Текст книги "Найди ее лицо"

Автор книги: Тед Бота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Скульптура не напоминала человека с плаката «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», висящего на стене на Маркет-стрит, 601. Основываясь на собственных ощущениях и данных Уолтером описаниях, Фрэнк сделал волосы Наусса короткими, убрал бороду, утолстил шею и одел его в клетчатую рубашку. Вместо ужасного байкера получился домосед-горожанин.

– Но он выглядит по-другому, – сказал Рапоне.

– Вы спрашивали, как, по-моему, он должен выглядеть, – вот так.

Седьмой труп

Волнение, которым сопровождалась поимка Форхауэра и затем показ по телевидению сюжета о Науссе, вскоре спало. Программу показали только в начале 1988 года, всего несколько месяцев назад, а у маршалов не было улик, с которыми можно работать.

В условиях выдыхающегося расследования дела Наусса агенты стали расходиться по своим подразделениям. В конечном счете осталось лишь двое, и один из них – Пол Шнайдер, который не хотел сдаваться.

– Нас зовут и другие дела, – говорил он Фрэнку. – Следует заниматься только теми, которые еще горячи и готовы взлететь. К тому же у нас здесь нет никаких новых зацепок.

Спустя несколько дней он отправился в свой участок в Аппер-Дерби.

Завершив работу по беглым преступникам, Фрэнк вернулся к карьере фотографа, которая – и он это понимал – оказалась совсем заброшенной. Но по-другому быть не могло – играть в детектива ему показалось намного интереснее.

И еще он был так занят, разъезжая со Шнайдером, околачиваясь возле дома Филлис Форхауэр, играя в постановке «СРА», работая над скульптурой Наусса, что практически не обратил внимания на факт, который в один прекрасный день заставит его изрядно понервничать. Несколько скульптур жертв убийств были быстро опознаны.

За Ивонн Дави, или девушкой из Кройдона/Бенсалема, была Диана Льюис (ее задушили, разложившийся труп был обнаружен в Норт-Хантингдоне, штат Пенсильвания, в начале 1987 года). Дэвид Льюис и его жена увидели листовку с бюстом Фрэнка в баре «Империал» в Маккиспорте, примерно в пятнадцати километрах от дома, и их поразило его сходство с дочерью. Она была опознана меньше чем за день до того, как ее должны были похоронить как неизвестную. Льюис, которую знали как проститутку и которая часто убегала из дома, покинула родительский дом в Маккиспорте в октябре 1986 года. Больше ее не видели.

Следующей была идентифицирована Валери Джемисон. Летом 1987 года полиция нанесла визит в одну квартиру в северной Филадельфии, в которой до недавнего времени проживал 28-летний Гаррисон «Марти» Грэм. Некоторое время из квартиры шло зловоние, и когда владелец зашел в нее, запах привел его к заколоченной гвоздями двери в спальню. Заглянув в замочную скважину, он увидел на кровати женские ноги. Полиция ворвалась в комнату, заваленную мусором, и обнаружила на кровати раздутый труп. Другое тело лежало на матрасе рядом, и еще разложившиеся останки людей находились под ней.

В общей сложности в квартире нашли шесть трупов, седьмой – на крыше соседнего дома. Одним из первых на место преступления приехал следователь Джин Сапли, который несколько месяцев назад вел следствие по другому серийному убийце в Филадельфии. Гэри Гейдник похитил и убил нескольких женщин.

– Гейдник охотился за психически ненормальными, – рассказывал Сапли Фрэнку, – Грэм – за наркозависимыми. Он приводил их к себе в логово, делал с ними что хотел, занимался сексом и душил. Он жил в выгребной яме. Мы побывали за домом, так там иглы и шприцы везде, ступить некуда. Я такого еще не видел.

Через несколько часов после обнаружения трупов все они, за исключением одного, были опознаны. Выполненный Фрэнком бюст жертвы был сфотографирован и появился в «Филадельфия инкуайрер» 10 ноября 1987 года, через тринадцать недель после обнаружения. Он вылепил ей короткие волосы и чуть поджатые губы, а в правое ухо вставил серьгу, найденную на месте преступления.

