Текст книги "Орнамент с черепами (СИ)"
Автор книги: Татьяна Иванова
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Вот видишь, никого тут нет, – ударил по напряженным нервам басовитый голос. – Никакого света. Померещилось тебе, Колбасник.
– И вправду, видать, померещилось, – ответил хриплый, надтреснутый голос. – Я сдуру струхнул. Здесь, под горами, всякое бывает.
Недалеко от затаившихся дартанаев и Эситеи в свете факелов возникли две темные фигуры. Они немного постояли, огляделись.
– Пошли отсюдова. Мне тут одному завсегда неуютно.
– Что, Колбасник, совесть мучает? Хотя о чем это я?
Оба нервно хохотнули, и пошли по берегу озера. Некоторое время был виден мелькающий свет факелов, слышались невнятные ругательства. Потом все стихло, свет факелов погас.
Дархэлл чиркнул кремнем, зажег маленькую лучинку.
– Все спокойно? – спросил он у пса, только-только выбравшегося из-под куртки Эситеи. Мармал утвердительно взвизгнул.
– Отличная зверюга, – пробормотал начальник лазутчиков. – Уважаю. Отплываем немедленно. Пещера охраняется.
– Не знаю, как насчет остальных меарцев с их крылатыми посланниками, и символики священного искусства, – ехидно сказал Астайнар, вставая и подавая руку Эситее, – но вам, госпожа дикеофора, точно нужно изобразить на стене вашего дома нечто четырехлапое, с длинным носом. В качестве хранителя. Он нас серьезно выручил. Вы уверены, что это всего лишь собака?
– Нет, – буркнула Эситея, вставая. – Не уверена.
– Кто их в Древнем городе разберет, – флегматично сказал Дархэлл, – Пес странный. Но полезный.
Все трое осторожно перебрались обратно на плоскодонку. Эситея устроилась на носу и промеряла шестом глубину впереди. Астайнар разместился на корме с рулевым веслом. Дархэлл уверенно сел за весла. Пещерные своды над путешественниками то понижались, то уходили ввысь. Света факела не хватало, чтобы рассеять мрак под сводами. Река плавно перетекала из пещеры в пещеру.
Внезапно с пронзительным визгом сверху кто-то свалился и плюхнулся в реку. Дархэлл перестал грести и замер. Через несколько секунд к их лодке подплыла мокрая собачонка и уцепилась передними лапами за борт. Она, конечно же, угодила в одну из трещин на поверхности. Мармал поставил передние лапы на борт плоскодонки и внимательно изучил свалившегося зверя. Потом быстро оглянулся на наблюдавших за ним людей, взвизгнул, прощаясь, и перепрыгнул через борт в реку. Ткнулся носом упавшей собачонке в бок, коротко ей что-то пролаял. Потом оба зверя поплыли к берегу.
– Я понял, – меланхолично сообщил Дархэлл, снова берясь за весла. – Мармал – хранитель здешних пропащих псов. А нам он помогает, потому что, если мы и хуже их, то ненамного. По его мнению.
– Вот ты скажешь иногда, Элвен, – пробурчал Астайнар. – Даже и не знаю, как реагировать.
Наконец, вдалеке, на берегу мелькнул огонек.
– Доплыли, – обрадовался Эр"Солеад. Подгорная темнота и тишина изрядно давила на сердце. – Это наши. Развели костер в том проходе, откуда вы свалились, Эситея. Подгоним к ним плоскодонку и возьмем кое-кого с собой.
– Нет, господин Эр"Солеад, – сказал дартанайский мастер-каменщик, осмотрев «водную ловушку» с носа плоскодонки, подогнанной к стене пещеры. – Извиняйте, но у нас ничего не выйдет. Перед вами творение древних мастеров. Каменная плита поднимается вверх. Видите, под известковым налетом для нее есть место? В щель внизу должна ливануть вода под давлением и отжать плиту до упора. А потом ведь плиту и обратно опустить надо. Мы же не хотим изменить течение Дангавы навсегда? И ладно бы механизм подъема торчал бы на всеобщее обозрение. Но он же утоплен в толще воды. И света нет. Как прикажете разбираться? Нам сюда бы хоть какого-нибудь мастера-каменщика из Древнего города. Хоть и не те они, что раньше, но хоть что-то петрить должны...
