Текст книги "Орнамент с черепами (СИ)"

Автор книги: Татьяна Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

 "Нет, не сверзился, – с отчаянием подумала дикеофора. – Вателл лично убрал опасного свидетеля".

 Она встала, сделала несколько шагов к городу, внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд и обернулась. Незнакомый ей горожанин со шрамом на лбу быстро отвел взгляд. И Эситея вспомнила, где она слышала хрипловатый голос Колбасника. В подземной пещере, в которой Вателл формировал баржи с конями для продажи степнякам, вот где.

 Должна ли она начинать бояться за свою жизнь, или плащ дикеофоры остановит убийцу?

 Горожане осторожно переложили труп охотника на носилки и понесли его к домику, где тот жил. Потом они доставят покойника на кладбище, взяв себе за труд все, что найдут в доме погибшего.

 Эситея, в мрачных размышлениях, последовала за похоронной процессией. Был ли Нуза убит за то, что помогал ей в тот день, когда Вателл нашел разбившуюся дикеофору в каменной россыпи и сообразил, что она его выследила? Или Вателл убил Нузу просто за то, что охотник все время болтался под горами и слишком много знал? Многие сейчас замечали, что паводок в этом году оказался феноменально низким, горожане еще боялись подумать о последствиях, но время прозрения уже было недалеко.

 Лысый пес Нузы держался недалеко от дикеофоры.

 – Пойдем со мной, – тихо сказала девушка, подхватывая теплую животину на руки. – Будешь моим теперь?

 Пес утвердительно взвизгнул, глядя ей в глаза, и пошевелил длинным носом. Голодный, наверное. У Эситеи выступили слезы на глазах. Этому существу она сможет полностью доверять, в отличие от людей.

 Мармал действительно поселился у городской дикеофоры, залезал к ней в дом через маленький лаз для кошек. И никто из горожан не догадывался, что Эситея позволяла собаке даже спать в своей постели. Ей было легче оттого, что ночью рядом мирно сопит живое и преданное существо.

 – Странно, что пес погибшего охотника все время ходит рядом с вами, вы не находите? – рыжий сосед аптекарь внимательно разглядывал слегка щетинившегося Мармала. Эситея напряглась.

 – Я ведь закрыла его погибшему хозяину глаза и провожала похоронную процессию. Все участники взяли себе что-нибудь из имущества охотника Нузы. Мне достался пес. И что здесь странного?

 – Ничего странного тогда, вы правы. Я как-то не подумал.

 А Эситея внезапно подумала, что ее корыстный и недобросовестный сосед со своей рыжей, торчащей вперед толстой колбаской, бородой, постоянно, если вспомнить, встречается с ней в самых неожиданных местах города. Вот и сейчас он встретился с дикеофорой неподалеку от городской больницы для бедных. Вот что, спрашивается, он тут забыл?

 Больницу для бедных горожане Меар старались по возможности обходить стороной. Средства для своего существования эта обитель скорби получала от городского управления. И был еще один источник денежного вспомоществования. Многие жители Меар, не особенно привязанные к своим старым родственникам, нанимали для ухода за ними бедных жителей города. Этим и ограничивались. Никогда не помогали в уходе за стариками, и притворялись, что все в порядке. Но когда престарелые родители, наконец, переходили в другой мир, в душе их детей внезапно пробуждалось что-то живое и болезненное. И вот тогда, неожиданно для самих себя страдая, они старались хоть что-то сделать, чтобы заглушить муки совести. А именно, жертвовали в больницу для бедных крупные суммы денег. И таких пожертвований было немало. Бедные болящие города Меар могли бы неплохо существовать и даже иногда выздоравливать, если бы они реально получали эти средства.

 Но потому-то Эситея не любила больницу для бедных, что там все постоянно лгали. Лекари лгали, что лечат больных. Ухаживающий персонал лгал, что заботится о своих подопечных и днем и ночью, аптекари лгали, что поставляют в больницу прекрасные лекарства. А жертвователи притворялись, что всему этому верят, потому что проверять, куда на самом деле уходят пожертвованные средства, было слишком хлопотно.

