Текст книги "Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы"

Автор книги: Теннесси Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Жак. Какой подтекст?

Маргарита. Ты знаешь какой: ведь я одна из этих стареющих самок: раньше за удовольствие платили им, а теперь приходится самим! Меня не надо блюсти, Жак, я зашла уже слишком далеко! Что это?

(Официант приносит на подносе конверт.)

Официант. Письмо для леди.

Маргарита. Как странно получить письмо, когда никто не знает, где ты! Вскрой мне его! (Официантуходит. Жак берет письмо и вскрывает его.) Ну, что там?

Жак. Ничего особенного. Иллюстрированный проспект какого-то горного курорта.

Маргарита. И как он называется?

Жак. «Подожди немного». (Эти слова вызывают бурную реакцию. Леди Маллигэн с притворным восторгом потирает руки, официант и мистер Гутмэн, довольные, смеются. Маргарита вскакивает и идет на авансцену, Жак – за ней.) Знаешь такой курорт в горах?

Маргарита. Да, однажды была там. Открытые веранды, а вокруг – весь в снегу сосновый лес. Длинные ряды узких белых железных кроватей, ровных, как надгробные плиты. Друг с другом раскланиваются инвалиды, а в это время мелькают топоры – звенят на всю долину, мелькают и снова звенят! Раздаются молодые голоса – «Но1а»! Приходит почта. Друг, который обычно писал тебе письма на десяти страницах, ограничивается теперь открыткой с голубой птичкой, а на ней всего два слова: «Быстрей поправляйся!» (Жак бросает проспект на пол.) А когда начинает идти кровь – не раньше и не позже, а точно в назначенный срок, – тогда тебя осторожно везут в завешенную марлей палату, и последнее, что чувствуешь в этом мире, – а ты знаешь его так хорошо и в то же время так плохо, – это запах пустого холодильника.

(Гутмэн поднимает проспект с пола и протягивает его официанту, что-то шепча ему на ухо.)

Жак. Туда ты не вернешься.

(Официант кладет проспект на поднос и становится позади Жака и Маргариты.)

Маргарита. Меня оттуда не отпускали – я уехала без разрешения, вот мне и прислали, чтобы напомнить.

Официант (протягивая поднос). Вы уронили.

Жак. Мы его выбросили.

Официант. Извините.

Ж а к. И вообще, Маргарита, береги себя. Ты меня слышишь?

Маргарита. Слышу. Чтобы более никаких развлечений? Никаких кавалеров в зашторенных и надушенных альковах прямо над базаром, никаких молодых людей? Щепотка белого порошка или струйка серого дыма превратит их в самых преданных поклонников!

Жак. Нет, с этой минуты…

Маргарита. Что «с этой минуты», старый ястреб?

Ж а к. С этой минуты – отдых! Покой!

Маргарита. Спи спокойно – последнее напутствие, которое гравируют на надгробных памятниках. Я к нему еще не готова. А ты? Ты готов? (Возвращается к столику. Он идет за ней.) О Жак, когда же мы отсюда уедем? И как? Ты должен мне ответить!

Ж а к. Я сказал тебе все, что знаю.

Маргарита. Не сказал ничего, а это значит – никакой надежды.

Жак. Нет, этого я не говорил. Это – неправда.

(Гутмэн выносит белого какаду и показывает его леди Маллигэн.)

Гутмэн (его слышно сквозь гул). Ее зовут Аврора.

Лорд Маллигэн. Почему вы ее так назвали?

Гутмэн. Потому что она кричит на заре.

Леди Маллигэн. Только на заре?

Гутмэн. Да, только на заре.

(Голоса и смех смолкают.)

Маргарита. Ты давно был в бюро путешествий?

Жак. Утром. Совершил свой обычный круг: зашел к «Куку», потом в «Америкэн Экспресс», в «Вагон Юниверсал-бис» – и везде одно и то же. Отсюда никаких рейсов до особого распоряжения свыше.

Маргарита. Как, совсем никаких?

Ж а к. О, ходят слухи о самолете под названием «Fugitivo», но…

Маргарита. Как-как?

Жак. «Беглец». Но он вне расписания.

