Текст книги "Проспать Судный день"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

– Мисс Сепанта, – сказал я, с трудом собрав в пересохшем рту слюну, чтобы сглотнуть ее и не хрипеть, – очень любезно с вашей стороны, что согласились принять меня. Мои редакторы будут в восторге.

– Добро пожаловать, мистер Белл.

Ее голос был потрясающим, звучное альто, но мне показалось, что я уловил в нем отзвуки детского голоса Энаиты, эфора ангелов, спрятанного внутри, будто крохотные жемчужины среди черного бархата.

Она пошла навстречу мне, и я увидел, как ее глаза на мгновение еле заметно расширились, но она быстро замаскировала это, улыбнувшись идеальной белозубой улыбкой, такой, что я снова едва не рухнул на колени. Либо она решила, что я просто соблазнительный придурок, либо уже пронизала всю мою маскировку взглядом, через всю комнату.

– Я вас ждала.

Она поздоровалась со мной, и ее рука оказалась теплой и сухой. Как она может оставаться сухой в помещении, в котором влажно, как в бане? Снова поглядела мне в глаза, достаточно долго, так, что моя рука вспотела еще сильнее.

– Не хотите чего-нибудь выпить?

Я ответил согласием, надеясь, что Араш-первосвященник, или кто он там, принесет напиток, оставив Оксану одну, на некоторое время, но Донья Сепанта вернулась к столу и нажала кнопку на телефоне. И сказала кому-то, чтобы принесли напитки.

– У вас потрясающий дом, – сказал я. Сердце мое колотилось так, что я удивлялся, что стекла не дребезжат. Это действительно она, та, что пыталась стереть меня из мироздания. Наконец-то мы оказались лицом к лицу – просто прекрасный.

– Благодарю вас.

Она умолкла, когда девушка в тунике и свободных штанах тихо вошла с подносом и поставила на небольшой столик у окна графины с ледяной водой и лимонадом. Поставив туда же тарелку с фруктами, она удалилась, все так же бесшумно.

– Давайте присядем здесь, чтобы любоваться садом. Это главная радость моей жизни.

Голос у нее был просто медовый. Я не повторяю клише, я говорю о реальном ощущении, которое возникало при звуках ее голоса, такое, будто на меня изливалось нечто сладкое, золотое, теплое и липкое.

Действительно, Богиня Плодородия. Одно то, что я находился с ней в одном помещении, вызывало желание оплодородить все, что на глаза попадется. Я взял пару ломтиков дыни и половинку граната, чтобы хоть чем-то занять руки, заставил себя сосредоточиться, хотя хотелось лишь пасть ниц и слушать ее.

Несмотря на свою невероятную красоту и исключительную уверенность, как мне показалось, я уловил оттенок напряжения в действиях хозяйки дома. Она знает, кто я, наверняка, по крайней мере, что я такое. Я вполне ожидал такого, разве что думал, что неопределенность продлится несколько дольше.

– Итак, с чего мы начнем, – сказала она и рассмеялась. Ее смех, как можно было ожидать, был мелодичен. – Должно быть, у вас множество вопросов ко мне. Пожалуйста, не стесняйтесь.

Не будь идиотом, Бобби, сказал я себе. Она играет спектакль – и тебе придется подыгрывать. Но я не мог отделаться от ощущения, что она со мной забавляется.

– О, у нас есть множество вопросов о вашей потрясающей жизни и еще более потрясающей деятельности, мисс Сепанта, – сказал я. – Все, кого я встречал здесь, в Сан-Джудасе, говорят о том, что вы сделали для города, но большую часть этого мы опишем в основной части интервью. Я просто предпочитаю… почувствовать человека. Увидеть его на его территории.

– Ну, значит, вы весьма дотошный молодой человек! – сказала она, и снова рассмеялась. Может, и немного напряженно, но у меня все больше создавалось ощущение того, что я сижу в клетке с очень большой и очень красивой львицей, которая в состоянии заглотать меня целиком, не испачкав усов. – Я это ценю. И как ваше… ощущение?

– Честно говоря, несколько ошеломлен. Все настолько впечатляюще.

Она небрежно махнула идеально ухоженной рукой.