 Нелюбовь дикеофоры города к данной городской обители скорби была взаимной. Медики из больницы тоже терпеть не могли Эситею, безошибочно чувствуя в ней потенциальную разоблачительницу их махинаций. Сегодняшний вызов дикеофоры в городскую больницу был необычным и более чем странным. Но отказаться от посещения она не имела права.

 – Проходите, госпожа, мне хотелось бы обсудить с вами важное и необычное дело, – деловым голосом сказал неизвестный Эситее лекарь, высокий и мускулистый, встретивший дикеофору сразу за аркой входа во внутрибольничный садик. Садик, раскинувшийся сразу за старинной оградой больницы, был хорош. Многовековые смоковницы и фисташковые деревья, цветущие акации и каштаны давали густую тень, в тени; между декоративных камней журчали среди разноцветных ирисов струи ручейков и фонтанов. Аккуратно подстриженные туи и можжевеловые деревья группками окружали уютные скамейки для отдыха.

 – Говорите, я вас внимательно слушаю, – осторожно сказала Эситея, остановившись. Углубляться в загадочную тень больничного сада ей почему-то не хотелось.

 – Вам лучше пройти со мной, – неожиданно резко сказал странный лекарь. Мармал глухо зарычал. Из-за ближайшей группки подстриженных туй к ним шагнули двое мужчин. Ее пес, не колеблясь, с угрожающим рычанием прыгнул на отскочившего в сторону псевдолекаря, бросился наперерез подходящим сообщникам. Верный друг давал Эситее несколько мгновений, чтобы та добежала до входа в больницу, где есть люди, где на глазах у посторонних дикеофоре ничего не грозит. Страшный удар по голове отбросил пса в сторону, девушка, забыв о себе, бросилась к тому единственному существу, к которому позволила себе привязаться. Умирающий Мармал, весь в темной крови, смотрел на нее с явным укором в тускнеющих глазах. Сильный удар отбросил саму Эситею за декоративные камни. Она не сразу потеряла сознание. В зеленоватом тумане подступающего обморока еще увидела, как открылся лаз среди камней.

 "Трупы они, что ли, тут выносят?" И больше дикеофора ничего не помнила.

 В себя Эситея пришла со стоном, полулежа на топчане. Над ней склонился Алтей Вателл. Девушка с ужасом перехватила тяжелый взгляд его темных, влажных глаз.

 – Поговорим, госпожа дикеофора? – с натужной насмешкой спросил Отец города. Суеверия, или не суеверия, но отбросить это нечто Вателл пока не мог. Эситея постаралась взять себя в руки.

 – Я вас слушаю.

 – Вы будете со мной сотрудничать по доброй воле?

 – Конечно.

 – Что вы делали в пещере, перед тем, как выпали из нее под копыта моего жеребца?

 – Не помню.

 – Я освежу вашу память. Никто не ходит под горы без крайней необходимости. Вы были под склоном, рядом с которым строят свои укрепления дартанаи. Что вы там искали? Какую-то часть защитной системы Меар?

 – Вряд ли, не помню точно. А зачем вам?

 – Так степняки и вправду могут напасть, как выяснилось. Предлагаю вам купить за ваши важные сведения свою жизнь.

 – А вы купите свою? Продав полученные сведения кочевникам?

 – Рад, что вы меня так быстро поняли.

 – Да. Жаль, что я ничего не помню.

 Вателл сверкнул глазами и в ярости выпрямился. Девушка невольно вздохнула с облегчением. По крайней мере, теперь он не нависает над ней.

 – Вы брали с собой Нузу?

 – Нет. Он объяснил мне, куда мне направляться, дал свою лодку, но сам побоялся со мной плыть.

 Вателл молчал довольно долго.

 – А ведь вы лжете, Эситея, – со странным выражением в голосе сказал он, наконец. – Лжете. Надо же... Нуза перед смертью признался мне, что помог вам доплыть в нужное место, но вы не сказали ему, что вам было нужно.

 – А почему вы так уверены, что он сказал правду?

 Вателл криво усмехнулся.

