Текст книги "Обрученная с мечтой"
Автор книги: Тереза Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Бренд повернулся к Уинсом и поклонился со всем достоинством, на которое был способен.
– Доброй ночи, Болотная Утка. Постарайся выспаться.
– Спасибо, – так же торжественно-серьезно ответила девушка.
Бренд постарался поскорее выбраться из шатра, клянясь, что еще не скоро вздумает появиться здесь… во всяком случае не в эту ночь и не в следующую.
Оставшись одна в тишине, Уинсом вздрогнула. Смелые ласки пробудили ранее неведомые ощущения, а все тело по-прежнему горело, как от ожога. Какие волнующие, соблазнительные чувства! Она вздохнула, на несколько секунд забыв ужас разрушения, принесенный Брендом ее народу.
Путешествие будет долгим и опасным. Она не должна терять голову.
ГЛАВА 17
На следующее утро Бренд проснулся еще до рассвета, разбудил команду и после завтрака проворно разослал по местам, велев садиться за весла. Ему не терпелось отправиться в путешествие. Он должен найти Толхолла и обелить свое имя. Он ничего не добьется, проводя время в этой бухте.
Уинсом проснулась от громких криков перекликавшихся мужчин, села и огляделась. Сердце болезненно заколотилось, когда девушка осознала, где находится. Широко раскрыв глаза, она прислушивалась к странным толчкам и стукам, ощущая, как колеблется палуба. Знакомый голос что-то неразборчиво прокричал.
Не в силах разлепить глаза, Уинсом глубоко вздохнула, пытаясь заставить память вернуться. Наконец ей это удалось, и девушка мгновенно сообразила, что находится в шатре, на судне Бренда.
Она приоткрыла веки, разглядывая каждый уголок крохотного убежища, и наконец-то ясно представила себе, что произошло вчера. Снова жалобный пронзительный плач терзал ее, и Уинсом закрыла ладошками уши. Но и эти ужасные звуки оказались всего лишь воспоминаниями.
Руки Уинсом опустились. Внутренности стянуло в тугой тоскливый узел при мысли о том, что ожидало ее после выхода из шатра. На берегу.
Дрожащими руками Уинсом потянулась к платью, не заботясь о том, что кожа так и не успела просохнуть. О, как она боялась того, что увидит, когда осмелится высунуть голову из шатра! Поспешно накинув влажное платье, не обращая внимания на озноб, мгновенно охвативший ее, Уинсом решительно поднялась. Она была уверена, что далеко не все женщины-пленницы переживут сегодняшнюю ночь. Угрызения совести вернулись с новой силой, но девушка решительно продолжала одеваться, а потом немедленно попыталась разодрать пальцами спутанную массу волос. По крайней мере Красной Женщине удалось сбежать, может, кому-нибудь еще…
Мучительные мысли терзали Уинсом, пока она не почувствовала, что больше не вынесет. Она должна выйти и посмотреть, что происходит.
Набрав в грудь воздуха, сжавшись от тревоги, она выбралась наружу, подковыляла к самому борту и посмотрела в сторону берега. Повсюду виднелись тела спящих, распростертые на песке в самых немыслимых положениях.
Уинсом сморгнула слезы, лихорадочно пытаясь отыскать взглядом то, что больше всего боялась увидеть: пленных женщин и детей. Но… но… где они?
Она старалась как могла: встала на цыпочки, оборачивалась во все стороны, вертела головой. Ни одной красной головы. Ни одной черной, ни одной детской. Повсюду лишь светловолосые мужчины, храпящие так громко, что слышно даже здесь. Мужчины!
Уинсом невольно схватилась за горло. Где… Что?! Пленники исчезли!
Девушка тихо вскрикнула, поняв, что произошло. Они сбежали! Скрылись под покровом ночи!
Она выпрямилась, глубоко вдыхая свежий утренний воздух, еще раз медленно, тщательно, с колотящимся сердцем осматривая берег. Может, она ошиблась? Нет, ни на песке, ни на опушке никого не видно. Они и в самом деле удрали!
Уинсом улыбнулась нежной доброй улыбкой, чуть приподнявшей уголки губ, не сводя глаз с берега. Они свободны! Свободны! Какое счастье!
