Текст книги "Обрученная с мечтой"
Автор книги: Тереза Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Тереза Скотт
Обрученная с мечтой
ГЛАВА 1
Стромфьорд (первое поселение европейцев на месте современного Ньюфаундленда, год 1000 от Рождества Христова)
Двое индейцев бесшумно скользили между высоких деревьев, теснившихся в лесной чаще. Только однажды девушка, споткнувшись, что-то пробормотала себе под нос. Юноша немедленно знаками приказал ей замолчать.
Они шли по следам оленя, продираясь через спутанные ветви кустов. Несколько минут спустя юноша раздвинул листву и увидел невысокий, поросший травой холмик.
– Туда, – прошептал он, взмахнув луком. Девушка кивнула и, когда они добрались до места, почти рухнула на мягкую землю, вытянула ногу и принялась массировать сведенные мышцы, не обращая внимание на то, что смазывает охру, покрывавшую тело.
– Как хорошо немного отдохнуть, – заметила она неразговорчивому молодому человеку, усевшемуся рядом. Тот ничего не ответил. Но девушка, ничуть не смутившись, снова спросила:
– Мы ведь заблудились, брат мой, не так ли?
В голосе ее не было никакого упрека, одно лишь сочувствие. Брат все-таки был совсем еще мальчиком, и ему трудно признать свою ошибку. И, по правде говоря, ей тоже.
Юноша по-прежнему молчал, оглядывая тихую поляну, и наконец грустно ответил:
– Да, Уинсом. Мы заблудились. Попали в туман, он и. сбил меня с толку. Я думал, что хорошо знаю дорогу.
И, вздохнув, добавил:
– Дедушка, кажется, так ясно все объяснил, показал!
Плечи молодого индейца безнадежно опустились, он казался совсем поникшим, но вскоре, встряхнувшись и придя в себя, сел прямее, с видом настоящего мужчины, которому любая трудность, любая невзгода нипочем.
– Пойдем, – позвала сестра. – Не стоит упрекать себя, ты не виноват. Я тоже хотела навестить родственников, но прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то из нашего племени забирался так далеко на север.
Девушка умными карими глазами наблюдала за братом. Солнце высвечивало почти красные блики в длинных темных волосах, придавая им цвет каштана.
– Туман и меня запутал, брат мой, – улыбнулась она, – мы мудро поступили, оставив каноэ на берегу и решив идти пешком.
Брат по-прежнему молчал, и она, не дожидаясь ответа, продолжала:
– Зовущий Птиц, нам потребуется время, чтобы отыскать дорогу. Даже если мы доберемся туда, где дедушка в последний раз видел поселок двоюродного деда, племя могло перекочевать в другое место. Они должны отыскивать новые охотничьи угодья для мужчин.
Неожиданно юноша встрепенулся:
– Тише!
Оба напряженно прислушались к окружающему их молчанию.
– Что это было?
Озноб прошел по стройному телу Уинсом, и она поспешно выпрямилась, обводя взглядом поляну. Тишина внезапно взорвалась дикими воплями, сотрясшими землю. Индейцы взметнулись, словно вспугнутые олени, но было уже поздно.
Десятка два странных созданий с дикими глазами, напоминавшие огромных, обросших светлым мехом медведей, высыпали на поляну. Неприятный запах ударил в ноздри Уинсом, и она, прихрамывая, побежала в чащу.
– Хо! Поглядите на эту! – заорал медведь, пускаясь в погоню. – Думает, что сможет удрать! Свен! Смотри в оба!
Другой гигант, с чем-то вроде соломы над губами и на подбородке, засмеялся, когда медведь бросился на Уинсом и опрокинул на землю, словно затравленного оленя. Девушка едва не потеряла сознание под тяжестью вдавившего ее в грязь тела.
– Пусти! Пусти меня! – бешено вскрикнула она, стараясь столкнуть неподъемную ношу.
Медведь медленно встал, все еще громко хохоча:
– Ну, Свен! Видел когда-нибудь такую?
Он схватил Уинсом за руку, рывком поднял, и та пошатнулась, стараясь сохранить равновесие.
Два медведя подтащили к ней Зовущего Птиц. Кровь сочилась из многочисленных царапин, усеявших раскрашенное охрой тело: злобные звери, по-видимому, не желая отпускать его, вцепились в руки.