Маргарита. И когда? Когда же он летает?

Ж а к. Я сказал, вне расписания. Это значит, он прилетает и улетает, как ему вздумается.

Маргарита. Зачем мне это словарное объяснение? Я хочу знать, как на него сесть. Ты пробовал кого-нибудь подкупить? Предлагал деньги? Нет, конечно, не предлагал! И знаю почему. Да потому, что не хочешь отсюда уезжать. Думаешь, что ты – смелый, как старый ястреб. Но в действительности – в реальной, а не каминореальной – тебя путает Терра Инкогнита за этими стенами.

Жак. Попала в самую точку. Я действительно боюсь неизвестности и за этими стенами, и в них тоже. Боюсь любого места, где буду без тебя. Единственная страна, знакомая или незнакомая, где я могу дышать, – это страна, в которой мы вместе, как вот сейчас за этим столиком. А позднее, чуть позднее, мы станем даже ближе – будем единственными обитателями маленького мира, чьи пределы ограничены светом лампы под розовым абажуром, – в сладкой и так хорошо знакомой стране – твоей прохладной постели!

Маргарита. Довольствоваться любовными утехами?

Ж а к. А разве находить утешение в любви – это мало?

Маргарита. Птицам в клетке вдвоем, конечно, неплохо, но улететь-то они все равно мечтают.

Ж а к. А я бы остался. Остался здесь с тобой и стал бы любить и защищать тебя до тех пор, пока не придет время, и мы честным путем покинем этот мир.

Маргарита. «Честным путем покинем этот мир»! Твой словарь почти так же устарел, как этот капюшон и трость. Как можно выбраться из этого мира с честью? Ведь здесь все лучшее, порядочное в нас постепенно умирает… подступает такое отчаяние, которое переходит в самую крайнюю и беспросветную безнадежность!..Зачем сюда поставили эти ширмы?

(Она вскакивает и опрокидывает одну из них.)

Леди Маллигэн. Теперь вы видите? Не понимаю, почему вы разрешили этим людям здесь сидеть.

Г у т м э н. Потому что они, так же как и вы, мне заплатили.

Леди Маллигэн. Чем это они вам заплатили?

Г у т м э н. Отчаянием!..Правда, чтобы жить здесь, – требуются наличные! (Показывает на «Свете Марес».) А там (показывает на квартал бедноты) – наличные не нужны «Камино Реаль», блок восьмой!

БЛОК ВОСЬМОЙ

Слышны громкое завывание ветра пустыни и крик цыганки, сопровождаемый драматическим музыкальным аккордом.

Вход в отель тонет в мерцающем алмазно-голубом сиянии. Горбун, согнувшись и гримасничая, трясет бубном с колокольчиками – ожидается появление нового легендарного персонажа. В дверях отеля – готовый к отъезду лорд Байрон Гутмэн поднимает руку – все умолкают.

Г у т м э н. Так вы нас покидаете, лорд Байрон?

Байрон. Да, я вас покидаю, мистер Гутмэн.

Г у т м э н. У нас люди все время то приезжают, то уезжают. К сожалению, здесь не задерживаются. Но, по-моему, вы чем-то обеспокоены?

Б а й р о н. От здешней роскоши я как-то размяк. Вот и вечное перо сломалось – придется писать гусиным.

Гутмэн. Что ж, наверное, это правда. И что вы намерены делать?

Байрон. Бежать!

Г у т м э н. От себя?

Б а й р о н. От себя, каким я стал, к себе, каким был!

Г у т м э н. О, значит, предстоит самый длинный путь, какой только может проделать человек. По-моему, вы плывете в Афины. Там сейчас опять война, и, как и все войны, которые велись от начала мира, ее называют борьбой… за что?

Б а й р о н. За свободу! Вам, может, и смешно, а для меня это кое-что еще значит!

Гутмэн. Конечно, значит. И я вовсе не смеюсь – я сияю от восхищения.

Байрон. Яитак позволил себе слишком много развлечений.

Гутмэн. Да, конечно.

Байрон. Но я никогда не забывал того, что однажды потрясло меня и чему я старался быть верным…

Гутмэн. Чему, лорд Байрон? (Байрон с волнением приглаживает пальцами волосы.) Вы не можете вспомнить предмет вашей приверженности?