Одна женщина, видевшая снимки, была убеждена, что это ее подруга Валери Джемисон, родители которой недавно заявили об ее исчезновении. Несколько человек, знавших Джемисон, показали, что бюст нисколько на нее не похож. Но предварительной идентификации было достаточно.

На единственных имевшихся в наличии рентгеновских снимках Джемисон были изображены грудь и низ спины, что едва ли могло сказать им многое. Однако судмедэксперт обратил внимание, что одно из ее нижних ребер короче и толще, чем ребро с другой стороны. Жертва № 7 имела тот же дефект.

В том же месяце Роберт Дэвис и его дети опознали в девушке в большом чемодане Элию Дэвис.

Синяя губа Элли-Боя

Звонивший назвал себя Бобом Лешорном. Он был главным инспектором у федеральных маршалов и работал вне их штаб-квартиры, в Маклине, штат Виргиния.

– Мне доводилось слышать о вашей работе, Фрэнк, – сказал он. – И нам снова потребовалась ваша помощь.

Фрэнк не мог скрыть волнения. Как бы ему ни нравилось работать с Филлинджером и парнями из офиса судмедэксперта, они никогда не позволяли ему слишком углубляться в расследование. Работая над делом Валери Джемисон, он даже не побывал в квартире, где ее нашли. А маршалы брали его на задания, требовали, чтобы он носил оружие, обучали азам детективной работы.

– Сделаю все, что угодно, чтобы помочь, – сказал он.

– Мой заместитель привезет вас ко мне, – сказал Лешорн. Потом добавил: – Да, Фрэнк, мне бы хотелось, чтобы вы никому об этом не говорили.

Спустя несколько дней двое агентов, Том Конти и Стив Куинн, заехали за Фрэнком и отвезли его в аэропорт Филадельфии. Лешорн специально не сообщил информацию о своем рейсе – только примерное время прилета, – поэтому им пришлось ждать его три часа.

Пока Конти рассматривал пассажиров, Фрэнк старался использовать время для того, чтобы побольше узнать о деле. Но агенты не «раскололись». Фрэнк был не против, так как это усиливало эффект «плаща и кинжала».

Наконец Лешорн прибыл, поприветствовал их, и все направились в ресторан аэропорта, где заняли угловой столик в глубине зала. Лешорн быстро перешел к делу. Они разыскивали беглого преступника Альфонса «Кармен» Персико, известного также как «Элли-Бой», работающего на преступную семью Коломбо и отсидевшего шестнадцать лет в «Синг-Синге», тюрьме строгого режима в Оссининге, штат Нью-Йорк, за убийство второй степени. Он вышел под залог в 250 000 долларов в 1979 году, и в течение восьми лет его никто не видел.

До недавнего времени дело вело ФБР. Не зная точно, находится ли еще Персико в стране и даже жив ли он, Бюро передало дело федеральным маршалам, которые более эффективно работали по беглым преступникам. С тех пор маршалы выяснили, что Персико не только жив, но и, вероятно, обитает либо во Флориде, либо в Коннектикуте – в штатах, где организованная преступность известна тем, что укрывает своих, когда те в бегах.

Лешорн вынул три фотографии Персико, сделанные лет двенадцать назад: одна анфас, две другие в профиль. Как и в случае с Форхауэром и Науссом, не было более свежих снимков тюремной поры. Фрэнк заметил синеватую отметину на нижней губе Персико и ноздреватую кожу на части лица.

– Откуда это? – поинтересовался Фрэнк.

– Кто-то плеснул в него кислотой, когда он был в «Синг-Синге», – ответил Лешорн. – Вы можете сделать дней за десять полностью раскрашенный бюст? Мы тратим на эту операцию большие деньги, и приходится действовать быстро.

Он еще раз напомнил Фрэнку о секретности проекта. Даже среди маршалов никому не было позволено произносить вслух имя Персико – они пользовались кодовым словом. Свидетельские показания озвучивались настолько туманно, что по ним его идентифицировать было нельзя.

