Текст книги "Бисер для трех поросят"

Автор книги: Татьяна Сахарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Нетвердой рукой он принялся перебирать документы. Но в результате его постигла та же участь, что и меня, – паспорт не отыскался.

– Да куда ж он подевался? – Мужик не на шутку озадачился и теперь беспомощно глядел в мою сторону, как будто я могла помочь ему с ответом.

– А когда вы видели паспорт последний раз? – попробовала я расшевелить в нем здравые мысли.

– Э-э-э-э… – красноречиво ответил он.

– Вспомните хотя бы примерно. Месяц назад, полгода, год…

– Не-е-е, – жалобно проскулил Вован, теребя в руках уже опустевшую чашку, – поболе будет… Не помню я…

Так, кажется, все становится на свои места. Этот Пришвин потерял когда-то паспорт. Или, возможно, паспорт у него украли, или, может быть, даже он сам отдал его кому-то по пьяной лавочке. На этот паспорт зарегистрировали ресторан. При надлежащем подходе административные органы не шибко проверяют документы. Только вот кому пришло в голову записывать серьезный бизнес на алкоголика? Понимаю, если б на него зарегистрировали какие-нибудь «Рога и копыта» для ведения стремных делишек. Но ведь нет, ресторан есть ресторан, и он благополучно работает уже несколько лет. А подозрительная коммерция директора «Этуаля» и его зама никак в бухгалтерской отчетности не отражается. По крайней мере, в этом абсолютно уверена бухгалтерша. Похоже, дело запутывается еще больше. Ясно теперь только одно – я ни на шаг не приблизилась к реальному хозяину ресторана, и заспиртованный Вован мне в поисках не помощник.

На этом я распрощалась с алкоголиками, не забыв напоследок поздравить Пришвина с юбилеем.

Пока я отсутствовала, в ресторане новостей не прибавилось. Ни Гросс, ни его зам не появились, а их телефоны по-прежнему играли в молчанку.

Сотрудники, все без исключения, заметно нервничали, однако старались не подавать виду и выполняли свою работу с утроенным рвением. Мы с Женькой уединились в кабинете директора.

– Пришвин не является фактическим хозяином «Этуаля», – начала я свой отчет. – Этот мужик – просто законченный алкоголик, который невесть когда потерял свой паспорт, и кто-то зарегистрировал на него ресторан.

Женька сидела напротив меня, задумчиво ковыряя пальцем гладкую поверхность стола.

– Пришви-и-н… черт, где я слышала эту фамилию? – На ее лице отразились безуспешные попытки пошевелить мозговыми извилинами.

– В школе, – подсказала ей я, – писатель был такой. Про природу писал, про зверушек разных. Его произведения входили в школьную программу. Дети и сейчас их изучают.

– А-а-а-а… тогда понятно. А то вертится в голове… Значит, этот Пришвин о хозяине ресторана ничего не знает?

– Не только о хозяине, он не знает даже о самом ресторане. Удивляюсь, как он собственную фамилию помнит. Видела бы ты его жилище! Назвать одним словом – помойка. И вот что я тебе еще скажу. Мы тут с бухгалтершей немного в кабинете порылись, пока устав искали. Она утверждает, что с директорского стола пропал дорогой письменный прибор. И еще коробка с сигарами, вон там сверху стояла, – я указала рукой в направлении тумбы.

– Хочешь сказать, что кабинет обчистили?

– Не думаю, во всяком случае, сейф никто не вскрывал. Вчерашняя выручка на месте. Да и беспорядка в кабинете не было никакого… Женька, скажи, если б ты собиралась сбежать куда-нибудь навсегда, что бы ты взяла с собой?

– Детей… ну, и Гришаню, разумеется, – не задумываясь, выпалила подруга.

– Это понятно. А что еще? Предположим, что времени на долгие сборы нет и вещей нужно взять по минимуму. Что возьмешь?

– Драгоценности, документы, деньги… еще какие-нибудь мелкие безделушки. Такие, которые дороги сердцу как память.

– Мелкие безделушки на память, – повторила я в смятении.