 – Я уверен. В таком состоянии солгать невозможно. Вы сами в этом убедитесь, Эситея. Как вы неосторожны. Вы же у меня в плену. И где она, хваленая свобода дикеофор?! Я... я сумел ее вас лишить.

 – Мы с вами по-разному понимаем понятие "свобода".

 – Да? И как же вы его понимаете?

 – Для дикеофоры свобода – это возможность сохранить верность лучшему, что во мне есть. Не понимаете? Вот вы, например, не можете сохранить верность одной жене, вы ведь как увидите следующую красавицу, тут же забываете о предыдущей? Ну а я свободна, сохранить верность одному мужчине, или вообще обойтись без них, если мне это нужно. Я могу свободно поступать по совести, проще говоря. Поняли? Этой свободы вы у меня не отнимите.

 – Посмотрим, – глухо ответил Вателл, так красноречиво поглядев на распростертую на топчане девушку, что та мгновенно пожалела о том, что вообще вспомнила о женах и любовницах своего похитителя. – Продолжим этот разговор попозже, – и он отвернулся, чтобы отдать прислужникам команду. – В темницу ее.

 Эситея, еще не полностью пришедшая в себя после удара по голове, снова потеряла сознание, когда ее потащили по ступенькам вниз.

 Подземная темница Вателла оказалась страшнее любого ожидания. Камера выглядела как темная, смердящая каменная нора. Даже сидеть там было невозможно. Пленница скрючилась на жгуче-холодном каменном полу, понимая, что умирает. Жизни было не жалко. Сердце болело только о смерти преданного пса, единственного, к которому она позволила себе привязаться. В своей семье Эситея стала отрезанным ломтем. Отец так и не простил ей ослушания, мать изредка писала, конечно... К своей матери девушка сильной привязанности не испытывала. Всегда занятая обязанностями дикеофоры города, а потом еще и горячо любившая своего мужа, ее матушка редко обращала внимание на старшую дочку. Душевного контакта между ними никогда не было. А сейчас...

 Сейчас, даже если Эситея выживет, то ее авторитет дикеофоры в городе пошатнется непоправимо. И что она будет дальше здесь делать, одна, без всякой защиты, лишенная даже покрова своеобразного почтения, которое предоставляла ей должность дикеофоры? И возвращаться ей некуда. Впрочем, на возвращение надеяться не стоило. Помочь ей никто не поможет. Не станут жители Древнего города ей помогать. А хоть бы какой житель и решился, то что? Даже если кто в больнице и видел, как ее похищали, там настолько не любили дикеофору города, что все равно никто никому ничего не расскажет. На то и был расчет. И с дартанаями у нее отношения оказались безнадежно испорченными. Да, конечно, она оказалась плохой дикеофорой, неправильной, неопытной... Придется Астину теперь самому справляться с подготовкой к грядущему нашествию кочевников. Уже без нее...

 То возвращаясь к этим мрачным размышлениям, то снова теряя сознание, Эситея не могла оценить времени, которое она провела в подземной темнице.

 В очередной раз она пришла в сознание оттого, что кто-то лил ей воду в рот. Даже не придя еще полностью в себя, пленница проглотила живительную жидкость. С трудом разлепила глаза и снова зажмурилась от света, показавшегося теперь болезненно-ярким. Она лежала на какой-то подстилке, плаща дикеофоры на ней не было, даже волосы источали мерзкий запах. Алтей Вателл издали изучал грязную оборванную девушку, ломая последние сдерживающие похоть барьеры в душе. Она сама в этом виновата. Надо было степенно ходить по городу в традиционном плаще с капюшоном, а не вываливаться из пещеры в одной порванной тунике под ноги такому человеку как тот, что теперь жадно ощупывал ее взглядом.

 – Сколько времени я была в темнице?

 – Двое суток, всего. Тебе нужно вымыться. Сама дойдешь до бассейна?