(Пауза. Байрон, прихрамывая, спускается с террасы и идет к фонтану.)

Байрон. После того, как труп Шелли достали из моря (Гутмэн кивком подзывает к себе Мечтателя, тот подходит и аккомпанирует монологу Байрона.) ..его стали сжигать на пляже в Виареджо. Сначала я наблюдал это зрелище из экипажа, из-за ужасного зловония. Но потом – оно восхитило меня! Я вышел из кареты, подошел поближе. С платком у носа. И увидел, что пламя уже разверзло лобную часть черепа, а там… (Выходит на авансцену, сопровождаемый Абдаллой, который несет сосновый факел или фонарь.)…а там корчился мозг Шелли, похожий на тушенку! Кипящую, пузырящуюся, шипящую в почерневшем разбитом горшке – горшке его черепа! (Маргарита резко встает. Жак поддерживает ее.) Трелони, его друг Трелони, добавлял в пламя соль, масло, ладан, и наконец невыносимое зловоние (Абдалла смеется. Гутмэн дает ему затрещину.)… прошло, запах улетучился. Пламя стало чистым! Так и должен гореть человек… Пламя от сгорающего человека должно быть чистым! Мне так не доведется – от меня пойдет гарь, как от пропойцы, сгоревшем в бренди… А Шелли в конце концов горел очень чисто! Но тело, труп, – изжарился, как поросенок! (Абдалла опять безудержно хохочет. Гутмэн хватает его за шею, и тот встает как вкопанный с выражением преувеличенной серьезности.) А потом, когда у трупа рассыпались ребра, Трелони полез в них, как булочник – в печь… (Абдалла снова начинает биться в конвульсиях.), и вынул оттуда – как булочник печенье – сердце Шелли! Вынуть сердце Шелли из пузырящегося трупа! Из очищающего голубого пламени… (Маргарита садится, Жак за ней.) И все кончилось! Я думал… (Слегка поворачивается к публике и идет в глубь сцены – становится перед Жаком и Маргаритой.) я думал, это отвратительно – вытаскивать сердце из тела. Что может один человек сделать с сердцем другого?

(Жак вскакивает и стучит по сцене тростью.)

Жак (страстно.) А вот что! (Хватает со стола булку и спускается с террасы.) Его можно смять! (Мнет булку.) Разломать! (Ломает булку на две половинки.) Растоптать! (Бросает хлеб и топчет ногой.) И выбросить! (Носком сбрасывает булку с террасы. Лорд Байрон отворачивается, прихрамывая, идет по авансцене и обращается к публике.)

Байрон. Очень похоже на правду, сеньоры. Но призвание поэта – а оно было и моим призванием – обращаться с сердцем нежнее – не так, как он сейчас с этой булкой. Поэт должен очистить свое сердце и возвысить его над повседневностью. Ведь сердце – это… (рисует в воздухе нечто высокое и неопределенное) некий инструмент, обращающий шум в музыку, а хаос – в гармонию… (Абдалла приседает, пытаясь подавить смех. Гутмэн кашляет, стараясь скрыть изумление.) таинственную гармонию! (Повышает голос, и его звуки заполняют площадь.) Это и было когда-то моим призванием, но потом все исчезло в шуме вульгарных аплодисментов. И мало-помалу затерялось среди гондол и палаццо, балов-маскарадов, блестящих салонов, огромных теннисных кортов и отелей с горящими над входом факелами! Среди барочных фасадов, куполов и ковров, канделябров и золота, меж белоснежного дамаста, женщин, шеи которых тонки, как стебли цветка, – они наклоняются и обдают меня своим ароматным дыханием… Демонстрируют мне свои груди! И улыбаясь, что-то шепчут! И везде – мрамор, яркое великолепие мрамора, испещренного красными и серыми прожилками, словно освежеванная, разлагающаяся плоть, – все это как-то отвлекало от довольно пугающего одиночества поэта.

