Текст книги "Грязные улицы Небес"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Глава 26
ГОРДЫЕ НЕВЕЖДЫ

Я видел во сне, как протянул руку к Каз. Не думайте, что сон был сексуальным и сладким, с обилием грехов и любовных услад. Я, как собака, рылся в грязи, в которую затянуло графиню. Она исчезла в темной дыре, и как бы неистово я ни копался в земле, до меня доносились лишь ее приглушенные крики. Я проснулся в земном теле и, изливая пот, попытался успокоиться. Какое-то время мне казалось, что мои члены принадлежали другому человеку.

Земные ангелы редко видят сны. У меня сновидения бывают только после тревожных переживаний. Возможно, разговор с Темюэлем как раз и стал таким стимулом. Я всегда не доверял Небесам. Это был такой же рефлекс, как реакция коленной чашечки на молоточек терапевта. Мне не верилось, что лучшие интересы Бобби Доллара совпадали с планами больших начальников. И хотя мои боссы скупились на объяснения, я иногда думал, что они лгали мне прямо в лицо. Конечно, я мог ошибаться. Ведь они были верховными ангелами Господа! Но если только Мул не забыл о нашей прежней беседе (что на самом деле было просто невозможно), он открыто отрицал свершившийся факт.

Конечно, тут имелся и третий вариант: у меня могла развиться болезнь мозга – точнее, той его части, которая отвечала за логику и память. Я серьезно не рассматривал такую возможность, потому что в последние дни меня фактически оставили без поддержки Небес. Я был вынужден полагаться только на собственные силы. Мой лучший друг находился в госпитале, любимый бар лежал в руинах, а боссы злились на меня и уже подумывали о наказании. Если бы я перестал доверять своим суждениям, это перечеркнуло бы все мои усилия.

* * *

Утренний свет просачивался сквозь жалюзи полуподвальной спальной Клэренса. Он говорил, что арендует ее, но она выглядела, скорее, как комната, которую родители подготовили для приема взрослого сына. Забавная (и начисто вытертая от пыли) модель биплана свисала с потолка на почти невидимой нити. На стене висел постер с командой «Гигантов». Книжный шкаф был забит спортивными журналами, путеводителями и книгами с научной фантастикой. Даже кровать, где ныне покоилось необитаемое тело Клэренса, наверняка когда-то принадлежала подростку. Одеяло украшал логотип детской баскетбольной команды, которая несколько лет назад была расформирована спортивным комитетом.

Хотя душа Клэренса по-прежнему оставалась на Небесах, его тело не выглядело мертвым. Наши умельцы побеспокоились о полной натуральности. Парень ворочался во сне, похрапывал и издавал другие звуки (вы сами знаете, о чем я говорю). Мне оставалось лишь ждать, когда он проснется. Во время этой вынужденной паузы я обдумывал все странности, случившиеся со мной в «хозяйском доме». Постепенно мне вспомнилось желание запомнить некую идею: что помимо меня могли быть другие ангелы, не доверявшие начальству. Но, как часто случалось со мной при возвращении с Небес, эта мысль уже не казалась мне столь важной. Тем не менее я размышлял над ней, пока слушал храп Клэренса.

Мне хотелось позвонить Казимире. Последние сутки я много думал о графине, но не знал, как рассказать ей о своих чувствах. Проклятье! Я даже не знал, какими были мои чувства. На самом деле они у меня имелись – очень теплые и значимые. Однако это тоже порождало проблему – мне не полагалось любить кого-то из Оппозиции.

Заметив, что веки Клэренса начали с трепетом открываться, я громко спросил:

– Где мой кофе?

Он застонал:

– Перестаньте, Бобби! Дайте мне одну минуту!

– Минуту? Нет уж, ангел, извини. Я уже полчаса лежу здесь, ожидая твоего пробуждения и слушая, как ты сопишь, словно астматический бассет. Ты должен провериться у врачей. Вдруг у тебя сонное апноэ. Иногда мне казалось, что ты пытался проглотить язык.

– Правда?

Он встревоженно сел на постели.

– Нет, но я рад, что твое сердце забилось в груди. Приготовь мне кофе, и затем я выслушаю рассказ о твоих находках в архивах.

– Вы задница, Бобби.

– Просто делай святую работу и слушайся старших товарищей.

Мы направились на кухню, где Клэренс нашел нечто похожее на «Френч пресс». Напиток получился черным и крепким.

