Текст книги "...Не повод для знакомства"

Автор книги: Татьяна Туринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Туринская Татьяна
…Не повод для знакомства

Предисловие

– Сука! – Саша-Аметист с силой швырнул на стол пачку фотографий. – Тварь! Паскуда!!! Убью!

Он давно подозревал. Да что там подозревал, он попросту был уверен, что Люська ему изменяет, а теперь появились и доказательства. Шалава! Ну теперь держись, гадина…

Давно следовало нанять детектива и проверить, чем она занимается в его отсутствие. Ну ничего, лучше поздно, чем никогда…Теперь она быстро соскочит с его фамилии…

Они женаты уже почти два года. И все два года Аметист недоумевал, зачем он на ней женился. Повелся на общее увлечение. Мода такая была в то время среди братвы жениться на длинноногих грудастых блондинках. Чем меньше извилин в голове у невесты, тем выше класс. Хорошо хоть не поленился брачный контракт составить! Теперь, с такими-то доказательствами, она после развода останется ни с чем. Так ей, дуре, и надо! Не хрен ноги раздвигать перед каждым встречным-поперечным!

И ведь ладно бы любовь вдруг приключилась, ну с кем не бывает? Так ведь нет, у нее такая "любовь" каждый день случается, а то и не по одному разу. Такая "любовь" нимфоманией называется. Ей без разницы, под кого ложиться – хоть под банкира, хоть под грузчика, лишь бы мужик был. Шалава она и есть… Ирония судьбы – ведь с предыдущей женой, Юлькой, он развелся как раз по противоположной причине – той было наплевать на секс. До женитьбы она делала вид, что ей это дело очень даже по вкусу, а после свадьбы оказалось совсем наоборот. Поначалу прикрывалась то усталостью, то головной болью, то еще чем нибудь. А потом откровенно заявила законному супругу: иди, мол, к ближайшей гостинице, да сними себе телку на ночь, а меня оставь в покое. Или, еще лучше, купи себе бабу надувную да забавляйся с ней целыми днями, и в плане безопасности отличное средство – уж от резиновой-то ты никакой болячки не подхватишь! Ох и больно было услышать такое… Самое обидное, что с Юлькой ему было хорошо. Нет, не в постели, там-то как раз бывало и лучше, а в плане духовности. Конечно, особо душевным Саньку не назовешь, но и он, как говорится, не постелью единой… Да и внешне Юлька была хоть куда, Люська-шалава перед ней моль бледная. Да-а, не везет ему в личной жизни…

Вообще-то, Юлька у него тоже не первый опыт семейной жизни. С Юлькой он и прожил-то всего несколько месяцев, чуть больше полугода. А до этого была Оля. С ней семейная симфония тянулась несколько лет, то затухая, то вновь разгораясь на некоторое время.

На Ольге он женился в неполных 20 лет по глупости, по дурости, по молодости лет… Ей и вовсе в ту пору только-только 18 стукнуло. Любовь была первая, любовь была дикая… Пока жили каждый у своих родителей – все было замечательно, надышаться друг другом не могли. Стоило поселиться в одном доме, как начинали отчего-то друг дружку тихо ненавидеть. Что им мешало быть вместе – ни он, ни она сказать не могли. Но какая-то незримая стена стояла между ними неодолимой преградой, превращая любящих людей в лютых ненавистников. Только разбегались по папам-мамам, как тут же любовь вспыхивала с новой силой, но увы, опять ненадолго… Тянулась вся эта катавасия лет шесть, и еще неизвестно, чем бы закончился этот брак, не случись у Саньки в то время коротенький, ни к чему не обязывающий романчик на стороне. Да сколько их было, таких романов, и Ольга, если и не знала наверняка, то уж точно догадывалась об их существовании. Такие мимолетные Санькины закидоны ее мало беспокоили, потому как уверена она была в его любви к себе на двести пятьдесят процентов с гаком. Но однажды…

