Текст книги "Хроники Фирнберга.(СИ)"

Автор книги: Таурон Де

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Два часа пытались поднять огромную и очень тяжелую решетку, которая преграждала путь в подземный зал. Ее так давно не открывали, что опасались, что совсем приросла из-за ржавчины и отложений столетней пыли. Но прошлые поколения строителей ладили надежно.

Натянулись старые цепи, скрежет возвестил, что что-то стронулось с места. Решетка поднималась со страшным скрипом, осыпалась сухими ручейками пыль и ржавчина. Рвались полотнища старой паутины, которые тянулись вслед за зубьями решетки.

Потом были еще такие же массивные решетчатые ворота, за которыми чуть ниже старая темница. Та самая особенная темница, где когда-то держали дракона…

На моей шее замкнули толстый и очень ржавый железный обруч, скрепив его забитыми кувалдой штырями. Когда ошейник скрепляли на мне то несколько раз попадали кувалдой по рогам, которые сильно мешались. От обруча тянулась цепь толщиной в лапу грифона. Такие используют для поднимания мостов в замках, тоже ржавая, но прочности совершенно не потерявшая. Ей еще ржаветь и ржаветь. Лет триста прежде чем я ее смогу разорвать.

Над головой решетчатая крышка и моего мнения больше уже никто не будет спрашивать.

Я здесь не просто особенный пленник, но одновременно страж, чудовище, которое как-бы охраняет город.

Считается, что драконы живут в пещерах. А я живу в яме.

Вы можете спросить, в своем ли я уме, если выбрал столь неудобное жилище?

Да, я сам выбрал такую участь, отказавшись от боя и спас свою жизнь и жизнь нескольких врагов. Хотя какие они мне враги? Я всегда старался не убивать их… Теперь решение не изменить.

Я огляделся и подумал, что если здесь до меня действительно держали дракона то, это было очень давно. В последнее время, если здесь и содержали преступников, то это могли быть только провинившиеся грифоны, которых иногда могли сюда сажать как в карцер.

Я нашел несколько перьев.

Мое обиталище похоже на большой котлован со стенами из каменных блоков, куда ведет спуск, который преграждают решетчатые ворота. Над головой массивный свод потолка с широким решетчатым люком. По бокам зала темницы два отнорка, достаточно углубленных, и такой ширины, чтобы дракон мог развернуться. Одно-логово где можно спать, во втором дыра, куда утекает вода.

В целом просторно, даже дракону не тесно.

Есть еще одна массивная решетка, за ней яма под подъемным мостом, но мост сейчас опущен и там темно. Эта решетку так давно не поднимали, что наверное это уже невозможно.

Ясно, что самостоятельно выбраться отсюда не в драконьих силах.

– Дракон, воспринимай это как почетный плен, – произнес командир грифонов. – Ни один пленник не находится в таких достойных условиях как ты. Целое подземелье для одного тебя.

– И как я должен выразить свою благодарность? – язвительно спросил я Реаса.

– Ты ничего никому не должен, я не столь лицемерен, чтобы требовать от тебя благодарность за пленение, – чуть вздернул клюв грифон. – Даже чувствую себя виноватым. Но есть еще один из признаков почетности твоего плена. Твое оружие при тебе, ты по-прежнему вооружен своими клыками и когтями, а ведь у людей только самым знатным пленникам положено оставлять оружие.

– И как бы ты собирался отбирать у меня когти?

– Я просто напоминаю, что ты вооружен, хоть и не волен покинуть это подземелье.

Сижу здесь уже несколько дней. Из развлечений только пернатые морды, разглядывающие сверху через решетку. Поймать бы и потискать.

Ворота охранял гарнизон в котором постоянно находилось несколько грифонов, не все одновременно сторожили, просто некоторые отдыхали здесь между полетами или ждали новых заданий от командиров.

Меня тоже обычно сторожил только один, расхаживая или по залу или сверху по решетке. Вот ведь, четвероногий, не боится, что лапа попадет между прутьев.

