Текст книги "Обрученная с мечтой"
Автор книги: Тереза Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Спокойно, Уинсом, иначе вся команда будет развлекаться, глядя, как мы катаемся по палубе. Только этого еще нам и не хватает, – мрачно предупредил Бренд.
– Мне все равно, – прошипела она, ощерившись. – Немедленно отпусти!
Он быстро разжал пальцы, и девушка отскочила. Раздражение Бренда немного улеглось, даже горечь поражения была уже не так велика, как вначале. Он беспомощно покачал головой, не понимая, что он делает здесь, с этой женщиной, и как ко всему этому относиться. Викинг нерешительно протянул руку, но Уинсом с таким отвращением взглянула на нее, что он, потрясенный, тут же отстранился:
– Я… я хотел бы знать, почему ты разрезала мой парус?
Уинсом подняла глаза, спрашивая себя, не стоит ли сказать ему правду. Бренд отвратительно вел себя с ней, но все же она сумела распознать странную дрожь в его голосе.
– Холодно. Было холодно, – тихо пояснила она, показывая на обвисшее платье. – Мокрая.
Глаза Бренда задумчиво сузились.
– Но это еще не причина, почему ты должна была портить парус, – нетерпеливо напомнил он. Ему больше нравилось, когда Уинсом, извиваясь от страсти, лежит под ним, а не стоит здесь, хмурясь, готовая выцарапать ему глаза.
Девушка покачала головой: длинные красноватые волосы рассыпались по плечам. Она откинула их со лба, пропуская пальцы через спутанные пряди, пытаясь успокоиться.
– Хотела платье. Сухое. Будет тепло.
Бренд заметил, что она вправду вся промокла, и почувствовал угрызения совести за то, что не подумал об этом раньше.
Сырость, брызги, промокшая одежда привычны бывалым морякам, но трудно ожидать, что девушка будет безропотно терпеть эти неудобства в продолжение всего долгого путешествия.
Викинг немного подумал. Да и к чему ей выносить все это? Он мог одолжить ей одежду. Но при одной мысли об изящной фигурке в мешковатом облачении он разразился смехом.
Уинсом перестала расчесываться и резко вскинула голову.
– Что здесь забавного? – прошипела она. – Думаешь, очень весело день и ночь расхаживать в таком виде?
– Я все время так хожу, – выдавил Бренд между взрывами хохота и, окончательно развеселившись, поднял край паруса, на котором зиял не особенно длинный разрез.
– Не пойдет, Уинсом, – покачал он головой. – Нельзя шить одежду из парусов.
Позже придется зашить сукно толстой, смазанной варом ниткой.
Заметив, что девушка исподтишка наблюдает за ним, он лукаво подмигнул:
– Можешь надеть что-нибудь из моих вещей.
– Но они мне слишком велики, Бренд, – сухо заметила она.
Да, верно, она в два раза ниже его.
– Тогда одолжим у Арни, – предложил он. – Вы почти одинакового роста.
Уинсом, что-то сообразив, кивнула:
– Ja, я попрошу у него.
Она нагнулась и с сожалением погладила грубую ткань. Бренд осторожно спросил:
– Ты хотела платье из парусины, Уинсом? Это сукно очень тяжелое и неудобное.
Расслышав странные нежные нотки в голосе капитана, Уинсом призналась:
– Он такой красивый. Этот красный цвет…
Она внезапно замолчала.
– Красный!
Бренд снова расхохотался. Эта женщина просто помешана на красном! На этот раз он не унялся, даже заметив разъяренный взгляд Уинсом, даже добравшись до постели, где вновь согнулся в приступе веселья, даже увидев, что униженная несчастная девушка прокралась в свой шатер, зажимая руками уши.
Долгое время спустя после того, как она улеглась, пытаясь заснуть, слышала Уинсом отголоски этого издевательского смеха.
ГЛАВА 19
– Это по твоему приказу она постоянно уродует себя? – спросил Олаф.
