Текст книги "Бисер для трех поросят"

Автор книги: Татьяна Сахарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

«Так ты что же, в этой своей кабацкой администраторше интересного собеседника углядел?»

«А че?.. Почему бы и нет. Она прикольная. Вот ответь мне, когда ты в последний раз так развлекался? Ну, ответь! Как она тогда по больничным коридорам улепетывала… Умора одна. И обморок такой натуральный разыграла. Какая актриса пропадает!»

«Аферистка!»

«Сам ты … – фыркнул Федька, присовокупив крепкое словцо. – Короче, ты как знаешь, а я поехал на вещевой рынок».

«Куда-куда?» – оторопел Федор Митрофанович.

«На вещевой рынок. Не может же прораб заявиться в ресторан в деловом костюме за две штуки баксов. И предупреждаю по-хорошему, если ты откажешься составить мне компанию, то я впаду в продолжительный депресняк и сорву тебе на следующей неделе переговоры с «Промимпексбанком».

«Сволочь!»

«Может, и сволочь. Только на сегодня у меня весьма конкретные планы, и тебе лучше не мешать».

Шантаж – он и в Африке шантаж. Тут уж ничего не попишешь. Сцепив зубы, Федор Митрофанович покорился, и в два часа пополудни господин Вейнберг покатил на ближайший вещевой рынок, предварительно отпустив охрану на все четыре стороны.

* * *

Женьку в ресторане я не застала, остальным же сотрудникам, не вдаваясь в детали, сообщила, что наше руководство по месту жительства не обнаружено. В конце концов, рассудила я, если милиция нароет в квартире Глеба Николаевича какой-нибудь криминал, то служители правопорядка сами у нас объявятся. А пока нечего людей баламутить рассказами про разгромленную квартиру. Все и так на взводе.

Посетителей в зале было немного. Время обеда давно прошло, а до вечернего наплыва еще оставалось пару часов. Поэтому я решила перекусить и обмозговать в спокойной обстановке сложившуюся ситуацию.

Итак, Глеб Николаевич пропал позавчера во второй половине дня. Его исчезновение вызвало бурные волнения среди постоянных клиентов, которые, по всей видимости, проворачивали с нашим руководством какие-то темные делишки. Погром вместе с кровавыми разводами в комнате и в ванной наводит на очень нехорошие мысли. Скорее всего, неизвестные бандиты подстерегли нашего заместителя и, проникнув к нему в квартиру, учинили допрос с пристрастием, а может, даже и убили его, прихватив труп с собой. Вероятно, они нашли и забрали из квартиры нечто ценное. И это ценное, возможно, наркотики, антиквариат или что-то еще, безумно дорогое и не слишком законное, предназначалось Хозяину жизни, толстяку с саквояжем и другим партнерам по бизнесу, которые теперь рвут и мечут. Гросс, не дождавшись Глеба Николаевича и сообразив, что произошел какой-то форсмажор, испугался. Не мудрствуя лукаво, он ударился в бега, и его самолет уже приземлился где-нибудь в районе Канберры. Кажется, складно получается. Но только в том случае, если наш директор сам не приложил руку к исчезновению своего зама. Могло случиться, что они чего-то там не поделили, и Глеба Николаевича пришлось подставить. А с покойника, как известно, все взятки гладки. Хотя все это лишь мои досужие домыслы. На самом деле нет никакой уверенности, что Гросс сбежал. Он ведь тоже мог оказаться жертвой преступников. Но в любом случае теперь нам остается лишь сдерживать натиск обезумевших дельцов и дожидаться, пока не объявится настоящий хозяин нашего ресторана. Правда, одному богу известно, когда это произойдет. Не исключено, что это какой-нибудь гражданин Израиля или, например, Канады. Наведывается, скажем, на историческую родину пару раз в год, а прибыль ему периодически перечисляют на заграничный счет. Вполне вероятно. И вообще во всей этой истории у меня одни вероятности получаются. Не история, а сплошная дохлая теория вероятностей. Жаль, я до мозга костей гуманитарий, а то был бы повод поупражняться в математике.

Пока я размышляла, мой суп совсем остыл. Есть совершенно не хотелось, хотелось немножко поплакать. В этот момент дверь директорского кабинета, в котором я страдала над обедом, приоткрылась, и в щель просунулась физиономия официанта Вити.