– А мастер из Древнего города проболтается отцам города, – флегматично предположил Дархэлл.
– Хотя бы расчистить место для поднимающейся плиты вы можете? – хмуро поинтересовался Астайнар.
– Да, господин Эр"Солеад. Вобьем здесь скобы, укрепим мостки и начнем отколачивать лишнюю породу.
– Можно использовать растворители, – вмешалась Эситея, заговорив по-дартанайски.
– То есть, переводить вам ничего не нужно, – начальник лазутчиков окинул девушку из Древнего города цепким взглядом.
– Растворитель кирке не помеха, – с достоинством изрек мастер каменщик.
– Вы не хуже нас понимаете, Эситея, – неожиданно сурово сказал Астайнар Эр"Солеад, – что ваш Вателл ничего не должен заподозрить. – Сведения о "ловушке" не должны просочиться в Степь. Скажите, вы подчинитесь моему приказу, дикеофора Древнего города?
И смотрит пристально и мрачно. А она здесь одна, слабая и беззащитная. А дартанаи считают дикеофор всего лишь одним из суеверий Древнего города. В смысле, совсем не уважают.
– Вам у нас в Новом городе очень неплохо будет, – меланхолично заявил Дархэлл, внимательно глядя на Эситею с обычной еле заметной лукавинкой в серых глазах. – Отдельные покои отведем. Астин будет каждый вечер услаждать ваш слух своим пением...
– Я подчинюсь вашему приказу, господин Эр"Солеад.
– Да, я бы тоже подчинился, лишь бы не слушать старинные баллады в исполнении Астина. Не то, чтобы он плохо пел, просто выбор баллад угнетающий.
Астин сверкнул глазами на своего подчиненного.
– В таком случае, Эситея, не ищите мастера-каменщика из числа своих сограждан.
– Не буду, обещаю, – вздохнула дикеофора, и поклонилась согласно этикету властных дартанаев.
Обратно они выбрались через уже освоенный дартанаями соседний с "ловушкой" тоннель. В пещере, которой он заканчивался, в свете факелов, заметны были помосты, опоры для веревочных лестниц и прочие свидетельства активного освоения подгорного пространства. Плоскодонку для плавания к "водной ловушке" вытащили на берег реки и спрятали от нескромных глаз.
Всю обратную дорогу до Меар дартанаи тихо между собой о чем-то говорили. Эситея на выделенной кобыле скакала чуть в отдалении, не мешая пришельцам обсуждать свои планы.
"Не доверяете, и не надо".
Глава шестая
Дикеофора действительно не стала искать мастера-каменщика в помощь дартанаям. Несколько дней она спокойно занималась обычными своими делами. А потом резко наступила весна. За ночь воздух потеплел, пролился легкий дождик, земля напиталась теплой водой. Листья и первые цветы, раскрываясь на глазах, в очередной раз украсили мир. Благоухание весны наполнило город.
Эситея не могла остаться в городе в это волшебное время. В конюшне у Храмовых ворот Меар она собиралась взять напрокат своего любимого ослика. Однако обычно простое дело, в этот раз обрело некоторую сложность. Пришельцы показали-таки свои острые зубы, а именно, с утра пораньше выяснилось, что в связи с надвигающимся нашествием степняков введены строгости военного времени. В частности, свободный въезд и выезд их Меар запрещен. Рыжий аптекарь, сосед Эситеи, сообщивший ей эту новость возле ворот, выбраться из города не смог.
– Что-нибудь случилось? – удивленно спросила дикеофора у обычно лениво-флегматичного, но этим утром раздраженного командира стражи у Храмовых ворот.
– Нет, госпожа дикеофора, ничего такого. Обнаглевшие чужаки вводят свои порядки, подлюги беловолосые.
Эситея поморщилась.
– Простите, госпожа, не сдержался.
