Текст книги "Орнамент с черепами (СИ)"

Автор книги: Татьяна Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

 Больше Эситея ничего рассмотреть не успела. Подошедший Астайнар схватил ее коня за поводья, и всадница опустила голову, чтобы посмотреть на начальника крепости. Встретилась с ним взглядом. Он был все же рад ее видеть, тщательно скрываемая за суровым видом радость все равно светилась в синих глазах.

 – Из города ты выбралась, перебравшись через стену, судя по состоянию твоего плаща. Но вот как ты умудрилась раздобыть нашего коня в нарушение моего приказа? – спросил Астайнар, по возможности сурово.

 Эситея немного отвернулась от начальника гарнизона, осматривая свой плащ дикеофоры. Подол и рукава были вымазаны в грязи. Разводы высохшей крови и пятна грязи чередовались по всей остальной поверхности плаща.

 – На первый взгляд твой плащ – комок грязной материи, – задумчиво продолжил Астин, снимая жену с коня. – Но он помог остановить сверхъестественный магический ритуал только вчера.

 – Черную магию остановил вовсе не плащ, а мое посвящение дикеофоры, – разъяснила Эситея, зажмурившись в крепких объятиях. – Поэтому простую материю смогла наполнить небесная сила. Такое бывает, но только не тогда, когда мне хочется, а тогда, когда действительно надо.

 – Понял. Было действительно надо. Так откуда у тебя наш конь.

 – Выпросила у твоего стражника. Чтобы все тебе рассказать. Все равно я уже была снаружи города, – голос у нее сорвался.

 – Вот хитрюга, – начал говорить Астин. Немного отодвинулся, чтобы заглянуть своей молодой жене в лицо. Только теперь заметил опухшие от слез веки, вновь блестящие от слез глаза, и дорожки, ранее проложенные слезами по грязным щекам.

 – Эссиль, тебя на полдня нельзя одну оставить! Что опять случилось?

 – Я не перелезала через стену. Нашла проход под горами. И там, в пещере пытали Дархэлла.

 Астин дернулся, стиснул зубы и промолчал. Эситея всхлипнула, вытерла лицо грязным рукавом и пересказала все, что слышала в той жуткой пещере.

 – Ты понял, Астин, понял? Твои люди не смогут открыть ловушку. И тебя увезут. Живым – в степь.

 Она с отчаянием посмотрела ему в глаза. Дартанай слушал ее, но не слишком внимательно, как будто думал при этом о чем-то своем.

 – Тише, тише, милая моя. Успокойся. Ловушка уже открыта. Дархэлл даже под пытками рассказал далеко не все.

 – Как открыта?!

 – Мастер Нарда немного изменил порядок ее действия. Небольшая струя наполняет водоем снаружи. Пока водоем закрыт, вода вниз не течет. Но любой из нас может вышибить затычку стрелой, пущенной из крепости. И тогда вся вода Дангавы хлынет вниз усиливающимся потоком. Шатнутся камни искусственного водоема. По плану Нарды вниз сойдет сель. Жаль, конечно, что рядом нет Дархэлла. Он знаток. Скажи, Элвен выживет? – спросил Астин, глядя куда-то поверх ее головы и напряженно к чему-то прислушиваясь.

 – Должно быть, выживет. Я оставила его вашим. Лекари какие-нибудь у вас ведь есть? Но ты, ты будь осторожен, Астин. Они точно говорили, что тебя похитят.

 – Ну как меня можно похитить из построенной под моим наблюдением крепости? Успокойся, милая моя.

 Он вдруг крепко прижал ее к себе, провел губами по пушистым волосам.

 – Скачи немедленно в город, Эситея. Слышишь, как дрожит земля. Кочевники начали атаку на день раньше, – спокойно, даже отстраненно сказал Астин ей на ухо. Слишком спокойно. Она поняла, о чем он думал, когда слушал ее, не перебивая. – Я отправляю Нарду в город непосредственно перед атакой кочевников в сопровождении меотийцев. Очень скоро здесь начнется бой, но вы успеете доскакать до укрепленных стен.

 Он хотел еще что-то сказать замершей в его объятиях жене, но только крепко поцеловал ее и отстранился.