Уинсом едва не затошнило от вони, исходившей от этих чудовищ. Голова кружилась так, что она едва смогла удержаться на ногах, пока медведи тащили, толкали и волокли ее неизвестно куда. Пытаясь сопротивляться, она лягнула одного из захватчиков здоровой ногой. Тот взвыл, выпустил ее, и медведи позволили Уинсом идти одной. Дикарь, которого называли Свеном, усмехнулся в бороду цвета высохшей травы.
Только теперь девушка поняла, что это не медведи, а люди, правда, очень странного вида, но все же люди. Гораздо выше ростом любого индейца, они были одеты в шкуры и меха, делавшие их еще шире и толще. На головах красовались какие-то диковинные горшки, и от этого они казались настоящими чудищами. И говорили эти создания на каком-то непонятном наречии, издавая почти звериные гортанные звуки, никогда ранее не слышанные девушкой.
Она беспомощно наблюдала, как грубо обращались с братом. Медведи – люди связали его так, что Зовущий Птиц не смог сохранить равновесие, а когда упал, великаны, оглушительно захохотав, начали пинать его. Уинсом закусила губу, чтобы не закричать. Удар пришелся мимо, но девушка страшно испугалась за жизнь брата. Во рту разлился металлический вкус крови.
Странная процессия медленно углубилась в лес на две или три лиги, и наконец индейцев грубо вытолкнули на прогалину. Перед ними расстилалась широкая равнина. Слева вилась лента реки, впадавшей в синее море. На равнине возвышались девять домиков – по-видимому, нечто вроде поселения. Крытые дерном крыши венчали низкие длинные глинобитные здания, окруженные сложенной из дерна стеной.
Так вот, подумала Уинсом, дрожа, куда их привели, в эту мрачную, слепленную из грязи деревню мерзких чудовищ. Непонятно, почему мать и бабушка никогда о них не рассказывали. Слишком ужасны, чтобы поверить в их существование!
При этой мысли страх снова охватил Уинсом. Она взглянула на Зовущего Птиц. Так молод! Именно его благородная решимость сопровождать сестру к двоюродному деду довела их до беды.
Уинсом ощутила глубокую печаль при мысли о том, что ее желание навестить родственников стало причиной их поимки, а, возможно, и смерти. Эти великаны наверняка попросту сожрут их.
Чудовища о чем-то заговорили между собой, и Уинсом пожалела, что не может понять, о чем идет речь. Время от времени кто-нибудь показывал на нее или брата и произносил одно слово: скрелинги. Остальные, смеясь, подталкивали друг друга. Уинсом то и дело пыталась увернуться от жадно тянувшихся к ней рук. Сжавшись в комок, она поглядела вдаль, за границу деревни и окружающей ее заросшей травой равнины, туда, где серебрилось море. Соленый запах мешался с неприятной серной вонью, исходившей от поселения. Может, ей и Зовущему Птиц сбежать и, плывя вдоль побережья, добраться до родной деревни? Конечно, путешествие будет долгим, но они смогут его проделать.
Но времени думать не оставалось: ее потащили к домам из грязи. Деревянные ворота со стуком захлопнулись за пленниками.
Уинсом и Зовущий Птиц попались в ловушку. Прекрасный мир остался за оградой, а они оказались в омерзительном логове зверя.
Когда их впервые поставили перед высокой светловолосой женщиной, Уинсом решила, что их сейчас принесут в жертву этому невиданному созданию.
Женщина, закутанная в белые с синим одежды, сидела на скамейке. Глаза оказались синими, цвета неба, живот сильно выдавался вперед, женщина, очевидно, была на сносях. Длинные косы свисали по обеим сторонам грубоватого лица.
Великаны скинули меха и странные горшки и встали полукругом, наблюдая. У некоторых свисали с пояса мечи, у всех были кинжалы и даже топоры. Уинсом вздрогнула при мысли, каким неописуемым пыткам могут подвергнуть эти жестокие люди ее и брата.
Наконец светловолосая заговорила. Уинсом напряженно прислушивалась, отчаянно пытаясь понять смысл странных звуков, произносимых великаншей.
– Где вы отыскали скрелингов? – требовательно спросила женщина.
– В лесу. Ульф не нашел оленя, зато набрел на этих вот, Фрейда.
