Текст книги "Замок Афродиты"

Автор книги: Тэш Сазервей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Тэш Сазервей

Замок Афродиты

Моей любимой сестричке Анджелике

Над Лондоном сверкало, громыхало и лило, как из тысячи ведер.

– Будьте любезны, подождите, пожалуйста! – Миссис Доу распахнула дверцу такси, щелкнула зонтом – тропически яркий купол решительно раздвинул дождевые струи, – выскочила из машины, метнулась к подъезду, набрала номер квартиры и нажала кнопку домофона.

– Ме-е-е-ке… Ме-е-е-ке… – противные механические трели.

Ну, пожалуйста, Джейн, открой! – мысленно умоляла миссис Доу. – Пожалуйста, будь дома!

– Ме-е-е-ке… Ме-е-е-ке…

Джейн, Джейн! Ну, Джейн! – что есть сил телепатировала Нора. Открывай! Ты так нужна мне! Джейн!

– Кто там? – Тоненький голосок ее шестилетней дочки.

– Люси! Это я, тетя Нора! А твоя ма…

– Тетя Нора? Ты разве не в Греции?

– Нет!!! Я уже здесь! А где твоя мама?

– Она у тебя, поливает твои цветы… А папа и Макс в гараже. Но это точно ты, тетя Нора? Мама не разрешает открывать чужим людям. Ты точно приехала?

– Точно, точно, ангел… Но ты не открывай! Не надо! Ты лучше позвони ей и попроси, чтобы она дождалась меня! Я буду там через час! – Какое счастье, что я не отпустила такси, подумала Нора, а малышка уже умеет пользоваться телефоном.

– Ты что, не могла позвонить сама? Перепугала ребенка до полусмерти! Когда ты наконец заведешь себе сотовый?! Неужели так сложно? – сорок минут спустя обрушилась на Нору ее родная сестра. – Что за номера? Ты взрослый человек! Ты должна была приехать в понедельник! Ты хоть понимаешь…

– Это ты не понимаешь, как все ужасно! – оборвала сестру Нора. – Во что ты втравила меня!

– Я – тебя? Да ты не отдыхала сто лет! А я отправила тебя в чудное место! Тихо, малолюдно, дешево! И я же виновата!

– Могла отправить меня куда угодно, но не в Грецию! Это ужасно! – Нора плюхнулась на диван. – Куда угодно!

– Чем тебе Греция-то не угодила? Пятизвездный отель практически по цене трехзвездного!

– Ужасно, ужасно, ужасно!

– Это у нас ужасно! Сплошные дожди! А в Греции!.. Солнце! Море! Я каждый день слушаю сводку погоды!

– При чем здесь погода?

– А что еще? Какая еще может быть причина, чтобы вернуться в эту сырость через два дня? Понимаю, на Грецию надвинулась бы снежная лавина!

– Хуже!

Джейн хмыкнула, всплеснула руками, шагнула к дивану, подбоченилась, и, глядя на Нору сверху вниз, бросила:

– Ну?

Нора поджала губы и промолчала.

– Только не говори мне, что какая-нибудь «коза ностра» отыскала тебя в Греции и у тебя с ней проблемы! – жестко выдала Джейн.

– Хуже, – повторила Нора и всхлипнула.

– Ты чего? – моментально растаяла сестра и присела рядом с ней на корточки. – Ты чего, Норри?

– Я… Я… Я переспала с мужчиной…

– Ха, – отреагировала Джейн. – Ха, – повторила она, устраиваясь возле ног сестры на ковре поудобнее. – Рассказывай!

– Что? – Нора шмыгнула носом.

– Все! – подмигнув, сказала Джейн, хлопнула ее по коленке и захохотала.

– Лично я для веселья не вижу никакого повода! – Нора резко отодвинулась в сторону.

– Это не веселье, это радость! Поздравляю, дорогая, наконец-то! Молодчина! Как же я рада за тебя!

– А я – нет. Это такая низость…

– Фу, Норри. Слишком патетично! – Джейн хмыкнула.

Нора всхлипнула.

– И совершенно нечего тут реветь, Норри! Для того и курорты, чтобы одинокие люди могли заводить романы. Море! Солнце! Звездные ночи! Южные ароматы!

Нора закрыла ладонями лицо и зарыдала в голос.

– Прекрати! Ты не обязана никому хранить верность! Ты и так просидела в четырех стенах пять лет после развода!

– Шесть… – выдавила Нора.

