Текст книги "Времяточец: Исход"

Автор книги: Терранс Дикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

ЧАСТЬ 3.

1939 год, ВОЙНА

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Ключом ко всему Проекту является использование Субъекта для управления всё большими людскими массами посредством ораторского искусства. Очень важно понимать этот базовый метод, использованный политиками человечества во все эпохи. Он состоит в стимуляции таких базовых эмоций, как СТРАХ, ЛЮБОВЬ, НЕНАВИСТЬ, НЕДОВЕРИЕ, ГОРДОСТЬ, ЗЛОСТЬ, и постоянно повторяющейся последовательности.

Логика и здравый смысл при этом неважны, а скорее даже ограничивают желаемое воздействие...

Действия Субъекта всё ещё имеют тенденцию быть непредсказуемыми, и мы должны продолжать стремиться к более эффективному его контролю. Я рекомендую непрерывное, но постепенное наращивание психического усиления. В первую очередь нам следует избегать перегрузки.

1. МИТИНГ

Рейхсмаршал Герман Геринг смотрел на воодушевлённые лица, на вскинутые в салюте правые руки, на кажущееся бесконечным море людей, обращённых лицами к трибуне.

Прожектора, знамёна, факелы – эти митинги в Нюрнберге с каждым годом становились всё более странными, всё больше походили на безумную религиозную церемонию, чем на митинг политической партии. Он обвёл взглядом других партийных лидеров и подумал – как он всегда думал в таких обстоятельствах – что со времён старых дней в Мюнхене они прошли очень долгий путь.

Встречи в дешёвых пивных, произнесение речей перед небольшим числом единомышленников с мыслями о том, хватит ли денег, вырученных продажей входных билетов, на оплату аренды пивного зала. Драки с рабочими-коммунистами, пытающимися проломить тебе череп своими пивными кружками. Они обычно покупали много пива, и складывали пустые кружки под столом, чтобы было чем кидаться, когда начнутся выступления ораторов. Редкое собрание тогда не заканчивалось битыми стёклами и кровопролитием.

Геринг с удивлением осознал, что он скучает за этими старыми временами, за пьянками и драками. Тяжело было быть богом. Или, скорее, полубогом; бог в Партии был только один. Никто из его коллег не был против своего возвышения. Им нравилось, что им поклоняются.

Геринг с искренним презрением осмотрел собравшихся у трибуны. Там были претендующий на аристократизм Риббентроп, крысёныш Геббельс, Борман – царь бюрократии. А вон там, как всегда позади, маленький Гейни...

При виде своего единственного серьёзного противника в нацистской иерархии, с лица Геринга пропала улыбка. Тощий невысокий мужчина в очках с тонкой оправой и торчащими усиками был похож на клерка-неудачника. Генрих Гиммлер: рейхсфюрер СС, глава гестапо, человек, которого в Германии боялись больше всего.

И ещё я, – подумал Геринг. Что я тут делаю? Родился в знатной семье, чем не могут похвастаться остальные, сын дипломата, герой войны, командир знаменитого эскадрона фон Рихтхофена. Он подумал о своём великолепном поместье в Каринхалле, о своей коллекции произведений искусств, в основном награбленных, и цинично улыбнулся. Ты хорошо живёшь, Герман, – подумал он, – как и все остальные.

Выше всех – всегда выше всех – сидел сам Фюрер, Адольф Гитлер, который как раз сейчас поднимался, чтобы ритуально почтить память умершего члена Партии. Мы все поднимаемся в хвосте ракеты Гитлера, – подумал Геринг. Вперёд и вверх, выше и выше.

В последнее время у него начали появляться мысли о том, как долго ещё это может продолжаться.

Исполненный энергией, как всегда заряженный обожанием огромной толпы, Адольф Гитлер медленно спускался по ступеням.

В его сознании беспомощно извивалась инопланетная сила, она чувствовала этот безмерный океан психической энергии обожающей толпы, но не могла вкусить её. Она должна освободиться, освободиться, чтобы манипулировать этими пешками на их погибель. Но она была заперта. Это единственное, что она могла сделать ради своего выживания, ради сохранения своего разума.

