Текст книги "Я надену платье цвета ночи"
Автор книги: Терри Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Внезапно рядом оказался Престон, он взял Летицию на руки и понёс её в сторонку, прочь от обгоревшей стерни. Тиффани обняла за плечи Роланда, который приземлился достаточно мягко («Вероятно, на голову», – мельком подумала она) и побрела вслед за Престоном.
– У Летиции небольшие ожоги и слегка подпалённые волосы, – поставил диагноз Престон. – Что касается твоего прежнего дружка, то на нём просто запеклась грязь. Как тебе это удалось?
Тиффани глубоко вздохнула.
– Зайчиха проносится сквозь огонь так быстро, что почти не чувствует его, – сказала она. – А приземляется уже на пепел, потому что под сильным ветром сухая трава прогорает мгновенно.
Позади раздался крик, и Тиффани представила спотыкающегося человека, который пытается убежать от стремительно наступающего огня, и, разумеется, не успевает. Она чувствовала боль твари, которая сотни лет оскверняла собой этот мир.
– Вы, трое! Стойте на месте, не ходите за мной! Престон, присмотри за ними!
Тиффани зашагала по остывающему пеплу. «Я должна увидеть, – думала она. – Я должна убедиться. Я должна точно знать, что сделала!»
Одежда мертвеца дымилась. Пульса не было. «Он творил с людьми ужасное, – думала Тиффани. – Такое, отчего тошнило даже тюремных надзирателей. Но почему он таким стал? Чем он был, просто сильно ухудшенной версией мистера Пуста? Возможно ли, чтобы когда-то но был хорошим? Как изменить прошлое? С чего начинается зло?»
Она почувствовала, как в её разум, словно червь, заползают слова: Убийца, дрянь, мерзость! Ей хотелось извиниться перед собственными ушами за то, что им пришлось выслушать. Однако голос призрака был тихим, тонким, и жалобным. Он уходил прочь, в историю.
«Ты больше до меня не доберёшься, – подумала она. – Ты истощился. Стал слишком слаб. Каково это было, загнать чужое тело до смерти? Ты больше не можешь пробраться внутрь. Я чувствую, как ты пытаешься, но тщетно». Она покопалась в пепле и подобрала ещё тёплый от огня кремень; в почве было полно острых твёрдых камешков. Они зародились в мягком мелу, и Тиффани, подобно им, тоже. Шершавый кремень был как прикосновение друга.
– Никогда ты ничему не научишься, – сказала она. – Ты не можешь поверить, что другие люди тоже умеют думать. Разумеется, сам ты никогда не побежал бы на огонь, но в своём невежестве ты и вообразить не мог, что огонь побежит на тебя.
«Твоя сила всего лишь слухи и ложь, – подумала Тиффани. – Ты пробираешься в людей, когда они неуверенны, слабы, обеспокоены и напуганы, и они начинают думать, что их враги – другие люди, тогда как их единственный враг только ты, мастер лжи. На вид ты ужасен; но внутри ты всего лишь воплощённая слабость».
Я же внутри – кремень.
Она ощутила тепло остывающего поля, выпрямилась и крепче сжала в руке кремень. Червяк несчастный, как ты посмел явиться сюда! Как ты посмел вторгнуться на мою территорию! Тиффани сосредоточилась. Кремень в её ладони нагрелся, а потом расплавился и потёк между пальцев, капая на землю. Прежде Тиффани никогда так не делала. Она глубоко вдохнула воздух, очищенный огнём.
А если ты вернёшься, Лукавый, ты снова встретишь ведьму, такую, как я. Такие как я будут всегда, потому что всегда будут и такие как ты, ибо это в человеческой природе. Но здесь и сейчас, на этом кровоточащем клочке земли, я ведьма, а ты – ничто. Веко дрогнет, глаз моргнёт, Что-то злое здесь умрёт.
Звучавшее в мозгу злобное шипение, наконец, стихло, оставив её наедине со своими мыслями.
