Текст книги "Антибол. Сбитый летчик (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Антибол. Сбитый лётчик

Глава 1

– Ты хочешь продать моего лучшего бомбардира?..

Входя в кабинет, я так грохнул дверью, что зазвенели стёкла.

Даня поморщился.

Бросил на меня страдальческий взгляд и потянулся за каплями. Что-то у него там с желудком – при такой работе не удивительно.

– Доброе утро, Тимур.

– В жопу такое утро, – отбросив костыль, я упал в гостевое кресло и вытянул ногу. – Продав Курицына, ты обескровил команду, – сказал я немного тише. – Без него у нас нет шансов выйти в Первую лигу.

Даня распахнул чистые, как у ребёнка, глаза и вздохнул.

Я его понимаю.

Где-то.

Курицын – классный игрок, восходящая звезда, и наверняка столичная команда предложила за него столько денег, что Даня Логовенко, директор футбольного клуба и мой лучший друг, просто не смог устоять.

«Директор» я поставил на первое место. Как говорил мой дед, дружба-дружбой, а табачок порознь.

– Ладно, обойдёмся без Курицына, – я решил сменить гнев на милость. В конце концов, Даня не виноват, он просто воспользовался шансом. – Пономарёв тоже хорош. Через два месяца, к отборочным, я сделаю из него суперпрофи.

– И я его тоже продам, – меланхолично глядя в окно, заметил Даня. – Как Мишкина, Колоса и Бойко.

Он помахал в воздухе пухлой пачкой контрактов.

Подписи уже стояли. Значит, дело уже сделано…

В горле заклокотало.

– Лучше б ты меня зарезал.

– Посодють, как за человека, – всё также глядя в окно, сообщил Даня. – А у меня семья. Дочка на выданье и сын – балбес.

Поправить за счёт трансферов семейный бюджет? – я внимательно посмотрел на друга.

Сам бывший игрок, он прекрасно знает, каким местом достаются деньги в футболе…

Не похоже на Логовенко. Только не он.

– Даня, послушай меня. Без этих ребят не видать нам Первой лиги, как прыща на жопе.

– Ну и слава богу.

Несколько секунд я переваривал его слова.

А потом взорвался.

Голос перешел в рык как-то сам собой, без лишних усилий.

– Целый год! Целый год я потратил на то, чтобы сделать из вашей расстрельной роты настоящих игроков. Они стали не просто пинающей мяч бандой. Я сделал из них КОМАНДУ. Ребята ХОТЯТ играть! Они хотят стать победителями…

– Вот и прекрасно, – перебил Даня. – Пускай себе побеждают. В ДРУГИХ клубах. А нам достаточно того, что мы за них получаем.

– И это всё? – вскочив, я угрожающе надвинулся на директорский стол.

Схватить его за грудки и потрясти, как следует. Так, чтобы ботинки от пола оторвались…

Но надо сдерживаться.

Вспышки ярости ни к чему хорошему не приводят.

– Это – все твои амбиции? – с ледяным спокойствием спросил я. – Продавать игроков и просто обтекать, когда за наш счёт побеждают другие клубы?

Даня вновь потянулся за каплями. Но рука его, на миг замерев в воздухе, переместилась к пачке сигарет.

Потом он встал, распахнул окно и выпустил дым в морозное январское утро…

За ночь на подоконниках намело такие сугробы, что окна утонули в них наполовину – отчего в кабинете царил приглушенный сумрак.

Как раз под настроение.

– Когда я брал тебя на работу, ты знал, что так будет, – вдыхая холодный воздух, сказал он.

Это была правда.

Предложив мне должность главного тренера, он предупредил, что клуб существует за счёт трансферов. Ну, и за счёт небольших спонсоров. Чулочная фабрика, к сожалению, не завод по производству «аспирина».

– Знал, – долго стоять без палки я не мог, так что осторожно, бочком, вновь опустился в кресло. – Я знал, что такое ваш «Титан», и на что он годен. Но мне казалось, что ты, Данил Сергеич, хочешь БОЛЬШЕГО. Поэтому и предложил мне работу. И поэтому я согласился… Вместо того, чтобы остаться в Москве, например. Я мог работать в ЦСКА!

И тут мой друг, которого я знал, наверное, лет двадцать, расхохотался. Бросил окурок в снег за окном, захлопнул раму и вернулся к столу. Садиться не стал. Налил воды из графина и принялся пить её мелкими скупыми глотками.

