Текст книги "Спорим, это мальчик!"

Автор книги: Теренс Блэкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Елена

Никто не разглядел одну особенность в характере Сэм. Никто, кроме Елены Гриффитс. Сэм была очень застенчивой. Хоть она и вела себя, как Мисс Самоуверенность, но в глубине души она тряслась как осиновый лист.

Только человек, который разбирается в таких вещах (например, я), способен понять: очень часто за нахальством скрывается страх.

Тот разговор за ланчем раскрыл мне глаза. Сэм прямо-таки покраснела, когда Чарли стала рассказывать о том, что у нее началось. Поэтому я и завела речь о плоском бюсте Сэм. Я хотела дать ей понять, что у нас в Англии не принято таиться от подруг.

По дороге я сказала самым сочувственным голосом:

– Если тебе хочется поговорить о своей маме, я готова тебя выслушать.

– Спасибо, не стоит, – сказала Сэм.

– Я очень хорошо умею слушать. Все это говорят.

– Да я верю. – Она с благодарностью улыбнулась. – Но… может, как-нибудь в другой раз.

– Ладно, ты только скажи.

Меня немного обидело, что новая подруга не хочет поделиться со мной самым сокровенным.

Когда мы пришли домой и поднялись ко мне в комнату, Сэм застеснялась еще больше. Я начала снимать школьную форму и вдруг заметила, что Сэм застыла на месте, уставившись в окно, как будто там, откуда она приехала, люди никогда не раздеваются друг при друге.

Чтобы ее не смущать, я быстро натянула свою повседневную одежду и вручила Сэм подарок, о котором думала со времени ланча. Я выдвинула верхний ящик – там, в самой глубине, хранился предмет, так много для меня значивший всего лишь каких-нибудь двенадцать месяцев назад.

– Что это? – спросила она, нервно сжав подарок в руке.

– Лифчик. С подложенными чашечками. Очень помогает, пока свои не вырастут. Примерь!

Она опять покраснела.

– Я лучше, когда приду домой…

– Нет.

Я решительно начала расстегивать ей пуговицы, но она попятилась:

– Ладно, ладно, я сама.

Она повернулась ко мне спиной, сняла блузку и накинула на плечи бретельки лифчика. С полминуты она беспомощно возилась с застежкой. Я со смехом оттолкнула ее руки и сама застегнула крючки.

– Дома потренируйся, – посоветовала я.

И вот лифчик надет как надо. Все еще стоя ко мне спиной, она набросила белую форменную блузку и медленно повернулась, крепко зажмурив глаза.

– Гораздо лучше! – одобрила я.

Она открыла глаза и посмотрела вниз.

– Классно! – сказала Сэм. – Неплохо затарилась.

Мистер Бертон

Оглядываясь назад, должен заметить, что атмосфера в тот вечер была несколько специфическая. Мэтью вернулся из школы один. Ему и всегда-то требуется поваляться полчасика перед телевизором, чтобы прийти в себя после учебных занятий, но в тот день он казался мрачнее обычного.

Зато Сэм, придя примерно на час позже, был в удивительно жизнерадостном настроении. Он объявил, что школа «Брэдбери Хилл» «вполне ништяк». Когда я сказал, что готовлю к ужину его любимые макароны «Паста путтанеска», он ответил: «Чудненько!»

Помню, я еще подумал, что «чудненько» – не совсем привычное слово в лексиконе Сэма.

Тайрон

Моя мамуля все делает не вовремя. У нее просто какой-то талант выбирать самое неподходящее время для своих воспитательных идей.

И вот теперь, в самом начале учебного года, когда операция «Саманта» вступила в решающую фазу, мамочка решила: а) что я слишком набрал вес за время летних каникул, б) что после истории в закусочной Билла Бургера я, по всей видимости, сделаюсь уголовником и, наконец, в) судя по тому, что я почти все свободное время провожу с Джейком и Мэттью, я, скорее всего, голубой.

По этому поводу у нас вечером состоялась беседа.

