Текст книги "Орнамент с черепами (СИ)"

Автор книги: Татьяна Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

Меотию, разоренную несколько столетий назад кочевниками, без боя заняли племена воинственных пришельцев. И если в столице их ассимиляция с коренными жителями проходит мирно, то на границе со степью отношения накалены. Сумеет ли присланный из столицы начальник гарнизона пришельцев организовать оборону города от близящегося нашествия кочевников, если его единственной союзницей среди коренных жителей становится та, которую его соотечественники свысока называют Суеверием Древнего города?

Иванова Татьяна Всеволодовна

Татьяна Иванова

Орнамент с черепами

Иванова Татьяна Всеволодовна

Орнамент с черепами

Татьяна Иванова

Орнамент с черепами

Рукопись принадлежит Университету

Долины-между-Мирами

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Глава первая

 В тот день, камнем упавший в застойные воды провинциального города Меары, с утра лил мелкий нудный дождик. На мостовых к вечеру плескался раствор конского навоза, взвесь глины и чернозема, смытого с проезжающих через городок телег, повозок и прочих транспортных средств. Эситея добиралась до своего маленького домика, приподняв выше щиколоток длинные юбки и подол плотного плаща. Настроение от такой прогулки не улучшилось. Она поднялась по выщербленным каменным ступенькам в свое одинокое жилье, зажгла тусклый фонарик над входом – уже почти стемнело – открыла дверь и оказалась в маленькой прихожей, где и сняла грязные калоши и промокший плащ.

 Мерзкое настроение, в котором девушка сейчас пребывала, вполне характеризовалось изречением: кругом подлость, трусость, обман. А также беспросветная эгоистичная корысть. В общем, каждый человек когда-нибудь в таком настроении пребывает. А если нет – то, значит, он сам такой. В смысле, беспросветный, эгоистичный и корыстный. Поскольку Эситея была не такая, то она прошла из прихожей не куда-нибудь, а прямо на кухню, с целью напиться перед сном. Зажгла лампу, с нижней полки огромного деревянного шкафа достала бутылку наливки и мерный стаканчик, поставила это добро на массивный, под стать шкафу, деревянный стол, удобно устроилась на скамье, вытянув ноги, и опрокинула в рот первый мерный стаканчик наливки. Аромат летних трав и ягод наполнил душу теплом, а крепкий спирт согрел горло. Надо было встать, достать что-нибудь на закуску, но у Эситеи внезапно кончились силы.

 Сколько она выпила этих стаканчиков, она не знала, считать было некому, но вдруг в дверях возник расплывчатый глюк в виде мужчины, который внимательно на нее смотрел. Масляная лампа, слабо освещавшая кухню, вспыхнула ярче. Глюк исчез. Но во входную дверь настойчиво постучали.

 – Ну что за свиньи там еще приперлись?! – возмутилась Эситея, с трудом сползая с лавки. Кое-как, держась за стенку, она снова добралась до прихожей и потянула незапертую тяжелую дверь на себя. За дверью, под ветвями мощной, но чахлой и мокрой по зимнему времени смоковницы, озаряемые светом маленького фонарика над входом и синевато-белым сиянием факелов, политых какой-то дрянью, явственно возникли черты капитана городской стражи.

 – Э-э-э, госпожа дикеофора, мы обыскиваем все дома на этой улице, ищем преступника.

 – У меня в доме? – удивилась Эситея. – Сдурели? Я и в хорошем настроении к себе домой преступника не пущу, а сегодня у меня настроение плохое.

 Слова подбирались с трудом.

 Капитан откинул мокрый капюшон, в руках у него ярко сверкнул какой-то артефакт, с помощью которого наивные стражники определяли, врут им или нет. Иначе эти грубые мужланы отличить правду от лжи не могли.

 – Вроде и вправду никого не прячет, – неуверенно сказал капитан.

 – А разве определитель лжи на дикеофорах срабатывает? – с сомнением поинтересовался один из стражников.

 – Срабатывает.

 – А на пьяных дикеофорах? – с неверием в голосе переспросил стражник.

 – На всех срабатывает! Или ты сомневаешься в моих словах? Ты прямо скажи.