– Мне нужно место, в котором я могу уйти от стресса. Думаю, современный мир – слишком утомительное место. А вы что скажете, мистер Белл? Не кажется ли вам иногда, что современный мир иногда подавляет?

– Наверное. Но это единственный мир, какой у меня есть.

– А-а.

Она откинулась на спинку кресла со стаканом воды в руке, качая его и играя с плавающим в нем ломтиком лимона.

– Что до меня, я тоскую по старине. Вам же известно, что моя родина не здесь, да?

– Слышал об этом.

– Тогда можете себе представить, насколько важно мне чувствовать себя в безопасности здесь, в моем новом доме. Поэтому у меня столько охраны. Уверена, вы заметили охранников.

– Да. Да, заметил.

– Я не хочу быть… параноидальной, – сказала она, снова улыбнувшись. – Но женщина в моем положении… есть люди, от которых мне приходится защищаться. Плохие люди. И из моей прежней страны, и из этой, новой, где так трудно защитить неприкосновенность своей жизни. Спутники, взломщики компьютеров, множество людей и волшебных устройств, которые выведывают тайны, нарушают границы личности, разрушают жизни.

Это было четкое послание, но я пока не мог понять его смысл. В любом случае, пока что я был на коне, просто потому, что она еще не позвала охрану и не приказала оторвать мне голову или, что хуже, сообщить на Небеса, что у нее тут в саду сидит ангел-отщепенец.

– Неужели вас такое беспокоит, мисс Сепанта? Люди из вашего прошлого пытаются причинить вам вред?

– О, наверное, я немного сгустила краски. Нет, основная причина моего желания жить уединенно в том, что я избегаю людей, которые охотятся за богатыми и успешными. Похитители людей. Шантажисты.

О, вот теперь я начал понимать. И намеренно пошел по заданному ею направлению.

– Похитители людей, конечно. У вас есть родные, мисс Сепанта?

Ее губы изогнулись, и мою грудь снова сковало страхом.

– Я не желаю рассказывать о вещах столь личного характера, мистер Белл, вам… или вашему журналу.

Ее лицо стало мягче.

– Уверена, вы меня поймете. У нас есть множество других тем для обсуждения.

Она налила себе еще воды.

– Итак, расскажите мне, что именно вы желаете, – сказала она очень четко.

Энаита подумала, что я пытаюсь ее шантажировать. Подумала, что я здесь для того, чтобы дать ей понять, что знаю о ее земной жизни, намекнуть, что я знаю и другие, более серьезные тайны, и надеюсь на то, что она попытается от меня откупиться. Или просто надеюсь, что она оставит меня в покое. Я и сам не знал, хочу ли я, чтобы она думала так, или нет, так что продолжил разговор с величайшей осторожностью.

– Все, что я от вас хочу, мисс Сепанта, это совсем немного ответов. Я понимаю, что ваше время очень ценно, что у вас есть другие места, где вам необходимо бывать, другие люди, с которыми вам надо разговаривать, помимо такого скромного журналиста, как я. Просто хотел бы узнать немного о том, что сделало вас такой, какая вы есть.

– Вы и правда этого желаете? – спросила она, снова откидываясь назад и расчетливо глядя на меня, так, как не глядела до этого. Я был бы дураком, если бы считал, что смогу перехитрить ее, понял я. Передо мной сидело существо, которое было в мире всегда, почти всегда, которое перенесло потерю своего государства и людей, верующих в нее, но лишь для того, чтобы снова стать одним из крупных игроков на Небесах. Она была из тех, кто настроен выжить всегда, а с такими труднее всего сражаться. Они играют, никуда не торопясь, и не попадаются на обычные уловки. Зачем ей испепелять меня прямо сейчас? У нее есть столько времени, сколько она пожелает, а у меня – ничего, кроме упорства и редкого везения, которое выпадает дуракам.

И которое обычно не длится особенно долго.

– Мне просто любопытно. Вы потратили столько сил, чтобы создать для себя целый мир, прекрасный мир.

Я огляделся вокруг, будто обводя взглядом огромный дом и сад, но мы оба понимали, что я говорю о другом.