– В ЦСКА, – передразнил он, напившись, с какой-то непередаваемой издёвкой. – Не смеши мои тапки, Тим. После того, что с тобой случилось, после всех твоих вытребенек… – он покрутил носом, словно унюхал что-то неприятное. – Ты – сбитый лётчик, Тимур. Они готовились слить тебя ещё в прошлом сезоне. Я позвал тебя в «Титан», чтобы ты мог сохранить лицо. Потому что ты – мой друг.

Я громко фыркнул.

В гробу видал я такую дружбу, ага.

– А ещё, – Даня повысил голос, уперев кончики пальцев в стол, как на партийном собрании. – А ещё, потому что ты – классный тренер, Тим. Можно сказать, от бога. Это удивительно, но это так. И ты это доказал – воспитав несколько по-настоящему звёздных игроков.

– Мы могли бы победить, – угрюмо сказал я. – Через пару-тройку сезонов «Титан» мог бы претендовать на Премьер-лигу.

– Знаешь, не все мечты в этой жизни должны сбываться, – как ему казалось, примирительно, сказал Даня. – Возьми меня, например. Вовремя понял такую штуку: ну не стать мне Рональдо. Или Месси. Ушел в менеджмент. И вот ЗДЕСЬ, – он громко постучал костяшками по столу. – Я на СВОЁМ месте.

– Ну да, – я зло усмехнулся. – Директор расстрельной команды из Задрищенска. Охренеть, какая карьера.

– Ну… – он даже не обиделся. – Кто-то же должен. И ТЫ – он посмотрел на меня с вызовом, как в детстве. – Ты тоже мог бы найти здесь своё место. Тренировать ребят, раскрывать таланты…

– А ты с радостью будешь сливать их в другие клубы.

Даня всё-таки взял капли. Накапал в стаканчик, а потом плюнул и глотнул прямо из пузырька.

– Мы – не ЦСКА, – бросив пустой пузырёк на стол, он поморщился. – И находимся не в Москве, – Даня потыкал крепким пальцем в окно. Сугробы покрывали мир до самого горизонта. Внизу, на белой, как чистая портянка, дороге, буксовало такси… – Это ты, играя в столице, привык к роскошной жизни. К гулянкам до утра, к тачкам этим, к бабам с сиськами… А у нас просто НЕТ ДЕНЕГ на все эти премьер-лиги. Мы не можем столько платить игрокам. У нас стадион на ладан дышит: кресла надо поменять, козырек перекрыть… Трава, опять же. Ты не представляешь, сколько стоит хороший газон. Я не могу жить мечтами, Тим. Не имею права.

– Ага. Реальность стукнула тебя по башке и выбила последние мозги.

Тяжело вздохнув, Даня опустился в своё потрёпанное директорское кресло. Одно колёсико у него немилосердно скрипело, и когда он шевелился, издавало совершенно неприличные звуки…

Но смеяться почему-то не хотелось.

– Слушай, я же не прошу у тебя денег, – я привёл последний, запасной аргумент. – Я просто обещаю: через год у тебя БУДЕТ команда, способная выйти не только в Первую, но и в Премьер-лигу.

Он молча затряс головой. Как пёс, которого заели мухи.

А потом уткнулся в свои бумажки, шумно дыша и шаркая по полу подошвами стоптанных ботинок.

И сделал вид, что меня нет.

Посидев пару минут, я поднялся.

Взял костыль и похромал к выходу.

Реальность, беспощадная ты сука… Стукнуть по башке – это так, для разминки.

Вот влезть в жопу без мыла – это ты любишь больше всего.

Стоя на вершине лестницы, я размышлял над тем, не скатиться ли мне по ступеням? Бросить нахрен костыль, закрыть глаза, и…

Сбитый лётчик.

Сжав челюсти, я упёр костыль в верхнюю ступеньку. Покрепче сжал рукоять, перенёс вес тела…

Вдох – выдох. Вдох… выдох.

Козырёк, бляха медная, ему новый подавай… И не понимает, чудак-человек, что козырёк – дело наживное.

Будет всё путём – сам течь перестанет.

Спускаясь по шести грёбаным пролётам, я продолжал злиться на Даню. Злиться я люблю, помогает вставать по утрам.

Помогает ходить на работу – каждый, мать его, грёбаный день, без выходных и праздников.

Потому что только работа позволяет забыть о боли.

Забрав у вахтёрши парку, выкатился на улицу. Пар оседал вокруг лица густыми клубами, уши сразу онемели.