 Эситея уцепилась за косяк двери. Свежий прохладный воздух, который ее поначалу протрезвил, утратил свое благотворное воздействие.

 – Мало мне было старостихи и ее наглого сынка, – пьяно пожаловалась она, – еще и стража приперлась.

 – Не обращайте на них внимания, госпожа дикеофора, – с отеческими нотками в голосе сказал капитан. – Не все люди такие.

 – По-моему, все.

 – Ладно, пойдемте дальше, парни. Оставим госпожу дикеофору. У нее сегодня был трудный день.

 Эситея отступила назад, задвинула мощный засов на двери, вернулась в полумрак кухни и снова устроилась на лавке, завернувшись в теплый платок. Налила очередной мерный стаканчик настоянной на летних травах наливки.

 И тут в кухне снова возник недавний глюк.

 – Можно присоединиться? – вежливо спросил он. – У меня закусь есть.

 Эситея критически осмотрела бутылку с наливкой.

 – Ну не настолько уж и много я выпила, чтобы мне собственные глюки закусить предлагали.

 – С непривычки много и не надо, – просветил ее опытный глюк красивым низким голосом.

 – Ну давайте, давайте, что у вас есть, – покладисто согласилась хозяйка кухни.

 Глюк пододвинул к ней поближе раскромсанную на толстые куски вареную телятину и ломоть хлеба. Эситея откусила кусок мяса и внезапно поняла, что очень хочет есть.

 – Там у меня в шкафу где-то окорок еще лежит. И горшочек с кашей стоит в печке, – сообщила она глюку. Тот мгновенно отыскал упомянутые ею продукты.

 – А кто такие дикеофоры? – спросил он, прикладываясь в свою очередь к ее наливке.

 – Дикеофоры? – удивилась Эситея. – А кто ж их знает. Считается, что они, вообще-то, хорошие, но обижать их нельзя. Дурная примета. Обидишь, говорят, городскую дикеофору, и жизни тебе не будет. Интересно, это действительно так, или люди все сочиняют?

 – За счет суеверий, значит, выживаете? – усмехнулся глюк.

 – Дожила, – расстроилась Эситея, доев кусок мяса. – Еще меня собственные глюки в суеверии упрекать будут. Пойду лучше спать. Кажется, я уже готова.

 Она снова соскреблась со скамьи и, придерживаясь за стол, распрямилась. Глюк одной рукой взял лампу со стола, другой поддержал шатающуюся хозяйку. Через минуту они добрались до спальни, светлой от лунного света, лившегося через окно. В большом зеркале, стоявшем наискосок от двери, отразилась невысокая, миловидная, если бы не красное от наливки лицо, девушка. Светло-каштановые, несколько растрепанные волосы неровными прядями падали на высокий лоб и на темные брови вразлет с изящным изломом. Большие серые глаза блестели неестественным блеском из-под пушистых длинных ресниц. Изящный прямой нос немного покраснел. Небольшой рот полуоткрылся.

 – Ну и ну, – пробормотала девушка, вглядываясь в собственное отражение. – На этот раз я точно хватанула лишнего.

 Глюк в зеркале не отразился.

 – Вот это правильно, – обрадовалась Эситея его отсутствию, – когда глюки заявляются в спальню, то это уже не глюки, а ночные кошмары.

 Исчезающий в темноте коридора глюк издал короткий смешок.

 На следующее утро Эситея проснулась одетая, в своей постели, завернутая в шерстяное клетчатое одеяло, со всех сторон подоткнутое под ее привольно раскинувшееся по кровати тело. Окно было приоткрыто, и свежий влажный воздух давным-давно выветрил из спальни все спиртные пары. Девушка села, с наслаждением потянулась, не спеша спустилась с массивной кровати и подошла к окну. Мелкий дождик усердно мочил почти отвесный трещиноватый каменный склон под окном. Дом Эситеи, последний на улице, точно вырастал из каменной породы. Внизу, под обрывом тускло блестело озерцо, окруженное кустами и деревьями, из которого мелкими водопадами стекали вниз две маленькие речки. Вдоль них стояли дома следующих улиц города, спуститься к которым можно было по узкой каменной лестнице, начинавшейся недалеко от дома дикеофоры.