– Прекрасный мир, не такой, как ваш прежний мир, но и не часть вашего нового мира. Нечто, находящееся между ними, так можно сказать.

Я намеренно сделал паузу.

– Зачем? В смысле, простите за прямоту, но вы вложили в это огромные силы. Неужели вам так важно создать то, что не принадлежит ни одному из миров?

Ее улыбка появилась медленно и была очень соблазнительной. Не будь я ангелом, или, по крайней мере, не будь мои бесплотные части ангельскими, у меня бы сразу случилась либо эрекция, либо сердечный приступ. Либо и то, и другое одновременно.

– Вы чрезвычайно интересный человек, мистер Белл. Вы собираетесь все вопросы в таком духе задавать? Ничего более земного, более практичного? Обычно другие хотят знать, сколько у тебя чего есть, чем ты владеешь – материальным. Но вы хотите услышать ответы на трудные вопросы.

– Такова уж моя природа, мисс Сепанта. Меня всегда больше интересовало не «как», а «зачем».

– Что ж, тогда…

И она встала со стула, так молниеносно и грациозно, что напрашивалось лишь сравнение со взлетевшей огромной птицей.

– …тогда можете придумывать любые вопросы, какие пожелаете, Ричард Белл, чтобы быть готовым к следующему этапу нашего взаимодействия. Можно, я буду называть вас Ричард? Поскольку интервью обязательно состоится. Скажу больше, наша следующая встреча предопределена.

Она нажала кнопку на столе.

– Прошу прощения, что заканчиваю разговор так быстро, но мне должны позвонить по важному делу.

– Безусловно, – ответил я, застигнутый врасплох, но вполне готовый уйти, пока меня отпускают подобру-поздорову. – Не смею вас стеснять.

– Но будьте готовы к встрече.

Открылась дверь, и вошел секретарь, явно уже ждавший меня.

– Поскольку, обещаю, в следующий раз вы получите ответы. Все ответы. И некоторые из них удивят даже такого человека, как вы.

Она кивнула Арашу.

– Проводи нашего гостя.

Схватив за руку Оксану, которая была в приемной, я попытался идти так, чтобы не походить на парня, который только что едва не обмочился от ужаса, когда прекрасная женщина ему сказала, что они снова встретятся. Когда мы дошли до машины, я упал на заднее сиденье и снова сосредоточился на дыхании. Было такое впечатление, что некоторое время я этого вообще не делал.

– Поехали, – сказал я. – Просто поехали.

Пожав плечами, Галина включила передачу, и мы медленно поехали по внутренней дороге поместья. Оксана принялась болтать с ней насчет обстановки в доме, а потом повернулась ко мне.

– Много снимков, Бобби. Я делала их так, как вы сказали.

Мы проехали через первые ворота. За зелеными холмами виднелся залив, а еще дальше, намного дальше и намного ниже – целый мир.

– Вы слышали, Бобби? – спросила Оксана. – Я сделала много фотографий.

– Помолчи немного, – сказал я. – Пожалуйста. И, Галина, потише на поворотах, ладно? Что-то я себя скверно чувствую.

ГЛАВА 21
ПРОБЛЕМЫ С МАШИНОЙ

Миновал полдень, когда мы вернулись в квартиру Каз, но я дошел до дивана, упал на него и накрыл голову подушкой, чтобы закрыться от шума. Амазонки смотрели телевизионные игры, а я провалился в глубокий и неспокойный сон. Я был изнурен и телом, и душой. Просто находиться в присутствии Энаиты было все равно, что провести пару часов в бою под обстрелом, не говоря уже о том, что понимание того, что я совершил, лишь начинало зарождаться во мне.

Мне снилась Каз, но на этот раз я оказался на высоком холме, глядя вниз, как я глядел на Сан-Джудас из окна дома Доньи Сепанты, и вдалеке с женщиной, которую я любил, происходили страшные вещи. То, что это было далеко, не делало их менее ужасными, просто заставляло меня острее ощущать беспомощность. Я проснулся, обливаясь потом. Смешал себе крепкий коктейль и вышел во двор, чтобы выпить его там.