Иногда это грифон иногда грифоночка, снизу-то мне лучше видно…

Командира грифонов я вижу очень часто. Реас прохаживается, смотрит на меня.

– Все еще налюбоваться не можешь? – спросил я его.

– Я любуюсь на свою победу, так приятно чувствовать, что имено я захватил тебя.

– Не без моей помощи, – криво усмехнулся я.

– От тебя было немало неприятностей.

– Чем я вам мешал? Летал и никого не трогал.

– Ты был поводом для власти, – с некоторой обидой разъяснил Реас. – Герцог обвинял грифонов, что над страной летает чешуйчатое чудище, а пернатые дармоеды его поймать не могут. Говорил, что у нас плохая дисциплина, что с грифонами надо строже.

– Тогда уж не пернатые дармоеды, а пернатые дармоклюи, – ухмыльнулся я. – Думаешь, ваш правитель другого повода не найдет, чтобы вас построже подчинить? Постоянная военная угроза с юга.

– Она всегда была, эта угроза.

Командир грифонов прошелся рядом с решеткой.

– Вот сидишь здесь. Какую бы пользу от тебя получать?

– Придумал, – откликнулся я, – давай грифонов на мне тренировать. Запускайте сюда молодых грифончиков, чтобы они дрались со мной, приемы боя отрабатывали на шкуре несчастного пленника!

Темнокрылый грифон окинул меня взглядом. Скептически.

– Ну уж нет.

– После драки со мной грифоны будут отличными воинами!

– После драки с тобой они будут отличными помятыми тушками. Я не собираюсь калечить наших детей, посылая их в когти дракона. – Возразил Реас.

– А я слышал легенду, где молодого дракончика держали на цепи, чтобы грифоны тренировались на нем.

– Ты весьма далек от маленького дракончика.

– Я обещаю не бить их сильно!

– Нет, – решил грифон. – И где ты только таких легенд наслушался?

– Была бы от меня польза…

– Лишь бы вреда не было. Ты же грифону шею одной лапой своротишь.

– Я буду обращаться аккуратно! – но вижу, что Реас уже уходит, не прислушиваясь к моим словам.

3

Детские сказки часто рождаются из взрослых легенд. Когда легенда стает сказкой она упрощается, сглаживается и теряет многие цвета. Зло становится темнее, а добро белее, цвета и оттенки пропадают в простом уме. Но некоторые вещи, которые были во взрослой легенде, сохраняются в сказке, только становятся непонятными и неуместными там.

Вот часто драконы похищают с непонятными целями принцесс. У грифонов тоже распространены сказания о спасении грифоночки из когтей дракона. Но в данном случае у похищения хотя бы есть некоторый смысл…

Уж я то знаю…

У грифонов есть какая-то своя мифология, связанная с драконами или с чем-то похожим на драконов. Мы для них персонажи каких-то, впитавшихся в кровь поколений, древних страхов. Можно сказать, что у грифонов есть даже какой-то инстинктивный ужас перед драконами.

Но как же порой бывает притягателен ужас, особенно если этот ужас благородный, и для романтичных крылатых созданий такой ужас особенно сладостен.

Что-то вроде гипнотизирующего страха птички перед змеей.

Молодые грифоночки, смотря на меня буквально впадали в транс, слегка пьянея от ужаса. Уши их поджимались, перышки вставали дыбом, а глаза даже немного стекленели.

Это мне так живо напомнило Араис. Отчаянную нежную грифоночку, которая десять лет назад одна вошла в мое логово и отдала себя на милость страшного хищника.

Она даже не могла быть уверена, что романтика и любопытство не будут стоить ей жизни, она спасала жизни своих друзей. Я тогда был намного моложе, но уже тогда выглядел как страшное драконище.

У меня появилось опасение, что Араис попытается вмешаться и сделает какую-нибудь глупость. Она обязательно узнает, что в Фирнберге содержится дракон и захочет меня увидеть. Вопрос в том когда до нее дойдет эта весть. Может быть моя первая грифоночка в это время где-то в отдаленном конце страны.