Саша родился и большую часть жизни прожил в славном городе Красноярске. Семья парню досталась более чем приличная: мама Анна Федоровна – заслуженный учитель России, педагог с огромным стажем. Чуть не четверть жителей Красноярска можно было назвать ее учениками. Или хотя бы родственниками ее учеников. В общем, была Анна Федоровна Брюллова фигурой в городе заметной. В конце-концов ее, такую положительную коммунистку, выбрали народным депутатом сначала городского разлива, а потом и до краевого доросла. Папа тоже не подкачал. Филипп Игнатьевич был главным механиком большого и архисекретного военного завода, так называемого почтового ящика. Родители – уважаемые в городе люди, дом – полная чаша, а сын… Сынуля вырос балованным и хитрожопым парнем. Все всегда сходило ему с рук. Поначалу – мальчишеские проказы, позже – более серьезные делишки. Его друзья за подобные «шалости» уже сроки отмотали, а Саньке – все ничего, как с гуся вода. Куда б ни вляпался, мама с папой из любой грязи вытащат…

Потихоньку, понемножку Саша стал хорошо известен в городских криминальных кругах. Занимался разными делами, но не зарывался – воровство и кровь были не для него, он предпочитал отнимать деньги у людей более чистыми методами. Кидануть в картишки, например, или завернуть сложную аферу, да так, чтобы концы в воду… Временами он все же попадал в поле зрения правоохранительных органов, но мама-депутат была тут как тут, вслед за мамой следовал звонок из первого отдела самого секретного в крае объекта. Вот так, общими усилиями, родители и вытягивали сыночка из всех передряг.

А однажды так и вовсе подфартило – одна из многочисленных избирателей, главврач местного дурдома, за помощь с жилыми квадратными метрами отблагодарила Анну Федоровну справочкой из психдиспансера для депутатского сыночка: мол, имярек в силу такой-то болезни не совсем отвечает за свои действия, а потому гонениям за совершенные деяния не подлежит… И началась с тех пор у Сашеньки жизнь беззаботная. Правда, по маменькиной просьбе он не наглел, по-прежнему предпочитая полузаконные способы экспроприации денежных знаков у законопослушных граждан.

Криминальный мир принял депутатского сынка с распростертыми объятиями – мало того, что самому все с рук сходит, так при случае маменька и за "друга детства" похлопочет, или за "соседа по парте". От знаменитой фамилии Брюллов стали Сашу кликать Брюликом, потом пошло в разнобой – кто Алмазом обзовет, кто Изумрудом. Потом все чаще стали величать Аметистом, да так и прилепилась кликуха – Саша-Аметист.

Братва Аметиста уважала за ручки золотые. В картишки с ним садиться – себе дороже выйдет. И ведь поймать его на мухляже было невозможно, Саша в своем деле был артистом, за что иногда его называли Акопяном. Был у него еще один непревзойденный талант, в наше время буквально золотоносный – мог Саня нарисовать любую подпись, какой бы закрученной-навороченной она ни была. Да так рисовал, что хозяин подписи не мог понять, что это подделка, и долго ломал голову, как же он мог подписать такую бумагу…

На смену старым временам пришли новые, и красноярская братва поехала покорять столицу. Таким макаром Аметист, имея за плечами два незадавшихся брака, оказался в Москве. Поначалу занимался со товарищи привычным делом – "катали" лохов, разрабатывали хитроумные аферы. В Москве дураков – тьма-тьмущая, а дураков надо учить. И они старались на благо родины, без устали занимаясь образованием граждан.

Потом довольно быстро, как-то вдруг в Красноярске крепко встал на ноги один мужик, бывший школьный учитель. Неизвестно, был ли он силен в педагогике, зато в экономике оказался большим умницей. Каким образом учителю удалось стать главой металлургического концерна – неисповедимы пути господни, но теперь Педагог пытался усидеть одним местом на двух стульях. Покинуть Красноярск не мог в силу необходимости приглядывать за комбинатом (кусок-то лакомый, только отвернись – уведут без зазрения совести!), но и в Москве надо было контролировать определенные структуры, потому как там еще больше охотников до его пирога.