– Вы сильно разозлитесь, если я скажу, что мне не удалось полностью выполнить ваше задание? – спросил стажер.

– Все будет зависеть от результата. Рассказывай.

Он выглядел как новобранец, которому грозил месяц дисциплинарных работ.

– Я нашел записи только на Патрилло. По остальным именам ничего не было.

– Точно?

Я бросил на него строгий взгляд, но на самом деле остался доволен. Он прошел проверку, подтвердив мои догадки о списке имен. Хосе Мария Патрилло – глава христианского благотворительного общества, называемого Фондом шестого ангела, – был единственной персоной, чья имя не имело отношения к списку таинственных лиц, связанных, по мнению Жировика, с Обществом волхвов. Я предполагал, что Клэренс не найдет никаких записей на Хабари и его подельников. Значит, их имена были псевдонимами.

– Неужели, парень, ты вообще не нашел на них никакой информации? Может быть, до Небес дошли какие-то слухи или косвенные данные?

– Архивы так не функционируют.

Похоже, он был расстроен моими сомнениями. Стажер не знал, что я ожидал такой результат. Меня вполне устраивало полученное подтверждение. И еще я улучшил свое мнение о правдивости Клэренса, хотя по-прежнему считал его возможным доносчиком.

– Залы записей не похожи на интернетовские поисковые системы, – пояснил стажер, посматривая на мою разочарованную физиономию. – Там информация собирается на реальных людей. Я без труда нашел все сведения о церковном звонаре Патрилло, но остальные имена – Хабари, немцы и англичане – на них не было заведено архивных дел. Они не числятся среди живых или живших на грешной земле.

– То есть они используют вымышленные личности. Только не смотри на меня так. Охлади свои реактивные двигатели. Я верю всему, что тебе удалось найти. И вряд ли кто-то другой смог узнать бы больше, чем ты…

Мне пришлось прерваться, потому что в кухню зашла Шейла – хозяйка (суррогатная мама) Клэренса. На ней были тапочки и темно-зеленый домашний халат.

– Доброе утро, Харрисон, – пропела она, переступая порог.

Увидев меня, она настолько удивилась, что замерла на месте.

– О! Твой друг остался у нас на ночь?

Шейла тут же сконфузилась, посчитав свой вопрос нежелательным вмешательством в приватную жизнь своего постояльца.

– Да, мэм, – весело ответил я. – Мы припозднились, играя в Твистер, поэтому я прилег на полу у Харрисона.

Я повернулся к Клэренсу, который, подавившись, разбрызгал кофе на скатерть стола.

– Ты в порядке, милый?

– Твистер? – с сомнением спросила женщина.

– Это карточная игра. Вариант «Двух любовников». Надеюсь, вы не против, что я провел у вас ночь. Было уже поздно возвращаться домой.

– Конечно, не против, – нахмурившись, ответила она. – Хотите завтрак, мальчики?

– Он хочет, – сказал я, поднимаясь на ноги. – А мне пора на работу. Увидимся, Харрисон. Спасибо за игру.

Клэренс выглядел так, как будто хотел натравить на меня адского галлу.

* * *

Я знал лишь часть причин, по которым Элигор послал за мной своего ручного монстра. Мне было известно, что он подозревал меня в хранении похищенного у него пера. Но почему Трававоск назвал ему мое имя? И для какой роковой сделки предназначалась эта золотая вещь? Помимо прочего, мне не нравилось большое количество совпадений. Во-первых, Трававоск, Казимира, Элигор и я оказались вовлеченными в ситуацию с исчезнувшими душами. Во-вторых, нас связывало похищенное перо. В-третьих, все неприятности, как ни странно, произошли в один и тот же день. Фактически я полагал, что именно перо запустило в действие всю кутерьму с пропавшими душами. А началась она со смерти Эдварда Уолкера. Мне так же хотелось понять, для чего похищались души и были ли они случайными жертвами. Если их выбирали наобум, почему Уолкер стал первым из них и по какой причине его так часто навещал Хабари? На кого работал этот преподобный? На похитителей душ или людей, противодействовавших похищениям?

