Текст книги "Эксперимент Не Удался (СИ)"

Автор книги: Теодора Игнатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Богдан…

Улыбнулся, подпирая голову рассматривал заспанное лицо. Ухватил за затылок и подтянул ближе, коснулся губ не церемонясь проникая в рот. Сразу же отпустил, она перехватила руку переплетая пальцы.

– Не могу ещё поспать, на утро запись забита, к тому же хочу успеть позавтракать из твоих рук.

– Я, к сожалению, не способна с утра к готовке. Максимум кофе.

– Хорошо не чай, – смеётся.

Сразу же получает кулаком по плечу. Алекса одёргивает футболку и садится, потягивается.

– Мне тоже на работу, хоть сдохни не хочу.

Богдан чуть сощурившись наблюдает.

– Слышу намёк бежать и спрятаться.

Она взглянув на него вздыхает, читай по губам, по взгляду, мысленно проговаривает. Двигается слезть с кровати, молчит.

– Девочка моя, ты уже взрослая. И мне страшно, но идти решать проблемы придётся.

Фыркнув направилась на кухню. Умничает, сам не струсь решить проблемы, я то знаю как свои решу. Правда Богдану придётся сказать, что будут неприятности с Грановским. Готов ли он к подобному?

Щёлк замок, дверь распахивается, Алекса чертыхнулась. Так и знала! На пороге Уимберг.

– Зачем припёрся? – руки в боки, сдув волосы с лица.

– Соскучился, – улыбается хитро.

Осматривает с любопытством.

– Ах, тебе ещё и смешно, – прищурилась зло и кинулась на встречу.

– Как ты мог молчать?! Ты клялся, что на моей стороне! Я поверила! Доверяла! – Алекса искренне возмущалась, лупя Уимберга по плечу ладошкой изо всех сил.

Всегда всё знает и молчит, посмеивается, словно над дурочкой.

– Никогда тебе не клялся, – смеётся Андрей, пытаясь увернуться. Обвил талию обеими руками, прижал к себе. – Угомонись, малыш, я не понимаю о чём ты.

– Нестеров, мой брат! Ты знал! Уверены ты знал! – голос дрожит от злости.

– Не моя тайна…

– Ты всегда так выкручиваешься. И вообще отпусти, мне вчерашних поцелуев хватило. Предатель!

– Мои поцелуи тебе на пользу, девочку из сорванца делают. Вон уже не кулаком бьёшь, – довольно улыбается Андрей.

Алекса вздрогнула буквально всем телом, открыла рот, но ничего так и не сказала. Взгляд чёрных глаз резанул по живому, красноречиво выражая внутреннее состояние и понимание ситуации. Уимберг обернулся на Богдана, что молча за ними наблюдал. Упёрлась руками испуганно в грудь Андрея, отпустил. Но брюнет уже исчез в комнате.

Успела сделать только два шага, грозно на встречу вылетел Богдан, мимо неё, к двери, одетый, Алекса развернулась следом за ним.

– Богдан…

Оборвал взглянув, обожглась будто о пламя, чуть не отступила, сдержалась. Паника захватила разум. А он уже выходит, сгребая куртку и ключи. За ним босиком на площадку.

– Богдан… – голоса нет. – Ты же обещал?

Сдавило лёгкие, не продохнуть, по телу мелкая дрожь. Замер на секунду на шаге и исчез в пролёте лестницы. Кричать нет сил, связки отказали, перед глазами картина представшая ему. Но обещал же теперь не отпустит… Стоит ждёт, смотрит на уходящие вниз серые ступени. Он вернётся, сейчас одумается и вернётся. Захочет слышать, что она скажет. Они же решили бороться с проблемами, решать их, между ними столько всего, десятки людей. Она ничего не сделала. Богдан включи разум, слышишь меня… Другого шанса не будет, никогда, слышишь… В ответ хлопнула громко дверь подъезда. Всё равно стояла и ждала, он вернётся, потому что он меня слышит как себя.

Безмолвие, полное, дом всё ещё спит, время половина восьмого утра. Оборачивается, взгляд на Уимберга, стоит облокотившись о стену, сложив руки на груди. Выдохнула через рот, взять себя в руки не может, даже сейчас готова бежать следом, доказывать, объяснять и предъявлять за недоверие.

Вернулась в квартиру. Дважды пыталась закрыть дверь на второй замок, чтобы никто не смог войти, и дважды Богдан помешал. Значит судьба…

– Ты зачем это сделал? – как тяжко дышится.