Я не хотел ее вмешательства.

Еще мне вспомнился молодой грифон Вир, которого держали в клетке там далеко на юге. Его плен был гораздо более унизительным, а положение безнадежнее.

Я тогда отомстил за его страдания и защитил его племя, напугав местное государство так, что были покинуты ближайшие к их горам поселения. Грифоны, которые держат меня в плену даже не подозревают, что очень далеко, за южными королевствами у меня есть свое союзное племя грифонов.

Удивляют меня эти грифоны.

Порой они не могли скрыть сочувствие ко мне, пленному дракону. Им печально смотреть как крылатое существо томится в подземелье. Наверное легко представляли себя на моем месте.

Иногда они приходили посмотреть на меня чтобы впечатлиться, они такие впечатлительные. И такие любопытные. Вплотную лезут, забывая об осторожности.

Иногда я высовывал сквозь прутья клетки лапу, чтобы желающие, особенно грифоночки могли безопасно дотронутся до моей чешуи, потрогать когти. Когти их впечатляли.

Грифоний командир просто за голову свою хватался в ужасе. Особенно когда на меня приходили посмотреть молодые грифончики. Некторые еще дети. Они быстро смелели и хотели тоже до меня дотронуться.

Если рядом был Реас то он их тут же разгонял и приказывал другим не подпускать к темнице детенышей.

– Вы понимаете, что творят? – услышал я как возмущался он, позабыв, что мне слышно. – А если он детеныша сквозь прутья хватанет? Что мы делать будем? Если он сцапает ребенка и начнет угрожать? У нас же не будет выбора.

Я понял, что он имеет в виду. Грифоны готовы на все, если угрожают детенышам их вида.

Грифончиков к решетке больше не подпускали, показывая меня только издалека.

* * *

В один из первых дней моего заточения явился посмотреть на пленника своего города сам герцог Феобальд.

Это оказался толстоватый и высокий человек лет тридцати с надменным выражением лица. Его гамбезон из дорогой ткани расшит золотом, на шее двойная гербовая золотая цепь. Лицо и руки бледные.

Герцог с брезгливым интересом рассматривал меня через решетку, но близко не подходил.

Понимает, что пленный дракон сильно поднимает престиж государства. Больше ни у кого такого нет.

Приходили и другие важные люди. В том числе и магистры ордена грифонариев среди них были, разумеется…

Меня кормили тем же чем и грифонов. Вначале хотели давать сырого мяса, но я отказался. Впрочем им же все равно готовить пищу для этих пернатых.

Пленители даже переоценили аппетит дракона. В подземелье мне требовалось гораздо меньше еды, ведь здесь мало движения. А если летать нет никакой возможности то нет нужды быть теплокровным. Тогда пищи требуется в десять раз меньше.

Мясо мне приносил сам распорядитель, не доверяя кормление дракона посыльным из молодежи. Интересно, чего он так заботится?

Этот полноватый человек держался с важностью и изображал из себя хозяйственного.

Каждый старается извлечь выгоду в том месте, где ему приходится работать. Какую выгоду может извлечь тот, кто кормит дракона? Догадка у меня появилась.

– Эй, человек, – позвал я его, ухмыляясь.

Он сделал вид, что не заметил.

– Мне надо кое-что уточнить, человек.

– Мне не положено разговаривать с пленными чудовищами.

– Зато пленное чудовище хочет разговаривать с тобой. И тебе будет лучше, если я поговорю с тобой, а не с комендантом крепости. – Добавил я нехорошим тоном.

Человек занервничал. Значит догадка может быть верна…

– Мне интересно, – произнес я, ухмыляясь еще шире, – сколько мяса выдается для кормления дракону. Очень сильно подозреваю, что меня удивило бы сколько много я, якобы съедаю.

– Тебе, что не хватает? – угрюмо откликнулся человек.