Дикеофора помолчала. Она думала, что вполне возможно, что дартанаи пытаются таким способом скрыть от жителей города свои работы в области "водной ловушки". Астанайру Эр"Солеаду предстояло скрыть от жителей спасаемого им города свою деятельность по их спасению. Потому что предательство со стороны горожан было вполне вероятным.
– Вы выпустите меня, господин Тессин? Запишите меня, будьте добры, в список и скажите, что не рискнули отказать дикеофоре города. Мне нужно собрать лекарственные травы. Некоторые из них только несколько дней будут в силе.
– Да, госпожа, с удовольствием, – оскалился командир. – Хоть кто-то у нас не боится этих наглых светлых выродков.
После этого Эситея взнуздала, наконец, своего любимого ослика с белым пятном между длинными мягкими серыми ушами, вывела любимца через узкую калитку возле Храмовых ворот и, удобно устроившись на его спине, потрусила по мощеной широкими плитами дороге. "Храмовыми" эти ворота назывались не случайно. Еще двести лет назад та дорога, по которой теперь резво бежал серый ослик с белым пятном между ушей, вела к единственному на этом берегу Великой Реки Храму. Серые плиты дороги были стерты за несколько веков ногами паломников. Дорога и теперь вилась между холмов, обрамленная туями и кипарисами, перевитыми диким шиповником, по весне свежим, ярко-зеленым. Звездочки первоцветов, как и века назад по весне, искрились в свежей траве по обочине. Но теперь по старинной дороге паломники почти не ходили. Храм был разрушен, и священная дорога заканчивалась у огромного жертвенного камня.
Эситея привязала ослика в положенном месте и оглядела новый жертвенник. Какие-то свежие лепешки и горшочки лежали и стояли на огромной плите. Жители Заречья не могли совсем обходиться без того, чтобы не удовлетворять хоть как-то свои религиозные потребности, но на что-то большее, чем принесение съестных припасов к жертвеннику, их не хватало.
Аллея из раскидистых дубов, еще стоявших без листьев, ведшая к развалинам Храма заросла шелковистым мятликом и клевером. Она начиналась сразу за жертвенным камнем, и по ней было легко идти, хотя и вела она вверх.
Дикеофора города Меар вошла через каменную арку входа, низко поклонилась тем невидимым существам, которые до сих пор хранили это место и, сделав еще один шаг вперед, оказалась среди развалин древнего Храма. Можно было только поражаться, как быстро разрушилось добротное каменное здание, всего за пару столетий. Крыши почти нигде не было. Оставались только стены. Полуразрушенные стены со следами росписей, и цветы. Здесь никогда не рос бурьян. Ни крапива, ни чертополох. Развалины безмолвного храма сейчас пестрели разноцветными тюльпанами, гиацинтами, легкий ветерок кружил в воздухе алые лепестки ветрениц.
Эситея и в самом деле пришла в это священное место, собрать лекарственные травы, но сейчас замерла, завороженная глубокой тишиной, окутывающей развалины.
А потом удивленно обернулась. Сзади послышались шаги. Еще кто-то здесь? Кто? Спустя пару секунд она удивилась еще больше, узнав приближающегося человека. Астайнар Эр"Солеад собственной персоной посетил развалины древнего храма меотийцев.
– Добрый день, госпожа дикеофора, – холодно поприветствовал Эситею командир дартанаев. Эситея молча поклонилась. Очевидно, Астайнар был взбешен. Синие глаза сверкали, зубы он сжал так, что четко обрисовались желваки. – Я решил лично отдать вам перехваченное нами послание и посмотреть при этом в ваши глаза!
И он, действительно пристально глядя ей в глаза, протянул свиток из тоненькой полоски пергамента. Послание, приносимое обычно голубиной почтой. Ответ дикеофоры города Тираспа на послание дикеофоры из Меар.
Крайне непоследовательно было со стороны начальника дартанаев думать, что если он что-то недоговаривает, то она и не будет пытаться это "что-то" узнать. Пришельцы перехватили чужое письмо. Но послание наверняка зашифровано личным шифром дикеофор. И этот шифр даже тайная служба Эсфии расколоть не может, а уж дартанаям такой подвиг и подавно недоступен.