Облизала пересохшие губы, не спуская глаз с Уимберга.

– Кто ж знал, что у вас тут…

– Ты зачем это сделал? – хотелось бы со злостью, да голос не слушается.

Не вернулся! Ушёл. Слёзы набежали, готовые пролиться.

– Хочешь верну его? Поговорю…

Уимберг озабоченно смотрел на перепуганное лицо девушки, брови сошлись на переносице.

– Исчезни просто, – выдавила сквозь зубы.

Прошла мимо на кухню, включила чайник и как не пыталась себя удержать, подошла к окну. Альфы нет. Ушёл. Вот так просто. Я ничего не сделала…

Побежала следом, босиком, в трусах и футболке. Вот почему они не вместе, просто не могут, дольше одной ночи не выходит, и не получится, никогда. Щёлкнул чайник, засыпала в кружку растворимый кофе, две сахару. А ему варить собиралась… Грудь вздымается, рот приоткрыт, шумно дышит, пальцы лихорадит. Заливает кипяток, звонко размешивает, садится на подоконник. Кружку держит обеими ладонями, иначе расплескает.

Рядом раздаётся мелодией телефон. Не глядя принимает вызов.

– Доброе утро, – бодрое приветствие Грановского.

Молчит, слова вымолвить не может, прикусывает болезненно сухие губы.

– А, значит вон оно как, игноришь.

Даже не пытается уловить интонациб Грановского, сбрасывает и швыряет мобильный. Благо Уимберрг тактично ушёл, позволил в одиночестве пережить трагедию и позор. В чём хотела его обвинить, не виноват. Правда не виноват. Действительно их общение сильно изменилось, бесит так же порою, но негатива былого нет. Тупая эмоциональность, бросилась с кулаками… Да какими кулаками. Взвыла вслух, задирая лицо к потолку. Бросилась унизительно следом, босиком, не остановился. Проглотила ком в горле, запила горьким напитком, сахару мало, сливок не хватает. Смахнула влагу со скул нервным дестом. Потом поймёт, только поздно будет. Уже, поезд ушёл, как и Богдан из её жизни. Не захотел услышать. Какие тогда проблемы собирался решать? Сердце продолжает нестись, агония внутри. Каждое слово Богдана пустышка, бесполезное сотрясание воздуха.

Взгляд вниз, "Ауди" пригнали. Уимберг любитель решать вопросы с утра. Вот и она с утра всё решила, по доброй ли воле только. Кофе допила, под тёплым душем долго стояла, очень долго, а успокоиться так и не вышло. Не могла заставить себя вылезти из под воды, перед глазами вертелись подробности ночи. Она помнит каждое сказанное им слово, вслух и про себя… Вернись на землю дура! Только вслух, остальное больная фантазия, банальные совпадения. Как можно было поверить или даже допустить мысль, что он её слышит.

Рывком распахивается дверь, вылетает из комнаты Алиса, придерживая халат на груди, следом Димка, кое как обернувшись простынёй, волочащейся по полу. Алекса разинув рот выпучила глаза.

– Нестеров, молись, чтобы пронесло! – рычит Алиса, ткнув в мужа пальцем.

Скрывается в ванной, сотрясая стены дверью перед носом Нестерова.

– Алиса! – бьёт ладонью в бешенстве.

Алекса не удержалась и хохотнула, привлекая внимание. Димка встрепенулся.

– А что это у вас тут происходит? – с улыбкой спросила любопытная гостья.

– Только тебя сейчас и не хватало… – взвыл Димка и рванул к себе.

Наверное запрётся сейчас, подумалось девчонке, но нет, выбежал обратно и плевать на нескромный наряд.

– Какого чёрта ты вчера сбежала, дура?!

Улыбка мигом слетела с лица Алексы, рта раскрыть не успела, показалась Алиса. Быстрый взгляд на неё и потом на мужа.

– Не ори, Нестеров, если ты дурак, то это не значит что все в этом виноваты.

– Это я значит дурак?!

– А разве нет? Эгоистичный дурак! – снова хлопнула дверью, как и новоиспечённый брат напротив.

Алекса осталась одна моргать глазами, вжав голову в плечи. Во дают, не успели пожениться. И забыла зачем к себе в комнату шла, ненормальная семейка. Может не особо хорошая идея жить в этом доме, здесь все ссорятся. Как бы не заразиться бешенством.