 – Садись снова на коня. Видишь группу меарцев? Тебе с ними. Хотя бы постарайся одна по городу, что ли, не ходить до моего возвращения, – он улыбнулся одними губами.

 – Ну скачи же! – Астину пришлось повысить голос и подбавить командных интонаций, потому что Эситея, вскочив на коня, неотрывно глядела на него и не шевелилась.

 Вздрогнула после окрика и пустила скакуна в указанном начальником крепости направлении.

 На городских стенах Меар собрались уже все жители города. Оказалось, что разведчики дартанаев зажгли на вершине Сараздага сигнальный огонь, предупредив своих о начале движения кочевников к Меарам. С башни городской стены крепость между хребтами выглядела несерьезной. Две башни и одна каменная стена между ними. Деревянные постройки со стороны Меар за стеной. Пологий спуск вниз перед стеной, со стороны степи.

 – Эситея, я смотрю, вас можно поздравить? – мрачно спросил Леждин, поднявшийся на ту же башню, что и дикеофора города. Она не сразу поняла, о чем он говорит. Потом перехватила хмурый взгляд, изучающий обручальное кольцо на пальце. Молча пожала плечами. Сейчас ей было не до поздравлений, тем более не слишком искренних. Леждин вздохнул.

 – Нарда, естественно, все мне рассказал, – тихо, только для одной слушательницы продолжил он. – "Водная ловушка" меняет всю картину боя. Вот, оказывается, почему вы были так спокойны.

 Ровный гул из степи все нарастал. Из-за поворота, точно тучи несметной саранчи, выстилающей и уничтожающей все на своем пути, вылетели всадники на приземистых темных конях. Первые из них резко замедлили. Не ожидали, все же, на своем пути стены, выстроенной по всем правилам дартанайского военного искусства. Темной, отполированной стены с небольшим наклоном вперед, с бойницами наверху. Но медлили кочевники недолго. Перестроились в два боковых потока. По центру хлынули новые всадники, на конях другой породы, более высоких и изящных. В абсолютной тишине далеко разносились пронзительные звуки дудок.

 – Посол с предложением открыть ворота до начала боя, – объяснил Леждин Эситее, изо всех сил схватившейся обеими руками в зубец, венчающий стену. – Кочевники всегда следуют своим правилам ведения боя. И слово свое держат. И послы для них личности неприкосновенные.

 – Я знаю.

 Тянулись минуты, отведенные на вежливый ритуал начала смертельного боя. Солнце уже начинало свой путь к закату, заливая яркими лучами бурую, выжженную траву в долине между хребтами. Судя по всему, кочевники рассчитывали взять крепость быстро, до наступления ночи.

 – Ну вот, появились тараны и орудия для подкопов стен, – объяснял Эситее градоначальник. – Не знаю, как там протаранить, но подкопать быстро не удастся. Крепость на основательном меотийском фундаменте... Основной удар, естественно, на ворота. Так же естественно, что первых самоубийц дартанаи легко перестреляют с боковых башен. Вы знали, что стрелы дартанайских луков пробивают даже защитные покровы таранных машин?

 Эситея промолчала. Конечно же, она знала. Леждин тоже молчал, вглядываясь вдаль.

 – Возможно, вам лучше спуститься вниз, Эситея? Степняки выбрали самую примитивную тактику – заваливание стены своими трупами. А дартанаи пустили в ход метательный огонь. И летят их снаряды с зажигательной смесью довольно далеко. Неприятное зрелище. Не люблю подожженных людей. И коней жалко. Их ржание прямо по нервам.

 Но дикеофора, почти не слыша слов градоначальника, все так же неподвижно стояла, глядя вперед.

 – Такими темпами степняки довольно быстро достигнут задуманного результата, – продолжал комментировать происходящее градоначальник со спокойным интересом исследователя. – В результате, кажется, должна получиться гора обожженных трупов, под прикрытием которой можно тараном выломать ворота. Ну-ну. Гора трупов даже для дартанайских луков непреодолимое препятствие. Ах нет, можно еще попытаться взобраться наверх по склону. Да, не вышло. Со склонов дартанаи снимают их еще быстрее. И прикрытие из горы трупов там не создашь. Омерзительно некрасивая резня. Еще эти напуганные кони хаос создают...