Безмерная радость затопила девушку и еще долго не уходила, пока она не поняла, что судно медленно выходит из бухты. Облегченные мгновения сменились тревогой. Там, в сожженной деревне, лежат непогребенные тела, много мертвых. И уже ничего нельзя изменить. А что с матерью и братом? Удалось ли им спастись? Кто знает? Угрызения совести охватили девушку с новой силой, но она решительно подавила их. Кто-то из дорогих ей людей избежал ужасной судьбы, кто-то нет. Она сама видела трупы.
Девушка переходила от одного борта к другому, не сводя затуманенных слезами глаз с удалявшейся береговой полосы. Соленые струйки медленно, непрестанно ползли по щекам.
Прошлой ночью Уинсом в последний раз видела дорогих людей, женщин своего племени. И вот теперь она прощается с родиной. Прозрачные капли вновь увлажнили лицо. Только сейчас девушка по-настоящему поняла, что навсегда расстается с друзьями и землей, на которой родилась. Тоска тяжелым камнем легла на сердце, и ничто не могло принести покой и утешение. Уинсом скорбела о том, что теряла навеки.
Бренд и Олаф, понимая скорбь девушки, держались в стороне. Арни, правда, несколько раз приходил посидеть рядом, иногда приносил еду, но чаще, как и она, просто молча любовался незнакомыми местами. Уинсом была благодарна юноше за молчаливое сочувствие. Оказывается, не все чужеземцы негодяи, думала Уинсом, обжигая неприязненным взглядом Бренда. Есть и сострадательные люди.
На третий день плавания Уинсом по-прежнему грустила, но все-таки встала и вышла из шатра на палубу. Взгляды сидевших за веслами мужчин совершенно не волновали ее, она их просто не замечала, сознавая лишь, что невозможно провести остаток жизни в душном полутемном шатре, как бы плохо ни было на душе.
Бренд исподтишка наблюдал за Уинсом. Глаза распухли от плача, красная грязь размазалась по лицу: девушка выглядела такой несчастной, что его сердце сжалось. Он с трудом подавил порыв немедленно развернуть судно и возвратить Уинсом на родину, но услужливый рассудок подсказал, что ей некуда идти, ведь деревня сожжена, а мужчины перебиты, и неизвестно, как уцелевшие скрелинги восстановят разрушенные жилища и переживут зиму. Возможно, просто погибнут от голода: летние запасы – собранные ягоды, орехи, добытая охотой дичь – тоже погибли при набеге. Бренд не сомневался, что зимы здесь суровые, как и на его родине. Разве он сам не видел плавающие в море ледяные горы, хотя была уже середина лета? Пришлось даже поставить на носу двух вахтенных, из опасения, что «Победитель Драконов» может врезаться в айсберг и навеки найдет убежище на дне морском. Плавание в этих водах было поистине делом опасным; хотя они принимали все меры предосторожности, все-таки из-за шторма сбились с курса и были вынуждены пристать у берегов Стромфьорда.
Ja, зимы здесь долгие и холодные, так что спасшимся скрелингам придется туго. Уинсом лучше оставаться с ним. Бренд даст ей убежище и еду, здесь она будет в большей безопасности, чем среди соплеменников. По крайней мере он старательно убеждал себя в этом.
Несколько дней спустя Бренд пришвартовал судно у скалистого берега, в том месте, где широкая река встречалась с морем. Они добрались до Маркленда, северной земли, покрытой густыми лесами.
Бренд с командой сошла на берег, захватив с собой пустые бочонки для воды. Викинг с облегчением заметил, что, вопреки его страхам, ни один из грубых неотесанных мужчин не попытался приставать к Уинсом, хотя многие исподтишка глазели на нее. Бренд предположил, что их отталкивает красная грязь, которой она продолжала старательно мазаться: невозможно было разглядеть под толстым слоем охры необыкновенную красоту девушки.