– Nej, – покачал головой Бренд. – Она сама это придумала.
Двое мужчин, стоявших у румпеля, улыбнулись и помахали девушке, которая вместе с Арни высматривала айсберги. Оба выглядели близнецами, если не считать разницы в цвете волос.
Уинсом перегнулась через борт, наблюдая за особенно высокой волной. Доходившая до бедер туника задралась, открывая соблазнительные округлости, обтянутые тесными штанами Арни.
– Вид женщины в мужской одежде вряд ли вызовет у команды непристойные мысли, – удовлетворенно заметил Бренд. – По крайней мере будут держаться подальше от Уинсом.
– Верно, капитан.
Бренд не обратил внимания на иронические нотки в голосе Олафа. Уинсом выглядела гораздо привлекательнее, чем обычно. Арни искоса, осторожно поглядывал на нее. Он не привык видеть женщин в мужском костюме. На палубе валялась небрежно брошенная праздничная меховая безрукавка Арни, и юноша теперь пожалел, что так поспешно согласился одолжить ее Уинсом. Это был его любимый и самый ценный предмет гардероба, подарок Олафа и Бренда. Может, уговорить Уинсом отдать безрукавку обратно, все равно девушка ее не носит? Но не успел Арни открыть рот, как Уинсом повернулась, подняла безрукавку и надела ее. Видя, как красиво выделяются красноватые волосы и кожа на золотисто-коричневом меху, он решил, что позволит ей поносить безрукавку еще немного.
– Куда мы плывем? – спросила Уинсом.
Арни увлеченно наблюдал за полетом чайки, делавшей круги почти над самой мачтой. Парус был поднят, солнце сияло, погода до сих пор была прекрасной. Ветерок подгонял корабль, и «Победитель Драконов» словно перелетал с волны на волну.
– В Бреттелид, восточное поселение.
– Это далеко?
– Думаю, еще не меньше дня, – решил Арни. – Бренд ведет корабль, можно спросить у него.
– Nej, Nej, – вырвалось у девушки. Она положила руку на плечо юноши, боясь, что тот и в самом деле направится к капитану.
– Это неважно. Мне просто любопытно.
– Ты очень хорошо говоришь по-норвежски, – похвалил Арни.
Уинсом улыбнулась, показав ровные зубы, казавшиеся еще белее на выкрашенном охрой лице. В черных глазах мелькнула веселая искорка.
– Да, наверное, неплохо. Спасибо.
Арни уставился на девушку, неожиданно поняв, что она в самом деле прекрасна. Но его больше интересовало другое.
– Почему ты чуждаешься капитана?
Уинсом сразу же насупилась и, отвернувшись, стала разглядывать морских птиц, паривших на воздушных потоках.
– Мне он не нравится.
– Почему?
– Не желаю говорить тебе. По временам ты мне тоже неприятен, – откровенно объяснила она.
– Разве? – обиделся Арни. – Тогда немедленно отдавай мою безрукавку.
Уинсом от удивления разинула рот, но тут же сцепила зубы. В конце концов Арни совсем еще мальчишка. Именно поэтому с ним она чувствовала себя в безопасности на этом корабле, где было полно мужчин. Но иногда он вел себя, как ребенок.
Уинсом медленно стянула безрукавку, погладила чудесный мех и отдала Арни.
– Спасибо. Мне было в ней тепло.
Арни выхватил безрукавку из ее рук и, сердито топая, отошел. Уинсом с грустью глядела ему вслед. Она сказала правду: ей неприятно вспоминать, что Арни тоже был участником набега на деревню. Он никогда не говорил на эту тему, но, несомненно, все знал и тоже был причиной истребления ее народа. Но ведь он зависел от взрослых воинов и должен делать что прикажут! Конечно, Арни виноват гораздо меньше Бренда Бьорнсона.