– Тем более! А тебе скоро тридцать восемь!

– Это тебе тридцать восемь! А мне уже тридцать девять…

– Да ладно, не мелочись! – Джейн обняла Нору за плечи и, пытаясь заглянуть ей в лицо, заботливо добавила: – Ты б не терла морду грязными руками, Орлеанская моя девственница!

Нора резко отпихнула сестру и вскочила с дивана.

– Я не девственница! У меня были мужчины!

– Боб? Которому ты переводила про фрезерный станок?

– Не про фрезерный, а про машину для литья зубных щеток с х-образной щетиной!

– А потом так и сгинул, не заплатив тебе последней сотни за свою щетину!

– Я сама не захотела встречаться!

– Ладно, Боба со щетиной мы отметаем. Кто еще?

– Чарлз!

– Чарли? Юный фотограф, который оказался у тебя, когда х-щетинистый изволил заявиться через полгода?

– Да! Он спустил его с лестницы!

– Но ведь героический Чарли тоже слинял, не заплатив тебе за перевод своего каталога?

– Он замечательный фотограф! Мы были просто друзья!

– И переспали-то вы тоже чисто по-дружески!

– Всего-то один раз, и то после открытия его выставки, после банкета…

– Который оплатила ты! И за аренду галереи под его гениальные фотки!

– Я просто одолжила ему денег!

Джейн сморщила нос и, тряхнув головой, подмигнула.

– Ты б хоть расписочку с него взяла. Может, и не сгинул бы после ночи «дружеской» любви навсегда!

– Какая же ты злая!

– Я не злая. – Джейн обиженно поджала губы. – Я просто пытаюсь втолковать тебе, что равноправие – это вовсе не значит, что мы должны впахивать как лошади и содержать мужчин!

– Никто не впахивает!

– Да? А кто три года кормил безработного мужа? Великого компьютерного гения всех времен и народов? Кто носился с х-щетиной? Кто из кожи лез вон, чтобы поддержать бездарного фотографа? Кто ради красивых глаз какого-то сопляка Кармера перевел за сутки двадцать страниц жуткой галиматьи?

– Лео Кармер не сопляк! Он хозяин агентства переводов!

– Твой Лео Кармер? Твой «такой милый мальчик»? «Ах, ему обязательно нужно помочь, это дело чести. Такие ребята – наше будущее!» А он предпочел выставить тебя за дверь, лишь бы не заплатить лишнюю двадцатку! Что ж ты замолчала?

Нора хотела ответить в том же тоне, но из ее глаз опять потекли слезы.

Джейн бросилась к ней и обняла порывисто.

– Дура ты, Нора! Какая же ты дура! Ну, переспала с кем-то, ну и очень хорошо! А то, что он, как все, опять ограбил тебя… Вот платок, высморкайся… Ну-ну, все хорошо, не переживай!

– Просто он…

– Бедная моя сестричка, – Джейн ласково гладила Нору по спине. – Конечно, он не грабил, ты сама отдала ему деньги.

– Да нет же!

– Ну, одолжила. Пойдем на кухню. Я сделаю тебе чай.

– Он женат, Джейн!

– Бог мой! Ну и что? Вы же были на курорте. Курортный роман не обязывает ни к чему! Это, как бы тебе сказать, тоже элемент отдыха. Море, солнце, нега, звездные ночи, вы одни…

– Он был там с женой!

– И она вас застукала?

– Нет! Это я застала ее с любовником…

– Ой, Норри! Ну не реви! Не убивайся ты так! Она с любовником, он с любов…

– Я не любовница!

– Но ты же сама сказала, что вы переспали?

– Да, но…

– Я все понимаю, – ласково произнесла сестра и заглянула Норе в глаза. – Ты не хотела. Ты сама не знаешь, как это вышло? Да? Ведь все получилось совсем случайно, как с Чарли? Да?

– Нет! Я этого хотела! Понимаешь, я сама, сама!

– Верю. Ты в него втрескалась?

– Ой, Джейн…

– Он богатый? Красивый? Сколько лет?

– Ну какая теперь разница…

– А она?

– Красивая. Лет на десять моложе меня…

Джейн, крякнув, вздохнула и поставила чайник.

– И все-таки не нужно было сбегать, Норри. Она все равно с любовником, а у вас впереди было целых три дня.

– Три дня? А потом? Правда, Джейн, дай мне чаю.