 Почему Эр'Солеад медлит? По-моему, все напавшие орды кочевников уже достаточно скучились перед стенами его крепости.

 И в этот момент со склона Джаюрнара вниз с силой хлестнул упругий водный поток, ширящийся с каждой следующей секундой. За несколько мгновений вода достигла противоположного склона Сараздага.

 Эситея, не помня себя, прижала пальцы к вискам.

 Мастер Нарда не посрамил своей славы лучшего мастера каменщика города. Мощнейший водопад загрохотал, срываясь со склонов горы. И, превращаясь в быструю вспененную реку, устремился вниз, в степь, унося в толще воды, как живых людей и коней, так и мертвые тела.

 Гулкий грохот – лавина грязи устремилась вниз со склона Джаюрнара. Дрогнула земля в долине.

 И снова грохот – Сараздаг ответил камнепадом. Часть камней разбила башню дартанайской крепости, остальные посыпались в грязные воды Дангавы, бурлящие там, где еще накануне был широкий торговый тракт. Где несколько часов назад гарцевало на приземистых конях несметное полчище кочевников.

 – Убедительная победа, – с уважением сказал Леждин и обернулся назад, впервые за последние несколько часов. Обернулся и замер.

 В мягком вечернем свете, окутавшем город, хорошо было видно пламя многочисленных пожаров, неслышно пожиравших Меары. Город погибал не от внешнего врага, а от руки собственных жителей.

 – Проклятие! Я не успел! – проговорил градоначальник, и, перегнувшись через парапет вниз, изо всех сил закричал.

 – Фелсей! Верассин! Немедленно стройте людей. Город нужно зачистить от гадин изменников. Посылайте за людьми в пещеры. Пожары нужно срочно тушить. Дартанаи отбили кочевников, а для нас все только начинается. Госпожа дикеофора, вам лучше пока остаться на башне.

 Но Эситея почти не слышала его слов. Над крепостью не было поднято знамя победы – традиционный для дартанаев сигнал окончания битвы.

 И группа светловолосых всадников на быстрых гнедых конях во весь опор летела к городу.

 Дикеофора рванулась было вниз. Но почувствовала твердую руку на плече.

 – Эситея я поскачу с вами, чтобы встретить дартанаев, – медленно и доходчиво проговаривая слова, сказал Леждин. – Нам в городе будут нужны опытные воины. Даже если ничего больше не случилось.

 Но Эситея понимала, что он напрасно надеется на лучшее. Случилось. Случилось именно то, чего она больше всего боялась.

 – Госпожа моя, – сказал Кресс Шемарад, осаживая коня возле единственной всадницы в отряде меотийцев, скакавших навстречу дартанаям. – Астин похищен.

 – Но как? – потрясенно спросил Леждин. – Как к нему вообще подобрались?

 – Мы все упустили из вида то, что крепость построена на старинном фундаменте, – с беспомощной болью и злостью ответил могучий дартанай с обильной проседью в светлых волосах.

 Леждин грубо выругался.

 – Но я видела план меотийской крепости. Там не было ничего подозрительного. Никаких тайных ходов...

 – На плане – не было, а в крепости – было, – желчно сказал Шемарад. – В самый разгар сражения в башне появились посторонние люди и ударили в спину защитникам крепости. Астин был оглушен, многие убиты. Я потерял время, открывая "водную ловушку". Когда опустился вниз, плита в основании башни была уже опущена. Недавно опущена, но я не сумел ее поднять. Нужны меотийцы, открыть тайный ход.

 – Поздно, – прошептала дикеофора. Прошептала еле слышно, но ее тихий голос услышали все вокруг. Гомон голосов мгновенно затих. – Время потеряно. Астина утащили. И на выходе из тайного хода вас будет ждать засада. Никто не вернется обратно. Я сама отправлюсь в степь.

 И, ни на кого не глядя, она тронула было коня, отправляя его в галоп.

 Но скакуна удержала крепкая рука.