 Под дождем выходить в город не хотелось ни ей, ни ее возможным посетителям, в ясную погоду непрерывным потоком ходившим к дверям приемной дикеофоры за помощью. Эситея решила заняться домашними делами. К ее удивлению обе печки были теплыми. И когда это она успела их растопить? Память о вчерашнем вечере назвать ясной было нельзя. За печкой на кухне у нее была устроена баня-помывочная, со сливом воды на все тот же склон скалы, служивший основанием ее дому. Помывшись и с удовольствием переодевшись в чистую нижнюю рубаху и два традиционных платья, одно поверх другого, она занялась хозяйством.

 И тут во входную дверь постучали. Так это странно, неровно постучали.

 Девушка двумя руками отодвинула задвижку на двери. На пороге стоял, шатаясь, высоченный окровавленный мужчина. Струи дождя смывали кровь со ступенек ее дома.

 – Спаси, дикеофора, заклинаю памятью матери, спаси. Пусти к себе в дом и спрячь от преследователей.

 Ничего не скажешь, изложено было коротко, грамотно, хотя как-то архаично, что ли.

 Эситея открыла дверь нараспашку, давая возможность раненому упереться руками в стену прихожей после того, как он туда ввалился.

 – Тебе нужно дойти до моей приемной по коридору. Я тебя не дотащу.

 Мужчина скрипнул зубами. Это был чужак. Типичный светловолосый, светлокожий здоровенный пришелец. Стало понятно, что преследователи себя ждать не заставят. Раненый собрал все силы и, опираясь на плечо хозяйки, поднялся по коридору ко входу в комнату, в которой Эситея принимала посетителей. Там был отдельный выход на центральную улицу города, сейчас, естественно, закрытый. Эситея отодвинула человеческий скелет на колесиках, за ним обрелся высокий, выкрашенный белой краской стол.

 – Ложись сюда. Выдам тебя за труп для исследований, – хладнокровно сообщила девушка.

 – Еще чуть-чуть, и это будет правдой, – еле слышно усмехнулся раненый, сползая на стол. Эситея отстегнула меч, ножом срезала с чужака верхнюю и нижнюю туники, штаны. Теряя сознание, мужчина ухватился руками за набедренную повязку.

 Множество мелких порезов. Проникающее ранение в грудь. Неглубокая рана на животе. Сильная потеря крови.

 Дикеофора закатала рукава, подняла бортики стола и залила лежащее тело необходимыми жидкостями в нужном порядке. Кровь шипела, пузырилась, останавливалась. Струи разбавленной крови стекали по желобкам в столе в отведенные для них емкости. Несколько кровящих ран пришлось туго затянуть. Только потом лекарка вымыла собственные окровавленные руки.

 Все также, хладнокровно, не спеша и потому не теряя времени, Эситея вымазала темной мазью яркие светлые волосы чужака, чуть окрасила ему лицо, шею, грудь, руки и ноги. Накрыла тело серой грубой тканью, собрала одежду незнакомца, вытерла ею кровь на полу, вышла в коридор и бросила тряпки в печь. Вернулась обратно, огляделась, проверила, нет ли чего, выдающего наличие раненного пришельца в ее доме.

 – Будешь стонать или скрипеть зубами, я ничего исправить не смогу, – сказала она напоследок чужаку, открывшему невероятно синие глаза. Он кивнул. Дикеофора набросила уголок серой ткани ему на лицо, так чтобы не затруднить дыхание.

 Затем она вернула на место человеческий скелет, пододвинула поближе скелет собаки, еще раз окинула взглядом свою приемную комнату, осмотрела себя в зеркало на наличие следов крови на одежде. Естественно, пятна крови исчертили ее светлое платье. Придется переодеться. Эситея вышла в коридор. Там оставались следы, которые тоже надо было вытереть.

 И только она успела управиться, как во входную дверь снова постучали. На этот раз стражники, нормальные жители Древнего города, темноволосые, темноглазые со смуглой кожей.

 – Э-э-э, госпожа дикеофора, мы снова к вам.

 – Снова?

 – Э-э-э, мы вчера к вам заходили, но вы были сильно расстроимшись поведением сынка госпожи Леждены.

 – Да, я вчера и вправду немного выпила наливки от бессонницы, – согласилась Эситея, внимательно разглядывая стражей порядка.

