Текст книги "Проспать Судный день"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Когда Темюэль заговорил снова, голос у него стал обычным.

– Обещаю тебе, Бобби, что я только пытаюсь сохранить тебя в целости. Хочу знать, где ты находишься, на случай, если тебе потребуется помощь. Как сейчас.

– Ты, может, и чудесный ангел, но лжец ты никудышный, архангел, – мрачно ответил я. – Уверен, что «пытаться сохранить меня в целости» включает в себя и то, чтобы оградить от неприятностей тебя самого.

Снова пристыженный взгляд, как у персонажа ситкома, укравшего мороженое из холодильника. Он был бы просто прекрасен, если бы на карту не были поставлены моя душа и психическая нормальность.

– Конечно. Я вожу тебя на длинном поводке, по крайней мере, так я знаю, куда ты бежишь.

Я оставил эту мысль на потом. Не имел ли он в виду, что знает о моем визите к Энаите? Как же он за мной следил? Готов поклясться, что никто не сидел у меня на хвосте и никто не следил за квартирой. Но если он решил мне этого не говорить, то и не скажет. Нельзя принудить архангела к чему-либо. Если ты только не ангел рангом выше.

Поняв, что я до сих пор держу револьвер у его шеи, я тихо убрал оружие в карман куртки.

– Ладно, тогда просто скажи мне, что ты здесь делаешь сейчас. Что происходит? Зачем снова такая неожиданная встреча?

– Это по поводу твоей просьбы об отпуске, на самом деле… я же тебя предупреждал, помнишь? Я прикрывал это так долго, как только мог, но когда ты не делаешь свою работу, Бобби, это замечают. Ты обрел скверную славу. Эфорат снова недоволен, они уже поговаривают о том, чтобы отозвать тебя для дисциплинарного взыскания.

– Что означает?..

– Вероятно, ничего хорошего.

– Когда ты сказал «Эфорат», что именно ты имел в виду? Всех сразу?

Он обеспокоенно поглядел на меня.

– Очень трудно объяснить все «за» и «против», но более всего обеспокоены Чэмюэль, Энаита и Разиэль. Терентия и Караэль, ну, не то чтобы тебя защищают, но, говорят, что нужно побольше информации. Караэль даже сказал, что думает, что случившееся весной повлияло на тебя куда хуже, чем могли бы подумать остальные.

– Караэль меня защищает? Хвала ему.

– Он верит своим солдатам, а ты был солдатом. Это, по большей части, и спасает тебя от неприятностей, пока что.

– Наряду с дерганьем за веревочки за кулисами, в твоем исполнении?

Он пожал плечами, но все еще выглядел встревоженным.

– Я делаю то, что могу, но у меня нет реальной власти. По сравнению с Терентией и остальными.

Проблема была в том, что я не знал, на чьей стороне Темюэль на самом деле. Особенно что касается Энаиты. Поэтому я не мог расспросить его о самом необходимом. Нельзя делать слишком много допущений там, где замешаны наши боссы. В смысле, исходя из того, что я слышал от моего прежнего наставника Лео и других, таких, как Густибус, на Небесах разворачивается вражда и месть, основанная на мелких разногласиях, случившихся в те времена, когда люди еще бизонов на стенах пещер рисовали.

– Так что ты мне посоветуешь?

– Будь я на твоем месте, я бы сам попросился на допрос к начальству и высказал причины, по которым ты хочешь в отпуск. Чтобы они увереннее себя чувствовали относительно того, что ты делаешь, и почему ты не выполняешь свою работу. По крайней мере, это дало бы тебе немного времени.

– Времени на что?

На этот раз настала его очередь жестко глядеть на меня.

– Не знаю. И, если честно, Бобби, и знать не хочу.

Пауза затянулась на несколько секунд.

– Зачем ты вообще стал мне помогать, архангел? – наконец спросил я.

– Все, что я могу ответить, будет выглядеть… сущим дерьмом, – ответил он. Клянусь, я впервые услышал от него ругательство. – Ты мне не безразличен. Иногда я даже тобой восхищаюсь, когда ты не ведешь себя как полный идиот. И я думаю… думаю, есть вещи, которые должны быть выяснены, секреты, которые должны быть раскрыты. Если тебе это удастся, Небеса станут лучше.