 – Это ошибка, Эситея, – убедительно проговорил Пелей Леждин, стараясь перехватить взгляд дикеофоры. – Вы ведь понимаете, что потребуют от Эр'Солеада те, кто нашел себе убежище у степняков. Они потребуют женитьбы на Герейне. Но племянник короля предусмотрительно вступил в брак с вами. Любые другие клятвы верности будут недействительны. Пока вы живы, Эситея! Вы слышите? Неужели вы не понимаете, что вам нельзя в Степь? Почему вы никогда меня не слушаете?! Если бы ваш Астин пропустил меарцев в свою крепость, мы бы нашли тайный ход. Но нет же! Он мне не смог довериться. Вы слышите меня?!

 Эситея его слышала. Она понимала смысл произносимых градоначальником слов, но знала, что не сможет поступить иначе. Она не сможет жить, зная, что где-то мучают Астина так же, как мучили недавно Элвена Дархэлла.

 – Только после вашей смерти будут оправданы пытки Эр'Солеада, поймите, – продолжал говорить убедительным голосом Леждин, крепко сжимая поводья ее коня. – Пока вы живы, не имеет смысла что-либо требовать от дартаная. Все равно эти клятвы не будут иметь силы.

 – Те люди, которые пытали Дархэлла, – тихо ответила Эситея, поднимая глаза на Пелея Леждина, после чего тот прерывисто вздохнул, – те палачи будут мучить и Астина просто ради удовольствия. Я их видела.

 И тут она внезапно вспомнила слова рыжего палача.

 – Постойте, Леждин. Если ставка сделана на Астина, то как же король? Король получается лишним.

 Леждин снова заковыристо выругался, а окружавшие их плотным кольцом дартанаи все разом заговорили. Дикеофора, не обращая внимания на поднявшийся гвалт, задумалась.

 "Кто-то должен убить короля. Кто?"

 Внезапно в ее возбужденном сознании возник правильный ответ. Как это она раньше не поняла?! Кейстен. Ронтар Кейстен. По собственной воле он никогда бы не совершил настолько подлого поступка. Он дартанай. Поэтому Герейна и привезла Кейстена в Меары. В город рядом с разрушенным храмом. Туда, где смог совершить даже самый жуткий ритуал практикующий черный маг. На той стороне Литтавы пусть и поддающегося чужому влиянию, но все же нормального дартаная обработать не удалось. Он даже был готов совсем бросить свою невесту. А здесь, на этом берегу...

 Эситея вспомнила мрачного, совсем на себя не похожего человека, садившегося на паром только накануне. Свойства его личности подверглись явному изменению. Заметит ли это Элессин? Поймет ли правильно? Не как горе из-за предательства невесты, а как взлом личностной целостности? Успеет ли вмешаться?

 – Ронтара Кейстена нужно срочно изолировать от его величества. Если еще не поздно.

 – Кейстена? – удивился Шемарад. – Он никогда не пойдет на такое гнусное предательство.

 – Я передам ваше предупреждение, госпожа дикеофора, – с легким поклоном резко сказал Леждин, – передам сразу же, как только доберусь до сигнальной башни Меар.

 Шемарад замолк. Он тоже был среди воинов, не сумевших помешать проведению ритуала по оживлению мумии Вателла.

 – Но сначала мне нужно добраться до нашей башни, – все так же резко продолжил градоначальник. – В городе бунт. Мне необходима ваша помощь, господа воины, для уничтожения предателей. Эситея...

 – Я отправлюсь в степь одна. Любого другого, кроме дикеофоры, кочевники убьют без долгих размышлений.

 – Эситея, вас тоже убьют, – безнадежно сказал Леждин. – Или вы раньше погибнете. Вы отправитесь по Дангаве? Но ведь ее течение изменено.

 – Скоро восстановится, – бодро вмешался Шемарад. – Хорошая мысль. Сход лавины должен был вернуть плиту на место. Насколько я понял, и вправду вернул.