– Мы не хотим, чтобы полиция или ФБР были в курсе. Даже не вздумайте упоминать его имя перед помощниками маршалов, которые в деле не участвуют. Никому ни слова.

Официантка подошла и спросила, не нужно ли им еще чего-нибудь. Мужчины внезапно замолчали.

– И что это вы тут затеваете? – спросила она.

Лешорн улыбнулся:

– Мы идем по следу беглого преступника.

Она неуверенно улыбнулась в ответ и перешла к следующему столу.

Фрэнк ходил на Маркет-стрит, 601, чтобы собрать побольше информации о Персико, хотя всегда был осторожен и беседовал только с Куинном и Конти.

Он узнал, что Персико любил хорошую одежду, пил всегда один и тот же сорт шотландского виски и ел определенную пищу, потому что страдал желудком, из-за чего вполне мог похудеть. Не имея возможности спросить у Ричарда Уолтера, нет ли у него каких-нибудь мыслей о Персико, Фрэнк был вынужден работать с ничтожной информацией.

Если в студию приходил кто-нибудь, кроме Куинна и Конти, он припрятывал бюст. В то время он вечером по вторникам вел у себя занятия по рисованию, и примерно восемь человек – в том числе Берни Браунштейн, владелец рекламного агентства, и иллюстратор детских книг Чарльз Санторе – приходили в студию, чтобы рисовать натурщицу. Не желая отменять вторничные занятия, Фрэнк прятал бюст Персико в подвал.

Джан и Ванесса видели бюст человека с подпорченной кожей, но не решались спрашивать, кто это. Его привычка делать тайну из каждого задания заставила их особенно не любопытствовать. Что касается Джоан, которая стала чаще приходить, чтобы вести его книги, то Фрэнк каждый раз закрывал от нее бюст мешками для мусора.

– Кто это? – спрашивала она, указывая на закрытую скульптуру. – Беглый преступник или жертва убийцы?

– О, это всего-навсего глина, – говорил Фрэнк. – Я ее размачиваю.

Джоан еще не знала, что он использует глину на масляной основе, которую нет нужды все время увлажнять.

Еще до того как Фрэнк закончил работу над бюстом, его попросили принести снимки на Маркет-стрит, 601, где Куинн должен был показать их кому-то, участвовавшему в программе защиты свидетелей, кто знал Персико.

Отдав фотографии, Фрэнк сорок пять минут ждал под дверями кабинета. Он так и не увидел, что кто-то входил или выходил оттуда, не считая нескольких агентов. Когда Куинн вышел, на его лице играла улыбка. Работа над бюстом явно шла в правильном направлении.

На восьмой день Фрэнку пришлось показывать бюст федеральным маршалам в Нью-Йорке, где находился штаб по розыску Персико. Он проехал на поезде до Пенн-Стэйшн, держа бюст в коробке из стекловолокна и стали, которую специально заказал для «своих» голов.

Встреча с маршалами была короткой, и они сообщили Фрэнку, что довольны бюстом. Уже обработанный, но еще в глине, он изображал постаревшего, похудевшего Персико, респектабельного и, возможно, даже щеголеватого.

Когда Фрэнк сообщил маршалам, что собирается возвращаться в Филадельфию поездом, ему настойчиво порекомендовали воспользоваться самолетом. Даже сопроводили в аэропорт и провели через контроль безопасности, чтобы не пришлось открывать коробку с бюстом. Прежде чем посадить в самолет, агенты получили у пилота разрешение не открывая пронести коробку на борт и привязать ее к сиденью рядом с Фрэнком. Ирония в том, что, делая так, они привлекли к себе внимание, которого так пытались избежать.

Как только форма Персико была раскрашена, Фрэнк сделал несколько фотографий с разных сторон, с усами и без, а также в очках, в бейсбольной кепке и в разных своих или приобретенных у Армии спасения рубашках.