Неужели моя догадка верна и наш директор дал деру? Что-то у них с замом не заладилось, и он предпочел не дожидаться, когда клиент с «Ролексом» в компании с другими нервными личностями вернется сюда закатывать его под асфальт. А если Гросс действительно смылся, бросив на произвол судьбы доходное место, значит, угроза над ним нависла нешуточная. Но пока это всего лишь мои домыслы, и пугать ими Женьку не обязательно.

– Ладно, пойдем в зал, – скомандовала я, – время почти вечернее, сейчас посетители толпой повалят.

Ужин и вправду выдался суетным. С семи до десяти не оставалось ни одного свободного столика. И заказы все были один другого больше. Только «Хеннесси» за вечер выжрали четыре литра. А при нашей нескромной наценке каждая бутылка стоит много больше официального прожиточного минимума. Дважды за вечер в ресторане объявлялись обозленные «друзья» нашего руководства. Они, правда, особо не скандалили, но требовали Павла Давыдовича и Глеба Николаевича с особой настырностью. Мне даже пришлось проводить их в пустые кабинеты.

После одиннадцати, спровадив последнего клиента, мы с Женькой собрали сотрудников в опустевшем зале на большой совет. Я взяла слово и в двух словах обрисовала ситуацию. Руководства нет, и даже приблизительно неизвестно, куда оно подевалось. Бухгалтер отказывается принимать на себя ответственность. Владелец ресторана, указанный в уставных документах, – лицо недееспособное. По всему выходит, нам придется закрываться.

– Вы нас увольняете? – испуганно осведомился Витя, самый молодой из официантов.

– Нет, конечно, – попробовала я его успокоить, – мы же сами еще здесь на работу официально не оформлены. Поэтому, даже если бы я захотела кого-то уволить, то никакого юридического права на это у меня нет.

– У меня мать тяжело болеет, – заныл Витя, – на ее лекарства двести-триста долларов в неделю уходит.

– А у меня квартира куплена в кредит, – вставил пятак шеф-повар, – нужно платежи вносить регулярно.

– Что кредит… – робко встряла одна из его помощниц, – я вообще квартиру снимаю. Если в воскресенье за следующий месяц не расплачусь, хозяйка меня в момент вытурит. А у меня на Украине пожилые родители и дочка. В моем славном городе Конотопе зарплату в пятьдесят долларов люди считают за манну небесную. Мне там своих не прокормить.

– И мне институт не вытянуть, – подлил масла в огонь еще один из официантов, – я за лето должен заработать на оплату обучения. А быстро приличную работу не сыскать.

Тут звякнул входной колокольчик, и в ресторане появился охранник Сеня. После вчерашней нравоучительной беседы он заявился раньше положенного. Завидев общее собрание, он удивленно поинтересовался:

– Чего это тут у вас делается?

Поскольку Сеня такой же член трудового коллектива, как и остальные, ему немедленно доложили обстановку. Выслушав наш рассказ, он подвел общие неутешительные итоги:

– Наши дела как сажа бела. Предлагаю голосование.

Присутствующие удовлетворенно закивали. Я, не ожидавшая такого поворота, попробовала возразить:

– Как же мы можем работать без начальства?

– А как и раньше работали, – ответствовал шеф-повар, – поставщикам за спиртное наперед проплачено. Продукты мы в основном на рынке покупаем. И, если даже директор со своим заместителем в ближайшем будущем не объявятся, то владелец нарисуется как пить дать. А закрываться нельзя, таково мое мнение. В нашем бизнесе всех клиентов за неделю растерять можно. Новые рестораны растут, как грибы после дождя. Когда «Этуаль» открылся, то первые полгода людей вообще не было. Выручка едва достигала трехсот-четырехсот долларов в день. Курам, так сказать, на смех.

– Но как же… – предприняла я еще одну попытку всех образумить, однако Сеня не дал мне договорить, на лету перехватив инициативу.

– Кто за то, чтобы продолжать работу? – И он первый поднял вверх руку.

Вслед за ними потянули руки и остальные. Все, кроме меня и Женьки.

– Кто против? – по-деловому осведомился охранник.

