Текст книги "Спроси у зеркала"

Автор книги: Татьяна Туринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Часть вторая
Глава 1

Лариса с трудом втиснула машину между Вольво и Жигулями. Последнее время все сложнее было припарковаться – Москва буквально кишела автомобилями, а вот об автостоянках родное правительство все никак не хотело заботиться. Нет, что ни говори, а за городом и живется лучше, и дышится легче.

– Ронни, со мной! – скомандовала она.

Шикарный ухоженный пес даже не двинулся с места.

– Ронни! – Лариса дернула поводок посильнее. – Вставай, кому сказала!

Псина и не думала подчиняться хозяйке, только демонстративно отвернула морду в сторону.

– Ах ты, паршивец! Вставай же! Я же тебя не донесу на руках, я тебе не Валера!!!

Силой выволокла собаку из машины, захлопнула дверцу и включила сигнализацию. Направилась к входу в клинику, таща упирающегося пса практически волоком. С огромным трудом преодолела ступеньки крыльца. В коридоре собака стала более послушной, по крайней мере, перестала упираться. Видимо, почувствовала запах боли и страха, исходящий от этого места, поджала хвост, почти терлась о ноги хозяйки.

В приемном отделении сидели двое владельцев котов. К немыслимому Ларисиному удивлению, Ронни на них не отреагировал. Сердце заныло – бедный мальчик, как ему страшно!

Ждать не довелось вовсе: котов и собак, очевидно, осматривали разные доктора и Ларису практически сразу пригласили в кабинет.

– Присаживайтесь, – с профессиональной улыбкой на лице предложила медсестричка. – Доктор сейчас освободится, давайте я вас пока запишу. Фамилия?

– Дидковская, Л. А. И давайте обойдемся без адреса, хорошо?

Медсестра пожала плечом, мол, как угодно, желание клиента – закон.

– Так, это у нас далматин. Возраст?

– Двадцать шесть.

Медсестра удивленно уставилась на клиентку. Спросила неуверенно:

– Месяцев?!

– Лет, – холодно ответила Лариса. И только увидев выпученные глаза медсестры, поняла. Улыбнулась виновато: – Ой, простите, я задумалась о своем… Нет, конечно нет. Три с половиной года.

Сестра удовлетворенно кивнула, записала возраст собаки в соответствующей графе журнала учета посетителей. Потом поднялась из-за стола:

– Подождите минутку, я позову доктора, – и скрылась за дверью в смежную с приемной комнату.

Долго ждать действительно не довелось. Не прошло и заявленной минуты, как сестра вернулась обратно. Следом за нею шел доктор в белоснежном, отдающем голубизной халате. Профессионально окинул взглядом собаку, спросил, не поднимая взгляда к хозяйке:

– Что за проблемы? Что случилось?

Голос показался Ларисе смутно знакомым. Или, скорее, хорошо знакомым, но давно забытым. Попыталась вглядеться в лицо ветеринара, да доктор склонился над перепуганным до смерти Ронни.

– Не знаю, доктор, – ответила Лариса. – Как-то он себя странно ведет, что-то его беспокоит. Все время крутит головой, как будто пытается что-то с себя стряхнуть, поскуливает…

– Как насчет купания? Мыли недавно? – спросил доктор и, наконец, поднял глаза к посетительнице. – Или купался в реке, в водоеме? Лариса, неужели ты?!

Лариса застыла на мгновение. Брови чуть приподнялись, уголки губ поплыли в разные стороны:

– Андрюша? Николаенко?! Андрюшка, Боже мой! Откуда ты здесь?!

Доктор улыбнулся:

– Как и все, из Национальной аграрной академии, факультет ветеринарной медицины. А ты?

– А я вот, с собакой, – невпопад ответила Лариса. На мгновение задумалась, почувствовав, что ляпнула что-то не то, и весело рассмеялась. – Вот уж не думала, что ты станешь ветеринаром!