На мгновение Фюрер оступился из-за бушевавшей в его мозге борьбы. Придя в себя, он пошёл дальше.

Недалеко оттуда, всё это наблюдали Эйс и Доктор. Они были на вершине пологого холма, чуть в стороне от огромного круга ярких огней. Холм стоял на краю гигантской равнины, на которой собрались тысячи и тысячи людей. Несмотря на ночь, равнина была ярко освещена, гораздо ярче, чем если бы это был день. Её окружали прожектора, направлявшие в воздух столбы света, пересекавшиеся вверху так, что над центральной площадкой образовывался купол. Повсюду пылали факелы, развевались тысячи нацистских знамён на флагштоках. Но больше всего было людей – шеренга за шеренгой, колонна за колонной, в центре чёрные и коричневые униформы, а по краям толпы гражданских.

Несмотря на количество людей, была мёртвая тишина. Широкий проход разделял огромную толпу, его края обозначали штурмовики с ружьями с пристёгнутыми штыками. Единственная фигура в военной форме шла по проходу к алтарю, на котором был огромный венок.

Вокруг алтаря горели жаровни, их дым клубился вокруг одинокой фигуры. Немного постояв неподвижно, фигура вскинула руку в жёстком, почти механическом салюте. Толпа издала глубокий хриплый рёв, как будто одно гигантское существо: «Sieg Heil! Sieg Heil! Sieg Heil!» Казалось, что от этого рёва трясётся земля. На мгновение фигура замерла с поднятой рукой, а затем развернулась и пошагала обратно по центральному проходу, не обращая внимания на истерическое приветствие толпы.

Когда фигура проходила напротив их холма, Эйс узнала лицо того мужчины в шинели, который полз к ним по улице, страдая от боли. Теперь он был старше, набрал вес. Его белое лицо стало более пухлым, дурацкие усики стали немного гуще. И только глаза, всё те же ярко-голубые глаза, не изменились. Казалось, что они стали ещё ярче, сияя неземным светом.

– Это он! – прошептала Эйс.

– Совершенно верно, – сказал Доктор. – Сам Адольф Гитлер. Он неплохо выглядит, правда?

В конце длинного прохода вокруг Гитлера собрался антураж из людей в униформе, и все вместе они скрылись из виду. Где-то рядом выстрелили пушки, зазвенели колокола церквей, заиграли трубы, а толпа продолжала и продолжала приветственно кричать.

– Нужно отдать им должное, – сказал Доктор. – Шоу устраивать они умеют.

Эйс удивлялась тому, как она была потрясена, как взволнована.

– Что это было?

– Наверное, Фюрер почтил память какого-нибудь усопшего славного члена нацистской партии, – сказал Доктор. – Повод не имеет значения, важно само мероприятие. Это примитивный языческий ритуал, смесь религии, политики, и отвлечения внимания. Эффектно, правда?

– Пожалуй... по-гадкому эффектно.

– Это всё инсценировано, – сказал Доктор. – Организовано, спланировано... кем-то, кто очень хорошо знает психо-динамику толпы. Этих знаний в этом веке ещё нет.

– Ему помогают?

– Я в этом уверен. Здесь был кто-то с самого начала, помнишь того, кто в меня стрелял? Я думаю, что кто-то, и вполне возможно он не один, был с ним рядом всё это время, направлял его, заботился о его карьере, усиливал его способности. Ты видела его глаза? Думаю, он под контролем, одержим.

– Времяточцем?

Доктор покачал головой:

– Сколько раз тебе говорить, это всё не в её духе. Ты же видела её в действии, у неё столько же тонкости, как у твоего нитро-9а. Эта непрямая долгосрочная манипулируя временем – совсем другое дело.

Эйс осмотрела залитую светом огромную сцену.

– Где мы? И когда, ели уж на то пошло?

Доктор задумался.