– Но как Небеса могут стать лучше? – с долей сарказма спросил я. – Они и так совершенны.

– Все мы хотим, чтобы это было правдой, – ответил Темюэль. – Но некоторые из нас знают, что это не так.

Он снова умолк, а я задумался. Что можно у него спросить, не раскрывая моих проблем с Энаитой?

– Мне стоит ценить это, наверное. Но в следующий раз, если можно, пропусти этап с игрой угадай-кто-я-такой, ладно? А то нервы не выдерживают.

– Прости. Наверное, иногда я заигрываюсь. Но, признаюсь, мне это нравится.

Он снова стал собой, изящным и подшучивающим, и это снова наполнило меня недоверием. Боже, как плохо быть мной.

– Ага, это уж точно. Не высадишь меня у Солт-Пирс, или тебе надо возвращать эту машину в фирму, настоящую? Мне надо насчет машины разобраться.

– А, я и забыл! – сказал он. – Выйди из машины, пожалуйста.

Я вышел и встал, потягиваясь. Темюэль вылез с места водителя, с ключами в руке. Брелок на цепочке был сделан в виде эмалевого изображения ангела по дешевому серебру.

– Ты не переборщил немного, а? – сказал я. – Это и было моей главной просьбой – чуть меньше переигрывать.

Он виновато поглядел на ключи и протянул их мне.

– Бери.

– И зачем мне брелок с ангелом?

– Нет, такси. Машина твоя. Тебе же машина нужна, так?

Не удержавшись, я открыл рот, глядя на него.

– Ты даешь мне такси?

– Да. Не беспокойся, я его не украл. По крайней мере, у реальной фирмы.

Он приставил палец к губам. Такое я видел только в старых фильмах.

– Только не говори про это никому Наверху, хорошо? Молчание – золото!

– Но что мне делать с этим дурацким такси?

– Ездить. Мне много говорили о том, что люди на машины такси внимания не обращают. Это будет удобно для тебя… и всего того, что ты делаешь.

В ответ я лишь покачал головой. А он уже пошел по дороге, пешком, в сторону залива.

– Куда ты идешь?

– Домой вернусь, – ответил он. – Но, думаю, сначала прогуляюсь. Так хорошо было выбраться из кабинета.

Я провожал взглядом архангела, пока он не стал еле различимым силуэтом на фоне камышей и проса. Еще один дурацкий мужик, решивший пообщаться с природой. Сев обратно в такси, я поехал домой.

В этой долбаной колымаге даже CD-плеера не было, ехала она как грузовик, но в любом случае это лучше, чем пешком.

ГЛАВА 25
СЛИВКИ ОБЩЕСТВА

Когда я вернулся к дому, все выскочили в гараж, чтобы поглядеть на мою новую машину (и посмеяться над ней).

– Это так круто! – воскликнула Галина. Оксана хохотала.

– Вы очень смешной, Бобби!

– И кто ты у нас теперь? – спросил Клэренс. – «Битлз»?

– Слушай, ты, юный балбес, желтой была субмарина. Сказал бы уж, «кто ты теперь, Джоуни Митчелл?», поскольку ее папашу увезло Большое Желтое Такси. Твое знание культуры повергает в дрожь, Младший.

– Всякий раз, открывая рот, ты выглядишь все более старым и чудным, – ответил Клэренс.

Амазонки вернулись к своим делам, то спаррингуя, то готовя еду. Я им сказал, что уже устал от роли повара. Их планы на ужин, услышанные мною, в восторг не приводили, речь шла о чем-то вроде супа с перловкой. Поэтому я сел за стол с Клэренсом. Он притащил свой компьютер и теперь проглядывал снимки, сделанные Оксаной в Замке Сепанты.

– Я отметил все, какие меня заинтересовали, Бобби. Никогда не было желания узнать побольше о богачах Сан-Джудаса.

Он остановился, разглядывая одну из фотографий.

– Смотри, вот губернатор. Неужели думаешь, что он тоже в этом замешан?

Я махнул парню рукой, давая понять, что не воспринял его слова всерьез.