Я способен справиться практически с любой подлянкой из тех, что подбрасывает жизнь, – кроме воспитательных бесед моей мамочки.

Она приготовила праздничный ужин – настолько праздничный, насколько это допускает кировская диета[2]2
  По названию театра оперы и балета имени Кирова (ныне Мариинский театр).


[Закрыть], благодаря которой балерины мирового класса остаются стройными, как тростинки. А после ужина она села со мной в гостиной, нацепила на лицо особо проникновенное выражение и заговорила особо проникновенным голосом.

– Я тут подумала, Тай… Может быть, в этом полугодии тебе следовало бы побольше бывать на людях.

– Чего?!

– Пожалуй, в последнее время я слишком тебя замуштровала. – Мама выдала улыбочку, полную родительской любви и нежности. – Думаю, пора тебе расправить крылышки – в плане общения, я хочу сказать.

Я уставился на нее. Что это, шутка? Честно говоря, я вообще не тот человек, который способен «расправить крылышки».

– У меня все нормально, – сказал я ей. – Мы общаемся с Мэтью, Джейком и Сэмом. Все хорошо.

Мама нахмурилась. На виске у нее запульсировала жилка, как всегда бывает, когда она сердится.

– Я говорю вовсе не об этих мальчиках. Я имела в виду общение… с достойными людьми. – Она подняла ладонь прежде, чем я успел ее перебить. – Я не критикую твоих друзей. Уверена, они тоже очень хорошие. По-своему.

Я сказал:

– Мам, может, ты скажешь прямо, что ты задумала?

– В воскресенье я приглашена на ланч к Лэйвери. Я познакомилась с ними недавно на одном обеде. Это очаровательные люди. Он – адвокат. Очень… солидный человек.

– В смысле, богатый.

– Действительно, они вполне состоятельны, но не об этом речь.

Мама сделала паузу. Я сидел и ждал, к чему все это.

– Насколько я поняла, у них есть дочь, – заметила мама небрежным тоном. – Похоже, она тоже довольно замкнутая по характеру.

– Мам, не надо!

Но мамуля мечтательно улыбнулась:

– Дочь адвоката! Подумай об этом.

Оттолин

Я подцепила Катастрофу Лопеса, когда работала в дешевой забегаловке в Пасадене, где официантки обслуживают столики топлесс. Он зашел к нам, разыскивая одного типа по имени Гарри Гатц, который был владельцем этого заведения в те времена, когда у них с Катастрофой водились какие-то общие дела. Катастрофа немного не поладил с законом и временно выпал из обращения, а теперь вот вернулся и стал искать Гарри.

Но Гарри давно уже здесь не было. Он продал заведение и уехал на Восточное побережье. Теперь наша лавочка называлась не «У грязного Гарри», а «Высший шик».

От всего этого Катастрофа здорово приуныл. В тот день он узнал, что, пока он сидел, его бывшая жена погибла в аварии, ребенок пропал неизвестно куда, а теперь еще и Гарри куда-то делся. Оказывается, Гарри крупно задолжал Катастрофе. Собственно, по его словам, Катастрофа отсидел за какие-то их совместные проказы.

Ну, вот я и говорю: Катастрофа от всего этого здорово приуныл.

Вообразите: три часа утра, в заведении ни души. Коротышка в шикарном костюмчике, с трагическим лицом всю ночь топил свое горе в выпивке. Я приношу ему не знаю уж которую порцию бурбона со льдом, а он вдруг поднимает голову и говорит:

– Что такая милая девушка делает в такой дыре?

Ну ладно, допустим, это не самый оригинальный способ завязать знакомство, но у меня в то время как раз никого не было. Кроме того, я заметила в нем одну особенность. Обычно, когда посетители нашего заведения заговаривают с тобой, то смотрят сами понимаете на что. А он смотрел мне прямо в глаза, как будто, если официантка работает топлесс, это еще не значит, что она не может быть интересна как личность. Мы разговорились. Слово за слово… Знаете, как это бывает: «встретились два одиночества».