О, в Венеции, Константинополе, Равенне и Риме – во время всех этих итальянских и восточных путешествий, куда только могла завести меня моя скрюченная нога, – я написал много песен. Но сейчас они меня несколько смущают. Мне кажется, что со временем песни – как и вино в бутылках – становятся лучше, однако что-то и теряется… В этом мире прямо какая-то страсть к упадку!

А позднее я слушал бродячих музыкантов на фоне искусственных пальм, и это вместо того, чтобы слушать единственный чисто звучащий инструмент – свое сердце!

Да, пора покидать эти места! (Поворачивается спиной к сцене.) Время ехать, даже если и ехать-то особенно некуда!

Но я найду куда. Поплыву в Афины. По крайней мере, увижу Акрополь, постою у его подножия и посмотрю на разрушенные колонны на гребне холма – там если и не чистота, то во всяком случае память о ней.

Буду долго-долго сидеть в полной тишине, и, может быть, – да, мне все еще верится! —..древняя чистая музыка вновь ко мне вернется. Конечно, может случиться и так, что я услышу лишь легкий шорох жучков в траве…

И все же– вАфины! Путешествуйте! Не отказывайтесь от путешествий! – ведь ничего другого нам не остается Маргарита (взволнованно). Смотри, смотри, куда он идет! (Лорд Байрон, прихрамывая, пересекает площадь. Наклонив голову, легкими жестами извиняется перед заискивающими нищими, которые его окружают. Звучит музыка. Байрон идет по направлению к крутой аллее, ведущей вдаль – на выход. Весь последующий эпизод должен быть сыгран с внутренним напряжением – так, чтобы он контрастировал с более поздней сценой – «Беглец».) Смотри же, смотри, куда он идет. Вдруг он знает дорогу, которую мы найти не смогли!

Ж а к. Да я смотрю, смотрю, сага!

(Лорд и леди Маллигэн привстают, с беспокойством наблюдая происходящее в моноколь и лорнет.)

Маргарита. О Господи, он, кажется, идет по той улице!

Жак. Да!

Лорд и леди Маллигэн. О дурак, идиот, он пошел через арку!

Маргарита. Жак, беги за ним, предупреди, скажи ему, что он попадет в пустыню!

Жак. По-моему, он знает, что делает.

Маргарита. Не могу на это смотреть!

(Она поворачивается к публике, отбрасывая голову и закрывая глаза. Байрон поднимается на вершину; слышатся громко поющие ветры пустыни.)

Байрон (носильщикам, несущим багаж, состоящий, в основном, из клеток с птицами). Туда!

(Выходит. Килрой пытается следовать за ним – подходит к ступенькам, пригибаясь и поглядывая на Гутмэна. Гутмэн жестом приглашает его подняться. Килрой взбирается по ступенькам, волнуется, теряет самообладание и садится, зажигая нос.

Гутмэн смеется.)

Гутмэн (объявляет). «Камино Реаль», блок девятый! (Идет в отель.)

БЛОК ДЕВЯТЫЙ

К отелю с огромной свечой подбегает Абдалла. Слышится тихий, отдаленный гул. Маргарита испуганно открывает глаза, потом начинает всматриваться в небо. На фоне гула очень громко звучат барабаны – словно взволнованно забились сердца.

Маргарита. Жак, я слышу в небе какой-то…

Жак. По-моему, то, что ты слышишь, это…

Маргарита (с нарастающим волнением). Нет, это самолет – и огромный. Я уже вижу его огни!

Жак. Это фейерверк, сага.

Маргарита. Тихо! Слушай! (Задувает свечу, чтобы лучше видеть, и встает, вглядываясь в небо.) Я вижу! Вижу его! Он там! Кружит над нами!

Леди Маллигэн. Рэймонд, Рэймонд, сядь, ты весь покраснел!

Постояльцы (перебивая друг друга). – Что это?

– «Беглец»!

– «Беглец»! «Беглец»!

– Быстро принеси из сейфа мои драгоценности!

– Разменяй чек!

– Брось вещи в чемодан! Я здесь подожду!

– Ладно, плевать на багаж! Деньги и документы – при нас!

– Где он?

– Да вон же, вон!

– Он приземляется!

– Лететь в таком виде?

– Да как угодно – лишь бы улететь!