 – Конечно, конечно, с кем не бывает... Э-э-э, мы второй день ищем опасного преступника. Вы никого не видели?

 – Я сегодня весь день была дома. А что за преступник? Высокий или низкий? Здоровый или больной? Сами понимаете, он же не кричит направо и налево, что он преступник. Как выглядит, спрашиваю?

 – Понимаете ли, госпожа дикеофора, – понизив голос, сказал капитан стражи, – мы ищем начальника гарнизона Нового города.

 Эситея прислонилась к косяку двери и изумленно присвистнула. Такой дурости от сограждан даже она не ожидала.

 – Тут с ним наши Отцы не сошлись во мнениях, немножко повздорили. Если он доберется до своих, никому из наших не выжить.

 – В моем доме никого нет, – размеренно сказала дикеофора города. – Но вам придется обыскать дом. Если ваши Отцы повздорили с ним до крови, он вполне мог обратиться к дикеофоре за помощью, и я бы тогда его не выдала. Будете заходить?

 – Э-э-э, Маурин, помнишь, он вчера у Отцов расспрашивал, кто такие дикеофоры? Придется и вправду заглянуть к вам, госпожа дикеофора, не сочтите за обиду.

 – Не сочту.

 – Но, кап, артефакт-то не сработал. Она говорила правду, что нет у нее в дом никого.

 На лице капитана стражи внезапно отразилось недоверие к возможностям служебного прибора. Стражники колебались.

 – Куда-то же он подевался. Мы улицы оцепили, дома обыскали. Ваш дом, госпожа дикеофора, последний.

 – Может, он в озере утоп? – с надеждой спросил Маурин. – Дождь. Скользко. А он непривычный к улочкам Древнего города.

 – И все же заходите. Не хочу, чтобы мой дом был исключением.

 Стражники дружной командой в пять промокших парней осторожно втянулись в ее теплый домик. Эситея по очереди открыла двери в две насквозь просматриваемые комнатки ее дома. Стражники производили обыск добросовестно. Они заглянули в подпол, на печки, за печки, открыли дверцы всех стенных шкафов. Подошли ко входу в приемную, которую Эситея вполне искренне не считала частью своего дома. Даже вход в нее был с другой стороны, по другому адресу, то есть.

 Парни вздрогнули, увидев скелет с кривой ухмылкой из-за неровно прицепленной нижней челюсти. Отвели взгляды в сторону. Но там, в стороне, их ждали красочные картины, изображающие человеческие тела совсем без кожи и частично без мышц. Некоторым картинам было лет по сто пятьдесят, или двести, некоторым еще больше. Эситея сняла с вешалки старый плащ и накинула его на скелет, чтобы не смущать стражей порядка. Немного сдвинулась ткань со стола на высоких ножках, выкрашенного белой краской, обнажились смуглые стопы. Хозяйка дома аккуратно вернула ткань на место.

 – Извините, у меня рабочая обстановка.

 – А чьи косточки, то? – осторожно спросил Маурин. – Плохо, что не в могиле, а?

 – Еще матушке моей один человек завещал свое тело в благодарность за помощь сыну. Нужная вещь. Иногда так кости переломаны, что, не взглянув на нормальные, и не сообразишь, как выправлять. О чем вы только думаете, когда их друг другу ломаете?

 – А собачку-то за что? – с сентиментальной грустью оглядев песий скелет, спросил Верассин, самый высокий и мускулистый из стражей порядка.

 – Собакам тоже кости ломают, и нередко. Мне этот скелетик, не помню, сколько раз помогал. Да и матушке моей тоже.

 – Ладненько, мы пошли, госпожа дикеофора, извиняйте, если что не так.

 – Через этот выход выйдете, или обратно вернетесь?

 – А не мог он с одной улицы на другую через дом госпожи дикеофоры пробежать? – вдохновился новой идеей Маурин. – На центральной улице наших постов нет.

 – А ведь и вправду, парни.

 – Ничего, что у меня дверь в приемную изнутри заперта?

 – Да? Жаль. Ну, ладно. Пошли обратно.

