, что сейчас он рассмеется и все будет опять, как в прошлый уикенд!

– Вовсе нет, миссис Доу. Но никаких управленческих решений от вас никто не будет требовать. У меня достаточно экспертов, а вы будете работать с ними именно как переводчик. Я не обещаю вам заоблачного жалованья, однако, уверяю, оно будет достойным. – И он назвал вслух сумму месячного оклада.

Я ослышалась? Или опять от этого «Замка Афродиты» моя крыша начала съезжать? – обомлела Нора.

– Но, Оскар! – вырвалось у нее само собой.

Оскар опять чуть-чуть улыбнулся.

– Пожалуйста, миссис Доу, давайте держать дистанцию. Мне тоже не очень легко привыкать к новым отношениям, но интересы компании для меня – прежде всего.

– Но тогда, мистер Уильямс, почему бы в интересах вашей компании вам не нанять другого переводчика? Любого!

– Потому что вы, миссис Доу, насколько мне известно, с самого начала пытались защищать интересы британцев в этом проекте и вполне логично предположить, что вы не откажетесь от дальнейшего в нем участия. К тому же у меня просто нет времени на поиски другого надежного человека. Командировочные расходы, суточные, билеты, гостиница, телефонные переговоры, Интернет – все оплачивает компания.

– Командировочные?..

– Я ведь только что объяснил вам, миссис Доу, что поджимает время. Его просто нет! Вы полетите завтра утром с сотрудниками моей компании. А мне нужно быстро смотаться в Дюссельдорф. Есть кое-какие срочные дела.

– Но если я все-таки откажусь?

– Не нужно, миссис Доу. – И Оскар посмотрел таким взглядом, что у нового сотрудника «Хай билдинг констракшн» перехватило дыхание…

– Так у вас было или нет? – нетерпеливо поинтересовалась сестра.

– Говорю же тебе! У нас теперь совсем другие отношения. И здесь я без него. С его сотрудниками. Такие замечательные люди! Так хорошо относятся ко мне. И греки, и итальянцы – все ужасно приветливые. А какой компьютер мне купила компания! Ноутбук, серебряный, как сказочный сундучок. Тоненький-претоненький! Чудо!

– Подожди ты со своим чудом. Оскара что, правда нет с тобою?

– Нет, конечно. Он прилетит, когда все будет готово для подписания договора. Я работаю в основном с его юрисконсультом, ужасно милый человек, вроде твоего мужа. И итальянская переводчица тоже очень славная. Совсем юная. Мы сейчас все втроем работали в моем номере. Ты бы видела, какие тут у меня апартаменты! Оказывается, «Хай билдинг» ужасно богатая компания!

– Ужасно милый! Ужасно богатая! – передразнила сестра. – А кто-то хотел всю оставшуюся жизнь просидеть в четырех стенах. Ты не помнишь кто?

– На самом деле, Джейн, я и здесь буду сидеть в четырех стенах и переводить, переводить! Я привезла из дома все свои словари – книги, CD. Здесь мне не придется готовить, а из окон видно море! У меня колоссальная лоджия, вся в зелени! Тут такая красотища! Просто дух захватывает!

– Раньше у тебя дух захватывало от Оскара…

– Ну… – как бы безразлично протянула Нора, – раньше. Теперь он мой босс и платит мне за месяц столько, сколько раньше я вряд ли зарабатывала за полгода.

– Ну насчет Оскара ты не переживай! Еще неизвестно, во что могут перерасти ваши новые служебные отношения.

– Лучше не надо! Сейчас меня устраивает все.

– Что ж, смотри сама. Пока. Я тобою горжусь. Целую, люблю!

– Пока, Джейн. Целую, люблю! – эхом отозвалась Нора.

Внизу, за холеной гостиничной территорией со стилизованной под древность – или действительно древней? – колоннадой, освещенной кружевом малюсеньких разноцветных лампочек, ночной незнакомый город окружали горы, за которыми жило море. И над всем этим висела луна. Она выглядела очень древней, наверное потому, что Нора знала: это греческая луна. Но если не знать и смотреть только на город, то очень трудно угадать сразу, что это именно Афины, а, скажем, не Лондон.