Собственно говоря, Бренд был очень доволен, что девушка так упрямо продолжает уродовать себя, и каждый раз одобрительно улыбался, видя, как усердно она накладывает на лицо, руки и ноги очередной слой глины поверх уже нанесенного. Но, когда дело дошло до шатра и одеял, у Бренда впервые зародились сомнения. Кроме того, мазки омерзительной грязи виднелись на снастях и бортах, а это было уже совсем недопустимым. Только вчера капитан поймал Уинсом за странным занятием – ярко-красный палец старательно разрисовывал отполированное гладкое дерево палубы судна. Его судна.
Бренд посчитал, что это уж слишком.
Оказавшись на берегу, он разложил костер, поджарил только что пойманного лосося и позвал мужчин к обеду. Уинсом, которая бродила по берегу, разглядывая деревья и растения, немного помедлила, но потом все же подошла, уселась у костра, надломила кусочек рыбы. Когда она подняла глаза, Бренд встретился с ней взглядом.
– Хочешь еще?
– Nej, – вежливо покачала головой девушка.
– Может, яйцо?
Он протянул Уинсом серое в крапинку яичко, редкий деликатес, которое держал несколько секунд в кипящей воде. Та снова покачала головой и вздохнула. Викинги не умеют как следует готовить яйца. Ее люди всегда варили их, пока и желток, и белок не становились твердыми. И клали в кипяток сразу все, что могли найти в гнезде, а потом растирали желтки и готовили сладковатую пасту, услаждавшую язык. Нет, викинги очень плохие повара!
Бренд нахмурился, кладя лакомый кусочек на блюдо, где лежало еще два яичка. Он снова ничего не сумел добиться.
Они закончили обед в молчании: матросам почему-то тоже расхотелось болтать, они явно прислушивались, надеясь услышать хоть слово, сорвавшееся с женских уст. Но, к несчастью, они так ничего и не дождались.
Бренд взглянул на очаровательный ротик, такой пухлый и розовый. Викинг вспомнил, как совсем недавно целовал его… неужели прошло всего несколько недель? Тогда, в Стромфьорде, Уинсом крепко прижималась к нему, умоляя спасти брата.
Что случилось? – с чувством неловкости подумал он. Почему добрая, умная, любящая, веселая девушка превратилась в безмолвный камень, вымазанный красной краской? Может, вид разрушенной деревни так подействовал на нее?
Он припомнил, что за последнее время Уинсом не казалась такой печальной, хотя временами забиралась в шатер и отказывалась выходить, несмотря на все мольбы Арни. Но такое случалось все реже. Бренд предполагал, что это скорбь так на нее действует. Иногда даже он видел, как смеется девушка, когда разговаривает с Арни, обучает его какой-то новой игре скрелингов, повторяет за юношей норвежские слова. Бренд восхищался ее забавно-певучим произношением. Но только вчера он строго упрекал Арни за те ругательства, которые по его вине узнала Уинсом. Юноша, заикаясь, заверил, что больше не сделает ничего подобного, и, когда Бренд удовлетворенно кивнул, покраснев, имел дерзость показать Бренду, как правильно произносить имя Уинсом, и даже объяснил, что оно означает. Пристыженный, Бренд еще долго стоял у борта после ухода юноши, но так и не пожелал признаваться Арни, что непрерывно повторял имя девушки, пока не уверился, что выговаривает его как надо.
После обеда команда отправилась наполнять водой бочонки. Уинсом тоже поднялась и побрела по берегу, занятая поисками растений. К ее удивлению, она узнавала многие знакомые травы и цветы, росшие так далеко от того места, где она жила. Набрав полный мешок, она направилась к ручью. Походка девушки неожиданно стала легкой, из горла рвалась веселая песня. Как раз перед тем, как Бренд позвал ее к обеду, Уинсом обнаружила небольшой участок красной охры и теперь решила запасти как можно больше этой великолепной краски. Кто знает, когда удастся найти такие залежи! Ей неслыханно повезло!
Бренд, взвалив на плечо бочонок, заметил Уинсом, спешившую в направлении маленького, веселого звеневшего родничка, впадавшего в реку пошире. Хочет набрать еще растений? У нее уже был целый стог листьев, стеблей и даже корней. Непонятно, что она собирается делать с этим сеном, но если подобное занятие доставляет Уинсом радость, значит, и он слова не скажет.