Поднялась моя одинокая рука. Невольно припомнились строчки из стихотворения про белеющий парус в тумане голубом.

– А я воздержалась, – Женька виновато глянула на меня и отвела глаза в сторону.

Что ж, придется подчиниться большинству, хотя это самое большинство мне хотелось послать куда подальше. Но, с другой стороны, они правы. У них ведь нет, как у меня, немалых доходов с аренды. И богатого мужа, как у Женьки, тоже нет. Им просто нужно выживать и кормить семьи. А у меня нет права ни юридического, ни морального лишать их работы. Бросить же людей на произвол судьбы в такой сложной ситуации я тоже не могу. Так что выход один – будем выплывать вместе.

Когда вопрос с дальнейшей работой ресторана был решен, мы пересчитали выручку, и я с тяжелым сердцем выплатила всем сотрудникам причитающиеся им проценты за сегодня и за вчера. Разбрасываться чужими деньгами, конечно, нехорошо, но ведь у людей серьезные материальные проблемы, и их нельзя оставлять без средств к существованию.

Не знаю почему, но все сотрудники, кажется, автоматически записали меня в начальники. Даже несмотря на то, что мое личное мнение по поводу дальнейшей работы ресторана разошлось с мнением коллектива. Во всяком случае, именно у меня официант Витя попросил разрешения прийти завтра попозже, так как его маму нужно утром отвезти в больницу на очередное обследование. А помощник шеф-повара именно со мной обсудил завтрашние закупки продуктов.

* * *

На следующий день к открытию ресторана ни Гросс, ни его заместитель не появились. Я немного помучила телефон, но с тем же успехом можно было трезвонить в рельсу. Поэтому, бросив это бесполезное занятие, я отправилась на кухню в надежде выведать у персонала хоть что-нибудь про родственников нашего руководства. Может, все же бухгалтерша была не так уж далека от истины, предположив автомобильную аварию или пожар. В конце концов, никто в этой жизни не застрахован от несчастного случая.

В результате получасового допроса сотрудников мне удалось собрать весьма скудную информацию. Наш директор холост, живет один где-то неподалеку от ресторана. Его пассии меняются каждые два-три месяца, так как о женитьбе он не помышляет, а на материальную помощь любовницам скупится. Им удается его раскрутить разве что на редкие походы по кабакам и скромные презенты в виде бижутерии или нижнего белья. Сию пикантную подробность поведала мне судомойка, подруга которой едва выдержала жадного Гросса чуть более месяца. Родители у Павла Давидовича давно умерли, а про братьев или сестер ничего не известно, скорее всего, их и вовсе нет.

Не лучше дело обстояло и с его заместителем, Глебом Николаевичем. Давно разведен, бывшая жена с почти взрослым сыном живут своей жизнью в другом городе. Женщин он либо сторонится, либо же просто тщательно скрывает свои романы от посторонних. Зато помешан на автомобилях. Каждый год меняет машины как минимум дважды, предпочитает «немцев»: «Ауди», «Фольксваген», «Опель». Его голубая мечта – «Мерседес»-кабриолет. Мать Глеба Николаевича вроде бы жива, но о ней он никогда не распространялся. Вот, собственно, и все, что удалось накопать. Прямо-таки негусто для поисков, но я все равно решила проехаться по квартирам пропавших начальников. Если не родственники, то, может, хотя бы их соседи заметили что-нибудь неординарное.

Платная городская справка без проблем выдала мне адреса по названным телефонам, и через полчаса я уже топталась у дверей элитного дома, запертых на добротный кодовый замок. Нечего даже думать подбирать комбинацию, наверняка она состоит как минимум из четырех цифр. Минут через десять какой-то мальчуган вывел на прогулку собаку, а мне удалось-таки проникнуть внутрь. Поднявшись на третий этаж, я нашла нужную квартиру и нажала на звонок. Как и следовало ожидать, никто отрывать мне не торопился. Прекратив тискать кнопку, я переместилась к соседской квартире. Но и там мне не подфартило. Звонкий детский голос из-за двери сообщил, что родителей дома нет, а открывать посторонним ему не разрешают. На мои требовательные звонки в третью, и последнюю дверь на этаже вообще никто не отреагировал. Хозяева отсутствовали. От полной безнадеги я вернулась к двери Гросса и еще раз ковырнула кнопку звонка.