– Да вот же, поставила. Подожди, сейчас закипит. Но почему ты так уверена, что потом у тебя не было бы шансов?

– Потому.

– Так он грек! Как же вы общались?

– Нет, он из Лондона.

– А у жены любовник? Или он не знает?

– Знает.

– То есть он переспал с тобой, чтобы отомстить?

– Может быть.

– Поэтому вы поссорились и ты сбежала?

– Мы не ссорились.

– Ну а… А в постели-то он как?

– Хорошо.

– Значит, плохо, если ты говоришь таким тоном.

– Каким?

– Таким! Я, что ли, тебе его жена и мешаю вашему счастью? Я не виновата, что из-за мужчин ты вечно влетаешь в идиотские истории!

– Никуда я не влетаю… Мне так плохо. А ты орешь на меня…

– Ты тоже не огрызайся, Норри, а рассказывай. Выговоришься, легче будет.

Нора виновато шмыгнула носом. Засвистел чайник. Джейн достала чашки, сунула в них пакетики с заваркой.

– Слушай, Нора, я очень бестолковая. Я не поняла, как так – ты видела ее один раз и застала с любовником? Откуда ты знала, что она его жена?

– Я не знала! Я и его еще не знала!

– Хорошо, хорошо. Садись в кресло. Я налью тебе чаю.

– Сахар не клади!

– Хорошо, хорошо.

– И не в эту чашку! В синюю…

– Хорошо, хорошо.

Сестра вела себя очень смиренно, и две чашки огненного черного чая тоже сделали свое дело. И Нора вспомнила, что в свой первый же день в Греции накупила сувениров. Она полезла за ними в чемодан, а заодно вытащила и новую пляжную сумку.

– Какая смешная! – сказала Джейн, повертев сумку в руках. – Вроде бы греческие мотивы, но выглядит как настоящая кустарщина из Черной Африки.

– Дарю! – щедро изрекла Нора. – К ней вообще-то были еще такой же купальник, парео, пляжные шлепанцы…

– Ну зачем же, Норри. Оставь о Греции на памя… – Сестра осеклась с испуганными глазами. – Прости!

– Ничего, Джейн. Все уже в прошлом. – Нора старательно улыбнулась и постучала по циферблату своих часов. – Время идет только вперед. А память… Ну день, другой, месяц, год, десять… Там, глядишь, мне и опять захочется в Грецию!

Джейн недоверчиво посмотрела на сестру и вздохнула с явным облегчением.

– Спасибо за сумку. Я всегда знала, что ты сильная женщина.

– Да, с сегодняшнего дня, – согласилась Нора, не позволяя уголкам губ предательски опуститься. – Кстати, если бы не этот этнический сувенир, ничего бы не произошло.

– То есть?

– Ну, например, я никогда не узнала бы, что я сильная женщина.

– Да-да! – энергично закивала ее сестра. – Конечно! Ты очень сильная женщина!

– В общем, я прилетела в Афины к обеду, как ты и обещала, и там действительно очень просто добираться до этой самой Эгины, из аэропорта на автобусе к пароходу, ужасно миленькие такие маленькие пароходики, и расписание точно совпадает, и еще не село солнце, как я уже поселилась в гостинице, там же в бутике купила эту сумку со всеми пляжными аксессуарами и сувениры для вас! – на одном дыхании выпалила Нора и закашлялась от нехватки воздуха – в горле разрастался комок. – Ну, Джейн, видишь, я…

– Да-да, Нора, ты очень сильная женщина! – Джейн терпеливо ждала, пока очень сильная женщина подавит новый приступ слезоизвержения.

– Вот… Итак, я купила все это и решила пойти на пляж. Там прямо из гостиницы выход к морю. Но, но… Понимаешь, только ты не подумай, что я совсем глупая, что у меня комплексы…

– Нет-нет! Ты умная! Ты самая умная женщина!

– В общем, я так и не рискнула раздеться в тот вечер. Вовсе не потому, что там все были такие загорелые, а я…

– Тебя познабливало?

– Да. Откуда ты знаешь?

– Акклиматизация. Бывает. Ты ведь несколько лет не была на юге. Это я виновата, надо было предупредить.

– Ничего. Утром все уже прошло. А вечер все равно получился замечательный! Я сидела на террасе, у меня была огромная терраса со всякими растениями, а в холодильнике куча напитков и на столе ваза с фруктами! Ужин мне принесли в номер, и я ела что-то немыслимо пряное и острое на террасе под звездами, среди этих самых южных ароматов, под шум моря. Я пила местное вино; знаешь, в тот вечер я была страшно благодарна тебе! Так хорошо мне не было давно! Я думала, какое счастье, что ты выпихнула меня из Лондона под эти звезды к этому морю! Правда, правда, Джейн.