Вот тут-то Педагогу и пригодилась братва красноярская. С их помощью он и край родной держал под полным контролем, и в столице строго соблюдал свои интересы. Братва с таким прикрытием вышла из подполья, поднялась во весь рост. Период первоначального накопления капитала, насквозь криминальный, остался позади. Теперь они занимались, в основном, законными махинациями. Кто бы мог подумать всего несколько лет назад, что легально можно зарабатывать гораздо более крупные суммы и в национальной, и в международной, зеленого цвета, валюте. Теперь у них был свой банк, свои, вполне легальные, фирмы. Занимались, в основном, продвижением красноярского металла на международный рынок. Ну и так, мелочевкой тоже не брезговали. В совокупности суммы выходили о-очень немалые, а многократно пропущенные через сеть своих и чужих банков, давали и вовсе офигенную прибыль. В результате необходимость катать лохов отпала за ненадобностью, разве что так, поразмяться слегка, чтобы навыки не потерять. Больше того, как порядочные граждане своей страны, они даже не уклонялись от уплаты налогов. Ну, или почти не уклонялись…

Жить под "крышей" Педагога было весьма удобно и о-очень прибыльно, и они служили папику верой и правдой. Со своей стороны, папик платил исправно, не жадничал – ему такое сотрудничество было более, чем выгодно. Легальный бизнес приносил немалые доходы и ему, и братве, потому жили они дружно и в Москве обосновались надолго.

Для пущей солидности братки стали потихоньку обзаводиться семьями, обустраивать гнездышки. В силу недалекого криминального прошлого подруги у всех были приблизительно одного сорта. Вот и Аметист с дуру женился на Люське. И ведь знал, что шлюха! Но решил, что и сам не без греха, но ведь смог же из тени выйти. И она сможет стать нормальной женой. Размечтался…

Третий брак коту под хвост. Да, что-то у него личная жизнь не складывается… Из трех жен Ольга, первая, по сей день оставалась самым близким человеком. И сейчас, приезжая время от времени в Красноярск, он непременно заявлялся к ней в гости. Новый муж скрипел зубами, да поделать ничего не мог – Ольга ведь за Санечкой до сих пор скучает, правда, уверяет, что теперь они просто друзья… Сначала Саше было тяжело видеть рядом с ней чужого мужика, но со временем привык. Да чего там, будь Ольга свободна, он ни в коем случае не кинулся бы больше в ее объятия. Недаром говорят – нельзя дважды войти в одну реку… Нет, теперь он испытывал к Ольге хоть и нежные, но сугубо дружеские, можно сказать, родственные чувства. Теперь даже разлука уже не делала ее желанной, как раньше. Так стало после того его романчика, который сначала казался одним из многих. И только теперь он понимает, что тот роман был особым, именно после него Оля постепенно перестала быть его любимой женщиной, превратившись в ближайшую подругу.

… Они со Славкой, приятелем и "коллегой", подъехали в тот вечер к гостинице "Красноярск" – здесь была забита важная "стрелка", но клиент не пришел, почуял "кидок". Прождав напрасно два часа, обратили наконец внимание на двух девчонок, скромно перекуривавших на скамеечке напротив входа в гостиницу. Помаленьку разговорились, познакомились. Тома и Лариса командировочные, живут в этой гостинице. Тома, невысокая брюнеточка со смешным коротким хвостиком, приехала из Хабаровска. Высокая стройная Лариса, яркая шатенка – сибирячка, почти их соседка, из Омска. В то время высокие барышни еще не пользовались повышенным спросом, и Саньке приглянулась маленькая Тамара. Да он и сам-то был не особо высок, чуть выше среднего роста – куда уж ему со стропилой в постели кувыркаться! А вот Слава у родителей удался на славу (прошу прощения за нечаянный каламбур) – роста гренадерского, да и фактурой здоров вышел, так что ему куда сподручнее будет с Ларисой. Вообще-то Славке тоже приглянулась ладненькая Тома, ну да ладно, чего не сделаешь для друга. В принципе, Лариса вполне ничего…

– Девочки, а как насчет чашечки супа, – лукаво спросил Аметист. – Поехали?