 – Отпустите поводья, Пелей, – тихо попросила Эситея. – Я не могу, не могу поступить иначе. Если вы правы, то меня и в городе убьют. Рано или поздно. Те звери в человеческом облике иначе поступить не могут. Но среди кочевников существуют определенные нравственные законы. Не так уж мое решение и самоубийственно. Отпустите, – она буквально взмолилась, глядя в черные глаза, в которых боль смешалась с тревогой. – Я, кажется, умру просто от неизвестности, если вы не отпустите.

 Леждин молча разжал пальцы, и Эситея, не оборачиваясь, пустила коня в галоп по выгоревшей, рыжей траве. Она скакала, забыв о судьбе Меар, думая уже только о предстоящей встрече с кочевниками. О том, что придется все же потратить время и постирать плащ дикеофоры, чтобы произвести нужное впечатление. Поглощенная своими мыслями, она не сразу заметила, что скачет не одна.

 – Я отправляюсь с тобой, – решительно сказал догнавший ее Шемарад.

 – Напрасно. Вас-то точно убьют.

 – Неважно, – сурово ответил дартанай. – Я был послан королем, охранять Астайнара, и не выполнил поручения.

 Они добрались до склона Джаюрнара уже в сумерках, добрались до того места, откуда, из расщелины в свое время выпала Эситея, указав таким необычным способом самый короткий подгорный путь к Дангаве. Из пещеры до сих пор свисали канаты.

 – Интересно, женщина, как ты собиралась искать лодку? – мрачно поинтересовался воин, зажигая факелы в пещере.

 – А вы ее далеко спрятали? – искренне удивилась дикеофора, оглядывая деревянный помост и каменные плиты, прислоненные к стенам. – Да я бы и на доске поплыла, верите?

 Она опустилась на край помоста, за которым плескалась вода вышедшей из обычных берегов реки. Следовало постирать плащ. Дикеофора сначала аккуратно сложила все содержимое карманов в сторонке, сняла плащ. Вид у Эситеи был такой, что она порадовалась полумраку пещеры. Верхнее платье она оставила у ворот Нового города, нижнее платье там же распорола по боковым швам, чтобы не мешало скакать на лошади. Примостившись на краю помоста, дикеофора принялась полоскать плащ. И кровь и глина легко отмывались холодной водой. Летний вариант плаща дикеофоры особых мучений при стирке не доставлял.

 – Вот лодка, – ее спутник потянул за веревку, но вдруг поскользнулся. Неловко попытался удержаться на помосте, упал, покатился. И сверху на него упала одна из каменных плит, прислоненных к стене пещеры.

 – Не судьба, – прошептал он, когда подбежавшая Эситея с трудом подняла край плиты и освободила его окровавленную ногу. – Придется тебе плыть одной. С покалеченной ногой я буду обузой.

 – Кость не повреждена, – устало сказала дикеофора. – Но сильное кровотечение. Опять кровь, – она вздохнула, усилием воли беря себя в руки. – Сейчас остановлю. И как же вы теперь?

 – Обо мне не беспокойся, – мрачно ответил Шемарад. – Отсюда можно подавать сигналы в крепость. Наши мне помогут.

 Эситея не стала возражать. Ее спутник молчал, пока она неловко забиралась в лодку, отталкивалась шестом от помоста и от стен пещеры, пока, наконец, течение реки не подхватило плоскодонку и не вынесло ее сразу на середину.

 – Удачи тебе! – донеслось издали пожелание дартаная.

 После недавних изменений в течении реки, вода еще не успокоилась. Бурлили, закручивались мелкие водовороты, разбивались в мелкие брызги о сталагмиты и витые колонны. Факел на носу лодки шипел в мелких водных брызгах, почти угасал, потом снова вспыхивал. Абсолютный подгорный мрак и полнейшая тишина окружали маленькую лодочку со вцепившейся в борта Эситеей. Скорость течения Дангавы все возрастала, дикеофора могла только надеяться, что плоскодонка не перевернется. Шестом она пользоваться не умела, и больше не пыталась. Она не чувствовала ни ссадин, ни синяков, ни сырости плаща, накинутого на плечи. Все ощущения поглощала тревога за Астина. Сколько так продолжалось, сказать было невозможно, время, казалось, остановилось. Но, наконец, впереди забрезжил дневной свет. Стремительно вырвавшаяся из-под горы Дангава успокоилась под синим небом среди высоких тростников. Эситея провела под горой короткую летнюю ночь.