Наконец, когда все бочонки были полны, Бренд приказал своим людям подниматься на борт, а сам, прищурившись, поглядел на солнце. Оно теперь долго не зайдет! Можно проплыть много лиг, и сумерки все не настанут.
Уинсом поднялась на корабль последней, сгибаясь под тяжестью мешка с растениями. Бренд только застонал и в отчаянии тряхнул головой, заметив комья красной грязи.
– Поднять паруса! – крикнул он, и мужчины бросились выполнять приказ. Заметив вопросительный взгляд Уинсом, капитан пояснил:
– Мы отправляемся в Гренландию. Там продадим лес и начнем искать Торхолла Храброго.
Уинсом непонимающе уставилась на него. Олаф восторженно потер руки.
– Ja, и скоро найдем его, уж будь уверена!
ГЛАВА 18
На борту судна, следующего в Бреттелид, Гренландия
Бренд стоял на палубе «Победителя Драконов», наблюдая, как гора, выбранная в качестве маяка, медленно тает за кормой. Эта скала в Маркленде была той отправной точкой, откуда суда направлялись прямиков в Гренландию. Поскольку штурвалы в драккарах викингов всегда располагались у борта, Бренд сейчас находился лицом к корме. Как только гора окончательно скроется за горизонтом, он повернется к носу и, возможно, найдет еще один ориентир. В крайнем случае направит корабль по солнцу.
Иногда он бросал взгляд на неспокойное море. По пути в Гренландию приходилось бороться с подводными течениями, поэтому все члены команды должны были садиться за весла.
Чтобы увеличить скорость, Бренд приказал поднять парус. Ветер выдался попутным, и Бренд с гордостью рассматривал рисунок из красных и белых ромбов. Квадратный парус был изготовлен из уэдмела, грубокого сукна, покрытого для прочности слоем вываренной березовой коры, смешанной с конским жиром. Бренд лично наблюдал за подготовкой паруса, убедившись собственными глазами, что матросы достали именно мягкое, легко тающее сало, взятое из-под гривы дохлой лошади.
Этим утром они прошли через густой туман, но теперь небо было ясным, а видимость хорошей.
Бренд поставил Арни на носу наблюдать за айсбергами, боясь, что судно, столкнувшись с громадными обломками льда, потонет вместе с командой. Он во всем следовал заветам викингов, прирожденных мореплавателей. Хотя компас был им неизвестен, все знали, что небесный свод делится на восемь частей – север, северо-восток, восток, юго-восток, юг, юго-запад, запад и северо-запад. Летние ночи были слишком светлыми, чтобы ориентироваться по Северной Звезде, но, замечая положение солнца в полдень и просиживая долгие часы над потертой картой, Бренд мог сохранять верный курс, который в конце концов приведет его в Бреттелид, восточное поселение Гренландии.
– Колонии.
Бренд помедлил, словно смакуя непривычное слово.
– Не так-то много это говорит нам, верно, Олаф? Олаф стоял рядом с капитаном, наблюдая одним глазом за Арни, а другим за командой. Закаленные моряки гребли весь день, заставляя драккар лететь по волнам.
– Все еще думаешь о Торхолле Храбром, капитан? – осведомился Олаф и, когда Бренд кивнул, пояснил:
– Да тут и понимать нечего. Колонии – всего-навсего небольшие поселения в Исландии, Гренландии и тому подобных глухих местах, там и развернуться негде. Но все же, – вздохнул он, – мы уже побывали во многих колониях и еще побываем хотим того или нет.
Олаф вытер лоб: солнце с каждой минутой палило все жарче.
Уинсом стояла рядом с Арни, перегнувшись через борт и глядя в воду. Она находилась здесь уже довольно давно и, заслонив ладошкой глаза от солнца, старалась не пропустить появление айсберга.
Чтобы скоротать время, Арни учил Уинсом норвежским словам, так что ее знания росли день ото дня. Юноша старательно объяснял Уинсом, чем может грозить столкновение с ледяной горой. Уинсом слушала, радуясь, что может немного отвлечься от горестных мыслей.
Внезапно Арни громко крикнул:
– Айсберг прямо по курсу, капитан!