Девочки пошептались минутку, не стали ломаться и сели в машину.

"На суп" поехали к Саньке. Его старики последнее время потянулись поближе к природе, купили большой добротный дом в селе, где и жили каждое лето. В этом году пришлось им там задержаться: Филипп Игнатьевич слег с микроинсультом и перевозить его в город в таком состоянии небезопасно, дорога-то вся в ухабах, да и езды в лучшем случае часов шесть будет по сибирским просторам… И Сашка вволю резвился в трехкомнатной квартире, пока Ольга отсиживалась у своих родителей, в очередной раз старательно изображая из себя обиженную.

У Анны Федоровны в скорости ожидался юбилейчик – пятидесятилетие уважаемого депутата. К торжественному событию заготовили море выпивки – балкон был уставлен ящиками с водкой и вином. Аметист вытянул из ящика бутылку "Токайского".

Посидели тесной компанией, выпили хорошего винишка, послушали музычку и разошлись по "номерам". Сашка, будучи хозяином, отправился в собственную спальню с удобной двуспальной кроватью, на которой они резвились с Ольгой в редкие моменты совместной жизни. Повалив гостью на кровать, приступил к ласкам. Тамара не сопротивлялась, с готовностью отвечая на каждый поцелуй. Да и сама была вполне активна. Но как только прелюдия закончилась и Санька приступил непосредственно к тому, ради чего, собственно, и затевался сабантуй, как гостья подскочила:

– Нет, не спеши.

Ну вот, еще одна актрисуля. Сейчас будет изображать из себя девочку нецелованную. Какого, спрашивается, на хату ехала? Как его бесили подобные дамочки! Более чем легкое поведение прет из нее во все дыры, сама фактически прыгает в постель к первому встречному, а как только в ней оказывается, тут же вспоминает, что она порядочная девушка! Хотел было высказать гостье все, что о ней думает, да не успел.

– Не люблю, как собачка, не умывшись, не подмывшись. Все нужно делать красиво. Я в душ, жди меня. Или, может, присоединишься? – спросила игриво и вышла из комнаты, оставив обалдевшего Сашку в одиночестве. Да, его уже давно никто не удивлял, а этой пигалице удалось с ходу…

Долго уговаривать Саньку не было необходимости, он подхватился и побежал в ванную. Дверь оказалась незапертой. Тамара уже стояла под струящимся потоком воды. У Аметиста аж дух перехватило – хрупкая фигурка была почти прозрачной, словно светилась изнутри. Или это вода светится? Лучи от обычного плафона играли в мелких брызгах, многократно отражаясь и орошая тоненькую фигурку разноцветными капельками света. В паху сладко заныло. Сашка быстро разделся и влез в ванну.

Нет, ну до какого абсурда может довести рационализм! Какая сволочь спроектировала такие крошечные ванны в типовых домах?! Тот архитектор что, сам никогда не занимался сексом в душе?

Это было ни на что не похоже. Саня был уверен, что лучше Ольги в постели никого быть не может. О, как он ошибался!

Тамара оказалась абсолютно раскрепощенной особой. Казалось, для нее не существовало понятий "можно – нельзя", "красиво – некрасиво", "стыдно – нестыдно". Все было можно. Все, что могло доставить ей удовольствие. Казалось, она ни мало не озабочена желанием удовлетворить партнера. Она доставляла удовольствие себе, любимой, и лишь попутно, словно побочный эффект, доставляя его Сашке. Удивительно, но именно от этого он получил такой кайф, которого не испытывал никогда в своей жизни! Обычно женщины старались всячески усладить именно партнера, как бы получая удовлетворение от его оргазма, бросая себя под ноги своему господину.

У Аметиста был очень большой сексуальный опыт, он был парнем ненасытным и любому ужину предпочитал хороший секс. (Это если выбирать, а лучше и то, и другое, но ужин не должен быть слишком плотным, чтобы не притуплять впечатления от секса). Бывали у него и профессионалки (кстати, ни одна из них не могла сравниться с супругой Ольгой), были и простые любительницы жанра, но такого фейерверка ощущений ему до сих пор не удавалось ощутить ни с кем, даже с любимой (в основном) женой. Да, вот это женщина! Фемина!