– Я бы сказал примерно через пятнадцать-шестнадцать лет после той заварушки в Мюнхене. Наш Адольф, как видишь, на вершине, но мне кажется, что война ещё не началась, судя по этим огням... Думаю, мы в Нюрнберге, на одном из больших партийных митингов. Они этим целыми днями занимаются: парады, военные игры, процессии с факелами. Много маршей и криков не дают людям думать. Ну, и речи, конечно, бесконечные речи. Думаю, сейчас как раз одна из них начнётся. Пойдём!

Толпа вытекала из огромной низины, и Доктор направился вслед за людьми.

– Постой, – сказала Эйс. – А как же ТАРДИС?

– Хорошее замечание! – Доктор вынул нечто, похожее на связку ключей, и коснулся невидимой кнопки. ТАРДИС растворилась в воздухе, звук её отправления утонул в общем гуле.

Эйс забеспокоилась:

– Эй, куда она делась?

– Припаркована в пространственно-временном континууме.

– Смотри, не потеряй своё устройство. Для экскурсий это, может быть, и хорошее место, но жить тут я не хочу.

Просто следуя за толпой, они вышли за пределы огромной площадки, прошлись по улицам живописного старого города, а затем поднялись по ступеням огромного, ярко освещённого административного здания, увешанного, как и большинство зданий в городе, огромными знамёнами со свастиками. Доктор уверенно пошёл вверх по ступеням, Эйс шла сразу за ним. В открытые двери им было видно, что огромный зал уже был набит битком.

– Давай поднимемся на этаж выше, – сказал Доктор и направился к мраморной лестнице.

Им преградил путь капитан СС в чёрной униформе:

– Верхние уровни зарезервированы для представителей партии.

Доктор посмотрел на него. Затем вынул из кармана монокль, вставил его в глаз, и посмотрел ещё раз.

– Вы знаете, кто я такой? – прошептал он. – Вы в курсе, что я здесь по личному приглашению Фюрера?

Капитан отступил:

– Прошу прощения, герр?..

– Моё имя, как и сам мой визит, не должны разглашаться. Можете обращаться ко мне «герр Доктор». Проведите меня к моей ложе.

– Сию минуту, герр Доктор, – капитан СС повёл их вверх по лестнице, прокладывая им путь в толпе. Наверху он остановился: – Герр Доктор, не будете ли любезны сказать какая у вас ложа?

Доктор недоумённо посмотрел на него:

– Самая лучшая, разумеется.

Офицер провёл их по изогнутому коридору, устеленному красной дорожкой, и открыл дверь в ложу, в которой сидели пухлый невысокий мужчина в тёмном костюме и пышная блондинка в вечернем платье.

– Эта ложа занята, – сказал капитан СС. – Освободите её!

Все огни погасли. Затем один из прожекторов снова включился, выхватив из темноты блестящую стальную трибуну. Снова длительная пауза. Затем Адольф Гитлер взошёл на трибуну. Он стоял неподвижно, глядя поверх зрителей; его голубые глаза устремились в точку на далёком горизонте. Он стоял молча поразительно долго.

Внезапно он заговорил, тенором:

– Народ Германии...

Его речь, как и его голос, была невнятной, непоследовательной, размытой. Но постепенно голос набирал скорость и силу, словно пожар на ветру. И вот уже Гитлер просто вопил, обвиняя врагов Германии, огромный смутный международный заговор евреев, большевиков, и недочеловеков, желавших уничтожить величие их страны – величие, которое он восстановил. Он просил, он умолял, он угрожал, играя на эмоциях слушателей, как музыкант-виртуоз на знакомом инструменте.

Последний раз он крикнул: «Deutschland! Deutschland! Deutschland!», взметая в воздух кулак в такт словам, вздрагивая всем телом, как кабель, который пронизывает электрический ток, и всё закончилось. Аудитория взорвалась аплодисментами. Эйс вдруг обнаружила, что трясётся, а по её щёкам текут слёзы. В темноте она услышала голос Доктора:

– Психологическое изнасилование и убийство. Так один немецкий поэт называл выступления Гитлера.

– Это было похоже на магию, – сказала Эйс. – На чёрную магию.

– Видела, как он начинал, абсолютно не впечатлял?

Эйс кивнула:

– Если бы он так и дальше говорил, его бы зафукали даже на собрании скаутов.