И вот три недели спустя мы расписались в Лас-Вегасе. Кто сказал, что в мире больше не осталось романтики?

Катастрофа

Пока я мотал срок, в мире многое изменилось. Планка опустилась заметно ниже. Восемь лет назад человек всегда точно знал, что к чему в жизни и в бизнесе. Пускай порой бывало трудно, но по крайней мере ты всегда знал, что к чему.

Делай так, и у тебя все будет в порядке. Сделай этак – не будет. Сделаешь этак второй раз, и очень возможно, тебя найдут на дне ближайшего водохранилища. Простые старомодные правила, но очень действенные.

А теперь все по-другому. Мой бывший партнер по бизнесу, прохвост по фамилии Гатц, куда-то исчез. Можно было поехать за ним и помочь ему исчезнуть навсегда, но я не видел в этом смысла. К тому же я бы его и не нашел.

Как-то под вечер мы с Оттолин (новой миссис Лопес) разговорились про Сэма. Меня здорово доставало, что я понятия не имею, где находится мой сын. Она спросила, уж не хочется ли мне самому его воспитывать, и я должен был сознаться, что это меня совсем не привлекает. Мой образ жизни не подходит для маленького ребенка. Если подумать, я даже толком не знаю, сколько ему сейчас лет.

Нет, я просто хотел знать, что он в порядке и кто-то за ним присматривает. Мне так было бы спокойнее. Мы с ней все как следует обсудили и назавтра двинулись на Восток.

Я порасспрашивал по разным забегаловкам, где часто бывал раньше, и мне насплетничали, что Сэм уехал в Европу с какой-то там англичанкой, сестрицей Гэлакси, которая прискакала на похороны. Был еще один слушок: что-то насчет завещания – дескать, после смерти моя старушка оказалась значительно богаче, чем при жизни.

Вот мы с Оттолин и задумались. В нашем существовании образовалась пустота. Моего сыночка, мою кровиночку воспитают пижоном-англичанином, который носит котелок и распевает «Боже, храни королеву». От одной этой мысли у меня просто мурашки по спине бегали. Затосковал я, одним словом.

Насчет деньжат? Ну, не без этого, конечно. Если где-то завалялись лишние деньжата, я бы от них не отказался.

8

Мэтью

На следующий день нам стало ясно, насколько серьезно Сэм отнесся ко всей этой затее с игрой в девочку.

Мы встретились в парке, как обычно. Он заскочил в туалет переодеться. Но когда он вышел оттуда, вид у него был очень странный, даже по меркам Сэма Лопеса.

Сначала мне показалось, что он собрался протащить в школу за пазухой пару футбольных мячей. Но тут он сбросил жакет и расстегнул блузку.

Мы втроем уставились на него в полном обалдении.

– Кто-нибудь, помогите застегнуть крючки, – попросил он, заведя руку за спину.

– Сэм, – подал голос Джейк, – у тебя лифчик?

– Ага. Если хотите знать, это не простой лифчик. Усовершенствованный. Мне его подарила Эл. Она переживает, как бы другие девчонки не начали меня дразнить за то, что у меня плоская грудь.

– А тебе не кажется, что ты немного увлекся? – спросил Тайрон.

– Ты что, отказаться от дареных буферов? С ума сошел?

Я посмотрел на часы. Опять опаздываем!

– Как их застегивать-то? – спросил я.

Сэм повернулся ко мне спиной. Там была такая хитрая маленькая застежечка с крючками. Я попробовал их зацепить за петельки.

– Погоди, – сказал Джейк. – Спереди все перекосилось.

Он попытался поправить Сэму грудь. Тайрон стоял рядом и ржал.

– Не трожь сиськи! – заорал Сэм.

И тут мы заметили, что мы в парке не одни.

Мисс Уилер-Керрингтон

Ну, знаете! У меня просто нет слов, чтобы описать, что я увидела в то утро.

Те же самые трое мальчиков, которых я встретила накануне, снова приставали к бедной белокурой девчушке. Только на этот раз они… скажем так: руки у них находились совсем не там, где следовало бы.