Вечер закончился поздним утром, когда Санька отвез свою ночную фею на папенькин завод (смех, да и только – Тамара приехала в командировку именно на этот завод!). Вечером Аметист дежурил около гостиницы, поджидая, когда Тома придет с работы.

Ради приличия вновь позвали с собой Лариску и Славика. Завалились в "Красноярье", местный ресторанчик (братки называли его "Наша база"), славно поужинали. Славик, казалось, был не очень рад возможности провести еще один вечер в компании с Лориком. Та, в свою очередь, тоже морду в сторону воротит. Видать, у них ночка завершилась не так сладко. Но искренне сочувствовать другу не было времени – Санька упивался присутствием Тамары. Он без конца, по поводу и без, нежно касался ее руки или коленки. От этих прикосновений теплая волна поднималась от живота и резко спускалась обратно вниз, концентрируя все тепло в области паха, где сладко сжималась, готовясь к кульминации… Каждый Тамарин жест, каждый взгляд, слово, сам ее голос, запах тела приводили Сашку в дикий восторг, напоминая о вчерашнем фейерверке. Тамара же, напротив, была довольно холодна. Вела себя достаточно непринужденно, но ничем не выдавала своих чувств, не проявляла вчерашней пылкости. Саньку это заводило еще больше, он не мог дождаться, когда же, наконец, они останутся вдвоем…

Оркестр заиграл незамысловатую унывную песенку. Музыканты нещадно фальшивили, но подвыпивший народ на это обстоятельство особого внимания не обращал, и парочки потянулись к танцевальной площадке. Аметист подхватил Тамару из-за стола и повел танцевать. Собственно, танцем его телодвижения вряд ли можно назвать – он прижался к партнерше всем телом и в такт музыке стал описывать тазом двусмысленные движения. Впрочем, некоторые могли принять это за танец. Тамара попыталась обуздать кавалера:

– Саша, прекрати, веди себя прилично, – да где там, он подхватил ее на руки и понес к машине, бросив Славика с Лариской на произвол судьбы. Он не мог больше терпеть!

Дома Тамарина сдержанность испарилась. Она вновь была той, вчерашней Феминой, фантастической любовницей, женщиной-Вамп. На сей раз им не пришлось сдерживать души прекрасные порывы, ведь в квартире они были одни. Уже не надо было приглушать сладострастные стоны, крики, не надо было моститься на том участке кровати, который не так громко скрипит…

Все две недели Тамариной командировки любовники покидали постель только для перерыва на работу. Вечером Санька ждал дорогую подружку у входа в гостиницу, вел ужинать в ресторан, обычно в "Красноярье", иногда в "Енисей-батюшка", а после ужина ехали домой и расслаблялись по полной программе. На сон времени почти не оставалось. Сашке в этом плане было легче – ему у станка не стоять, и, отвезя Тамару на завод, он отсыпался после бурной ночи. А Тома могла выспаться только в выходные, когда не надо было идти на работу и она целый день проводила в постели. Но ведь опять рядом был Санька, а разве мог он позволить ей терять драгоценное время на сон?!

Когда до Тамариного отъезда оставалось всего два дня, Саше позвонила Анна Федоровна и сообщила об ухудшении состояния отца. Надо срочно ехать в село, привезти дефицитное лекарство… Ах, как не вовремя! Ведь всего два дня блаженства осталось! Но ничего не поделаешь, отец все-таки… С Томой договорился следующим образом: он выезжает утром, сутки там и к следующему вечеру непременно вернется. Тамара должна ждать его в гостинице, он подъедет часам к девяти – десяти, посигналит, и заберет ее с вещами, а утром отвезет в аэропорт.