Но я всё равно не стал накидывать капюшон. Не стал вызывать такси…

Решил проветриться.

СКРИП-скрип, хрустел снег под ногами. СКРИП-скрип.

Ненавижу.

Но колено может вылететь в любой момент, и без чёртовой палки я буду, как черепаха на льду.

Через пару минут пожалел о решении идти пешком. По такой погоде два квартала – это как до Луны пешкодралом, и всё раком.

Плюнул, полез за пазуху за айфоном.

Батарея сказала «азис». Такой, видать, сегодня день – всё через одно место.

Чуть не кинул айфон в сугроб, еле сдержался…

Новый-то денег стоит.

При мысли о деньгах снова вспомнился Курицын. К бабке не ходи, через год он уже будет в Премьер-лиге, а через пару лет играть за какую-нибудь Баварию или Бенфику… А мы так и будем сидеть в жопе.

В этой ледяной, занесённой снегом восемь месяцев в году, жопе.

– Тимур Владимирович?

Лимузин был крутой. Чёрный, с тонированными стёклами и логотипом из двух серебряных крыльев и буквы «В» между ними.

Шины шуршали солидно и дорого, а из приспущенного окна на меня смотрели просительные водительские глаза.

– У моего хозяина к вам разговор, – сказал обладатель глаз. Так и сказал: «хозяина».

Я на него даже не посмотрел.

– В жопу идите оба.

И похромал дальше.

Знаем мы, кто в нашем насквозь промёрзлом городишке ездит на таких тачках.

Как только я здесь обосновался, посыпались, как дохлые вороны с неба: ах, Тимур Владимирович, какая честь… А не согласитесь ли вы тренировать нашу команду?..

Детская лига, от трёх до семи. И детки все, как на подбор: толстомордые, надменные, с личными водилами, утиральщиками носов и подтиральщиками попок.

В гробу я видал такую команду. Они ж из-за пореза бумагой истерику закатывают. А тут – спорт.

Нет уж, идите в жопу, господа олигархи, вместе со своими детками. Им до юниорской лиги как до Китая – раком.

Мне настоящие спортсмены нужны.

Задумавшись, я не заметил, что лимузин, чуть заехав вперёд, остановился.

Очнулся, когда из него выскочил вертлявый хмырь в тёмных очках и преградил мне путь.

Дать бы ему в харю. Да не отмоюсь потом: у этих сраных олигархов все менты купленные.

– Простите, что настаиваю, Тимур Владимирович, но настоятельно рекомендую сесть в салон, – сказал хмырь.

Вежливый, бляха медная.

– А вы кто такие? – я решил тянуть время. Как на грех, кроме меня, на улице – только снег. А его в свидетели не запишешь…

– Меня зовут Шпуля, – сказал хмырь. Руки не протянул – умный мальчик. – В салоне ждёт мой работодатель, его зовут Лука Брази. Он просто хочет поговорить.

Я насторожился.

– Лука Брази? – что-то такое в памяти… – Не местный? Итальянец, что ли?

С хрена я сдался итальянцам?.. У них своих тренеров – как собак нерезаных. Один Моуриньо чего стоит.

– Самый, что ни на есть, местный, – нос у хмыря покраснел, уши побелели. В модном, с искрой, костюмчике, явно не рассчитанном на наши погоды, его уже начало потряхивать. – Но не отсюда. Прошу вас: просто послушайте, что он скажет.

Одно из задних тонированных окон опустилось сантиметров на пять. Пахнуло тёплым воздухом, дымом сигар, и чем-то ещё… нездешним, экзотическим.

Цветами какими-то или фруктами.

– Ладно, – пока препирались с хмырём, я тоже окоченел. В нашем климате стоять нельзя. Движение – это жизнь… – Проедусь с вами пару кварталов, до своего дома, – Шпуля тут же кивнул, сверкнул вымученной улыбкой и бросился открывать мне дверь. Я его оттолкнул. Что я, инвалид, что ли?.. – Поди знаете, где я живу, а?

Не дождавшись положительного ответа, я плюхнулся на скрипнувшее кожей сиденье, втащил трость, затем ногу…

На морозе колено сгибаться отказывалось. Категорически.

Дверца захлопнулась именно с таким звуком, какого следовало ожидать от тачки за пятьсот штук баксов.

Салон соответствовал: кожа сидений – цвета заварного крема, Глазастик такой обожает. Вёдрами может лопать.