– Но дальше ведь он говорил совсем не так, правда? Он внезапно включил форсаж. А ты помнишь, о чём именно он говорил в своей речи?

– Вообще-то нет. Просто непонятные предупреждения о том, что Германии грозит опасность.

– Какая?

– Не знаю. Евреи, коммунисты, капиталисты, иностранцы, Армия Спасения, зелёные человечки – все!

– Именно! А можешь вспомнить какие-нибудь планы или политику, что-нибудь конкретное, что он собирается сделать для устранения этой опасности?

Она глубоко задумалась.

– Нет. Просто куча разного о крови и почве, и о священном духе арийской расы.

– Вот то-то и оно, – сказал Доктор. – Он рассуждает о неизвестных угрозах, о непонятных врагах, и расплывчато взывает к какому-то мутному духу расы. Сказочная чушь. Но ты видела, какой она произвела эффект.

Эйс кивнула:

– Я его даже почувствовала.

– Каким-то образом он полностью обходит смысл и логику, и излучает на психической волне базовые сигналы. Страх, ненависть, паранойя... Затем общность, надежда, чувство локтя. Огромные дозы грубых эмоций, изливаемых с поразительным напором.

– Так как же это делается?

– Думаю, его подкачивают энергией, используют как передатчик... – Доктор замолк, потому что распахнулась дверь их ложи.

Сердитый голос закричал:

– Руки вверх! Вы арестованы!

2. ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ

Приветственные крики наконец замолкли, и Фюрер сошёл со сцены. Герман Геринг поспешил за ним. Как обычно, после выступления с речью Гитлер будет уставший, и ему понадобится поддержка его самого верного соратника. Геббельс и Риббентроп будут, как обычно, подлизываться, но их можно не бояться. Беспокоиться нужно только о Гиммлере, – угрюмо думал Геринг. Его влияние росло тревожными темпами. В последнее время Гитлер начал называть его «своим верным Генрихом».

Не стесняясь пользоваться своими габаритами и своим положением, Геринг протолкнулся сквозь толпу ко входу и к ожидавшему его лимузину.

На великолепном приёме в «Дойчер Хоф», любимом старом отеле Фюрера, Геринг подошёл к Гитлеру первым.

– Превосходная речь, мой Фюрер, – торжественно сказал он. – Вы, как всегда, указали нам путь вперёд. Без вас мы ничто.

Подошёл Гиммлер, чтобы тоже пораболепствовать, но ему уже оставалась только роль второго. Высокопоставленные представители партии и офицеры собрались вокруг, воздавая традиционные похвалы, и Геринг, глядя на это с циничным весельем, знаком велел официанту подать ещё шампанского. В комнату зашёл офицер СС и что-то прошептал Гиммлеру на ухо. Гиммлер нахмурился, что-то спросил, а затем неохотно пошёл вслед за офицером из комнаты.

Герингу стало любопытно, и он пошёл следом.

В коридоре он увидел невысокого темноволосого мужчину и симпатичную круглолицую девушку, находившихся под охраной нервного капитана СС и пары штурмовиков.

– Этот господин утверждает, что он гость Фюрера, – говорил молодой офицер. – По его приказу я выставил из ложи герра Эсслера из нюрнбергского комитета Партии, – он печально сглотнул. – Однако позже, по настоянию герра Эсслера, я проверил списки приглашённых и не нашёл там упоминания такого гостя. Поскольку этот господин настаивает, что он гость Фюрера, я подумал, что будет лучше передать это дело на самый высокий уровень.

Гиммлер холодно посмотрел на двоих задержанных:

– Что за ерунда! Я бы знал о них. Это наверняка террористы-убийцы. Отведите их в штаб Гестапо и расстреляйте, как только они сознаются.

Капитан повернулся, чтобы отдать приказ, но тут вмешался Геринг.

– Не спеши, Генрих, – сказал он. – Расстрелять их мы всегда успеем. Давай посмотрим на них.

Он с угрозой посмотрел на задержанного мужчину:

– Так вы утверждаете, что вы старый друг Фюрера?