Спустя сорок минут новобрачные спустились к завтраку. Алекса придирчиво осматривала холодильник, ухватила йогурт и села за стол.

Димка всячески пытался обнять жену, поцеловать, хотя бы дотронуться, она же мастерски избегала любого контакта. Алекса так и не зачерпнув ложкой любимый продукт, вертела её в руках, наблюдала за парочкой. Куда делся былой аппетит, что так беспокоил Нестерова младшего раньше. Не лезет, ком в горле стоит намертво. Ныть, Алекса, и сожалеть теперь не к месту, сильная, упёртая, пойдёшь до конца задрав нос. Проглотишь, стерпишь жалкое скуление души, первый раз что ли…

– Дим, а ты чего там так серьёзно накосячил с утра, – сама усмехается, сдержаться нет сил.

Нестеров припечатал к стулу убийственным взглядом и сел рядом, близко придвигаясь.

– Скажи лучше, зачем было сбегать? Детсад ромашка. Неужели не надоело самой, могли вчера мирно, по-взрослому, поговорить. А ты…

– Всё, хватит, поняла свою ошибку. Я очень сожалею о вчерашнем побеге, ты Дим не представляешь как сожалею, – с чувством выдала. – Верни время вспять, я бы тысячу раз осталась, клянусь.

Не смотря на ссору, Алиса и Димка переглянулись, настолько эмоционально говорила Алекса.

– Прости меня, я больше не буду, честно.

Тут у Нестерова челюсть на стол со звоном.

– Что-то случилось? – тревога в каждой букве.

Подобралась девчонка, ощутимо отгородилась, почуяла переборщила, пытать будут. А она запрещает даже себе говорить, думать.

– Ничего, совершенно ничего. Доехала домой, легла спать, – нацепила привычную маску.

Димка долго смотрел в глаза, не отвела взгляда, выстояла. Сильная же, выдержку годами тренировала.

– Расскажи, что я вчера пропустила, – попытка перевести тему, на более важную сейчас.

Что может быть более приоритетным, чем новость услышанная вчера, боль режущая без анастезии. Несколько часов и Богдан перевернул к чертям пол жизни, вывернул наизнанку урод.

– Совесть замучила и ты приехала? Чего припёрлась? – не унимается Димка.

– Не видишь что ли, она уже знает, – вставила Алиса раздражённо.

– Вообще, приехала проситься пожить, не могу больше в этом проходном дворе, кто хочет приходит, уходит и я там одна. Квартиру бы сняла, да боюсь одна в чужом месте, после всего… Можно я у вас поживу, – на выдохе выпалила.

Так и тянет рассказать. Размазня!

– Деточка, головой не билась? Когда ты спрашивалась пожить?

Алекса опустила лицо в стаканчик с непривлекательным теперь йогуртом, обнимая его ладонями, плечи поникли.

Алиса руки в боки, грозно смотрит на мужа.

– Оставайся конечно, – усмехается Нестеров, – комната давно твоя, как лису фиг выгонишь теперь.

Смотрит Алекса на Димку, он на неё. И как можно, с чего начать, подобный разговор. А этот молчит, отказывает в помощи. Упрямо сжимает губы, значит и не надо.

– Давно знаешь? – сдался брат первым.

– Вчера узнала.

Надежда, пусть только не спрашивает от кого. Алиса качает головой и ставит бутерброды на стол. В процессе рассказа обстановка разрядилась, всем удалось отвлечься от проблем до тех пор пока не собрались разбегаться по делам.

– Захватишь меня? – спрашивает Алиса.

Алекса угукнув допивает чай, собирает ключи, телефон. Димка сверлит глазами любимую.

– Я отвезу.

– Не надо, сама доберусь, – вежливо отказывает Алиса.

Алекса возле выхода застывает в ожидании развязки. Казалось Димка сейчас схватит жену и куда-то понесёт, с нехорошими намерениями, так сверкали его глаза.

* * *

Спускаясь со второго этажа на первый, Нестеров младший, нос к носу сталкнулся с Богданом.

– О, здорово! – обрадовался встрече.

– Здоров, – бросает брюнет и торопится проскочить наверх.

Димка удивлённо разворачивается следом.

– Богдан…

Тот оборачивается, не скрывая выдоха. Лицо друга вытягивается.

– Богдан… Эт что?

Свеже разбитая губа, опухшая челюсть. Глаза горят ненормальным блеском, весь заметно на взводе. Колеблется чуть перед тем как ответить, происходит борьба.