Все металлические части – на самом деле не металлические. Они золотые.

Я незаметно потрогал ручку на двери – точно золото. К бабке не ходи.

Остальные атрибуты роскошной жизни тоже было на месте: бар с напитками, и явно там не «Арарат» и минералка, а какой-нибудь Реми Мартен с перье… И обитый натуральной замшей потолок, и тот самый Шпуля, выполняющий функции водилы – телохрана…

Само «тело» сидело напротив, заняв почти весь диван.

Одето оно было в серый, не по погоде, плащ, хипстерскую шляпу с обвисшими полями и итальянские ботинки с кисточками, на такой тонкой подошве, что только по паркету шаркать.

Точно не олигарх, – подумал я, нагло разглядывая его мятую, словно у шар-пея, морду. – Глаза чересчур умные.

Он тоже меня разглядывал. Не враждебно, а так, изучающе.

Потом бросил взгляд на костыль…

Ага. Понял, значит. Уважуха.

Я в костыль свинчатку залил. Не для того, чтобы драться. Чтобы руку тренировать. Хотя и от шпаны – отличное средство, чего уж греха таить.

– Лука Брази, – не люблю тянуть. Скучно. – Эт' кличка такая, или как?

Вспомнил я, кого так звали. Киллера одного из «Крёстного», его ещё все боялись до судорог.

– Клички у кошек и собак бывают, – на чистейшем русском, с каким-то вологодским, или смоленским даже акцентом, ответил мужик. – А эт' – погоняло.

Я кивнул. Знаем мы, у кого погоняла вместо кличек.

Что Лука Брази, что Ванька-Каин – один хрен.

Непонятно лишь: и чего ему от меня надо?

– Ну, а меня Тамерланом кличут.

С волками жить…

– Я знаю.

Машина тихонько тронулась и поехала. Мотор мурчал, как обожравшийся сметаны котище, а шин за стёклами вообще не слыхать.

Я потихоньку начал преть: в салоне была жара.

Может, мне это с морозу так показалось, но было здесь градусов тридцать.

И опять же, запах: то ли ананасы, то ли орхидеи…

– И что вы ещё обо мне знаете?

Пускай говорит. Болтун – находка для шпиона.

– Тимур Владимирович Замятин. Одна тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения от рождества Христова. Родители умерли, разведён, дочь восьми лет, страдает лёгкой формой аутизма, и как все такие дети – талантлива до крайности.

У меня похолодело под ложечкой.

Хорошо подготовился, собака.

И всё равно: нахрена я ему сдался?

Сбитый лётчик.

– С семнадцати лет играл за московский ЦСКА, считался самым высокооплачиваемым полузащитником в своей возрастной группе, – продолжил, словно читал по-писанному, Лука Брази. – В двадцать четыре получил травму колена: разрыв мениска. В результате не смог играть в финале кубка и… покатился по наклонной. Пил, буянил, неоднократно попадал в полицейский участок. Заработанные деньги, вместо того, чтобы потратить на лечение, спускал на шлюх, – он говорил равнодушно, словно сообщал, что я люблю горячий шоколад и трусы синего цвета… – Супруга, Светлана Тихоновна Либерецкая, профессиональная модель и певица, не выдержала такого образа жизни и потребовала развод. Вскоре вышла замуж за успешного бизнесмена, но это нам уже неинтересно.

– А что интересно? – спросил я. В горле уже клокотало, словно в чайнике с кипятком.

– А то, что после такого фундаментального падения, – он сверкнул на меня своими поросячьими глазками. Как тарантул из норки. – Ты смог подняться. Смог завязать. Получил тренерскую лицензию, нашел новое призвание.

И вот тут рассмеялся я…

– Поднялся, да? – я приоткрыл окно. Сквозь пургу едва виднелись контуры замёрзших бетонных пятиэтажек. В салон тут же залетело несколько снежинок. – Натуральный Хрен с Горы. Аж самому страшно.

– Ты хочешь большего, – не спросил. Он это и так знал.

Кто-то же должен, – вспомнил я слова Дани.

И неожиданно для себя кивнул.

– И на что ты ради этого готов пойти?

«На всё», – чуть не ляпнул, честное слово. Но вовремя прикусил язык: вспомнил про сытых олигарховых деток, в двенадцать лет путающих правую ногу с левой…

А и правда, Тим. На что ты готов пойти ради своей мечты?

– Идите в жопу, – сказал я и взялся за ручку на дверце.

В этот момент машину тряхнуло.