 Отвесные склоны Джаюрнара, бывшие непреодолимой преградой между Степью и Меотией, постепенно оставались позади. Течение реки медленно влекло плоскодонку вперед, в тростнике что-то шуршало, плескалось, какие-то степные птицы издавали резкие звуки. Плащ быстро высох под горячим солнцем, Эситея с радостью его надела, прикрыв свое изодранное платье, и поудобнее устроилась на корме, понимая, что уже ничего изменить не может. Оставалось только набраться терпения и ждать дальнейшего развития событий.

 И она дождалась.

 Несколько молодых степняков попросту встали в воде обмелевшей реки цепью, перегородив путь легкой лодочке. Совсем молодые парни, еще не успевшие создать семью и потому не ушедшие в гибельный поход. Эситея, бегло оглядев юных кочевников, выделила главного из них по налобной кожаной тесьме, расшитой красными нитками.

 – Я дикеофора. Мне нужно к вождям, – четко проговаривая слова на полузабытом языке Степи, сказала она.

 Темные глаза молодого парня сощурились.

 "А что мне за это будет?" – безошибочно поняла его взгляд Эситея и качнула головой в знак того, что готова отплатить за услугу. Кочевник вцепился в борта лодки, дикеофора незаметно вложила в смуглые пальцы один из золотых браслетов, придерживавших длинные рукава ее нижнего платья. Астайнар, естественно, не мог допустить, чтобы его жена ходила по городу неизвестно в чем одетая. Поэтому Эситея на утро после свадьбы нашла возле своей кровати золотые браслеты для серого, под цвет ее глаз, расшитого золотыми цветочными узорами платья. Это было только вчера.

 – Невесте. На счастье, – тихо сказала дикеофора. После чего ее лодочку дотащили до настила и даже помогли выбраться на берег.

Глава восемнадцатая

 Впереди, вдоль русла Дангавы, насколько видит глаз, раскинулись пестрые шатры кочевников. Степные реки высыхали, трава желтела, и люди жались к неотвратимо мелеющим потокам. Но никто не ставил свой шатер, где попало. Строгая иерархия сохранялась даже и в такую жестокую засуху, как в этом году. Чем знатнее был кочевник, тем выше по течению стоял его шатер.

 Поэтому Эситее, приплывшей с верховий реки, не пришлось долго идти до шатра вождей. Четверо собрались в одном шатре, чтобы узнать, что потребовалось от них женщине в пурпурном плаще с черепами в орнаменте по вороту плаща. Ей в качестве любезности разрешили сесть на плетеную циновку, так же как сидели они сами, не слишком старые, круглолицые мужчины, с выдубленной степными ветрами темной кожей, почти без седины в черных блестящих волосах.

 – Я прошу отдать мне моего мужа, захваченного вами вчера, – по дороге к кочевникам Эситея много раз повторила про себя эту фразу.

 Это была законная просьба. Она просила не о постороннем человеке, даже не о друге. Просила вернуть самого близкого человека, своего мужа. И она была дикеофорой, одной из тех, кого веками почитали даже в Степи.

 Вожди переглядывались и медлили с ответом. Закурили трубку, передавая ее друг другу по кругу. Полуприкрыв черные глаза тяжелыми веками, еле слышно произносили короткие слова, ни на кого, казалось бы, не глядя. Тоже законное поведение. Наверняка они были заместителями тех, кто только вчера ушел в кровавый поход. Тех, кто не вернулся по вине как раз того человека, за которого просила дикеофора. Страшно даже и представить, сколько людей вчера было перебито у крепости дартанаев, сколько утонуло в бушующей воде.

 Пола выгоревшего до белизны шатра распахнулась, и на колени перед молчащими как каменные статуи вождями упала Герейна Верриль с золотистыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Женщина небрежно поправила легкий платок на голове.

 Сидящая на циновке Эситея вцепилась руками себе в колени. Началось. Кажется, она, волнуясь, слишком громко изложила свою просьбу. Стены шатров были очень тонкими, подслушать оказалось нетрудно.