Внезапно за моей спиной хлопнули двери лифта. Я инстинктивно обернулась и увидела рослого смуглого парня лет двадцати пяти. Завидев меня, он немедленно расплылся в подобострастной улыбке, во всей красе демонстрируя добротную работу отечественной стоматологии. Белизна его зубов могла бы поспорить даже с жевательной резинкой «Орбит» без сахара. Не дав мне опомниться, парень затараторил:

– Что ж вы не предупредили, что раньше подъедете. Я бы тоже поспешил. Давно ждете?

Сообразив, что меня с кем-то перепутали, я хотела было это объяснить, но он не дал мне такой возможности, продолжив скороговоркой:

– Не квартира, а клад. Таких шикарных домов в городе всего-то пара десятков. А уж ремонт! Полы с подогревом, джакузи, дубовый паркет, зимний сад на лоджии… Для таких апартаментов полторы тысячи долларов в месяц не цена. Там только мебели и бытовой техники тысяч на двадцать пять будет. Да ну что я рассказываю, сейчас сами все увидите.

Парень деликатно отстранил меня от двери и завозился с замками. Пока он открывал, я лихорадочно переваривала услышанную информацию. По всему выходит, эта квартира сдается в аренду. А меня риелтор принял за потенциального нанимателя. Иначе с чего бы он упоминал о цене и нахваливал ремонт. Что ж, не стоит пока его разубеждать. По крайней мере, попытаюсь выяснить, когда это наш драгоценный директор успел выставить свое жилье на съем. Существует, правда, и другой вариант: я, когда записывала адрес Гросса в блокнот, могла ошибиться с номером его дома или квартиры. И теперь получается, что мне предстоит морочить голову совершенно постороннему человеку. Но в любом случае, если я хочу выведать хоть какую-то информацию, следует поторопиться. Иначе сюда может нагрянуть настоящая клиентка, с которой меня перепутали. Остается надеяться, что моя недавно сшитая униформа хоть как-то сойдет за деловой костюм состоятельной дамы.

– Проходите, Светлана Викторовна, – назвал меня риелтор чужим именем и снова повесил на физиономию улыбку во все тридцать два безупречных зуба.

Мы зашли и приступили к осмотру. Квартира действительно оказалась превосходной. Большая прихожая, три просторные комнаты, самая маленькая из которых была не меньше двадцати метров. Мебель, может, и не из натурального дерева, но явно произведена в Италии или Испании. В гостиной кожаный уголок, а на полу светлые мягкие ковры. Правда, вся обстановка была, на мой взгляд, чересчур помпезна. Я предпочитаю в интерьере если не модерн, то, по крайней мере, спокойный классический стиль с минимальным количеством предметов мебели. А здесь громоздкие шкафы и витрины, декорированные под старину резьбой и инкрустацией, украли добрую половину жизненного пространства. На одном только диване без труда уместилось бы человек пять. Джакузи, имитирующая розовый мрамор, тоже могла принять одновременно примерно такое же количество народа. И хотя арендная плата в полторы тысячи долларов для нашего города – из области фантастики, нужно признать – эти апартаменты оформлены с особым новорусским шиком.

При том, что в квартире царил идеальный порядок, выглядела она обжитой. Во всяком случае, я поняла это каким-то шестым чувством и для того, чтобы утвердиться в этой мысли, распахнула первый попавшийся шкаф, как бы интересуясь качеством мебели. Интуиция меня не обманула: на плечиках аккуратно висела мужская одежда, в основном темные деловые костюмы. Уловив мое замешательство, парень пробубнил:

– Да вы не волнуйтесь, Светлана Викторовна! Ничего этого здесь к завтрашнему дню не будет. Это от бывшего жильца вещи остались.

– А куда он сам делся? Почему съехал без вещей? – ухватилась я за интересующую меня тему.