– А он случайно вышел на соседнюю террасу и вдруг увидел тебя…

– Глупости. – Нора фыркнула. – Там, кстати, такие террасы, что совершенно ничего не видно, что делается у соседей. Можно разгуливать хоть голой!

– Что ты и сделала… – осторожно вставила сестра.

– Нет. – Нора почему-то вовсе не обиделась. – Говорю тебя, меня немного познабливало. Но утром все прошло. Ох, какое замечательное это было утро…

Нора проснулась рано-рано. Весь отель еще спал. Да и городишко, видимо, тоже. Она надела новый купальник, повязала на бедра греко-африканское парео, влезла в комплектные шлепанцы – кстати, они оказались несколько великоваты: покупая накануне эти сокровища, Нора не потрудилась примерить обувку. Ладно, велики не малы, тут до пляжа всего-то ничего, а по песку можно и босиком. Сунула в сумку бутылку минеральной воды из холодильника, яблоко и булочку, нацепила солнечные очки, заперла на ключ номер, спустилась вниз, отдала ключ несколько сонному портье, вышла из отеля и почти побежала к морю!

Пустынный берег ранним утром просто чудо! – восторженно думала она и, как накануне вечером, испытывала невероятную любовь и благодарность Джейн. На одном из шезлонгов поближе к воде Нора расстелила комплектное полотенце, сняла парео и заставила себе посидеть на воздухе полчасика – хоть немножко обветриться перед тем, как лезть в море. Но тут выяснилось, что нежиться в шезлонге с закрытыми глазами под шум утреннего прибоя – блаженство просто невероятное. Может быть, Нора даже задремала. Скорее всего, так и произошло, потому что, когда она открыла глаза, на пляже уже появилась кое-какая публика, но в воде еще не было никого. Это заставило ее поторопиться.

Все-таки приятно осознавать, думала Нора, что в это утро ты у моря первая. Она вошла в воду и поплыла. Сначала было немного странно – она ведь не плавала много лет и, оказывается, не разучилась нисколечко!

Нора плыла, ныряла, барахталась и опять плыла, иногда переворачиваясь на спину, и вдруг поймала себя на мысли о том, что абсолютно, совершенно, полностью счастлива! Что все прежние ее счастья и радости ничто по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. И что она готова до бесконечности плыть так, лишь бы это ощущение не исчезало! И Нора поплыла дальше, и оно – счастье – не покидало! Она перевернулась на спину, и невольно берег оказался в поле ее зрения. Но как же он был далеко…

От страха Нора чуть не закричала! Вот оно – то самое мистическое, морское колдовство, первобытный обман безмятежности, магия водной глади. А вдруг ей не хватит сил вернуться назад? Неужели ее жизнь кончилась?

Ты ведь не была счастлива там, беззвучно покачиваясь, шептали волны. Здесь счастье, здесь блаженство… Здесь полнота…

Нора посмотрела вниз. Солнечные лучи довольно глубоко проникали в воду, и сказать, что под ней разверзлась черная бездна, означало бы соврать. Да, бездна, но вовсе не черная, не пугающая мраком, а милая, теплая, ласковая, манящая… Но от этого-то и было особенно страшно!

Нора несколько раз глубоко вздохнула и, стараясь сосредоточиться только на взмахах рук и дыхании, поплыла назад. Она больше уже не думала о том, что, может быть, стоило бы и отдаться морю. Все хорошо, вода ласковая и приятная, почти штиль, тебе ничто не угрожает, наслаждайся! – твердила она себе. Ведь плыть так приятно, однако пляж не желал приближаться!..

Пошатываясь, Нора наконец выбрела на берег. Теперь уже плыла не она, все вокруг плыло перед ее глазами, шумело в ушах, где-то внутри головы ломило от солнечных бликов… И тут вдруг она увидела, впрочем не совсем так, чтобы увидела, скорее осознала, что рядом с ее шезлонгом – ее, потому что такие, как у нее, полотенце, сумку, парео, слетевшее от ветра к шлепанцам возле ножки шезлонга, спутать просто невозможно! – расположился мужчина и разгадывает в газете кроссворд.