Просто большой ночной спящий и одновременно бессонный город. Особенно с одиннадцатого этажа. Точно так же, как в ночном Лондоне, горят огни и светлячками бегут машины. Она опустилась в одно из кресел – оно приветливо скрипнуло своими уютно переплетенными ротанговыми лозами – и откинулась на спинку. И сразу оказалась с небом наедине – от всего остального мира ее отгораживал парапет лоджии и живые изгороди вьющихся растений – по сторонам. Только луна и звезды. И все такие большие, важные! Жаль, что я не знаю, как они называются, подумала Нора. В Лондоне звезды совсем скромные, а здесь просто неловко не знать их имен!

Вдруг на соседней лоджии послышались шаги, и ей показалось, что за густотой живой изгороди мелькнула еще одна звездочка. Красноватая и совсем крохотная! И вместе со звуком шагов начала передвигаться по лоджии. Нора потянула носом, но не услышала табака, хотя и без того было ясно, что это никакая не звездочка, а всего лишь сигарета ее соседа или соседки.

Естественно, она тут же подумала об Оскаре. Что она станет делать дальше? Оскар ведь на днях будет здесь…

Накануне он представлял новую переводчицу своим сотрудникам, шутил что-то по поводу того, что переманил суперспециалиста из кармовской «Кармы», потом какая-то престарелая особа оформляла Нору… Нора была как во сне. Чековая книжка, новенький компьютер, авиабилет в ее руках… Она расписывалась в каких-то бухгалтерских ведомостях… Все произошло так быстро! И потом тоже все происходило стремительно: прямо в самолете симпатяга толстяк юрисконсульт предложил ей, не тратя времени, ознакомиться с документами, которые Норе предстояло переводить уже сегодня, и которые она к вечеру же перевела… Ох, Оскар, Оскар!..

Вряд ли Нора вслух произнесла его имя, но голос Оскара тихо сказал с соседней лоджии:

– Да, Нора, это я.

Она вздрогнула. Темный силуэт и звездочка-сигарета приблизились. Их разделяла лишь живая изгородь.

– Мистер Уильямс? – не очень уверенно спросила она, веря и не веря в чудо.

– Не совсем, – помолчав, ответил он, и красноватая звездочка исчезла.

Нора сглотнула образовавшийся в горле комок, смутно догадываясь, что Оскар подразумевает под этим, и торопливо предположила:

– Мистер Уильямс отправился в Дюссельдорф, а в Афины прилетел Оскар?

– Именно! – В его голосе слышалась улыбка. – Дарлинг, я больше не могу так. Иди сюда!

Он раздвинул плети, цветы, ветки, и она увидела его голову и руки, протянутые к ней. И совершенно отчетливо поняла, что внутри нее уже давно разрастается и раскрывает бутоны точно такая же живая цветущая чаща, но почему она до сих пор сидит в кресле и не спешит к нему?!

– Ну, Норри! Иди скорее!

– Может быть, мы все-таки воспользуемся дверью? – глупо спросила она, наконец-то поднимаясь с кресла.

– Это долго! Целая вечность! – И в следующий миг Оскар по-мальчишески перескочил через темные растения на ее сторону.

А еще через мгновение все эти растения, луна, звезды, небо – все закружилось над ее головой. И уже не было ничего, кроме их двоих – их губ, рук, которые яростно срывали и рвали одежду, их ног, их кожи, которая страшно мешала им слиться, растворившись друг в друге. Из-за этого самый огромный цветок в Норе никак не мог открыть свой бутон. Она стонала от беспомощности и изо всех сил вбирала Оскара в себя. Он помогал, как мог. Но тут цветок дерзко вырвался наружу и, покачиваясь на упругом стебле, начал раскрываться. Все засверкало, закричало!..

Нора очнулась на ковре в номере. Оскар тяжело дышал на ее груди. Он приподнял голову, открыл глаза. Они были мутноватыми и счастливыми. Капельки пота на лбу, на кромке волос. Он улыбнулся и, целуя ее, зашептал:

– Нора! Норри! Моя! Моя! Я люблю тебя!

Идеальный момент, чтобы и мне произнести те же три слова, подумала Нора, но вместо этого заявила жестоко:

– Зря мы это сделали, мистер Уильямс. У вас есть жена. Уходите.

Он отпрянул, расширив глаза. Поволока в них исчезла.

Нора встала на ноги. Ее платье валялось на полпути к лоджии. Она подошла, подняла. Оно было разорвано. Она повертела его в руках, хмыкнула, отшвырнула в сторону. Не придумав ничего лучшего, направилась к кровати, сорвала с нее покрывало и набросила на себя.

Все это время Оскар неподвижно сидел на полу и с непонятной улыбкой, молча наблюдал за ее маневрами. Повисшая тишина и его улыбка раздражали.