– Чем это вы тут занимаетесь, скажите на милость? – осведомилась я самым строгим голосом.

Трое мальчишек смутились и отскочили с виноватым видом.

– Это не то что вы подумали, – сказал толстый мальчик.

Белокурая девочка торопливо застегивала блузку.

– Эти мальчишки – настоящие сексуальные маньяки, – сказала она. – Знаете, мэм, они просто не в состоянии держать руки при себе.

Меня несколько удивило, что она так легко говорит об этом, но, сознавая свою гражданскую ответственность, я решила, что мне ничего не остается, кроме как поставить в известность полицию.

До чего же мы докатились, если невинная девочка не может дойти до школы без того, чтобы ее… не беспокоили.

Констебль Чиверс

В самом деле, я припоминаю, как к нам в участок зашла пожилая дама с маленькой собачкой. Дама была полная, шла переваливаясь и злобно таращила глаза. И собачка у нее была не лучше!

Прошу прощения, это я пошутил. Действительно, примерно в тот период к нам поступила жалоба на группу мальчиков, которые, как выразилась дама, «докучали» девочке в парке. Мне, как новичку, поручили расследовать это дело.

Стив Форрестер

Сэм Лопес оказалась очень яркой личностью. Миссис Картрайт предупредила меня, что в Штатах обучение девочки носило эпизодический характер, и намекнула, что обстановка в семье была нестабильна. Что ж, я могу сказать одно: видимо, лондонская атмосфера коренным образом ее изменила.

Признаю, она была немного неуживчивой, порой даже дерзкой. Но она всегда с охотой участвовала в любых обсуждениях, проходивших на уроке. Хотя училась она не блестяще (ее глубокая убежденность в том, что пунктуация – «отстой», грамматика – «для лохов», а правописание – «тоска зеленая», говорит о наличии серьезных проблем с мотивацией по моему предмету), зато энергии и уверенности в себе у нее хватало с избытком, и скоро это передалось и ее одноклассницам.

В данной возрастной группе часто встречается следующая неприятная ситуация: несколько мальчиков ни в какую не желают учиться и тянут назад более старательных и ответственных девочек. Сэм блестяще справилась с этой проблемой. Если кто-нибудь из мальчиков принимался болтать или подсмеиваться, пока она отвечала урок, Сэм обращала на него фирменный «лопесовский» взгляд – весьма специфический уничтожающий взгляд в упор, – и все посторонние разговоры моментально стихали. В конце концов, именно эта девочка сумела поставить на место Гэри Лэрда!

У кого-нибудь другого такую манеру можно было бы назвать агрессивной. Но у нашей американки за этим скрывалось совсем другое. Целеустремленность, способность постоять за себя. Конструктивный подход.

Нет-нет, я должен с удовольствием отметить, что Сэм Лопес уверенно шла к тому, чтобы стать одной из лучших учениц восьмого класса.

Чарли

Когда Елена влетела в класс с громоздкими спортивными часами на руке, мы подумали, она это для смеху.

Но у нашей Эл есть одна особенность. Она ничего не делает для смеху, особенно если существует риск, что смеяться будут над ней.

– В Штатах все такие носят, – объявила она. – Большие часы – самая последняя мода. Правда, Сэм?

Сэм, сидя рядом с ней, подняла вверх левую руку и драматическим жестом указала на точно такие же спортивные часы:

– Разве нужны еще какие-то слова?

– Но это же мальчиковые часы, – сказала Кэти Фаррелл, тоже из восьмого, прислушивавшаяся к разговору.

– Ничего подобного, – отрезала Сэм. – Все красотки Голливуда перешли на такие часики.

– Где ты их достала, Елена? – спросила Кэти.

Эл пожала плечами – новоиспеченная топ-модель восьмого класса.

– В спортивном магазине, – ответила она.

Я глянула на Заю. В школе «Брэдбери Хилл» случались всякие завихрения, но чтобы нацепить на себя здоровенные неуклюжие спортивные будильники?