 Собрав все силы, Эситея села на своей подстилке. Перед глазами все плыло. Но она, зажав разорванную на груди одежду, встала и смогла сделать несколько шагов до купальни. Хозяин дома за ней не последовал. В ароматной воде сразу стало легче. На бортике стоял кувшин с укрепляющим питьем. Медленно прихлебывая густой напиток, девушка напряженно думала. Тех взглядов, которые на нее бросал Вателл, ей вполне хватило, чтобы сообразить, какая участь ждет ее в плену у развратного похитителя. Еще бы, сама городская дикеофора. Такого развлечения он не упустит. Надеяться Эситея могла только на себя. Она так и не стала своей для меотийцев и осталась чужой для дартанаев в Меарах. Ну что же. Ей оставалась только смерть. Пусть будет так. Зато место и время смерти она себе выберет сама, а не по желанию самца, в руках которого оказалась. Тем более что он наверняка плохо знаком с историей собственного народа.

 Страха в душе Эситеи не осталось совсем. Только холодная решимость. Девушка надела полупрозрачную одежду, оставленную для нее Вателлом, а сверху задрапировалась в какую-то занавесочку. Ткань более-менее подходила по цвету к непривычным платьям.

 – Господин Вателл, я никогда не была идиоткой, я поняла, что проиграла, и в знак своих добрых намерений хочу сделать вам подарок, – пленница изящно села на край скамьи. Купание и укрепляющее питье придало ей сил для последней роли.

 – Я весь внимание, – ее мучитель вальяжно развалился напротив, в удобном кресле, жадно разглядывая пленницу.

 – Вы ведь знаете, что я отлично разбираюсь в травах?

 – И что?

 – Я могу вам показать траву, сок которой делает кожу неуязвимой для любого оружия.

 – Да что ты говоришь?

 – Понимаю ваше недоверие, но мои слова нетрудно проверить. Отвезите меня в то место, где она растет, я на ваших глазах намажу шею соком этой травы, и вы убедитесь, что удар меча мне не повредит.

 О репутация дикеофоры! Даже теперь, несмотря на то, что он видел пленницу до предела униженной, Вателл задумался над словами Эситеи. Похожий случай из истории Меотии он действительно не вспомнил.

 – Проверять будем на тебе?

 – Естественно. Я уверена в своих силах.

 Он не смог заподозрить, что девушка сейчас добровольно идет на смерть. Не вмещалось такое в его сознании. Глаза Алтея Вателла жадно сверкнули. Он заметно повеселел.

 – Хорошо. Я ничего не теряю. О твоих странных делишках и подозрительной связи с дартанаями поговорим позже. Возможно, нет, даже наверняка, я проявлю снисходительность.

 – Мне нужен плащ дикеофоры, чистый и приведенный в порядок.

 – Хорошо. Грязь – не сало, потрешь – отстанет. Принесут тебе сейчас твой плащ.

 Для места своей смерти Эситея выбрала живописную поляну рядом с водопадом, особенно красивым по весне. В это время года там было можно найти листья пиона, почему-то побелевшие и закурчавившиеся по краям. Их-то пленница и решила выдать за чудодейственную траву. Свита Вателла осталась вдалеке. Он не желал делиться важной тайной с посторонними.

 – У вас меч острый? – спросила девушка, в темно-пурпурном плаще, опускаясь на колени рядом с грохочущим водопадом. В последний раз оглядела красивейшее место на земле, заросшее яркими цветущими пионами, посмотрела в синее небо, поблагодарила за помощь и поддержку на своем последнем пути Того, кому издревле посвящали свое служение дикеофоры. И решительно перекинула через плечо уже высохшие волосы, обнажая шею.

 Вателл только хмыкнул в знак того, что меч, конечно же, острый. Дикеофора быстро втерла сок травы в шею.

 – Вы ведь сильный. Бейте изо всех сил, – голос все же дрогнул. – Чтобы у вас не осталось сомнений.

 – Не беспокойся.

 Краем глаза невольно сжавшаяся девушка увидела, как Вателл широко размахнулся. Свист оружия, сильнейшая, неожиданная боль в шее. Сердце трепыхнулось и остановилось. Сознание уже привычно покинуло дикеофору.

 Но это опять оказалась не смерть. Эситея пришла в себя, полусидя у кого-то на коленях.

 – Почти опоздал, – прозвучал над ее головой красивый низкий голос Астайнара Эр"Солеада. Девушка дернулась, зашипела от боли в шее. Дартанай удержал ее голову в прежнем положении.