… Недаром говорят, человек предполагает, а Бог располагает… Все скрупулезные подсчеты коту под хвост – в самый ответственный момент, когда он уже возвращался в Красноярск, безотказная до сих пор машина, "верная лошадка", как Сашка называл свою Ладу-шестерку цвета белой ночи, вдруг забарахлила. Сначала застучал мотор, предупреждая хозяина: "Остановись, дай отдышаться, не гони!". Но некогда отдыхать, надо спешить, Фемина ждет! – и Аметист мчался вперед, забивая посторонний стук громкой музыкой. И расплата не заставила долго ждать – Ладушка взбрыкнула и встала насмерть, ни вперед, ни назад, хоть плачь!

В отличии от отца, прирожденного механика, Аметист в технике силен не был. Поднял капот, посмотрел на грязные, замасленные железки – что с ними делать? Долго голосовал на дороге, да немногие в это время суток машины проезжали мимо, не останавливаясь. Часа через два удалось уговорить одного мужика взять машину на буксир. Так, как собачка на привязи, и добрался наконец до города. Бросил машину около дома, даже не поднявшись в квартиру, не приняв душ (какой душ! уже почти три часа ночи!), поймал такси и подъехал к гостинице. За отдельную плату уговорил шефа посигналить, да где там… Ни одно окошко не светится, все спят давно… А в каком номере живет Тома – спросить не догадался, да и необходимости не возникало. Фамилией же тем более не интересовался…

Вместо Тамары на сигнал клаксона откликнулись менты: мол, ты чего шумишь? Саньке бы извиниться, а он, дурак, не сдержался, в драку полез – сказалось нервное напряжение. В итоге вместе с таксистом загремел в каталажку. И опять же по какому-то дикому стечению обстоятельств спасительная справка из психдиспансера осталась дома…

И просидел Аметист, как миленький, в кутузке до следующего вечера, пока разобрались, чей он сынок, да еще и ненормальный… А когда вышел, наконец, на волю, Тамары уже и след простыл – улетела птичка в свой Хабаровск…

Обидно Сашке было до слез, но долго горевать за бабами он не привык. Однако вскорости произошло то, что подвело черту под шестилетним так называемым браком.

Во время очередного перемирия с Ольгой, в самый сладкий миг тесных супружеских отношений, в порыве страсти Санька случайно назвал жену чужим именем. Глупость, нелепость – ну, с кем не бывает, мол, оговорился и так далее… Но не тут-то было. Ольгу словно прорвало. Оказывается, она знала об этом, казалось бы, ни к чему не обязывающем романчике мужа. И знала довольно подробно. Пришла как-то раз в "Красноярье" с подружками, глядь – а там муж родной какую-то шлюшку на руках носит! Поговорила со знакомыми официантками, а те и подтвердили: да, мол, твой Аметист эту бабу тут уже две недели гуляет, на ушах стоит… И как гуляет! Ольга полвечера глаз с него не сводила, а он, паразит, ее даже не заметил! А теперь, спустя столько времени, в момент страсти называет жену ненавистным именем Тома. Это уж слишком!

Постель – это, пожалуй, единственное, на чем держалась их семья. Вне ее они без конца ссорились, ругались, иногда даже дрались. Но стоило им только забраться под одеяло, как две совершенно противоположные личности становились единым целым, упиваясь и наслаждаясь друг другом. Постель – это святое! Ольга могла стерпеть любую выходку мужа, любой вираж "налево", но то обстоятельство, что он в постели назвал ее именем какой-то шлюшки, говорило о том, что соперница слишком сильно его впечатлила. И именно это Ольга посчитала изменой и предательством. Этого простить она не могла.

Самое интересное, что Ольга сама объяснила Саньке, насколько ему понравилась Тома. То есть он, конечно, сожалел о том, что больше не увидит ее, что никогда уже не будет той феерии ощущений, которую он испытал с залетной подружкой. Но никаких серьезных чувств в ее адрес он не испытывал до тех пор, пока Ольга не разложила по полочкам свою обиду. Это она объяснила Сашке, что та Тома – не такая же, как все его предыдущие многочисленные любовницы. Глупо, нелепо, но Ольга сама втолковала мужу, насколько необычна Тамара, насколько она Сашке понравилась, насколько хорошо ему было с этой командировочной шлюшкой, раз уж он и теперь, спустя столько времени, занимаясь сексом с законной супругой, думает о ней. Именно тем, что не смогла простить очередной загул мужа, она и подтолкнула его к анализу произошедшего. Только с ее подачи Аметист понял, что Тамара – вовсе не один из многих его романчиков, а очень даже наоборот. Тамара – исключение из главного правила, гласившего о том, что из любого похода он непременно должен вернуться к Ольге.