При мысли о Бренде девушка нахмурилась и тяжело вздохнула. Мысли о том, как он целовал ее, были невыносимы, но она непрерывно вспоминала об этом, ощущая, что превратилась в сплошной комок обнаженных эмоций, раздираемый противоречивыми чувствами к викингу. Она в жизни не встречала мужчину привлекательнее, тело ждало его ласк, но девушка не могла, не хотела поддаться обаянию человека, так жестоко предавшего ее народ.
Уинсом откинула со лба прядь волос. На секунду море и небо расплылись перед глазами, и девушка удивилась, не понимая, почему глаза ей изменили. По щеке поползла слезинка, и Уинсом сердито стерла ее. Как глупо плакать из-за врага!
Однако ненависть к Бренду заставляла непрестанно думать о нем, словно они были связаны невидимой нитью. Она ощущала каждое его движение, не в силах доверять викингу, но сознавая, однако, что целиком и полностью зависит от него.
Что за ужасное положение, думала Уинсом в отчаянии, не зная, как поступить и что предпринять.
Она долго стояла у борта, а когда, наконец, отошла, чтобы вернуться в шатер, оказалось, что пришло время ужина. Уинсом молча съела рыбу, выпила воды и, свернувшись клубочком, задремала.
Уинсом, встрепенувшись, вскочила. Что-то разбудило ее. Корабль швыряло из стороны в сторону. Тяжелые дождевые капли ударяли о крышу шатра. Мужчины громко перекрикивались. Уинсом, начиная тревожиться, выглянула из шатра. В лицо ударили струи воды, льющейся с неба. Не обращая внимания на ливень, она высматривала Бренда и Олафа. Капитан стоял у румпеля, расставив ноги, закутанные в такие мохнатые шкуры, что она с трудом его узнала.
Бренд сражался со штурвалом, стараясь, чтобы корабль не сбился с курса, и что-то орал матросам.
Олаф оказался на носу. Перегнувшись через борт и едва не падая в воду, он вглядывался в серую стену дождя. Судно угрожающе накренилось, и Олаф схватился за деревянную голову дракона, украшавшую корабль, чтобы не свалиться в бушующие волны.
Уинсом, в совершенной панике, шарила по полу в поисках одежды и попыталась натянуть костюм Арни. Качка была такой сильной, что девушку швыряло от стенки до стенки. Судно тяжело переваливалось с волны на волну и тряслось, словно в ознобе.
На несколько мгновений Уинсом страстно захотелось остаться в крохотном убежище, где она по крайней мере была в безопасности. Но к чему себя дурачить? Корабль может вот-вот затонуть, и скрываться, как белка в дупле, не имеет смысла.
Уинсом выкарабкалась на палубу и снова огляделась. Вот он! Опустившись на четвереньки, она поползла, оскальзываясь на мокрых планках, которыми был выложен центр. Медленно и с трудом она пробиралась к нему. Словно испуганный зверек, девушка искала единственного защитника, о котором могла подумать, единственного человека, который сумеет уберечь ее.
Наконец она добралась до Бренда и ухватилась за его ногу. Викинг поднял девушку, и та мгновенно ощутила силу его рук. Уинсом хотела одного – вечно оставаться в его объятиях.
– Сюда! – закричал Бренд, показывая на выгнутую часть борта. – Встань здесь!
Уинсом, кивнув, вынудила себя покинуть кольцо его рук и, спотыкаясь, сделала несколько шагов. Но тут огромная волна снова ударила в корабль; девушка врезалась плечом в твердое дерево и застонала от боли. Теперь судно наклонилось на другой борт, и Уинсом едва не выпала из своего убежища.
Бренд по-прежнему оставался на месте, сражаясь с румпелем. Он поглядел в сторону Уинсом и, по-видимому, даже заметил ее, но, тут же отвернувшись, продолжал выкрикивать приказания. Дождь струился по его мокрым волосам, меха блестели от воды. Но Уинсом он казался самым красивым на свете.