– Ну почему же? – чуть обиделся Николаенко. – О моем увлечении собаками весь класс знал. А ты тем более…

Вроде, совершенно нейтральное утверждение, но произнес его доктор как-то по-особенному, словно намекая на что-то, ведомое только им двоим. Медсестричка уткнулась в журнал, всем своим видом демонстрируя, что она тут по делу и совершенно ничего не слышит.

Лариса смутилась. Да, в самом деле, как же она могла забыть? Память тут же услужливо вытащила из соответствующей ячейки картинку. На ней совсем еще молодые, зеленые юнцы, одноклассники Лариса Лутовинина и Андрюша Николаенко встречались едва ли не каждый вечер, гуляли по вечерней прохладной Москве, и говорили, говорили, говорили без конца, боясь внезапной паузы, как огня. И правда, Андрей же чуть не каждый вечер рассказывал ей о своих планах на будущее, о том, что намерен поступать на ветеринарию. Как она могла забыть?..

Андрей, словно поняв всю неловкость ситуации, вновь обратил внимание на несчастную собаку. Перепуганный Ронни сидел, прижавшись к ногам хозяйки, боясь поднять голову и увидеть страшного злого человека в белом халате. Эх, если бы он еще мог заткнуть нос и не слышать угрожающего запаха боли и страха, исходящего от этого человека!

– Так что, говоришь? Купались? Ну-ка, признавайся, как на духу. Было дело?

– Было, доктор, – улыбнулась Лариса. – Он любит купаться, без конца за мячиком ныряет – любимое занятие, мясом не корми.

– Вот и докупался, – подвел черту доктор. – Отит. Обыкновенный отит.

– Отит? – удивилась Лариса. – Андрюш, ты что? Какой отит? Это же детская болезнь! Вернее, человеческая.

– Вот-вот, именно – человеческая. И собачья. Они, между прочим, практически всеми человеческими болезнями болеют. У них даже инфаркты с инсультами бывают, а ты говоришь – отит. Купался, вода попала в ухо, вытряхнуть не смог – вот и результат, воспаление. Приятного мало, конечно, но не смертельно. Тут главное вовремя заметить и помочь. Сейчас мы ему укольчик изобразим, антибиотик, дабы снять воспалительный процесс. Но антибиотик – он даже для собак антибиотик. То есть колоть его надо не менее пяти дней, лучше шесть-семь. Подряд, без перерывов и выходных, поняла? Мы даже в выходные работаем, мы вообще работаем круглосуточно. А еще купишь в аптеке вот эти чудодейственные капли, – Андрей чиркнул на рецепте с синей полосой пару строк, оторвался на мгновение, поднял голову, спросил: – Ты по-прежнему Лутовинина?

Тут же, бросив взгляд на холеную Ларисину руку с обручальным кольцом на безымянном пальце, усмехнулся, ответил сам себе:

– Как же, дождешься, чтобы такая женщина да еще и не замужем! Так как тебя записать?

– Дидковская, – едва заметно смутившись, ответила Лариса. – И что это за капли такие?

– Софрадекс. Хорошие капельки, – ответил Николаенко. – Венгерские. Между прочим, людям тоже их прописывают. Глазные и ушные в одном флаконе. По две-три капли в каждое ухо три раза в день. Сама справишься? Или привозить будешь?

– Да ладно, Андрюша, за кого ты меня принимаешь? – обиделась Лариса. – Справлюсь, конечно!

– Ну, знаешь, у нас клиентура разная бывает. Все больше из тех, из новых. Которые на БМВ да на Мерседесах рассекают, не соблюдая правил дорожного движения. Хозяева жизни. Которые пипетку в руках держать не умеют, предпочитают три раза в день привезти животное к ветеринару, – И, чуть стушевавшись от внезапной не вполне уместной откровенности, тут же добавил: – Ну, а нам это только на руку, нам клиенты лишними не бывают.

Отошел к аптечной этажерке, уставленной всевозможными флакончиками, бутылочками да тюбиками, достал искомое лекарство, набрал в шприц:

– Давай, Лара, ставь своего красавца на стол.