– Нет, просто я знаю, что иногда работники, которым приказано кормить зверя в клетке, зверю дают гораздо меньше мяса, а сами приворовывают. Зверь ведь не умеет говорить и не может пожаловаться хозяину, что слуга оставляет немалый кусок себе. Но вот я не молчаливый зверь, я могу говорить. Интересно, сильно ли удивится распорядитель герцога, когда узнает, что на самом деле дракон ест в несколько раз меньше, чем выдается ему на кормление? И кто-то неплохо зарабатывает на преувеличении знаменитого драконьего аппетита? Излишки, я так думаю, ты продаешь торговцам на рынке?

Человек побагровел.

– Чего тебе надо, ящерица пузатая? Мало тебе что ли?

– Нет, мне хватает. Просто если ты на мне зарабатываешь, обманывая герцога, то я тоже должен извлечь из этого выгоду?

– Хочеш в долю? Но зачем тебе деньги в темнице? Жадные же вы твари! Драконья алчность… Готов наживаться даже сидя в клетке.

– Нет. Мне просто нужна помощь. Ты должен мне помогать.

– Не буду. Даже не рассчитывай, что я буду устраивать тебе побег. Ведь если ты сбежишь…

– Верно, если я сбегу то ты останешься без прибыли. Но я не прошу тебя помогать мне в побеге. От тебя не потребуется никакого риска. Просто ты мне будешь рассказывать каждый день что происходить за пределами этой темницы. В замке, в городе. О чем говорят, что случается.

– Просто сплетни? Ну, это не запрещено, это можно…

Итак, у меня появился в крепости первый собственный шпион. Каждый день, собственноручно принося мне еду, он будет пересказывать мне что творится в округе.

* * *

В темнице я, как выжидающий в норе змей, временами позволял себе быть немного холодней. В этом состоянии время тянется не столь медленно.

Ограничивало меня то, что будучи холоднокровным, становился немного тугодумом. Ну и пусть. Главное чтобы мысли шли в нужном направлении, даже если медленно.

Вот пернатые мыслят быстрее людей, но все равно вынуждены служить людям. А я и не спеша могу какую-нибудь хитрость придумать.

Отстраненно наблюдаю как около моей темницы уже час топчется малознакомый грифон очень унылого вида. Такое впечатление, что он в глубокой депрессии.

– Эй, что тебе надо?

– Я собираюсь умереть, – произнес он повесив голову. В его голосе чувствовалась глубокая обида, – я прыгну в твою клетку.

– Почему ты выбрал такой странный способ?

– Когда ты меня сожрешь, я хочу, чтобы они увидели мои растерзанные останки и поняли какими были несправедливыми и бесчувственными, – голос его дрожал от обиды.

Всхлип.

– Я докажу им, какие они на самом деле, – продолжил он после глубокого молчания. – Никто меня не любит…

Я подумал, что высказавшись пернатый успокоиться и передумает, но видимо ему на самом деле плохо. Грифон действовал решительно, а я не мог его остановить. Открыв люк в решетке на потолке, крылатый прыгнул туда вниз головой. Но мягко опустился на лапы, оказавшись в клетке.

– И что дальше? – спросил я его.

Грифон сжался и закрыл глаза, ожидая моего удара.

Я подхватил его и попытался взять на руки. Он слабо вскрикнул, непроизвольно вырываясь. Поглаживая его, я слышал, как он всхлипывает. Грифон на самом деле плакал.

Устроившись на моих руках он постепенно успокаивался.

– Все еще хочешь умереть?

– Не знаю… – вздохнул крылатый.

– А почему ты хотел погибнуть в моей пасти?

Глаза грифона зажглись обидой. Он надулся, взьерошился.

– Меня изгнали из семьи.

– А за что? – почувствовал я интерес. – Ты чего-то натворил?

– Нет. Я просто… не такой… Они считают, что я не достоин быть грифоном.

– С виду вполне нормальный пернатый. Симпатичный даже.

Грифон не стал рассказывать и снова замкнулся.

– Зачем скрывать? Все твои и так уже знают. А я пленный дракон. Считаюсь врагом вашего клана. Просто ящер с крыльями. Меня то зачем стесняться?