Два агента из Нью-Йорка забрали бюст и фотографии. Снимки были размножены, скомпонованы в буклет и розданы всем, привлеченным к делу. Артур Родерик почти сразу добился прогресса. Перебирая тысячи лицензий в Управлении моторных средств передвижения в Коннектикуте, он примерял фото к людям, обладавшим тем же ростом и весом, что и Персико, родившимся в тот же день (который Персико мог изменить без труда) и с фамилиями, заканчивающимися на гласную букву. Число подозреваемых сократилось до ста пятидесяти.

Один из тех людей жил в маленькой квартирке в Хартфорде. Родерик показал хозяйке квартиры несколько фотографий, и она немедленно узнала бюст. Это был один из ее квартиросъемщиков, который называл себя Алом Лонго.

Несколько агентов приехали к квартире Лонго и стали стучать в дверь. Дверь открыл Персико… Родерика поразила его внешность. Он похудел, поменял цвет волос и отпустил усы. Он лишь слегка напоминал человека с плаката «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», но был очень похож на бюст.

Персико прервал приготовление спагетти к обеду и без лишних споров пошел с маршалами.

Спустя несколько недель Фрэнк обедал с Биллом Флейшером в «Дэй бай дэй». Наконец получив право говорить о деле Персико, Фрэнк рассказывал, как ему пришлось работать с двенадцатилетними фотографиями и всего несколькими фактами, вроде тех, что у Персико больной желудок, и тут внезапно замолчал.

– Боже, – сказал он. – Пенни Райт. Именно это она предсказала.

Флейшер удивленно посмотрел на него.

Фрэнк пояснил, что Райт медиум, ее услугами иногда пользовался Пол Шнайдер. Когда они охотились на Форхауэра, она предсказала, что у следующего беглого преступника, которого они поймают, будут проблемы с желудком. В то время Фрэнк и Шнайдер полагали, что это будет Наусс. Но оказалось – Персико.

Производство сосцевидного отростка

В 1988 году на День святого Валентина «СРА» запустила в эфир свой сюжет о Науссе. Это должна была быть первая серия из трех отснятых, однако, когда продюсеры узнали, что один из беглых, на которых у них был собран материал, возможно, находится в районе Вашингтона, где располагались офисы «СРА», приоритет был отдан ему.

Шнайдер позвонил Фрэнку после передачи о Науссе.

– Хотелось, чтобы они транслировали это снова и снова, – сказал он. – Это хороший способ его поймать – максимально широко демонстрировать сделанный вами бюст.

Он был прав. Но понадобилось еще два эфира и два года времени, чтобы найти Наусса.

Неудачи с поисками не удержали «СРА» от нового использования скульптуры, отражавшей процесс старения человека. В начале весны 1989 года один из продюсеров передачи, Майкл Линдер, связался с Фрэнком по поводу производства бюста по заказу самой «СРА». Когда Фрэнк услышал имя преступника – Джон Эмил Лист, – у него в голове будто звонок прозвучал.

Пять лет назад приятель-детектив поведал Фрэнку об этом деле – жестокое убийство целой семьи. Оно держало полицию штата Нью-Джерси, а также ФБР в тупике целых тринадцать лет.

– Готов спорить, вы могли бы вылепить бюст убийцы, – сказал он, вручая Фрэнку листовку «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» на этого человека. – Я бы хотел познакомить вас с капитаном, который ведет это дело.

Знакомство так и не состоялось, но Фрэнк взял листовку и прилепил ее на стене в студии. Она со временем затерялась среди фотографий голых девиц на пляже в Сен-Тропе, снимков отдельных частей тела и газетной рекламы фильма «Кошмар на улице Вязов».

Тем не менее дело, как обнаружил Линдер из «СРА», продолжало плотно сидеть в головах чиновников из правоохранительных органов. За несколько месяцев до того, как позвонить Фрэнку, он выступал на Конференции по вооруженным грабежам на Востоке, где к нему обратилась группа полицейских из Нью-Джерси. Они просили помочь найти, где скрывается Лист. Его исчезновение стало, с одной стороны, легендой, с другой – серьезным раздражителем для полиции Восточного побережья.

У Линдера были большие сомнения, но полицейские постоянно подбадривали, и он согласился взяться за дело. Передача, которая приобрела популярность после показа сюжета о Науссе, теперь транслировалась по всей Америке и входила в список пятидесяти лучших.