– Ой, ты что, Андрюша, я же его не подниму! Он, может, не такой и тяжелый, зато упрямый, как сто чертей! – возразила Лариса. – Да и вообще, я ж не тяжеловес.

Доктор положил шприц на тумбочку, схватил Ронни на руки – собака взвизгнула и попыталась его укусить.

– Ишь, герой! – беззлобно ругнулся на него Николаенко. – Я тебе покусаюсь! Соображать надо – я, между прочим, тебе помочь хочу. Так, Лариса, Наталья – держите-ка покрепче этого красавца. Да морду, морду держите, а то потом еще вас от покусов лечить придется!

Пока Лариса с медсестрой пытались удержать разъяренного от страха Ронни, Андрей ловко оттянул шкуру на задней лапе пса, вогнал туда иглу и выпустил лекарство.

– Ну вот и все, а ты боялся, дурачок, – отходя от стола, проговорил он. – Ишь, злой какой!

– Он не злой, – заступилась за питомца Лариса. – Ему просто очень страшно.

– Конечно, страшно, – согласился Андрей. – Еще бы. Кто же спорит? Но зачем же показывать злые зубки незнакомым людям? Дурной тон, между прочим!

– Тебе все хиханьки, – тоже улыбнулась Лариса. – А мы, между прочим, так перепугались…

– 'Мы' – это кто?

Лариса стушевалась.

– Я, муж, свекровь… Они его очень любят…

– Ну еще бы – попробуй-ка не любить такого красавца! Ну все, можешь забирать свою драгоценность домой. Только не забудь завтра вернуть на укол. И про капли не забывай. Очень рад был тебя видеть, – искренне улыбнулся на прощание Андрей.

– Я тоже, – смутилась Лариса. – Я тоже очень рада тебя видеть, Андрюша. До завтра!

Лариса направилась к выходу. Ронни подскочил с готовностью, забыв о вечном своем упрямстве. Едва ли не впервые в жизни он шел за хозяйкой с готовностью и даже нескрываемым удовольствием. Лишь бы подальше от этого страшного места!

Лариса всегда была исполнительным человеком, здесь же, в ситуации, когда страдало несчастное животное, да еще и не чужое, не постороннее, а свое, можно сказать, родное – стоит ли говорить, что ко всем предписаниям доктора Николаенко она отнеслась с полной ответственностью?

Впервые увидев пипетку, глупыш Ронни не почувствовал всей опасности и коварства такой маленькой непонятной штуковины. Однако собачья память оказалась отличной, и уже со второй процедуры Ларисе пришлось бороться с бестолковой псиной не на шутку – попробуй-ка завалить сопротивляющуюся собаку, пусть не такую уж и крупную, но напуганную и бесконечно упрямую. Хорошо, что догадалась купить сразу две упаковки чудодейственных капель – с первой Ронни расправился очень быстро, зашвырнув открытый пузырек под диван.

Ну и, конечно, Лариса не намерена была пропускать назначенные доктором уколы. Да и вообще, если честно и откровенно, не только ради собачьего здоровья рвалась на процедуры. Надо же, Андрюшка Николаенко – ветеринар! Даже нет, не то удивительно, что Андрей стал ветеринаром, а то, что они встретились – мало ли в Москве ветеринаров? У Ларисы и без того с друзьями всю жизнь было как-то не особенно богато, теперь же, спустя семь замужних лет, она как-то неожиданно для самой себя почувствовала одиночество, отрезанность от мира. И вдруг – как чудо, старый друг!