– Я буду изгнан, чтобы не позорил своим присутствием клан.

Грифон остановился, ожидая что я оттолкну, ждал отвращения. Но я не понимал.

– Ты о чем?

Сколько я ни расспрашивал, грифон отвечал только ему одному понятными намеками. Говорил что-то о несчастной неправильной любви.

Но мне как-то не было дела до грифоньих странностей.

Сам удивляюсь какие эти пушистые иногда причудливые попадаются. Наверное нам, ящерам, не понять.

Потом, когда стало ясно, что дракон его разрывать точно не собирается, а наоборот проявил сочувствие, к грифону вернулось желание жить. Но вместе с тем понимание, что ему страшно влетит за то, что залез в темницу к ящеру.

Мне пришлось помочь ему выбраться. Подтолкнуть снизу, чтобы он пролез в решетчатый люк на потолке. Жаль, что сквозь него дракону не пролезть.

Да, странные порой бывают эти теплокровные…

Впрочем, я этого странного видел еще не раз. Похоже его никто все же не изгнал, зря он беспокоился.

* * *

Наступал очередной рассвет долгой осени.

От дубов на холмах тянулись длинные тени, солнечные лучи пробивались сквозь раскидистые кроны и позолоченную временем листву, подсвечивая легкий туман, слегка пахнущий дымом.

Много тающих дымков тянулось от города, где утром готовили еду.

Осень в Фирнберге настолько длинная, что в такие утренние часы создается ощущение соприкосновения с вечностью, но какой-то странной вечностью, не желающей забывать про жизнь.

Солнце временами заслоняли уже ощутимо осенние тучи, которые медленно волнами наползали на город с востока, и на их фоне громады замка и башен Фирнберга обретали какую-то возвышенную мрачность.

Вдоль дорог и тропинок ведущих к городу до сих пор цвел цикорий. Его голубые цветы почти повсеместно в герцогстве можно видеть до самой поздней осени, когда другие травы уже пожухли.

Из линялой травяной шкуры холмов местами выпирали серые сглаженные громады валунов, слегка влажные от росы или недавнего легкого дождя. Летом эта травяная шкура издали казалась бархатной, и было приятно лежать под могучими бугристыми ветвями дуба или на нагретом камне, смотря на город и его замки.

Летом в вышине над раскидистым дубом громоздились невероятные кучевые облака, вздымающиеся белоснежными загадочными горами.

Юный грифон любил развалится кверху пузом на траве и смотреть на эти парящие в небе облачные громадины, из которых поднимались эфемерные башнеобразные выступы. Их вершины слегка позолочены солнцем, а в глубоких тенях прячется синева. Его фантазия витала где-то там, среди медленно плывущих небесных островов и хребтов. Грифонье восприятие пространства позволяло еще сильнее ощутить грандиозность, величественность облаков.

А потом он вскакивал и устремлялся вверх. Летел и летел, видя, что облака так высоко, что почти не приближаются.

При взгляде на облачный вал казалось, что это сам обледенелый фирнбергский хребет сдвинулся с места или от него отделилось облачное подобие, столь же грандиозное, но воспарившее в небе неосязаемыми белоснежными клубами.

Грифоны любили природу родной страны, которая казалась суровой на вид, но таила к ним странную доброту. Впрочем, не только к ним.

* * *

Я посмотрел наверх из ямы, где меня держали и сквозь решетку увидел, что кто-то с интересом разглядывает меня. Еще один любопытный.

Грифон, который смотрел, был совсем молоденький, как мне показалось почти подросток. Грифончик находился рядом довольно долго. Он прилег на край ямы и задумчиво глядел, положив голову на лапы.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

– Мне доверили задание охранять тебя.

Задание это, хотя и казалось юному грифону ответственным, на самом деле являлось совершенно безопасным. Цепи, решетки и прочее все равно не позволили бы мне убежать. Но грифончик относился к своей обязанности серьезно.

– Тогда охраняй, – улыбнулся я и прикрыл глаза.

После полуночи молодой грифон показался мне сильно уставшим.