– Там это… короче, вас спрашивают.

– Кто-нибудь из этих? – со вздохом уточнила я, имея в виду Хозяина жизни и прочую истеричную братию. Витек меня понял и отрицательно покачал головой:

– Не-е… вроде не из них.

– Ладно, сейчас иду.

Я с трудом подавила удивление, завидев в зале смущенного прораба Федю. Честно говоря, со всеми треволнениями совсем позабыла о том, что обещала своему «спасителю» обед. Но он-то сам, ясное дело, об этом не забыл и теперь рассчитывал на щедрое угощение. Надо признать, что с гладко выбритой физиономией и без последствий алкогольных возлияний Федя выглядел вполне благообразно. Более того, его одежда была до неприличия свежа, и весь он сиял, как кисейная барышня на первом свидании. Последняя мелькнувшая в голове мыслишка меня несколько обеспокоила. Что, если этот Федя и впрямь вообразил, что у нас свидание? Уж больно вид у него потерянный.

– Привет, вот решил заглянуть, – широко улыбнувшись, поприветствовал меня он.

– Молодец, что зашел. Пойдем присядем.

– Я все же думал вытащить тебя куда-нибудь в другое место. Как говорится, работа отдельно, а куры отдельно.

– Я и сама бы рада вырваться, но моя напарница уехала по делам, и мне не хотелось бы оставлять ресторан.

– Как скажешь. – В его интонациях я уловила легкую досаду.

Мы устроились за столиком и сделали заказ, а я порадовалась, что не успела затолкать в себя суп и теперь могу разделить с Федей трапезу.

– Ты чего грустная такая? – поинтересовался он, как только официант отчалил от нашего столика.

– Я не грустная, а озабоченная.

– Озабоченная поиском очередного толстосума? Сегодня в программе еще один обморок или припасена новая фишка?

Я оценила юмор и ответила в тон ему:

– По сегодняшнему сценарию я демонстративно вскрываю себе вены и заливаю кровищей полресторана. Тем более риска совсем никакого, ты же у меня дежурный спасатель. Если потенциальный принц снова даст мне от ворот поворот, надеюсь, ты окажешь мне первую медицинскую помощь?

– Всенепременно. А если серьезно, что у тебя стряслось? Я же вижу, что ты не в своей тарелке.

– Тебе это будет неинтересно.

– А ты позволь мне самому судить по поводу интересности, – продолжил настаивать Федя. – Давай, раскалывайся по-хорошему.

И сама не знаю почему, но я вдруг действительно раскололась. То есть рассказала ему обо всем с момента исчезновения Глеба Николаевича. При этом, нужно признать, меня саму немного отпустило. Видимо, иногда бывает нелишним излить душу постороннему человеку.

– Хуже всего, – отметила я под конец своего рассказа, – что мы не можем закрыть ресторан. Персоналу нужно зарабатывать деньги, у людей семьи. А быстро найти хорошую работу очень трудно.

– По-моему, ты драматизируешь ситуацию. – Федя отправил в рот кусочек телятины и с удовольствием причмокнул. – С чего ты решила, что в квартире вашего заместителя побывали бандиты. Мужик по пьяной лавочке вполне мог подраться с приятелями. Отсюда и погром, и бурые разводы на полу. Может, ему просто нос сломали, и он теперь где-нибудь в больнице зализывает раны. Ну, сама подумай, стали бы преступники кровь тряпкой по полу развозить? И труп с собой уносить тоже было совершенно незачем. Только риск лишний. Да и кто тебе вообще сказал, что там действительно была кровь? Вполне могла быть краска или сок гранатовый.

– Предположим, – поддакнула я. – Но, во-первых, никакой дракой нельзя объяснить полный разгром в квартире. Одно дело пара-тройка сломанных стульев, а другое – все шкафы наизнанку. И, во-вторых, почему тогда сбежал наш директор?

– А кто сказал, что он сбежал? Подумаешь, съехал с арендованных апартаментов. Он же просто мог купить себе постоянное жилье.

– Мог, конечно. Но тогда объясни мне, почему они оба ни разу не позвонили на работу.