Ноябрьское солнце уже перестало согревать Сан-Джудас ближе к вечеру, но холод меня не беспокоил так, как он беспокоит обычных людей, а мне хотелось подышать нормальным воздухом, не из кондиционера, особенно такого, как наш, который работал с усиленной нагрузкой. Галина курила, и нашла пару блоков сигарет, оставленных Каз в одном из шкафов. Я периодически пытался выпроваживать ее наружу, но, как бывший курильщик, не мог заставлять ее выходить под дождь или на ветер в двадцать метров в секунду, так что в квартире уже начало немного попахивать.

Сидя и размышляя, я понял, что мое сердце, похоже, до сих пор бьется быстрее обычного. Энаита очень напугала меня. Даже не столько она сама и даже не то, что может случиться со мной, как то, что я предпринял решительный шаг и пути назад уже нет.

Поскольку, как только она поняла, что это не шантаж, это означало одно. Войну. Я выложил перед ней все карты. Ты хочешь разделаться со мной, я хочу разделаться с тобой. Перчатки долой. Разберемся с этим по-взрослому. Конечно, разница в могуществе делала меня похожим на шестилетнего ребенка, пинающего в колено борца сумо. Борца сумо, злого и с крутого похмелья.

Честно говоря, я сделал все это не потому, что я нетерпеливый дурак. В смысле, это тоже, но еще и то, чему меня учил в «отряде ответного удара» мой прежний командир, Лео. Часто наступает момент, когда самого умного плана недостаточно, чтобы добиться желаемого, и тебе приходится просто трясти дерево и смотреть, что свалится тебе на голову. Иногда это бывает кокос, и вместо того, чтобы голодать, ты ешь. Иногда это бывает леопард, и… ну, по крайней мере, ты узнаешь, где был леопард. Что он уже за тобой охотился.

И я узнал сегодня некоторые вещи, причем – чертовски важные. Во-первых, теперь я знал, что я был прав. Энаита та, кто стоит за всем этим Третьим путем, следовательно, можно быть практически уверенным в том, что это она послала за мной «улыбающегося убийцу», равно как и отправила в Ад беднягу Уолтера. Откуда я это узнал? Ну, уверяю вас, что если бы все происходило иначе, Ангел Дождя не стала бы тратить полчаса на двусмысленные разговоры со мной, высказывая замаскированные, но совершенно определенные угрозы. Будь она невиновна, как только она меня узнала, то заговорила бы иначе.

– Ты Долориэль, – сказала бы она. – Что ты здесь делаешь, беспокоя меня во время моего отдыха?

Но она этого не сказала и, по сути, не один раз намекнула на возможный шантаж. Ангелы, особенно древние, ничего не говорят по случайности. Тем, что она немедленно не назвала меня настоящим именем, она, по сути, признала, что ей есть что скрывать.

Следующая мысль ударила меня, как молотом, хотя сутью ее было понимание, почему я сейчас сижу в прекрасном саду у дома, вместо того чтобы меня с позором тащили по улицам Небес. Энаита не только созналась в том, что ей есть что скрывать, она меня опасалась. Меня, ангелического эквивалента человека, который моет ей полы в доме. Она не знала, что мне известно, с кем я разговаривал, не знала, какие у меня есть союзники. На самом деле, наглость, хотя можно назвать это и идиотизмом, с которой я пришел к ней в дом, серьезно ее встревожила. Поскольку она не понимала, какой психически нормальный ангел посмеет злить Власти или Начала в их собственном доме.

И настоящей причиной этому был я. Энаита знала не только меня нынешнего, но и мое прошлое, видимо, достаточно, чтобы о чем-то догадываться. Но не была уверена полностью, что, вероятно, было единственной причиной, по которой я все еще был жив и более-менее здоров.

Была ли какая-то возможность того, что мне удастся привлечь на свою сторону тяжелую артиллерию? Я не мог поверить в то, что все четыре остальных эфора были с ней заодно, Караэль, Терентия и другие. Возможно, я недостаточно хорошо знал расклад сил, не знал, что происходит между моими начальниками. Черт, я даже не знал, могу ли я доверять архангелу Темюэлю, моему непосредственному начальнику, хотя несколько раз он мне помог. Интересно, не следует ли мне еще раз пообщаться с Карлом Густибусом?