– Нет прощения, – сказала она вслух. – Нет искупления. Ты заставил Макинтоша убить безобидную певчую птичку, и это почему-то кажется мне величайшим из его преступлений.
По пути обратно к краю поля, она каким-то образом успела снова превратиться в обычную Тиффани Болит, которая хорошо знает, как готовить сыр и делать прочие ежедневные дела, но не плавит в руках камни.
Счастливая, (хотя и слегка обожжённая) парочка, начала, наконец, что-то соображать. Летиция села.
– Меня словно зажарили, – пожаловалась она. – Что это так пахнет?
– Извини, но это ты, – ответила Тиффани. – И, опасаюсь, твоя чудесная кружевная сорочка годится теперь в лучшем случае для мытья окон. Мы, к сожалению, прыгнули не столь стремительно, как зайчиха.
Летиция огляделась.
– А Роланд… с ним всё в порядке?
– Более чем, – весело откликнулся Престон. – Ему сильно помог свежий свиной навоз.
Летиция задумалась на минуту.
– А эта… тварь?
– Сдохла, – ответила Тиффани.
– Вы уверены, что с Роландом всё хорошо? – настаивала Летиция.
Престон улыбнулся.
– Полностью оки-доки, мисс. Никакие важные части тела серьёзно не пострадали, хотя, возможно, сдирать потом корочки с некоторых ожогов будет немножко больно. Он, типа, слегка испёкся, если вы понимаете, о чём я.
Летиция кивнула, а потом медленно повернулась к Тиффани.
– Что ты такое говорила, когда мы прыгали?
Тиффани глубоко вздохнула.
– Я поженила вас.
– Ты, то есть, ты, поженила, то есть, заключила брак между… нами?
– Да, – кивнула Тиффани. – Именно. Совместный прыжок через огонь является очень древней формой брачного ритуала. Кстати, никаких жрецов и священников при этом не требуется, что позволяет прилично сэкономить на угощении.
Вероятная жена тщательно обдумала всё это.
– Ты уверена?
– Ну, миссис Ягг именно так объясняла, – сказала Тиффани, – и мне всегда хотелось попробовать.
Летиции, кажется, это объяснение пришлось по душе, потому что она сказала:
– Миссис Ягг очень осведомлённая дама, не могу не признать. Просто потрясающе, сколько она всего знает.
– Потрясающе, сколько она знает потрясающего, – добавила Тиффани, стараясь сохранить серьёзный вид.
– О, да… Гм. – Летиция смущённо закашлялась и добавила к «гм» ещё и «хм».
– Проблемы? – осведомилась Тиффани.
– Ну, слово, которым ты назвала меня, когда мы прыгали. Мне кажется, это плохое слово.
Для Тиффани такой оборот дел не стал неожиданностью.
– Ну, оно традиционное, понимаешь? – голос Тиффани стал почти таким же неуверенным, как у Летиции. – Я ведь и Роланда вовсе не считаю негодяем. Просто слова имеют свойство меняться со временем.
– Но не это! – возмутилась Летиция.
– Ну, всё зависит от обстоятельств и контекста, – сказала Тиффани. – Но, честно говоря, Летиция, в экстренных обстоятельствах ведьма пользуется любым подходящим орудием, какое окажется под руками. Однажды ты и сама это поймёшь. Кроме того, смысл некоторых слов и правда меняется. Вот, например, ты знаешь значение слова «мужеугодливая»?
«И зачем я болтаю об такой ерунде? – спросила себя Тиффани. И сама же ответила: – Потому что эта болтовня как якорь, подтверждающий, что я человек среди людей. Она помогает смыть с души ужас…»
– Да, – сказала наречённая невеста. – Только, опасаюсь, я не очень, гм, обширна в верхней части.
– Пару сотен лет назад это доставило бы тебе массу проблем, потому что брачные ритуалы требовали от жены мужеугодливости.
– Я могла бы подложить в платье подушечки!
– Это лишнее; на самом деле, «мужеугодливость» означала ласку, отзывчивость и послушание.