– У нас высокие рейтинги, и мы можем позволить себе попробовать, – сказал Линдер Фрэнку.

– Хорошо. – Фрэнк ощущал себя всемогущим после недавней идентификации «Элли-Боя» Персико. – Я точно смогу показать вам, как выглядит Лист. Но поймаете ли вы его, это другая история.

Процент успеха с беглыми преступниками у Фрэнка был высоким – двое из трех, и ему не терпелось заполучить еще одного. То обстоятельство, что преступник требовался «СРА», означало, что федеральные маршалы напрямую задействованы не будут. Но он был уверен, что будет работать в контакте с ними или с ФБР. Еще его привлекала перспектива очередной быстрой идентификации, что у него, похоже, получалось чаще с беглыми преступниками, чем с жертвами убийц.

– Что у вас имеется на Листа? – спросил Фрэнк Линдера. – Дайте мне все, что у вас есть. Фотографии, психологический портрет – все, что угодно.

Линдер замялся:

– Ну… несколько старых снимков и газетных статей. Психологического портрета нет.

Фотографии Листа все были сняты анфас, ни одного вида сбоку.

– Буду работать с тем, что есть, – вздохнул Фрэнк и взглянул на Линдера из-под бровей. – Люблю, когда мне бросают вызов.

В ноябре 1971 года в Уэстфилде, штат Нью-Джерси, Джон Лист убил жену, троих детей подросткового возраста – дочь и двух сыновей – и свою восьмидесятипятилетнюю мать. Соседи решили, что семья отправилась в отпуск, так как не видели, чтобы кто-нибудь входил или выходил из викторианского, в восемнадцать комнат, дома, где постоянно горел свет. Впрочем, спустя месяц лампочки стали перегорать.

Когда пришли полицейские, чтобы посмотреть, в чем дело, они влезли через незапертое окно и обнаружили жену и детей Листа, уложенных на спальных мешках в большой гостиной. Следы крови указывали на то, что их притащили из разных частей дома. Мать Листа нашли в мансарде, где у нее была комната. Все были убиты выстрелом в голову, кроме старшего сына, у которого имелись многочисленные огнестрельные раны на лице и груди.

В течение некоторого времени до исчезновения сорокашестилетнего Листа все для него складывалось не лучшим образом. Человек, регулярно посещавший церковь, он считал, что его семья нравственно деградирует. Жена перестала ходить на богослужения, а дочь шлялась по вечеринкам и курила. Ко всему прочему он потерял работу, хотя никому об этом не говорил. Вместо работы он каждый день ходил в парк. Там, разгуливая, он решил собирать оружие, чтобы избавиться от семьи.

Однажды, когда дети были в школе, он застрелил жену, которая сидела за столом на кухне, потом прошел в мансарду и убил мать. Мать была слишком крупной, чтобы тащить ее вниз, поэтому он затолкал ее в сервант, а труп жены перенес в гостиную. Он убивал детей по мере того, как они возвращались из школы, сначала младшего сына, потом девочку, потратив на них всего несколько пуль. В старшего сына он выстрелил десять раз. Покончив со всеми, преступник уложил их в ряд, прикрыл лица, отложил оружие, которым пользовался, и написал письмо пастору из лютеранской церкви, прося о прощении.

«Это было слишком, – писал он. – …По крайней мере я сейчас уверен, что все они отправились в рай. Может показаться трусостью то, что мне каждый раз приходилось стрелять сзади, но я не хотел, чтобы кто-то из них, пусть даже в последнюю секунду, узнал, что я вынужден сделать с ними такое.

P.S. Мать находится в коридоре в мансарде, на третьем этаже. Она была слишком тяжела, чтобы ее переносить.

Джон».

Машина Листа была обнаружена в Международном аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке. Полагали, он мог покончить с собой, что часто случается при семейных убийствах, но труп так и не нашли.

Со времени исчезновения Листа прошло почти восемнадцать лет. Если он был еще жив, ему стукнуло бы шестьдесят четыре года.