– М-да, дела-а, – протянул Федя, задумчиво накалывая на вилку ломтик жареного картофеля. – Пожалуй, единственное, что я могу посоветовать тебе и твоей подруге, это убраться из ресторана подальше. Если все так плохо, как ты говоришь, то здесь со дня на день объявятся менты. Найти, конечно, они никого не найдут, но нервы от души потреплют… Хочешь, я попробую подыскать тебе другую работу? И подружке твоей тоже.

– Спасибо за предложение, но пока не нужно. Мы не бросим остальных. Это только крысы бегут с тонущего корабля.

– Альтруизм сегодня не в моде.

– Альтруизм живет вне моды, – твердо отрезала я.

Один из официантов принес накопившиеся счета, и мне пришлось отвлечься на несколько минут, чтобы их подписать.

– У тебя случайно нет знакомых в милиции? – осведомилась я, покончив с бумажками. – Хотелось бы знать, что они накопают в квартире.

– Попробую помочь, но обещать ничего не могу. Сейчас лето – пора отпусков.

– Да уж. Как бы и мне хотелось уехать в отпуск. – На меня накатила волна праведной обиды на жизнь. Мало того, что благодаря Женькиному авантюризму я испортила себе заслуженный отдых, так еще и ввязалась в дрянную историю.

– Вот-вот. Взяла бы ты свою подружку и махнула с ней на юга, – поддержал мою мысль Федя.

– Возможно, так я и сделаю, как только здесь все немного утрясется. Кстати, куда это моя Женька запропастилась? Ей уже давно пора вернуться.

Я достала из кармана мобильный и набрала ее номер. Пошли гудки, но трубку никто не снял. Очень странно. Еще две попытки соединения прошли впустую, Женька решительно не желала откликаться. Конечно же, она могла задержаться в аэропорту и сейчас бродит с мужем и сыном где-нибудь по терминалу, ожидая отлета. А ее трубка осталась валяться в автомобиле. Вполне разумное объяснение, но какое-то внутреннее беспокойство просочилось в глубины моего подсознания. На всякий случай я набрала мобильный номер Гришани. Но безразличный автомат поведал мне, что абонент временно недоступен. Час от часу не легче!

Мое беспокойство незамедлительно передалось Феде.

– Нет связи? – Он отодвинул от себя пустую тарелку.

– Наверное, оставила телефон в машине, – неуверенно ответила я.

В этот момент возле нашего столика нарисовался бармен и зашептал мне на ухо, что закончилось «Мерло» и несколько марок коньяка тоже совсем на исходе. Нужно срочно принимать меры.

– Ты извини, Федь, но мне нужно работать. Рада была тебя повидать. Еще раз приношу свои извинения за ту глупую сцену в больнице. Нелегкая меня попутала.

– Да ладно тебе, проехали. – Он улыбнулся, достал портмоне и стал отсчитывать пятисотенные купюры.

– Ты чего делаешь? – возмутилась я.

– Расплачиваюсь за обед. Ну, или, если хочешь, за ранний ужин.

– Но это ведь мой должок. Убери деньги немедленно.

– Брось, я вполне в состоянии сам расплатиться.

– И не думай. По прейскуранту мы накушали на добрую половину твоей зарплаты. А я расплачусь с кухней по себестоимости.

– Много ты знаешь о моей зарплате, – отмахнулся он. – Но если уж ты настаиваешь, то я и сам могу заплатить по этой твоей себестоимости. – Федя убрал бумажник, оставив на столе пятьсот рублей.

– Бог с тобой, – согласилась я и, не удержавшись, съязвила: – А свое мужское самолюбие оставь себе на память. Повесишь его дома на гвоздик.

– Ага, как раз сегодня собирался прибить его над кроватью, – шутливо подыграл он. – Как думаешь, хорошо будет смотреться?

– Не сомневаюсь. Только на рамочку не скупись, – прыснула я.

– Обижаешь. Бронзовая подойдет?

– Лучше уж сразу золотую. И микстуру купи от скромности.

– Я рад, что хоть чуть-чуть поднял тебе настроение. – Он пододвинул к себе бумажную салфетку и извлек из кармана ручку. – Давай диктуй адрес вашего заместителя. Попробую связаться кое с кем из старых знакомых, наведу справки.