– А, это у меня есть, – обрадовалась Летиция. – По крайней мере, две первых части, – с улыбкой добавила она. Потом откашлялась: – А что ещё мы сделали, ну, кроме того, что поженились таким странным способом?
– Ну, – ответила Тиффани, – вы помогли мне заманить в ловушку одного из самых мерзких монстров, когда-либо отравлявших мир своим существованием.
Невеста просияла.
– Неужели? Ух ты, вот это здорово, – сказала она. – Я так рада, что мы справились. Даже не знаю, как нам отблагодарить тебя за помощь.
– Чистое б/у бельё и старые, но крепкие ботинки будут всегда кстати, – серьёзно ответила Тиффани. – Но, на самом деле, тебе нет нужды благодарить меня за то, что я ведьма. Лучше поблагодари моего друга Престона. Он ради вас с Роландом подверг себя серьёзной опасности. По крайней мере, мы бежали втроём, а он стоял здесь совершенно один.
– На самом деле, – вмешался Престон, – это утверждение не совсем точное. Помимо всего прочего, мои спички полностью отсырели, но, к счастью, мистер Вулли Валенок и его приятели одолжили мне свои. И мне было сказано, мисс Тиффани, что это окей, потому что они помогали мне, а не тебе! И, несмотря на присутствие здесь благородных леди, я вынужден отметить также, что Фиглы помогали мне раздувать огонь, размахивая своими килтами. Зрелище, которое, раз увидев, не забудешь никогда.
– Ой, было бы так интересно взглянуть, – вежливо откликнулась Летиция.
– В любом случае, – поспешно отмахнулась от этой невообразимой идеи Тиффани, – лучше сконцентрироваться на том факте, что завтра пастор Яйцо поженит вас более традиционным, если так можно выразиться, способом. Хотите узнать кое-что важное насчёт завтра? Оно уже сегодня!
Тут стонавший, схватившись за голову, Роланд поднял взгляд, моргнул и спросил:
– Чё?
Глава 15. ТЕНЬ И ШЁПОТ
С точки зрения Тиффани, свадьба вполне удалась, да, удалась. Пастор Яйцо, осведомлённый о необычайно большом проценте ведьм среди слушателей, свёл религиозные пассажи к минимуму. Краснеющая невеста прошла по главному залу, и Тиффани заметила, что та покраснела ещё больше, поймав озорной взгляд Нянюшки Ягг, которая подбодрила молодую, подняв кверху два больших пальца. Потом, по традиции, жениха и невесту осыпали рисом, после, разумеется, тщательно подметённым, чтобы не тратить зря хорошую еду.
Ликование было всеобщим, включая, к изумлению некоторых, сияющую Герцогиню, которая весело болтала со всеми подряд, даже со служанками, и для каждого находила доброе и ободряющее слово. Только Тиффани знала, отчего Герцогиня порой бросает нервные взгляды на миссис Пруст.
В этот момент Тиффани ушла, чтобы помочь Престону, который копал на Короле могилу, достаточно глубокую для того, чтобы сброшенные в неё обгоревшие останки никогда не были обнаружены случайным пахарем. После они на всякий случай очень тщательно помыли руки едким мылом. Строго говоря, это был не слишком романтический момент.
– Думаешь, он когда-нибудь вернётся? – спросил Престон, когда они отдыхали, опершись на черенки своих лопат.
Тиффани кивнула.
– Лукавый-то точно вернётся. Яд всегда готовы принять где-нибудь.
– А ты чем теперь займёшься?
– О, всякими интересными вещами. Всегда где-то есть ноги, которые следует перевязать, и носы, которые нужно подтереть. Хлопоты, хлопоты целый день.
– Звучит не слишком-то интересно.
– Так и есть, но, по сравнению со вчерашним, такой день будет очень, очень хорошим.
Они направились обратно в главный зал, где свадебный завтрак уже плавно превращался в праздничный обед.
– Ты оказался весьма находчивым молодым человеком, – сказала Тиффани, – и я очень благодарна тебе за помощь.
Престон радостно кивнул.