Друг? Лариса, было, удивилась. А может ли она назвать Андрюшу просто другом? Впрочем, почему бы и нет, тут же успокоила она себя. Конечно друг, кто же он ей еще? Ну, может быть, еще и одноклассник. Никак не менее, но и, к великому сожалению, не более. Да, очень здорово когда-то было бродить с ним по мокрым московским улицам, разгребать ногами опавшие разноцветные листья, и говорить обо всем и в то же время ни о чем. Как уютно было, спокойно, даже сырость и холод не ощущались абсолютно. Теперь даже и не верилось, что они могли вот так часами бродить и даже не помышлять о первом поцелуе. Впрочем, это она, конечно, утрирует. Были поцелуи, были! И еще какие! Самые первые, самые волнительные! Но именно в силу неиспорченности обоих дальше легких пьянящих поцелуев дело не зашло. Или просто не успело зайти? По крайней мере, не было никаких объятий, никаких намеков на то, что между ними что-то может случиться. Может, потому и было им так уютно и спокойно вместе?

Как бы то ни было, а Лариса искренне обрадовалась встрече. Она так устала от одиночества! Вернее нет, какое одиночество может быть, когда она практически никогда не бывает одна? Нет, конечно, бывает, но никогда подолгу. Да, спасибо маме Зольде, она никогда не оставляет Ларису без внимания, не позволяет ей чувствовать себя одинокой. Если бы не мама Зольда, Лариса, пожалуй, уже давным-давно спятила в хваленой загородной тишине. Оно-то, конечно, приятно послушать пение птиц, умиротворяющий шелест листвы да дробный стук дождевых капель о подоконник. Но ведь все хорошо в меру! И все чаще в последнее время Лариса стала за собой замечать, с каким удовольствием услышала бы за окном шум проезжающего автобуса, веселый визг детворы во дворе большого многоквартирного дома. Или ссору вредной соседки с девятого этажа с их нерадивой дворничихой тетей Любой. Да что там – она, пожалуй, обрадовалась бы даже противному жужжанию дрели, назойливому стуку молотка от нескончаемого ремонта соседей сверху, лишь бы только не ощущать себя ежесекундно песчинкой в огромном пустынном мире! Но нет же, вокруг нее изо дня в день, из ночи в ночь было царство природы с ее негромкими ненавязчивыми звуками. И ничего более.

И тут, как глоток свежего воздуха, Андрюша Николаенко! Пожалуй, лишь природная Ларисина скромность помешала ей выразить радость от этой нечаянной встречи. И лишь об одном она теперь переживала, кроме здоровья драгоценного Ронни, конечно, – а вдруг завтра вместо Андрюши будет другой доктор? А вдруг они работают посменно, сутки через трое, например? Он ведь сказал, что они работают без выходных, да еще и круглосуточно. Что тогда? Тогда за всю неделю лечения Роньки она сможет увидеть Андрюшу еще только один раз?! Максимум – два?

Однако и назавтра, к ее нескрываемой радости, доктор Николаенко оказался на боевом посту. Правда, чтобы в этом убедиться, Ларисе довелось немало потрудиться. Если вредный Ронни и накануне отказывался добровольно покинуть такой уютный салон автомобиля, то в следующий раз, убедившись на собственном опыте в опасности этого места, он сопротивлялся уже не на шутку – не помогали ни уговоры, ни угрозы применения поводка в качестве наказания за недостойное поведение. Попыталась было Лариса отнести упирающуюся собаку на руках, да Ронни извивался ужом, буквально выскальзывая из рук хозяйки. И той уже ничего не оставалось делать, как в самом буквальном смысле слова тащить его волоком до самой клиники. Немногочисленные прохожие хохотали до слез, лицезрея, как холеная хозяйка тащит не менее ухоженную псину практически животом по асфальту, а собака при этом еще и упорно тормозит всеми четырьмя лапами, словно в каком-нибудь мультфильме.

Но судьба безмерно вознаградила ее труды – в приемной их встретил Николаенко:

– О, какая у вас сегодня своеобразная походка, – пошутил он и тут же подхватил упрямца Ронни на руки.