Все эти мысли мгновенно пронеслись в сознании Эситеи, пока она мельком оглядела свиток. Печать была повреждена. Послание вскрывалось.
– В связи с военным положением, введенным в Меарах, вся почта нами просматривается, – холодно ответил на задумчивый взгляд дикеофоры Астайнар Эр"Солеад, все так же пристально глядя ей в глаза. И не увидев в глубоких серых глазах девушки ни тени раскаяния, не сдержался.
– Меня много раз предупреждали о коварстве женщин, но от вас, госпожа Эситея, я такого не ожидал. Теперь сам не понимаю, почему.
Эситея опустила ресницы, чтобы скрыть боль, вызванную резкими словами и особенно ледяным тоном говорившего. Как же правильно, что она не позволила себе прикипеть к сердцем к синеглазому пришельцу из-за гор. Дикеофора обязана помогать людям, обязана, да. Но древнее изречение гласит, что, помогая, к людям нельзя привязываться. Сердце должно оставаться свободным.
– Благодарю вас, господин Эр"Солеад за то, что вы потрудились передать мне послание лично.
– Я ваш должник, – последовал мрачный ответ.
Эситея промолчала. Не было смысла сейчас говорить обозленному дартанаю, что она не совсем понимает причины его возмущения, точнее, совсем не понимает, чего это он так осерчал. А ничто другое, как назло, в голову не шло.
– По крайней мере, вы не пытаетесь мне солгать, что в послании рецепт зелья от головной боли. Мы сумели расшифровать начало.
Эситея по-прежнему молчала.
– Ну что ж! Оставайтесь в одиночестве в разрушенном храме, страдать из-за того, что вы – единственная в Древнем городе, кто стремится к личному общению с вашим Богом. Остальные давным-давно променяли эту честь на бессмысленный набор идиотских ритуалов. На приобретение выгоды любым способом. Вы довели ваш единственный на этом берегу Литтавы храм до такого состояния, и всем все равно.
Дикеофора подняла на него глаза, не сумев скрыть душевную боль. Это надо же, какое тонкое понимание ситуации.
Астайнар хотел сказать еще что-то, еще как-то ее уязвить, но, встретившись с девушкой взглядом, запнулся, молча развернулся, собираясь уйти.
– Господин Эр"Солеад, – тихо сказала Эситея вдогонку, – обратите внимание. Несмотря на все безразличие жителей, в развалинах Храма не растет бурьян. Только цветы. Много вы видели подобных развалин?
Он уже вышел из храма, но остановился и прищурился, оглядев полоску фиолетовых, лиловых и белых махровых тюльпанов, кольцом опоясавших храм снаружи. Обернулся, скрестив руки на груди.
– Только не говорите мне, что ваши бестелесные крылатые посланники лично выпалывают сорняки. Вы думали, я не замечу следов прополки?
– Где? – непритворно удивилась Эситея и подошла к полоске цветов. Они и вправду были прополоты. Осторожно, благоговейно, так, что ни один цветочный стебель не помялся. Дикеофора была все же не единственной, кто посещал храм.
– Теперь я могу поверить, что нашествие из Степи удастся отбить, – мягко сказала Эситея.
– И какая связь между цветочками у развалин храма и нашествием?
– В том-то и дело, что никакой. Это не ритуал. Это душевный порыв.
На это господин Эр"Солеад даже отвечать не стал. Развернулся и быстрым шагом сбежал по дубовой аллее к жертвенному камню, где маялся, привязанный, его вышколенный конь.
Взобравшись на обваленную стену, Эситея провожала Астина глазами до тех пор, пока всадник на гнедом коне не превратился в неразличимое пятно на дороге в Меары. И когда это случилось, девушка разжала пальцы, которыми, удерживаясь на стене, сжимала осколок камня, и с удивлением увидела кровь на руке. Она еще раз вздохнула, спрыгнула вниз, сорвала листик подорожника и, помяв, приложила листочек к порезам на коже. Следовало все же прочитать послание из Тираспа, из-за которого начальник дартанаев настолько вышел из себя. И лучше всего это было сделать в развалинах Храма, тут всегда легче думалось, чем еще где-нибудь.