Викинг снова взглянул на девушку, носком сапога подтолкнул к ней обрывок веревки и что-то проорал. Уинсом смутно поняла, что должна обвязать ее вокруг талии, и дрожащими руками обмоталась скользким мокрым канатом. Бренд прикрепил другой конец вокруг деревянного сиденья, вделанного в корпус. Уинсом сообразила, что иначе ее может легко смыть первой же волной, и нервно вздрогнула при этой ужасной мысли.
Она не знала, сколько просидела, скорчившись, в своем ненадежном укрытии, наблюдая, как твердо управляет Бренд судном, все время норовящим выйти из повиновения – может, прошло много дней, может, несколько мгновений. Шторм продолжал бушевать, ветер злобно завывал. Ливень нещадно хлестал по палубе, и корабль тяжело переваливался с волны на волну. Ужас от сознания, что следующий миг может оказаться последним, стал почти привычным, но чего еще можно было ожидать в эту беспощадную бурю? Уинсом чувствовала себя так, будто родилась во время этого шторма, прожила в нем всю свою жизнь – настолько цепко держал он в своей стальной хватке ее и судно.
Уинсом видела, как Арни с трудом пробирается к капитану. Волны швыряли юношу от одного борта к другому, но он упрямо двигался к цели. Добравшись до Бренда, Арни с силой вцепился в него, и капитан нагнулся, чтобы получше расслышать его слова:
– Вода просочилась! Нас заливает! Корабль тонет!
Мальчик панически оглядывался, все больше бледнея.
Румпель вырвался из рук Бренда, но капитан тут же вновь схватился за него, выравнивая судно. Потом высвободил руку и похлопал перепуганного парня по плечу. Тот, казалось, сразу успокоился.
– Прекрати хныкать, Арни! Начинай вычерпывать воду! Зови на помощь команду! – крикнул он, перекрывая стоны ветра.
Паренек, немного оправившись, кивнул и заковылял обратно тем же путем, которым пришел, дергая за рукав то одного, то другого гребца, чтобы привлечь их внимание. Уинсом в страхе наблюдала, как они начали откачивать воду, доходившую до щиколоток, и поскорее подобрала под себя ноги. Мужчины лихорадочно работали, выплескивая воду за борт, но ветер подхватывал ее, бросая прямо в лица матросам. Отчаяние все больше охватывало Уинсом. Они обязательно утонут!
Выпрямившись, девушка замахала руками, стараясь привлечь внимание Бренда.
– Позволь мне помочь! – умоляюще воскликнула она, показывая на матросов. – Можно я помогу?
Все, что угодно, лишь бы удержать судно на плаву! Не может она беспомощно сидеть и наблюдать, как другие стараются спасти корабль, свои жизни, и ее тоже.
Бренд пристально смотрел вперед, только вперед… сжимая румпель с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Мотнув головой в сторону мужчин, он быстро отвязал Уинсом, вручил ей конец веревки и сделал кругообразное движение рукой. Уинсом поняла, что капитан велел ей снова привязаться к борту, прежде чем начать вычерпывать воду.
Она поползла к остальным, но в этот момент волна ударила в борт, и девушка, покатившись по палубе, запуталась в свернутом парусе, беспорядочной грудой лежавшем около опущенной мачты, и долго выбиралась из складок сукна, волоча за собой веревку. Наконец она, задыхаясь, свалилась рядом с Арни, вцепилась в черпак и начала вычерпывать воду с такой энергией, будто у нее было двадцать рук. Мужчины трудились так же неутомимо, подбадривая себя громкими криками. Никто из команды не обращался к Уинсом, но она чувствовала, что матросы благодарны за помощь, и продолжала работать.
Дождь лил, как из ведра, но никто не подумал покинуть свое место. Гигантская волна перехлестнула за борт, окатила Уинсом и нескольких матросов соленым потоком. Еще одна волна, накатившая за первой, положила судно на бок. Один из мужчин, схватившись за живот, перегнулся через борт. Третья волна накрыла корабль, сбросив матроса в бушующее море.