И Свен снова расхохотался.
– Скрелинги! Мерзкие твари, опасные и таинственные. Только их не хватало! И какие тощие!
Погладив себя по надутому животу, Фрейда уселась поудобнее.
– Вы, как я полагаю, хотите женщину? – осведомилась она, переводя взгляд с Уинсом на воинов. Те широко ухмылялись.
Глупцы неотёсанные, подумала Фрейда, вечно думают своими…
Она снова заерзала. Черт возьми, эта беременность совсем не вовремя. Проклятые мужчины! Почему на их долю выпадает только наслаждение? Мужчины тоже должны страдать, мстительно думала Фрейда. Коварная улыбка скользнула по одутловатому лицу, и тут же исчезла.
– Придется обойтись, приятели, – почти промурлыкала она. И, не обращая внимания на громкие гневные протесты, властно подняла руку.
– Сначала выслушайте.
Некоторые из присутствующих бросали на нее злобные взгляды. По-видимому, им нелегко было отказаться от законной добычи. Но Фрейда не собиралась уступать.
– Эта скерлинг, – ощерилась она, – и на женщину-то не похожа. Настоящее животное. Взгляните на нее! Вся покрыта красной краской с ног до головы! И мальчишка тоже. А какой мерзкий запах! Мы настоящие люди, не эти твари!
Фрейда презрительно показала на стройную загорелую женщину, с гордым видом стоявшую перед ней.
– В толк не возьму, как кто-то может захотеть переспать с такой!
Мужчины ошеломленно уставились на предводительницу. Неужели Фрейда внезапно ослепла? Хотя женщина скрелингов и покрыта красной грязью, таких красавиц им еще не приходилось видеть. Эта рабыня дорого стоит! Красновато-каштановые волосы выглядели густыми и мягкими, широко раскрытые карие глаза метали молнии, а гордое лицо было нежным и прелестным. Какой контраст представляла ее смуглая красота с бледными лицами и светлыми волосами викингов! А стройная фигурка и тонкие руки завораживали мужчин так, что некоторые бессознательно облизывали губы.
Фрейда, усмехаясь, наблюдала за ними. Совсем как дети! Большие, неразумные, неловкие дети!
Она, снова поморщившись, переменила позу. Подумать только, даже Торвальд, ее ни на что не пригодный увалень-муженек, тоже похотливо уставился на эту дикарку. Ну и пусть, злобно радовалась она. Все равно ничего у него не выйдет.
– Далее, – продолжала Фрейда, – я не желаю, чтобы вы передрались из-за этой твари. Впереди долгая зима – сейчас только начало лета – и я не потерплю, чтобы мои люди начали убивать друг друга ради уродины-скрелинга.
Она нетерпеливо почесала живот. В комнате немедленно раздался хор возбужденных голосов:
– Никаких споров! Мы договоримся! По очереди…
Фрейда едва не рассмеялась вслух.
– Nej – упрямо покачала она головой, – нет. Не на этот раз.
Ленивый тон не обманул мужчин. Они хорошо знали, как ловко управляется эта женщина с боевым топором, с которым не расставалась. Воины нерешительно переминались с ноги на ногу; индейцы напряженно наблюдали за врагами. Уинсом видела, что эти гиганты боялись странной женщины. Индеанка вздрогнула. То, что говорила светловолосая мужчинам, явно пришлось им не по душе – уж это Уинсом могла понять.
Фрейда снова заговорила, на этот раз уже гораздо резче:
– Отведите их в каземат.
Воины недовольно зашумели, но повиновались. Двое, Свен и Ульф, тот, что поймал Уинсом, потащили упиравшихся индейцев на улицу, провели через все поселение и втолкнули в крохотную грязную лачугу, стоявшую в стороне, а потом, заперев скрипучую деревянную дверь, ушли. Уинсом и Зовущий Птиц мрачно уставились друг на друга в тусклом свете, падавшем из крохотного окошка.
– Что теперь? – прошептала Уинсом.
Брат не ответил, только злобно ударил ногой в дверь, в стену, так что в лицо ударили комья грязи. Повернувшись к сестре, юноша вздохнул, и в глазах отразилась безбрежная тоска.
– Нужно подождать, – с трудом выговорил он. Уинсом побоялась спросить, чего и сколько ждать.