 Проводив стражников, заперев за ними дверь, вытерев снова грязные следы в коридоре, Эситея вернулась к спасенному ею пришельцу, захватив с собой подушку из соломы и теплое одеяло. Подойдя к столу, откинула тяжелую ткань. Осторожно размотала наложенные недавно тугие повязки. Снова потекла кровь, но тоненькими струйками, останавливаясь. Незнакомец открыл свои чужеземные синие глаза.

 – Кое-что придется зашить. Сейчас обезболивающую мазь в кожу вотру. – Эситея не спеша надела перчатки из тонкой кожи. Ее собственные пальцы не должны были утратить чувствительность.

 – Я что, девка нежная? – удивился раненый. – Так зашивайте.

 – Зато я девка нежная, – усмехнулась дикеофора. Без обезболивающего шить не буду.

 Незнакомец демонстративно обвел взглядом старинные картины на стенах, натуралистично изображающие людей без кожи и с распоротыми животами, но спорить не стал. Мазь начала действовать, он заметно расслабился. И чего, спрашивается, возражал?

 – Как мне вас называть? – спросила лекарка, осторожно вводя иголку под кожу.

 – Что вам обо мне рассказали?

 – Что вы – начальник гарнизона Нового города, вы не сошлись во взглядах с нашими Отцами, немного повздорили.

 Синие глаза потемнели от ярости.

 – Ну если считать предательство, нападение впятером на одного, попытку убить, заманив в ловушку, небольшим раздором, то вам, конечно, сказали правду.

 – Если вы думаете, что я буду кого-нибудь оправдывать, то не дождетесь.

 Незнакомец расслабился опять.

 – Что еще? – хрипловато спросил он, помолчав.

 – Если вы доберетесь до своих, то уничтожите всех наших.

 Чужак прищурился и окинул спокойно зашивающие раны девушку пристальным взглядом.

 – Вы им поверили?

 – Пребываю в колебаниях и душевных терзаниях.

 – Заметно.

 Он закрыл глаза. Эситея продолжала сосредоточено работать в наступившей тишине.

 – Ваши Отцы – не просто подлецы, они еще и идиоты, – просветил собеседницу пришелец, снова открывая глаза.

 – Если вы будете так волноваться, я привяжу вас раньше времени. У меня же иголка в руках, а вы дергаетесь. Как вас все-таки зовут?

 – Астайнар Эр"Солеад. Если хотите, можете звать Астином. Как-то глупо употреблять мое полное имя в такой обстановке.

 Он помолчал, затем тяжело вздохнул.

 – Меня пригласили на важную встречу несколько отцов Древнего города. Естественно, я сообщил об этом своим офицерам. Если я не вернусь сегодня вечером, наши начнут действовать. И вот тогда предатели, заманившие честного человека в ловушку, изменившие своему слову, будут отомщены. И даже с лихвой.

 – Как это можно предотвратить?

 Пришелец молчал довольно долго.

 – Или я вернусь к вечеру, или вы отнесете мое письмо в Новый город.

 – Я могла бы приготовить зелье, которое даст вам силы, дойти до Нового города. И вы слышали, что улица, на которую выходит моя приемная, не охраняется. Но потом вы будете долго болеть. Вы серьезно ранены, и вам не стоит отказываться от помощи городской дикеофоры.

 – У нас хорошие лекари, свободные от ваших предрассудков.

 – Вижу, как вам залечили предыдущие раны ваши хорошие лекари... Ладно. Я зашила, что нужно было. Остальное перевяжу. Потом подкачу столик к той скамье, видите? Вы переберетесь на нее. Там есть ремни, которые вас удержат, когда начнется горячка. Обдумайте пока ваше письмо. Я напишу его под диктовку.

 – Вы умеете писать? На нашем языке?!

 – А вы сами-то на нем писать умеете? Или только подпись квадратными буквами?

 Господин начальник гарнизона заметно покраснел.

 – Хорошо. Я продиктую вам письмо. Вы возьмете мое кольцо, и с ним вас пропустят.

 Эситея закончила перевязку, помогла раненому перебраться на скамью с соломенным матрасом, приготовила бульон с лекарственными травами, пока пришелец отдыхал и собирался с силами. Наконец господин Эр"Солеад открыл глаза и продиктовал ей короткую записку, что он ранен, вынужден оставаться в Древнем городе, и приказывает без него никаких действий не предпринимать. Начальник гарнизона подписал записку четким подчерком, но в следующее мгновение обессилено откинулся на свое ложе.