– Рэймонд! Пожалуйста!

– О, он опять поднимается!

– Ш-Ш-Ш, мистер Гутмэн!

(В дверях появляется Гутмэн. Он поднимает руку, требуя внимания.)

Гутмэн. Только не считайте это чудом. (Голоса быстро смолкают.) Леди и джентльмены, пожалуйста, оставайтесь на своих местах. (Все садятся за столики, трясущимися руками берут серебряные приборы и подносят к губам бокалы. Гул от испытываемого всеми волнения заполняет сцену, звуки барабана аккомпанируют неистовому биению сердец. Гутмэн спускается на площадь и яростно кричит офицеру.) Почему мне не сообщили, что прилетает «Беглец»?

(Все, почти как один, бросаются в отель и тут же появляются вновь с собранными наспех вещами. Маргарита встает, но застывает пораженная.

Слышится громкий свист и скрежет, словно поблизости остановился воздушный транспорт. Шуму сопутствуют радужные вспышки света и крики, похожие на крики детей, катающихся на американских горках. Несколько сошедших с самолета пассажиров идут по проходу к сцене, впереди спешат носильщики с багажом.)

Пассажиры. – Какой дивный полет!

– А какие виды!

– И как быстро!

– Только так и надо путешествовать! (И т. д. и т. п.)

(Человек в форме, Пилот, с мегафоном выходит на площадь.)

П и л о т (в мегафон). Объявляется посадка на «Беглец»! Объявляется экстренная посадка на «Беглец»! В северо-западной стороне площади!

Маргарита. Жак, это «Беглец», спецрейс, о котором сегодня говорили!

Пилот. Все вылетающие на «Беглеце» пассажиры срочно приглашаются для прохождения таможенного контроля. Предъявляйте билеты и документы!

Маргарита (улыбаясь через силу). Что же ты стоишь?

Жак (жестикулируя по-итальянски). Che cosa possa fare? [56]56
  А что делать-то? (ит.)


[Закрыть]

Маргарита. He стой на месте, двигайся, делай что-нибудь!

Ж а к. Что?

Маргарита. Подойди к ним, спроси, узнай!

Жак. Понятия не имею, что это за чертова штуковина!

Маргарита. Зато я имею. На ней можно выбраться из этого мерзкого места!

Ж а к. Не суетись так!

Маргарита. Эго выход, и я не намерена терять его!

Пилот. IcilaDouane! Таможенный контроль– здесь.

Маргарита. Таможня имеет дело с багажом. Сбегай в мою комнату! Вот ключ! Брось в чемодан вещи, драгоценности, меха, да скорее же! Vite, vite, vite![57]57
  Быстро, быстро, быстро! (фр.)


[Закрыть] По-моему, у нас не так много времени. (Вылетающие пассажиры штурмуют окошко кассира.)…Все требуют билетов… Но число мест ограничено. Почему ты не делаешь, что я тебе сказала? (Бросается к человеку с печатью и рулоном билетов.) Месье! Сеньор! Pardonnez-moi! [58]58
  Извините меня! (фр.)


[Закрыть] Я хочу, хочу улететь! Дайте мне билет!

Пилот (холодно). Назовите вашу фамилию, пожалуйста.

Маргарита. Мадемуазель Готье, но я…

Пилот. Готье… Готье… В списке вас нет.

Маргарита. Меня нет в списке? Но я… я еду под другой фамилией.

Представитель авиакомпании. Под какой?

(Из отеля выбегают полуодетые Прюданс и Олимпия – они несут свои меха. Тем временем Килрой, пытаясь заработать доллар-другой, несет их чемоданы. Сцена идет в бешеном темпе – это подчеркивают ударные. Характерные актеры играют роли похожих на демонов таможенников и агентов иммиграционного бюро. Чемоданы бросают, взламывают, находят контрабанду, нарушителей задерживают; все это сопровождается бурными протестами, просьбами, угрозами, взятками, мольбой; сцена должна быть сыграна с импровизацией.)

П р ю д а н с. Слава тебе, Господи, что я проснулась!

Олимпия. Слава тебе, Господи, что я не спала!

Прюданс. Я знала, это спецрейс, но считала, что хватит времени собраться.