Мужчина склонил голову:

– Мы познакомились с ним в Мюнхене, в 1923 году.

– Не помню, чтобы я вас там видел.

– А я вас видел. Надеюсь, рана зажила без последствий?

Геринг засмеялся и похлопал себя по животу:

– О, я выжил, как видите. От лекарств вреда было больше, чем от раны! Они накачали в меня столько морфия, что чуть меня наркоманом не сделали, – он повернулся к Гиммлеру: – Думаю, нам лучше проверить его рассказ. Ты же знаешь, как Фюрер ценит всех, кто связан со старыми временами, своих «старых бойцов», как он их называет.

– Говорю же, я был бы в курсе, – сердито прошипел Гиммлер.

Геринг хохотнул:

– Я не думаю, что Фюрер докладывает тебе абсолютно обо всём, Генрих.

Внезапно из главной комнаты донёсся шум какого-то движения. Геринг и Гиммлер проворно отошли в стороны, и в дверь зашёл сам Адольф Гитлер. Он выглядел усталым, истощённым, словно произнесение речи выжало из него все соки.

Он с любопытством посмотрел на собравшихся у двери людей:

– В чём дело?

– Ни в чём... – начал Гиммлер.

Низкий голос Геринга заглушил его:

– Мой Фюрер, этот господин утверждает, что он ваш знакомый... со старых времён в Мюнхене.

Взгляд Гитлера безразлично скользнул по Доктору.

– Я его не помню.

Неожиданно мужчина шагнул к нему и посмотрел ему прямо в глаза. Странно, но Герингу показалось, что в каком-то смысле это встреча равных.

Голос задержанного был деловым и убедительным:

– Посмотрите на меня внимательно. Вспомните о том случае, когда вам было больно, вы были в опасности, вы были в отчаянии. Вспомните о том, кто облегчил вашу боль, отвёл вас в безопасность. Я тогда сказал вам, что однажды вы будете править Германией, и что мы ещё встретимся!

Гитлер какое-то мгновение пристально смотрел на него. Затем шагнул вперёд и обнял незнакомца.

По комнате пронеслись восторженные вздохи. Гитлер шагнул назад, радостно осматривая незнакомца.

– Вы вернулись, Доктор, как вы и сказали.

– И теперь вы правите Германией, – ответил Доктор. – Как я и сказал.

Положив руку на плечо Доктора, Гитлер обвёл взглядом комнату:

– Этот человек помог мне в мой самый тёмный час. Более того, он дал мне надежду. Он верил в мой успех.

Раздался вежливый восхищённый гомон и аплодисменты.

– Дело не в том, что я верил, – спокойно сказал Доктор. – Я знал, что вы будете править. Точно так же, как сейчас я знаю, что у вас много проблем и много врагов. Вот почему я вернулся.

Гитлер внимательно на него посмотрел:

– Мы ещё поговорим, очень скоро, – он повернулся к офицерам своего антуража: – Доктор и его спутница – почётные гости Рейха. Найдите им подходящее жильё, здесь, в «Дойчер Хоф». Завтра они вернутся со мной в Берлин.

Как только Гитлер вышел, Эйс повернулась к Доктору и прошептала:

– Поздравляю, Профессор, у тебя снова вышло.

– Послушай, – прошипел Доктор. – Я странствующий учёный, а ты моя племянница. Старайся выражаться как можно загадочнее, создавай впечатление, что я странный и таинственный тип с какими-то таинственными талантами.

– Иными словами, говорить чистую правду?

Не успел Доктор ответить, как их окружила толпа. Геринг взял их под свою опеку, затащил их вовнутрь роскошного приёмного зала, освещённого внушительным канделябром, где группы высокопоставленных офицеров, партийных представителей, местных влиятельных граждан, а также их спутницы попивали шампанское и ели замысловатые канопе. Как только туда зашли Эйс и Доктор, все в зале тотчас начали смотреть на них, кто-то скрыто, кто-то открыто. Их коснулось величие, и все теперь хотели с ними дружить.