 – За что вы нас так ненавидите? – прошептал он. – Мы никому не причинили вреда. Мы даже построили новый город, чтобы не раздражать вас.

 – Потому, что вы – пришельцы, потому что вы сильнее.

 – Но наша сила защищает вас! И вам и нам грозит общая опасность из степей. Наши лазутчики доносят, что вот-вот будет очередное нашествие степняков.

 Эситея замерла с кувшинчиком в руках. Астайнар смотрел на нее блестящими от жара глазами, но он не бредил.

 Нашествием степняков пугали маленьких детей. Оно бывала где-то раз в несколько столетий. В последний раз Меары защититься не смогли. Кочевники сожгли дома, убили всех жителей, засыпали колодцы и вырубили сады. Мертвые земли остались после их нашествия.

 – Нас прислали из столицы, чтобы закрыть проход между хребтами. Но без помощи местных жителей нам этого не осилить. Неужели невозможно объединиться даже ради спасения собственного города?

 – Боюсь, что невозможно, – тихо произнесла городская дикеофора. – Лежите. Я отнесу письмо, зайду на рынок, и сразу вернусь. Питье на столике. Ваш меч я кладу справа, видите? Вдруг со мной что-нибудь случится.

 – Возвращайся скорее, Эситея, я буду ждать. Возьми перстень.

 Она осторожно сняла единственный перстень с горячей руки.

 – Иди через рынок. Там на краю площади слева стоит здание с черепичной серой крышей. Первая дверь налево. Вставь в замочную скважину печать перстня, нажми и проходи. Тайный ход на нашу сторону. Если ты начнешь расспросы на самом рынке, тебя заметят. У вас нравы так испорчены, что могут обидеть даже городскую дикеофору.

 – Это ваше влияние, – возмутилась дикеофора. – Это вы боретесь с нашими суевериями. И всякий считает за доблесть, обидеть девушку с чуткой душой. Ничего ему, мол, за это не будет.

 – Иди. Уже темнеет. – Астайнар Эр"Солеад, чуть улыбнувшись, закрыл глаза.

 Убедившись, что все, что может понадобиться раненому, находится рядом с ним, Эситея ушла из приемной. Она переоделась в платье, которое не жалко испачкать, выходя под дождь на грязные улицы, сверху накинула плотный плащ дикеофоры, всунула ноги в калоши, прихватила корзинку и, зажмурившись, шагнула в серый дождливый сумрак за порогом ее уютного теплого дома. Там было тихо. Только шуршал дождь о листья смоковницы, где-то вдали лаяли собаки.

Глава вторая

 Очень немногое объединяло древнюю и новую части провинциального городка Меары. И как раз одной из этих немногих вещей был Большой рынок. С одной стороны рынка находились кривые улочки Древнего города, ведущие без всякого порядка то вверх, то вниз, старинные дома из песчаника или мрамора, с впечатляюще огромными барельефами на стенах, раскрашенными в яркие цвета, от которых презрительно воротили свои прямые красивые носы чужеземцы-пришельцы. По другую сторону рынка на ровном плато Нового города тоже стояли мраморные или из желтоватого песчаника дома. Но они образовывали ровные улицы. Никаких барельефов на них не было, не только раскрашенных, но даже и однотонных. Дома украшались розеттами, небольшими полуколоннами, балкончиками на выгнутых опорах, узкими изящными окнами. И больше ничем они не украшались. А посередине между этими двумя мирами как раз и находились крытые навесами с подвешенными масляными лампами ряды Большого рынка. У чужаков, лет сто назад без боя занявших пришедшую в упадок страну были свои пути подвоза товара. А у местных жителей, не до конца завоеванных пришельцами, свои. И как раз на рынке происходил обмен товарами ко взаимной пользе и удовольствию.

 Эситея легко нашла нужный дом, открыла дверь и шагнула в темный переход.

 – Астин, вернулся? – взволнованно спросил на своем языке какой-то чужак впереди. – Нет, это не Астин. Стойте! Кто вы?