Среди присланных из «СРА» снимков был и тот, что использовали в листовке «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», которая висела у него на стене. Фрэнк хорошо запомнил изображенного на нем человека: галстук и пиджак, тщательно причесанные редеющие волосы, очки – одним словом, типичный скучный банковский служащий.

Фрэнк хотел выяснить о Листе как можно больше. В отличие от Форхауэра, Наусса и Персико, которые были профессиональными преступниками, Лист больше походил на него самого. Однако то, что он столь неприметный, означало, помимо всего прочего, что информации для работы будет значительно меньше.

Фрэнк несколько дней бродил по Уэстфилду, а по воскресеньям начал посещать церковь. Он смотрел, во что одеваются мужчины, как обращаются к женам. Носят ли они очки, и если да, то какой формы? Кто из мужчин толще? Как они меняются со временем? Появляются ли у них мешки под глазами от возраста, веса или от того и другого вместе? Какова форма губ? Приподняты или опущены? Он оставался до конца службы, пристально рассматривая выходивших из церкви мужчин.

Лист перенес операцию на сосцевидном отростке – костистой выпуклости за ухом, – поэтому Фрэнк связался со Скоттом Бартлетом и Линтоном Уайтэйкером – первоклассными специалистами черепно-лицевой хирургии из Медицинской школы Пенсильванского университета, которые плотно занимались исследованиями возрастных изменений лица.

Бартлет сообщил, что после операции у Листа за ухом, вероятно, остался крупный шрам, хотя возраст и морщины могли сделать его менее заметным. Почти через два десятка лет веки, брови и мягкие ткани лица должны претерпеть значительные изменения. Бартлет также предупредил, что могли произойти изменения и в костях. Если Лист потерял много зубов, то его лицо стало короче и выглядит по-другому.

Фрэнк считал, что Лист мог набрать вес, потому что, хотя и не курил, не пил и не был особым любителем поесть, он не занимался физкультурой и предпочитал мясо и картошку.

Почти каждый день Фрэнк звонил Ричарду Уолтеру, чтобы обменяться мыслями. Он упомянул о своем друге-криминалисте Линдеру, сказав, что если у ФБР нет психологического портрета Листа, то Рич мог бы его составить. Линдер согласился.

Уолтер приехал в Филадельфию, остановился в съемной квартире рядом с мясным магазином, где ему предоставили кровать и завтрак, и потребовал дополнительной информации о месте преступления, фактов, которые могли появиться в прессе, а Фрэнк их пропустил. Каким образом были застрелены жертвы? Перетаскивались ли трупы с места на место, если да, то как? Уолтер отнес это преступление к совершаемым в злобе и ради наказания и сказал, что Лист тот тип мужчины, который ищет более сильных, старше себя женщин (он привык их обвинять во всем, чтобы ему ни за что не отвечать).

– Только и слышишь: «Ах, эта сука жена!» – сказал он Фрэнку, снова смешивая настоящее время с прошлым. – У таких мужчин вполне может развиться патология. Что касается Листа, похоже, он был еще и снобом. Его вырастила относительно волевая мать. Он чувствует себя частью элиты, ведет образ жизни, какой не может себе позволить.

– Значит, таким образом он оказывается в заднице. Растет его коллекция оружия, нарастает изоляция, он начинает винить мать и жену в своих бедах. Его дети добиваются успеха, и он испытывает своего рода ревность. У матери слабое здоровье, а он имеет доступ к ее банковским счетам.

Уолтера особенно заинтересовало то обстоятельство, что Лист выпустил в старшего сына значительно больше пуль, чем в остальных.

– Он выместил свою холодную тяжелую ярость на парне за то, что тот ему сопротивлялся. «Как ты смеешь противиться мне, когда я собираюсь тебя убить?» Затем он съедает ленч, прибирается и ложится спать. Он укладывает трупы рядком и по возрасту – уникальная характеристика. Люди вроде него, уходя, никогда не оставляют трупы с открытыми лицами. Они их прикрывают.

Уолтер был убежден, что Лист в душе возложил вину за убийства на сами жертвы.