Усилием воли заставляя себя не потерять равновесия, Нора подняла парео с песка и уселась в шезлонг на полотенце. И все это время сосед внимательно смотрел на нее. А он был интересный, даже очень интересный! Хотя в какой-то немыслимой бейсболке задом наперед и в темных очках, бесформенных шортах по колено и цветастой расстегнутой рубахе. Но все равно даже плывущему взору Норы было понятно, что мужчина интересный: спортивная фигура, высоченный, с породистым носом, но, правда, с усами. И этот интересный, хоть и усатый мужчина с явным же интересом смотрел на нее! А, по мнению Норы, смотреть-то на нее последние пять лет было не особенно-то и интересно.

Это, когда я в одежде, в замешательстве рассуждала она, борясь с шумом в голове, мерцанием в глазах и перебоями дыхания, кажется, что фигура, как у девушки, а когда – без, видно, что просто старая и тощая. Нора, конечно, сразу же предприняла попытку прикрыть парео свои худосочные коленки, но тут интересный мужчина отложил в сторону газету, привстал на локоть и от интереса к Норе даже приоткрыл рот!

– Прекрасная сегодня погода, не правда ли? – вежливо заметила Нора, стараясь не задыхаться и не обращать внимания на шум в голове и красные круги перед глазами.

Интересный мужчина крякнул, но по-прежнему не произнес ничего. И тут до Норы наконец дошло, что она же в Греции, а обратилась к интересному на английском языке! Но греческого-то она не знала все равно, поэтому повторила фразу на почти родном ей итальянском.

– Погода замечательная, – по-итальянски же ответил мужчина, и только сейчас Нора осознала, что газета с кроссвордом у него как раз итальянская! – Но это вовсе не повод, чтобы пользоваться чужими вещами! – с неприязнью добавил интересный мужчина.

– Но это мои вещи! – искренне возмутилась Нора. – Я вчера купила себе эту сумку, и полотенце, и парео…

– Что? Это я купил их вчера для…

– В чем дело? – вдруг по-английски спросил женский голос. – Что все это значит?

Нора подняла голову и обнаружила среди красных кругов в своем взоре очень интересную особу лет тридцати, не больше! Просто красавица, интересному усачу под стать…

– Да я понятия не имею, Глэдис, – по-английски виновато сообщил интересный мужчина. – Леди уверяет, что это ее вещи. А я говорю, что я купил их тебе, что они твои!

– Мои! – заявила красавица, а Нора почувствовала, что вся публика на шезлонгах и без оных с явным любопытством наблюдает за происходящим.

Однако Нора теперь уже не только чувствовала, но и видела без всяких красных кругов! Увидела же она – причем буквально метрах в десяти от того места, где находилась, – шезлонг с точно таким же полотенцем, такой же сумкой, парео, шлепанцами… Нора пробормотала извинения, втянула голову в плечи и под разнообразными взглядами публики преодолела эти десять метров, подхватила полотенце, сумку, шлепанцы и, на ходу завязывая парео вокруг тощих бедер, помчалась к отелю.

О том, что она босая, а обувь держит в руках, Нора вспомнила, только ушибив ногу о камень дорожки, когда кончился пляжный песок. И это отрезвило ее. От чего она бежит? Что такого ужасного она наделала? Подумаешь, перепутала сумки с полотенцами! Ну и что? Она ведь чуть не утонула! А теперь она жива и это самое главное!

Нора бросила шлепанцы на дорожку, всунула в них ноги. Шлепанцы показались ей маловатыми.

Странно – утром были велики, а сейчас малы. Наверное, ноги отекли от усталости, она ведь провела в воде невесть сколько – вон часы на стене отеля показывают полдень, а она вышла на пляж, когда только светало. И вообще, пора бы перекусить. Помнится, она кое-что прихватила из номера.

Нора перекинула полотенце через плечо и полезла в сумку, заодно посматривая по сторонам в поисках, где бы ей приземлиться. Но ее рука не обнаружила в недрах сумки ни бутылки с минеральной водой, ни яблока, ни булочки! На мгновение Норе показалось, что она сошла с ума, – а именно в тот момент, когда с самого дна сумки она извлекла ключ от номера на массивном старомодном брелоке!

Джейн озадаченно уставилась на замолчавшую сестру.

– Ключ! – многозначительно повторила Нора.

– Ну ключ. Что такого? – Джейн пожала плечами. – У тебя ведь был ключ от номера?