ГЛАВА 2
– Вот, – объявил здоровяк Свен.
Шел второй день неволи, и впервые за это время великаны позаботились принести пленникам еду и воду. Уинсом жадно припала к деревянному ковшу, протянутому Свеном. Капли побежали по подбородку, но ей было все равно – давно уже девушка не испытывала такого облегчения. Она думала, что гиганты решили уморить их голодом. Пока пил брат, Уинсом исподтишка изучала врага. После двухдневного наблюдения из узкого окошка, индейцы получили некоторое представление о передвижениях странных людей. Девушка видела, как они бегали между домами, спасаясь от дождя, как рано утром они вышли из огромных деревянных ворот, а позже вернулись с двумя убитыми оленями. Она слышала звон железных топоров, вгрызающихся в деревья.
Зовущий Птиц тоже наблюдал за гигантами и наконец объяснил Уинсом, что это не сказочные чудовища, а обыкновенные люди. Они пили, ели, спали и мочились совсем как индейцы, следовательно, здесь ничего нет необычного – люди как люди, только странные, никогда не виданные. Кроме того, неприятно бледная кожа, по мнению юноши, придавала чужеземцам болезненный вид. Однако Уинсом не согласилась, считая, что они выглядят достаточно здоровыми, но выругала себя за то, что по-прежнему считала незнакомцев великанами. Наверняка они не обладают сверхъестественными силами, только человеческими. Но для нее и этого достаточно.
Свен внес блюдо с едой. Он тоже был бородатым и носил куртку из мохнатого коричневого меха поверх чего-то напоминавшего свободно висевшую гладкую кожу. Девушка никогда не видела животного с такой кожей, белого, голубого или красного цветов, как на сорочке Свена. На голове у него не было горшка, и Уинсом удивленно рассматривала длинные светлые волосы, свисавшие ниже плеч и, как ни странно, аккуратно расчесанные. Правда, она уже успела заметить, что чужеземцы, и мужчины и женщины, тратят много времени, ухаживая за волосами. Она даже видела, как один человек, старательно вырезав что-то из куска дерева, внес его в дом, из чего заключила, что чужаки ценят красивые вещи.
В поселении было мало детей, зато повсюду бродили гигантские лохматые коричневые псы и щипали траву. Рога на головах «собак» придавали им устрашающий вид, однако жители поселка, казалось, совсем их не боялись. Уинсом беспокойно подпрыгивала каждый раз, когда одна из «собак» издавала странное мычание, хотя брат при этом неизменно улыбался.
Свен, поставив у двери небольшую чашу с водой и блюдо с чем-то коричневым, молча удалился. После его ухода Уинсом подошла поближе и принюхалась к содержимому блюда.
– Тюленье мясо, – объявила она. – Копченое тюленье мясо.
Зовущий Птиц коснулся мяса смуглым пальцем, потом, отломив кусочек, положил в рот, сделал гримасу и швырнул блюдо через всю комнату. Мясо рассыпалось по грязному полу.
– Не буду есть пищу этих дикарей, – отрезал он. – Лучше умру с голоду.
Уинсом с жадной тоской поглядела на мясо, но ничего не сказала и довольствовалась тем, что снова выпила немного воды. Брат с отчаянием наблюдал за ней.
– Не хочу, чтобы ты голодала, – тихо сказал он.
Заметив смятение в глазах юноши, Уинсом, ничего не ответив, направилась к своему месту у окна и снова стала наблюдать за жизнью поселения, в надежде отвлечься от голодных болей в желудке. Через некоторое время она спросила:
– Почему ты предложил сопровождать меня к двоюродному деду, брат мой?
– Я знал, что наша мать не позволит тебе отправиться туда одной.
Уинсом наморщила носик.
– Она хотела запретить мне, это верно. Если бы не твоя готовность пойти со мной, пришлось бы остаться в деревне. Зачем ты это сделал?
– Почему ты задаешь такие вопросы? – пожал плечами юноша. – Неужели брат не имеет права защищать сестру, когда той вздумалось отправиться в опасное путешествие?
Уинсом задумчиво оглядела брата.
– Но мы никогда не были близки, – размышляла она вслух. – Даже почти не играли вместе.
– Родителям не очень это нравилось.