– Он должен былтак сделать. Он испытывает огромное облегчение после того, что сделал. Потом, через час, будет: «О, моя жена убита!» Потому он и пишет записку о том, что его дочь становилась грешницей и что он отправляет их на небеса.

– Он не чувствует вины. Он ходит в церковь, да, но он такой же христианин, как я китаец. Все это дерьмо собачье. У него есть осознание, что он совершил убийства, но они оправданны. Так в чем проблема?

Уолтер завершил свой монолог, как и в случае с Науссом, сделав несколько предположений. Лист должен вернуться к началу. Он должен снова жениться, жить в пригороде, ходить в церковь и обитать не менее чем в пяти сотнях километров от места преступления.

Бюст Листа был первым, который Фрэнк начал переносить по всему мясному магазину, еще продолжая работать над ним. Вместо того чтобы держать его на верстаке, он передвигал его к эркерному окну, ходил с ним под дневной свет, спускал в подвал. Как менялся бы Лист при разном освещении и в тени? Важное качество бюстов, которого нет у рисунков, – они походят на живых людей. Человек, сидящий за стойкой полутемного бара, например, выглядит совсем не так, как человек, стоящий под уличным фонарем. Имея бюст, можно видеть все эти перемены.

Опираясь на то, что узнал от Уолтера и двух ринопластических хирургов, Фрэнк вылепил Листа как человека, которому жизнь отплатила вполне, несмотря на то что убийца не считал себя виновным ни в одном преступлении. Он должен попытаться стать обычным человеком и в то же время должен хотеть остаться достаточно страшным, чтобы люди не задавали вопросов о его прошлом.

Фрэнк создал его не только старее, но и располневшим, проредил ему волосы, сделав их тоньше и белее, а щеки более округлыми, добавил под глазами морщин, изобразил тусклее. Вместо того чтобы приподнять углы губ, как на фотографиях, Фрэнк их опустил. Он вылепил рубашку с галстуком, вместо того чтобы надеть на бюст настоящие вещи, так как считал, что определенная одежда была неизменной составляющей характера Листа. Соседи отмечали, что никогда не видели Листа без галстука, даже когда он стриг лужайку. Фрэнк хотел, чтобы эта деталь была запечатлена навсегда, чтобы никто в ФБР или в «СРА» не мог ее изменить.

Ближе к уик-энду приехала Джоан, чтобы помочь Фрэнку сделать отливку. С того дня как он создал девушку с надеждой, Джоан все активнее участвовала в подготовке литейных форм. Она была единственной, если не считать Джан, с кем он чувствовал себя уютно во время работы.

– Что ты думаешь о губах? – спросил он, отступив от бюста.

Губы всегда вызывали в ней интерес. Как он определяет их размер, полноту? Она знала, что Фрэнк скорее прислушивается к искусству, чем к науке, и делает как чувствует, даже если правила требуют обратного. Таблицы Коллманна и Бючли давали только общее направление, как и правила, касающиеся глаз.

– Что касается губ, – говорил он, – то на черепе можно смотреть на глубину десен (они часто оставляют на зубах полоску) и от нее отталкиваться.

Но в случае с беглыми изображение губ было приблизительным.

Глядя на бюст Листа, Джоан думала, что губы, которые вылепил Фрэнк, соответствуют остальным частям изображения. Сняв пальто и надев старую майку, она спустилась в подпол за парой канистр жидкого каучука, который им нужно было смешивать.

Фрэнк предпочитал латекс, он использовал его до Принсес До, девочки-подростка, которую обнаружили на кладбище в Блэрсвилле, штат Нью-Джерси, со следами побоев тупым предметом на голове и лице. Но латекс слишком нежен, долго сохнет и требует укладки многими слоями, которые легко разрушить, если очередной слой наносится до того, как предыдущий полностью высох. Когда в 1980-х годах цена на латекс взлетела, поскольку сильно возрос спрос на презервативы, Фрэнк переключился на синтетический каучук.

К полудню они были готовы разбить гипсовую материнскую форму и вытащить каучук, покрывающий глиняный бюст.