Олимпия. Смотри-ка, кто лезет без билета! Уверена на все сто, что у нее его нет!

Пилот (Маргарите). Так какую фамилию вы назвали, мадемуазель? Пожалуйста! Вас ждут, вы задерживаете очередь!

Маргарит а. Я так волнуюсь! Жак! На какую фамилию ты заказывал мне билет?

Олимпия. Ничего она не заказывала!

Прюданс. Ая заказывала!

Олимпия. Ия тоже!

Прюданс. Я – следующая.

О л и м п и я. Не толкайся, ты, старая шлюха!

Маргарита. Я стояла здесь первая – впереди всех! Жак, быстрее! Принеси из сейфа мои деньги! (Жак выходит.)

Представитель авиакомпании. Встаньте в очередь!

(Раздается громкий предупредительный сигнал.)

Пилот. Остается пять минут! Через пять минут «Беглец» вылетает. Остается пять, только пять минут.

(При этом объявлении все приходит в движение.)

Представитель авиакомпании. Четыре минуты! «Беглец» вылетает через четыре минуты! (Прюданс и Олимпия громко кричат на него по-французски. Раздается второй сигнал.) Три минуты! «Беглец» вылетает через три минуты!

Маргарита (во главе толкучки). Месье! Пожалуйста! Я стояла здесь первая – впереди всех! Посмотрите! (Жак возвращается и отдает ей деньги.) У меня тысячи франков! Возьмите, сколько хотите! Берите все, все ваше!

Пилот. Плата принимается только в фунтах и долларах. Следующий, пожалуйста.

Маргарита. Не берете франки? Но ведь в отеле-то берут! В «Сьете Марес»!

Пилот. Леди, не спорьте со мной, не я устанавливаю правила!

Маргарита (стуча кулаком по лбу). О Боже, Жак! Отнеси их назад в кассу! (Бросает ему банкноты.) Обменяй их на доллары или… И быстро! Tout de suite![59]59
  Немедленно! (фр.)


[Закрыть] А то мне станет дурно…

Жак. Но, Маргарита…

Маргарита. Иди! Иди же! Пожалуйста!

Пилот. Заканчиваем, посадка заканчивается. «Беглец» вылетает через две минуты!

(Вперед устремляются лорд и леди Маллигэн.)

Леди Маллигэн. Пропустите лорда Маллигэна.

Пилот (Маргарите). Вы загородили дорогу.

(Слышен крик Олимпии – таможенный инспектор сбрасывает ее драгоценности на землю. Пытаясь за ними нагнуться, она и Прюданс ударяются головами, затем поиски возобновляются с новой силой.)

Маргарита (удерживая пилота). О, посмотрите, месье! Regardez-ca[60]60
  Посмотрите сюда! (фр.)


[Закрыть]. Мой бриллиант, солитер, – два карата! Возьмите в залог!

Пилот. Пустите. Ростовщик на той стороне площади!

(Третий сигнал. Прюданс и Олимпия хватают свои коробки со шляпами и бегут к самолету.)

Маргарита (отчаянно цепляясь за пилота)Вы не поняли! Сеньор Казанова пошел менять деньги, через секунду он вернется. И я ведь плачу в пять, десять, двадцать раз дороже. Жак! Жак! Где же ты?

Г о л о с (из глубины зала). Задраить люк!

Маргарита. Вы этого не сделаете!

Пилот. Подвиньтесь, мадам!

Маргарита. И не подумаю!

Леди Маллигэн. Я вам говорю: лорд Малли-гэн – из компании «Айрон энд стил», что в городе Коб. Рэймонд! Они задраивают люк!

Лорд Маллигэн. Я, кажется, не могу пройти!

Г у т м э н. Подождите же лорда Маллигэна!

Пилот (Маргарите). Мадам, отойдите или я буду вынужден применить силу!

Маргарита. Жак! Жак!

Леди Маллигэн. Но нас-то пропустите, у нас же все в порядке!

Пилот. Мадам, отойдите и дайте пройти пассажирам!

Маргарит а. Нет, нет! Я – первая! Я – следующая!

