Текст книги "Мы обещали не расставаться (СИ)"
Автор книги: Татьяна Медведева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Как бы ни хотелось ей поверить в это, страх от разочарования в нём жил в ней. И до измены Вадим говорил что-то подобное. И тогда заманивал красивыми волнующими речами и нежными взглядами и вздохами. И что получилось? Ей одной пришлось, как говорится, расхлёбывать всю кашу, заваренную им. Хотя стоит ли теперь в ступе воду толочь, что случилось, то случилось. У неё есть Катюшка, значит, есть для кого жить.
Всю дорогу до посёлка Тинка не позволяла Вадиму не только обнять или поцеловать себя, но и просто взять за руку. Когда подошли к дому, навстречу из ворот выскочила Катюша и принялась бурно радоваться матери и приезду «дяди».
Из ограды показался рассерженный Федорик.
– Опять убежала, чертовка! – завозмущался на племянницу. Заметив Вадима, хмуро бросил «Здрасте» и обратился к Тинке: – Я не стану больше смотрящим за твоей юлой, скажи Марине об этом, за ней глаз да глаз нужен, я лучше воды натаскаю и полы помою – в сто раз легче! Она чуть в колодец не свалилась!
– Но ведь он закрыт на замок! – охнула Тинка и с укором посмотрела на дочку. – Катя?
– Я просто посмотрела. Там нет водяного. Бабушка ошибается. Мама, ты можешь не бояться! – бесхитростно ответила дочка и спокойно взглянула матери в глаза.
– Она нашла ключ на гвоздике в сенях и сумела открыть замок! – обвиняюще бросил Федорик и направился к дому.
Вскоре Вадим попрощался и ушёл, пообещав прийти вечером.
И хоть Тинка вслед ему бросила, что не следует ему приходить, так как она будет занята, с захода солнца ждала его с нетерпением. Принарядилась, подкрасилась. Вот уже и вечер вступил в свои права в полную силу, темнота вокруг сгустилась не на шутку. А Вадковского всё не было.
Невольно стала беспокоиться. Уложив Катюшку вместе с племянниками спать, не вытерпела и побежала к бабе Мане позвонить – телефона у Масловых не было. Однако ни Вадим, ни его бабушка трубку не брали. Что могло случиться – у Тинки голова шла кругом от смятения. На душе становилось всё тревожнее и тревожнее. Предчувствие беды стало наступать со всех сторон и давить страшными опасениями и неотвратимым запахом смерти.
Вдруг он под машину попал, когда спешил от неё, ведь пошёл по центральной дороге, а движение там днём не уступает городскому, со страхом думала Тинка. Или напала на него злобная бродячая собака и растерзала в клочья – собак в посёлке развелось немало.
А может, случился в Караяре пожар, через гору с высоким лесом из дома Масловых не увидишь дыма. Родители рассказывали ей, как там уже был недели две назад пожар, сгорели сразу два дома. Водитель на грузовике вёз сено, задел им электропровод, сухая трава и дом от замыкания вспыхнули. Многие люди помогали тушить. Вадим, конечно же, не прошёл бы мимо.
Ленинградская бабушка ошибалась в нём, считая его мягкотелым и трусливым. Его послушание перед родителями было показным. Он и в детстве был бесстрашным, рисковым. Хотя не умел плавать, но мчался на дедушкиной моторке на высоких скоростях по глубокой реке. Без страха ездил на мотоцикле, делая акробатические выкрутасы, не боялся спорить с учителями, когда те были не правы, умел отстаивать своё мнение.
Он как будто испытывал себя на смелость и выносливость. В колхозе в девятом классе, несмотря на водянистые мозоли, не расклеился и не уехал, упорно продолжал копать картошку вместе с остальными мальчишками.
Да, он не может грубостью ответить на грубость, теряется перед наглостью, но Тинка не сомневалась, что он, как Алёшка, не пройдёт мимо чужой беды, рванётся спасать.
В одиннадцать часов Тинка, не выдержав тяжёлых мыслей, снова пошла звонить к бабе Мане. Никто на другом проводе не откликнулся. Мелькнуло в голове, вдруг телефон не работает, позвонила на узел связи, телефонистка заверила, что всё в порядке, обрывов нет и номер Галины Александровны, бабушки Вадима, остался прежним.
Не постеснялась позвонить на станцию скорой помощи, ей ответили, Вадковского не привозили и не было никаких пожаров.
Что же такое могло случиться? Мучилась вопросом Тинка, сидя на лавочке около забора сада, сжавшись, как воробышек. Может, им с бабушкой стало плохо, и они лежат теперь в квартире без помощи, мне нужно идти и выяснить. Соскочив, уже рванулась бежать прямым путём через гору, как увидела под лунным светом фигуру мужчины, быстрым шагом приближающуюся к ней.