Рука соскользнула, и я со всей дури хряпнулся подбородком о набалдашник на костыле.

Искры полетели-и-и…

– Звёздная команда, – негромко сказал Лука Брази. Напоминал в этот момент он демона Мефистофиля, про которого я в детстве читал. – Новый, с иголочки, стадион. И сколько угодно золота на то, чтобы победить.

Нет, так не бывает, – напомнил я себе. – Это или сон, или того хуже: наркотический трип. В салоне ведь чем-то пахнет, так?..

Или я напился. Пошел, после разговора с Даней, в ближайший бар, и надрался в стельку. С горя.

А теперь сплю и вижу сбычу своих мечт.

Главное начнётся, когда проснусь…

– Идите в жопу, – повторил я и всё-таки открыл дверцу лимузина.

А потом выпрыгнул из салона в ослепительно-жаркий полдень, на ровно, как по линейке, подстриженный газон стадиона.

Трава на газоне была оранжевая, как шкурка апельсина.

А в небе сияло два солнца.

Глава 2

Два солнца?..

Я протёр глаза. Не помогло.

Небо было багровым, как свежий кровоподтёк. В самом зените зияла крупная рубиновая звезда, а рядом, в паре ладоней, примостился ослепительно-белый карлик, больше похожий на дырку в бархатном листе бумаги, сквозь которую и просвечивали настоящие небеса.

Парка повисла на плечах, как мокрый влажный матрас. Ноги в унтах вспотели, на лбу выступил пот.

Но не жара была тому причиной, а невозможный, совершенно нереальный пейзаж.

Стадион был белым, словно его сложили из кубиков сахара, и довольно большим.

Но самая дикость заключалась вот в чём: лимузин стоял ровнёхонько в центре поля, посреди свежей, не примятой травы.

В глазах потемнело.

Это трип.

Меня чем-то накачали, и в данный момент я испытываю ярчайшую в своей жизни галлюцинацию.

Паника накатила волной.

Я же завязал! Я чёрт знает сколько сил потратил на то, чтобы спрыгнуть со всей этой химии…

Не придумав ничего лучше, я снова влез в салон лимузина и захлопнул дверь.

Откинулся на спинку, закрыл глаза.

В салоне, по сравнению с наружей, было прохладно. Лицо обдувал лёгкий кондиционированный ветерок, мех на воротнике парки слегка щекотал щеку…

– Везите меня домой, – хрипло сказал я.

Сглотнул сухим горлом, и тут же почувствовал, как в руку мне вкладывают запотевшую бутылку с водой.

Судя по характерной форме, точно «Перье».

Сорвав крышку, я выпил всё. До самого донышка. И только после этого посмотрел на толстяка.

– Везите меня домой, мать вашу.

– Как скажете, – пожав плечами, Лука Брази слегка повернулся и кивнул водителю.

Мотор тут же заурчал, машина двинулась плавно, без единого толчка.

Захотелось открыть окно и убедиться: колёса ДОЛЖНЫ оставлять след на траве…

Лимузин – тачка тяжелая, она не может порхать по воздуху, как воздушный шарик.

Но я задавил это глупое желание на корню. С галлюцинациями только так. Дай им пищу – неделю будешь флэшбэки ловить.

– Это не галлюцинация, – словно прочитав мои мысли, сообщил Лука Брази. – Я предлагаю тебе, Тамерлан, целый мир, с его законами, с его удивительной жизнью и всем прочим. Если не испугаешься.

Я фыркнул.

Чем напомнил самому себе Светку, супружницу бывшую. Которая горазда была фыркать на всё подряд.

В том числе, и на мои обещания, что я ещё поднимусь.

– Смелость – дело не хитрое, – сказал я после того, как лимузин снова тряхнуло. Я был готов, и костыль держал крепко, так что не расшибся. Подбородок всё ещё болел. – Но один мой приятель говорил так: чтобы строить прочные воздушные замки, нужно стоять обеими ногами на земле. Так вот: моя очередь витать в облаках – тю-тю.

Когда я снова открыл дверцу, в салон ворвался белый вихрь снежинок. Пурга, открыв фирму буквально десять минут назад, успела набрать заказов и теперь раздавала снег лопатой, в качестве рекламного бонуса добавляя ледяную крошку и ветер такой силы, что сбивал с ног.

Меня подвезли прямо к подъезду: сквозь метель я разглядел три обледенелые ступеньки и металлическую, с кодовым замком, дверь.