– Все кончено, Оскар, – сказала Нора. – Между мною и мистером Уильямсом чисто деловые отношения!

Он по-прежнему не двигался с места и продолжал улыбаться, но теперь вдобавок еще и хмыкал! Это было невыносимо!

– Произошла ошибка, мистер Уильямс. Я приняла вас за Оскара. Клянусь, это больше не повторится!

Он захохотал и сквозь смех спросил:

– Норри, почему? Разве нам так плохо вдвоем?

– Ты женат! – Нора опустилась на кровать и стукнула по ней кулаком. – И вдобавок теперь ты мой босс! И это отвратительно – пользоваться минутной слабостью своей подчиненной!

– Иди сюда. – Он поманил руками. – И поцелуй меня!

– Ты что, не слышал, что я сказала?

– Ну, раз гора не идет к Магомету, придется ему самому идти к горе! – Оскар проворно вскочил с пола и, подсев на кровать к Норе, обнял.

– Прекрати! – Она попыталась вырваться. – Если ты дал мне работу, это еще не повод, чтобы обращаться со мной, как со своей наложницей! У тебя есть жена!

– Нора, ты прекрасно знаешь, что мы разводимся. – Он выпустил ее, забрался с ногами на кровать, уселся по-турецки и добавил весело: – В связи с чем в романтических отношениях между мистером Уильямсом и миссис Доу нет ничего зазорного.

– Ага! В романтических! А кто настаивал на исключительно деловых? Кто говорил, что интересы компании превыше личных? Кто? Мистер Уильямс не помнит?

Он с улыбкой наклонил голову.

– Нора, ну почему ты сама все время забываешь, что я тоже живой человек и не с самым толерантным характером?

Нора поджала губы.

– И, в конце концов, дарлинг, что плохого в том, что интересы компании и мои личные совпадают?

– Твоя жена! – выпалила она. – И твое вранье! Я перестала понимать, когда ты говоришь правду, а когда врешь!

– Да я вообще не вру! Потому что у меня слишком много проблем, чтобы еще тратить память на то, что я соврал и кому!

– Ну-ну. А кто наврал про секретаршу Катаракису? И кто наврал секретарше, что потерял зонт, а не жену?

– Хорошо, Нора. Раз уж тебе сейчас так хочется поговорить именно о Глэдис, поговорим. – Оскар слез с кровати, отыскал на полу свои брюки и, надевая их прямо на голое тело, спросил:

– У тебя найдется чего-нибудь выпить?

– В баре всего полно. Сервис отличный.

– Да, симпатичная гостиница. – Он открыл дверцу бара и поинтересовался, что предпочтет миссис Доу.

– Минеральную воду!

– Прекрасно. И я бы перекурил с твоего позволения.

– Кури, – пожав плечами, сказала Нора.

Оскар расположился возле двери на лоджию.

– Дарлинг, я понимаю твои сомнения, – произнес он, первой же затяжкой уничтожив полсигареты. – Но и ты постарайся понять меня. Хэмпшир был не только моей правой рукой в компании, но и ближайшим другом. И мне очень нелегко расстаться с ним так, в одночасье.

– Но, по-моему, ты собирался говорить о Глэдис!

– Я и рассказываю о ней. Дело в том, что она его жена.

От неожиданности Нора чуть ни выронила стакан с водой.

– Как это? Когда они успели пожениться?

– Давно, Норри. И не только пожениться, но и развестись. Хэмпшир пришел в мою компанию лет шесть назад, в период своего развода, поэтому я никогда не видел его жены, даже не знал, как ее зовут: он никогда не называл ее иначе, как «моя бывшая» или даже «моя бывшая стерва». Но именно это обстоятельство и сблизило нас – я ведь тоже в свое время перенес эту бесконечную унизительную процедуру.

В моем представлении его бывшая была просто крайне стервозной особой по сравнению с матерью моего сына, с которой мы разошлись вполне по-приятельски, испытывая одинаковую неприязнь к судейскому крючкотворству, затягивавшему наше расставание. Супруга же Хэмпшира – при отсутствии детей! – судилась и рядилась с ним ожесточенно. Ее папаша не скупился на адвокатов, и Тони тоже не отставал. Порой было даже странно, с каким упоением он рассказывал мне об очередном заседании суда и о суммах, в которые это удовольствие обходится ему и отцу Глэдис. Может быть, потому, что Хэмпшир юрист сам.