– Спасибо мисс, я весьма польщён, однако вынужден сделать – как бы это выразиться, – одно небольшое замечание. Тебе, в конце-то концов, почти шестнадцать, а мне – семнадцать, поэтому, полагаю, ты согласишься, что называть меня «молодым человеком»… Знаю, знаю, я выгляжу легкомысленно и моложе своих лет, но я всё-таки старше тебя, девочка моя.
Повисла пауза. Потом Тиффани осторожно спросила:
– Откуда ты знаешь, сколько мне лет?
– Интересовался, – ответил Престон с несколько напряжённой улыбкой.
– Почему?
Тиффани так и не получила ответа, потому что как раз в этот момент из дверей главного зала вышел сержант, с его шлема сыпалось конфетти.
– Ах, вот ты где, мисс. Барон спрашивал о тебе, и Баронесса тоже. – Он сделал паузу, улыбнулся и добавил: – Как здорово снова иметь Барона. – Тут его взгляд упал на Престона и он нахмурился: – Опять отлынивал, как обычно, Ученик Рядового Престон?
Престон отдал честь:
– Вы абсолютно правы в своих умозаключениях, сержант; именно что отлынивал, вы изрекли истинную правду.
За это Престону достался от сержанта озадаченный взгляд, а также неодобрительное ворчание, которое означало: «Однажды я всё-таки пойму, про что ты толкуешь, парень, и тогда у тебя будут неприятности».
Кое в чём свадьбы очень похожи на похороны (за исключением главных действующих лиц) – после того, как церемония заканчивается, гости не знают, чем себя занять, а потому направляются на поиски оставшегося вина. Зато Летиция просто излучала счастье, что является практически обязательным для молодой жены, а её тщательно завитые, (хотя и слегка сожжённые) волосы были аккуратно уложены и скрывались под сияющей бриллиантовой тиарой. Роланда как следует отмыли, и запах свиного навоза можно было учуять только совсем вблизи от него.
– Насчёт минувшей ночи… – нервозно заговорил он. – Гм, это всё по правде было, да? То есть, я помню свинарник, а потом мы бежали, но… – его голос затих.
Тиффани посмотрела на Летицию, которая одними губами беззвучно произнесла:
– Я помню всё!
«Да, она действительно ведьма», – подумала Тиффани. Любопытно, как дело обернётся.
Роланд кашлянул. Тиффани улыбнулась.
– Дорогая мисс Болит, – начал он, и Тиффани решила на этот раз простить ему «официальный» тон. – Я отдаю себе отчёт, что стал отчасти причиной учинённой над вами несправедливости…
Он снова замолчал, чтобы прочистить горло, и Тиффани подумала: «Я надеюсь, Летиция сумеет вместе с навозом отскрести с него эту напыщенную чопорность, хотя бы частично».
– Имея в виду вышесказанное, я дал поручение юному Престону, который в своей дружелюбной манере побеседовал с кухарками и сумел установить местонахождение известной вам сиделки. Она уже успела потратить часть денег, но большая часть этих средств здесь, и они, я счастлив сообщить, теперь ваши.
В этот момент Тиффани ткнули в бок.
Это оказался Престон, который прошипел:
– А ещё мы нашли вот это.
Он сунул ей в руки потрёпанную кожаную папку. Тиффани благодарно кивнула и посмотрела на Роланда.
– Твой отец хотел, чтобы эта папка была у тебя, – сказала она. – Возможно, она стоит куда дороже денег. На твоём месте, я заглянула бы в неё, когда ты будешь один.
Роланд повертел папку в руках.
– Что это?
– Всего лишь воспоминания, – ответила Тиффани. – Всего лишь воспоминания.
Тут вперёд выступил сержант и бухнул на стол, посреди стаканов и цветов, тяжёлый кожаный мешочек. Гости охнули от удивления.
«Остальные ведьмы следят за мной, словно коршуны, – подумала Тиффани. – А кроме них, все, кто меня знает и все, кого знаю я. Нужно всё сделать правильно. Более того, сделать так, чтобы этот момент запомнился надолго».