Лариса и медсестра уже не нуждались в указаниях – сами подскочили, изо всех сил удерживая разнервничавшегося пса на специальном металлическом процедурном столе. Доктор, видимо, заготовил шприц с лекарством заранее, потому что тут же жестом фокусника воткнул иглу в лапу несчастного животного, взвывшего от боли, а может, от ужаса и обиды. Не успел еще собачий вой умолкнуть, как собаку уже никто не держал. Тот тут же воспользовался ситуацией, не ожидая команды соскочил со стола и спрятался за спину хозяйки, прижался к ее ногам и обиженно заскулил.

– Ну что ты, дурачок, – погладила его Лариса. – Для тебя же стараемся, глупенький! Надо немножко потерпеть, чтобы ушки не болели.

Собака все еще поскуливала, но уже не так громко.

– Терпи, Ронечка, маленький мой, терпи, мой хороший, – сюсюкала с ним Лариса.

Вроде дело сделано, можно и уходить. Но так не хотелось…

– А я думала, что сегодня тебя не увижу.

– Почему? – удивился Андрей.

– Ну, – чуть смутилась Лариса. – Ты же сказал, что работаете без выходных, да еще и круглосуточно. Значит, твоя смена закончилась, и сегодня должен быть другой доктор – не можешь же ты работать круглосуточно?

– Ну естественно! Еще мне не хватало жить в этом собачнике. Да, я работаю посменно, но не сутками же. У нас по ночам дежурят практиканты из академии, нас дергают только в особо сложных и срочных случаях. А так мы с напарником работаем по неделе. Так что все ваши шесть уколов выпадают на мою смену. Тебя такой расклад устраивает? Или ты не доверяешь знакомым докторам?

Николаенко улыбнулся так тепло, так радостно, что Лариса поняла – он не менее ее самой доволен не только встречей, но и тем, что его расписание так удачно вписалось в их с Ронни процедуры. И не смогла не улыбнуться в ответ:

– Ну что вы, доктор, я бы никому не смогла так довериться, как вам!

Видимо, ее ответ доставил Андрею немыслимое удовольствие. Его улыбка расплылась еще шире:

– Ну, в таком случае, мадам, я приглашаю вас отведать растворимого кофе, потому как натуральный в походных условиях не сильно-то и заваришь. А еще я бы хотел вас кое с кем познакомить. Вас не шокирует мое предложение?

Лариса ликовала. Ей как раз так не хотелось прощаться с Андреем сразу после укола, как будто ничего, кроме больной собаки, их не связывало.

– Нет, доктор, не шокирует. Больше того, я заинтригована – это с кем же вы меня собираетесь знакомить?!

И незаметно для себя почувствовала легкий укол ревности. Неужели он хочет познакомить ее со своей супругой? Впрочем, Лариса тут же взяла себя в руки. А что такого? Это было бы вполне естественно. Разве он обязан блюсти верность той, с которой его не связывает ровным счетом ничего, кроме мокрых опавших листьев?

Андрей повел ее в ту самую смежную комнату, откуда накануне его вызвала медсестра Наталья. Ронька упирался, пытался уговорить хозяйку выйти в другую дверь, за которой его ждала свобода. Но Лариса привычно тащила упирающееся животное за собой, даже не оглядываясь. А потому не видела осуждающего взгляда медсестры, брошенного ей в спину.

За дверью оказалась небольшая комнатка, уголок для отдыха докторов. Стандартный набор: стол с электрочайником с чайно-кофейными принадлежностями и пачкой печенья на нем, диван и одно кресло, колченогая тумбочка в углу. Ничего необычного, если бы не…

– Ой, какая прелесть! – воскликнула Лариса.

Андрей счастливо улыбнулся:

– Это точно, прелесть! Или два килограмма сплошного очарования. А зовут это очарование Никой. Вообще-то это имя ей не особенно подходит. Ника – богиня победы, она должна быть если и не грозной, то по крайней мере олицетворять собою силу, способную противостоять врагу. Мы же – создания слабые, нежные, а потому я зову свое сокровище Никешей. Или Лялей. Лялюша, иди, кися моя, познакомься с Ронни.

И тут же испуганно спросил:

– А он ее не съест?

– Не знаю, – растерянно ответила Лариса. – Сейчас проверим.