 – Это правда, что вы проверяли на собственной шее действие травки, будто бы делающей неуязвимым того, кто ей намажется?! – в красивом низком голосе прозвучала насмешка. – Для любого вида оружия?

 – Правда, – прошептала Эситея, по-прежнему почти упираясь носом в предплечье дартаная.

 – И как?

 – Мало намазала. Шея сильно болит.

 Где-то недалеко тихо выругался Вателл. Астайнар тихо рассмеялся.

 – То есть, вы думаете, что ваша травка подействовала?

 Эситея в такое действительно поверить не могла, дартанай был прав, но все же...

 -А что же я еще должна думать, по-вашему, оставшись в живых после удара мечом господина Вателла?

 – Я успел подставить клинок в последнее мгновение, – мягко ответил Астайнар. – Удар плашмя, только отчасти смягченный, пришелся по вашей гордой шейке, – и добавил куда более резким тоном. – Идите уж, Вателл, на сегодня представление окончено.

 – Вот дурочка, – Астин снова заговорил через несколько минут, помогая девушке у него на коленях устроиться поудобнее, так, чтобы она смогла повернуть голову. Эситея болезненно охнула, и снова замерла. Когда голова перестала кружиться, дикеофора все же огляделась и поняла, почему Вателл со спутниками убрались без разговоров. Начальник гарнизона Нового города прискакал ее спасать не один, а со спутниками. С небольшим таким отрядом хорошо вооруженных дартанаев.

 – Как вы здесь оказались? – спросила она.

 – Мы следили за Вателлом после того, как вы пропали, Эситея. Мне донесли, причем ваши донесли, меотийцы, что вас никто не видел после того, как вы вошли в городскую лечебницу. Ваши же донесли, что Вателл выехал вместе с вами загород... Он не услышал нашего приближения из-за грохота водопада. Но я еле успел подставить меч под его клинок. Даже руку вывихнул в броске. Еще бы две секунды, и было бы поздно. Как вы могли? Зачем?

 – Жить надоело, – честно сказала девушка, не желая вдаваться в подробности. – Зато теперь вы уже больше не мой должник. Мы с вами квиты.

 Астайнар Эр"Солеад немного развернулся, так чтобы заглянуть ей в глаза. И, встретившись с ним взглядом, Эситея даже забыла на несколько мгновений, где она находится. От радости, затопившей душу, она забыла даже кто она, и все, что было в прошлом. Не чувствовала больше ни боли ни слабости. Только смотрела в его синие, счастливые глаза и не могла наглядеться. Где-то заржал конь, кто-то недалеко весело говорил, кто-то смеялся. А они оба все не отрывали глаз друг от друга.

 Ветерок бросил прядку распущенных волос ей в лицо, Эситея невольно зажмурилась, чуть шевельнула головой, боль в шее снова напомнила о себе. Девушка несколько опомнилась. Кое-что все же требовалось прояснить.

 – Вы больше не будете передавать мне послания от моей сестры самолично?

 – Дикеофора Тираспа ваша сестра?

 – Младшая.

 – Я не знал, – тихо сказал Астин с сожалением в голосе.

 Ну да, то, что сестры сплетничают между собой, дартанай мог понять и простить. Но дело ведь в том, что речь в послании шла не просто о сплетнях.

 – Моя сестра замужем за главой лазутчиков Меотии, – добавила Эситея и замерла, в ожидании отрицательной реакции, но Астин только покрепче прижал девушку к себе, ожидая продолжения. – Ниобея мне написала, что король отправил вас в ссылку, а не на смерть от стрел кочевников. В ссылку, желая сохранить единственного наследника знатного рода. Следовательно, меотийская разведка на тот момент не имела сведений о готовящемся нашествии из Степи.

 Эситея замолчала, изучая решительный подбородок и светлые усы дартаная. Смотреть ему в глаза она опасалась. Что бы в очередной раз не утонуть в его взгляде. Дело было серьезным. Не до утопления ей сейчас было. Нужно ли вслух озвучивать все выводы из того, что она только что сказала? Астайнар успешно сделал выводы сам и вздохнул.