Так уж Сэм действовала на людей. Ни с того ни с сего всем девчонкам до смерти захотелось стать похожими на нее.

А ей явно нравилось их внимание. В тот день она принялась нам рассказывать разные разности про американские обычаи.

В основном ее рассказы сводились к тому, что девчонки у них теперь покруче мальчишек. Девочки поняли, что лучший способ дать отпор парням – стать такими, как они, разговаривать с ними на единственно понятном для них языке.

– Вот, например, – объясняла Сэм кучке девочек на школьном дворе, – вы и стоите как-то застенчиво, как будто извиняетесь… – Она фыркнула: – Слишком по-женски.

– А чем плохо – по-женски? – спросила Елена.

Сэм только посмотрела на нее. Елена быстро сказала:

– Ой, извини…

– Вот я о том и говорю, – улыбнулась Сэм. – Кто не боится смотреть прямо в глаза, тот и царь! Попробуй как-нибудь на досуге.

– Если мы начнем смотреть в глаза мальчишкам, они решат, что мы в них влюбились, – сказала Елена.

Мимо как раз проходили, о чем-то беседуя, двое мальчишек из девятого. Один из них бросил рассеянный взгляд на Сэм, а она в ответ пристально уставилась на него. Парень вздрогнул, как будто в него запулили жеваной бумагой, и поскорее пошел дальше.

– Видали? – спросила Сэм. – Важно, как посмотреть. Они всё прекрасно понимают. Теперь насчет стойки…

Она чуть расставила ноги, свободно свесила руки. Потом повела плечами, положила ладони спереди на юбку и сделала такой жест, как будто что-то там поддернула.

Мы засмеялись. Я сказала:

– Вот уж так мы делать не будем. Это совершенно вульгарно, и даже хуже.

– И хорошо, что вульгарно, – возразила Сэм. – Вульгарность – это новая вежливость. А теперь посмотрим, кто из вас сумеет как следует рыгнуть.

Джейк

Все девчонки из восьмого класса в одночасье превратились в каких-то Робертов де Ниро. Даже жутко. Двух дней не прошло, а Сэм, паразит, уже сделался у них неформальным лидером, все девчонки стараются ему подражать, даже такие застенчивые, как Зая Хан, ходят вразвалочку и смотрят с угрозой на каждого мальчишку, кто осмелится на них взглянуть.

Мэтью

Операция «Саманта» самым кошмарным образом пошла наперекосяк. У нас было задумано, что Сэм разузнает девчонские секреты, которые мы могли бы использовать против них.

А вместо этого он взял и переметнулся на сторону врага. С нами он теперь почти не разговаривал. Сомневаться не приходится – быть девчонкой ему понравилось и он быстро вошел во вкус.

Сначала я думал, что его привлекает необычная ситуация, от этого у него сделался такой пружинистый шаг, а по лицу гуляет новая, незнакомая улыбка. Потом до меня дошло: переодеваясь в юбку, Сэм становится другим человеком.

Он уже не тот трагический мальчик, у которого только что умерла мама и вся жизнь перевернулась вверх тормашками. Девочкой Сэм становился более счастливым, более открытым и к тому же практически свободным от всех проблем Сэма-мальчишки.

А может, причина гораздо проще. Теперь ему все сходило с рук. Он то и дело выкидывал в классе такое, из-за чего у парня были бы крупные неприятности. А девочку только гладили по головке. «Молодец, Сэм, – говорил Стив. – Очень хорошо, отлично!»

Как сказал бы сам Сэм: вот поди ж ты!

Джейк

Знаете, что я думаю? Поддельная грудь оказалась последней каплей. Как только Сэм нацепил на себя фальшивый лифчик и заполнил блузку моей сестры, как будто настоящая девчонка, тут он и пропал. Он прямо-таки переродился с этой злосчастной грудью.