Выведенная из задумчивости, Уинсом встрепенулась и взглянула вперед. Вон там… совсем недалеко… низко сидевший обломок блестящего льда, в котором переливались солнечные лучи. Судно шло прямо на него. Но неужели какой-то маленький кусочек может представлять опасность? Уинсом очень удивилась, когда взволнованный Арни метнулся к корме и принялся что-то горячо говорить Бренду и Олафу.
Бренд, приставив ладонь козырьком ко лбу, взглянул на небо, а потом снова на айсберг. Потом, улыбнувшись, что-то сделал со странной палкой, которой управлял судном. Уинсом ошеломленно наблюдала, как нос медленно отвернул в сторону от блестящей глыбы.
Арни побежал обратно и сейчас с гордым видом смотрел на воду. Уинсом была поражена тем, что за совсем небольшое время судно смогло избежать столкновения с айсбергом. Она и не представляла, что драккар может так быстро двигаться.
Арни издал громкий вопль и замахал руками. Два тюленя, лениво лежавших на поверхности ледяной глыбы, неспешно поднялись и скользнули в темно-зеленые глубины. Уинсом улыбнулась, слыша, как Арни просит принести копье: юноша попросту хвастал. Охотиться на животных было уже поздно. Тюлени, высунув головы, любопытными взглядами провожали корабль. Вскоре зверюшки остались позади, в полной безопасности.
Уинсом вздохнула. Хорошо бы отведать свежего мяса! Она так давно его не пробовала!
И тут девушка вскинулась, не понимая, что с ней происходит. Последние дни она совсем не интересовалась едой, целиком поглощенная тоской по родине и бедным обездоленным соплеменникам. Лакомые кусочки, приносимые Арни, совсем ее не привлекали, хотя Уинсом невольно заметила, что команда не страдает от голода. Еды было вволю: свежевыловленная рыба, сушеная тюленина и ужасная желтая глина, которую Бренд называл «сыром». Уинсом искренне не представляла, как мужчины могут брать в рот такую гадость.
Струя брызг, летящих из-под носа рассекавшего волны корабля, окатила Уинсом, и девушка вздрогнула. Арни, конечно, промок до костей, хотя, казалось, это его совсем не волнует. Но для Уинсом это было тяжелым испытанием. Обвисшее платье леденило тело, мокрая кожа сдавливала грудь, словно тисками. Что делать? Где можно обсохнуть?
Уинсом дрожала от холода, но все же впереди по-прежнему расстилалась безбрежная гладь, и нигде не видно земли – значит, путешествию не скоро придет конец. Может, теперь придется постоянно ходить в таком виде!
Девушка взглянула на Арни, пытаясь понять, как лучше объяснить ему неожиданно возникшее затруднение. И тут, случайно опустив глаза, она охнула. О нет, только не это! Великолепная красная охра смылась, и по рукам и лицу текли багровые ручьи. На палубе быстро образовалась кровавая лужица, и Уинсом побоялась, что Бренд, заметив беспорядок, начнет кричать и сыпать проклятиями – именно так он и сделал, когда стирал чудесный рисунок, нарисованный Уинсом на борту, рядом с шатром.
Она изобразила родную деревню с целыми, не сгоревшими вигвамами и как раз приступила к портрету матери, стоявшей у костра, когда непонятно откуда появившийся Бренд, покраснев, начал вопить, махать руками и почему-то подпрыгивать, а потом вытер доски тряпкой, уничтожив замечательную картину.
После этого Уинсом прокралась в шатер и не выходила оттуда целый день, вне себя от горя из-за того, что попытки запечатлеть мать и деревню оказались столь безнадежно неудачными. Ей даже не позволено рисовать!
В конце концов безудержный гнев, охвативший девушку, выгнал ее на палубу, и она нашла некоторое утешение в том, что стала вместе с Арни всматриваться в айсберги. Немного успокоившись, она сообразила, что Бренду, должно быть, попросту не нравится, когда на бортах и палубах появляются рисунки красного цвета. Может, именно поэтому он так вопил и дергался.