Потому что для расшифровки письма ее сестрицы требовалась ясная голова. Шифр основывался на известной им обоим детской считалочке, у которой было только два достоинства. В каждом куплете встречались все согласные буквы алфавита. И в каждом следующем – в другом порядке. Гласные буквы в шифре и вообще опускались. И вдобавок к этим сложностям, легкомысленная сестрица Эситеи попросту всегда ошибалась при зашифровывании. Так что тому дартанаю, который пытался расшифровать письмо из Тираспа, можно было только посочувствовать.
Дикеофора нашла прогретую солнцем гладкую плиту в углу среди синих и белых гиацинтов, заросших мятликом и овсяницей, без всяких следов прополки, что совсем не портило картину, а наоборот придавало ей первозданный вид, и удобно устроилась на теплом камне. Достала из мешочка на поясе письменные принадлежности, написала алфавит, ключевую считалочку и занялась расшифровкой письма своей сестры.
«Я узнала об Астайнаре Эр»Солеаде что..."
Эситея тяжело вздохнула. Ниобея оставила не только заглавные гласные буквы имени в шифровке, но даже и апостроф в полном имени Астайнара. Чем, конечно же, несказанно облегчила работу дешифровщикам. Но в следующем предложении зашифровывался следующий куплет считалочки. Дешифровщики могли после этого идти гулять и нервно пить, ну что они там привыкли пить.
«Я узнала, об Астайнаре Эр»Солеаде, что он был помолвлен с Герейной Верриль".
"Ох, Ниобея, ну почему ты не смогла грамотно зашифровать первое предложение своего послания!"
"За месяц до свадьбы был обвинен в измене королю, не стал отрицать обвинение, причем Герейна была основной обвинительницей.
Но Эр"Солеады..."
На этот раз Ниобея зашифровала фамилию правильно, без заглавных букв и апострофа. Может же, если сосредоточится.
«Но Эр»Солеады являются младшими наследниками королевской династии; если прервется старшая ветвь, королевскую власть наследует представитель младшей ветви; у короля сейчас только один сын, Астайнар – единственный наследник своего рода, поэтому король замял дело и отправил провинившегося аристократа в ссылку.
Наблюдателем от королевского дома с Эр"Солеадом послан доверенный человек короля Кресс Шемарад, а на днях стало известно, что Герейна Верриль помолвлена с Ронтаром Кейстеном.
У меня, кстати, через месяц родится первенец, думаю мальчик".
С резко забившимся сердцем дикеофора закончила расшифровку, зажмурилась и тихо застонала. Ронтар Кейстен!
Она была помолвлена с его младшим братом. Это было уже тогда, когда отец Эситеи, потрясенный похищением своей жены, тогдашней дикеофоры Меар, степняками, забрал ее с собой в столицу, не слушая больше никаких возражений любимой. Среди дартанаев власть мужа над женой ограничивалась только его собственным усмотрением. Но, как теперь понимала повзрослевшая Эситея, знатному дартанаю, полюбившему дикеофору Древнего города, нужна была ответная любовь. Настоящая любовь всегда нуждается, именно, в ответной и, именно, любви. Поэтому он и закрывал глаза на невероятную для его соплеменников свободу своей жены, дикеофоры. Но на полугодовое пребывание в Степи закрыть глаза уже не получилось. Отец перевез свою жену с детьми к себе в столицу, оставив Меары вообще без дикеофоры, что ему в тот момент было совершенно как-то безразлично.
И вот также, со свойственной дартанайским мужчинам властностью, отец помолвил свою подрастающую старшую дочь со знатным юношей. Эситее было до поры до времени все равно. До того самого дня, когда она не удержалась на коне и неловко упала, немного не доскакав до дома своего жениха.
"Вы не расшиблись? Не бойтесь, я хочу вам помочь".
И в голосе только тревога, никакого презрения, обычного для дартаная, – а все они – прекрасные наездники – ставшего свидетелем неловкого падения с лошади. Девушку осторожно подняли на руки, и она не смогла отвести взгляд от серых глаз державшего ее в объятиях мужчины; Ронтара Кейстена, старшего брата ее жениха, женатого человека.