– Думаю, вам лучше оставить деньги у себя, сэр, – сказала Тиффани. На лице Роланда отразилось облегчение, но она тут же добавила: – Тем не менее, у меня есть несколько небольших просьб от имени других людей.
Летиция ткнула мужа локтем под рёбра, и тому оставалось лишь развести руками:
– Сегодня день моей свадьбы! Как я могу отказать кому-либо в просьбе?
– Девушка Эмбер Пуст нуждается в приданом, которое, кстати, поможет её молодому человеку оплатить обучение на мастера. Может быть вы знаете, что чудесное платье, украшающее вашу прелестную невесту, сшито именно им? Видели вы что-нибудь более прекрасное?
Эта речь вызвала аплодисменты толпы, а приятели Роланда шутливо закричали: «О чем она? О платье или о девушке?»
Когда шум стих, Тиффани продолжила:
– Далее, сэр, с вашего позволения, я прошу, чтобы любой юноша и любая девушка с Мела, обратившиеся с аналогичной просьбой, снискали бы вашу поддержку. Надеюсь, вы согласитесь, что я прошу гораздо меньше, чем возвращаю?
– Тиффани, полагаю, вы правы, – признал Роланд. – Но, кажется, у вас есть ещё кое-что на уме?
– Как хорошо вы меня знаете, сэр, – сказал Тиффани, и Роланд, всего на секунду, порозовел.
– Я хочу основать школу, сэр. Здесь, на Мелу. Я уже очень давно об этом думаю – фактически, начала задумываться даже прежде, чем узнала, как называется то, чего я хочу. У отца на ферме есть старый пустой амбар, думаю, мы легко приспособим его для наших целей за неделю или две.
– Ладно. Бродячие учителя появляются здесь каждые несколько месяцев, – сказал Барон.
– Да, сэр. Я знаю, сэр. Но они бесполезны, сэр. Они дают факты, но не дают понимания. Это как пытаться объяснить человеку про лес, показывая ему пилу. Я же хочу создать настоящую школу, сэр, в которой будут учить читать и писать, но прежде всего – думать, сэр, чтобы каждый мог понять, в чём же он хорош. Потому что человек, который занимается своим делом, гораздо полезнее для страны; а люди, к сожалению, зачастую слишком поздно понимают, для какого дела предназначены.
Она нарочно постаралась не смотреть при этом на сержанта, но её слова всё равно вызвали перешёптывания в зале, и Тиффани была рада это слышать, но тут же заглушила шум:
– Недавно я мечтала изменить прошлое. Увы, это невозможно, но зато я могу изменить настоящее так, чтобы оно, когда станет прошлым, превратилась в такое прошлое, о каком не стыдно вспомнить. Я хочу, чтобы юноши получили знания о девушках, а девушки – о юношах. «Научиться» означает понять, кто ты, что ты, где ты, за что ты, в чём ты хорош, что там за горизонтом и вообще… всё. Главное, найти занятие, которое тебе подойдёт. Я вот нашла, и хочу, чтобы все остальные тоже нашли своё. Могу я внести предложение? Пусть первым учителем в нашей школе станет Престон. Фактически, он знает всё, что нужно знать.
Престон снял шлем и низко поклонился, ко всеобщему веселью.
– И пусть его вознаграждением за целый год работы учителем, – продолжила Тиффани, – станут деньги, которых ему хватит, чтобы купить дорогостоящие буквы после своего имени и стать доктором. Ведьмы не могут поспевать везде, и доктор в здешних краях нам весьма пригодится.
Люди разразились одобрительными криками, как обычно бывает, когда они вдруг понимают, что могут бесплатно получить нечто полезное.
Когда шум стих, Роланд посмотрел на сержанта и спросил:
– Как вы полагаете, сержант, вам по силам обойтись без военных талантов Престона?
Новый взрыв смеха. «Это хорошо, – решила Тиффани. – Смех помогает новым идеям проникать в умы».
Сержант Брайан изо всех сил старался выглядеть серьёзным, но было заметно, что он с трудом скрывает улыбку.