Девушка обернулась и взглянула на большой красно-белый парус, надутый ветром. Но все же Бренд выбрал красный цвет для своего паруса, великолепный красный цвет. О, если бы ей удалось получить хоть кусочек такой прекрасной ткани! Она могла бы завернуться в него с головы до ног, быстро согреться и оставаться сухой. И, что самое главное, выглядеть настоящей красавицей! Позволит ли ей Бренд отрезать немного?
Девушка стиснула кулаки. Мысль о том, чтобы обратиться к викингу с просьбой, пусть самой скромной, была непереносима. Нет, она не подойдет к нему! Но ведь она и сама вполне способна добыть эту ткань. Для этого, всего-навсего, нужно взять нож и откромсать край паруса. И ни к чему тревожить Бренда. Да-да, возможно, чуть позднее, когда Бренд заснет, она добудет себе новое платье!
Улыбнувшись впервые с того дня, когда пришлось покинуть родину, Уинсом тихо запела. Арни немедленно предложил обучить ее норвежской шуточной песенки. Вскоре оба уже распевали во весь голос, настолько увлеченно, что иногда отчаянно фальшивили.
В этих широтах летнее солнце почти не спускалось за горизонт, лишь в полночь недолгие сумерки накрывали землю, и Бренд, наконец, отправился к себе немного отдохнуть после утомительного дня.
Олаф остался наблюдать за половиной команды, сидевшей на веслах, но гребли мужчины гораздо медленнее, чем днем. Олаф, измотанный долгим стоянием за штурвалом, да к тому же успевавший следить за айсбергами, выглядел усталым и осунувшимся. Бренд решил чуть позже сменить его.
Уинсом, устав от качки и не в силах заснуть, потому что было слишком светло, дрожа от холода, в насквозь промокшем платье, сидела в шатре, сжимая нож, одолженный у Арни. Она объяснила юноше, что ей необходимо нарезать мясо. Она почти не солгала, но кроме мяса намеревалась также расправиться с прекрасным красно-белым парусом. Теперь, когда корабль шел не так быстро, команда клевала носом, а Бренда нигде не было видно, настало время осуществить замысел.
Потихоньку выбравшись из шатра, стараясь не привлечь внимания зоркого Олафа, Уинсом осторожно огляделась. Вокруг стояла тишина, если не считать скрипа уключин. Конечно, она бы предпочла, чтобы было немного темнее, но ничего не поделаешь!
Уинсом встала на четвереньки и начала осторожно ползти к мачте. Громкий скрежет мгновенно пригвоздил ее к месту. Здесь! Справа! Уинсом еще раз огляделась и, не заметив ничего подозрительного, все же решила выждать. Но шум не повторился, и она снова поползла, пока не добралась до мачты. Парус на ночь свернули, мачту опустили. Огромный красно-белый тюк лежал совсем близко. Тут так много ткани, неужели какой-то краешек имеет значение?
Мурлыча песенку, Уинсом провела рукой по сукну. Жестковатое! Ну что ж, может, если его поносить, станет мягче!
Она осторожно развернула парус, только сейчас поняв, что материя пропитана каким-то составом, должно быть, чтобы сделать ее непромокаемой. Тем лучше: теперь Уинсом сможет целые дни проводить на носу, высматривая айсберги, и никакие волны ей не страшны. Может, когда Арни увидит ее новое платье, тоже захочет отрезать кусочек паруса.
Уинсом расстелила рулон ткани и начала врезаться в толстое сукно. Арни уверял, что нож очень острый, но сейчас она засомневалась, так ли это: прошло уже немало времени, девушка старательно пилила и пилила, но толку было мало. Один раз лезвие соскользнуло, и Уинсом едва не порезалась. Но верх взяло упрямство. Тихо шепча ободряющие слова, она продолжала трудиться. Наверное, придется просидеть почти всю ночь, чтобы отрезать кусок того размера, который ей нужен!
Девушка тоскливо вздохнула, не бросая, однако, своего занятия. Ну вот, кажется, она поняла, как лучше действовать. Нужно покрепче налегать на нож! Дело сразу пошло быстрее. Но в этот момент клинок неожиданно выхватили. Уинсом опрокинулась на спину и растянулась в самой середине паруса.
– Что, во имя Тора, ты вытворяешь?! – заревел Бренд.