– Откуда мне знать? Я звонил ему позавчера вечером по поводу оплаты за следующий месяц, а тот сообщил, что съезжает. Я думал, все вещи заберет, а они почему-то пока остались.

– Что значит пока остались? – Я изобразила удивление, хотя сама почти полностью утвердилась в мысли, что адресом не ошиблась. – Квартира-то наверняка оплачена до конца месяца. Значит, и вещи жильца могут тут находиться. А вы уже клиентов приводите. Как-то нехорошо получается…

– Да, конечно… Но вы же понимаете… это же не распашонка в панельке… – Он осекся. Разумеется, апартаменты – товар эксклюзивный, и полторы штуки баксов в месяц на дороге не валяются. А наниматели, желающие выложить за аренду такие деньжищи, в очереди стройными рядами не стоят.

Тем не менее я продолжила доставать парня:

– Но как же… хозяин ведь может прийти в любой момент. Вы бы обрадовались, если б застали в своем доме посторонних?

– Не беспокойтесь, ради бога. Свою связку ключей он оставил в почтовом ящике. Думаю, вообще куда-то уехал в срочном порядке.

Похоже, моя версия о бегстве нашего директора подтверждается. Если только… Риелтор ведь вряд ли хорошо знаком с бывшим жильцом, а по телефону тем более легко ошибиться. Трубку телефона мог снять практически любой мужчина и сообщить риелтору, что якобы съезжает. И эти ключи в почтовом ящике… Ну, предположим, консьержа в этом доме заменяет кодовый замок, но ведь есть же соседи. Почему Гросс не оставил ключи у них? Вопросов у меня по-прежнему куда больше, чем ответов. И время мое неумолимо истекает. В любой момент может заявиться настоящая Светлана Викторовна, и тогда мое непонятное появление в квартире вызовет лишние подозрения.

Но все же не хотелось ретироваться, не получив стопроцентной уверенности в том, что Гросс проживал именно здесь. Поэтому я решила идти напролом:

– Скажите, а тот человек, который отсюда куда-то уехал, он чем занимался? – задала я вопроси спешно пояснила свой интерес: – Понимаете ли, аренда квартиры стоит немалых денег, и только единицы в нашем городе могут позволить себе такие траты. И мне не хотелось бы узнать, что здесь проживал какой-нибудь бандюга с большой дороги.

Простодушного риелтора мое нелепое объяснение целиком и полностью удовлетворило, и он поспешил меня успокоить:

– Что вы, что вы… Никакой он не бандит. Он работает в ресторанном бизнесе. В нескольких кварталах отсюда есть очень приличный ресторан, не помню, как называется. Но я к нему туда несколько раз приезжал за арендной платой. И кофе там очень хороший подают, дорого, правда.

– Значит, ресторан и кофе? – недоверчиво покосилась на него я, изображая испытующий взгляд.

– Совершенно точно, ресторан и кофе, – заверил парень.

– Ну, смотрите, верю вам на слово. Но пока гарантировать договор на аренду не могу. У меня на примете еще несколько вариантов, нужно посмотреть все и уж тогда принимать окончательное решение.

– Так я и сам мог бы предложить вам другие варианты. Есть несколько отличных квартир в центре, и оплата намного ниже. – Ему никак не хотелось упускать жирного клиента.

Позвав на помощь все свое актерское мастерство, я изобразила на физиономии снисходительное пренебрежение, свойственное особам с высоким достатком:

– Молодой человек, я не гоняюсь за дешевизной. Перезвоню вам через несколько дней.

На этом я удалилась с гордо поднятой головой, оставив бедолагу кусать свой глупый язык.

Хорошо, что нелегкая принесла сюда этого риелтора. Теперь мне доподлинно известно, что наш главный босс исчез. Пока только до конца не ясно, сделал ли он ноги по собственной инициативе или кто-то ему в этом хорошенечко подсобил. Но, судя по пропавшим из кабинета сигарам и письменному прибору, я больше склонялась к первому варианту.