– Какая же ты невнимательная! Я ведь тебе говорила, что отдала ключ портье, перед тем как выйти из отеля. Зачем мне ключ на пляже, где я легко могу его потерять? Но не это главное, дорогая. На брелке стояла жирная цифра «восемь», а мой номер – «тридцать два»! Зачем и кто мог подсунуть мне этот ключ в сумку? – подумала я, но, когда обнаружила там еще кружевные трусики и рассыпанную на дне косметику, – пудреницу, тюбика три помады, тушь для ресниц, флакон «Шанели», огромный, граммов двести, наверное! – вот тут уж я точно поняла, что сумка не моя. Во-первых, у меня никогда в жизни не было «Шанели» в таком количестве, а во-вторых, я никогда в жизни не взяла бы духи с собой на пляж.

– С ума сойти!

– Я и говорю, Джейн, что в первый момент решила, что спятила. А потом, конечно, думаю, надо скорее идти назад и вернуть сумку. Оборачиваюсь и вдруг вижу двух каких-то девчонок лет эдак по двадцать – на одной точно такое же парео, а у другой на плече – эта же самая сумка. Я замерла на месте и соображаю: хороша ж я буду, если сумка не принадлежит подружке усатого красавца?! Да скорее всего так – они ведь вместе, значит, и устраивались на шезлонгах одновременно, то есть исключено, чтобы усатый ни с того ни с сего загорал рядом с моими вещами, пока она плавала.

– Погоди, Норри, – перебила Джейн. – Но почему ты решила, что она его подружка, а не жена?

Нора вздохнула и покачала головой.

– Джейн, итальянец тогда так бы и сказал, что это вещи его жены, и не стал бы подчеркивать, что именно он купил ей сумку и все остальное. Это раз. Второе: со мной он говорил по-итальянски, а с ней – на английском языке! Причем назвал ее Глэдис!

– То есть итальяшка привез с собой на курорт англичанку?

– Да дело-то не в этом! Я с самого начала была абсолютно уверена, – Нора подняла вверх указательный палец, – что именно Глэдис привезла усатого с собой, а не он ее! Он, конечно, красивый, но… Видела бы ты ее! Точно не пассажирка экономкласса!

– Ты, Нора, по себе-то не суди, это ты готова в лепешку разбиться ради какого-нибудь смазливого жиголо…

– Я?!

– Ладно, ладно, извини. Проехали, сестренка. То есть ты сразу сделала вывод, что они любовники?

– Да никаких я выводов не делала! Мне-то что? Любовники и любовники. Мне нужно было вернуть сумку!

– Ну и?..

– Я убрала в нее полотенце и решила передать портье. Мол, перепутала вещи на пляже, а потом с опозданием обнаружила, что сумка чужая. Хозяйка сумки рано или поздно объявится, не сможет без ключа войти в свой номер и обязательно обратится к портье.

Джейн с сомнением пожала плечами и откинулась на спинку стула.

– Я бы на твоем месте не стала городить огород с портье, а сразу бы отнесла сумку этой Глэдис.

– Но говорю же тебе, в тот момент я не сомневалась, что вдвоем они не могли перепутать шезлонги.

– А если они пришли не вместе? Сначала она, а он попозже и подсел к ее шмоткам? Вроде бы случайное пляжное знакомство. Может быть, они нарочно так условились, покупая местную экзотику?

– Скорее всего, Джейн, так оно и было. Мы потом тоже так решили с Оскаром, когда…

– С Оскаром? Ха! – Сестра подмигнула и хлопнула в ладоши. – Я все поняла! Нашего героя зовут Оскар, а Глэдис, которая явно не пассажирка экономкласса, его жена?

– Да, Оскар Уильямс.

– Замечательно. Ну, Норри, не тяни! Как вы познакомились? Когда? Ты решила обойтись без услуг портье и сама отнесла сумку прямо в их номер? Ну, Норри!

– А разве тебе ничего не говорит это имя? Оскар Уильямс?

– Оскар Уильямс, Оскар Уильямс… Да, правда, что-то знакомое. Актер? Писатель? Ну выкладывай!

– Джейн, но ведь ты же всегда была с нами, когда мы собирались у меня.

– С кем? Когда? – растерянно спросила Джейн.

– Когда мы учились в школе. Ты училась на два класса моложе, но всегда толклась с нами. Ну? Ты должна его помнить. Оскар. Оскар Уильямс. Вилли-очкарик.