Прораб откланялся, оставив мне на всякий случай номер своего мобильного.

* * *

Вечер особым разнообразием не отличался. Вейнберг провел его на террасе загородного особняка, безучастно теребя в руках деловую прессу. Кот Матвей по-хозяйски развалился на соседнем шезлонге, подставляя бока лучам заходящего солнца, отчего его рыжая шерсть приобрела золотисто-янтарный оттенок. Вообще-то Матвей – котяра приблудный. Федор Митрофанович домашнюю живность не слишком жалует. Но пару лет назад на территории коттеджного поселка появился тощий рыжий чертенок. Он был диким и, казалось, навсегда потерявшим веру в людей. Сердобольный Федька пожалел доходягу и принялся подкармливать отборной говядиной. Получив регулярное довольствие, котяра решил, что такой дом ему подходит, и окончательно обосновался на завоеванной территории. Теперь, откормленный и удовлетворенный жизнью, он с интересом наблюдал, как в душе его хозяина кипят воистину шекспировские страсти.

«Только попробуй воспользоваться моими ментовскими связями. Пусть эта ресторанная особа сама разбирается со своим пропавшим начальством, а тебе и собственных забот по горло хватит», – раздраженно зудел Федор Митрофанович.

«Да как же она сама разберется? Тут дело пахнет матерым криминалом», – парировал Федька.

«То-то и оно, что криминалом. Этого мне только недоставало».

«Конечно, недоставало. Хоть какая-то интрига на фоне общей серости».

«Серость, видите ли, ему, паразиту, не угодила! Ну-ну, зажги цветные фейерверки, ввяжись в бандитские разборки, похорони под ними мою деловую репутацию…»

«При чем тут, спрашивается, твоя репутация? Что случится, если я просто наведу справки в милиции? Никто ведь не собирается впутываться в это дело по полной программе».

«А если не собирается по полной программе, так и вообще светиться незачем. – Федор Митрофанович глотнул холодной минералки. – Нечем заняться, так доведи лучше до ума домик для гостей. А то развел грязь на участке. С прошлого лета там конь не валялся».

«Не вижу смысла его достраивать. Домику для гостей нужны гости, а где их взять? Деловым партнерам по этикету положено проживать в гостинице. Разве только Матвей кого приведет. Как, Матюша, ты гостей случайно не ожидаешь?»

Котяра лениво повел ухом, давая понять, что гости нужны ему, как зайцу стоп-сигнал. Виданное ли дело, делить с кем-либо свою законную пайку осетрины.

«Правильно, Матюша, – согласился с ним Федька, – гости – это не наш размер. Так зачем тогда достраивать домик?»

«Любое дело нужно доводить до конца, а ты забросил стройку на финальной стадии. Это непрофессионально!»

«В гробу я видел твой говняный профессионализм!»

Дискуссия явно зашла в тупик, и Федор Митрофанович решился на дешевую спекуляцию, продолжив примирительно:

«Если согласишься забыть навсегда про эту ресторанную девицу вместе со всеми ее неприятностями, то через пару недель рванем на Карибы. Гарантирую ядреную текилу и стройную креолку. Если захочешь, то сразу двух креолок или даже трех. А с понедельника устроим кастинг на должность секретутки. Идет?»

Федька, конечно, еще немного потрепыхался для проформы. Но, по большому счету, он и сам прекрасно понимал, что нефтяному магнату негоже лезь в историю, от которой за версту дурно пахнет. В большом бизнесе репутация дорогого стоит, и рисковать ею почем зря полное безумие.

Мобильный телефон зазвонил в районе полуночи. Вейнберг уже спал, поэтому его «алло» прозвучало в трубке сонно и ворчливо.

– Федь, она так и не приехала. – Ее голос дрожал, и, несмотря на не слишком удачное соединение, было очевидно, что она на грани истерики. – Не знаю, что и думать. И Сеня тоже не пришел… я тут совсем одна… мне страшно…

– Маша? – Сон как рукой сняло. – Ты где? Кто такой Сеня?

– Я в ресторане. А Сеня – наш охранник. Он приходит обычно после одиннадцати. Но его до сих пор нет. И Женьки тоже нигде нет… – Вслед за этим последовали сдавленные всхлипывания.