Не успела я отойти от подъезда дома на пару шагов, как тут же нос с носом столкнулась все с тем же козлом с «Ролексом». Конечно, никаких часов на запястье не просматривалось, зато репа у него была еще более мерзкая, чем обычно. Похоже, наши встречи уже входят привычку, а дурные привычки следует пресекать на корню. Так меня всегда учили родители. Я уже вознамерилась прошмыгнуть мимо Хозяина жизни и двух его гориллообразных спутников, но не тут-то было. Он тоже меня узнал и бесцеремонно преградил путь:

– Ты чего это тут… шаришься? – В его словах прозвучала откровенная угроза.

Обе гориллы тут же приободрились и заняли позицию глухого частокола у меня за спиной. Душа незамедлительно юркнула в пятки. Обидно, что деваться решительно некуда. Даже случайных прохожих вокруг нету. Хочешь не хочешь, а пришлось пояснять:

– Думаю, я делаю тут то же самое, что и вы: ищу нашего директора. Он и его заместитель второй день не приходят на работу. И на телефонные звонки они не отвечают…

– Это я и без тебя знаю, – рыкнул он, – а сюда на фига приперлась?

– Что значит на фига?! Ресторан не может работать без руководства. Надо кому-то платежки для поставщиков подписывать, сдавать налоговую отчетность, в конце концов… – Тут краем глаза я заметила, как риелтор покинул подъезд, видимо, так и не встретившись с настоящей клиенткой. Что ж, тем лучше! Во всяком случае, Хозяин жизни сегодня еще не узнает, что наш директор съехал со своей квартиры.

– Ну, и чего ты узнала? – Он надвинулся на меня так, что я вжалась спиной в грудь одного из мордоворотов.

– Абсолютно ничего. Консьержа в подъезде нет, и соседи по лестничной клетке отсутствуют. Так что никакой информацией я не разжилась. Наша бухгалтер, правда, предположила, что произошел какой-то несчастный случай. Вы уже были дома у нашего заместителя?

– Нет.

– А в больницах не искали? – Я наиграла глубокое беспокойство, надеясь, что они озаботятся этой проблемой и оставят меня в покое.

– Не-а, не искали. Но на несчастный случай здесь… того… не похоже. Сразу два несчастных случая – это перебор.

– Всякое в жизни бывает.

– Ладно, с нами поедешь, – тоном, не терпящим возражений, распорядился Хозяин жизни.

– Куда? – испуганно проблеяла я.

– К Глебу домой. Адрес знаешь?

Следовало, конечно, заявить, что никакого адреса заместителя я не знаю, но мне самой очень уж хотелось как можно быстрее наведаться по его месту жительства. Если Глеб Николаевич тоже скоропалительно съехал, то не останется сомнений, что оба начальника ударились в бега. Тогда дальнейшая работа ресторана под большим вопросом. Больше десятка дней без права подписи на документах мы не протянем. Поэтому скрепя сердце я согласилась проехаться с Хозяином жизни и его коновалами. Жаль, правда, было бросать в чужом дворе свою «Вольво». Но засвечивать отнюдь не дешевую машину перед этой троицей мне почему-то совсем не хотелось.

Пока мы на новеньком «БМВ» добирались до дома Глеба Николаевича, Хозяин жизни пытался раскрутить меня хоть на какие-то сведения. Я же вела себя, как заправский партизан на допросе. Знать ничего не знаю. Работаю в ресторане без году неделя и никаких идей по поводу пропажи руководства не имею. И поехала сегодня на поиски не из праздного любопытства, а лишь потому, что коллектив волнуется, да и самой мне снова отправляться на биржу труда радости мало.

На наши настойчивые звонки в квартиру заместителя никто не отозвался. Хозяин жизни, выдавая сквозь зубы весь свой обширный запас ненормативной лексики, отбыл восвояси вместе со своим гориллообразным эскортом. Я же, дождавшись, когда их «БМВ» исчезнет за поворотом, шмыгнула обратно в подъезд и, поднявшись на нужный этаж, позвонила в одну из соседских квартир. Пожилая женщина в небрежно наброшенном на голову платке открыла практически сразу, даже не поинтересовавшись, кто пришел. Меня всегда удивляет подобная беспечность наших граждан. Им чуть не каждый день и в газетах, и по телевизору рассказывают кровавые истории о разбоях, а они сами кличут беду на свою голову. Ладно бы в подъезде была хоть какая охрана…

– Вы к кому? – равнодушно спросила хозяйка квартиры.