– Наше вам, с кисточкой, – утвердив костыль в снегу, я перенес на него вес тела.

– Если передумаешь, – Лука Брази протягивал мне какую-то небольшую карточку. – Просто приклей это к стене.

Автоматически я её взял.

Давненько мне никто не давал визиток…

Пускай лежит. Для коллекции.

Дома первым делом поставил чайник.

В горле до сих пор стоял нездешний экзотический привкус, который хотелось поскорее смыть.

Бросив пакетик в кружку – уже год, как крепче травяного чая я ничего не пил, – залил его кипятком, и присел на подоконник.

За окном мело.

Стёкла мелко подрагивали под ударами стихии, со стороны порта нёсся тоскливый вой противотуманной сирены…

Порт замерзал.

Не кивали шеями желтые подъёмные краны, не летали по воздуху тяжеленные четырёхтонные контейнеры, не гудели, становясь на траверс, иностранные сухогрузы…

До навигации ещё как минимум, полгода.

Повинуясь внезапному порыву, я проковылял в прихожую – дома обходился без костыля, и так тесно, – и достал из кармана парки визитку.

Вернулся на кухню, сел за стол…

Никакая это, мать её, не визитка.

Просто белый прямоугольник, не из пластика, не из картона… Хрен его знает, из чего.

Чувствуя себя крайне глупо, я его понюхал. Даже на зуб попробовал – никаких ассоциаций.

Надписей – телефонов там, е-мейлов, тоже не было.

«Просто налепи на стену» – сказал Лука Брази.

Я вновь посмотрел в окно. Как по команде, в стекло ударил большущий ком снега – словно там, внизу, непослушный мальчишка катал шары, и от нечего делать пулял их в окна…

Снова вскочив, вернулся к парке, достал айфон.

«Батарея азис».

Ммать, мать её в бога душу за ногу…

Трясущимися руками нащупал в ящике стола зарядку, воткнул в гнездо, дождался, пока на экране появится изображение молнии…

Так, теперь только ждать.

Ждать, и думать: а что это вообще было?..

Звёздная команда, – сказал Лука Брази. – Новенький стадион. Тут мужик не соврал, стадион – словно только что вынули из праздничной упаковки. – И сколько угодно денег на то…

Нет, он сказал: золота.

Сколько угодно золота на то, чтобы победить.

Бред какой-то.

Я достаточно читал фантастики, для того чтобы понимать: мне показали другой мир. Планету, измерение, параллельную вселенную – нужное подчеркнуть.

КАК это возможно – чёрт знает, господь подозревает.

Но это не галлюцинация.

Я знаю, о чём говорю. Можно сказать, как профи.

Не бывает таких галлюцинаций, чтобы травинки оранжевые к унтам прилипали, а потом лежали себе на коврике в прихожей, словно так и надо.

Труба, набрав минимальный заряд, наконец-то звякнула. Не вынимая провода, я набрал Москву…

– Тим, ты с дуба рухнул, звонить в такую рань?

Глянув на часы, я мысленно чертыхнулся.

– Извини. Забыл про разницу во времени.

– Голову ты свою где-то забыл.

Голос у Светки был сонный. На его фоне раздавался приглушенный храп…

Видел я этого её хахаля. Поперёк себя шире, легче перепрыгнуть, чем обойти. Любимый спортивный инвентарь – монтировка.

«Успешный бизнесмен» – ха-ха. В Солнцево таких бизнесменов – как собак нерезаных, и все с оружием.

– Глазастик спит?

– Конечно спит, ей вставать только через два часа.

– Разбуди.

– Пошел на хрен, Тим!

Я немного посопел, внутренне перебарывая себя.

– Пожалуйста.

Светка фыркнула.

Я услышал, как зашелестело бельё. Представил, как она спускает с кровати длинные ноги, встаёт, поднимает руки, встряхнув длинной белокурой гривой, как тянется к шелковому халату, запахивает его на пышной, всё ещё аппетитной груди…

Закрыл глаза. А потом зажмурился, изо всех сил, и скрипнул зубами.

Я говорил ей, что завяжу. Обещал, что поднимусь, и всё будет, как раньше.

Не дождалась.

Ну и хрен с ней, баба – она и в Африке дура.

А Глазастика я заберу…

– У тебя что-то случилось, Тим? – уже не сонным, а деловым голосом спросила Светка. В трубе отчётливо раздавалось шлепанье босых ног по паркету. – Опять бухаешь?