Тут нужно немного рассказать про ее отца. Он владеет небольшой ремонтно-строительной фирмой в провинции, которая специализируется в основном на реставрационных работах повышенной сложности – музеи, дворцы, храмы, исторические сооружения. Понятно, это требует определенной квалификации работников и, соответственно, стоит недешево. Как единственный и любимый зять, Хэмпшир, едва женившись, сразу же стал в фирме тестя исполнительным директором. Им и был до развода, повернувшего симпатии сторон на сто восемьдесят градусов и превратившего преуспевающего Тони в безработного.

А я в то время как раз унаследовал свою компанию от отчима, превратившись из исполнительного директора в ее хозяина. Понятно, что кто-то должен был занять мое место в совете директоров. Но я рассудил, что лучше пригласить человека со стороны, чем заниматься кадровыми перестановками, которые обычно чреваты интригами и здорово портят в коллективе климат. Вот Тони и пришел ко мне по конкурсу. Сначала на испытательный срок, а потом мы подписали бессрочный договор.

Став хозяином из в общем-то наемного работника, я естественно был вынужден дистанцироваться от своих бывших коллег, Хэмпшир же держался со всеми на расстоянии, как человек в компании новый. Это тоже было одной из причин нашего сближения. Я не говорю уже о том, что именно с исполнительным директором в «Хай билдинг» традиционно было принято решать все вопросы. И надо сказать, Хэмпшир понравился не только мне – молодой трудоголик с опытом руководящей работы, доброжелательный, правда иногда излишне осторожный и велеречивый. Юридическое образование накладывает на человека определенный отпечаток.

Наконец Хэмпшир разводится и в знак свободы отпускает бороду. А тем временем папаша Глэдис тоже взял себе нового исполнительного директора, который предложил расширить деятельность и вплотную заняться непосредственно чистым строительством. Старик и занялся сгоряча – как бы в отместку бывшему осмотрительному зятю. Ну и влез в какую-то сомнительную ипотеку, которая, словно по иронии судьбы, поставила его на грань банкротства именно тогда, когда в моей фирме и произошла неприятная история с компьютерщиком Доу.

Но на тот момент, естественно, никто и не подозревал об играх судьбы. Взбешенный грядущей катастрофой, папаша Глэдис влетает домой – надо сказать, что Глэдис после развода взяла девичью фамилию и вернулась к папеньке, баловавшему ее с младых ногтей, – и обвиняет дочку в своей беде. Дескать, если бы ты не развелась с Хэмпширом, ничего бы не было! Жена должна жить с мужем, а развод – это от лукавого и все такое. Глэдис встает в позу: дескать, ты мне не отец после таких слов, проживу без тебя! Папаша орет: мол, проваливай, прокляну! Понятно, человек на взводе. А Глэдис собирает свои манатки, хлопает дверью, уезжает в Лондон и тут же устраивается официанткой в привокзальный паб в полной уверенности, что завтра папенька опомнится и кинется ее искать. Зайдет с вокзала в этот самый паб – он всегда в него заходит, когда оказывается по делам в столице, – и как же ему будет стыдно, когда он увидит, что его единственная дочь унижается ради чаевых!

Но старик, видимо, разобиделся серьезно: на мобильный ей не звонит, в Лондон не едет. Понятно, что работа официанткой совсем не для Глэдис, а тут еще тем же вечером выясняется, что банк ликвидировал ее кредитную карточку! Глэдис стискивает зубы и сама звонит отцу, она же понимает, что кредитка – это папочкина месть. А папаша мало того что не зовет ее назад, но и даже не желает с ней разговаривать! Тогда Глэдис заявляет, что у нее все хорошо, что она устроилась на работу в такой-то паб, намекая, дескать, загляни, если будешь в Лондоне, – она все еще надеется, что отец возьмется за ум.

Однако проходят дни – от папаши ни слуху ни духу! Глэдис вынуждена вкалывать в пабе: денег-то у нее нет и родственников в Лондоне, как назло, тоже нет. Теоретически она могла бы подыскать себе занятие поприличней – по диплому Глэдис учительница биологии, но тогда исключается встреча с папенькой в пабе, да и не работала Глэдис в школе за свою жизнь ни дня. И она начинает подумывать: а не разыскать ли ей в Лондоне бывшего мужа и не вернуться ли к нему в таком случае? Но тут вдруг в этом самом пабе случайно оказываюсь я, и меня просто потрясает необычная официантка! Мы начинаем встречаться, она вскользь упоминает о ссоре с родителем – якобы из-за молодой мачехи, выгнавшей ее из дому, но про первое замужество умалчивает и просит меня больше не расспрашивать о ее прежней жизни, потому как ей уж очень вспоминать тяжело.