 – И я еще что-то говорил о вашей гордости, – сказал он виновато – А сам так и не сообщил в столицу о готовящемся нашествии кочевников.

 – Но, может быть, Шемарад сообщил? Он был послан наблюдателем от короля.

 – А Шемарад, наверное, считал до последнего времени, что вся подготовка к нашествию – моя блажь. Я не стал ему подробно рассказывать, почему я так был уверен в том, что кочевники нападут на нас этим летом. Я тоже знал, что он прислан наблюдателем от короля. Думал, что он и так знает, о том, что нас всех здесь ждет. А о чем еще известила вас сестра?

 – Еще только о том, что Герейна Верриль помолвлена с Ронтаром Кейстеном...

 Астайнар даже и не вздрогнул. Эситея убедилась, что он и раньше это знал.

 – ...и о том, что сестра ждет первенца.

 – Поздравляю... главу меотийских лазутчиков, – Астайнар немного согнул руку, на которой лежала головы Эситеи, чтобы заглянуть девушке в глаза. – А насчет обвинения в измене она писала?

 – Да, но без подробностей, – Эситея улыбнулась, сама не зная, почему. Просто встретилась с ним взглядом и улыбнулась.

 – И вы... не поверили?

 – Никто не поверил. Ни я, ни король, судя по его решению.

 Оба помолчали. Эситея еще раз окинула взглядом красивейшую полянку с травянистыми и древовидными цветущими пионами перед живописным водопадом, грохочущим между древними валунами. Под одним древовидным пионом, они с Астином как раз и сидели на камне, перед глазами качались бело-фиолетовые цветы размером с небольшую тарелочку. Тихо жужжали пчелы.

 – И все же, Эситея... Что именно вы вытащили из кулака мертвого Нузы?

 – Пуговицу от туники Вателла. Их вырезает из кости его жена.

 Астайнар даже задержал дыхание на несколько мгновений.

 – Вы поняли, что охотник не упал со скалы, а был убит Вателлом. Поняли, что началась крупная игра, и ничего не сказали мне?! Получи, дескать, господин Эр"Солеад, мой хладный обезглавленный труп, и действуй дальше, как считаешь нужным.

 – Да я вообще о вас не думала, – возмутилась Эситея в ответ, – я надеялась на защиту плаща дикеофоры. Но лучше уж смерть, чем то, что ждало меня у Вателла.

 – Понятно, – глаза Астайнара потемнели. – Понятно. Я действительно понял, – он осторожно пожал ей руку, отпустил, легко погладил спутанные волосы девушки. – Как мне помочь вам, Эситея?

 – Доставьте меня домой, – тихо ответила измученная дикеофора. И боль и слабость уже вернулись к ней в полной мере. – Я там приду в себя.

Глава девятая

 Оказалось, что дома у дикеофоры не доставало горной смолы и нескольких нужнейших травок для изготовления лечебного снадобья. Астайнар доставил девушку домой невероятно бережно, Эситея даже и не понимала, как он смог добиться от своего коня настолько ровного галопа. И в результате дикеофора вполне могла держаться на ногах. Она только выпила тонизирующий напиток и направилась на рынок, за недостающим сырьем.

 На Большом рынке не смолкали пересуды. Конечно же, совсем рядом с дикеофорой города народ замолкал, но у Эситеи был тонкий слух.

 – Слышали, парни, Вателл похитил дикеофору, чтобы она не помогала пришельцам?

 – Наша дикеофора не могла помогать этим беловолосым подлюгам.

 – Точные сведения, Аред, помогала. Из-за этого дартанаи смогли увезти из города мастера Нарду...

 Эситея, притворяясь, что ничего не слышит, прошла дальше по ряду.

 – Отец города Вателл похитил дикеофору, и ничего ему за это не было...

 – Так она помогала пришельцам?

 – Но похищение... Похищение дикеофоры... и ничего ему не было...

 – Похитил и обошлось?

 – Ну да...

 – У меня таки намечаются большие неприятности, – устало думала Эситея. – Как все же я дальше буду жить в городе, если исчезнет вера в неприкосновенность дикеофор? Что, если все сообразят, что на самом деле я слабая девушка? И к тому же больная.

