Текст книги "Цветок на ветру (СИ)"
Автор книги: Татьяна Лисицына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)
Глава 49
Прошел месяц с тех пор, как в жизни Руслана и Аллы появилась Катя. Их, в общем-то, скучная и однообразная жизнь полностью изменилась. Катя с ее озорством, неуемной энергией и бесконечными капризами не давала скучать ни тому, ни другому. Они старались жить достаточно уединенно и избегали лишних контактов. С соседями они только здоровались и ни разу не пускали их на порог своей квартиры. Для себя они решили, что в течение первых месяцев Руслан не будет устраиваться на работу, чтобы нигде не светиться с поддельными паспортами. Теперь по паспорту он назывался Крылов Рудольф Александрович. Алла Ивановна Кольцова стала Крыловой Алевтиной Дмитриевной, а маленькая Яковлева Катерина Руслановна стала Крыловой Каролиной Рудольфовной. Руслан специально подбирал имена схожие с тем, что были записаны в паспорте. В будущем он вообще собирался перестать называть дочь прежним именем. Такая идея была продиктована не только осторожностью, а еще и тем, что он верил, что новое имя символизирует новую жизнь. Несмотря на то, что они оба старались, чтобы у Кати было все самое лучшее и старались удовлетворить ее желания, она все равно почти ежедневно спрашивала, когда вернется домой. В очередной раз, когда Катя заканючила о доме, Руслан не выдержал. Он присел перед ней на корточки и спросил:
– Неужели тебе плохо с нами?
– Нет, мне очень хорошо. – она обвила своими маленькими ручонками его за шею. – Но я скучаю о маме, дедушке и о своих игрушках.
– Понятно. – Руслан взял ее на руки и стал ходить с ней по комнате. Внезапно он решился. – Пожалуй, я должен сказать тебе одну вещь. Он остановился и посмотрел в Катино серьезное личико с умными карими глазами. – Ты будешь жить с нами.
– Но почему? – она забарабанила кулачками по его груди и закричала. – Я хочу домой, я хочу к маме.
Руслан посадил Катю на диван и крепко прижал к себе. Она вырывалась и кричала.
– Мама не хочет быть со мной, да? Она опять занята? Она не любит меня.
На их крик из кухни прибежала Алла.
– Что случилось?
– Я сказал Кате, что она будет жить с нами, – шепотом сказал ей Руслан.
Алла бросилась к Кате, но та оттолкнула ее:
– Я не хочу тебя, не хочу. Я хочу к маме, – по ее лицу текли слезы, и она топала ногами. Алла и Руслан испугались. Алла оторопело смотрела на девочку, не решаясь подойти к ней после того, как она ее оттолкнула.
– Что с ней делать? – спросила Алла. – Сейчас на крик соседи сбегутся. Она орет, как резаная.
И тогда Руслан решился: он схватил Катю и грубо толкнул на диван.
– Замолчи! Поняла?! – заорал он громовым голосом. От неожиданности Катя притихла, и Руслан быстро продолжил. – Молчи и слушай: твоя мама умерла, понимаешь? Умерла! – повторил он еще громче, словно пытался убедить в этом самого себя и Аллу, которая зажала себе рот рукой, чтобы не закричать, что это неправда.
В огромных глазах девочки появилось отчаяние. Она еще не знала значения этого слова, но по реакции отца поняла, что произошло что-то ужасное.
– Мама умерла?
– Да, – кивнул ей Руслан. – И ты будешь жить с нами.
– Она уехала?
– Нет, она умерла, – снова повторил Руслан.
– Я не понимаю, – затрясла головой Катя.
Алла снова решилась подойти к Кате и села с ней рядом.
– Ты помнишь, мы смотрели с тобой фильм о мальчике, у которого умерла мама?
– Да, – в глазах девочки было такое горе, что обоим взрослым стало стыдно за эту ложь, но также оба они понимали, что обратной дороги нет. Они откладывали этот разговор так долго, как могли.
– Почему она не взяла меня с собой? – обреченно спросила Катя.
– Ну что ты такое говоришь?! – испугалась Алла и погладила ее по голове. – Ты еще маленькая, ты должна жить.
– Я не хочу жить без мамы.