Я сидел, глядя на птиц, прыгающих по цементной плитке двора в поисках зерен, старательно отъедающихся перед наступлением настоящей зимы, когда им придется реально хреново, и вдруг ощутил прилив решимости. Единственные альтернативные решения, хорошие для меня, уже остались за пределом, раз и навсегда положенным сегодняшней встречей с Энаитой, так что нет смысла еще пугаться того, что случилось со мной ныне. Я большую часть года двигался в этом направлении и сегодня всего лишь закрыл за собой дверь. Но точку, из которой можно было бы развернуться и пойти обратно, я миновал уже давно.

Полезным в сегодняшней поездке в огромное поместье Доньи Сепанты было то, что я увидел амазонок в деле, пусть и не самом серьезном, но обе они оказались хорошими солдатами. Никакой ерунды, ненужных сомнений, каждая из них сделала то, чего я от них ждал. Это было важно, поскольку я официально уведомил Энаиту о своих намерениях, и теперь предчувствовал неприятности, как моряк предчувствует шторм.

Надо было еще сделать кое-какие дела, пока Оксана пыталась загрузить фотографии в компьютер Каз, и я позвал Галину проехаться со мной в деловой квартал.

– Куда едем? – спросила она, когда мы проезжали через Мидлфилд в северном направлении, мимо магазинов, изысканных ресторанов и нескольких бешено дорогих домов, которые теперь поделили на квартиры умеренной стоимости.

– За новыми телефонами.

– Но у вас действительно хороший телефон!

– Да, и он побывал в руках у стольких людей, что если они захотят меня подслушивать, то встанут в очередь. Я не собираюсь начинать войну с ненадежными средствами связи.

Она непонимающе поглядела на меня.

– Я более не доверяю моему мобильному, – объяснил я. – Мне его начальство дало. А им я тоже не доверяю.

– Так ваш начальник не Бог? – удивленно спросила Галина.

– Вроде того, но есть еще множество промежуточного начальства, между мной и идеалом, каковым является Всевышний, – объяснил я, пожимая плечами. – Кто твой командир? Я имею в виду, там, в Земле Амазонок.

Она скорчила рожу, но не всерьез.

– Это не так называется.

– Но я серьезно, кто всем командует? Ты говорила, это какой-то политик.

– Она была политиком, раньше. Теперь она глава скифов. Ее зовут Валентина Войтенко. Очень сильная и умная женщина.

– Можно догадаться. А что ты, Галина? Как ты оказалась среди амазонок?

Теперь уже рыжая девушка пожала плечами.

– Это не слишком интересно будет.

– Все равно, расскажи, если не возражаешь. До Кабби еще далеко ехать.

– А что это за «Кабби»?

– Не что, а кто. Кабби Спинкс – леди, у которой я беру мобильные. У нее и ее мужа. Познакомишься с ними. А пока расскажи все-таки, как ты оказалась в горном тренировочном лагере, где вас обучали, чтобы убить персидскую богиню.

Она снова скорчила мину.

– Тут много больше. Скифия – образ жизни, понимаете? Как религия, но религия для женщин. Не религия с Богом. Как жить правильно, так, как жили женщины в прежние времена, очень давно.

Я кивнул.

– А откуда ты об этом узнала? С семьей как-то связано?

Галина фыркнула.

– С ними? Они никчемные. Я от них ничего не получила, только телевизор смотреть и забот им не делать.

Она вдруг стала хуже говорить по-английски, будто впадая в детство.

– Пришло новое правительство, везде деньги, деньги, деньги. Моя семья тоже денег хочет.

Она умолкла, подбирая слова.

– Я, я просто… обычная девушка. Ни политики, ничего такого. Встречалась с девочками, даже с одним или двумя мальчиками. Пила, трахалась. Травку курила. Но однажды сбежала, и скифы, мои сестры, приняли меня. Научили меня. Валентина показала мне, что значит жить на самом деле. Валентина дала мне понимание и причины.

Она махнула рукой.

– Где теперь мой отец? Я не знаю. Где моя мать? Без разницы. У меня теперь другая семья. Семья.