Елена

С часами получилось просто потрясающе! Я из тех людей, кому нравится задавать тон в классе. Теперь все наши девчонки думали только об одном: где бы раздобыть такие клевые спортивные часики, как у Елены Гриффитс? Конечно, у Сэм такие уже были, но, хоть я к ней очень хорошо отношусь, она все-таки не была в нашей школе образцом модных тенденций, не то что я.

И еще одна приятная новость второго дня. Сэм великолепно выглядела в лифчике с накладками, который я ей подарила. Она просто расцвела, уже не казалась больше замкнутой, шутила и смеялась, как будто всю жизнь училась в школе «Брэдбери Хилл».

Я была очень довольна. Люблю дарить людям радость. В моем представлении, хоть Сэм и стала членом нашей команды, все-таки я – ее лучшая подруга. Общий лифчик создает особенные, теплые отношения.

Миссис Картрайт

Как правило, я стараюсь в большую перемену обойти школу – так сказать, явить себя ученикам.

В тот раз я была немного удивлена, заметив, что девочки из восьмого класса собрались посреди двора и, судя по всему, играют в какую-то игру. Они стояли в два ряда, пригнувшись, в совершенно неизящных позах. Подойдя ближе, я услышала пронзительный голос с американским акцентом, выкрикивающий цифры. Затем девочки разбежались в разные стороны. Впереди всех оказалась Чарли Джонсон с чем-то вроде мячика в руках. Она изо всей силы швырнула этот мячик в одну из девочек, находившуюся позади группы, и я наконец разглядела, что это та самая американка, Сэм Лопес.

Сэм с диким воплем схватила мяч и помчалась зигзагами между остальными девочками, направляясь в сторону лабораторного корпуса, после чего завизжала, словно злой дух банши:

– Тачда-а-а-аун!

Зрители (составлявшие большую часть школы) сочли это необыкновенно остроумным и принялись аплодировать.

Один из старших учеников – Марк Крамер, если не ошибаюсь, – закричал во все горло:

– Браво, красотка!

Я успела увидеть и услышать более чем достаточно. Решительно подошла к восьмиклассницам, восторженно толпившимся вокруг маленькой американки, и довольно строго поинтересовалась, чем это они тут занимаются.

Сэм Лопес шагнула вперед.

– Играем в футбол, мэм, – объяснила она. – Настоящий футбол. Американский.

Откровенно говоря, мне вовсе не понравился ее тон. Девочка стояла, как говорится, в расхлябанной позе, свесив руки и нахально глядя мне прямо в глаза.

Я ответила с твердостью:

– Вам всем хорошо известно, что любые игры с мячом на школьном дворе строго запрещены.

Елена Гриффитс подняла с земли мячик и передала его Сэм.

– А это не мяч, мэм, – заявила Сэм с явным злорадством. – Это жакетка, завернутая в пластиковую сумочку и заклеенная скотчем.

Я не сразу нашлась, что ответить, и в эту минуту моей растерянности произошла очень странная и неприятная вещь.

Сэм Лопес как-то по-особому передернула плечами, а потом сделала такой жест… ну, как бы что-то поправляя в районе нижней части живота. Сэм оглянулась, и все другие девочки, как по сигналу, повторили ее движение. Миг – и вот уже все ученицы восьмого класса дергаются и чешутся, словно мартышки, да при этом еще и смотрят на меня в упор. Мне, как говорится, стало не по себе.

– Жакеты у вас не для того, чтобы играть ими в футбол, Сэм, – выговорила я, кое-как собравшись с мыслями. – Если вам хочется заниматься спортом (а я всячески приветствую увлечение физкультурой), я вас попрошу заранее заказывать для этого время в спортзале в соответствии с правилами.

Сэм снова почесалась:

– Да, мэм.

Оставив за собой последнее слово, я зашагала к главному входу школы, не глядя по сторонам на собравшуюся толпу. Импровизированный футбольный матч больше не возобновлялся, но у меня осталось необъяснимое ощущение, словно мой авторитет пошатнулся.

Нужно будет приглядывать за маленькой Сэм Лопес.