После ее слов Руслан не выдержал и ушел на кухню, где налил себе щедрую порцию коньяку. Алла осторожно придвинулась ближе и, обняв Катю, начала ей рассказывать, что Бог забирает к себе на небо только хороших людей и что, что ее маме сейчас хорошо. Но все было бесполезно, Катя продолжала всхлипывать. С большим трудом Алле удалось уложить ее в постель и заставить выпить валерьянки. Потом она долго сидела у постели и смотрела на спящую девочку. Господи, что же они наделали?!
Потом она пошла на кухню к Руслану, он был уже изрядно пьян, а бутылка коньяка полупустой. Она молча села за стол и опустила голову на руки.
– Налить тебе? – спросил Руслан необычно мягко.
Алла подняла голову, в ее глазах были слезы:
– Катя, оказывается, очень любит маму.
– Перестань, – Руслан положил ей руку на плечо. – Она полюбит тебя. Из тебя выйдет хорошая мать. Катя еще маленькая, у нее все это очень быстро пройдет.
Алла выпила рюмку конька, чтобы ослабить напряжение и задумалась. Она привязалась к девочке, полюбила ее. Но разве когда-нибудь она сможет заменить ей мать? Она вспомнила Зою. Красивая, уверенная в себе и своих силах. От нее исходила какая-то магнетическая женственность. Куда ей до Зои с ее ущербным детством и вечными комплексами?
– Я не думаю, что это будет так просто, – возразила она.
– Все будет хорошо, – Руслан обнял ее. Алла с удивлением заметила, что с тех пор, как с ними стала жить Катя, он изменился, стал гораздо добрее к ней относиться. Словно был ей благодарен, что она решилась на это. Она уткнулась ему в плечо, стараясь прогнать мрачные мысли из головы.
Ночью Катя заболела. У нее поднялась температура под сорок, и она все время плакала. Алла дала ей анальгин, но температура не снизилась. Всю ночь Алла просидела рядом с кроваткой, пытаясь сбить температуру, но ничего не получалось. Не помогали ни растирания, ни таблетки. Утром Катя забылась тяжелым сном. Алла разбудила Руслана.
– Надо вызвать врача. Я боюсь, что мы потеряем ее.
– Нельзя никого вызывать! – испугался Руслан и пошел к Кате. Девочка хрипела во сне и металась по подушке. Мокрые пряди волос прилипли ко лбу. У нее был сильный жар.
Он встал на колени у кровати и впервые в жизни начал молиться. Он просил у Бога не забирать у него единственного ребенка. Алла ушла на кухню и налила себе кофе. В голову лезли мысли о возмездии. Что будет, если девочка умрет, а они так и не решатся вызвать врача? Никто из них ничего не понимал в медицине, и Алла осознавала, как они рискуют. В этот момент она проклинала себя, что согласилась на просьбы Руслана.
Весь день Катя металась в горячечном бреду и звала маму. У Руслана сжималось сердце, и несколько раз он хватал в руки телефонную трубку, чтобы вызвать «скорую», но не решался. Они лечили Катю наугад какими-то таблетками, которые посоветовал провизор в аптеке. К вечеру Кате стало совсем худо, и она перестала узнавать их.
– Она умирает! – Руслан схватил Аллу за руку. По его щекам текли слезы. – Я убил ее.
– Нет, нет. Ты не виноват. – Алла схватила его за руку и поцеловала. Слезы Руслана испугали ее, – Она поправится. Она не может умереть.
Руслан, покачиваясь от усталости и горя, вышел из комнаты.
Алла смочила холодный платок и положила на горячий лоб девочки. Катя открыла мутные глаза и жалобно произнесла:
– Мама.
Алла понимала, что, находясь в бреду, Катя называла так вовсе не ее, но вдруг она сама почувствовала себя матерью. Матерью, у которой заболел ребенок, и она во что бы то ни стало должна его спасти. Она взяла Катю за руку и начала шептать:
– Возьми мои силы, Катенька. Возьми мою энергию, возьми мою жизнь, если это необходимо. Но только не уходи. Ты нужна нам. Ты не можешь уйти. У тебя впереди длинная и интересная жизнь.
Алла сидела так несколько часов, не отнимая своей руки и почти физически ощущая, как ее сила через прикосновение рук переходит к девочке. Ее ладонь стала горячей, потом мокрой.