Подозвав официантов, Геринг не скрывая любопытства посмотрел на Доктора:

– А вы просто феномен, мой друг. Я никогда раньше не видел, чтобы Гитлер встречал кого-то вот так! Что вы сделали? Спасли его жизнь?

Доктор скромно улыбнулся и ничего не сказал.

Геринг повернулся к Гиммлеру, неловко топтавшемуся рядом:

– Ну а я определённо спас твою жизнь, Генрих – ты чуть не расстрелял дорогого друга Фюрера.

Гиммлер слегка поклонился Доктору:

– Надеюсь, вы мне простите мои изначальные подозрения. Для меня безопасность Фюрера – один из главнейших приоритетов.

Доктор поклонился:

– Для меня тоже.

Эйс было неприятно чувствовать, что все присутствующие смотрят на них.

– Я себя кинозвездой чувствую, Профессор!

Доктор успел лишь пожать плечами, как его тут же окружила группа новообретённых почитателей. Эйс внезапно услышала у своего уха вкрадчивый голос:

– Дорогая, а вы не хотели бы стать актрисой кино? При вашей молодости и вашем очаровании всё возможно. Может быть, я смогу помочь.

Повернувшись, она увидела рядом темноволосого, противного на вид невысокого мужчину. Он вкрадчиво улыбнулся и взял её под руку.

– Позвольте представиться. Йозеф Геббельс, министр Пропаганды. Кинематограф, как и другие аспекты культуры Рейха, входит в круг моей ответственности.

Эйс убрала его руку со своей.

– Правда? – сказала она скучающим голосом.

Геббельса это не остановило:

– Может быть, обсудим это дело где-нибудь в менее людной обстановке, к примеру, в моём номере?

Эйс захотелось врезать ему в ухо, но она подумала, что это будет бестактно.

– Пожалуй, нет, – вежливо сказала она. – На самом деле я не хочу стать звездой кино, это была всего лишь шутка. Меня гораздо больше интересуют наука и археология. Мы с дядей совсем недавно изучали надписи в пирамидах. Это так интересно...

Геббельс ненавидел умных женщин. Он пробормотал несколько льстивых любезностей и скрылся.

Затем подошёл некто по фамилии Риббентроп.

– Я сейчас министр иностранных дел, – помпезно заявил он. – Это такая большая ответственность. Но больше всего мне нравилось быть послом в Англии. Вы бывали в Сент-Джеймсском дворе?

– Нет, не была, – сказала Эйс. – А вы бывали в Перивейле?

Геринг тем временем не спускал глаз с таинственного Доктора. Он заметил, что тот постоянно осматривается.

– Может быть, вам помочь, герр Доктор? Я знаком с большинством здесь присутствующих.

– Вон тот мужчина – высокий, с седой бородой, в плаще и с палкой.

– А, доктор Кригслитер, – тут же сказал Геринг. – Вы его знаете?

– Я не уверен. Он кажется мне знакомым.

Герингу и самому был интересен Кригслитер, даже вызывал подозрения.

– Обычно он на таких приёмах не бывает. И вообще он редко посещает публичные мероприятия. Со здоровьем у него плохо, инвалид с самого рождения, бедняга.

– А кто он такой?

Геринг пожал своими большими плечами:

– Какой-то философ-мистик. Фюрер им очень увлечён, настаивает на его присутствии на сцене во время всех его выступлений. Смотрите, он идёт к нам.

Словно заметив взгляд Доктора, Кригслитер хромал в их сторону. Чем ближе он подходил, тем более казался странным. Было очевидно, что закутанное в плащ тело было ужасно искалечено. Двигался он на удивление быстро, странной, паучьей походкой – казалось, что под плащом у него восемь ног, а не две. Голова была непропорционально большой и странной формы, хотя седая шевелюра и кустистая борода частично скрывали это.

Подойдя к Доктору, он поклонился:

– Надеюсь, я не помешал? – голос у него был глубокий. – Мне показалось, что мне нужно позволить себе обменяться парой слов с нашим таинственным гостем. Я доктор Кригслитер.

Доктор тоже поклонился:

– А я Доктор.

– А, вы здесь инкогнито?

– Я очень на это надеюсь.