– А Оксана?

– Она тоже семья. Она мне как любимая сестра.

Прошлой ночью звуки из спальни наводили на другие мысли, но я не стал придираться к терминам. Мы ехали по окраине делового квартала, к многоквартирным высотным домам у залива. В Сан-Джудасе не каждое здание на берегу – образчик изящества. К одному из таких не-образчиков мы и ехали.

Я не замечал признаков того, что за нами следят, так что припарковал машину прямо перед домом. На самом тихоходном в мире лифте мы поднялись на шестой этаж, и я постучался в квартиру 68.

Дверь открыла Кабби Спинкс. Ей было около шестидесяти, она была совершенно округлого телосложения, с короткой армейской стрижкой и загорелая до цвета орехового полироля для мебели. Загорала она, все лето проводя на балконе и слушая трансляции бейсбольных матчей, хотя к нынешнему времени загар уже поблек до цвета выцветшего тика. На ней была ее обычная одежда: шорты-бермуды и футболка-алкоголичка.

– Бобби Ди! – воскликнула она. – Заходи-ка!

Поглядела на Галину и приподняла бровь.

– Вау, – демонстративным громким шепотом сказала она. – Так ты теперь со школьницами встречаешься. А говорил, что виделся с той Парментер только по делу.

Галина поглядела на нее, не уверенная, смеются над ней или нет.

– Не обращай внимания на Кабби, – сказал я ей. – Когда у Бога закончился запас чувства юмора, Он наделил ее чем-то другим.

Появился Гершон, муж Кабби, одетый точно так же, как и жена, плюс передник, грациозно пробрался меж стопок коробок с электронным оборудованием, покрывавших пол в комнате. Задача была не из легких, поскольку в обхвате он был еще больше, чем Кабби.

– Привет, Бобби, – сказал он, протягивая руку в рукавице для горячего.

Я пожал ему руку.

– Просто кое-что обжариваю на плите. Ты и твоя подруга заночуете?

– Прости, Герш, не могу. Это Галина. Нам нужны новые мобилы. Штук пять-шесть, на случай если растеряем.

Следующие пятнадцать минут мы провели в ожидании, пока Кабби и Герш рылись среди коробок. В конце концов Кабби нашла то, что они искали.

– Новехонькие, – сказала она мне, протягивая коробку. – Дешево, поскольку меню на сербском. В Белграде с грузовика упали, если понимаешь, о чем я. Но совершенно чистые.

Мы дружески поторговались, примерно столько, сколько потребовалось, чтобы первая порция жареного была снята с плиты. Курятина, сочная и божественно пахнущая. Мы съели пару порций, поблагодарили Спинксов и отправились вниз.

– Хорошие люди, – сказала Галина. – Как украинцы.

– Скажу им об этом. Я их давно знаю. Уж точно, люди хорошие. Кабби служила в военном флоте. А Герш, кажется, был мелким наркоторговцем в шестидесятых.

Галина кивнула. Она не стала никого осуждать, и мне это понравилось.

Мы уже почти доехали до автострады, когда Галина обратилась ко мне.

– О, я знаю, где мы! Дом недалеко. Не можете остановить здесь? Я хочу кое-что взять.

– Наш старый дом? Не думаю, что это хорошая мысль.

– Это важно. Правда, Бобби. Пожалуйста, остановите, на одну минуту.

Вот тогда-то я и совершил свою самую худшую из ошибок. Голова моя была наполнена планированием дальнейших действий: кому какой телефон дать, куда мы отправимся, если оставаться в квартире Каз станет опасно, как мне выкручиваться, если меня вызовут на Небеса. Другими словами, я отвлекся.

– Ладно, – сказал я. – Но только быстро, и я не стану парковаться совсем рядом с домом.

Мы остановились в паре кварталов, на Хилтон Драйв, и Галина вышла. Я остался в машине, сполз пониже, поглядывал по сторонам, но, хотя был конец рабочего дня и на тротуарах было много народу, я не заметил ничего тревожного. Однако когда Галина не вернулась через пятнадцать минут, настроение у меня сменилось.