Обессиленная, она так и задремала на стуле, продолжая сжимать Катину руку. Когда проснулась, ее поразило, что горячая рука Кати стала прохладной, в то время как ее рука горела. Она потрогала Катин лоб, он был теплым, но не горячим. Не поверив себе, она сунула ей под мышку градусник, и пока держала, заметила, что Катя стала дышать ровнее.
Термометр показывал тридцать семь и пять, и по сравнению с предыдущими сорока, это можно было считать пустяком.
Алла чувствовала страшную слабость. Неужели у нее получилось передать Кате свою энергию? По тому, как паршиво она себя чувствовала, это было именно так. Она с трудом добрела до Руслана и увидела его спящим. Рядом стояла пустая бутылка из-под коньяку. Он храпел. Алла грустно улыбнулась, впервые в жизни она чувствовала себя сильнее, чем он. Пока он заливал свое горе, она спасла его дочь. Она налила себе чаю и вернулась к Кате. Девочка спокойно спала. Алла погладила ее по голове и прошептала:
– Дочка.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Время собирать камни
Глава 1
Прошло десять лет.
Зоя и Жак, утомившись от ходьбы и бесполезного разговора, присели на скамейке Люксембургского сада. Со стороны они представляли собой приятную семейную пару, которая вышла на прогулку в солнечный, хотя и прохладный, воскресный день слишком рано начавшейся осени. Зоя была в коротком двубортном песочном плаще, хорошо гармонировавшим с ее белокурыми уложенными волосами, спускавшимися чуть ниже плеч.
Жак молчал, а Зоя думала о том что, начиная с того дня, когда она приняла решение вернуться, она начала прощаться с полюбившимися местами Парижа. Сегодня настал черед Люксембургского сада, недалеко от которого они жили с Жаком. Зое очень нравилось здесь гулять, и она часто приходила сюда одна, когда Жак был занят. Здесь можно спокойно посидеть в тени деревьев с книжкой или бродить, рассматривая многочисленные статуи королев и думая о тех людях, на невидимые следы которых она ступала. Ведь именно здесь гуляли Гюго, Бальзак и Жорж Санд. А знаменитая Ахматова, будучи замужем за Гумилевым, здесь тайно встречалась с безудержным Модильяни. Некоторые осуждали ее, а вот Зоя не могла. Она никогда не осуждала любовь, считая ее самым прекрасным на земле чувством. В связи с Ахматовой Зоя почему-то вспомнила о роковой любви своей мамы и отца Руслана. Как ни странно, но их любовь выдержала все беды и проверку временем. Они по-прежнему были вместе, и последние годы Зоя особенно этому радовалась. Она впервые была предоставлена самой себе и могла позволить себе жить в Париже, зная, что о маме есть кому позаботиться.
– Зоя, – Жак смотрел на нее с упреком. – Ну может быть, ты все-таки передумаешь? Зачем тебе эта Москва? У вас там такая чертовщина творится после этой вашей перестройки. Ну, что там тебе делать?
– Даже не думай меня отговаривать, – Зоя нахмурилась и закинула ногу на ногу в изящных дорогих туфельках на низком каблуке. – Я уже все решила.
– Боже мой, ты сводишь меня с ума. Ты не можешь так поступить с нами, – в его обычно спокойном голосе послышались страдальческие нотки.