– Вадим! – крикнула громко, разорвав сонную тишину улицы, и бросилась к нему на шею. – Что случилось? Я тебя так ждала! – захлёбывалась она от набежавших вдруг обильных слёз.
– Прости меня! Я проспал! Почти две ночи не спал, пока добирался до Караяра. Не слышал будильника, и бабушка крепко спала! – объяснял он, лихорадочно обнимая и целуя Тинку. – Я так бежал, даже букет цветов, приготовленный, забыл взять.
– Мне не нужны цветы, – продолжала всхлипывать девушка. – Главное, ты жив и здоров!
– А почему я должен умереть? – удивился Вадим. – Ты переживала?!.. Жаль всё-таки, я не захватил цветы, сейчас встал бы на колени и предложил тебе выйти за меня замуж. – И перевёл радостно дыхание, не отпуская её из объятий. – Но я не предлагаю, я настаиваю и не дам тебе даже подумать ни минуты. Мы поженимся в субботу, бабушка в загсе договорится, недаром же полсела были её пациентами, если не сами, то их родственники. У нас не будет большой свадьбы, но будем мы с тобой и Катюша – этого ведь, достаточно, правда?
Тинка, прижавшись к нему, счастливо кивнула, и он без слов, по её движению понял, что она согласна, и облегчённо вздохнул, ещё теснее прижав к себе.
Эпилог
Их не зарегистрировали в субботу, поскольку в загсе этот день весь был занят, а расписали в пятницу до обеда. В момент регистрации брака с ними были Катюша и бабушка Вадима. Свидетелями стали Петров и Быкова, которая всегда верила в незыблемость их любви, зародившейся, по её словам, на копке картофеля в девятом классе, когда Люська милостиво уступила Тинке Вадима, потому что поняла, он ей больше подходит.
Ни родителям, ни другим родственникам, тем более остальным одноклассникам, они не сказали, что намерены пожениться. Всем собирались сообщить задним числом. Даже Катюшу просветили уже перед загсом.
Вадим приехал в посёлок за ними на старом дедушкином «Запорожце», который, несмотря на «солидный возраст», так как принадлежал к первому поколению автомобилей этой марки, выглядел ещё очень даже ничего.
И как же они удивились, когда увидели, выходя из загса шумную толпу – родные и знакомые лица! Были Тинкины мать и отец, сестры и Федорик, баба Маня, а с ней слепая её подруга – бабушка Софья. Среди одноклассников и друзей из параллельных классов Тинка и Вадим увидели их классную руководительницу Эмму Степановну. Все стали бросать цветы им под ноги и кричать: «Поздравляем!» А потом принялись целовать и обнимать.
Кто-то открыл шампанское, принесли бокалы и конфеты, все принялись чокаться и говорить пожелания.
– Садимся все в больничный автобус и едем на «сабантуй», – объявил Серёга Петров. – Там будем ловить рыбу и сварим уху, все продукты уже в машине.
Но старшие вместе с Эммой запротестовали. Они решили пойти к Галине Александровне на чаепитие. А молодёжь готова была ехать. Тинка не сомневалась, что всё заранее оговорено и подготовлено: скорее всего, Серёга и Люська проболтались об их свадьбе и, видно, всё устраивалось не без бабушкиного согласия. Недаром автобус, как оказалось, выделен районной больницей на целый день.
На большой лесной поляне в километре от леспромхозовского посёлка (её удивительным образом с одной стороны окаймляла узкая, в пять взрослых шагов, быстрая, неглубокая речушка) обычно в июне проходил башкирский праздник – Сабантуй. Вот почему это место жители называли тоже «сабантуем».
Уха получилась отменной. Тинке с Вадимом было совсем не в тягость постоянное внимание, а вот на своих первых свадьбах они оба от него неимоверно устали. Мало того, они теперь наслаждались от души приятными речами, восхвалением и забавными, незамысловатыми пожеланиями и конкурсами.
Вадим не спускал с рук Катюшку. Когда дочка уснула, Марина предложила положить девочку в автобус, где, растянувшись на кожаных сиденьях, спали мирно её дети, он решительно отказался, напомнив ей и Тинке про колодец.
– Она может проснуться и убрести к речке и утонуть, – опасливо произнёс. – Лучше пусть поспит у меня на коленях.
И держал девочку крепко целый час, пока та спала. На что Серёга беззлобно съязвил:
– Раньше, Вад, у тебя была одна головная боль – Тинка, теперь стало две!
– Удивишься, но я безумно рад этому! – искренне, без какой-либо доли шутки ответил Вадковский и с любовью взглянул на жену.