– Человек за бортом! – хрипло завопил Арни и, кое-как поднявшись, покачиваясь, побежал к Бренду. Сквозь мокрые пряди волос, облепивших лицо, Уинсом видела, как он потянул Бренда за рукав, как тот испытующе оглядел команду. Мужчины перестали вычерпывать воду и столпились у борта, наперебой показывая то место в смертельном водовороте, где в последний раз видели тонущего.
Уинсом обернулась, тоже вглядываясь в разъяренном море, но не увидела ничего, кроме сплошной преграды дождя и устрашающих вздыбленных волн: в ушах раздавался рев ветра. Уинсом поняла, что матроса уже не спасти. Он пропал, погиб, утонул… Бренд ничего не сможет сделать.
Но капитан уже с силой потянул за румпель. Он пытается развернуть судно! Уинсом не верила собственным глазам. Он хочет возвратиться и найти человека!
Какая-то часть разума истерически вопила:
– Nej! Nej! Не надо! Иди прежним курсом! Не стоит рисковать! Он уже на дне морском!
Но сердце, замирая, восхищенно подсказывало:
– Видишь, он заботится о своих людях! Он такой упрямый, несговорчивый, но заботится о своих людях!
Уинсом быстро подавила этот непрошенный голос, но он возвращался, снова и снова.
– Будь я на месте этого несчастного, Бренд сделал бы то же самое.
Корабль медленно повернулся, борясь с волнами, и на секунду Уинсом показалось, что Бренду удастся сделать невозможное, что они вернутся к тому месту и спасут матроса. Но драккар снова подпрыгнул и задрожал, когда водяная гора ударила в борт. Уинсом изо всех сил вцепилась в сиденье.
Нет, этому не суждено быть – слишком велика опасность. Бренд, поняв это, повел корабль вперед, через волны, ветер и дождь, дюйм за дюймом продвигаясь к цели.
Лишь Уинсом оглянулась, молча попрощалась с несчастным, затерянным в море, и, печально вздохнув, снова начала вычерпывать воду. К ней присоединились остальные. Никто не разговаривал, только руки лихорадочно мелькали, да слышалось журчание стекающих по бортам струй. Теперь спасение зависело лишь от них.
Наконец уровень воды заметно понизился. Воспрянувшая духом Уинсом вытерла рукой мокрый лоб. Да, работа не из легких! Корабль все еще швыряло, хотя девушке показалось, что сила волн немного ослабла. Немного погодя она поняла, что не ошиблась. Шторм действительно терял силу, и, хотя драккар по-прежнему бросало, как скорлупку, стало ясно, что битву они выиграли. Руки девушки болели, спина налилась свинцовой тяжестью, но она продолжала работу.
Наконец дождь перестал, небо прояснилось. Они выжили! И смогут добраться до Гренландии!
Порывистый ветер тоже улегся. Бренд приказал поднять парус и велел измученным людям отдыхать. Он и Олаф останутся управлять кораблем и проведут его через неспокойное море.
Уинсом глядела за измотанных матросов затуманенными усталостью глазами. Наконец посмотрела на Бренда. Девушке очень хотелось сказать капитану, что он тоже должен отдохнуть: лицо его побледнело и осунулось. Но Бренд так свирепо хмурился, будто бросал вызов небесам и морю, осмелившимся вступить с ним в битву. Уинсом, так и не решившись заговорить, поплелась в свой шатер, стащила промокшую одежду и рухнула на постель.
Бренд поглядел вслед девушке. Она выглядела ужасно: растрепанная, вся в потеках красной охры, но он ничего не замечал, потрясенный ее мужеством и храбростью во время шторма, и лишь восхищался готовностью Уинсом прийти на помощь в минуту опасности. А ее выносливость просто поражала.
И, каким бы усталым ни чувствовал себя викинг, почти засыпавший за штурвалом, он не смог избавиться от воспоминаний о маленькой женщине в мужской одежде, лихорадочно орудовавшей черпаком.