 – Меня прислал ваш Астин с посланием к одному из своих помощников, – ответила девушка, выходя под свет факела, останавливаясь и откидывая назад капюшон. – Проведите меня к своему начальству.

 – Девушка из Древнего города? – изумился чужак, оценив суженное к подбородку лицо, рисунок бровей с изломом и большие, глубоко посаженные глаза посетительницы. И перешел на язык местных жителей. – Пойдемте со мной.

 Они вышли на широкую, мощеную базальтовыми плитами улицу. Сопровождающий оказался совсем молодым, светловолосым, как и все они, пришельцы из-за гор. Дом, куда привел Эситею молодой пришелец, был с широким, почти квадратным залом в центре, отделанном простыми полированными плитами мрамора, за прямоугольными выходами виднелись анфилады комнат.

 – Подождите здесь, – сказал пришелец и исчез в одном из проходов, опустив за собой тяжелую синюю ткань занавеса.

 Эситея, вся мокрая, в грязных калошах, закрыла глаза и прислонилась к стене рядом со входной дверью.

 – Что случилось? – резко спросил ее на языке Древнего города широкоплечий, высокий даже и для самих пришельцев воин со шрамами на лице, с сединой в волосах, с седыми усами. Подбородки пришельцы выбривали. У этого конкретного чужака подбородок был квадратным.

 – Возьмите, – она протянула воину записку, почувствовав в нем начальника.

 Тот читал несколько фраз очень медленно. Перечитывал. Вертикальная складка на лбу заметно углубилась.

 – Мне надо вернуться обратно, – тихо сказала посланница. – Ваш командир ранен, скрывается от жителей города. Ему нужна моя помощь.

 – С вами пойдет наш человек, – тоном, не терпящим возражений, сообщил воин со шрамом.

 Эситея устало посмотрела ему в глаза.

 – В нем опознают чужака, и за жизнь господина Эр"Солеада я не дам даже медной монетки. Мой дом сегодня обыскивали желающие прикончить вашего начальника.

 – Почему вы его не выдали?

 – Положение обязывает. Я единственная в городе, кто не выдает раненых и беспомощных властям. Господин Эр"Солеад выбрал единственный дом в Древнем городе, где ему окажут помощь. К счастью, для всех нас.

 – А кто же вы? – чужак глядел сурово и пристально.

 – Одно из суеверий Древнего города. Не важно. Я могу идти?

 – Нет. Наш сопровождающий – не чужой для вас. Он племянник одного из ваших купцов. Помогает нам из идейных соображений.

 – Оу, городская дикеофора лично? У вас перстень Астина? Что с ним? К несчастью, вижу вас впервые, – к ним стремительно подошел, вынырнув из-за тяжелого синего занавеса, молодой черноволосый парень с густыми черными, почти сросшимися бровями и мощным носом. Сразу видно, местный. – Простите, поэтому я не знаю, как вас зовут.

 – Эситея.

 – А кто такая дикеофора? – с любопытством спросил чужак с проседью в волосах.

 – Фея Древнего города.

 – Тьфу! – только и смог сказать пришелец.

 – Не скажите, господин Шемарад...

 – А с чего вы взяли, что эта девушка, как это вы сказали, дикеофора? Вы же в первый раз ее видите.

 – Так узор по горловине плаща и застежка...

 Господин Шемарад пригляделся и хмыкнул. Большая, размером в его ладонь, фибула, скрепляющая ворот плаща, была сделана из черненого серебра и изображала сурово оскалившийся человеческий череп. Что касается узора по горловине плаща, то там черепа перемежались с молниями.

 – Я пойду? Вы продолжите обсуждение без меня. Мне еще на рынок заходить, а у меня раненый нуждается в помощи.

 Кажется, господин Шемарад подал знак молодому меарцу.

 – Я пойду с вами, госпожа Эситея. Помогу вам товары с рынка донести. И с раненым, наверное, вам нелегко одной. Меня зовут Неарх Фелитин. Многие знают мою матушку, госпожу Фелитену. Она искусная швея.

 – Да, конечно, я тоже знакома с госпожой Фелитеной, – нехотя призналась Эситея.

 – Так пойдем? Мы ведь должны спешить? Потерплю, не буду вас спрашивать, что с Астином.

 – Он ранен, но будет жить.