Так и завершился бесславно этот ненормальный шестилетний брак. Не прошло и года, как Сашка вновь сочетался узами Гименея. Новую избранницу звали Юлией, и была она необыкновенно хороша собой, а фигуру имела просто офигительную. Богиня, не женщина! Но оказалась эта богиня абсолютно фригидной, начисто лишенной физической чувственности, как ночной горшок лишен изысканности. Как ни пытался Сашка разбудить в ней Женщину, как ни изощрялся с ней в постели – так и осталась Юлька красивой фарфоровой куклой, радующей глаз, но холодящей руку.

Ольга тяжело переживала развод, несмотря на то, что сама была его инициатором. Но молодость берет свое, и довольно скоро она, как птица Феникс, восстала из пепла. Вновь заблестели потухшие было глаза, бледные щечки окрасились румянцем. После многомесячного затворничества Ольга, наконец, ожила и даже похорошела. Оттаяло сердце, и она вновь могла общаться с противоположным полом, словно и не было в ее жизни печального опыта, не было предательства любимого человека, да и тех шести лет, впрочем, тоже. Она вышла замуж, не так скоро, как Санька, зато более прочно. Новый муж ее любил, баловал, как ребенка и никогда не доводил дело до ссор. Жили они дружно, что называется, душа в душу, и внешне могло показаться, что Ольга таки нашла свое счастье. Но, занимаясь с мужем сексом, она, закрыв глаза, почему-то пыталась заставить себя думать, что рядом с ней сейчас не этот, хоть и близкий и хороший, но вобщем-то совершенно чужой мужчина, а дорогой, бесконечно любимый Сашка. Ее драгоценная сволочь…

* * *

Как Сашка и ожидал, проблем с разводом не возникло. Отсутствие детей и наличие брачного контракта упростили процедуру до неприличия. Просто пришли в районный ЗАГС, написали заявление, поставили под ним свои подписи. Вместо одного сданного свидетельства о регистрации брака получили два свидетельства о его расторжении, поставили в паспорта новые штампики – вот и весь развод. Аж как-то неловко разводиться вот так, без мордобоя, без истерик, без раздела имущества и даже почти без слез. Люська, правда, попыталась ради приличия выдавить из себя пару слезинок, но надолго ее не хватило. Хоть и была она по Сашкиному мнению полной дурой, но было у нее одно замечательное качество: Люська патологически не умела грустить и печалиться. Она ко всему относилась с олимпийским спокойствием. Ноготь сломала – подумаешь, новый вырастет! Стрижка неудачная – ничего страшного, красоту ничем не испортишь! Шубу моль почикала – ну и что, похожу пока в дубленке! Машину разбила – а ну ее, все равно модель уже устарела, сколько можно на ней ездить! Муж с любовником застукал – ну подумаешь, новость какая! Покричит да успокоится. Ах, не успокоился? – ну подумаешь, развод. Испугал! Другого дурачка найду, мало вас, что ли?! Да Господи, ну подумаешь, ничего не получу после развода – впервой, что ли?! Ну не останусь же я на улице, правда? Где вы видели, чтобы такая красота на дороге валялась?!

На дороге-то Сашка ее, конечно не бросил. Снял скромную двухкомнатную квартирку на год, на год же пообещал материальную поддержку в размере пары тысяч зеленых в месяц – не много, конечно, но пускай и этому радуется, в принципе, он ей вообще ничего не должен по контракту. Сама виновата, сама ножки раздвигала, и весьма охотно. Не устроит свою жизнь за год – что ж, это ее проблемы. Впрочем, у нее остаются все украшения, подаренные Сашкой, этого хватит еще на год-другой.