Зоя мягко накрыла его руку и залюбовалась его профилем. Несмотря на то, что ему в этом году исполнялось сорок, он был по-прежнему хорош собой. Даже с годами его внешность стала более благородной. Ему шли посеребренные сединой виски и лучики морщинок вокруг серо-зеленых глаз. Зоя забыла, что хотела ему сказать и задумалась, что же все-таки он нашел в ней. Они познакомились в школе для модельеров, где Зоя училась в самом начале после приезда в Париж. Долгое время оставались просто друзьями. Зоя находилась в таком подавленном состоянии, что не хотела заводить никаких романтических отношений. Но Жак оказался настойчивым и, в конце концов, жизнелюбивый характер Зои взял свое, и они стали встречаться. Как-то незаметно он уговорил ее переехать в его уютную квартирку в Латинском квартале. Несколько раз Жак предлагал Зое выйти за него замуж, но она всякий раз отказывалась. Зоя вообще считала, что Жак только зря тратит с ней время, поскольку она все равно уедет в Москву. Она так и говорила ему об этом, но он был слишком упрям, чтобы поверить, что она сможет покинуть его и свою так хорошо налаженную здесь жизнь. На самом деле Зоя и сама не понимала, почему задержалась здесь так надолго. Возможно, это все-таки было из-за Жака. Она, наконец, встретила мужчину, который о ней заботился. Настоящего мужчину, на которого можно опереться в трудную минуту, и это было так не похоже на ее двух так и не повзрослевших мужей. Зоя вздохнула. Как жаль, что к тому времени, когда они познакомились, она так устала, что уже не могла начать все сначала. Исчезновение Кати что-то подорвало в ней, и она теперь существовала как бы наполовину. Поэтому она и гнала от себя Жака, он заслуживал хорошей жены, которая стала бы хозяйкой в его доме и родила бы ему детей. А она, к сожалению, ничего уже не может ему дать. Хватало сил только на работу. Да и то иногда наваливалась такая тоска, что ничего не хотелось делать.
– О чем ты думаешь? – прервал ее размышления Жак, который украдкой наблюдал за ней. Странная привычка Зои вдруг оборвать разговор на полуслове и погрузиться в размышления его уже не удивляла. Жак знал, что в это время она возвращается в прошлое и грустит о своей пропавшей дочери. Впрочем, Зоя никогда не признавалась в этом, это было всего лишь его домыслы.
– Я вспоминаю, как мы с тобой познакомились. Наверно, я была единственной из женщин, которая не попала под власть твоего обаяния, поэтому ты и обратил на меня внимание.
– Просто ты была самой красивой. Француженки привлекают благодаря своему шарму, живости, легкому отношению к жизни. А ты была другой. В тебе чувствовалась глубина и серьезность. Настоящая русская женщина.
– Ну да, «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». – Зоя засмеялась. – Как смешно звучат по-французски эти некрасовские строчки. Француженка скорее позволит сгореть избе или найдет месье, который сделает за нее всю грязную работу, а уж в избу она войдет только в светлую и чистую. Это русские женщины на все готовы из-за мужчин, которые слишком часто вытирают об них ноги.
– Да, в вас есть какая-то особая самоотверженность и безоглядность.
– Да, только, милый Жак, тебе не повезло. Я превратилась в настоящую француженку и только пользуюсь тем, что ты можешь мне дать.
– Зоя, перестань.
– Нет, это правда. Я живу в твоей квартире в центре Парижа. Кто бы мог подумать, что я буду жить в Париже?! Ты купил для меня магазин, в котором я выставляю свои модели и продаю их. Я позволяю тебе любить меня, ухаживать за мной, водить по дорогим ресторанам. Если бы я не носила только то, что я сама придумала, ты бы еще и одевал меня. Ах, ну да, ты покупаешь мне меха и драгоценности. Ты так приучил меня к красивой жизни, что я даже стала бояться нищеты.
– Зоя! – Жаку не нравился весь этот разговор. Зоя сегодня была какой-то возбужденной, даже нервной. Он чувствовал, что она опять ускользает от него, а он слишком устал, чтобы снова ее удерживать.
– Нет, подожди. Давай поговорим о том, какой я стала. Я сама себе противна.
– Ну ты же работаешь. У тебя есть магазин, свои клиенты, которые боготворят тебя. Ведь тебе даже удалось приручить некоторых парижанок. А это большая победа.
– Все это благодаря тебе. Ты открыл этот магазин, и ты рассказал об этом своим влиятельным друзьям. Я сама ничто.
– Перестань говорить глупости. Ты же знаешь, как ты талантлива. Я вот, например, закончил ту же школу, что и ты. Но я ничего не могу создать, ни одной коллекции. В моей голове нет ни одной порядочной мысли. Все куда-то ушло. Я завидую тебе, когда ты часами рисуешь, перебираешь ткани, рвешь эскизы, начинаешь сначала. И вдруг посреди этой суеты рождается шедевр. И тогда твои глаза блестят. Так блестят, как никогда не блестят, когда ты смотришь на меня.