Время от времени Бренд начинал дремать, но тут же отчаянно встряхивался, только для того, чтобы снова заснуть. Но корабль ни разу не сбился с курса, подгоняемый попутным ветром, несшим лишенных сил, но торжествующих мореходов и их жалкое суденышко все ближе к цели. До Бреттелида, восточного поселения, оставалось совсем немного.
ГЛАВА 20
Бреттелид, восточное поселение, Гренландия
Бренд поставил на якорь «Победителя Драконов» в глубоком фьорде, на берегу которого располагалась большая ферма, а сам вместе с Уинсом, Арни и Олафом поселился в доме богатого фермера Ока из Оксфьорда.
Уинсом держалась в стороне, избегая здоровенных мускулистых светловолосых крестьян, так живо напоминавших о кровожадных стромфьордцах. Она часто смотрела туда, где был пришвартован драккар, и ловила себя на том, что мечтает вновь оказаться на гладко выструганной дубовой палубе и уплыть подальше от этих огромных чужих шумных людей.
Бренд, со своей стороны, воплощенной вежливостью по отношению к Сигрид, жене фермера, которая вела хозяйство твердой рукой и управлялась со своими пятью белобрысыми детишками так же легко, как с дойными коровами. Ок, муж Сигрид, был грубоватым, но сердечным человеком, оказавшим гостям грубоватый, но сердечный прием. Бренд заметил, что хотя Сигрид и Ок постоянно расспрашивали о женщине-скрелинге, которую он привез в Гренландию, по-настоящему их интересовал только корабельный груз – отборный лес, которым был забит трюм. Несколько раз в день Ок под любым предлогом спускался к фьорду и долго стоял, не спуская глаз с «Победителя Драконов». Обычно кто-нибудь из детей шел с отцом, и Ок, показывая на судно, объяснял его устройство любопытным отпрыскам.
К концу второго дня их пребывания в Гренландии, после сытного ужина Ок наконец решился.
– Не хотел бы ты продать лес? – спросил он Бренда.
Тот настороженно оглядел хозяина.
– Я собирался отвезти его на север, в Готеб. Думаю, там за лес дадут настоящую цену.
– Возможно, – кивнул Ок, поднося к губам чашу с пивом. – Но, если не сторгуешься, вспомни обо мне.
Бренд окинул взглядом чистенькую, но скудно обставленную комнату. Вряд ли Оку по карману такое приобретение.
Фермер понял, что имеет в виду гость.
– У меня три фермы, – деловито сообщил он. – Я могу заплатить хорошие деньги.
Бренд едва не поперхнулся пивом, но поспешно встряхнулся, чувствуя на себе проницательные глазки Ока, лихорадочно соображая, что предпринять. Помедлив, он покачал головой.
– Спасибо, что принимаешь близко к сердцу мои интересы. Однако думаю, что лучше все-таки отправиться в Готеб. У тамошних жителей большая нужда в строевом лесе.
Ок вновь неспешно отхлебнул пива, но ничего не ответил.
Постепенно Уинсом привыкла к семье Ока и обнаружила, что, если потихоньку сидеть в уголке, можно спокойно наблюдать за играми детей и занятыми работой родителями. Уинсом искренне радовалась детским проделкам. Эти люди были так непохожи на злобных строфьордцев!
Арни покинул ее и проводил все время в компании одной из дочерей Сигрид, Турид, единственной рыжеволосой девушки во всем семействе. Турид, веселая шаловливая кокетка, была еще лишь на пороге девичества. Моложе Арни на год или два, она была очарована повествованиями юноши о морских приключениях, и ее сверкающие голубые глаза умоляли рассказывать еще и еще.
Уинсом знала, что через несколько лет невинный интерес к Турид может перерасти в гораздо более глубокое чувство, и Арни будет искать общества девушки лишь для того, чтобы еще и еще раз увидеть восхищение в этих хорошеньких глазках. Но пока он довольствовался тем, что помогал Турид гнать овец на верхнее пастбище, гулять по заросшим цветами лужайкам или сплетать очередную сказку, пока девушка сбивала масло и делала вместе с матерью сыры.