И подвела Ронни к дивану, на всякий случай максимально натягивая поводок.

Крошечное создание даже не соизволило слезть со своей бархатной подушечки, только подняло очаровательную головку с бантиком, приветствуя хозяина. Любопытная морда Ронни приблизилась к малышке довольно близко, и тогда Ника, она же Ляля, 'поздоровалась' с незваным гостем, заодно предупреждая, кто здесь хозяин:

– Тяв!

Голосочек был под стать самой собаке: тоненький, звонкий, эхом отдающийся от стен и потолка комнаты. Ронни от неожиданности отшатнулся назад. Лариса с Андреем засмеялись.

– Присаживайся, – Андрей показал на кресло. – Никеша любит, чтобы рядом с ней сидел только я.

Лариса присела, усадив на пол рядом с собой Ронни. Андрей включил чайник, достал чашки:

– Тебе покрепче, или как?

– Вообще-то я не особо дружу с растворимым, – ответила Лариса. – На всякий случай давай покрепче. И ты что же, свое сокровище всегда с собой таскаешь? Или она у тебя заболела?

– Нет, что ты, тьфу, тьфу, тьфу. Мы пока здоровенькие. Йоркширы – собаки-компаньоны, они не любят одиночества. Она, бедная, так переживает, если я куда-то ухожу без нее. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу в ее глазах обиду. Она же такая крошечная, такая беззащитная – разве можно ее обижать? К тому же у нее совершенно замечательный характер. Она у меня очень спокойная девочка, ласковая и послушная, такая покладистая – сам постоянно удивляюсь. Никогда не доставляет мне хлопот. Она знает, что папа должен работать, а потому сидит себе тихонечко, когда я выхожу к другим собакам. А может, просто привыкла. А в общем да, ты права – я без нее редко где бываю.

Чайник зашумел. Ронька, кажется, несколько освоился в незнакомой обстановке и попытался самостоятельно подобраться к пушистому комочку на подушке. Поводок натянулся, но пес продолжал рваться к заветной цели.

– Пусть познакомятся, – предложил Андрей. – Обычно мальчик никогда не обидит девочку без веских на то оснований. Причем, основания должны быть ну очень вескими. Только психически неуравновешенный кобель может напасть на девочку.

Лариса поднялась с кресла, подошла к дивану, по-прежнему крепко натягивая поводок.

– Знаешь, – улыбнулась. – У нас с психикой вроде бы порядок, а вот характерец…

– Ну, ничего удивительного, – ответил Андрей. – А чего ты ожидала от далматинца? Это вообще очень капризная порода, их нужно очень жестко воспитывать, иначе на голову сядут.

– Да? – удивилась Лариса. – А я и не знала. Я думала, что это только наш такой разбалованный… Я, конечно, и сама не очень хороший педагог, по крайней мере, собачий. А свекровь так и вовсе – не воспитание, а одно сплошное баловство. Купила себе внука… Знаешь, я ведь тоже йоркширчика хотела. С самого детства. Так хотела, так просила. Нет же, какой еще, говорит, йоркшир! Это, видите ли, не собака, а хомячок какой-то, диванная подушка. Ну да, а я и хотела подушку! Вернее, игрушку. Чтобы ее нянчить можно было, бантики завязывать… Не солидно, говорят… Собака, мол, должна подчеркивать личность хозяина, внешне ему подходить…