– Не угадала, – мстительно усмехнулся я. – Работу нашел. Крутую. Денег будут платить – до жопы.

Шлепанье ног на мгновение стихло.

– Рада за тебя.

Ага, рада она. Упустила своё счастье, теперь пускай под жирдяем стонет.

Негромко скрипнула дверь…

– Папа?..

Я почувствовал, как горло сводит судорогой, а губы сами расплываются в улыбке.

– Привет, Глазастик. Прости, что разбудил.

– Фигня, пап. Когда ты приедешь?

Комок в горле приобрёл острые грани, в лицо словно бросили горсть талого снега.

– Боюсь, что не скоро, малыш, – в трубе послышались быстро нарастающие всхлипы. – Ну не плачь, родненькая… – мне в ухо ворвался полноценный детский рёв. – Глазастик?..

– Доволен? – рявкнула Светка. – Кто теперь успокаивать будет?

И отключилась.

Чёрт.

Вот вечно я… Знал же, что с ней нельзя – так. Разбудил ни свет ни заря, и бухнул: папу ты ещё долго не увидишь.

Редкостный долбоклюй.

Телефон зазвонил.

– Алло? Глазастик?..

– Чего звонил-то? – голос у Светки был сердитый. – Разбудил в такую рань…

– Ты её успокоила?

– Сказала, что ты пошутил.

– Детям нельзя врать.

– Фигня. Она всё равно через полчаса забудет.

Я скрипнул зубами.

Если я не появлюсь ещё с полгодика, Глазастик и меня забудет. Совсем.

– Так чего звонил-то? – чувствовалось в её голосе особенное нетерпение. Светка всегда обожала сплетни.

– Я же сказал: работу нашел. Попрощаться хотел…

– Тим, ты правда не врёшь? – голос её немножко подсел от беспокойства. – Опять начал, и тебя закрыли? Надолго?..

– Иди в жопу, Света.

– Сам иди.

Повисла натянутая, как резинка от трусов, тишина.

Вот так всегда. Слово за слово, чем-то по столу…

– Просто… – Светка сдалась первой. – Это что ж, на хрен, за работа, если ты даже звонить не сможешь?

И тут я впервые об этом задумался по-настоящему.

А и правда. Как вот людям объяснить?..

– Нормальная работа. Просто занят буду. Вот и хотел предупредить.

– Ой, пошел ты, Тим, только голову морочишь.

И она отключилась во второй раз.

А я повертел в пальцах белый прямоугольник, а потом, сам не веря, что это делаю, приложил к стене.

Вместо обоев, на месте квадратика, образовалась чёрная дыра. В неё сразу стал уходить воздух.

Не сильно, как в вакуум, но ветер поднялся. Со стола вспорхнула стайка бумажных салфеток и белыми журавликами устремилась в дыру…

– Да он издевается, – сообщил я неизвестно кому.

А потом медленно и осторожно протянул к дыре руку…

– Сраный Нео, блин, – переживать молча силёнок не хватало. – И он хочет, чтобы я туда впёрся?

Вспомнил, как на ровном месте тряхнуло лимузин. Видать, это и был момент «перехода». А то, что я перед собой вижу – портативный, мать его за ногу, портал.

Интересно: он исчезнет, когда я уйду, или останется – на радость владелице квартиры, разбитной тётке, торгующей на рынке соленьями.

Всё надеялась, что я на неё позарюсь: припрётся в облегающей кофточке, все титьки наружу. А титьки старые, колышутся, как сырое тесто…

И зачем я о ней вспомнил? Вот так всегда: надо думать о главном, а мозгулька отвлекается на какую-то ерунду.

А вдруг она закроется, пока я тут рассусоливаю?

По спине продрало жутким, неземным страхом.

Узрев дыру в обычной стене панельной пятиэтажки, я вдруг проверил во всё, что говорил Лука Брази.

И в звёздную команду, и в то, что золота будет – просто завались, успевай лопатой грести…

Нет, мне-то самому до звезды.

Плавали, знаем: от бабла один гемор. Но Глазастика забрать надо, ей хорошая школа нужна, учителя там… Она же и вправду талантливая, как чёрт знает что. В восемь лет стихи пишет.

Внезапно решившись, я взял, да и сунул ногу в дыру. Тут же подумал, что надо бы собраться: трусы, майка, фуфайка…

Но поздняк метаться: ноздрей коснулся знакомый бананово-ананасный аромат, пахнуло нездешним жаром, а потом я услышал характерный, ни с чем не сравнимый звук…

Кто-то со всей дури засветил бутсой по мячу.