– И все же ты согласился разделить со мной тяготы пути. Знал, как много это значит для меня?
– Знал, – кивнул Зовущий Птиц. – У меня есть глаза. Ты не была счастлива в нашей деревне. А когда Храбрая Душа…
Заметив, что сестра отвернулась, он поспешно замолчал. Но через несколько мгновений Уинсом сумела взять себя в руки.
– Продолжай, брат мой. Договаривай все, что собирался сказать. Когда Храбрая Душа…
Девушка затаила дыхание, ожидая жестоких, словно расчетливые удары, слов. Но юноша подошел к окну и, встав рядом с сестрой, посмотрел поверх грязных крыш на море и, не отрывая глаз от безбрежной синевы, тихо сказал:
– Когда Храбрая Душа выбрал в жены Красную Женщину, я понял, что ты… как бы это объяснить, огорчена.
Не огорчена, думала Уинсом. Уничтожена, раздавлена, унижена и желала умереть, но только не огорчена.
Схватившись за висевший на шее шнурок, она скользнула по нему рукой, пока пальцы не наткнулись на маленький мешочек с лекарствами, спрятанный между грудями под платьем из оленьей кожи. Что она могла сказать о человеке, которого любила едва ли не с самого детства? Сильном, мужественном, красивом человеке, который предпочел ей другую женщину.
– Я была… – Уинсом помедлила, – наверное, немного удивлена.
Брат одобрительно кивнул головой. Да, у женщин тоже своя гордость.
– Когда ты сказала, что хочешь навестить родственников, я посчитал это мудрым решением. Тебе необходимо было на время покинуть деревню.
Уинсом промолчала. Зовущий Птиц неловко потоптался рядом.
– Будут и другие молодые люди, Уинсом.
– Другие, которые станут смеяться надо мной, издеваться? – горько вздохнула девушка. Брат болезненно поморщился.
– Мужчина, который насмехается над твоей ногой, не стоит ни слез, ни боли, сестра моя. Он просто не мужчина.
– Точно так же, как все утверждают, что я не женщина? Не настоящая женщина? – Голос Уинсом оборвался. – Ни один воин не захочет хромую жену, жену, с ногами разной длины, жену, которая даже не может убежать от дождя.
– Зато твое умение исцелять людей велико, сестра моя. Никто из жителей деревни не знает столько о лечебных травах и растениях.
Уинсом, отвернувшись, снова выглянула в окно и, опершись о стену, вытянула больную ногу.
– Мое великое умение исцелять, как ты говоришь, не сумело помочь излечить ногу и дать в мужья человека, которого я хотела! – отчаянно, с болью выкрикнула она. – Храбрая Душа не любит меня! И все из-за этого!
Она с силой хлопнула себя по искалеченному бедру.
– Не может быть, чтобы он так сказал! – выдавил брат.
– Не словами, – признала Уинсом. – Но взгляд говорил яснее всяких слов. Много раз я видела, как он смотрел на мою ногу и тут же отводил глаза. Он не хотел меня и не любил – какому мужчине нужна жена-калека?!
– Но это почти незаметно… – запротестовал Зовущий Птиц.
– Я знаю об этом. Ты знаешь. Храбрая Душа тоже знает. Вот он и сделал свой выбор. Красную Женщину.
Зовущий Птиц ощутил внезапную беспомощность перед горечью обид сестры. Именно из-за этого он решился тогда сопровождать ее в деревню их двоюродного деда. Они путешествовали много дней, сначала вдоль побережья, в каноэ, потом, спрятав лодку, пробирались через лес. Путь был долгим и нелегким, но сестра была полна решимости и не жаловалась. Может, надеялась найти мужа в чужой деревне? Он сам мечтал, что двоюродный дед знает какого-нибудь доброго человека, который не обратит внимания на недостаток Уинсом, а разглядит красоту ее души. Кроме того, как целительнице ей не было равных.
Юноша мрачно вздохнул, глядя на синюю полосу моря. Не стоит думать о том, что могло бы быть. Теперь они оба – пленники бледнолицых, и Уинсом… ну что ж, Уинсом придется безропотно вынести все. Он надеялся только, что они сумеют выжить.
Остаток дня был проведен в молчании. На этот раз, когда бородатый мужчина принес им воду и еду, индейцы поели.