– А, – кивнул Андрей. – Знаем, слышали такую теорию. В таком случае, тебе бы больше подошла шикарная черная догиня. Такая, знаешь, холеная, фигуристая. Впрочем, далматин тебе внешне тоже подходит. Да только я сторонник другой теории. Собака должна подходить хозяину не по внешности, а по духу, по образу жизни, по привычкам. Я вообще против определения 'хозяин'. Владеть можно неодухотворенной вещью, а разве можно владеть чужой душой? Ее можно любить, но не владеть. Я, например, никогда не скажу: 'Никеша, иди к хозяину!' Я скажу: 'Иди к папе', и она это прекрасно поймет. Потому что выходит, что я у нее единственный родственник. Пусть не кровный, а… Ну, скажем, я ее как бы усыновил, вернее, удочерил. Впрочем, мой подход тоже наверняка неверен. Вряд ли можно считать собаку ребенком. Но разве нельзя ее считать усыновленным ребенком, нет, наверное, не так – существом? Усыновленным существом? Ну не могу я, понимаешь, сказать, что я ее хозяин! Я ее друг, я ее самый близкий человек, опекун, если хочешь, но никак не хозяин. А если судить по ощущениям – так просто папа. Только не смейся, пожалуйста, ладно? Просто я люблю это чудо-юдо безумно, как родного ребенка! Вернее, я пока еще не знаю, как любят детей, я еще даже не женат. А душевного тепла так хочется… Вот и получается, что у нас с Лялюшей вроде как такая себе маленькая семейка.

Лариса улыбалась не насмешливо, а так понимающе.

– Вот-вот, – сказала она. – Ты прямо все мои чувства озвучил! У меня-то ведь тоже детей пока нету…

Диалог старых друзей прервала настойчивая трель мобильного телефона. Лариса прижала к уху болтающийся на декоративном шнурке стильный аппарат:

– Алле? Да, мама Зольда, все в порядке. Укольчик мы уже сделали, скоро поедем домой. Ну как-как? А как он, по-вашему, должен себя вести? Конечно упирался! Я его волоком в клинику тащила, прохожие ухахатывались. Все пузо в пылищи, опять купать придется. Хорошо хоть в последние дни дождей не было, а то вывозился бы в грязи, как настоящий поросенок.

Выслушала тираду невидимой собеседницы, ответила:

– Ой, мам Зольда, и не говорите! Верещал, как раненный! Там не столько боли, сколько страха. Он ведь у нас такой трусишка, да еще и нетерплячий. Нет, мам Зольда, мы как раз только собирались уходить, и вы позвонили. Нет, конечно – как я могу говорить и тащить этого упрямца одновременно?! Разве его одной рукой удержишь? Хорошо, я уже пойду. Я, наверное, к маме еще заеду на работу. А может, не заеду – посмотрим, что там на дорогах творится. Все, мам Зольда, пока.

Нажала кнопку отбоя. Телефон заколыхался на ее груди огромным кулоном.

– Свекровь, – объяснила Лариса. – Волнуется за своего любимчика. Ну и за меня, конечно.

Лариса отпустила поводок и присела в кресло. Ронни не делал никаких попыток обидеть маленькую Никешу, только смотрел на нее удивленно и без конца принюхивался: это еще что за зверюлька такая странная?

– Вы вместе живете? – напряженно спросил Андрей.

– Ага, – не заметив напряга в его голосе, ответила Лариса. – Вместе. У меня отличная свекровь.

– А муж?

– И муж хороший, – бесхитростно ответила Лариса. – И свекор тоже. Они все меня очень любят…

– И давно ты замужем? – полюбопытствовал Андрей. – Впрочем, извини, какое мне до этого дело…

– Да нет, ничего. Давно, почти семь лет. Неполный месяц остался до окончания очередного критического супружеского года.

– А почему критического? Проблемы? – полюбопытствовал Андрей.

– Да нет, почему? – как-то равнодушно пожала плечом Лариса. – Никаких проблем, все нормально. Просто психологи называют третий и седьмой годы критическими.

– А…, – уразумел Андрей. – А если семь лет вместе, почему детей нет? Если это больная тема – извини, не хочу лезть в душу. Просто обычно к этому времени дети уже в школу собираются, а вы все с собакой носитесь…

Лариса притихла, поджала губы. Собеседник понял, что таки затронул больную тему, почувствовал себя неловко.

– Прости, Лар, я не хотел по больному месту…

– Да нет, ничего, – вяло отмахнулась Лариса. – Я, собственно, даже и не знаю, могу ли я иметь детей…

– Что, муж не хочет? Или не может?