– Уимберг.

Димка вообще впал в ступор.

– Сейчас то чего?

– Все то же. Извини, спешу, – грудь вздымается, заметно как до сих пор эмоции бушуют.

– Ну-ка, пошли. Потом дальше спешить будешь.

Богдан упирался, Димка преградил дорогу.

– Давай до кабинета, пошёл.

– Серьёзно спешу, весь день через одно место. Нестеров, отвечаю, вечером заеду. Клянусь напьёмся, сейчас только не лезь, заскочил вещи забрать, вчера забыл.

– Уговорил, жду вечером.

Богдан рванул вверх по лестнице.

* * *

Мысли часто возвращались к Грановскому, молчит. Дважды открывала диалог и снова закрывала. За три дня взяла себя в руки, вытеснила чудовище, что пожирает изнутри. Казалось в этот раз он ударил больнее, чем когда либо, когда не ожидала, когда была в нём уверена. Со слезами боролась только первые сутки, на вторые отпустило, виной тому долгое отсутствие Грановского. В голове не укладывалось, как возможно вот так одновременно, но факт остаётся фактом. Она скучает. Глупо отнекиваться, придумывать отговорки. Даже сказать цепляется за то, что успела вырасти между ней и взрослым, привыкшим повелевать мужчиной.

Очередная ночь опустилась на город, укрывая осенним холодом, наполняя голову тяжёлыми мыслями. Несётся по полупустой дороге, сильно превышая. Штрафы не её забота, для проблем есть нянька Уимберг. Кстати, пропал с памятного дня. Тянет побыть одной, манит холодом и одиночеством проклятущая квартира, не желают отпускать родные стены. Куда себя деть, где оно заветное спасение?

Ставит машину под окнами, оглянувшись ныряет в темноту подъезда. Так противилась подарку нежеланному и смирилась, а могла бороться, идти до конца, добиваться цели. Сдалась. Привычно раскидывает вещи в прихожей. Резкими движениями раздевается, сдирает с себя вещи, смыть к чертям тоску, жалость. Залезает под прохладный душ. Там смирилась, здесь смирилась, везде…

Свернулась в комочек под одеялом, так устала, даже мгновенно уснуть не может. Ушёл, забрал всё, сон, аппетит, улыбку, надежду последнюю на счастье. Глупое такое, в розовых облаках. Снова одна в этой долбаной квартире, что давно перестала быть любимым родным домом. На телефоне час ночи. Непринятый от Димки, сообщение от Алисы. Переживают, хочешь не хочешь надо ответить. Отписка стандартная, всё хорошо, сегодня у себя, и спрятала под подушку. Тут же снова достала. Ткнула на мессенджер, открыла диалог с Грановским и мигом села. Светится онлайн, сердце застучало быстрее, увидел, набирает текст.

"Почему не спишь?"

Прилетает сообщение, обдав жаром. Отвечает Алекса без раздумий.

"Аналогичный вопрос."

Потом морщится, сейчас мгновенно выкупит предъяву. Но поздно, прочитано. Откидывается на подушки, подносит телефон к лицу.

"Хотел написать, что соскучился."

Перечитала трижды, не отвечает, улыбается. Ему верит, без сомнений каждому слову, ибо за каждое отвечает. Пульс шкалит, кровь шумит в ушах. Пальцы сами выбирают буквы.

"Я тоже."

Отправляет и блокирует телефон. Про себя добавляет, ещё мне одиноко и страшно. Честно призналась, правда его не хватает, надёжного, уверенного… Мысль обрывает сообщение:

"Сейчас приеду."

Без колебаний отправляет:

"Жду."

Откинув одеяло встаёт с постели. Освежает лицо холодной водой, к чертям косметику. Волосы собирает в небрежное нечто, лижбы не мешались. Джинсы, футболка, на кухне делает кофе. Попутно пара бутербродов. Усталости словно и не было, сон как рукой сняло.

"На месте."

Припекло так и сообщения научился писать, злорадничает обувая кроссовки. Никаких парадов, такая какая есть, зато настоящая. Ему действительно нравится любая. Ставит жирную точку, отворяет дверь и вздрагивает с перепугу.

Грановский заметно, не собирался, но расплывается в улыбке.

– Можно было и внизу подождать, – запирает, ковыряясь дольше обходимого.

– Разрешить одной шататься по тёмным подъездам?