Эситея влюбилась в Ронтара так горячо, как возможно только в ранней юности. Она молчала, скрывала свое чувство, делавшее ее совсем беззащитной, ото всех. Ей казалось, что она без этого человека жить не сможет, или сойдет с ума в разлуке, но...
Но старший Кейстен был женат, и это была непреодолимая преграда. Влюбленная в него девушка никак не могла представить себя женой его брата... видеть любимого рядом, и никак себя не выдать. И ничего родителям она рассказать тоже не могла, не такие уж и близкие у них были отношения. И вот тогда, отчаянно мучаясь, пытаясь отыскать хоть какой-то выход, Эситея тайком от родителей отправилась в Совет дикеофоров. И там попросила, посвятить ее в дикеофоры и отправить в город Меары, на границу, куда никто кроме нее ехать не хотел. Спустя пару дней, новоиспеченная дикеофора для форпоста на границе со Степью была готова к отъезду.
Отец, оскорбленный таким откровенным неповиновением, возражать не стал. Мать проговорила с дочерью всю ночь, рассказывая все, что помнила из своей предыдущей жизни. А на рассвете следующего дня одинокая всадница, закутанная в плотный плащ, покинула столицу, чтобы присоединиться к торговому каравану, уходящему в Меары.
А вот теперь выясняется, что Ронтар Кейстен овдовел и собирается вступить во второй брак.
А она лежит здесь на камне, и тихо стонет из-за внезапно нахлынувших воспоминаний. Тихо стонет, потому что все равно у молоденькой девчушки не было шансов, завоевать его сердце. И если бы Ронтар Кейстен хотел на ней жениться, он бы отыскал девушку даже и в Меарах. Но он выбрал другую...
Эситея лежала, не чувствуя времени, пока, наконец, не сообразила по длине теней, что уже далеко за полдень. Достаточно уже страдать. Самое время сосредоточиться на том странном, что еще было в послании ее сестрицы. А там было кое-что очень странное.
Конечно, можно было списать несоответствие между словами послания и тем, что говорил в свое время Астайнар, на недостоверность слухов. Можно было бы, если бы не одно "но". Ниобея была замужем за советником короля по вопросам внутренней и внешней разведки. Прямолинейные, как и их архитектура, дартанаи невероятно уступали в организации разведывательной службы коренным жителям Меотии. Однако, на свое счастье, короли дартанаев были настолько уверены в себе, что без всякого внутреннего напряжения учились у всякого, кто мог их чему-то важному научить. Поэтому разведкой при королевском дворе дартанаев руководил знатный меотиец, предоставивший в распоряжение нового правительства уже отлаженные разведывательные сети и давным-давно завербованных лазутчиков, многие из которых работали на Меотию из рода в род. Сведениям, полученным Ниобеей от мужа, а именно об этом просила сестру Эситея, можно было полностью доверять.
Итак, Астайнар обвинен в измене, но из-за знатности его рода казнь заменена на ссылку. Однако, во-первых, ни на какую измену прямой и искренний Астайнар Эр"Солеад попросту не способен. Он явно кого-то прикрыл, промолчав. Свою невесту Герейну Верриль? Вполне возможно. Судя по его болезненной реакции, он и теперь ее любил, а с Эситеей любезничал ради выгоды от союза с дикеофорой.
Дикеофора горько улыбнулась, и опять мысленно вернулась к странностям из письма сестры.
Эситея была представлена в свое время королю. Дураком тот не был. Дураков среди дартанайских королей не было вообще. Они совсем недавно преобразовались из вождей путешествующих племен, не были развращены абсолютной королевской властью, не начали деградировать. А уж последний король...
Перед глазами дикеофоры встало то раннее утро, когда она, юная беглянка, скакала к воротам Аэтлуменура, до боли закусив губу, чтобы не рыдать по дороге. К ее досаде, ворота перед мостом были еще заперты. Жеребец гарцевал под нетерпеливой всадницей, задержка просто сводила ее с ума. И в этот момент из тени огромной акации выехал всадник, также как и она, закутанный в плащ.