– Политики меня не беспокоят, хотя ты бы удивился, узнав, сколь многие имеют «связи» с представителями обеих сторон.

– Скверно, поскольку их тут уйма. Гляди, вот мэр Сан-Джудаса. А вот толпа народу из Конгресса, на каком-то мероприятии. Хотя большинство людей на фотографиях – не столь известные, по крайней мере, сразу их не узнаешь. Мы целую вечность их имена выяснять будем.

– Можешь смело пропускать настоящие знаменитости, поскольку вряд ли Энаита стала бы отдавать рог на хранение кому-то из них. Она не может положиться на то, что смертные смогут уберечь рог от Великого Герцога Ада, а уж политики – в последнюю очередь.

Я нахмурился. Подавляющее большинство фотографий у Доньи Сепанты были фотографиями формальных мероприятий. Она, вернее, Энаита, и на фотографиях выглядела прекрасно, но не так потрясающе, как вживую. Будто собственная сестра, несколько менее величественная. Фотографии не могли передать ангельского блеска и великолепия. На самом деле, она, возможно, открылась полностью только перед вашим покорным слугой.

– На самом деле, мне надо только узнать, где этот проклятый рог. Я ищу что-нибудь…

До меня кое-что дошло.

– Слушай, ты звонка не ждешь? В этом месте мобильники не работают… тебе могут названивать, и если ты не ответишь…

Клэренс закатил глаза.

– Да, Бобби, я помню, ты мне говорил. Поэтому я время от времени выхожу во двор, чтобы проверить.

Он кликнул, и появилась следующая фотография.

– Погоди, верни-ка. Нет, вот эту. Я что-то видел. Что же там было?

На фото была Донья Сепанта с другой женщиной и двумя мужчинами.

– Судя по всему, какое-то благотворительное мероприятие. Я это понял лишь потому, что она в том же платье, как на другой фотографии, там, где она вручает кому-то огромный символический чек. А мисс Сепанта, кем бы она ни была на самом деле, никогда не надевает одно платье дважды. Почему? Неужели ты не знаешь, как ведут себя такие люди?

– Нет.

Оба мужчины были типичными руководителями верхнего звена из Кремниевой Долины, плохо бритые и слегка заросшие в стиле «ну я же не злобный плутократ». Неизвестная женщина была одета в том же стиле, то есть чуть-чуть лучше мужчин (поскольку она все-таки женщина). Они стояли с бокалами шампанского в руках, фото было типичным случаем того, когда фотограф неожиданно прерывает разговор и просит всех улыбнуться. Но мое внимание привлекла не Энаита и не остальные. Что-то в толпе людей, человек десять, стоявших позади них, вне фокуса камеры. Что-то, чего я никак не мог понять.

– Не можешь сделать порезче?

– Нет. Могу увеличить, но ведь Оксана это снимала сквозь стекло и при освещении, далеком от идеального. Возможно, лучшие правительственные лаборатории и смогли бы это сделать, но не я.

Он нахмурился.

– Верь не верь, Бобби, но иногда даже ангелы не могут творить чудеса.

– Ты не открыл для меня ничего нового, Младший.

– Я думал, мы договорились, что ты будешь называть меня Гаррисоном, моим нормальным именем.

– Нет, я пообещал, что буду звать тебя Гаррисоном вместо Клэренса, Клэренс… извини, Гаррисон. Я не обещал, что не буду звать тебя мальчиком, Младшим или Мистером Умником.

– Шутка в том, что именно ты ведешь себя, как восьмилетний, но продолжаешь называть мальчиком меня.

– Нет, шутка в том, что ты, одевающийся, как шестидесятилетний, не благодаришь меня за это. Сделай изображение лучше.

– Я только что объяснил…

– Сделай изображение лучше. Найди его. Если эту фотографию делал не личный фотограф Сепанты, а кто-то другой, оригинал может оказаться в каком-нибудь журнале или на веб-сайте. Давай, Капитан От Архивов. Ищи снимок получше. А я снова займусь поиском ее другого недвижимого имущества. Помни, Бог тебя любит.

Я похлопал его по плечу и пошел. Не расслышал его ответа, но вряд ли он был таким же.