– Не знаю, – пожала плечом Лариса. – Не знаю, может не может, потому и… Пока что они с матерью просто не разрешают мне… ну, ты понимаешь. Говорят, беременность портит фигуру. Говорят, только после тридцати лет…

– После тридцати? – безмерно удивился Андрей. – Что за вздор? Я понимаю, где-нибудь на Западе… Впрочем, у нас теперь такое тоже сплошь и рядом, но это, в основном, когда женщина не стремится замуж, пока не построит карьеру. Но ты-то уже семь лет замужем! Глупость какая! Впрочем… Может, ты тоже зациклена на карьере?

– Да нет, Андрюш, какая карьера, я тебя умоляю! Я ведь ни дня в своей жизни не работала. Замуж вышла после второго курса, закончила пединститут, а работать не пошла. Так и валяется диплом без дела. Зачем училась, спрашивается?

– Что, муж не разрешает?

В очередной раз Лариса неуверенно пожала плечом:

– Почему не разрешает? Разрешает. Наверное… А вообще не знаю, мы об этом никогда не говорили. Как-то этот вопрос даже не обсуждался. Как бы само собой разумелось: если муж вполне достаточно зарабатывает – зачем работать жене?

Андрей помолчал изумленно, потом спросил:

– Лар, а тебе не скучно? Без ребенка, без работы… Собака со свекровью – тоже, наверное, весело, но не до такой же степени? Или у тебя какое-то занятие есть, увлечение, хобби? Которому ты всю себя отдаешь без остатка?

– Нет, – удивилась Лариса. – Какое хобби?

– Так чем же ты занимаешься целыми днями? – воскликнул Андрей.

Лариса растерянно смотрела на Ронни, верным стражем присевшего у дивана как раз под тем местом, где по-королевски возлежала на бархатном ложе Ляля.

– Не знаю, – бесконечно удивилась она, словно впервые в жизни задумавшись об этом. – Не знаю… Гуляю с Ронькой… Общаюсь со свекровью… Читаю…

– А хозяйством кто занимается? Свекруха?

– Нет, что ты, – даже как-то испугалась Лариса. – Бог с тобой, Андрюша – где моя свекровь, а где хозяйство!

– Тогда ты? Вообще-то, судя по твоему маникюру, не слишком-то ты перерабатываешься на кухне.

– Да нет, конечно, – возмутилась Лариса. – У нас для этого есть Люся, домработница!

– И-эх, Лутовинина, – разочарованно протянул Андрей. – Что с тобой случилось? Во что ты превратилась? Тебе не скучно жить на свете? Целыми днями гулять с собакой, общаться со свекровью? И что, так-таки больше ничем и не занимаешься?!

Лариса растерянно молчала. И правда, во что превратилась ее жизнь?! Она ведь к родным родителям вырывается не чаще одного раза в месяц! Даже звонит им редко, хотя казалось бы – телефон вот он, прямо под рукой, вернее, на шее болтается!

– Ну ладно бы с ребенком сидела, – продолжал увещевать ее Николаенко. – Но со свекровью… Какая-то у тебя странная любовь к свекрухе, не находишь? Я бы сказал, извращение какое-то. Обычно свекровь с невесткой враждуют, а для тебя она – чуть не лучшая подруга.

– Подруга? – удивилась Лариса. – Ну что ты, Андрюша, какая подруга? Она мне скорее мама, вторая мама. Нет, ничего-то ты, Николаенко, не понимаешь! Да и как тебе понять? Тут жизнь мою нужно знать. Я и сама разобраться не могу, разве это все объяснишь?

– А ты попробуй, – ответил Андрей. – Клиентов нет, никто нас дергать не будет. В случае чего – кошачий доктор примет. У нас такая практика – собаками и кошками разные специалисты занимаются, но в случае чего всегда друг друга подменяем. Если, конечно, тебе самой хочется разобраться…

Лариса вздохнула:

– Разобраться бы оно хорошо, да разве все расскажешь?!