– Внимательно смотри вокруг ушей, когда вытаскиваешь, – напомнил он Джоан. – Еще на сосцевидный шрам и щеки, там находятся детали.

Когда гипс был залит в материнскую форму и ее каучуковое нутро, все, что осталось сделать, кроме раскраски, это найти пару подходящих очков. В антикварном магазине на Двадцать второй улице, который держал его друг Билл, Фрэнк перерыл всю корзину с очками, полученными из вещей умерших людей. Он хотел найти пару, которая добавила бы внешности Листа самоуверенности и сдержанности, привнесла в его лицо суровость и властность, которые пугали бы людей. Но ни одни из очков не подходили.

– Это все очки? – спросил Фрэнк. – Может, есть еще?

– У меня в ящике есть три пары моих собственных, – ответил тот.

Одна из пар оказалась именно такой, какую искал Фрэнк.

– Возьми, – сказал Билл. – Я их все равно не надеваю.

«СРА» с самого начала информировала ФБР, что бюст Листа находится в производстве. Несколько агентов приходили в редакцию программы каждую неделю, и хотя ФБР непосредственно не было задействовано в расследовании, они попросили Фрэнка дать им взглянуть на первоначальную версию бюста.

По пути в Вашингтон, в ФБР, Фрэнк волновался. Это была первая запрошенная Бюро встреча с ним. Десять лет прошло с того времени, как Джан написала в эту организацию письмо, и пять лет с тех пор, как Фрэнк и Дон Кэхилл ездили в Квонтико, рассчитывая поймать Карлоса Шакала.

В Вашингтоне Фрэнк познакомился с Джеймсом О'Доннеллом, который работал в отделе, занимающемся компьютерными реконструкциями, которые, судя по всему, предпочитало Бюро, и Ричардом Бери, руководителем подразделения спецпроектов. Их обоих не впечатлило то, что он сделал.

– Буду с вами откровенен, – сказал О'Доннелл. – Нам кажется, компьютер точнее.

Фрэнк посмотрел на сделанное ими изображение. По его мнению, в нем отсутствовал характер, и оттого оно походило на карикатуру. Но промолчал.

О'Доннелл продолжил:

– Но нам не нужно конкурировать. Мы не собираемся вставать у вас на пути.

– Если то, что вы сказали, разумно, – отозвался Фрэнк, – я подумаю. Может, внесу коррективы в свою работу. А может, и нет.

Ни один из них не мог сказать, чт о именно в бюсте не так.

– Ладно, – кивнул Фрэнк, – почему бы нам не продемонстрировать оба изображения в программе, и пусть результат станет мерилом средств его достижения.

О'Доннелл покачал головой:

– Мы так не работаем.

ФБР сообщило Линдеру о своих замечаниях, но тот объявил, что программа будет запущена в эфир лишь в том случае, если в ней будет показан бюст Фрэнка.

Сюжет о Джоне Эмиле Листе был показан в программе «СРА» 21 мая 1989 года. Его смотрели четырнадцать миллионов зрителей, из разных уголков страны поступило более трехсот тысяч звонков. Один звонок был от женщины из штата Колорадо, которая заявила, что бюст похож на их бывшего соседа Боба Кларка, который переехал в Виргинию.

ФБР отслеживало звонки, и спустя одиннадцать дней агенты приехали домой к Кларку, где его жена сообщила, что он в офисе. Когда агенты добрались до Кларка, тот стал настаивать, что они вышли не на того. Но у него был шрам на сосцевидном отростке и отпечатки пальцев, принадлежавшие Листу.

Лист повторно женился и работал бухгалтером. Он даже регулярно смотрел передачи «СРА», но в тот вечер почти все пропустил, так как был в церкви. Захватив самый конец постановки, он увидел бюст Фрэнка. Позднее он говорил, что ничего не знал о технологии, позволяющей восстановить облик человека по истечении очень долгого времени. ФБР объявило одной вашингтонской газете, что именно их сработанное на компьютере изображение привело к аресту Листа.

Фрэнк хотел немедленно сообщить хорошую новость Уолтеру, но тот находился на самолете, летящем в Шотландию.