Суп с перловкой, приготовленный амазонками, пах куда лучше, чем я ожидал, особенно после того, как они закинули туда грибы, лук и мелко нарезанный бекон. На самом деле, я уже предвкушал хороший ужин, когда Клэренс пошел наружу, проверить сообщения на мобильном. Его не было достаточно долго.

– Нет покоя проклятому, – сказал он, вернувшись. – Клиент на Фрэндли Экрз. Но, кажется, я нашел фотографию в нормальном качестве.

Я поглядел на экран.

– Но это другая фотография.

– Нет, то же самое мероприятие, те же самые люди, только снимок немного с другого ракурса.

Он шлепнул по моим пальцам, когда я попытался увеличить изображение.

– Если собираешься рыться в моем компьютере в мое отсутствие, только не сломай что-нибудь. У старых людей с новыми технологиями плохо бывает, иногда они вещи портят.

– Клево. Возвращайся быстрее.

Но я уже разглядывал снимок. Почти с того же ракурса, но теперь то, что привлекло мое внимание, куда-то исчезло. Я просмотрел недавние ссылки, по которым ходил Клэренс, и нашел другие фотографии. «Благотворительное мероприятие, Сан-Джудас, 17.06.03». Перечисление других важных персон, помимо Энаиты, но меня они не интересовали. То, что привлекло мое внимание, было на заднем плане.

Я снова вывел на экран первую фотографию, встал и поглядел на нее с расстояния в метр, потом вблизи, едва не ткнувшись носом в экран. Отошел к дальней стене, начал медленно подходить. Поглядел сбоку, снизу и сверху. Распечатал и принялся расхаживать с распечаткой в руке, вертя так и сяк, давая взгляду расфокусироваться, так, чтобы изображение смазалось, и я подсознательно уловил то, что привлекло мое внимание до того. И вдруг, по абсолютно непонятной причине, снова увидел. Плечо и затылок, мужчина в толпе, который начал отворачиваться как раз тогда, когда делали снимок. Кто бы он ни был, я не мог его узнать, но теперь я хотя бы понял, что я ищу. Что-то в этом человеке заставило звякнуть мое Долларово Чувство.

Клэренс вернулся, когда амазонки начали разливать суп по тарелкам. Я открыл бутылку хорошего вина, оставшегося здесь от Каз, судя по всему, хорошо выдержанного бургундского (оно же хорошее, да? Я же уже вам говорил, что я специалист по водке, а не вину). Принялся наливать его в бокалы.

– Пахнет хорошо, – сказал Клэренс. – Можно и мне немного? Вина, в смысле. Мне только что пришлось защищать совершенно мерзкую старуху. Что хуже, я добился, что ей дали всего сотню лет в Чистилище. Сам бы я ее в Ад отправил.

– Не шути таким, пока сам там не побывал, – сказал я. – А я вот что-то нашел, что, возможно, улучшит твое настроение. У нас есть ниточка.

Вручив ему бокал, я отвел его к компьютеру.

– Видишь этого парня? Вон там? Он был в толпе, сзади. На одной из фотографий, что ты нашел, есть его лицо.

– Не самое симпатичное из лиц, какие мне доводилось видеть, но я его не знаю, – покачав головой, сказал Клэренс.

– Ты – нет, а вот Сэм и я – знаем, поскольку последний раз, когда мы с ним виделись, он пытался разнести Сэма в клочья и утащить меня в Ад.

– Но это не Элигор… как там его земное имя, Кеннет Валд? Это не Валд.

– Нет, это бывший начальник охраны Валда, конченый урод по имени Реворуб, о котором я могу с удовлетворением сообщить, что его проглотило то чудовище, с которым ты встречался, у Шорлайн-Парк. Помнишь галлу? Может, даже помнишь, как оно тебя… пнуло?

Клэренс посмотрел на меня с нескрываемой враждебностью.

– Не совсем. Помню, как ты меня вырубил ударом рукояти пистолета, а потом свалил это на чудовище.

– Пришлось импровизировать. Если тебе нужны извинения, что ж, прошу прощения. Ты тогда пытался Сэма арестовать.

С безрадостным лицом Клэренс повернулся к экрану.

– Но что такого интересного в этом Реворубе? В смысле, он же ходит туда, куда Элигор ходит, так? Все охранники так поступают.