ГЛАВА 3
Корабль лениво переваливался с волны на волну, снасти негромко поскрипывали. Мужчины осторожно направляли судно поближе к каменистому берегу. Хотя здешние места совсем не походили на отвесные мрачные фьорды у них на родине, эти люди были опытными мореходами, и вскоре судно мягко уткнулось в прибрежную гальку.
Два человека, с трудом волоча третьего, мешком обвисшего в их руках, сошли на берег. Поселенцы, молча сгрудившись на покрытом травой холме, наблюдали за первыми гостями, прибывшими к ним. С добром или со злом?
– Теперь хорошенько запомни, – наставлял викинг, вцепившись в плечи потерявшего сознание мужчины.
Юноша, державший капитана за ноги, сдул со лба длинные белокурые волосы и поднял глаза, стараясь вслушаться в смысл слов товарища:
– Ja?
– Не говори никому, что наш капитан скрывается от властей. Ни к чему здешним людям знать, что он изгнанник. И так достаточно народу охотится за его головой, новые нам не нужны.
Мальчик пробурчал что-то себе под нос, стараясь не уронить капитана и пошатываясь под непривычной тяжестью.
– Предупреждаю, Арни!
– Я слышал тебя, Олаф. И не выдам капитана. У меня на это нет причин.
– Вот и хорошо, – мрачно кивнул Олаф. – Смотри, не хотел бы я отделить твою красивую головку от этих костлявых плеч. Ах, как будут плакать девушки!
Но юноша вполне добродушно воспринял насмешки.
– Получше следи за своими дочерьми, Олаф! Мужчина снова нахмурился.
– Это не смешно, мальчик! Держись подальше от моих девочек. Их мужьями должны стать порядочные люди, не какой-то…
– Кто вы? – прозвенел женский голос, и мужчины остановились как вкопанные.
– Олаф Триггсон, госпожа, – почтительно отозвался тот. – Мы с корабля «Победитель Драконов» и пристали к вашему берегу потому, что на борту больной.
– Больной? Что у него за болезнь? Мы опасаемся принимать таких людей.
– О нет, госпожа, он не опасен. Просто мечется в жару. Ножевая рана, – пояснил Олаф, смущенно кашляя.
Высокая светловолосая женщина медленно шла по берегу и остановилась, не дойдя до них примерно на длину корабля.
– Откуда вы? К нам редко приезжают гости.
– Прекрасно, – пробормотал Олаф себе под нос, а вслух пояснил:
– Мы плывем из Норвегии.
– Норвегии? Значит, путешествуете по всему свету?
– Нет, госпожа. Просто усталые матросы, ищем, где приклонить голову, и хотим дать капитану место и время отдохнуть. Шторм принес нас к вашему берегу. Мы просим только позволить нашему капитану немного побыть здесь. Может, у вас найдутся сытная еда, лекарства и добрая женщина, которая могла бы поухаживать за ним.
– Нет у нас никаких женщин, – отрезала Фрейда. – Вернее, их слишком мало, чтобы торчать у постели какого-то неизвестного моряка.
И, смерив Олафа взглядом, добавила:
– Но еды достаточно, и вы можете присоединиться к нам. В обмен на новости, конечно. Мы здесь совсем ничего не знаем, а сердце мое жаждет услышать весточку с родины.
– В таком случае, – проворчал Олаф, – нельзя ли нам уложить его в постель? Руки у меня совсем затекли. Очень уж он тяжел.
Женщина улыбнулась.
– Твои руки выглядят достаточно сильными, Олаф Триггсон.
Она безразлично скользнула взглядом по мальчику и добавила:
– Можете отнести раненого в каземат.
Войдя первой в ворота, Фрейда подозвала Свена, велела ему показать, куда нести больного, и бесстрастно наблюдала, как тот повел шатавшихся под весом огромного тела мужчин к лачуге, стоявшей немного в стороне от остальных.
– Предупреждаю, Триггсон, – окликнула она, – мы придерживаемся старинных обычаев в уходе за больными. Оставляем их одних, и если поправятся – тем лучше, если же нет… – она пожала широкими плечами, – на все воля богов.
– До чего же добрая душа, – пробормотал Олаф. – Не будь мы в таком отчаянном положении… да и капитан не в себе… я бы… – Он замолчал, не договорив, что бы хотел сотворить с этими холодными неучтивыми людишками.