– Можно с тобой поговорить? – спросил он, – А то спать сильно хочется, я боюсь заснуть.

– Спи, не бойся, – успокоил его я, – убежать отсюда я все равно не смогу. Ты же видишь, какие здесь прочные решетки.

– Нельзя, – ответил он, – я должен тебя охранять и мне не положено спать на посту!

– Есть же все таки какая-то справедливость, – широко оскалился я, – я пленник и мне можно спать сколько хочу, а те, кто меня захватил, должны мучиться и всю ночь меня сторожить!

Говоря это я был слегка неточным. Грифончик не был среди тех, кто меня захватывал по причине своей молодости. Так что он, скажем так, мучается незаслуженно.

– Да спи, – разрешил ему я, – ведь все равно никому не скажу. Можешь отдыхать спокойно, сегодня не собираюсь бежать, – сказал я переворачиваясь на другой бок.

И на самом деле никуда не собирался, идти отсюда мне в общем некуда.

Грифон однако терпеливо выполнял свои обязанности, правда обреченно вздохнув. Он был честный.

– Если ты устал, то идем сюда, – предложил я, – поменяемся местами.

– К тебе? – с ужасом сказал грифончик, видимо с дрожью представив, что входит в клетку к дракону. – Ты меня сожрешь. Особенно потому, что я Инг, сын Реаса, который тебя захватил.

– Ты думаешь, что я смогу сьесть ребенка? – изобразив оскорбленность, произнес я.

– Я уже не ребенок, – возразил грифончик. – значит ты меня сьешь.

– Ты еще совсем маленький, – сказал я.

– Я уже взрослый, – мягко опроверг меня молодой грифон, – У меня уже… у меня уже есть своя подруга.

– Все равно ты еще ребенок, – решил я. – Даже если ты считаешь себя взрослым.

– Но я на самом деле взрослый. Мы уже…

– Я сам буду решать, кого мне считать взрослым, а кого нет. Тебя я хочу считать ребенком, и буду относиться как к детенышу! А то, что вы, грифоны так рано взрослеете, меня немного удручает. Взрослеть надо медленно и основательно, как мы, драконы. Если ты уже завел себе подружку еще не значит, что буду считать тебя взрослым.

Через некоторое время меня сморил сон. Засыпая я улыбнулся, зная, что мой покой охраняет небольшой симпатичный грифончик. Хотя он сторожит меня, чтобы я не убежал, но все равно приятно.

Проснувшись ближе к утру, поскольку светильники потухли, а через световые отверстия в потолке уже сочился слабый свет, я тихонько приподнялся и посмотрел на молодого грифончика. Он устало прилег на пол рядом и кажется незаметно для себя заснул.

Если я очень постараюсь, то смогу дотянуться сквозь решетку до его задней лапы и хвоста с пушистой кисточкой.

Очень осторожно, чтобы он не проснулся, я потянул его за ногу, медленно подтаскивая к себе. Пол был почти гладкий и грифончик продолжал спать когда был слегка прижат к решетке. Зажав ему лапой клюв, чтобы не вскрикнул, я держал его просунув лапы сквозь решетку.

Глаза Инга испуганно открылись, но несмотря на то, что крик не мог вырваться, я понял как он испугался.

– Вот видишь, не делаю с тобой ничего плохого, – погладил его лапой, не выпуская. – А ты боялся.

Возразить он мне не мог.

– Я мог бы потребовать у твоего отца отпустить меня, пригрозив, что разорву тебя, но так не поступлю, – еще раз пригладив ему перья, отпустил грифончика.

Тот отпрыгнул от клетки, но тут же развернулся и уставился на меня. Я уважительно отметил, что грифончик не завопил. Храбрый и к тому же понимает, что когда опасность миновала, кричать нет смысла. Зачем же выдавать свою оплошность другим? Могу поспорить, что он никому не скажет, что дракон его сцапал, особенно если учесть, что заснул на посту.

– Почему?! Почему ты меня выпустил?

Я широко ухмыльнулся.