– Я знал, что встречу вас, Эссиль, – и он откинул капюшон. Удивленная девушка встретилась взглядом с серо-зелеными глазами короля. Несколько секунд она молча смотрела ему в глаза, невыплаканные слезы высохли на ее глазах. Она глубоко вздохнула. – Я рад за вас, Эссиль, вы приняли правильное решение. И я верю, что вы справитесь со всеми трудностями. Ворота вам сейчас откроют. Скачите вперед с моим пожеланием успеха.
Эситея низко поклонилась, склонившись к шее жеребца. Когда же она выпрямилась, ворота впереди медленно открывались. Не говоря больше ни слова, всадница пустила коня в галоп.
Король никак не мог поверить в измену Астайнара, если даже она, дикеофора, знавшая воина очень недолго, не могла в нее поверить. Что бы там Астайнар не думал об отряде смертников, призванных умереть, защищая пограничный форпост, король отправил его в ссылку. В ссылку, а не на смерть!
Дальше. Во-вторых.
Оказавшись в Заречье, Астайнар Эр"Солеад получает от своих дартанайских лазутчиков сведения, которых нет у отлаженной королевской разведки. Сведения о том, что скоро будет нашествие из Степи. Причем королевский наблюдатель Шемарад ничего не предпринимает в связи со всем этим. Не сообщает в столицу, не требует подкрепления, не настаивает на замене драгоценного Эр"Солеада на менее ценного, но более опытного военачальника.
"К несчастью, лазутчики у нас никуда не годятся", – внезапно вспомнила дикеофора слова самого Астайнара.
Так будет ли нашествие? И, если все же будет, то откуда у "никуда не годных лазутчиков" сведения, отсутствующие у развитой королевской разведки?
Эситея подумала обо всем этом еще немного. Окончательно успокоившись, составила дальнейший план действий, затем уничтожила расшифровку послания и ключевую считалочку. Соскользнула с теплого камня, расправляя затекшие руки и ноги. Лекарственные травы все-таки надо было собрать.
И только собрав все нужное, дикеофора нарвала букет из темно-лиловых двенадцатилепестковых тюльпанов, росших только у входа в Храм. Она поставит их на подоконнике своей приемной. Может быть, тот человек, который так бережно прополол цветы в Развалинах, увидит букет и тоже поймет, что он не один такой в городе. ***
Госпожа Шушунэ Вателл выглядела прекраснейшим степным цветком, несмотря на второй месяц беременности. Она обладала круглым личиком, изящным носом степнячки, пухлым милым ротиком, миндалевидными темными глазами с густыми ресницами и общим обликом хрупкого очаровательного существа. Облик, кстати, был обманчивым. Эситея своими глазами видела, как эта отважная дочь Степи укрощала необъезженного жеребца, обходясь, согласно обычаям предков, без седла.
– Я благодарна вам, госпожа Эситея, за ваше внимание и ваши капли. Они сильно облегчают мою жизнь, – Шушанэ говорила на меотийском языке с легким певучим акцентом, тихо мелодично, опустив глаза к рукоделию, которым она сейчас занималась, полулежа на низком диване, обложенная подушками.
Эситея невольно заинтересовалась ее занятием. Госпожа Вателл пришивала к мужскому верхнему платью костяные амулетики в виде плоских кругляшек с вырезанными изображениями Азеала. Выпученные глаза и клыкастую пасть демона – покровителя степняков трудно было не узнать.
– Как искусно вырезано изображение на костяной основе.
– Ваша похвала мне приятна. Я сама изготавливаю охранительные амулеты для мужа. Богиня Луны, которой здесь поклоняются, конечно, прекрасна, на Азеал надежный покровитель.
Эситея еле слышно вздохнула. Открытое поклонение богине Луны еще лет сто назад было невозможно, а сейчас... А сейчас об этом было сказано, как о чем-то само-собой разумеющемся.
– Нужен верный глаз и твердая рука, чтобы так искусно вырезать по кости, – ничем не выдав своей досады, сказала дикеофора. – Я рада, что вы настолько здоровы, что можете этим заниматься. Пожалуй, вам стоит прекратить сейчас прием моих капель.