Прежде чем Федор Митрофанованич успел переварить услышанное, Федька отреагировал:

– Сиди на месте. Буду минут через сорок.

В трубке послышались гудки, а Вейнберг, наспех впрыгнув в одежду, побежал заводить «семерку»-доходягу. Он так и не успел вернуть ее сельскому трактористу.

* * *

Чтобы не сойти с ума в ожидании приезда Феди, я принялась застилать столы чистыми скатертями. Обычно это делают перед открытием официанты, но мне просто необходимо было себя хоть чем-нибудь занять. Женькин мобильный упорно не отвечает. Молчит и домашний телефон, а Гришаня по-прежнему вне зоны досягаемости. И ко всему еще Сеня куда-то запропастился. Около одиннадцати сотрудники разошлись, а я осталась дожидаться охранника. Сначала думала, что он в своей привычной манере опаздывает, но, когда стрелки приблизились к двенадцати, поняла, что жду у моря погоды. Ну, Сеня – дело молодое, мог уйти в продолжительный загул и напрочь позабыть о делах праведных. Но Женька! Она не могла просто так исчезнуть, не предупредив меня. Кому-кому, а ей-то должно быть понятно, что в свете последних событий я тут с ума схожу от волнения.

И какая нелегкая вообще надоумила меня звонить посреди ночи Феде. Он-то чем может помочь? Хотя, с другой стороны, кому мне еще звонить? Родные в Москве, а здесь, кроме Женьки и Гришани, у меня, собственно говоря, никого нет. Коллеги по университету не в счет. Никого из них я не могу разбудить в полночь, взывая о помощи. Сотрудники ресторана только-только разошлись. После трудового дня они едва живы от усталости. Какой с них прок? А Федя, хоть и прораб, но все же какой-никакой мужчина. С ним, по крайней мере, будет не так страшно. Удивительно, что он согласился приехать. Вот так запросто все бросил и пообещал прибыть через сорок минут ради моральной поддержки малознакомой девицы. А если у него есть семья? Жена и семеро по лавкам? А я вытащила его из супружеской постели прям посреди ночи. Ужас какой! Непременно надо будет извиниться. А то развела, понимаете ли, истеричные настроения…

Из глубины служебного коридора до меня долетел телефонный зуммер. Он рассек ночную пустоту ресторана, как гром посреди ясного неба. Кто может звонить сюда в четверть первого? Я рысцой потрусила в директорский кабинет и вжалась ухом в трубку.

– Алло!

– Алло! – прорвался через помехи мужской голос. – С кем я говорю?

– Это Мария Соловей, администратор ресторана. А вы кто?

– Сеня! Так получилось… я в больнице, – в мембране послышался угрожающий скрежет.

– В больнице?! Что случилось?

– Авария. Я на мопеде ехал, а меня микроавтобус подрезал. Ну, в общем, со мной ничего серьезного. Легкое сотрясение и ссадин много, но кости целы. Я хотел сразу на работу ехать, но врач не пускает. Говорит, что несколько дней продержит меня в больнице. Вот, с боем уговорил его отпустить к больничному таксофону.

– У тебя точно ничего не сломано?

– Точно. Только мопед жалко. Он почти на куски развалился. – На линии снова жутко заскрипело. – Алло! Вы меня слышите? Черт бы побрал этот телефон!

– Да-да! Сеня, я тебя слышу. Оставайся в больнице сколько нужно! – прокричала я. – Мы тут сами управимся!

– Вы уж простите, что так получилось.

– Не бери в голову. Поправляйся скорее.

– Спасибо. До свидания.

Ну вот, хотя бы с Сеней ситуация прояснилась. Хорошо, что он серьезно не пострадал. А что, если Женька тоже где-нибудь в больнице?

По справочной я быстро добыла телефоны всех городских станций «Скорой помощи» и через минут пятнадцать уже знала, что на протяжении последних десяти часов никакой молодой женщины с похожими приметами в городские больницы не поступало. На всякий случай еще раз поочередно набрала мобильные Женьки и Гришани. И снова без всякого результата.