– Правильно. Я же пытаюсь найти связь между Энаитой и Элигором, так что это очень интересный момент. Но ты не услышал остального.

Я отхлебнул бургундского. Не уверен, что когда-нибудь стану любителем вина, но, надо отметить, в тот момент эта хрень показалась мне вкусной.

– Гляди, я нашел и то, на что шли средства. Да, твой старый Дедушка Бобби тоже нахватался кое-чего, в тему компьютеров. Мероприятие проходило в Стэнфордском музее искусств имени Элизабет Этелл, тот самый старинный дом в университетском городке. И Донья Сепанта выступила в качестве одного из основных спонсоров.

Клэренс встрепенулся.

– И Элигор там был?

– Нет. Я перерыл кучу статей, светские хроники, всякие пиар-компании в журналах, ублажающие богатых хренов, которые любят послушать о своих добрых делах такие штуки. Кеннета Валда в этом деле не было. По крайней мере, никто не счел нужным упомянуть об одном из самых известных миллиардеров мира, живущем в Сан-Джудасе, почтившем присутствием мероприятие в музее.

– Но что тут тогда важного?

– То, Младший, что зачем Реворубу было бы появляться там, если это не имело никакого отношения к Элигору? Он оказался там потому, что либо Элигор там был, либо потому, что он проверял площадку для предстоящей встречи. В любом случае, это первая настоящая зацепка, какая у нас есть. Теперь нам надо побольше узнать про музей, особенно про его вновь выстроенное крыло. Копать глубже, сильно глубже, найти все, что сможем. На самом деле, ты этим займешься. Хотя, конечно, сначала можешь поужинать.

– Что ты имеешь в виду, «я буду»? А ты чем собираешься заниматься?

– Выпей еще бокал вина. И подумай, что мне может понадобиться, чтобы вломиться туда.

– Вломиться?

Клэренс едва не уронил бокал.

– Зачем, ради всего святого, тебе это надо?

– Мне нужно получить ощущение от места, а для этого мне потребуется прислушиваться и принюхиваться, совать нос туда, куда не положено. Не забывай, наша милая мисс Сепанта расщедрилась, вбухав туда десять миллионов долларов, и, по слухам, половину из них – свои собственные, половину – собранные фондом. И все ради того, чтобы пристроить к музею новое крыло для азиатской экспозиции. По всей вероятности, там должны были встретиться она и Элигор. Мне нужно узнать точно, зачем она вложила туда столько денег.

– Но зачем вламываться? Ты же сказал, мы будем исследовать все…

– Да, сначала исследовать. Возможно, это окажется тупиком. Но если нет, то я готов к тому, чтобы забраться туда и как следует оглядеться. Так уж я привык.

Клэренс снова поглядел на меня неодобрительно.

– Так уж ты привык? Как наркоман-подросток, который ищет, что стащить, чтобы на наркотики денег взять?

Налив себе еще красного, я уселся перед тарелкой с супом. Пахло изумительно.

– Отлично пахнет.

Галина с Оксаной уже съели по тарелке, и я принялся нагонять их. Клэренс наконец сел за стол.

– Бобби, когда ты начинаешь делать такое, происходят плохие вещи, идиотские. Почти всегда это проваливается. Напомнить тебе про «Файв Пейдж Милл»?

– Да, случаются и плохие, идиотские вещи. Именно потому я так и поступаю. Потому, что когда все выходит из-под контроля, рушатся планы.

– В том числе и твои.

– В том числе и мои, иногда. Но я привык к такому. А другие – нет. Энаите уже очень давно никто не противостоял.

– Потому, что остальные уже мертвы, – сказал Клэренс.

– Или изнасилованы, – сказала Галина.

– Или обращены в рабство, – сказала Оксана.

– Боже, какие вы все жизнерадостные. Заткнитесь, я хочу отметить успех.

И я занялся этим, будь оно проклято.

ГЛАВА 26
СОВРЕМЕННАЯ МОЛОДЕЖЬ

Не подумайте, что я всегда бросаюсь навстречу опасности с криком «Джеронимо!» Иногда я просто пропускаю скучные подробности. Вся следующая неделя была такой.