Вскинув руку показывает упрямцу.

– Светло.

Щёлк, лампочка потухла. Алекса сжалась, вот это номер. Тёплая ладонь находит прохладную ладошку, сжимает. Так и спускаются в напряжённом молчании. Открывает ей дверь автомобиля.

Алекса решение приняла, да только страх, не перегнула ли с порывами. Как бы потом сожаление грызть не стало.

Кажется слов этим двоим не надо, оба знают, ощущают мандраж от встречи. Берёт её за руку, переплетает красноречиво пальцы, она в ответ стискивает что есть сил.

– Прости, задержался.

Вот за что извиняется, и словом не обмолвилась, ответ прост, видит насквозь, чувствует. Знает, она думала о нём. Внутри воспряло возмущение, а не слишком самоуверен. Грановский предусмотрел и это, обрывая ростки на корню, притянул к себе и поцеловал. Не спрашивает, без раздумий делает то, чего хотят оба. Прикрыв глаза отдалась ощущениям, разбудил жажду жить, стремиться, лететь, парить в невесомости, понимая не одна.

– Кофе правда не для тебя. И приглашать больше не буду. Забираю на завтрак.

Касается тёплых, вкусных губ, насмотреться в глаза не может. Как оторвать пальцы от настолько желанной. Поразила мозг неизвестной болезнью, отбирая здравомыслие, убивая годами выработанные рефлексы. Алекса подалась к нему на встречу прикусив за губу, прекрасный цветок в его руках, в полной власти.

Утро, скупыми на тепло, солнечными лучами, касается лица. Открывает глаза, чувствует как затекла вся левая сторона. Грановский зажал крепко с рассветом, так и спали не шолохнувшись. Со стоном выбирается из сжимающих рук, не отпускает, мгновенно просыпается.

– Куда собралась?

Какой потрясающий у него голос спросони. Боже, убойные мысли.

– Бежать от тебя до канадской границы, – бурчит Алекса, в новой попытке спасти тело от онемения.

– Дальше двери не убежишь, во дворе собаки.

Растянулась блаженно, морщит лицо от покалываний кожи.

– Чего тогда вцепился, раз не боишься побега.

– У-у, какое у нас настроение с утра. Ночью мурчала, утром царапается.

Алекса фыркнув, перевернулась на живот, обняла подушку и закрыла глаза.

– Михаил, это плохое сравнение.

– Запомнил, – обнял, ломая планы удобно улечься.

Глава 22

Разблокировала планшет, ругнулась, откусила яблоко. Протянула Грановскому, замотал головой, сосредоточившись на дороге.

– Как так, не хватило времени поесть, у меня хватает, а у неё нет.

Алекса хмыкнула.

– Куда мне до вас, акул бизнеса, с моими то крошечками. Вот не успела!

– Даже не мытые наверное, – буркнул, покосившись на пакет.

Поправила сползающий с колен, заодно одёрнула платье и удивлённо глянула на яблоко наполовину съеденное.

– С чего бы? Мытые, лично вымыла, секретаря то у меня нет.

– Прекращай.

– Пф… И не начинала, – откусила и снова сунула ему.

Поупирался чуть, но сдался, кусая, Алекса улыбнулась.

– К восьми заеду, съездим куда-нибудь и нормально…

– К девяти, – перебила, не отрываясь от дисплея, сдвинув брови и забыв дышать.

– Алекса… – взвыл Грановский.

Она подпрыгнула от неожиданности.

– Твою ж… Что?! – посмотрела в упор.

– Я с ума схожу, а она, – жалобно с укором.

Ухмылка на девчачьем лице перетекла в хитрую улыбку, промолчала, продолжает листать прайсы. Грановский с каменным выражением, сдержал рвущиеся наружу высказывания, обругал пешехода, что перебегает на красный. А она смеясь, протягивает почти съеденный фрукт под нос, отказался.

– Сегодня, в восемь или сейчас вместо торгового центра, ты едешь со мной до офиса и там ждёшь целый день.

Испуганно округлила глаза.

– Нет уж, не надо мне такого счастья, твои эти ах и ох Михаил Геннадьевич сожрут меня. Смотреть как…

– Бальзамом на душу…

– Это не ревность, – возмутилась Алекса. – Противно просто.

Теперь его очередь улыбаться. Не любит бывать в офисе, говорит женская половина расстилаются перед ним и вздыхают в спину. А её закидывают ядовитыми стрелами.