Тяжесть огромного тела придавила ее к палубе. Запястья были зажаты железной хваткой, и Уинсом с ужасом заметила, какая ярость полыхает в этих лучистых глазах.
Сила рук Бренда, удерживающих ее на месте, лицо этого человека совсем рядом, светлые, взъерошенные со сна волосы, знакомый мужской запах потрясли ее, ошеломили, лишили рассудка. Голова Уинсом пошла кругом. Она слабо попыталась оттолкнуть Бренда и увидела, как широко раскрылись его глаза. Девушка, задохнувшись, попыталась прийти в себя, но близость Бренда туманила разум. Сначала она только молча смотрела на него, смутно соображая, что должна была ощущать себя крохотной раздавленной мошкой, но почему-то чувствовала лишь его тепло, мощь, радость быть в его объятиях… Казалось, единственное, лучшее место на земле – быть там, где он.
Бренд презрительно улыбнулся ее бесплодным попыткам освободиться.
– Прекрати! – велел он. Извивающееся чувственное тело, прижатое к нему, возбуждало его больше, чем в силах вынести простой смертный. Бренд слегка приподнялся, совсем чуточку, так, что животы и ноги их по-прежнему соприкасались, словно они не боролись, а занимались чем-то совершенно другим. Бренд неожиданно улыбнулся. Может, ему удастся удержать ее в этой позе до конца путешествия?
Но в этот момент Уинсом вскинулась, пытаясь сбросить Бренда. Он сильнее сжал руки. Нет, на этот раз он не позволит ей ускользнуть, особенно теперь, поймав на месте преступления.
Большие глаза, полные страха, вопросительно смотрели на него. Бренд потрясенно вздохнул. Неужели она может бояться его? Он всегда был с ней добр, нежен…
Бренд медленно опустил голову, коснулся губами ее губ. Уинсом замерла, но он мог ощущать ее аромат, вкус рта и продолжал целовать ее, неторопливо, неспешно.
Уинсом беспомощно охнула, впервые в жизни охваченная чем-то вроде экстаза, в который повергли ее эти страстные поцелуи. Язык настойчиво толкался в губы, ища входа. Уинсом застонала. Его тепло, ласки и касания рук… все опьяняло ее. И теперь эти чувственные губы осторожно дотрагивались до виска, волос, потом снова завладели ее губами. Хватка сильных пальцев ослабла. Бренд одним быстрым движением привлек ее к себе, приподняв, припал к упругой груди. Но вместо бархатистых холмиков Бренд уткнулся в жесткую Холодную кожу. Девушке хотелось сорвать платье, позволить ему ласкать ее, так, чтобы разгоряченные тела вжимались друг в друга, все теснее, теснее…
Уинсом неуклюже возилась с завязками платья, безуспешно пытаясь стянуть его вниз, чтобы позволить этому пылающему рту накрыть розовые вершинки, изведать наконец блаженство, которого так давно ждала ее плоть.
Бренд помог ей и осторожно спустил платье до талии. Обнаженные груди с ледяными тугими сосками словно умоляли о поцелуях, и Бренд был рад исполнить безмолвную просьбу.
Уинсом прижала к себе голову Бренда, пока он осыпал ее безумными ласками. Охваченная неизвестными ощущениями, она боялась, что вот-вот лишится сознания.
Скоро, слишком скоро Бренд поднял голову и взглянул на Уинсом.
– Давай избавимся от этого платья, – хрипловато прошептал он.
Девушка всмотрелась в Бренда и медленно, очень медленно пришла в себя.
– Не могу, – пробормотала она наконец, гладя светлые волосы и осторожно отводя непокорную прядь. – Не могу.
Но викинг, безошибочно угадав силу ее желания, отказывался сдаться.
– Ja, нам нет необходимости оставаться здесь. Пойдем в мой шатер, – шепнул он, ожидая, что она все-таки согласиться… но тут же прочел ответ в глазах Уинсом.
– Не могу, – снова выдохнула она.
– Но почему нет? – настаивал Бренд, сгорая от нетерпения и страсти. Как он хотел эту женщину, хотел давно и, только сейчас осознав это, не желал признать поражение. Он добьется, что она будет извиваться под ним, забыв обо всем на свете, а в его ушах будут звучать ее счастливые, тихие, самозабвенные крики, а не настойчивые отказы.