Ноябрь сменился декабрем, я и амазонки провели много времени, следя за музеем и выясняя, какая еще у Энаиты есть недвижимость. Я быстро выяснил, что у Доньи Сепанты ее много, но побывать мы смогли только в ее доме у залива. Я продолжал считать, что она не хранит там ничего важного, отчасти потому, что это было бы слишком очевидно, но и потому, что Элигору было бы очень легко внедрить своих людей в обслуживающий персонал, который состоял из обычных людей. С другой стороны, это не означало, что музей представляет собой нечто большее, чем просто место, где Энаита и Элигор когда-то организовали встречу.

Наблюдение за музеем, насколько мы могли заниматься им из машины такси (которые, по счастью, совершенно обычны для территории студгородка, как, например, пустые бочонки от пива), показало, что Энаита не только помогла собрать кучу денег на реконструкцию, но и заезжает сюда раз в два-три дня, и находится тут не меньше пары часов. Решив, что надо узнать больше, я позвонил другу.

– Не хочешь еще поработать, Эди? Заплачу, как обычно.

– Догадываюсь.

На заднем плане в трубке болтал телевизор.

– Но у меня экзамены, мистер Доллар. Что вы хотите, чтобы я сделала?

– Ничего сложного. Просто в музей сходишь.

– О-о, музеи я люблю. Ну, по большей части. Иногда… иногда я попадаю в гадость, понимаете? – добавила она тише.

– Гадость?

– Сами понимаете – не сам музей, а какая-нибудь вещь в нем. Нечто, испускающее совершенно мерзкие вибрации. Еще хуже, если я этого коснусь.

Я заверил ее, что не надо будет ничего касаться, мы назначили время для встречи, после ее учебы, но так, чтобы мистер и миссис Парментер не перепугались оттого, что дочь вернется домой чуть позже, чем обычно.

– О'кей. Скажу им, что пошла заниматься к Молли.

Как вы можете догадаться, я с таким рвением взялся за дело, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о Каз. Должно быть, когда я был живым человеком, до того, как стал ангелом, то влюблялся по паре раз за неделю, но с тех пор, как у меня появился нимб, такого не было. И дело было не в сексе и не в совместимости. Уверяю, я мог бы легко найти и то, и другое, куда легче, чем связываться с демоницей с пропиской в Аду. По сути, я вполне мог найти и то, и другое в «Циркуле» или любом другом баре, где собирались ангелы. Что бы там ни думали некоторые, это произошло не потому, что я люблю нарушать правила. Я действительно нарушил несколько правил, но я делаю такое в силу двух причин: либо правило глупое и моя совесть не позволяет мне поступить иначе, либо мне лень, а правило такое незначительное, что я считаю, что мне это сойдет с рук. Вполне понятно, что ты не влюбляешься, чтобы выразить свои политические убеждения, и тем более понятно, что в данном случае не было и речи о лени. Ленивые парни не спускаются в Ад следом за своими подружками.

Нет, просто с того самого момента, как я и графиня Холодные Руки остались наедине, с нами случилось нечто иное, более мощное, чем секс, и более объединяющее, чем просто совместимость. В каком-то смысле мы дополнили друг друга. Тогда мы этого еще не понимали, но оба мы были незавершенными, будто кусочки головоломки со странными причудливыми краями, не подходящие ни к каким другим. А потом мы соединились и стали целым. А затем Жизнь, Вселенная, а в особенности – Великий Князь Ада Элигор разорвали нас снова.

Я так и не смог с этим сжиться. Это была настоящая ампутация. Можно было думать, что когда-нибудь я смогу жить с этим чувством потери, но я понимал, что никогда уже не буду чувствовать себя нормально без нее.

Для парня, который всю свою ангельскую жизнь дивился, почему он нигде не приживается, почему он не может воспринимать все спокойно, как остальные, такие, как Кул Фильтер, качая головой при виде безумств жизни, но принимая ее такой, какая она есть, эта потеря была ужасающей. Она и осталась ужасающей. Я нуждался в ней. А теперь узнал, что и она во мне нуждается. Все остальное, в том числе и невозможность снова быть вместе, было мелочами.