Потом я знакомлю ее с Хэмпширом. Я, конечно, вижу, какие взоры он бросает на нее, но меня это не удивляет: я настолько увлечен, что даже горжусь тем впечатлением, которое на него произвела Глэдис. Честно, Нора, я до сих пор не понял, почему они оба дружно решили притворяться незнакомыми? Признайся они мне не прошлой ночью, а тогда, многое было бы иначе.

– Думаешь, они сошлись бы тогда? – спросила Нора.

– Несомненно! – Оскар развел руками. – Такое бывает. Чем тяжелее люди расходятся, тем больше вероятности, что они сойдутся вновь! Это – страсть. Она еще коварнее, чем любовь. Понимаешь, выходя за меня, Глэдис мстила Тони за то, что он позволил ей это сделать! Страсть начисто лишает логики человека.

– Почему же? – возразила Нора. – Задумав тебя обанкротить, Хэмпшир поступил вполне логично: выждал удобный момент, чтобы отомстить за уведенную из-под носа женщину плюс получить материальную компенсацию за моральный ущерб.

– Ты здорово формулируешь, Норри, но на самом деле они начали встречаться чуть ли не через день после нашей свадьбы. Ты не поверишь, но я начал подозревать это лишь с полгода назад, когда она принялась скупать все подряд просто как бешеная! Понимаешь, она бегала к нему под предлогом шопинга. Естественно, не возвращаться же ей домой с пустыми руками. Но я мог грешить на кого угодно, только не на него: они так искренне не переносили друг друга!

– Кажется, ты сам говорил, что Глэдис многие не любили, – ехидно напомнила Нора.

– Да. И ничего удивительного. Женщины – за красоту и манеры, мужчины – за недоступность.

– Конечно! Когда уж ей флиртовать еще с кем-нибудь. Тут лишь бы управиться с вами двумя! А что, разве на вашей свадьбе не было ее отца? Или он тоже решил не узнавать бывшего зятя?

– В том-то и дело, что вообще никаких ее родственников не было. Отец и сам не пришел, и восстановил против нее всех остальных.

– От чего бедная Золушка выиграла в твоих глазах еще больше.

– Ладно. – Оскар крякнул и закурил новую сигарету. – Не ревнуй. Это прошлое, Нора.

– Но я все равно не понимаю, что помешало нашим Бони и Клайду хапнуть сорок восемь миллионов? Неужели действительно мое случайное появление на Эгине?

– Отчасти. Но в основном полное невежество Глэдис в коммерции. И еще, конечно, чрезмерный темперамент и приверженность к ссорам наших голубков.

Сбежав от фактического мужа в аэропорту, Глэдис понеслась в их афинское гнездышко и повисла на шее мужа предыдущего. Едва придя после бурных ласк в себя, Хэмпшир напомнил:

– Давай, детка, доставай компьютер из сумки, посмотрим, что там нам ответили греки.

Глэдис изумилась: письмо она отправила, значит, в ближайшее время на счет должны поступить деньги.

– О том, что нужно ждать ответа, ты мне не говорил!

– По-твоему, они просто так переведут миллионы невесть куда? С ними еще нужно переписываться неделями!

– Не-де-ля-ми? – не поверила она. – Ты умышленно скрывал это от меня? Да? Признавайся!

Последовавшая ссора была не менее бурной, чем предыдущие ласки. Глэдис упрекала Хэмпшира в том, что он ей не доверяет, потому что сам хочет завладеть всеми деньгами, а он – что она никак не успокоится и опять хочет, чтобы его вышибли с работы! Короче говоря, разобиженная Глэдис уходит, решив, что лучше вернуться к нынешнему мужу.

Она звонит мне на мобильный, а он не отвечает – я, видимо, посеял его тогда в баре. Глэдис злится и решает, что теперь позвонит мне не раньше, чем в дверь лондонской квартиры. А самолет – только на следующий день, и на тот момент, когда она добралась до дому, меня не оказалось ни там, ни в конторе. И Глэдис действительно в полном ужасе и неведении провела все дни, пока я был у тебя. Она действительно говорила в понедельник с секретаршей «Хай билдинг» и попросила ту не сообщать мне о ее звонке, что, как выяснилось позже, деликатная Бетти и сделала, не находя нужным вмешиваться в семейные отношения босса!