 Они вернулись на рынок тем же путем, каким девушка прошла в Новый город. Ярко горели висячие масляные лампы под навесами. Вокруг торговых рядов сгущалась непроглядная тьма, тихо шуршал дождь. Усталые продавцы молча сидели рядом с грудами своих товаров, вываленных на прилавки.

 – Что вы хотели купить, госпожа?

 – Свежих цыплят штучек пять-шесть и травок разных.

 – Пойдемте, я покажу, где лучше купить.

 Помощь Неарха оказалась очень кстати. Он быстро закупил нужные товары, оплатив их самостоятельно. Эситея не возражала. Она почти никогда не брала денег за лечение и помощь, но и не спорила, когда кто-то для нее что-то покупал. Традиции. Если бы не они, дикеофора давно бы погибла от голода.

 Раненый пришелец уже лежал в горячке, когда Эситея с Неархом вошли в дом дикеофоры. Рассказав, что надо делать, девушка отправилась готовить ужин для них с Неархом и травяной настой для Астайнара. Потом, когда горячка спадет, нужно будет приготовить питательный бульон. А это – дело тонкое и сложное.

 К утру Астайнар Эр"Солеад пришел в себя и открыл глаза.

 – Ну вот. А господин Шемарад не верит в силу дикеофор, – радостно сообщил ему Неарх. – Ну где вы видели, чтобы горячка от таких ран спадала меньше чем за ночь?! Ему можно говорить, госпожа Эситея?

 – Можно. Он все равно сейчас уснет. Выпьет бульон и уснет. Слабость сильная.

 – Что с вами случилось, господин Астин?

 – В этом Древнем городе у правителей никакого согласия, как в пьяных песнях в конце застолья, – тихо ответил раненый. – Сначала меня пытались убить, чтобы я не попал на встречу с Отцами. Я прятался весь вечер. Но все же пошел на встречу. Местные дали мне слово, что уж в Доме правителей мне ничего не грозит. Но с утра, когда я ушел от них, на меня напали несколько... Чудом уцелел. Добрался до дома дикеофоры. Она меня спасла.

 – Оу, вот жизнь! А где вы прятались вечером перед встречей? – поинтересовался любопытный Неарх. Он сидел рядом с кроватью и жадно смотрел в лицо своему начальнику. Эр"Солеад быстро взглянул на невозмутимую Эситею.

  – Не важно. Давай сюда бульон. И вправду сейчас усну.

 Следующие несколько часов Неарх сидел у постели спящего Астайнара, глядя на него преданными глазами, а Эситея пополняла истощившиеся запасы настоек и мазей в своей приемной. Потом зазвенел колокольчик, извещающий о появлении посетителя. Дикеофора осторожно подошла к окну и глянула на улицу из-за легкой белой занавески.

 – Да чтоб ее, – пробормотала она, не сдержавшись. – Лично приперлась.

 – Кто там? – встрепенулся Неарх.

 – Госпожа Леждена... Неарх, срочно переставь ширму, чтобы загородить постель. Сам разденься до пояса, одежду повесь на ширму, чтобы было видно, что у меня посетитель.

 Парень быстро пододвинул ширму и развернул ее, не задав ни одного вопроса. Эситея вышла в маленькую прихожую перед своей приемной комнатой и отодвинула щеколду. Дождь на улице перестал, хотя все равно было пасмурно.

 – Что вам угодно, госпожа Леждена? – холодно спросила она, удерживая посетительницу на пороге. Прекрасно выглядевшая для своих средних лет, с умело накрашенным лицом почти без морщин, дорого одетая, с перстнями на восьми из десяти пальцев, госпожа искренне возмутилась.

 – Вы так и будете держать меня на пороге, Эситея?

 Эситея, чуть прищурившись, окинула госпожу Леждену внимательным взглядом и сделала шаг назад, пропустив посетительницу в прихожую размером три шага на три, со скамейкой вдоль стены и цветущей розовой азалией на подоконнике.

 – У меня посетитель, госпожа, – вежливым голосом сказала она. – Или подождите на скамейке, пока я освобожусь, или быстро изложите вашу просьбу.

 – Ах, так! Да как тебе не стыдно! У меня сын ночью заболел. Срочно нужна помощь.