Оказалось, что Хабари и его помощники, возглавлявшие группы «волхвов», использовали вымышленные личности. Этот факт еще больше усилил мою веру в тесную связь между пером Элигора и пропадавшими душами. Я пока не знал, кто являлся автором великого захвата человеческих душ, но след имущественных документов, который вел к великому князю, предполагал, что он пытался скрыть свою роль в возникшем апокалипсическом бунте. Это привело меня к следующему этапу расследования: я должен был собрать сведения об исчезнувших душах и понять детали, которые их объединяли. Мне следовало ускорить ход развития текущей ситуации. Я не верил, что конференция между Небесами и Адом завершится принятием конкретных решений – не с таким количеством задниц, нуждавшихся в прикрытии. Скорее, делегаты начнут затягивать время и валить вину друг на друга.

Доехав до Камино Рил, я заскочил в небольшой кафетерий, достаточно заполненный людьми, чтобы не быть там единственным посетителем. Заказав поздний завтрак, я ознакомился со ссылками, которые Жировик прислал мне о душах, пропавших в Сан-Джудас (он использовал список, переданный мне Моникой). Я уже просматривал эту информацию, но с тех пор прошло несколько дней, и, значит, свежий взгляд мог уловить что-то новое.

Атеистический уклон, который рельефно выделялся в случаях с Уолкером и двух других человек, никак не проявлялся у остальных исчезнувших душ. Некоторые из них принадлежали религиозным людям, а один из них являлся хорошо известным христианским священником – лидером процветавшей евангелистской церкви, которая ассимилировала многих бывших католиков Испанского квартала. На первый взгляд казалось, что пропавшие души выбирались наугад.

Мой завтрак состоял из жареной картошки и бекона. Выпив вторую чашку кофе и потянувшись к тарелке с фруктами, я вдруг понял, что теряю время на поиски вторичных связей (таких, как соседи и места работы, общины и даже школы детей). Но мое внимание почему-то упускало важную деталь, которая действительно объединяла все случаи. Я не затрагивал причины их смерти. Уолкер совершил самоубийство. Рубио, священник, упал с балкона офиса, когда под его рукой сломалось ограждение. Уважаемая преподавательница Стэнфордского университета поскользнулась на перроне перед движущимся поездом, когда рядом с ней никого не было. Полиция считала ее смерть трагическим инцидентом. А остальные? Два самоубийства и еще три якобы естественные смерти.

У меня возникли первые вопросы. Итак, три доказанных самоубийства. Не слишком ли большой процент для семи выбранных наугад смертельных случаев? Почему эти люди решили отказаться от дальнейшей жизни? Один из самоубийц был серьезно болен, что уменьшало вероятность грязной игры. Но и его смерть выглядела несколько необычной.

Но если Элигор или другие стратеги Ада придумали способ выхватывать души прямо из-под ангельских носов, почему им понадобилось выставлять эти смерти как самоубийства? Люди ежечасно оставляли земную юдоль, и обе стороны имели тысячи оперативных работников, которые обеспечивали их переход в посмертную жизнь. Зачем нужно было тревожиться и спешно вытаскивать некоторые души из смертных тел для их последующего захвата? Или, возможно, для похищения души требовался особой вид смерти? Не поэтому ли в дело вступали такие хитроумные и неуловимые типы, как Хабари? Специальные агенты, которые «помогали» избранным покинуть тела, хотели они того или нет? Но если преподобный Хабари планировал совершить обычное убийство, почему он затратил столько времени, обхаживая Эдварда Уолкера? Возможно, перед смертью намеченной жертве следовало передать какое-то устройство – некий собиратель душ или равно нереальный опознавательный маячок? Но тогда проще было бы подослать к Уолкеру карманного вора. Он подкинул бы устройство будущему самоубийце, и тогда такому агенту, как Мозес Хабари, не пришлось бы неделями крутиться рядом с намеченной жертвой.

Нет, мне не хватало данных для разгадки исчезновения покойного Уолкера. Во-первых, у меня не было догадок о методе похищения. Во-вторых, я не имел никаких намеков о мотивах преступления. Зачем красть души и скрывать это от остальных? Конечно, Оппозиция могла бы пойти на такой шаг. Но когда в состязании участвуют лишь два игрока, а один из них всегда мухлюет, то к чему тревожиться о секретности? Неужели в извечном состязании появился новый игрок?

Я ознакомился с документацией коронеров. Жировик прислал мне не только отчеты судебной медицины, но и показания очевидцев. Я не находил никаких зацепок, однако искренне жалел, что такие умные люди уходили из жизни – не важно, по какой причине. Затем меня вдруг осенило. Фактически догадка вспыхнула в уме, как молния, и я лишь восхищенно прошептал: «Вот это да!» Значимые люди.Обстоятельства их гибели могли казаться случайными – и сами жизни не были связаны друг с другом, – но все исчезнувшие души имели одну общую черту. Будучи живыми, они считались умными и интересными людьми.