 – Зачем ты пришла, женщина? – неторопливо спросил один из вождей, самый старый.

 – Говорить с мудрейшими.

 – Говори.

 – Вы не забыли, о мудрейшие, что пленника захватили мои люди? – обворожительно улыбаясь, заговорила Герейна на меотийском языке. – Золото, полученное от Иртара, – малая часть того, что вы получите, если поможете ему захватить трон отца.

 – Ты уже говорила это, женщина. Ты и те, кто пришел с тобой. Но сыновья Азеала не смогли захватить крепость между гор. Дорога через долину сейчас непроходима ни для кого. Ко времени, когда она станет проходимой, "водную ловушку" снова восстановят. Лучшие наши воины погибли, – один из вождей неторопливо отвечал на меотийском языке. С гортанным акцентом, но вполне понятно.

 – Так не отдавай того, по вине которого погибли лучшие дети Азеала, – не вставая с колен, прижав руки к груди, горячо выкрикнула Герейна. – Когда он подчинится мне, он согласится на все. Он пропустит твои племена к границе с Эсфией по пути дартанаев. Ты поддержишь Иртара. Ты поможешь Иртару стать королем Эсфии. Эсфия – самая богатая страна. Ты и твои воины будут достойно вознаграждены.

 "Значит младший принц – еще не король, – подумала Эситея, сообразив, в чем именно солгал рыжий палач Дархэллу. – Мятежнику нужна поддержка степных племен, чтобы свергнуть отца. Видимо, без них мятеж будет подавлен, несмотря на магов".

 – Но Эр'Солеад, – вслух сказала она, – не король. Не в его власти пропустить кочевников через Меотию.

 – Он король, – с торжеством ответила Герейна, глядя на дикеофору ясными голубыми глазами без малейшего сожаления в их бездонной глубине. – Кейстен уже должен был сделать свое дело. Ваш бывший король мертв.

 Эситея до боли сцепила пальцы рук, впиваясь себе в кожу ногтями, чтобы не издать ни звука. Это могло быть правдой. Леждин мог опоздать с предупреждением. Ах, Кейстен!

 Короля меотийцев вожди кочевников, конечно же, не отпустят. Дальше говорить было бесполезно.

 Но у дикеофоры оставался еще один, последний, но самый сильный козырь. Она медленно отстегнула от одного из карманов плаща вощеный свиток, не спеша развернула желтоватую глянцевую ткань.

 – Я требую созыва всех вождей у священного камня. И я в своем праве – тихо сказала просительница, показывая тому, кто говорил с Герейной, узелковое письмо. Тот утратил свою невозмутимость на несколько долгих секунд. Глаза заблестели, брови поползли вверх. Соседний вождь попросту выронил трубку из рук.

 Узелковое письмо представляло собой толстый шнур, к которому были приделаны несколько нитей, сплетенных между собой в замысловатый узор. Нити черные и белые. Только одна нить пурпурная с левого края. И края обрезанного узора склеены кровью. Клятва на крови, данная дикеофоре в том, что вожди кочевников обязуются выполнить любую ее просьбу в знак благодарности за дарованную им жизнь. Узелковое письмо, врученное матери Эситеи после того, как она вылечила тех, кто так нуждался в ее помощи, что даже похитил дикеофору из Меар.

 – Что это за тряпочка? – неосторожно спросила Герейна.

 Вождь, понимавший меотийский язык, сверкнул глазами, услышав явное кощунство. Но сдержался. Молча встал. Вслед за ним встали и все остальные. Отказать дикеофоре в такой просьбе они не могли.

 Путь к священному камню казался нескончаемым. Вилась вниз и вверх по холмам протоптанная до голой земли тропинка. Из-за шатров вслед идущим вождям и женщине в пурпурном плаще хмуро и неприветливо смотрели женщины и дети. Проклинать служительницу победившего Бога они боялись, но скрывать свою жгучую ненависть не собирались. Их отцы и мужья больше к ним не вернутся, и никто не хотел думать о том, что меотийцы всего лишь защищали собственную землю от захватчиков. Слепо ненавидеть победителей куда проще, чем признать собственную вину.