– Господи! Вилли! Так бы сразу и сказала. Такой мешок в очочках. Он еще был безнадежно влюблен в вашу первую красавицу. Как же ее? Фу ты, пропасть! – Джейн хлопнула себя по лбу. – Глэдис! Глэдис Блек! Как же я сразу-то не сообразила!

– Да, Глэдис Блек. Оскар потом женился на ней.

– На Блек? Он? Этот затюканный мамашей недотепа?

– Это мы думали, что он недотепа и что у него проблемы с матерью из-за злого отчима. А этот злой отчим оставил ему в наследство строительную компанию!

– Значит, на пляже с любовником была Глэдис Блек? И она выглядела так, что ты не смогла ее узнать?

– Нет. На пляже была его вторая жена, тоже Глэдис, а с Блек они развелись лет пятнадцать назад. Он мне все рассказал.

– Ну дела… Это ж надо, поехать в Грецию, чтобы переспать с бывшим одноклассником!

– Я и говорю, Джейн, ужасно. Просто ужасно!

– Да ладно. – Джейн погладила сестру по бедру. – Как-никак, друзья детства, можно сказать. Только я что-то не припомню, чтобы у вас с Вилли-очкариком были чувства. Да и вообще мне сложно представить тебя с этим тюфяриком.

– Он не тюфяк! Не тюфярик! Он, он…

– Крупный импозантный мужчина! – торопливо выпалила Джейн. – И очки в элегантной оправе!

– Нет у него никаких очков! – выдохнула Нора. – Он давным-давно сделал операцию!

– Понятно, сделал операцию, чудеса микрохирургии глаза, – закивала Джейн. – Еще чайку? Или, может, сбегать и купить для сильной женщины чего-нибудь покрепче?

– Не надо. Давай чай.

Джейн занялась чайником. Сестры молчали. Наконец свисток на его носике подал голос.

– Ладно, – сказала Нора. – Так на чем я остановилась?

– Ты решила передать сумку портье, – обиженно процедила Джейн. – И заныкать парео!

– В тот момент я о нем просто забыла, – миролюбиво улыбнулась Нора. – Меня больше волновали ключ и сумка.

У отеля было два входа. Со стороны пляжа в холл отеля вошла Нора и направилась к стойке портье, а со стороны улицы почти одновременно с ней появился Оскар. Но тогда она еще не знала, что это он. Просто высокий, плечистый, уверенный мужчина в светлом дорогом костюме – значит, только что прибыл на курорт, – с кейсом в руках, а на ремне через плечо перекинут шикарный кожаный спортивный саквояж.

Нора шла к стойке, и Оскар шел. Скользнул по Норе взглядом, шагнул дальше. Потом вдруг обернулся, замер и посмотрел на нее более внимательно. Причем так, что Нора сообразила моментально, что на ней только купальник и парео, а больше ничего! Но на мужчине-то костюм! И какой костюм! – подумала она и неторопливо продолжила путь. Но, похоже, не слишком неторопливо, потому что возле стойки они оказались одновременно. Мужчина, поглядывая на Нору, сказал портье:

– Добрый день. Я Оскар Уильямс. В каком номере остановилась моя жена, миссис Глэдис Уильямс?

– Глэдис Уильямс? – переспросил грек.

– Да, Глэдис Уильямс, я Оскар Уильямс, ее муж, – повторил мужчина, а сам опять посмотрел на Нору.

И только сейчас, когда он столько раз повторил свою фамилию, до Норы начало доходить, что это же ее бывший одноклассник и, что, судя по всему, он ее узнал, хотя не очень уверен, что она – это она. Я ведь в школе не была такой тощей, подумала Нора. Тут грек-портье, сверившись с книгой, произнес как бы по-английски:

– Да, да, мистер Уильямс, миссис Глэдис Уильямс номер восемь. – И повернулся к доске с ключами. – Восемь! Бельэтаж!

Нора вздрогнула, словно ее пронзила молния: восемь! Глэдис! Ключ с восьмеркой – в сумке, которая у нее в руках, а усач на пляже обращался к подружке – Глэдис!

– Ваш жена в номер, сэр, ключ нет, – продолжал греческий портье. – Я им здесь звонить, говорить, муж прибывать.

– Благодарю вас, не стоит, – возразил Оскар. – Я собирался приехать на уикенд, а выбрался пораньше.

Портье лупил на него глаза, кивал, но определенно не понимал ничего и предложил позвонить в номер еще раз. Оскар улыбнулся, отрицательно помотал головой и сказал:

– Сюрприз!