Когда я понял это, по моей спине пробежал холодок. Ученые, педагоги, ведущие менеджеры и даже священник. Я снова осмотрел список. Теперь в нем все кричало о моей находке. Некоторые люди не были такими богатыми, как Эдвард Уолкер. Тем не менее, получив хорошее образование, они сделали успешную карьеру и заслужили признанное уважение. Прекрасные гордые люди. Яркие, решительные сформировавшиеся личности.

Гордые люди? Озаренный внезапным предчувствием, я набрал номер, по которому не звонил уже какое-то время. Мне повезло. Я услышал голос Гарсии Виндовера.

– Ё! Джи-Мэн на связи!

– Это Бобби Доллар. Парень, ты можешь оказать мне услугу?

– О чем речь, босс! Я всегда готов к работе!

Босс? Когда он успел стать моим представителем? Или, хуже того, моим помощником?

– Хорошо. Тогда слушай. Если Поузи рядом с тобой, я хотел бы, чтобы ты увез ее куда-нибудь на пару часов. Ты можешь сделать это? Понимаешь, я волнуюсь. Думаю, что в доме ей может угрожать опасность.

Кажется, я уже объяснял вам, что некоторые земные ангелы иногда растягивают правду в разные стороны.

– Обеспечь мне два часа, и я сообщу тебе, когда вы с Поузи можете вернуться.

Мне пришлось конкретно объяснить ему, что им лучше вообще покинуть жилищное товарищество – желательно сразу после полудня. Он обещал сделать все, о чем я просил.

– Скажу ей, что нам, типа, угрожает бомба. Или еще что-нибудь такое.

Причина показалась мне не очень хорошей, но Поузи тоже не блистала умом. Я решил не придираться к Гарсии.

– Спасибо… Джи-Мэн. Я перезвоню тебе через пару часов.

Вам хочется узнать, почувствовал ли я стыд? Хороший вопрос. Но мои действия не угрожали ребятам. Наоборот! Я хотел осмотреть дом Уолкера, и пока они держались подальше от меня, это улучшало их шансы на долгую и счастливую жизнь. Вы же знаете, как ко мне липли беды.

Я оставил заимствованный у Орбана «Бенц» на углу переулка и вошел во двор Уолкера через боковые ворота. Дом был пуст. Очевидно, Джи-Мэн выполнил свое задание. Я мог бы попросить его не запирать одну из дверей, но меня пугала мысль о том, что он, услышав о моем намерении проникнуть в особняк, решил бы вернуться обратно, чтобы оказать мне посильную помощь. В любом случае, бывший боец «Арфы» мог вскрывать замки с закрытыми глазами и связанными руками. Я не стал осторожничать и вошел в дом примерно через минуту. Гостиная почти не изменилась, хотя после моего прошлого визита на книгах и предметах искусства собралось много пыли. Я понял, что Поузи больше нравилось сидеть на диване, чем наводить порядок в доме. Возможно, она собиралась продать особняк. Мне нужно было завершить свои поиски как можно быстрее.

Здесь имелась небольшая проблема – я не знал, что именно мне следовало искать. Просматривая материалы Жировика по местным пропавшим душам, я пришел к выводу, что такой успешный и известный человек, как Эдвард Лайнс Уолкер, не стал бы убивать себя без всяких объяснений. Если только этот бизнесмен не находился в глубокой депрессии, он должен был оставить документ, пояснявший его действия. Но Уолкер не страдал депрессией. Диапазон его интересов казался людям настолько обширным, что они даже удивлялись его самоубийству. Пока ничто не доказывало факт насильственной смерти. Отсутствие записки не могло считаться ее подтверждением. Но если бы я обнаружил какое-то пояснение его добровольного ухода из жизни – нечто такое, что доселе оставалось не найденным, – это пролило бы свет на последние дни Уолкера. И тогда, по крайней мере, я мог бы исключить интриги Хабари, сузив фокус расследования на событиях, которые случились уже после его смерти.