 Камень, к которому привели Эситею, располагался в центре выжженной земли у столба с ярким изображением демона Азеала. Все вожди объединившихся племен, все десять человек встали широким полукругом. За ними молча сгрудились кочевники, те, кто успел узнать о происходящем и прибежать к священному камню.

 – Приведите, или принесите сюда моего мужа, – твердым голосом потребовала просительница.

 Астина пришлось принести на носилках, хотя он был в сознании и без видимых повреждений. Встретившись с ним взглядом, Эситея чуть было не бросилась к нему, чуть было не разрыдалась в голос. Содрала кожу себе на запястье, чтобы удержаться. Дартанай молча смотрел на жену, и в его глазах, в его плотно сжатых губах Эситея видела отражение тех чувств, которые волновали Пелея Леждина. Его враги получили в ее лице мощное оружие воздействия на его душу. А уступить врагам он не может и не должен. И не уступит.

 Местный жрец разжег огонь в выемке на камне под столбом с вырезанным изображением раскрашенного Азеала. Эситея, резко отвернулась от Астина и бросила узелковое письмо с клятвой на крови в огонь.

 – Отпустите моего мужа со мной живым и невредимым. Дайте нам коня, телегу с нарезанным тростником, чтобы мне довезти моего мужа невредимым до ближайшего постоялого двора на тракте дартанаев, – быстро и громко произнесла она затверженные наизусть слова на языке Степи. – И верните ему меч.

 Плетенье догорело и рассыпалось пеплом. Она успела все сказать.

 – Твои слова услышаны и будут выполнены, – бесстрастно произнес седой, очень высокий вождь, бывший главным из них.

 Общий протестующий крик почти заглушил его слова. Где-то совсем рядом прозвучал тихий стон Герейны. Несколько человек ругались на меотийском, а кто-то откровенно на эсфийском. Заголосили, протестуя, степнячки. Эситея снова посмотрела в синие, потемневшие от напряжения глаза Астина, неотрывно смотревшего на нее. Он не понимал языка кочевников.

 "Потерпи еще немного, мой милый".

 Кочевники не могли нарушить ту клятву, которой они поклялись ее матери. Потому что, если можно нарушить эту, то значит нарушить можно любую. И как же тогда будет существовать их мир, в котором все держится на клятвах разной степени важности? Можно, конечно, попробовать отыскать лазейку в словах просьбы, но дикеофора надеялась, что предусмотрела все.

 Седой вождь обернулся, с гневом оглядывая тех, кто стоял вокруг. Крики возмущения сразу затихли. Даже те двое из вождей, кто тоже неодобрительно перешептывались, замолчали и опустили глаза.

 – Пленник будет отпущен во исполнение клятвы, – властно и уже на меотийском языке повторил вождь. Астин, поняв, что произошло, отвел глаза от жены. Ему как раз принесли его меч.

 Уже помогая освобожденному мужу перебраться в телегу, устланную свежим тростником, Эситея заметила и лжеаптекаря и двух его помощников, и несколько знакомых ей людей Вателла, включая Колбасника, державшихся поодаль.

 "Все они здесь. Но Астина я увожу".

 Лошаденка бодро потрусила вперед с одного невысокого холма на другой по заезженной до голой земли дороге. Сгоревшая на солнце трава бурым ковром расстилалась до самого горизонта. Астин почему-то постоянно впадал в беспамятство и тогда начинал стонать при каждом толчке телеги. Когда он приходил в себя, то не стонал. Молча лежал, стиснув зубы. Эситея осторожно поила его из фляги с водой, обмененной на уцелевший золотой браслет в последний момент у кого-то из кочевников, добавляя в воду укрепляющую настойку. Хорошо бы было чем-то покормить больного, но у голодных степняков еду в год засухи было не достать.

 – Что с тобой? – тихо прошептала она, обнимая мужа и прижимая его голову и плечи к себе, чтобы его не так трясло на ухабах. Для этого пришлось отпустить поводья, но лошадь на ровном участке дороги везла телегу без понуканий и подстегиваний. – Я не нашла на теле серьезных повреждений.