Уинсом молча наблюдала и почему-то была тронута естественной невинностью семьи, так напоминавшей ей о родине. Она часто бродила по усадьбе и дому, очарованная крошечным родничком, бившим прямо из пола в большой комнате. Ок оградил камнями маленькое озерцо и прорыл канавку так, что вода могла течь по ней, прежде чем снова исчезнуть в земле. Когда Сигрид или Турид хотели набрать воды, достаточно было окунуть ковш в ручеек. Не то что в деревне, где женщинам приходилось таскать издалека тяжелые меха.
Все это время Уинсом почти не видела Бренда. Иногда она заставала его наедине с хозяином, Оком. Они о чем-то тихо беседовали, а потом Бренд и Олаф исчезали на несколько дней только для того, чтобы вернуться и опять вести таинственные переговоры. Наконец Уинсом стало ясно, что он что-то ищет, но что именно, она не знала. Как-то днем, когда дети спали, и на ферме стояла тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух, Уинсом спросила Арни, что пытается найти Бренд.
Тот молча поглядел на нее, и неожиданно мудрое не по годам выражение глаз удивило Уинсом. Она всегда забывала, что по временам Арни вел себя, как взрослый.
– Ему нужен один человек, – обронил он наконец, и девушке показалось, что голубые глаза затуманились. Она попыталась выведать у юноши еще что-нибудь, но он только ответил, что если ее разбирает такое любопытство, пусть лучше спросит самого Бренда.
Но Уинсом решила не делать этого. Между ней и Брендом было заключено негласное перемирие, и она не желала нарушать этот неустойчивый договор. Вместо этого она удовлетворилась тем, что гуляла по ферме, рассматривала овец и коров, играла с дворовым псом. С матросами она почти не встречалась, потому что капитан приказал им остаться на судне, а поскольку Арни всецело увлекся Турид, девушка была предоставлена самой себе.
Наконец Бренд и Олаф вернулись в очередной раз, и викинг решительно объявил хозяину, что они вновь отправляются в путь. Поскольку им не удалось найти того, кого они искали, корабль отплывает на следующее утро в западное поселение Готеб. Лето почти кончалось, и Бренд торопился поскорее добраться туда, прежде чем море затянется толстым слоем льда.
Сигрид и Ок, казалось, расстроились, услышав это известие, и наконец Ок, побагровев от смущения, объяснил, что у Бренда и его команды нет необходимости в этом путешествии, они могут провести зиму в Оксфьорде. Бренд улыбнулся, поблагодарил за гостеприимство, но, казалось, еще больше укрепился в решении покинуть ферму.
Этим вечером после праздничного обильного ужина Бренд потихоньку подошел к Уинсом. Девушка, как всегда, сидела у родничка, журчание воды заглушало его шаги. Почувствовав, как на плечо опустилась чья-то рука, она вскинулась, но, увидев, кто это, вновь отвернулась. Сердце ее, однако, сильно забилось, и Уинсом покачала головой, не понимая, почему его присутствие так действует на нее. Она считала, что совсем не думает об этом человеке, и вправду почти не вспоминала о Бренде, разве что каких-то шесть-семь раз в день.
Но сейчас Уинсом притворялась, что не обращает внимания на Бренда и забавляется холодной струйкой, но краем глаза исподтишка наблюдала за ним.
Бренд присел на корточки рядом с девушкой. Оба несколько секунд молчали. Наконец, видя, что она не собирается заговаривать первой, Бренд бросил ей на колени узел.
– Это для тебя, Уинсом.
Звуки глубокого мягкого голоса вызвали дрожь, пробежавшую по спине Уинсом. Ошеломленная девушка взглянула на свернутую ткань и, вскрикнув от радости, прижала ее к груди:
– О, как прекрасно! – выдохнула она, зарывшись лицом в мягкую материю, еще, казалось, источавшую слабый запах овечьей шерсти. Чудесный красный цвет отбрасывал пламенные отблески на ее щеки. Девушка подняла отрез сукна, поглядела на свет, восхищаясь искусным переплетением нитей и тонкой работой. – Как прекрасно, – снова прошептала она, глядя на подарок.