Вот и снова остался Санька один. Мягко говоря, его это обстоятельство не радовало. Люська, конечно, шалава, но жилось с ней легко и весело. Сашке нравился ее пофигизм. Ей всегда на все было наплевать, на любые беды и проблемы существовал один ответ: «Подумаешь!» с этаким презрительно-наплевательским выражением. И после этого «Подумаешь» Санька тут же находил решение проблемы. Оказывается, оно лежало на поверхности, но то ли из-за замотанности, то ли в силу зашоренности он не видел этого простейшего выхода из тупика, не услышав Люськино презрительное «Подумаешь». Первое время его невероятно бесило это ее излюбленное словечко, но вскоре он сам начал на многие вещи смотреть сквозь это «Подумаешь». И жизнь оказалась гораздо проще.

А теперь он снова один. Его удивляло отношение к браку многих мужиков, точнее, их боязнь жениться, потерять свободу. Что значит потерять свободу? Да никто ее у тебя не отнимает! Кто тебе запретит пойти налево, если тебе этого захочется? В конце концов, уж коли устал от жены, если она тебе смертельно надоела – разведись, делов то! Другая баба понравилась – женись на другой! В конце концов, можно и не жениться, а просто жить вместе, под одной крышей. Это ж так здорово!

Сашка патологически не выносил одиночества. Ему жена нужна была не для постирушек-уборок-готовок, для этого существуют домработницы. Жена – это твоя половина. Она рядом, когда тебе хорошо и когда плохо, когда грустно и когда весело. Сашка не мог сказать одним словом, зачем нужна жена и что вообще он включает в это понятие. Для него слово "жена" ассоциировалось не столько с образом какой-либо абстрактной или конкретной женщины, сколько с понятием тепла, уюта, комфорта, чего-то высокодуховного и просто душевного. Все это он мог ощутить только рядом с женщиной. Причем, не с разовой, а только с постоянной. В данном случае постоянная – не означает одна на всю оставшуюся жизнь. Постоянная – это та, которая надолго, на годы.

Одиночество тяготило. Как и все друзья-соратники он пару лет назад выстроил себе трехэтажный коттедж в ближайшем Подмосковье. Домина получился огромный, даже помпезный. Чего там только не было: и восьмидесятиметровая гостиная (Большая), и столовая на сорок человек, и библиотека (в которой, по большому счету, он бывал крайне редко, только чтобы положить в альбом фотографии с очередного мероприятия), и Малая гостиная с камином, и кабинет, в который Сашка тоже почти не захаживал. Были, как и положено в приличном доме, и тренажерный зал, и сауна, и массажный кабинет, и небольшой бассейн (большой был за домом, так называемый "летний"). Была так же огромная кухня, двенадцать спален и девять санузлов (по одному между двумя спальнями и по одному общему на каждом этаже), а так же еще куча хозяйственных каморок. Все это было очень дорого, и как казалось Сашке, весьма оригинально обставлено и отделано, роскошь лезла вон из всех углов. И во всем этом грандиозном, ошеломляющем великолепии Сашка был один, как перст!

Ну зачем, скажите на милость, одному человеку девять унитазов?! Зачем ему столовая на сорок человек?! С кем ему плясать в Большой гостиной?! А с кем спать в двенадцати спальнях?.. Вот это, пожалуй, самый болезненный вопрос.

Одному ему было тошно. Даже Ох, как тошно! Да, вот так, с большой буквы. Ох… Зачем ему этот дом? Что вообще, по большому счету, нужно нормальному человеку? Прежде всего, спальня. Это раз. Нужно кушать, значит, нужна столовая. Нужно приготовить то, что будешь кушать – значит, нужна кухня. Если ты один, то их можно объединить. Что еще? Кабинет? Зачем, ведь работает он в офисе, домой и так поздно приходит, не хватало еще работать дома. Значит, кабинет не нужен. Что еще? Место, где можно полежать на диване, посмотреть телевизор, то есть гостиная, только малая. Итого: кухня, спальня и гостиная. Да, еще туалет, ванна и сауна. Так зачем он строил этот дворец?!