Спрятав новые телефоны под сиденье и закрыв машину, я пошел своим обычным маршрутом к старому дому. Смеркалось. Я несколько минут следил за домом, но, хотя несколько человек зашли и вышли за это время, я не видел признаков серьезных неприятностей. Но, несмотря на это, уже взялся за рукоятку пистолета под курткой. Уже собрался идти к дому, когда вышла Галина. Она постоянно оглядывалась по сторонам, явно встревоженная, но не было похоже, что она как-то пострадала. Дождавшись, пока она ушла вне сектора обзора из дома, я перешел через улицу, чтобы подойти к ней.

– Бобби! – сказала она, увидев меня. – Я одного видела. Видела одного человека.

– Погоди, – сказал я. – Тише. Какого человека?

– Человека, которого уже видела раньше. «Черное Солнце», тот, со светлыми волосами. Он был сзади дома, в смысле, внизу. Я увидела его из окна!

Она выглядела куда более встревоженной, чем я мог бы ожидать от женщины, которая в честной драке сделает котлету из любого среднестатистического мужчины.

– Блин.

Я разозлился на себя. Занявшись Энаитой, я совершенно забыл о моих друзьях-неонацистах. Но почему они продолжают мною интересоваться? Я ясно дал им понять, что не собираюсь им помогать, а также, вероятно, изрядно подгадил им с местной оперативной базой, вызвав туда полицию. Небесная команда по зачистке должна была удалить все следы их пребывания в той квартире, откуда они за мной следили, так что, в отличие от Галины, им незачем было сюда возвращаться.

– Не надо было нам приходить сюда, черт подери. Что тут такого важного?

Она показала мне мятый картонный мешок, свернутый в размер книги в твердом переплете.

– Письма от моей сестры, – печально, но без раскаяния ответила она. – Я не могла их оставить. Она единственная из родных, кто мне еще не безразличен!

– Ага. Ладно.

Я даже и не знал, что сказать. Злился больше на себя, чем на нее.

– Садись в машину, поехали отсюда.

Но, как только мы тронулись, я увидел, как что-то метнулось из-под машины в кусты, росшие у тротуара. Может, белка или кошка, но я почему-то был уверен, что это нечто другое. Выругался, но решил не говорить Галине, и сосредоточился на том, чтобы обнаружить возможную слежку.

Темнело, движение было плотное, так что у нас ушло минут двадцать, чтобы выехать из делового квартала. Я не собирался выезжать на автостраду, и пришлось ехать в плотном, бампер к бамперу, потоке по Вудсайд, пока мы не свернули на Мидлфилд. К югу от автострады начинались промышленные кварталы, тянувшиеся до самого Этертона, и я подумал, что так мы быстрее домой доберемся. В других обстоятельствах я оказался бы прав.

Когда мы ехали по автостраде, небо на западе было красным. Солнце недавно зашло за холмы, и впереди горизонт стал темно-синим, почти черным. Горели фонари, но, в остальном, тротуары и здания выглядели пустыми.

– Слишком темно, – вдруг сказала Галина.

– В этой части города после пяти все заканчивается, – сказал я, но амазонка повернулась и стала смотреть назад.

– Бобби, – сказала она. – Что-то на окне.

Я сбавил скорость и обернулся, чтобы поглядеть, о чем она говорит. И через мгновение понял, что заднее окно с пассажирской стороны стало черным. Совершенно черным, хотя я видел фонари во всех остальных окнах.

Колесо машины ударилось о бордюр, и мне пришлось посмотреть, куда мы едем, как раз вовремя, чтобы не въехать в измазанную мыльным раствором витрину. Я выехал обратно на дорогу, едва не налетев на пожарный гидрант.

– Что-то… что-то проникает через окно, – слегка дрожащим голосом сказала она. – Как черные змеи…

Я обернулся снова и увидел, как что-то протискивается в щель над окном, что-то темное и слегка светящееся, сделавшееся толщиной в лист бумаги, чтобы просочиться в щель между окном и проемом задней двери. Спустя мгновение мелкие лепестки превратились в перетекающее резиновое полотно, лентами скатывающееся на заднее сиденье, будто кто-то закачивал внутрь жидкий латекс.