– О, бедный Жак! – Зоя стиснула его руку. – Ты думаешь, я не понимаю, что недодаю тебе любви и внимания? Думаешь, я не переживаю из-за того, что излишне холодна с тобой? – в ее глазах появились слезы. Она взяла его руку и прижала к своей груди. – Понимаешь, вот здесь, где у всех сердце, у меня лишь орган, который перегоняет кровь и не дает умереть. И только поэтому я еще жива, хотя лучше бы мне было умереть в тот день, когда пропала Катя.
– Ты зря переживаешь, меня все устраивает. Если бы только не это твое странное желание все бросить и уехать в Москву. Ну, зачем тебе это?
Зоя встала со скамейки.
– Больше не могу сидеть. Давай пройдемся.
Они прошли несколько шагов, и Зоя остановилась перед Люксембургским дворцом. Все же, как он ей нравится. Бывает так, иногда какое-то здание западает в душу. Когда она жила на Малой Бронной, так было с особняком со львами, который был расположен напротив пруда. Сколько раз она не кружила вокруг по дорожкам, а все же каждый раз ее взгляд останавливался на этом старинном доме, и она мечтала, что когда-нибудь тоже будет жить в доме, подобном этому, и жизнь у нее будет совершенно другая, неторопливая и счастливая. Так и здесь, в Париже. Сколько раз гуляла в Люксембургском саду, и каждый раз останавливается перед этим дворцом. А ведь если подумать, то во Франции столько красивых зданий, что и не перечесть, но тянет ее почему-то сюда.
– Ты, как всегда, останавливаешься на этом месте? Скажи мне, пожалуйста, что тебя здесь привлекает?
– Ты знаешь, что этот дворец построили по заказу Марии Медичи, чтобы он напоминал ей ее флорентийское детство.
Жак печально усмехнулся.
– У нас рушится жизнь, а ты вспоминаешь о какой-то Медичи, от которой уже и костей-то не осталось.
– Прости, – Зоя взяла его под руку. – Я просто хотела тебя отвлечь, рассказать тебе что-нибудь.
– Ты и так рассказала мне о моем родном городе больше любого экскурсовода. Не знаю, кто только будет занимать меня, когда ты уедешь.
– Думаю, найдется много желающих. В возрасте сорока лет свободный обеспеченный красивый мужчина – это такая редкость. Любая француженка…
Жак больно сжал ее локоть.
– Не уезжай, Зоя. Мне нужна только ты. Даже такая холодная и рассеянная, как ты говоришь. Я еще раз, на этот раз последний, клянусь, делаю тебе предложение. Выходи за меня замуж. Я попрошу у отца денег, он мне не откажет. Мы откроем самый дорогой магазин на Елисейских полях и назовем его твоим именем. Мы переедем в другую квартиру. Помнишь, ты говорила, что хотела бы жить на острове Сите, чтобы вокруг тебя была вода? Помнишь?
Зоя растерянно смотрела на Жака. Она до сих пор не могла поверить, что Жак ее так любит. Ей хотелось крикнуть: «Почему так поздно?» Почему так поздно пришла в ее жизнь эта любовь, и почему она все же не любит Жака? Любая женщина ухватилась бы за такое предложение двумя руками. Любая, но не она. Она не может все это принять. Их отношения зашли слишком далеко.
– Я все помню, Жак. Но я не могу остаться. Я должна уехать. Пойми, есть еще другая вещь, как бы я не влюбилась в Париж, Москву я люблю больше. Я там родилась, там выросла. Это моя Родина, что бы там не творилось сейчас. Я обожаю французский язык и благодарна судьбе, что она предоставила мне шанс разговаривать на нем свободно. Но я мечтаю зайти в магазин и поговорить по-русски. Я соскучилась по русской речи, я соскучилась по друзьям и по всей нашей бестолковой жизни. Возможно, это трудно понять, но русских никто никогда не понимал. К тому же у меня есть цель. Когда-то давно, моя подруга Марьяна предложила мне поехать в Париж, чтобы я стала профессионалом, а потом вернулась и основала свою империю моды. Ведь что сейчас творится в Москве? Все заполонили рынки с китайскими шмотками, и наши красивые женщины, которыми ты восхищаешься, одеваются в это безликое китайское тряпье низкого качества. А я мечтаю о том, чтобы они носили красивые платья и костюмы и чувствовали себя женщинами. Я многому научилась, работая в Париже. Но здесь я никто, и всю жизнь буду никем, потому что здесь есть лучшие модельеры, которые более талантливы, чем я. Но в Москве у меня есть шанс. Там индустрия моды отстает на много лет, и я должна торопиться.