Я прочел материалы по Музею искусств имени Элизабет Этелл Стэнфорд. Он был назван в честь второй жены основателя университета, богатого парня по имени Леланд Стэнфорд. После смерти первой жены и сына Стэнфорда в архитектуре и ландшафте университетского городка стали преобладать мрачные мотивы, и даже в начале двадцатого века не было недостатка в тех, кто считал, что готический облик университета стал данью Элизабет Этелл, которая стала жить со Стэнфордом после того, как тот десять лет прожил вдовцом. Вторая миссис Стэнфорд была изрядно моложе мужа и слыла женщиной широких взглядов, интересуясь спиритизмом и оккультизмом, в частности, которые в те времена были распространены и считались общественно приемлемыми. Вторая жена Леланда не только приняла деятельное участие в разработке проекта музея, но и, по слухам, использовала его по ночам в качестве места для спиритических сеансов, вместе со своими единомышленниками. В одном из источников даже прямо говорилось, что она намеревалась сделать музей памятником спиритуализму, но другие источники этого не подтверждали.

Каковы бы ни были изначальные мотивы, Музей искусств дважды капитально перестраивался, в 30-х и в 70-х годах двадцатого века, но после того, как ваш покорный слуга появился в Сан-Джудасе, это произошло лишь раз. Это случилось лет десять назад, или около того, и в ходе реконструкции к музею добавили новое крыло, столь важное для Доньи Сепанты. К экспозиции азиатского искусства добавили целую секцию, посвященную Западной Азии, и в особенности Персии. Я бывал в музее раз или два, до того, как Энаита там все это устроила, но тогда не заметил ничего необычного, кроме, конечно, экспозиции скульптур на открытом воздухе, заполненной гротескными экспонатами, привезенными Элизабет Э. Стэнфорд из Европы в двадцатые годы. В наши дни эта экспозиция стала местом притяжения для туристов и любителей необычного.

Я сидел в такси на Блох Драйв почти два часа, делая пометки, читая и бесясь от скуки. Читал я Джима Томпсона, если кому интересно. Ждал так долго, что на ум уже стали приходить образы того, как амазонок и юную Эди Парментер допрашивают в каком-нибудь подземелье под музеем. Было минуты две до того, как я бы уже вломился в музей, подобно Американской Кавалерии, но я увидел, как они торопливо идут в мою сторону по Кампус Драйв. Все втиснулись в такси. Последней села Эди, и лицо ее было немного бледным.

– Ты в порядке? – спросил я ее.

– Поедемте, мистер Доллар.

Галина открыла сумку и вытряхнула на переднее сиденье кучу туристических путеводителей и прочей ерунды.

– Охранники нас не любят. Все время смотрят. Нам пришлось долго там оставаться, чтобы они подумали, что мы действительно пришли смотреть музей.

– Ага. Ничего не нашли?

– Там что-то есть, мистер Доллар, – подала голос Эди с заднего сиденья. – Что-то сверхмощное! Такое, что мне даже дурно стало.

Она скривилась.

– До сих пор буквально вкус чувствую!

– Вкус? Что ты такое говоришь? Вы там, что, в общепите тусовались?

– Что такое «общепит»? – спросила Оксана.

– Нет, просто такое ощущение возникает, когда я оказываюсь поблизости от чего-то мощного, – ответила Эди, опуская стекло, хотя на улице уже темнело и было изрядно холодно. – Как… я не знаю, вы никогда не пробовали батарейку лизнуть?

– Мне не дозволяется говорить о таком с младшими, – ответил я. – Таковы правила. Так, Эди, значит, эта мощная штука, ты ее видела?

Я ждал, пока скучающий охранник откроет нам выезд через Теллер Гейт. Наконец он сподобился сделать это.

– Оно выставлено в витрине, или как?

Мысль о том, что можно заполучить рог Элигора, просто разбив стекло и схватив его, меня воодушевляла.

– Боюсь, мистер Доллар, ничего не могу сказать по этому поводу. Я ничего не видела. Но могу сказать точно, что в конце этого крыла, в азиатской экспозиции, есть какая-то штука, и ее энергия очень пугает. Никогда еще у меня не было таких сильных ощущений. До сих пор озноб бьет.