Мне повезло лишь в одном – Эдвард Уолкер в основном работал в комнате, которую он, скорее всего, называл своим «кабинетом» (следующее поколение сочло бы ее «офисом»). Это была большая солнечная спальная на втором этаже. В ее центре располагался красивый, старомодный письменный стол. На нем до сих пор стоял дорогой компьютер марки «Делл Присижен». Стены были заставлены книжными шкафами. По одну сторону от двери находился кофейный столик, по другую – большая металлическая картотека. Я решил не проверять компьютер. Наверняка каждый его файл был осмотрен офицерами полиции и адвокатом покойного. Я возлагал большие надежды на техническую грамотность Уолкера. Он казался мне человеком старой школы, который всегда хранил у себя копии важных документов. Если он когда-то становился жертвой хакерских атак, то, вероятно, не держал эти копии в памяти компьютера. К тому же Эдвард Уолкер родился в прошлом веке – то есть был представителем аналогового поколения.

Существуют два различных способа для обыска комнаты: в первом случае вы знаете, что ищете, во втором – не знаете. Первый способ является более легким, потому что вы можете исключать огромное количество вещей. Например, если вы ищете корзинку для пикника, вам не нужно тратить время на осмотр конвертов. Поскольку мне пришлось прибегнуть ко второму варианту, я начал выгребать документы из ящиков картотеки и быстро раскладывать их на полу. Через полчаса на ковре возникли миниатюрные небоскребы Сан-Джудас, возведенные из бумаг и картонных папок. Сев рядом с ними, я приступил ко второй фазе поиска.

Вытаскивая из папок по странице за раз, я кратко, но внимательно осматривал их содержание. Хотя в обычных условиях у меня ленивый нрав, я действовал достаточно резво. К сожалению, после двухчасовой напряженной работы мне не удалось обнаружить ничего интересного, что выходило бы за грань реального мира. Ознакомившись с обрывками жизни покойного Уолкера, я стал лучше понимать его. Деловая корреспонденция помогла мне уяснить, что он не был легко внушаемым простофилей. Конечно, он чрезмерно верил в непобедимость разума (такое часто бывает у людей с техническим складом ума), но вы не смогли бы навязать ему свое мнение без твердых доказательств. Его атеистические взгляды, на которые намекали собранные книги, очевидно, возникли не из-за враждебности к религии, а из-за убеждения, что изучение научно не доказанных фактов являлось пустой тратой времени. Поэтому он был, скорее, агностиком, чем атеистом. Тем не менее, как ни называй его, он не причислял себя к религиозным людям. Это тоже удивляло меня. Если он не верил в посмертную жизнь и добровольно ушел из жизни, зачем ему понадобилось играть в прятки с ангелами и демонами?

Прошло больше двух часов. Вероятно, Поузи уже просила своего приятеля отвезти ее домой. Но я не хотел сдаваться. Мое внимание привлекли книги в шкафах. Я снимал их с полок, выискивая вложенные конверты или записки. Ничего полезного. На это ушло много времени. Вернув книги на свои места, я навел порядок в комнате. За окнами раздался шум: на подъездной дорожке остановилась машина. Я не паниковал – вечно сонную Поузи можно было убедить в чем угодно. Но мне не хотелось испытывать удачу. Я планировал оставить себе шанс на возвращение в дом Уолкера – причем в любой момент, когда мне это будет нужно. Несмотря на тщательный поиск, я не нашел того, что искал. Еще несколько часов назад меня переполняла непоколебимая уверенность – необъяснимое, но мощное предчувствие, – а теперь от нее ничего не осталось.

Я торопливо спустился по лестнице и вдруг, как вкопанный, остановился у небольшой книжной полки. В гостиной имелось несколько стеллажей с музейными альбомами, коммерческими буклетами и художественной литературой. Но сейчас передо мной были книги религиозного содержания – точнее, антирелигиозного. Это место показалось мне вполне пригодным для записки о самоубийстве – ничем не хуже кабинета Уолкера. Но я уже слышал, как в дверном замке гремели ключи. Мне нельзя было оставаться в доме. Возможно, в другой раз…

Внезапно на нижней полке я увидел книгу, зажатую между томиком Давкинса и «Письмами с Земли»Марка Твена – черный кожаный позолоченный корешок Библии короля Якова. Как поется в сериале «Улица Сезам»:«Та вещь, которая не похожа на другие». Передняя дверь открылась, поэтому я протянул руку и схватил толстую книгу. А затем ангел, прятавший под курткой украденную Библию (то есть ваш покорный слуга), промчался через кухню, воспользовался задней дверью и выбежал во двор, лишь на секунду опередив внучку Уолкера и ее туповатого друга.