Жак внимательно наблюдал за Зоиным сосредоточенным лицом. Все осталось, как было. Ее нельзя купить. Она с одинаковой улыбкой принимала полевой цветок и кольцо с сапфиром. Ей всегда было чуждо материальное. Ее не удержать ни новой квартирой, ни новым магазином. Наверное, поэтому она так и привлекала его. Если только…
– Зоя, роди мне ребенка. Я хочу дочь, похожую на тебя.
Зоя отшатнулась от него, как от удара. Жак много раз заговаривал с ней об этом, но она не соглашалась. Она сама не знала почему, но ей казалось несправедливым родить еще ребенка. Возможно, все дело было в чувстве вины, возникшем в тот день, когда она поняла, что это она одна виновата в том, что отпустила Катю. Она мать, и у нее должно было возникнуть предчувствие. Она должна была ее удержать, оставить дома, пойти с ними, в конце концов.
– Жак, я тебя уже просила не заводить этот разговор. Мне больно.
– Но, Зоя, почему? Объясни мне, почему ты отталкиваешь от себя счастье двумя руками? Почему ты лишаешь себя возможности иметь ребенка, пока еще можно? Почему, Зоя? Я люблю тебя, я хочу детей. Пойми, прошло десять лет. Открой, наконец, глаза. Катя не вернется, сколько бы денег ты не присылала в Москву, чтобы твои сыщики продолжали ее искать. У нас могут быть еще дети. Ну почему ты считаешь преступлением завести еще ребенка? Почему?
Последние слова Жак почти кричал. И это было не принято в Париже, где все были какими-то приглаженными и разговаривали тихими голосами. На них начали оглядываться. Они были слишком хорошо одеты, чтобы выставлять свои чувства напоказ. У Зои даже мелькнула мысль, что Жак, пообщавшись с ней, стал чуточку похож на русского мужчину. Это у нас в России в чести скандалы и прилюдное выяснение отношений. Мы, в отличие от иностранцев, живем одним днем и нам наплевать, что завтра все равно настанет и уж тем более на то, что о нас подумают.
Зоя разозлилась. Да какое он имеет право упрекать ее в этом? Это только ее дело, хотеть рожать или нет.
– Да что ты пристал ко мне, Жак, – начала она, повышая голос. – На свете полно женщин, которые на все готовы. Вон, посмотри, – она схватила его за руку и потащила к скамейке, где сидели молоденькие парижские девушки и хохотали. – Посмотри на них. Бери любую. Она пойдет за тебя и нарожает тебе столько детей, сколько хочешь. Зоя так кричала и показывала на них пальцем, что девушки с удивлением стали прислушиваться. До них долетали обрывки фраз, Зоя говорила по-французски. Девушки перестали беседовать и с интересом смотрели на них, но ей было уже все равно.
– Женись на них. Возьми их всех или по очереди. Но оставь меня в покое и не лезь мне в душу. Понятно? – Зоя остановилась. В глазах Жака появилось отчаяние. Он молча повернулся и медленно пошел к выходу. Зоя смотрела вслед его высокой черной фигуре в развевающемся по ветру плаще. Теперь это конец.
Она повернулась и медленно пошла по аллее, старательно моргая, чтобы не дать вылиться ненужным слезам. Плакать не стоит, она больше не вернется к Жаку. Ему, сколько бы он ее не уверял, что ему нужна лишь она одна, будет лучше без нее. Мужчины, подобные Жаку, одни не остаются.
Завтра, когда он уйдет на работу, она заберет свои вещи, а пока переночует в гостинице. Она проверила сумочку. Хорошо, что по старой московской привычке она носила с собой документы и кошелек. Она даже знает, что сделает. Она поедет на остров Сите. Еще раз зайдет в знаменитый собор Парижской Богоматери. Погуляет по острову и остановится в одной из тех старинных гостиниц, в которых всегда мечтала пожить, а вечером посидит одна в парижском кафе на набережной за бутылочкой красного вина, прощаясь с Парижем. И прочь все мысли о Жаке, он не для нее, она не для него, и давно пора перестать мучить друг друга.