На часах девятнадцать пятьдесят, машина Грановского у ворот дома Нестеровых. Алекса неторопливо обувается под взглядом Димки.

– Дырку во мне просверлишь.

Нестеров младший, сложив руки на груди привалился к косяку.

– Домой-то хоть вернёшься? Или не ждать?

– Я предупрежу.

– Алекса.

– Что Дима?

Махнул рукой, ушёл недовольный. И чего они все к ней прицепились. Вика, Димка, Алёна. Мать, и та объявилась, в попытке поговорить о её отношениях. Хватит! Достали! Артемьева не хватает для полного комплекта. Про Уимберга молчит, игнорит, на звонок не ответил и даже не перезвонил, с того дня так и не объявился больше. Схватила рюкзак и хлопнула дверью.

Подумай Алекса, такая огромная разница в возрасте, а если, а то, а вот это… Мысленно зарычала, попыталась выдохнуть, не вышло. Заметит сразу, а она не хочет ему подобного рассказывать и врать не желает. Договорились же, только нарушать постоянно приходится. Села, потянулась сразу и рта раскрыть не успел, поцеловала, снова и снова.

– Вот умеешь сбить с мысли, лиса, – отъезжая.

По пути к центру поглядывает, девчонка не отлипает от телефона, в итоге выхватывает и бросает назад. Не возмутилась, промолчала.

– Ну ты чего? – спрашивает мягко.

– Можно не буду отвечать, – сама не спрашивает, утверждает.

Разрешает, крепко сжимает пальцы, даёт понять он рядом. Давно вышел с тех лет, когда за ручку ходят, так казалось, а её ладошку нет сил отпустить. Словно привязанный, хотя бы так, Алекса с проведённой ночи у него держит дистанцию. Каждую свободную минуту уделяет ей, вырывается и несётся, полчаса побыть рядом, десять минут пока везёт до работы, час разговоров по телефону. Тянется в ответ, обнимет крепко и молча переживает свои проблемы в одного. Давить нет намерения, добивается доверия.

Замечает как справилась с собой, внутри явно ведёт диалоги, заметно неприятные. Берёт за руку и ведёт ресторан, накормить, чтобы подобрела, а потом огорошить серьёзным разговором.

Тёплая ладонь Грановского успокаивает. Как только не пытается притормозить процесс, увязла по самые уши. Тянется, скучает в течении дня, ждёт звонков и встречи. Усилием воли отказывает себе в возможности проводить с ним больше времени.

Перед глазами мелькает знакомый профиль, лицо не свежее, сколько прошло с последней встречи. Неделя наверное. Не один, помогает одеть пальто спутнице. Пальцы Грановского сильнее сжимают ладонь.

– Какая встреча! – театрально начинает Алекса.

Уимберг разворачивается, но Алекса уже смотрит не на него. Её пронзает ощутимо взгляд прекрасных глаз. Эффектная, отмечает про себя девчонка. Идеальной формы полные губы растягиваются в фальшивой улыбке.

– Андрюш, а ты куда пропал? – продолжает Алекса, не замечая каменное изваяние рядом.

Андрей одевается сам и только потом уделяет время Алексе. Показывает всем видом, подождёшь.

– Разве во мне есть нужда, передал вроде в надёжные руки.

Пассия Уимберга стреляет глазами в переплетённые пальцы, обдаёт неприязнью.

– Что с лицом? – Несвежесть на самом деле подзажившие побои, отмечает Алекса.

– Ну, здравствуй, – обращается сверкающая лоском фурия к Грановскому.

Алекса удивлённо вскидывает лицо и обратно на пару Уимберга.

– Неожиданный выбор. Хотя… – смётся звонко, оценивая эффект по эмоциям девчонки.

– Если я позволил ходить по этой земле и не оглядываться, не значит, что разрешил разговаривать, – холодно выдаёт Грановский.

Андрей бесцеремонно, под руку, выводит пару на улицу. Продолжения не будет. Алекса обернулась. Сама сняла куртку и всучила в руки обледеневшего Грановского.

– Так, так, всё интереснее и интереснее, – смотрит на него в упор.

– Собирался серьёзно поговорить, поговорим. Поужинали приятно, провалиться им обоим, – сокрушался бурча.

Можно было надеяться подобной встречи не состоится, глупо. Как и разговора, что предстоит. Предусмотреть реакции Алексы невозможно, слишком непредсказуема. Врятли ей понравится обмен состоявшийся между нем и Уимбергом.