 Несмотря на сильное тонизирующее средство, которое она выпила, Эситея еле добралась до своего дома. Благодаря многолетним навыкам, лекарка, не особенно задумываясь, изготовила нужное снадобье, обмотала шею и, не в силах даже нормально поесть, свалилась в постель, думая, что не сможет пошевелиться несколько суток.

 Но ее поднял стук во входную дверь и непрерывная трель входного колокольчика на следующий день, с утра пораньше. Дикеофора натянула капюшон плаща пониже на лицо и с трудом добралась до входа. Шатало и мутило.

 – Госпожа дикеофора, – с благоговейным ужасом во взоре пролепетал здоровенный парень-мясник, – вам нужно обязательно пойти... э-эм... посмотреть, – и он заковыристо выругался, чего обычно не позволял себе в присутствии дикеофоры города.

 За высокой плечистой фигурой мясника в лучах восходящего солнца маячили еще несколько темных силуэтов сограждан Эситеи. И она поняла, что пойти посмотреть придется. Пришлось глотнуть двойную дозу тонизирующего напитка, подождать несколько минут, пока в голове прояснится, а боль в груди и шее чуть разожмет свои когти.

 Ну а затем дикеофора все же пошла туда, куда звали ее сограждане. Идти ей пришлось недалеко. На площади лежал мертвым отец города Вателл. Толпа людей не издавала ни звука. В полном молчании Эситея прошла через коридор расступившихся людей к группе стражников, оцепивших участок площади с телом Алтея Вателла. Он лежал как-то странно, полубоком, и хорошо был виден обугленный след, оставленный, допустим, зажженной стрелой, насквозь пробившей мощную грудь погибшего. Кровь тоже была видна, и во множестве. Эситея подняла глаза на стражников, стоявших рядом с телом и пока не решавшихся его трогать.

 – Что-нибудь удалось узнать, господин Маурин?

 – Ну как не удалось? Узнали. Покойника зазвала какая-то баба. Домочадцы подтвердили. Он шел с ней через площадь, когда его вот здесь сразило. Опосля еще шаг сделал и упал. Вы же видите, влажно после дождя на площади, пока народ не набежал, все следы были видны.

 – Карающая молния, – всхлипнула какая-то баба из задних рядов. Маурин услышал, и его явственно передернуло.

 – Насчет оружия действительно непонятно, – пробурчал он, а остальные стражники одобрительно загалдели. – Выстрел был сделан сверху вниз, рост у Вателла немалый. Стрелять могли только вон с той ограды, судя по всему. А оттудова никакой лук не дострелит. Да еще с такой силой, чтобы пробить этакую грудь насквозь, и... это... стрелы мы не нашли. И следов от нее тоже. А должны бы быть следы от подожженной стрелы. Так по всему выходит... странно выходит, госпожа дикеофора.

 – Небесный огонь... удар молнии, – начали перешептываться горожане. Стражники тоже с намеком смотрели на лиловый плащ дикеофоры и молнии на орнаменте вокруг ворота плаща, том самом орнаменте, где еще и черепа.

 Но это не был удар молнии. Наличие обугленной дыры в теле мертвеца вполне могло иметь куда более земное происхождение. Меотийцы Меар попросту не знали, что дартанаи имели такое оружие, как железный лук. Чтобы оттянуть тетиву такого лука, сильнейшие из мужчин, изгибались всем телом, упираясь ногами в землю. И в таком вот положении заряжали свой лук. Зато потом стрела летела неправдоподобно далеко и могла, говорят, пробить даже стену.

 Дикеофора еще раз оглянулась, прикидывая направление полета стрелы с вершины каменной ограды, указанной стражником. Как раз там, где стрела, пробив грудь Вателла, могла завершить свой полет, на нижней террасе, в начале улицы стояла смоковница. И в тени огромного дерева вполне мог укрыться сообщник, забравший после выстрела отслужившую стрелу.