Краешек уха случайно зацепил какие-то посторонние шумы. Выскочив в зал, я обнаружила их источник. Это Федя пытался достучаться до меня с улицы. А я так увлеклась обзвоном больниц, что совсем о нем позабыла. Судя по тому, с каким напором он колотил о железный косяк входной двери, можно было предположить, что этот процесс занимал его уже довольно давно.

Я торопливо повернула тугую защелку.

– Чего не открываешь? Заснула? – с упреком осведомился он. – Я уж почти решил, что ты тоже куда-то пропала. Давай рассказывай, что стряслось.

– Женька… Она так и не появилась. Уехала проводить мужа и сына в аэропорт и должна была вернуться сюда. Но ее до сих пор нет. Я не знаю, что думать.

– А ваш охранник?

– Его угораздило попасть в аварию. Отделался легким испугом и множественным ушибами. Врач пока оставляет его в больнице.

– Он звонил?

– Ага. Минут двадцать назад. А Женька так и не звонила… и в больницах ее тоже нет. – Мой нос сам собою захлюпал.

– Прекрати разводить сырость. Можешь закрыть ресторан на ночь?

– Нет, не могу. У нас никакой сигнализации нет, а дверь и витрины стеклянные, – шмыгнув, поведала я. С какой радости тебе переживать за имущество неизвестного владельца? Да еще и при полном отсутствии руководства? – Федя вопросительно сдвинул брови.

– Если ресторан ограбят, то первый вопрос, который зададут потом менты, будет: «Кто уходил отсюда последним?» И вдобавок к пропаже начальства и Женьки мне только ограбления не хватало.

– Хочешь сказать, что нам предстоит здесь ночевать?

– Почему нам? Я и сама прекрасно переночую… – Это встала в позу моя дражайшая самодостаточность. Нашла, блин, подходящий момент.

– А зачем тогда звонила?! – уточнил он растерянно.

– А ты почему приехал?!

– Ну, знаешь… – Федя нахмурился, а я сообразила, что перегнула палку, и пошла на попятную:

– Ты извини, что вытащила тебя из постели. Но мне правда не к кому больше обратиться. И где Женьку искать, я тоже не представляю. Может, в милицию пойти?

– Как же, станут они искать человека, который всего полдня как пропал.

– Что ж тогда делать?

– Ты вот что, расскажи-ка мне все еще раз с самого начала.

– С какого начала?

– Скажем, с того момента, как ты пришла сюда на работу. Это давно было?

– Нет, недавно.

– А точнее?

– Сегодня пятый день, – открыла я чистую правду.

– В каком смысле? – переспросил он.

– В прямом. Мы с Женькой работаем в этом ресторане с минувшего понедельника.

Федя выпучил глаза:

– То есть ты хочешь сказать, что ухитрилась потерять и руководство, и свою подружку за пять дней работы? Да еще и взвалила на себя всю материальную ответственность?

В ответ я издала глубокий вздох и дополнила печальный список моих подвигов:

– И еще я успела наткнуться на труп.

– Какой еще труп? – опешил он. – Ты же вроде говорила, что, когда вы с соседкой зашли в квартиру вашего заместителя, там никакого трупа не было?

– В квартире действительно ничего такого не было. На тело нашего зама я наткнулась раньше, еще до того как он по-настоящему пропал.

Федина физиономия вытянулась самым неестественным образом, и, могу поклясться, в его глазах мелькнули серьезные сомнения относительно моей вменяемости. Чтобы их развеять, я подробно рассказала ему обо всех событиях, которые приключились со мной и с Женькой за недолгое время работы в ресторане.

– Значит, городские больницы ты уже обзвонила. А морги? – задал неосторожный вопрос Федя, когда я закончила свое повествование. Напрасно он это сделал. Ой напрасно. При упоминании морга остатки самообладания тут же покинули меня, и я разразилась безутешными рыданиями. Он сделал неловкую попытку меня успокоить: – Ну, че ты? Хорош реветь… Твоя подружка вполне могла улететь вместе с мужем в Вологду. Ты сама говоришь: они были в ссоре. Почему бы им не помириться и не устроить себе медовый месяц?

– Конечно же, они могли помириться, – всхлипнула я. – И Женька, сорвиголова, могла плюнуть на все и улететь вместе с семьей. Но она бы непременно мне позвонила!

– А если у нее разрядился мобильный?