Только сели, стало заметно, Алекса получила повод бесноваться. Отказывается от меню.

– Отдаюсь всецело вашему…

– Алекса.

– Алекса, Алекса, Алекса… Слышу изо дня в день. Что вы меня дёргаете постоянно, – сдерживается, голос не повышает. – Не надо ждать пока подобрею, я ненавижу Уимберга за манеру ничего не говорить, держать в неведении, постоянно делает из меня идиотку.

– Я тебя понял.

Подзывает официанта, отказывается от заказа, бросает несколько купюр на стол и за руку выводит проч. На улице неожиданно обнимает не доходя до машины.

– Поехали ко мне, – обхватывает лицо ладонями.

Пристально смотрит в глаза, хочет, но не целует, ждёт решения.

– Поговорим, побудем вдвоём, больше не могу без тебя. Мне катастрофически не хватает тебя, становлюсь неадекватным. Ломает…

Алекса не ответила, коснулась близких губ. Зачем он так делает, устоять невозможно.

Ответ засчитал, без лишних слов стремительно рванул к родным стенам, спрятать добычу за высоким забором, под охраной. Не сбежит. Чувствует, девчонка негодует, желает напомнить о договорённости. Жаждет информации, довезти бы разговор до дома.

– Будешь поступать со мной как Андрей?

Сама чуть морщится, откровенно начала. Не ответил, сбавил скорость, съехал на обочину. Тёмнота, заметно опускается туман, Алекса испуганно осмотрелась. Обстановка вокруг, мороз по коже. Грановский давит негативными эмоциями, тяжело справляется с собой. Взгляд в никуда и ей становится совсем страшно. Неужели новый удар по внутренностям, снова что-то сразит наповал. Сердце ускорилось.

– Хочется рассказать в двух словах и забыть.

Алекса улавливает злобу в голосе, фальшивое спокойствие.

– Лина бывшая, не произносится моя. Просто бывшая. Можно было бы на этом и закрыть тему, да только знаю, обязательно кто-то влезет и донесёт по своему.

Взгляд на девчонку. Секундное колебание, всё ли выдать или только суть.

– Спустя год отношений она спуталась с Меркелем, который на тот момент работал на меня. Наворотили делов вдвоём за моей спиной и когда запахло палёным, сбежали за границу. Лихо тогда слепого идиота уделали. Меркель бесстрашный, быстро вернулся, а потом и она, под крыло Уимберга переметнулась. Говорят Уимберг увёл её у Меркеля, с тех пор больше не друзья.

Настала тишина, Алекса тяжело переваривала. Все друг с другом связаны и вертятся вокруг неё по разным причинам. Взрыв мозга сплошной. Между тем чувствовалось волнение Грановского.

– Это не всё?

– Не всё. Чтобы избавиться от Уимберга, пришёл к нему с предложением. Я не трогаю Лину, а он уходит с дороги и оставляет нас в покое. Согласился, у него выбора не было. Либо отправить свою взбалмошную женщину за границу, а она там сидеть не хочет, либо не препятствовать нашему с тобой общению.

Алекса что-то хотела сказать, пересилила себя, сжала упрямо губы. И снова здрасте, обмен значит.

– Теперь всё.

Её выражение лица в этот момент сложно было расшифровать. Потянулся обнять, отказалась, убрав руки от себя. Давая время осмыслить и правильно понять, выехал на асфальт. Алекса промолчала всю дорогу, а как только остановились возле ворот, развернулась всем корпусом и спросила:

– Готовить умеешь?

– Есть чуть-чуть, – озадаченно ответил Грановский.

– Придётся срочно научиться, я осталась голодная, а теперь ещё и злая голодная.

– Намек понял, – расцвёл улыбкой.

* * *

Переводя дыхание, гладит ей лицо, касается распухших губ, он готов целовать их вечно. Собственный райский цветок, только для него. Месяц как Алекса в его доме, спальне, ежедневно видит, слышит, касается, а насмотреться всё равно не может.

Раздаётся нетерпеливый стук в дверь.

– Мы ещё спим! – рявкает Грановский.

Какой тут спать, когда гормоны буйствуют. Только она со стоном открывает глаза, достаёт коробочку розовую из-под подушки. Алекса прочистив горло привстаёт, придвигаясь к изголовью, взгляд до сих пор одурманен страстью. Таскает с собой уже который день, не знает где не выглядеть идиотом, сожрали чувства уверенность под ноль. Грановский рта раскрыть не успевает, как в дверь снова стучат, да так, что стены дрожат.