– А вы доктор каких наук?

– Практически всех, – скромно сказал Доктор. – А вы?

– Моя специальность – эзотерика, непознанное. Фюрера такие вещи очень интересуют... впрочем, вы же и сами его хорошо знаете.

– Наша с ним встреча была много лет назад и длилась недолго, – сказал Доктор. – Мне будет очень интересно узнать о том, в каком направлении изменились его вкусы.

– Фюрер вас так тепло встретил, что я подумал, что вы с ним старые друзья.

– У меня была возможность оказаться полезным ему, – сказал Доктор. – Надеюсь, что такая возможность будет у меня и в будущем.

– Мы все должны служить Фюреру, каждый по своему, – сказал Кригслитер. – Герр Доктор, я уверен, что мы ещё встретимся, – его слова странным образом звучали как угроза.

– Это очень странно, – сказал Доктор. – Меня не покидает странное чувство, что мы с вами уже встречались.

– Боюсь, что ваша внешность мне абсолютно незнакома, Доктор, – сказал Кригслитер. Он криво усмехнулся: – А мою внешность, я уверен, вы бы запомнили.

– Я не имел в виду внешность, – сказал Доктор. – Быть может, это было в другой жизни. Вы верите в реинкарнацию, доктор?

Кригслитер снова поклонился и быстро захромал прочь.

Геринг наблюдал за их разговором с большим любопытством.

– Что вы о нём скажете?

– Я не вполне уверен...

– Наш Фюрер время от времени связывается с такого рода людьми, но обычно они ему надоедают. Этот Кригслитер держится дольше всех. Быть может, пора его уже сменить?

– Возможно.

– Разумеется, если бы у Фюрера был благоразумный советник, практичный человек, с которым он мог бы поговорить, – многозначительно сказал Геринг. – Вы когда-нибудь состояли на государственной службе, Доктор?

– Можно сказать, что я когда-то занимал полуофициальную должность. Я был неоплачиваемым консультантом правительственной организации.

– В Германии?

– Нет, в Англии.

– Это даже лучше, Фюреру очень нравятся англичане. Это же ещё одна арийская раса. И в Берлине такого рода должность определённо не окажется неоплачиваемой. Человек, занимающий такой пост, мог бы сослужить Рейху большую службу... и себе тоже. Он мог бы получать почти всё, что захочет.

– В самом деле? – спросил Доктор. – К счастью, мои потребности очень скромны.

– У всех есть свои желания, Доктор, – весело сказал Геринг. – Приезжайте как-нибудь ко мне в Каринхалль. Вы любите охоту?

***

При первой же удобной возможности Доктор пожаловался на усталость, и его с Эйс провели в роскошный номер с двумя кроватями, исключительно современный, не смотря на возраст отеля.

– Когда Фюрер приезжает в Нюрнберг, он всегда останавливается у нас, в «Дойчер Хоф», – гордо сказала горничная. – Разумеется, нам пришлось тут всё перестроить, чтоб удовлетворить его требования.

Когда они остались одни, Эйс посмотрела на Доктора:

– Нам снова нужно идти в ванную?

Доктор покачал головой:

– Я захватил из ТАРДИС вот что, – он вынул из кармана старые карманные часы, открыл их крышку, под которой были сложные электронные схемы и маленький мигающий голубой огонёк, затем закрыл их и снова спрятал. – Высокочастотный звуковой импульс. Больше им меня не поймать – теперь меня не подслушаешь!

Эйс зевнула:

– Молодец, Профессор. Ты сегодня произвёл фурор.

– Лишь потому, что меня обнял Гитлер, – скривившись, сказал Доктор. – Все пытались сблизиться со мной, добиться внимания любимчика Фюрера. Геринг, похоже, предлагал мне что-то вроде работы, – он нахмурился. – Интересно, что он затеял. Ты знаешь, у меня сложилось впечатление, что он сильно переживал. Переживал о Гитлере.

Эйс задумчиво на него посмотрела.

– А ведь тебе нравится, Профессор? – неожиданно сказала она. – Всё это враньё, уловки, хитрости. Ты даже удовольствие получаешь.