– Прекратить совсем?
– Да. С сегодняшнего вечера убавляйте по две капли на прием. Пока совсем не прекратите. Если вам станет хуже, сразу же посылайте за мной.
– Благодарю вас, госпожа Эситея, за ваше озарюющее мою жизнь внимание.
Эситея обвела глазами роскошные покои жены Алтея Вателла, яркие ковры на стенах и на полу, низкий широкий диван и пуфики для сидения, напольные тяжелые вазы с первоцветами, множество ритуальных охранительных венков, приколотых к коврам, изящную бронзовую статую богини Луны в стенной нише.
– Скажите, госпожа Шушанэ, а вы не собираетесь возвращаться к себе на родину в связи со слухами о нашествии? Вам не тревожно?
Шушанэ, не поднимая темных глаз, аккуратно отложила свое рукоделие, отколола осыпающуюся ветку цветущей сливы от своих блестящих жгуче-черных, длинных волос, вытащила из напольной вазы свежую веточку, приколола ее к волосам, изящно изогнув руки, так что широкие рукава ее блестящего полупрозрачного наряда сползли вниз, обнажая красивые смуглые руки до плеч. И только потом она подняла глаза на собеседницу.
– Нет.
Вполне понятно, почему Алтей Вателл, увлекшись на какое-то время очередной красоткой, всегда возвращался к жене.
– Это только слухи, и вы сами это знаете, госпожа, – спокойно продолжила степнячка, опуская глаза вниз. – Дартанаи их распускают, чтобы оправдать свое стремление к власти. Для того чтобы ввести в городе военное положение и навязать свое управление, нужна серьезная причина.
– Но я совсем в этом не уверена. В конце концов, извините меня, госпожа Шушанэ, но Степь всегда нападала на Меары. Почему бы и не теперь?
– Почему? – по-прежнему мелодично переспросила Шушанэ. – А вы знаете, как начинается такой поход, госпожа? Не знаете? Я расскажу.
В степи есть заповедное озеро Азеарун-гашел. В нем, на дне, вблизи южного берега, находится плита-камень с изображением Азеала. Наш покровитель выбил свое изображение в незапамятные времена, когда клялся нашему прародителю, что будет защищать всех его потомков. Иногда, очень редко, раз в несколько столетий озеро сильно мелеет. И изображение оказывается у всех на виду. Тогда созывается совет всех племен. И объявляется время крови. Мы выплачиваем дань своему покровителю.
Наступило молчание на несколько долгих минут.
– Но почему не в этом году?
– Озеро зимой замерзает. Потом идет весенний разлив рек. И только в середине лета возможно обмеление Азеарун-гашел. Слухи о нашествии смутили горожан уже зимой. Дартанаи способны видеть сквозь снег и лед заповедного озера?
– Сильно! – невольно признала Эситея. Супруга Вателла вновь принялась за свое рукоделие, невозмутимо продолжая пришивать амулеты к платью своего мужа.
– Благодарю вас, госпожа Шушанэ, за услаждение моего слуха вашими мудрыми речами. К сожалению, я вынуждена вас покинуть для других, увы, неотложных дел.
Эситея поднялась с пуфика. Шушанэ, без тени раздражения, снова отложила шитье в сторону, гибким движением поднялась на ноги вслед за гостьей. Ткань платья совершенно не скрывала линий ее стройного тела.
– Уважаемая госпожа, позвольте мне, вашей вечной должнице, оказать вам ничтожную услугу, проводив до порога моего дома.
Глава седьмая
Что бы ни двигало Астайнаром Эр"Солеадом и прочими дартанаями, находившимися в его подчинении, но свою линию поведения они четко обозначили, и держались ее неуклонно. Древний город был обложен податью. С горожан собирались съестные припасы для прокорма строителей защитных укреплений, а также птичьи яйца для скрепляющего камни раствора. Горожане роптали, чутко предвидя те времена, когда наглые чужаки потребуют еще и помощников для возведения своих бессмысленных укреплений.