– Тогда есть мобилка Гришани. И, в конце концов, в аэропорту полно общественных телефонов.

– Короче, – принялся подводить промежуточные итоги Федя, – тебе нужно успокоиться, а мне подумать. Где у вас варят кофе?

– За барной стойкой есть кофеварочная машина. Только она жутко навороченная, и я ею пользоваться не умею.

– Сейчас разберемся. – Он деловито завозился с кофейным агрегатом, а я направилась в туалетную комнату в надежде привести себя в божеский вид.

Умывание холодной водой помогло, моя истерика понемногу пошла на убыль, и вскоре я была в состоянии соображать почти здраво. Кофе тоже удался на славу. Не очень крепкий, немного горьковатый, он привнес в мое кислое бытие небольшой заряд бодрости.

– Хочешь выпить чего-нибудь покрепче? – из вежливости предложила я.

– Спасибо, но я, пожалуй, воздержусь. Вообще-то, я пью очень редко. У меня потом весь следующий день голова раскалывается.

Мне припомнилась его помятая рожа в день нашего знакомства, и я непроизвольно хмыкнула. Как же, нашелся трезвенничек! По моему убеждению, блюсти трезвый образ жизни, работая прорабом на стройке, можно примерно так же, как и лепить снежную бабу на экваторе в сезон дождей. Естественно, моя исполненная скепсиса реакция не укрылась от пристального внимания Феди. Он заерзал на стуле и проворчал что-то невразумительное по поводу того, что раз в жизни напиться может каждый. Кто б сомневался! Ехидство так и завертелось у меня на языке, но я сдержалась и сочла разумным перевести разговор на другую тему:

– Так что ты думаешь по поводу всей этой истории?

– Если по порядку, то примерно следующее, – Федя сделал глоток кофе, зажмурился от удовольствия и продолжил: – По моему мнению, ночью в арке вы наткнулись на кого-то очень похожего на вашего заместителя. В любом случае, тот человек был скорее жив, чем мертв. И еще этот эпизод вряд ли имеет отношение к дальнейшим событиям. Оба ваших начальника, какой бы бизнес они здесь ни крутили, грубо говоря, кинули своих партнеров и свалили, урвав солидный куш. А погром в квартире со следами, похожими на кровь, – всего лишь грубая инсинуация, чтобы пустить преследователей по ложному следу. И последнее, у твоей Жени сейчас происходят какие-то бурные семейные разборки, и ей не до тебя. Как вариант, она улетела вместе с мужем и сыном в Вологду. Между прочим, мобильная связь между городами иногда дает сбои. Вполне возможно, что ей просто не удается до тебя дозвониться. Я на девяносто девять процентов убежден в том, что исчезновение твоей подружки никак не связано с пропажей Гросса и его зама.

– Твои слова да богу в уши…

– Сама подумай, кто станет предъявлять претензии и тем более похищать сотрудницу ресторана, которая сегодня пятый день на работе? Что с нее взять?

– У нее муж богатый!

– Что с того, что богатый? – парировал Федя. – Она же сама не при делах. Нельзя же просто так, без всякой причины наезжать на всех состоятельных граждан. Времена беспредела миновали. За такие вещи можно запросто по ушам отхватить.

– А если кому-то плевать на собственные уши? Если ставка больше, чем жизнь? Тогда что?

– Патетика! Вы с подружкой не имеете никакого отношения к делам ресторана. Ни к белым, ни к черным. Так что паника твоя преждевременна. Давай лучше диктуй мне полные данные на Женю. Фамилия, телефоны, домашний адрес.

– И еще она на своей машине отсюда уехала, – добавила я.

– Тогда марку машины и номер тоже диктуй. Попробую звякнуть сейчас одному старому приятелю. Пусть пробьет по базе данных.

– С ума сошел? Куда звонить? Половина второго ночи!

– Это ничего. Мой приятель не обидится. Работа у него такая, – ухмыльнулся Федя. – И насчет квартиры вашего заместителя я тоже попробую уточнить. Если менты там уже побывали, то неплохо бы познакомиться с их протоколом.

– Кто ж тебя с ним познакомит? – усомнилась я.

– Это не твоя забота. Диктуй!