– Простите за беспокойство, – начала я, изображая волнение. – Я ищу вашего соседа Глеба Николаевича. Его третий день нет на работе, и мы переживаем, не случилось ли чего. Вы не видели его в последнее время?

– Не-е, дней пять точно не видала. – Женщина задумалась и добавила: – Да и тихо в его квартире. У нас стены тонкие, что картон, а он по ночам телевизор громко включает, прям спасу никакого нет. Уж сколько раз его просила. Да все равно без толку.

– А две прошлые ночи вы телевизор не слышали?

– По-моему, нет… и вода у него в ванной не булькала, мне ее тоже слышно.

– Беда, да и только, – с трагизмом в голосе произнесла я, – мы уже не знаем, что и думать. Не мог же он куда-то уехать, не предупредив никого на работе. Может, ему плохо дома стало или, например, случилась утечка газа… Вы не подскажете, у него нет приятелей среди соседей?

– Вроде бы нет, он вообще какой-то нелюдимый. Но зато у меня есть ключи от его квартиры.

– Ключи?! – не поверила я в такую удачу.

– Ага. У него около года назад кран прорвало, а его самого дома не было. Так пока искали слесаря, пока вскрывали дверь, он до первого этажа всех затопил. Потом ремонты оплачивал. С тех пор запасные ключи всегда у меня держит. Сейчас принесу.

Чудеса, да и только! Мало того, что безмозглая тетка открывает свою дверь кому попало, так еще и готова первого встречного впустить в чужую квартиру. Даже документов у меня не спросила. Но, как бы там ни было, стоит воспользоваться возможностью и обследовать жилье Глеба Николаевича.

Зазвонила моя мобилка. Озабоченный Женькин голос поинтересовался:

– Ты где, Маруська?

– Далеко. Тебе что надо?

– Скоро вернешься?

– Минут через сорок-пятьдесят. – Я прикинула время, которое потребуется, чтобы на такси вернуться к дому Гросса за своей машиной.

– Поторопись. Я через полчаса должна буду отлучиться. Гришаня улетает с малым в Вологду. Хочу смотаться в аэропорт поцеловать сына на дорожку.

– Неужели блудная мамаша вспомнила про ребенка? – не удержавшись, подколола ее я.

– Не юродствуй. Меня не будет больше часа. Так что давай, подтягивайся.

– О'кей, до встречи!

В этот момент старушка соседка одолела последний замок на двери Глеба Николаевича, и я поспешила за ней в квартиру.

– Батюшки светы! – ахнула она, едва мы очутились в тесной прихожей.

– Твою дивизию… – подхватила я, нервно озираясь.

Зрелище впечатляло. Никакими спешными сборами хозяина нельзя было объяснить тотальный разгром всего движимого и недвижимого имущества. Пройдя по комнатам, я повсюду обнаружила искореженную мебель, разбросанные по полу вещи, осколки посуды. Но хуже всего было то, что на светлом паркете в прихожей, равно как и на кухонном кафеле, красовались подозрительные бурые разводы, как если бы тряпкой небрежно растерли коричневую краску. Не надо быть судмедэкспертом, чтобы заподозрить причину появления таких разводов. Пожилая соседка продолжала причитать, семеня вслед за мной по квартире.

В узком коридорчике возле санузла меня вдруг прошиб холодный озноб, а также припомнились кадры из кровожадных киношек. В разгромленной квартире в ванной обязательно лежит труп. А сама ванна до краев наполнена кровавой водицей. Вот когда я круто пожалела, что Хозяин жизни вместе со своими амбалами уже отбыл восвояси. Не женское это дело шастать по чужим квартирам, выискивая себе на жопу приключения.