– Открывай, маньяк! Выпускай девочку из спальни! Уже почти обед, а она ничего со вчера не ела! – орала Марина, тарабаня, что есть мочи.

Грановский обернулся простынёй и направился к двери, грозно вышагивая. Открыл, женщина тут же ворвалась, отпихивая его, с подносом в руках.

– Старый извращенец, держит тут бедную девочку!

– Я старый?! – изумился. – Уволю к чертям!

– Увольняй! Посмотрим кто тебя такого терпеть будет! – огрызнулась на повышенных тонах Марина.

– Это она меня терпит, – взвился Грановский, удерживая простынь на бёдрах.

– А то ты меня что ли?! Озабоченный твою ж… – проглотила ругательство женщина.

Перепалку прервала девчонка, так и закатившись со смеху. Одной рукой придерживает одеяло у груди, другой вытирает выступившие слёзы.

– Пожалуйста, прекратите… – умоляюще замахала рукой. – Давай сюда поднос.

Марина снова отпихнула Михаила и поставила перед девушкой на постель.

– Правда голодная, так что очень кстати, – искря глазами вступилась Алекса.

– Вот видишь?! – ткнула Грановскому пальцем в голую грудь незваная гостья.

И задрав голову вышла, прикрывая за собой дверь.

Грановский следом запер и нахмуренный вернулся к кровате. Дожился, в собственном доме запираться приходится. Алекса тянет к нему руки, с сомнением, но подался на встречу. Обнял, кладя голову на грудь.

– Ты не старый, – поднял к ней лицо. – Ты взрослый.

Фыркнув, мужчина отпрянул.

– Ещё скажи для тебя.

О боже, такой взрослый, а как ребёнок. Видимо тема возраста по отношению к ней, ох как его трогает. Сделала выводы Алекса.

– Просто взрослый.

Наклонилась к лежащему мужчине и поцеловала в губы, да так, как умела только она. Мигом с тащил с неё одеяло, покрывая шею поцелуями, опрокинул на спину.

– Я голодная, – напомнила.

– Я тоже…

Её будто обдали ледяной водой, в груди сдавило, судорожный вздох.

– Что случилось? – смотрит в глаза обеспокоенно. Мгновенно замечает перемены.

– Пробрало, – соврала. – Миш, я правда голодная. Сейчас урчать начнет на весь дом от этих запахов.

Не верит, пытливо изучает глаза. Тянется к нему чмокнув в губы. Эта дуэль нескончаема, только теперь Алекса научилась не проигрывать. Чуть-чуть ласки и он теряет бдительность, становится совершенно слепым. А по началу такой всесильный был, властный, как только подобралась поближе, выяснилось, в отношениях он слаб, ревнив, обидчив и совершенно необъективен.

– А что там в коробочке? – шепнула ему в губы.

Сменив на правильную тему, смогла быстро переключить его мысли на другую проблему.

– Давай покормлю сначала. А то голодная, ты злая.

Жаркой волной обдало тело, лёгкие сдавило, сердце несётся болезненно. Что за дежавю, дурацкое утро! Откинула нервно волосы за спину. Почему реакция такая, нутро переворачивает, да что там, всю её выворачивает наизнанку.

Грановский отрывает чудо сундучок, под крышкой прячется колечко. Наблюдает за реакцией, должна понять правильно. Зрачки девчонки испуганно расширились, моргнула, отодвинулась.

– Ты серьёзно? – поёрзала на месте.

Подарка с признанием ожидала и не более. А это… В горле пересохло. Ни разу не думала о замужестве, ни с кем не мечтала, не грезила, кажется морально не готова, от слова совсем. Отвлеклась, Грановский внимательно наблюдает. Чувствует волнение в ней, всегда чувствует её, она вспоминает… Даже мысленно произносить нельзя, всегда кажется поймёт о чём думает. Вернее о ком…

Пауза затянулась, глаза защипало, в груди сдавило. Кажется ей плохо. Ухватилась за стакан с подноса, залпом осушила остатки сока, с трудом проглотила, не продохнуть, застрял в горле. Значит вот так это, теперь понимаю тебя, очень даже. Захотелось слететь с кровати, закрыться в ванной и разреветься. Проглотила ком в горле, потянулась и поцеловала в губы. К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т