 Картина вырисовывалась следующая. У дартанаев была сообщница, красивая женщина, наверняка. Да, убийцы воспользовались известной слабостью жертвы. Женщина выманила Вателла в сумеречные часы перед рассветом, когда спят даже городские гуляки, на площадь, под выстрел дартанайского стрелка. Отец города уже почти миновал площадь, точнее, ее верхнюю, самую широкую террасу. Но огненная стрела догнала его, пробила грудь жертвы сверху вниз и на излете долетела до смоковницы внизу. Там стрелу и подобрал незамеченный, третий участник убийства. Понятно, что на площади никаких обличающих следов, кроме женских туфелек не осталось.

 Цокот копыт отвлек Эситею от размышлений. Она обернулась. Конный разъезд дартанаев въехал на площадь через улицу, ведшую с востока. Астайнар Эр"Солеад восседал на своем жеребце в лучах солнца, встававшего над городом, грозный и неумолимый как памятник самому себе. Его конь сделал еще несколько шагов вперед, начальник дартанаев оказался совсем рядом с дикеофорой города. Эситея взглянула в лицо Астайнара, и последние сомнения относительно того, кем был убит Вателл, у нее рассеялись. Спасенный дикеофорой не так уж давно немного наивный синеглазый пришелец за прошедшее время стал достойным противником коварным меотийцам. Разработанный им план убийства Вателла, простой, но психологически выверенный, это доказывал без всяких лишних слов.

 Астайнар прочел мысли Эситеи в потрясенном взгляде девушки и криво усмехнулся.

 – Ты расскажешь этим людям о своих догадках, дикеофора города? – Эситея увидела в его глазах... нет, не вопрос, а понимание происходящего.

 – Нет, – с ужасом мысленно согласилась она с невысказанным вслух вопросом, – я ничего не скажу. Они будут думать, что Вателла убила молния из-за того, что он посмел похитить меня.

 Девушка еще раз посмотрела на искаженное предсмертной мукой темное лицо убитого отца города, развернулась и пошла к себе домой. Действие тонизирующего зелья кончилось уже на подходе к дому. Она еще смогла открыть дверь своей приемной, но потом рухнула прямо на пороге.

 Удар по голове, двое непереносимых суток в каменной темнице, мощнейший удар по шее, и потрясение за потрясением.

 Дальнейшее Эситея помнила как в тумане. Возле ее постели непрерывно мелькали то меотийцы, то дартанаи, то мужчины, то женщины. Ее трясли, чем-то обтирали, что-то в нее вливали. Кажется, она умоляла Астина оставить ее в покое. Кажется, он ответил, что совершенно не намерен терять такую союзницу, как дикеофора города.

 В какой-то момент Эситея улизнула из-под надзора в незаметную дверку, выводящую в палисадник с раскидистым ореховым деревом и лекарственными травами за домом. Но, судя по тому, что следующим воспоминанием у нее была опять же ее кровать и склоненный над кроватью хмурый Астайнар, она потеряла в палисаднике сознание, и ее там нашли.

 Позже ей сказали, что она дней десять была в полубредовом состоянии, в горячке...

 Когда Эситея, наконец, пришла в себя, она долго лежала и смотрела на толстые балки потолка, вспоминая все, что с ней случилось. Потом осторожно повернулась на бок. Катея Камац, дежурившая возле ее кровати, мгновенно проснулась.

 – Госпожа, как вы... вы пришли в себя, госпожа Эситея?!

 – Да, – хрипло сказала больная, – только слабость сильная. Чем вы тут меня лечили?

 – Господин аптекарь, сосед ваш, лекарствами снабдил.

 – Господин аптекарь? – с сомнением переспросила больная дикеофора. – Как это я выжила? Организм, видать, крепкий...

 Она осторожно приподнялась. В большом зеркале напротив кровати отразилась исхудавшая, бледная девушка с темными тенями под невероятно большими, запавшими глазами в тени густых ресниц. Светлые пушистые волосы были тщательно заплетены в косу. Эситея улеглась обратно, с удивлением пошевелила косу.

 – Господин аптекарь собрался отрезать вам волосы, как принято, вы в горячке бились, вся мокрая, зубы скрипели. Да господин Астайнар не дал. Жалко, говорит, такую красоту резать. Извольте, говорит, так выходить, не обрезать чтобы.