Черт бы меня подрал со всеми потрохами! Отпечатки! Мне пришло наконец в голову наковырять в сумке одноразовые салфетки и обернуть ими руку. После этого я от греха подальше отстранила пожилую женщину, а сама геройски распахнула одну из двух дверей, приготовившись к самому худшему. Ослепительно белый унитаз уставился на меня насмешливым очком. Туалет каким-то чудом миновала судьба остальных уголков квартиры. Здесь царила больничная чистота и порядок. От такого контраста леденящий ужас, застрявший у меня где-то в районе лопаток, стал стремительно растекаться по кровеносной системе, парализуя каждую клеточку избыточной порцией адреналина.

В сомнамбулическом состоянии я выползла назад в коридор. Секунду поколебавшись, набрала в легкие побольше воздуха и потянула ручку соседней двери. Легонько скрипнув, она отворилась. Из груди непроизвольно вырвался вздох облегчения. Ванная, вопреки моим страшным ожиданиям, оказалась пуста. Правда, на стенках самой ванны виднелись плохо смытые бурые потеки, а кафель был испачкан такими же коричневыми разводами, как на кухне и в прихожей. Но главное – никакого покойника там не оказалось. После бездыханного тела нашего Глеба Николаевича, обнаруженного давеча в арке, с моей стороны было бы просто неприлично повторно наткнуться на его труп.

– Нужно вызвать милицию. – Это соседка перестала причитать и напомнила о своем присутствии.

– Нужно, – не могла не согласиться я, лихорадочно соображая, как бы улизнуть.

Не то чтобы меня сильно пугала необходимость давать показания правоохранительным органам, но мой инстинкт самосохранения забил тревогу. Милиция наверняка захочет идентифицировать мою личность. И тут же чередой выстроятся вопросы. С какой радости, спрашивается, благовоспитанная заведующая кафедрой социологии, имеющая к тому же приличные нетрудовые доходы, устроилась кабацким администратором? Почему с ее приходом в ресторане таинственным образом исчезают оба начальника? И почему, в конце концов, именно она первая запаниковала и ринулась на поиски заместителя, а не кто-то из его близких родственников? Всему этому у меня, конечно же, есть разумные объяснения, но, боюсь, растолковывать их милиции я буду до завтрашнего обеда. А у меня ресторан останется без присмотра. Женька-то вот-вот укатит в аэропорт провожать Гришаню с ребенком.

С мольбой в глазах я поведала о своих проблемах соседке. И надо отдать пожилой женщине должное, та вникла в ситуацию и согласилась дожидаться милицию в одиночку.

* * *

У Федора Митрофановича к обеду наступил глобальный кризис жанра. Федька второй день бессовестно мешал ему работать, отвлекая своим нытьем от умных мыслей.

«Ну, что ты нашел в этой девице из ресторана? – пытался угомонить его Федор Митрофанович. – Нашлась тоже мне, блин, охотница на богатых мужей. Ладно бы еще смазливая была, а то так – ни рожи, ни кожи».

«При чем тут это, я ж не под венец ее вести собираюсь. Почему нельзя просто с ней поужинать?»

«Зачем?»

«А затем, что жизнь мне вконец опротивела. Вот зачем». – Федька сердито засопел.

«С чего это тебе жизнь вдруг опротивела? Совсем, морда твоя бесстыжая, зажрался. Новый «Мерседес» тебе опротивел или яхта кормой не удалась?»

«Мелочная ты душонка. Мелочная и зловредная. Только чихать я хотел и на твой «Мерседес», и на яхту, будь она всей кормой неладна. Скажи лучше, сколько раз ты на своей драгоценной яхте плавал?»

«Ну… раза четыре, кажется».

«Вот-вот, четыре. А она уже два года на пристани гниет. И знаешь почему?»

«Почему?» – растерялся Федор Митрофанович.

«А потому, что плавать на ней в обществе одних секьюрити скука смертная. А у тебя, кроме охраны, никого нет. Ни друзей, ни приятелей… Даже секретутки и той не осталось».

«Так ты ж сам ее и выгнал!»

«Выгнал, и поделом. У нее вместе с охраной на всю компанию наберется одна извилина в удачный день. То-то интересные собеседнички».