По дороге к дому Эди, в северной части делового квартала, она и амазонки рассказали мне, как долго бродили по основному помещению, делая снимки и заметки по поводу разных экспонатов. Когда один из охранников остановился, чтобы побеседовать с ними, то они сказали, что собирают материал для занятий по истории искусств в колледже.

– Но именно в том крыле, где находится азиатская экспозиция, на третьем этаже, я что-то почувствовала, – сказала Эди. – Что там такое, мистер Доллар? Я никогда в жизни такого не чувствовала.

Наверняка не чувствовала, подумал я. Даже такой талантливый и востребованный экстрасенс, как Эди, не каждый день натыкается на настоящий рог Герцога Ада.

– Лучше тебе не знать этого. Какое у тебя было ощущение?

– Я не знаю. Просто… сильное. Чем дальше мы шли, тем сильнее. Я даже спросила Галину и Оксану, не чувствуют ли они что-нибудь. Ощущение было такое, не знаю, будто на улице кто-то асфальт долбит. Зубы болели.

– Это все, что ты можешь сказать? Только то, что это очень мощная штука?

– Самое сильное ощущение было в экспозиции Западной Азии, в самом конце. Такое, что я не смогла там долго находиться, но и источник не смогла обнаружить. В смысле, я не видела ничего конкретного, что создавало его, оно просто будто окружило меня.

Что означало, к сожалению, но не к удивлению, что рог где-то спрятан, возможно, в одном из подсобных помещений.

Когда мы высадили Эди у ее дома, я расплатился с ней, прибавив пятьдесят баксов за вредность. В принципе плохо эксплуатировать детей с паранормальными способностями, но еще хуже недоплачивать им за это.

Значит, музей. Донья Сепанта, она же Энаита, Ангел Дождя, регулярно его посещает. Вероятно, здесь она встретилась с Элигором, когда их сотрудничество только начиналось. Сотрудничество, приведшее ко всем тем безумным и опасным событиям, которые произошли со мной в течение последнего года. Сотрудничество, зафиксированное обменом – ее пера на его рог. А теперь Эди Парментер сообщила мне, что в азиатском крыле музея, строительство которого спонсировала Энаита, находится нечто мощное. Скучная часть работы закончилась. Пришло время придумывать, как украсть у могущественного ангела то, что она никак не желает потерять.

На самом деле, после нескольких дней разработки операции я уже просто был не в силах ждать. Эта спешка не имела никакого отношения к надвигающемуся сезону покупок к Рождеству, как и к красным, черным и зеленым флагам, посвященным Кванза, африканскому Новому году, которые развесили по всем улицам Рэвенсвуда, района, где располагалась квартира Каз. Я уже толкнул снежный ком, и он катился по склону, становясь все больше и обретя собственную инерцию. Неизвестно, сколько еще я смогу динамить моих боссов, кроме того, я уже оповестил Энаиту о том, что перешел в наступление. Не говоря уже о «Движении Черного Солнца», если за ограблением дома Джорджа стояли они, а я в этом был почти уверен. В этом случае они знали, что я интересуюсь Доньей Сепантой, ее делами и имуществом. Так что момент, когда очередной порыв ветра снесет какой-нибудь из карточных домиков, был лишь вопросом времени.

На следующий после посещения музея день я приступил к Второму Этапу.

Амазонки снова принесли «Джуниор Бургеры» и жареные луковые кольца, еду, к которой они теперь пристрастились. Я дал им поесть, а потом заговорил.

– О'кей, народ. Отправляемся за покупками.

– Замороженная пицца, – сказала Галина. – Здесь в Америке хорошая замороженная пицца. В Украине она только замороженная, но не пицца вовсе.

– Я уже немного начинаю сомневаться в вашей приверженности делу Скифии, – сказал я. – Похоже, вы больше пробуете разные виды помоечной еды, чем пытаетесь завербовать в амазонки американских подруг.

– Мы не вербуем, – со всей серьезностью сказала Оксана. – Только принимаем тех, кто приходит к нам.

– А дорога в наш лагерь в горах долгая и трудная, – сказала Галина, жуя луковое кольцо. – Большинство сворачивают обратно. Так мы узнаем, что они – не настоящие скифы.