Лорд Маллигэн. Уберите ее с дороги! Эта женщина – шлюха!

Леди Маллигэн. Да как ты осмелилась встать с нами!

Пилот. Офицер, уведите эту женщину!

Леди Маллигэн. Давай же, Рэймонд!

Маргарита (уводимая офицером). Жак! Жак! Жак! (Жак возвращается с размеченными деньгами.) Вот! Вот деньги!

Пилот. Хорошо. А теперь документы.

Маргарита. Документы? Вы сказали документы?

Пилот. Быстро, быстро. Ваш паспорт!

Маргарита. Жак! Он хочет документы! Покажи ему мои документы, Жак!

Ж а к. Ее документы потеряны.

Маргарита (бешено). Нет, нет, нет! Это не правда! Он хочет, чтобы я здесь осталась! Он лжет!

Жак. Ты забыла, что их украли?

Маргарит а. Я дала их тебе, они были у тебя, они у тебя.

Леди Маллигэн (с криком протискиваясь мимо нее.) Рэймонд! Быстро!

Лорд Маллигэн (с трудом взбираясь на верхнюю ступеньку). Мне плохо! Мне плохо!

(Одетые как дорогие гробовщики – их наряды напоминают оперенье ласточек, – по проходу спешат мусорщики. Они подходят к ступенькам, на которых шатается промышленный магнат.)

Леди Маллигэн. Ты не упадешь в обморок, пока мы не сядем в «Беглец»!

Лорд Маллигэн. Пошли телеграмму в Париж, в гарантийный трест.

Леди Маллигэн. На площадь Согласия?

Лорд Маллигэн. Спасибо! Все счета переведешь в чугуно– и сталелитейную компанию Маллигэна в Кобе. Спасибо!

Леди Маллигэн. Рэймонд! Рэймонд! Кто эти люди?

Лорд Маллигэн. Я их знаю! Узнаю их лица!

Леди Маллигэн. Рэймонд! Да это же мусорщики! (Вскрикивает и, продолжая кричать, бежит по проходу, но на полпути останавливается и смотрит на сцену. Мусорщики хватают скрюченного лорда Маллигэна под руки.) Положите его тело в заморозку и переправьте в Коб, в чугуно– и сталелитейную компанию, находящуюся в его ведении! (Плача, выбегает из зала. Несколько раз раздается сигнал, и слышится ее голос: «Иду! Иду!»)

Маргарита. Жак! Жак! О Боже!

Пилот. «Беглец» отправляется, посадка окончена! (Идет к ступенькам. Маргарита хватает его за руку.) Оставьте меня!

Маргарита. Без меня вы не улетите!

Пилот. Офицер, уведите эту женщину!

Жак. Маргарита, отпусти его!

(Она отпускает Пилота и в бешенстве бросается к Жаку, рывком расстегивает ему пиджак, хватает большой конверт с документами и бежит за пилотом, который спускается через оркестровую яму в центральный проход. Когда она сбегает по ступенькам и кричит, слышатся звуки литавр.)

Маргарита. Вот они! Они здесь! Подождите! У меня теперь есть документы, есть!

(Пилот, ругаясь, бежит по проходу; «Беглец» издает короткие резкие сигналы. Вновь слышатся литавры и нестройный хор духовых. Севшие в самолет пассажиры заводят истерическую песню, смеются, что-то кричат на прощание. Репродуктор в конце зала транслирует эту сцену.)

Отдаленный голос. Отправляемся! Отправляемся! Отправляемся!

Маргарита (как парализованная, пытается спуститься по ступенькам.) Возьмите меня, нет, нет, возьмите же меня!

(В ярком холодном луне юпитера, который ее ослепляет, она делает яростные, дикие жесты, припадает к перилам и, как умирающий, прикладывая к губам окровавленный платок, громко и хрипло дышит.

Рев мотора улетающего «Беглеца» и пронзительные крики радости пассажиров постепенно стихают; над площадью возникает какое-то сияние; ее заполняют потоки конфетти и блесток. Потом наступает почти полная тишина, рев мотора превращается в стрекотание кузнечика.)

Г у т м э н (с оттенком сочувствия). «Камино Реаль», блок десятый!