Юноша дважды споткнулся о выступающие корни, и Олаф выругался.
– Никогда не стоит поручать мальчишке мужскую работу, – фыркнул он.
Арни, услышав нелестные слова, снова споткнулся, чем еще сильнее обозлил викинга, но только засмеялся, когда Олаф разразился потоком цветистых проклятий.
Свен удивленно обернулся, но Олаф немедленно расплылся в улыбке и поклонился.
– Неплохое местечко. Вас здесь много?
– Достаточно, – коротко бросил Свен. В конце концов, норвежцам не впервой нападать на соседей. Кто знает, может, эти двое задумали что-то недоброе. Многие викинги разбогатели на набегах.
Они добрались до каземата, и устало пыхтевший Олаф остановился на пороге: от тяжелой одежды шел пар. Лицо, в гриве седеющих локонов, побагровело от напряжения.
– Кладите его сюда, – скомандовал Свен, открывая тяжелую деревянную дверь. Олаф вошел в темноту, за ним послушно следовал юноша, так и не выпускавший ног капитана. Олаф, встав посреди комнаты, огляделся в поисках подходящего места.
– Кровь Тора! – выругался он неожиданно. – Что это за мерзкие создания!
В этот момент Олаф пожалел, что руки заняты, и он не может схватиться за меч.
– Ты обманул нас, грязный датчанин! – завопил он на Свена.
– Nej, отозвался тот, ухмыляясь, – просто небольшая компания, чтобы скрасить одиночество вашего капитана. Это скрелинги.
– Скрелинги? Эти твари? Кто? Что?
Арни весело фыркнул, наблюдая, как обычно многословный Олаф потерял дар речи. Пренебрежительная усмешка мальчишки сразу заставила Олафа прийти в себя.
– Ну что ж, – кивнул он, – куда прикажешь его положить?
Свен, мгновенно став серьезным, показал на стену, у которой стояла грязная скамейка. На ней валялось что-то вроде вымазанного сажей одеяла.
– Сюда.
Олаф с отвращением поморщился.
– Да я и собаке не позволил бы лечь на эту…
– Уж это точно, – дерзко бросил Арни. – Со своими псами ты обращаешься куда лучше.
Даже хмурый Олаф был вынужден согласиться с наглым мальчишкой.
– Нет ли у вас лишних меховых покрывал? Одеяла почище? – процедил он сквозь стиснутые зубы, стараясь казаться вежливым.
Свен немедленно исчез, а Олаф принялся с подозрением разглядывать скрелингов.
– Видел когда-нибудь таких, Арни? – спросил он.
– В жизни не встречал, – с благоговейным ужасом прошептал подросток. – Они совсем не выглядят дикими животными, а девчонка – так вообще красавица.
Он показал подбородком на Уинсом и перехватил поудобнее ноги капитана.
Вернулся Свен, неся несколько вытертых одеял и две шкуры.
– Это лучше, – заметил Олаф, довольный, что сумеет как следует устроить капитана.
– Потерпите немного, сейчас все устроим, – пробормотал он.
Уинсом из своего угла зачарованно наблюдала за чужеземцами. Она видела все, что произошло на берегу, и уже успела обсудить с братом появление большого каноэ, прибывших на нем людей, их странную ношу, и вот теперь незнакомцы оказались здесь, в этой хижине! Викинги почти уронили мужчину на скамейку, и тот глухо застонал.
– Воды и поесть, – обронил человек постарше, и Свен снова вышел, но вскоре появился с кувшином и блюдом тюленьего мяса. Уинсом заметила, что мяса гораздо больше, чем они с братом получили за шесть дней, проведенных в лачуге. Она, по-прежнему вжимаясь в угол, наблюдала, как старик приподнял голову лежавшего без сознания человека и попытался влить ему в горло немного воды. Тонкие струйки потекли по щекам и шее, разбиваясь об одеяла. Седой мужчина произнес несколько слов, и по тону Уинсом предположила, что тот ругается. Юноша промокнул лужицу другим одеялом и заботливо подложил третье под голову раненого.
Уинсом с облегчением заметила, что они не попытались сунуть ему в рот мясо – тот наверняка бы задохнулся.