– О, сюрприз! Сюрприз, сэр! – обрадовался портье.

Оскар дополнительно улыбнулся греку, поправил саквояж на плече, но не уходил, а опять смотрел на Нору.

Нора набрала в легкие побольше воздуху и выпалила:

– Номер «три два», Нора…

Оскар открыл рот, но Нора продолжила:

– Доу!

Портье протянул ей ключ. Она поблагодарила, взяла ключ, улыбнулась всем. Оскар в свою очередь одарил улыбками всех, Нору же явно с таким видом, дескать, извините, принял за другую, мадам, и направился к лестнице. Нора пошла за ним, чувствуя, как портье удивляется ей в спину, – в этом отеле на второй, не то что на третий, этаж все ездили на лифте.

Оскар, видимо, тоже что-то почувствовал и обернулся. Нора принялась делать глазами ему знаки, мол, иди, иди, поговорим позже. Оскар был откровенно изумлен, но пошел вперед и за поворотом лестницы скрылся. Нора демонстративно медленно шагала по ступеням, но стоило ей завернуть за поворот, как она чуть не налетела на Оскара.

– Простите… – начал тот. – Но мне показалось…

– Да я это, Уильямс, я – Нора Бруксберри, – прошептала Нора. – Тебе все правильно показалось!

– Бог мой! Нора! Сколько лет прошло, а ты все такая же хорошенькая и стройненькая!

– Не болтай ерунды, Оскар! – Нора схватила его за руку и торопливо потянула за собой в абсолютно пустынный холл бельэтажа. – Я никогда не была ни хорошенькой, ни стройненькой. А вот ты действительно стал красавец-мужчина!

– Ха! – обрадовался Оскар, определенно польщенный. – Что есть, то есть. А ты тут, должно быть, с ревнивым мужем? С мистером Доу, как я понимаю? Что, не хотела, чтоб портье сболтнул ему лишнего? Так ты нас познакомь! Будем дружить семьями! Или… – Он вдруг многозначительно повел бровью и, поглаживая Нору по голому плечу, понизил голос: – Или ты хочешь, дорогая, в тайне сохранить нашу встречу?..

Норе, конечно, следовало бы скинуть его руку и ответить порезче, но она замерла на месте и, как выпавшая из воды рыба, глотала воздух ртом. Во-первых, она ни за что бы не поверила, что Вилли-очкарик когда-нибудь сделается таким мало того что красавцем, да еще настолько, мягко сказать, дерзким… А рука бывшего одноклассника тем временем перебиралась с плеча Норы к ее шее, к груди… Да так уверенно и проворно! И в глазах Оскара манящая поволока… Но тут в его кармане зазвонил мобильник.

– Пардон, Нора, – голосом из другого измерения произнес Оскар. – Бизнес есть бизнес. – Убрал руку, вытащил телефон. – А, привет, Тони! Что, продрог в своем Манчестере? Помирил? Молодец! Да иди ты? Так прямо и сбрил? Начисто? С ума сойти… Да, да – Оскар слушал, всем своим видом давая Норе понять, что сообщается ему нечто ошеломительное. – Нет, Тони, я на Эгине! Погода дивная! И счет открыл. Да… А чего ждать? Все равно летел через Афины. Глэдис? Нет, не видел еще. Сюрприз! Ага. Ну, ну… Конечно. Да брось ты! Вернешься в понедельник, вот и займемся. Или давай сюда подваливай. Бук со мной, тут вместе и подредактируем на песочке. Ладно, ладно, я шучу, Тони. Ага, пока, до понедельника. Привет сестре. Нет, звони, естественно, звони, если что. И я позвоню. – Оскар сунул мобильник обратно в карман, несколько мгновений смотрел мимо Норы, потом улыбнулся ей, подмигнул и спросил: – Ну так что же мы скажем мистеру Доу?

– От мистера Доу у меня осталась только красивая фамилия и воспоминания не самого лучшего качества!

– Так это же хорошо? – Оскар наклонил голову и опять с поволокой смотрел Норе в глаза. – Или нет?

– Не твое дело! Я ж не спрашиваю, например, с кем ты сейчас беседовал!

– Ну и напрасно. Это был мой исполнительный директор Энтони Хэмпшир. Свободный, между прочим. И бороду сбрил. – Оскар усмехнулся, поведя бровями. – Так что он теперь опять молодой и красивый. Очень красивый. Очень молодой.