Щупальце из темного резиноподобного вещества хлестнуло вперед и схватило меня за шею. Другое пролетело у меня перед глазами. Галина завопила от неожиданности, да я, наверное, тоже, вот только слизь, обхватившая мою шею, уже закрыла мой рот. То, что проникло в машину, насколько я мог разглядеть, не имело ни формы, ни костей, ни конечностей, но я почувствовал, как руку, которой я пытался убрать это щупальце, кусает что-то острое.

И я ничего не видел. Забыл сказать? Плохо, когда сидишь за рулем.

Я крутанул руль вправо, вслепую, и вдавил педаль газа. «Датсун» рванулся вперед, снова ударил колесами в бордюр, так сильно, что я услышал, как лопнула шина, а затем вся машина качнулась, как от удара огромного кулака. Странно, но именно желеобразное вещество, обволакивавшее меня, не дало мне вылететь через лобовое стекло.

Столкновение оглушило эту резиновую тварь, ровно настолько, что я успел поднять руку и сдернуть склизкое щупальце с глаз. Лобовое стекло было покрыто паутиной трещин, но не разбилось. Мы врезались в стену дома, и на мятом капоте лежали осколки штукатурки и кирпича. Галина продолжала визжать и продолжала бороться со щупальцами, которые обхватили и ее.

У меня не было никаких предположений насчет того, с чем мы боремся. Нечто странное, слизистое, бесформенное и явно превосходящее силой человека. Если это было одно существо. Схватившись за ложноножку, которая обвила Галину, я резко дернул, пытаясь освободить ее. А тем временем существо напряглось и начало тащить меня назад, где лежала его основная масса, темным бесформенным комом.

Я уже почти стоял, выпрямившись над сиденьем. Все выглядело так, будто я боролся с гигантским осьминогом, ужасающе сильным и скользким, но существо не имело хоть сколько-то определенной формы. К счастью, мое сопротивление отвлекло его достаточно для того, чтобы Галина наконец открыла дверь и вывалилась наружу. Спустя мгновение она дернула ногами и, освободившись, перекатилась на пару метров в сторону.

– Беги! – успел крикнуть я прежде, чем тварь выбросила еще одну амебоидную конечность и снова закрыла мне лицо, но у меня не было времени смотреть, что она делает, поскольку что-то начало вгрызаться мне в грудь. Толкнувшись ногами и дернув руками, я снова оторвал ложноножку от моего лица.

К этому моменту я уже оказался почти вверх ногами, на своем сиденье. Тварь решила перетечь на меня, и это не казалось мне ни хорошим, ни полезным для моего здоровья. Рывком освободив руку, я сунул ее под сиденье, схватил первое, что попалось, а это оказалась коробка с телефонами, и принялся изо всех сил стучать по ближайшей конечности. Тварь слегка отступила, но не утратила желания атаковать. Проблема была в том, что я наполовину лежал под рулевым колесом, и двигаться мне было сложно. С трудом развернувшись в сторону пассажирского сиденья, я наконец-то смог вытащить пистолет. И выпустил в сердцевину склизкой твари четыре или пять серебряных пуль, так быстро, как только мог спускать курок. В замкнутом пространстве звук был зубодробительный, но выстрелы оказались на хрен никому не нужны. Все, чего я добился, это нескольких дырок в твари, которые быстро затянулись, и дырок в крыше «Датсуна», которые почему-то этого не сделали.

Я понимал, что погибну, если не выберусь из машины. Неизвестно, что может сделать со мной это бескостное чудовище. В голове почему-то мелькнул термин «поглотить», и почему-то мне это не понравилось. Поэтому я бросил пистолет и сунул руку в перчаточный ящик, надеясь найти там что-нибудь острое, чем я мог бы освободить себя от хватки твари. Я лежал поперек сидений, с упершимся в спину рычагом переключения скоростей. Открытая дверь с пассажирской стороны была меньше, чем в полуметре от моей головы, но тварь обхватила мои ноги и сжимала их, будто удав, а остальная ее часть пыталась перетечь с заднего сиденья и накрыть меня. Она нависала надо мной, будто сотня килограммов взбесившегося от голода желатина.