Сделав все возможное для больного, викинги немного постояли у скамьи. Наконец Свен сказал:
– Давайте пойдем в дом к Фрейде. Она ожидает услышать новости.
– Я, пожалуй, останусь с капитаном, – предложил Олаф.
– Как хочешь, – пожал плечами Свен. – Но там горячая еда и свежее пиво. Пусть мальчик позаботится о нем.
Олаф вновь повернулся к скрелингам.
– А эти двое? Они опасны?
– Nej, – рассмеялся Свен, – эти слабые тщедушные создания, которых мы поймали, не причинят вреда. Мальчишка сможет легко с ними справиться.
Но Олаф почему-то сомневался. Ему казалось, что молодой скрелинг повыше ростом и весит больше Арни. Однако Арни был крепким малым и умел драться – Олаф сам научил его. Кроме того, неплохо бы посидеть в веселой компании, узнать, много ли им известно, слышали ли они о Бренде Бьорнсоне и убийстве…
Олаф перевел глаза с капитана на юнгу, потом на скрелингов и снова на капитана. И в конце концов принял решение:
– Я оставлю тебе меч, Арни. Крикни, если эти скрелинги что-нибудь выкинут.
– Я буду защищать Бренда до последнего дыхания, Олаф, – серьезно пообещал юноша. Олаф громко хлопнул его по спине.
– Знаю, Арни, ты настоящий воин!
Уинсом уставилась на викингов. Потом взглянула на раненого. Видно, друзья очень беспокоятся за него. Он, должно быть, великий вождь, решила она.
Мужчины вышли. Олаф от порога бросил предупреждающий взгляд на скрелингов. Свен весело усмехнулся. Светловолосый мальчик схватился за рукоятку ножа, и Уинсом заметила, как дрожат его пальцы. Арни несколько раз нервно оглянулся на Зовущего Птиц. Уинсом он игнорировал.
Индеец пересек комнату и подошел к сестре.
– Давай убьем его, – предложил он небрежно, словно беседуя о пустяках.
Мальчик, судорожно сглотнув, поднял меч.
– Не знаю, что ты сказал, скрелинг, но, если подойдешь ближе, я… я прикончу тебя.
– Он боится, – тихо заметил Зовущий Птиц. – Видишь, руки трясутся, а лицо блестит от пота. Я просто чувствую запах его страха.
Уинсом застыла и напряглась. Уж она точно боялась!
– Если мы будем действовать вместе, можно подбежать к нему, наброситься, убить, а потом взять меч и выбраться из этой грязной дыры.
Голос Зовущего Птиц был хриплым от подавляемой ярости. Белокурый мальчик насторожился и угрожающе шагнул вперед.
– Здесь мой капитан, – пробормотал он, – и я предупреждаю: держись подальше, скрелинг!
Уинсом подумала, что юноша очень храбр, хотя и напуган.
– Я целительница, Зовущий Птиц, – ответила она, – и не желаю никого убивать.
Индеец презрительно фыркнул:
– Но это наш единственный шанс выбраться отсюда, Уинсом.
– То, что говоришь ты, брат мой, – чистая правда. Но я не могу это сделать, – дрожащим голосом ответила девушка, чувствуя, что разрывается между долгом и совестью. Ей совсем не улыбалось навсегда оставаться пленницей и еще, чего доброго, самой быть убитой, но и поднимать руку на невинного мальчика тоже не хотелось.
Зовущий Птиц начал осторожно, кругами приближаться к Арни. Юноша расставил для устойчивости ноги, загородил собой капитана, взмахнул мечом и ощерился:
– Подходи, скрелинг! Почувствуешь укус доброго меча Олафа. Я готов встретить тебя!
Индеец остановился перед юношей, протянул руку и мягко сказал:
– Я отвлеку тебя сладкими словами, дикарь, а когда начнешь доверять мне, положу конец твоей жалкой жизни.
Арни услыхал дружелюбный голос, увидел протянутую руку и, нерешительно отступив, опустил оружие. Зовущий Птиц мгновенно попытался выхватить меч. Уинсом, громко вскрикнув, зажала рот рукой. Молодые люди клубком покатились по комнате; каждый старался завладеть мечом.
– Nej, ты его не получишь! – выдавил Арни сквозь стиснутые зубы.