– Тяжкий удар для нас, сэр, но я полагаю, мы как-нибудь справимся, сэр. Да, сэр, фактически, полагаю, выбытие Ученика Рядового Престона даже повысит общую эффективность нашей команды, сэр.
Новый смех и всеобщие аплодисменты. Те, кто не понял, о чём речь, просто брали пример с тех, кто понял.
Барон хлопнул в ладоши.
– Ладно, мисс Болит, похоже, вы получили всё, о чём просили. Вы довольны?
– Честно говоря, сэр, мои просьбы пока не закончились. Осталась ещё одна, но она не будет вам стоить ни гроша, так что не беспокойтесь. – Тиффани глубоко вздохнула и выпрямилась, в попытке выглядеть повыше. – Я прошу, чтобы вы даровали народу Нак Мак Фиглов земли возле фермы отца, и чтобы эти земли принадлежали им навечно, по закону и по праву. Об этом надлежит составить официальный договор – не волнуйтесь о цене, я знаю жабу, которая подготовит его буквально за горстку жуков – в котором будет сказано, что все пастухи и овцы будут иметь свободный доступ на эти земли, но (и это важно) там будет запрещено носить любое холодное железо, за исключением обычного ножа. Всё это не будет стоить вам ничего, милорд Барон, но сей договор завоюет и вам, и вашим наследникам, которых, я надеюсь, вы рассчитываете заиметь… – Тут Тиффани снова пришлось умолкнуть, пережидая взрыв всеобщего смеха, в котором немалое участие приняла Нянюшка Ягг. – …вечную дружбу Фиглов, милорд Барон. Выигрыш огромен, потери равны нулю.
К его чести следует сказать, что Роланд ответил без промедления:
– Я с большой радостью и гордостью предоставлю Нак Мак Фиглам эти земли, и с великим сожалением, нет, с глубокими извинениями прошу прощения за все недоразумения, которые имели место между нами прежде. Как вы верно заметили, эти земли принадлежат им по закону и по праву.
Его краткая речь произвела на Тиффани большое впечатление. Она прозвучала от души, хотя и немного официально, но как раз официальность устроила Фиглов как нельзя лучше. К удовольствию Тиффани, на стропилах замка раздался оживлённый шёпот. А Барон, отныне гораздо больше похожий на настоящего Барона, добавил:
– Единственное моё желание теперь состоит в том, чтобы сообщить им об этом лично.
Со стропил раздался мощный радостный вопль:
Подул серебристый холодный ветер. Тиффани открыла глаза. В её ушах всё ещё звучал крик Фиглов. Потом его сменил шорох сухой травы. Она попыталась сесть, но это ей не удалось, а позади раздался голос:
– Пожалуйста, не дёргайся. Всё и так крайне непросто.
Тиффани попыталась обернуться:
– Эскарина?
– Да. Тут кое-кто хочет поговорить с тобой. Теперь можешь встать, я сбалансировала узлы. Не задавай вопросов, ответы всё равно не поймёшь. Ты снова в «плавающем сейчас». Снова сейчас, так сказать. Оставляю тебя с твоим другом… боюсь, у вас мало времени, учитывая ценность упомянутого времени. Но я должна защитить моего сына…
– Хочешь сказать, у тебя есть… – начала Тифани, но замолкла, потому что перед ней возникла смутная фигура. Фигура ведьмы, в классическом чёрном платье, чёрных ботинках – довольно изящных, как отметила Тиффани – и, конечно же, остроконечной шляпе. А ещё у неё на шее была подвеска. Цепочка с золотым зайцем.
Женщина была стара, но трудно сказать, насколько именно. Она стояла прямо и гордо, словно Матушка Ветровоск, но было в ней что-то и от Нянюшки Ягг, не позволявшее воспринимать её слишком уж серьёзно.
Тиффани сосредоточилась на подвеске. Обычно, люди надевают украшения, чтобы сообщить вам нечто о себе. В таких штуках всегда виден особый смысл, если сосредоточиться.