Бренд наблюдал за девушкой, завидуя ткани. Он все бы отдал, лишь бы она так же нежно ласкала его.
Наконец Уинсом опомнилась, пришла в себя и спросила:
– Где ты взял это, Бренд?
Викинг улыбнулся. Она прекрасно научилась выговаривать норвежские слова!
– Выменял, – пояснил он. – Крестьянка, известная своим умением ткать, с радостью взяла две тюленьих шкуры за сукно. Я увидел отрез и подумал, что тебе понравится.
Правда, на самом деле это было совсем не так легко. Везде, на всех фермах, где Бренд справлялся о Торхолле Храбром, он просил хозяек показать сотканную ткань. Но фермерши, в основном, красили ее в голубой и коричневый тона. Бренд сумел отыскать даже фиолетовый и желтый, многие вообще не красили материю, но красный так и не попался. По-видимому, у гренландцев этот цвет был не в чести. Только в последнем месте его ждала удача. Бренд набрел на маленькую усадьбу, где жена фермера, молодая энергичная женщина, шила одежду для себя и детей из ярких желтых, оранжевых и красных тканей.
Обрадованный Бренд приложил немало усилий, чтобы выпросить у хозяйки самый лучший отрез сукна. Кроме того, Бренд ухитрился упросить фермершу расстаться с красивыми красными и розовыми ленточками, но их он решил отдать Уинсом в другой раз.
Он улыбнулся про себя, подумав, как будет счастлива девушка, когда увидит ленты. Они так украсят ее наряд и волосы! Может, он отдаст ленты, когда найдет Торхолла и устроит что-то вроде праздника в честь великого события.
Когда немного времени спустя он поднялся, чтобы отойти, молчание между ними уже не было таким напряженным.
Уинсом с тихой грустью смотрела вслед Бренду, не понимая больше, как относиться к нему. Он был непростым человеком. Иногда Уинсом сомневалась, что именно он привел врагов в ее деревню. Может, Бренд ничего не знал… Она вспомнила, как он пытался развернуть судно, чтобы спасти упавшего за борт матроса. Бренд Бьорнсон был храбр, но не безрассуден, заботился о команде и справедливо обращался со своими людьми. Он делал ей подарки…
Уинсом прижала к груди красную ткань. О, она просто не знала, что и думать! Его щедрость говорила о благородном характере, разве не так? Или он что-то хотел от нее?
Девушка нахмурилась, внимательно изучая материю в тусклом вечернем свете. Как хотелось сшить из нее платье! Никогда она не видела ткани красивее.
Она потерлась носом о сукно, представляя, как будет выглядеть в чудесном наряде. Ах, если бы можно было понять, что у Бренда на уме, Уинсом с радостью и без тревожных мыслей приняла бы дар. Но под конец, еще раз вдохнув запах шерсти, она все-таки решила смастерить платье. То, что сотворил или не сотворил Бренд, не имеет никакого отношения к красоте ткани. Она вполне может и в одиночестве наслаждаться великолепным даром! Что касается Бренда Бьорнсона, придется присмотреться к нему. Может, она ошибалась. Может, он не такой плохой человек, как она вообразила. Нужно выждать, и тогда все станет ясно.
На следующее утро, сердечно распрощавшись с семейством Ока, путешественники отправились в Готеб. Арни было особенно тяжело покидать фьорд, где царила и правила смеющаяся голубоглазая Турид. Когда судно выходило из узкого залива, Арни стоял на корме и усердно махал одинокой фигурке, оставшейся на берегу. Сердце Уинсом дрогнуло. Она сама мечтала узнать, каково это – любить так горячо, знать, что кто-то отвечает на ее чувство и не захочет расставаться с ней, а будет стоять на корме и лихорадочно махать рукой, пока она не скроется из виду.