Уинсом начала слабо сопротивляться и отстранившись, села, скрестив руки на груди.
– Нет, – простонала она. – Ты не мой муж.
– Какое отношение это имеет к нам обоим? – удивился окончательно сбитый с толку, рассерженный Бренд. – Необязательно быть женатыми для того, чтобы любить друг друга в постели.
– Обязательно, – возразила Уинсом. – Мать всегда мне так говорила. Это обычай беотаков.
– Беотаков?!
Бренду страшно захотелось выругаться, выпалить запретные для Уинсом слова. Он вскочил, не заботясь о том, что их могут подслушать.
– Мне нет дела до обычаев беотаков! Кто и когда о них слышал? Мы покорили полмира, нет, даже больше, чем полмира! Наши люди добрались до земли руссов, кельтов…
Остановившись, он яростно перевел дыхание.
– Ты не должна обращать внимание на какие-то дурацкие обычаи. Беотаки остались далеко. Ты теперь со мной!
– Ja, – спокойно согласилась Уинсом, не разнимая рук. – Я с тобой, но не по собственной воле.
Она обожгла его гневным взглядом и добавила:
– Ты похитил меня!
Бренд закатил глаза. Он не собирался спорить сейчас на эту тему. Он хотел заняться любовью. Немного взяв себя в руки, он спросил:
– Ну что, пойдем в мой шатер?
– Nej, – с достоинством ответила Уинсом, качая головой.
Бренд раздраженно нахмурился. Что за упрямая девчонка? Неожиданно его взгляд упал на отброшенный нож. Бренд поднял его и, презрительно фыркнув, выдавил:
– Объясни, зачем ты резала парус?
Видя, как мгновенно изменился Бренд, Уинсом нервно залепетала что-то сначала на наречии беотаков, потом на ломаном норвежском, показывая сначала на нож, потом на парус, пытаясь объяснить, что хотела получить совсем маленький кусочек. Но Бренд, ничего не поняв, покачал головой, уставясь на девушку прищуренными глазами. Ему не терпелось закричать, наброситься на Уинсом за то, что отказала ему.
– Не можешь же ты надеяться, что я поверну корабль и отвезу тебя обратно в деревню, только потому, что ты превратила парус в лохмотья, госпожа моя. И не мечтай.
Уинсом замерла, тоскливо глядя на Бренда. О чем он толкует?
– Парус, – терпеливо повторил Бренд. – Не считай, что вернешься на родину, даже если парус испорчен. Ничего не выйдет, Уинсом. Я плыву в Гренландию, и никто на свете – даже самая прекрасная женщина – не остановит меня.
Последние слова были произнесены едва слышным шепотом. Но Уинсом по-прежнему не сводила с него недоуменных глаз. Наконец отрывочные слова дошли до ее сознания.
– Я вовсе не хотела заставить тебя повернуть назад, – пролепетала она.
Ее норвежский значительно улучшился. Арни – неплохой наставник. Бренд уже успел заметить. Но эти мелкие пакости ей с рук все равно не сойдут. Он не собирается ничего спускать девчонке только потому, что она внезапно довольно сносно заговорила на его языке.
– Ты не хотела вернуться домой? – недоверчиво спросил он.
Уинсом вспыхнула.
– Я отправилась бы домой, если бы могла, – выдавила она. – Но ты не отпустишь меня, я это знаю. И знаю, что ты сделал!
Пусть попробует отрицать, что не только украл ее, но и подбил стромфьордцев напасть на ее деревню! Она найдет, что ему сказать!
Бренд удивленно поднял брови.
– Что я сделал? – осведомился он.
– Уходи, – прошипела она, вскакивая и прижимая платье к груди. Потом отвернулась и гордо направилась к шатру. Как могла она забыться настолько, чтобы отдаться поцелуям и ласкам этого предателя! Отвращение к себе терзало душу.
– Подожди!
Бренд схватил Уинсом за руку, прежде чем она успела сделать два шага. Девушка гневно обернулась.
– Отпусти меня!