Рубиновый гигант был на месте – в самом зените.

Зато белый карлик спустился почти к самому горизонту, и его бело-золотые лучи окрашивали трибуны стадиона в цвет венозной крови, брызжущей из разбитой сопатки.

Задрав голову к небу, я сделал пару шагов, и только сейчас понял, что забыл костыль.

Обернулся – никаких признаков дыры в воздухе.

Закрылась. Схлопнулась, как сфинктер у ёжика.

А я остался здесь.

В трениках, майке с надписью ЦСКА и домашних тапках без задников.

– Па-а-аберегись!

Мимо просвистел бурый меховой шар размером с арбуз, следом за ним промчалось что-то зелёное, с зубами…

У зелёного был хвост. И чешуя, как у крокодила. Передвигался он на задних лапах, и довольно шустро.

Догнав меховой шар – тот и не думал падать на землю, – зелёный чуть повернулся и врезал по нему хвостом.

Я молча хлопал глазами и сглатывал. Рука сама тянулась почесать в затылке, но я ей запретил: а какой смысл?..

Если я установил, что это не галлюцинация и не трип, а другой мир – надо думать, здесь всё, не как у людей.

Может, вообще одни крокодилы живут.

– Эй, ты!

А вот это было вторым, после двух солнц, удивительным явлением.

Изящно переставляя ноги на шпильках, на меня надвигалась самая, включая мою Светку, офигенная баба из всех, что мне приходилось видеть.

– Заблудился, что ли? – спросила офигенная баба. То бишь, девушка. На вид ей был максимум, четвертак.

– Мне нужен Лука Брази.

Как я нужное имя вспомнил – сам офигел. При том обилии впечатлений, что постигли меня за это утро, начиная с продажи Курицына и заканчивая переходом в иной мир – удивительно, что я ещё себя не забыл.

– Ух ты, – девица прищурилась и выпятила грудь. – А попроще кто не сгодится?

Чтобы не смотреть на её сиськи, я стал смотреть на поле. Там, издавая азартные вопли, пихаясь локтями и подставляя друг другу подножки, носилась толпа… за неимением другого слова, существ.

Давешний ящероид, какие-то гиганты с гривами заплетённых в косички волос, лохматый осьминог – ей богу, не вру. Синий, как медный купорос, и плюшевый… Словно ожила одна из игрушек Глазастика. Ожила, а потом раздулась до размаха щупалец метров эдак в шесть…

Подавив икоту, я вновь уставился на девицыны буфера.

Так оно безопаснее.

– Ну? Чего ты молчишь? – вот ведь пристала, как банный лист.

– Слушай, – как можно вежливее попросил я. – Отвали, а?

И вновь уставился на толпу в дальнем конце поля – они так и притягивали взгляд, не хуже, чем бабские прелести.

Там же вился и мохнатый шар, который все пытались поймать. Куча-мала угрожала превратиться в соковыжималку.

– Если ты за контрамарками – то их нет, – сказала девица. – Кончились. На год вперёд. Так что, давай, выметайся. Не мешай тренировке.

И она попыталась взять меня за локоть.

Я отступил.

Это тренировка?.. Не смешите мои тапки.

– Попросил же вежливо: отвянь. А ещё лучше – сходи, и приведи сюда Луку Брази. Скажи, Тамерлан здесь.

И тут лицо девицы преобразилось.

Пухлые губы округлились, вздёрнутый носик порозовел… А потом она заржала, как лошадь.

– Ты? Тамерлан? Великий тренер всех времён и народов?

У меня заныл зуб.

– А чего, не похож, что ли?

– Ну я не знаю… – она оглядела меня так, словно подсчитывала: треники – восемь рублей, майка – пять. Тапки – два с полтиной, душа… ну, душа по особому курсу, – Ты собираешься тренировать «Задницы Кингс»?

– Сама иди в задницу! – я разозлился. – Мне обещали стадион. Не это уёжище с апельсиновой шерстью, а нормальный футбольный стадион. И команду. ЗВЁЗДНУЮ команду. А что в итоге? – я ткнул пальцем в кучу-малу, с воплями и молодецким гиканьем перекатывающуюся по траве. – Это – не команда. И то, что они делают – никакой, на хрен, не футбол. Ты мяч видела? У него зубы! И глаза… Это хренов антибол, вот что я тебе скажу.