– Ладно, ладно, – сказала Тиффани. – У меня всего один вопрос: я здесь, надеюсь, не для того, чтобы тебя похоронить?
– А ты смекалистая, – одобрила женщина. – Быстро сочинила любопытную историю и тут же сообразила, кто я. – Она рассмеялась. Голос оказался неожиданно молодым. – Нет, Тиффани. Твоё предположение весьма занимательно-макабрическое, но ответ – «нет». Помню, Матушка Ветровоск говорила мне, что весь мир состоит из историй, а Тиффани Болит особенно хорошо удаются концовки.
– Мне?
– О, да. Классическим концовками для романтической истории являются свадьба либо торжество правосудия, а ты умудрилась устроить и то, и другое одновременно. Молодец.
– Ты это я, да? – спросила Тиффани. – Об этом были намёки «ты должна помочь себе сама» и всё прочее, да?
Старшая Тиффани улыбнулась, и Тиффани не могла не отметить, что у неё очень приятная улыбка.
– Фактически, я почти и не вмешивалась. Так, ерунда, типа сильного ветра в подходящем направлении… хотя, если вспомнить, некие мальцы, кажется, предпримут в этой области свои собственные специфические усилия. Чёрт, никак не пойму, настолько хорошая или настолько плохая у меня память. Вечная проблема с этими скачками во времени.
– Ты умеешь путешествовать во времени?
– Ну, с некоторой помощью нашей подруги Эскарины, да. В основном, как тень или шёпот. Немного похоже на «невидимость», в которой я… то есть, мы… короче, просто делаешь так, чтобы время тебя не замечало.
– Но почему ты решила со мной поговорить?
– Я помню, что мы говорили, вот почему. Такой ответ бесит, верно? – призналась старая Тиффани. – Извини, опять сложности со скачками во времени. Кажется, я просто хотела сказать тебе, что всё это работает, более или менее. Всё со временем становится на своё место. Главное, сделать первый шаг.
– А какой второй шаг? – спросила Тиффани.
– Никакого; потом ещё один первый шаг. Каждый шаг первый, если это шаг в правильном направлении.
– Постой, – сказала Тиффани. – Но разве я не стану однажды тобой? А потом отправлюсь сюда чтобы поговорить с собой сейчас, так?
– Так, да не совсем. Та, с кем ты станешь говорить, будет не вполне тобой. Извини за путаницу, но мне приходится говорить о путешествиях во времени на языке, который совершенно для этого не подходит. Короче говоря, Тиффани, в соответствии с теорией эластичных суперструн, весь остаток вечности, где-то и когда-то, старя Тиффани будет говорить с юной Тиффани, но каждый раз, и это самое замечательное, они будут немного разными. Когда ты повстречаешь юную себя, ты скажешь то, что ей надо будет, по твоему мнению, знать.
– Но у меня есть вопрос, – заявила Тиффани. – Причём такой, на который хотелось бы получить ответ.
– Тогда поспеши, – сказала старая Тиффани, – потому что эластичные суперструны или чем там пользуется Эскарина, оставили нам мало времени.
– Ну, – начала Тиффани, – скажи, я когда-нибудь…
Старая Тиффани исчезла, улыбаясь в никуда, но Тиффани расслышала одно слово. Что-то вроде «Слушай!»
А потом она снова очутилась в главном зале, будто никогда его и не покидала, и люди радовались, а Фиглы были буквально повсюду. И рядом с ней стоял Престон. Словно внезапно растаял лёд. Когда Тиффани сумела восстановить равновесие и перестала спрашивать себя, что же случилось, что на самом деле случилось, она посмотрела на других ведьм и увидела, как они собрались в кружок и перешёптываются, будто судьи, выносящие вердикт.
Потом совещание закончилось, и ведьмы, возглавляемые Матушкой Ветровоск, направились к Тиффани. Подойдя ближе, они, приподняв шляпы, поклонились, что в ведьмовстве служит знаком величайшего уважения.
Матушка Ветровоск сурово посмотрела не неё.