Он подробно записал нужные сведения, после чего спросил:

– А спальные места в вашем ресторане имеются? Я задумалась и все же припомнила:

– Кажется, в комнате отдыха есть какое-то подобие кушетки.

– Замечательно. Отправляйся туда и ложись спать.

– А ты?

– А я позвоню и тоже где-нибудь прилягу. Утром доложу обстановку.

Все-таки мне удалось переложить свою головную боль на чужие плечи. Нехорошо, конечно, но что поделаешь. Самой мне вряд ли удастся взять ситуацию под контроль. А Федино монументальное спокойствие уже вселило в меня некоторый оптимизм. Вдруг действительно его приятель из органов сможет помочь. Как бы мне хотелось в это верить!

Правда, на худой конец, в голове у меня нарисовался запасной вариант. Если ни Женька, ни ее Гришаня не выйдут на связь в ближайшее время, то я вызову из Москвы брата. У него здесь давние связи, и ради меня он наверняка костьми ляжет, но разберется во всем этом безобразии.

Успокоив себя таким образом, я направилась в комнату отдыха, но в дверях притормозила и полюбопытствовала:

– Федь, скажи, а ты вообще кто по образованию?

– А что? – В его вопросе мелькнула легкая настороженность.

– Да нет, ничего. Просто рассуждаешь логично, говоришь грамотно… и твоя уверенность даже мне немножечко передалась. Честно говоря, ты разрушил в моем сознании определенные стереотипы.

– Стереотипы?.. Если ты имеешь в виду то, что уважающий себя прораб должен изъясняться отборным матом, хлебать горькую литрами и по этой причине стадами гонять чертей, то я и впрямь тебя разочарую. А что до всего остального… У тебя вот тоже, например, приличное образование красными буквами на лбу написано. Но я же не спрашиваю, почему ты работаешь в ресторане администратором и расставляешь капканы на зажиточных мужиков.

– Федя! – Мои глаза сами собой закатились к потолку. – Я надеялась, что мой позорный обморок мы уже проехали. В любом случае это была Женькина идея, а не моя. Но если тебе так нравится ездить асфальтоукладочным катком по моему самолюбию, милости прошу, ни в чем себе не отказывай.

На этом я гордо удались в комнату отдыха, предоставив не в меру грамотному прорабу решать мои проблемы в одиночестве.

* * *

За последние годы в душе господина Вейнберга ни разу не бушевал такой накал страстей. Если бы Федор Митрофанович мог набить Федьке морду, то он бы сделал это с воистину гестаповским энтузиазмом. Но беда в том, что подобное самолинчевание может существенно подпортить портрет нефтяному магнату. А последнему в начале следующей недели предстоит лицом торговать. На переговорах с питерскими банкирами нужно представить себя в наилучшем виде. Поэтому Федору Митрофановичу пришлось обойтись без рукоприкладства.

«Сукин сын! Ни ума, твою мать, ни фантазии! Какого хрена приперся посреди ночи в этот кабак? Тут дерьмо хоть бочками черпай, все равно не вычерпаешь. Сам перепачкаешься и меня утопишь!»

«И утоплю, – занял глухую оборону Федька. – Давно бы это сделать, да все руки не доходили. Отщепенец! Тут живые люди пачками пропадают, а ты о собственном портрете печешься. Эксплуататор чертов!»

«Почему эксплуататор?» – озадачился Федор Митрофанович.

«Потому как люди для тебя, что мелкие блохи, одним словом, рабочая сила. Никакого личного участия».

«Спятил, да? У меня во всей нефтяной системе тысяч двадцать народу наберется. Если ж я в каждом работнике стану лично участвовать, то моя участвовалка на второй день закончится».

«Да хоть на первый! Человек – существо социальное, а ты – устрица в ракушке – створки захлопнул и от жизни самоустранился. Только таких головоногих моллюсков серьезные дяди запросто могут вилочкой сковырнуть. Лимончиком сдобрят и схомячат за милую душу, не поперхнутся. И никто по тебе не заплачет. Безутешная вдова не обрыдается над могильным холмиком. Осиротевшие чада не воздадут господу молебны за упокой души твоей грешной. Разве только Матвей взгрустнет потихоньку, но его котячье горе легко поправимо. Хороший шмат парной телятины, и он навсегда позабудет, кто ты и как тебя звали».