Доктор криво усмехнулся.

– Пожалуй, в чём-то ты права. Не забывай, что я вырос в таком сложном, неискреннем, испорченном обществе, что эти политики для меня как детский сад.

– Что, ты? Повелитель времени? Я-то думала, что у вас там всё очень чинно и благородно.

Доктор покачал головой:

– Что касается низких подлостей и измен, нацисты и рядом не стояли с галлифрейскими повелителями времени, – он растянулся в кресле, сложив руки за головой. – В целом, сегодня был довольно успешный вечер. Пока я у Фюрера в фаворе, я буду в центре событий, и смогу хорошо осмотреться.

– И что ты будешь искать?

– Для начала того, кто контролирует Фюрера.

– Подозреваемые уже есть?

– Я сегодня познакомился с неким Кригслитером. Это мужчина, которого мы видели на сцене.

– Я видела, что ты с ним разговаривал. Он так странно выглядит.

– Да уж, – сказал Доктор. – Странно... и он мне странно знаком.

***

Когда приём подходил к концу, Гиммлер отвёл Геринга в сторону.

Чего это малышу Гейни нужно? – подумал Геринг. Он глотнул шампанское. Гиммлер, как всегда пивший апельсиновый сок, осудительно посмотрел на него.

– Этот Доктор, – начал он. – Что ты о нём думаешь?

– Я ещё не определился. А ты что скажешь?

– Странно, – сказал Гиммлер. – Это очень странно, что кто-то может быть так близок к Гитлеру, и я ничего о нём не знаю.

– Мне он понравился, – сказал Геринг. – Довольно устрашающий тип, хотя это и не броско. Смотреть вроде бы как не на что, но... внешность – это ведь ещё не всё, правда, Генрих?

К радости Геринга, Гиммлер рассердился и покраснел. Он прекрасно осознавал контраст между своей близорукой фигурой с брюшком и светловолосыми молодыми великанами на плакатах, агитирующих за вступление в СС.

– Сейчас меня не радует вхождение в круг общения Гитлера новых людей, – многозначительно сказал Гиммлер. – Пока эта проблема не решена...

Геринг кивнул:

– Ты же понимаешь, мы не сможем скрывать это вечно. Представь себе, что будет, если это случится на публике, когда он произносит речь?

– По словам доктора Кригслитера, Фюрер уязвимее всего после выступлений, когда он утомлён, и его чувство самосохранения понижается.

– Но ведь приступы случаются всё чаще?

– Доктор Кригслитер уверен, что их можно контролировать, возможно, при помощи гипноза, если только Фюрер согласится.

– Не согласится, – уверенно сказал Геринг. – Ты очень высокого мнения об этом Кригслитере, не так ли?

– Доктор Кригслитер – человек исключительного ума. Работа его Бюро Арийских Исследований исключительно важна для СС и Рейха.

Геринг засмеялся:

– Пора тебе уже понять, что СС – это частная армия наёмных убийц, а не мистический орден или солдаты-монахи. Я слышал о том, чем вы там, в замке, занимаетесь. Тайные алтари, часовни СС...

– Национал-Социализм это дух, а не только плоть, – сердито сказал Гиммлер.

– Знаешь что, Генрих, занимайся духом, а я буду заниматься плотью! – большой живот Геринга затрясся от хохота. – А что будем делать с этим загадочным Доктором?

Гиммлер пожал плечами:

– Если Фюрер решил с ним дружить, мы мало что можем сделать. Кроме как следить за ним, разумеется.

– Разумеется, – насмешливо сказал Геринг. – Но ты ведь за всеми следишь, не так ли, Генрих?

Гиммлер сердито на него посмотрел, но не ответил.

Геринг мысленно улыбнулся иронии этой ситуации. Они ненавидели и боялись друг друга, они соперничали друг с другом за положение в Рейхе и за расположение Фюрера. Однако в данный момент они были союзниками.

Они оба понимали, что продолжительный успех Рейха, их карьеры, даже их жизни зависели от одного человека – Адольфа Гитлера.

От Фюрера.

А Фюрер сходил с ума.