– Ты обожгла руку, Тиффани.
Тиффани опустила взгляд.
– А я и не заметила. Можно теперь задать вопрос, Матушка? Вы что, и вправду убили бы меня?
Она увидела, как застыли лица других ведьм.
Матушка Ветровоск тоже огляделась, и на минуту задумалась.
– Мы изо всех сил постарались бы, чтобы до этого не дошло, скажем так, юная леди. К счастью, все завершилось удачно, ты проделала недетскую работу сегодня, Тиффани. От ведьмы всегда ожидают, что она будет в центре событий. Что ж, мы осмотрелись здесь, и не могли не заметить: ты до такой степени в центре, что стала фактически осью этого владения. Ты здесь сама себе хозяйка, конечно, однако мне кажется, тебе следует, не теряя зря времени, найти ученицу. А мы теперь можем спокойно уйти, оставив владение в твоих надёжных руках.
Ведьмы зааплодировали, и к ним даже присоединились некоторые гости, впрочем, так и не понявшие значения этих фраз. Зато они отлично почувствовали, что эти старые, опытные и страшные ведьмы выказывают своё уважение Тиффани Болит, местной девушке, нашей ведьме. Теперь она стала очень важной ведьмой, а значит, Мел тоже стал очень важной страной. Разумеется, он и раньше был очень важным с их точки зрения, но получить лишнее подтверждение всегда приятно. Теперь они ещё сильнее распрямили спины и ощутили гордость.
Миссис Пруст снова сняла свою шляпу и добавила:
– Пожалуйста, не опасайся снова вернуться в город, если потребуется, мисс Болит. Обещаю тридцатипроцентную скидку на все товары «Боффо», за исключением скоропортящихся и съедобных. Очень выгодное предложение, это тебе не бык чихнул!
Ведьмы опять дружно приподняли свои шляпы и растворились в толпе.
– Знаешь что? Все последние события наводят на мысль, что ты успешно организуешь жизни других людей вместо них, – раздался позади голос Престона. Тиффани резко обернулась, но он попятился назад, рассмеялся и добавил: – В хорошем смысле! Ты ведьма, Тиффани. Ты настоящая ведьма!
Потом были ещё тосты, выпивка, еда, танцы, дружба и усталость, а в полночь Тиффани Болит села на свою метлу и взлетела одна высоко над холмами Мела. Она легла на спину и посмотрела на Вселенную, а потом перевернулась на живот и посмотрела на маленький кусочек Вселенной, принадлежащий лично ей. Она действительно была ведьмой и летела высоко-высоко над землёй… не забыв, надо сказать, аккуратно застегнуть на пряжку свой страховочный ремешок.
Метла мягко покачивалась в волнах тёплого бриза, девушку одолевали тьма и усталость. Тогда она широко раскинула руки, на одно краткое мгновение мир перевернулся и Тиффани Болит оказалась облачена в цвет ночи.
Она летала, пока солнце не окрасило край горизонта красным. А проснулась от птичьих песен. По всему Мелу жаворонки взлетали высоко в небо, их голоса сливались в единой симфонии потоком струящихся звуков. Они действительно пели радостно, так и порхая вокруг метлы и не обращая на неё ни малейшего внимания, а Тиффани заворожено слушала, пока последняя птичка не скрылась в бриллиантовых небесах.
Тиффани приземлилась, приготовила завтрак для прикованной к постели старой леди, покормила её кошку, и отправилась посмотреть, как себя чувствует сломанная нога Тривиала Боксера[30]30
Мистер и миссис Боксер были несколько более эрудированны, чем нужно, по каковой причине сочли слово «Тривиал» подходящим именем для своего третьего сына.
[Закрыть]. На полпути её задержал было сосед старой мисс Шарнир, которая «вдруг за ночь разучилась ходить», однако Тиффани счастливо разрешила эту проблему, указав, что старушка просто сунула обе ноги в одну штанину своих панталон.
А потом она направилась в замок, чтобы посмотреть, какие ещё есть дела. В конце концов, она же была ведьмой.