Веселились бы все до позднего вечера – не разразись вдруг гроза, надвинувшаяся неизвестно откуда. Казалось, только что небо было чистым и ясным, как неожиданно его заволокли тучи и загрохотало вдалеке. Быстренько до дождя собрали все вещи и уселись в автобус. Ливень уже застал их в пути. Водитель развёз всех по домам.
Вадима и Тинку с их дочерью высадил последними у дома бывшей главврачихи. Бабушки в квартире не оказалось. На столе стояло шампанское, яблоки и в тарелке три кусочка свадебного торта. В записке сообщалось, что бабушка ушла с ночёвкой к подруге.
– Мы одни! – обрадовался Вадим. – Сегодняшний день просто сказка!
Тинка согласилась с ним.
Когда искупали Катюшку и стали укладывать её спать, чтобы быстрее остаться вдвоём – оба были в нетерпении, обоих бросало в жар даже от лёгкого прикосновения, а от запаха друг друга кружилась голова – дочка спросила невинно:
– Что ли это теперь будет наш дом? А ты, дядя, что ли будешь моим папой?
– Да, я твой папа! – с волнением в голосе проговорил Вадим и, судорожно сглотнув, добавил твёрдо: – Теперь и навсегда! Но это не наш дом, а бабушки Гали. Мы же поедем жить далеко-далеко, в сказочное место – на Дальний Восток. Там есть настоящее море. Сине-зелёное, как мамины глаза.
– Красивее, чем Караярка? – с недоверием осведомилась Катюша. – А первый мой папа поедет с нами?
– Он будет приезжать к тебе, и ты к нему тоже, – успокоила дочку Тинка.
Она уже знала, что им предстоит уехать во Владивосток: местный театр предложил Вадиму должность режиссёра, и он согласился и уже написал заявление на перевод. Тинка не сомневалась, что тоже найдёт в краевом центре работу по специальности.
Так и получилось. Оба они удачно прижились на новом месте. Более того, перетянули к себе Зосимчика со Степаном, заманив их на край страны трёхкомнатной квартирой, которую пообещал им выделить краевой телерадиокомитет. А так как у них родилась двойня и смоленская однокомнатная стала маловата для семьи, к тому же Роза сильно тосковала по подружке, они, конечно, не устояли и перебрались.
У Вадковских тоже через год после свадьбы родился ребёнок – сын Егорка. Светлоглазый – в мать, но темноволосый – в отца.
Родители Вадима и бабушка Екатерина очень этому обрадовались. Они не сердились, что их не оповестили о свадьбе заранее, сообщили телеграммой уже на следующий день. Понимали, что молодым было не до них. Вдобавок Людмила осознавала, что виновата в их разлуке почти на пять лет, нелегко Тинке забыть это.
Как ни странно, но свекровь ошибалась, думая так. Тинка не таила на неё зла, и о том, что она уговаривала на аборт, не сказала Вадиму – зачем сталкивать двух близких людей. Вдобавок жалела её, ведь у той никогда не было родства душ с единственным сыном.
Тинка же надеялась, что у неё самой всё будет иначе: их близость с Катюшей и взаимопонимание останутся навсегда, и с сыном найдёт общий язык в будущем. Всё сделает, чтобы их, четверых, связывали постоянно глубокая привязанность друг к другу и любовь.
Того же самого хотел и Вадим – крепкой привязанности и большой любви в семье, которых сам был лишён в детстве. Поэтому почти всё не занятое театром время посвящал жене и детям. Он никогда не отмахивался от бесконечных вопросов Катюшки, как делал когда-то его вечно занятый на службе отец, а терпеливо и вдумчиво выслушивал и доходчиво объяснял.
Муж помогал Тинке ухаживать за сыном, купал, когда был дома, забирал ребёнка после раннего утреннего кормления в другую комнату на час для бодрствования, чтобы Тинка ещё немного поспала. А в половине восьмого обычно будил Катюшку и отводил в детский сад, который, к счастью, был от дома в пяти минутах ходьбы. Работа у него начиналась чаще всего или с одиннадцати часов, или после обеда, поэтому он успевал помочь Тинке с кое-какими домашними делами.
Несмотря на то, что муж имел один лишь выходной и до позднего вечера задерживался в театре, когда шёл спектакль, Тинка не чувствовала себя заброшенной, наоборот, постоянно ощущала его заботу. Он мог просто так, ни с того ни с сего позвонить с работы, потому что захотел вдруг услышать их с Катюшкой голос или соскучился по ним и желает знать, чем они занимаются в данный момент.
В театре у Вадима дела складывались даже лучше, чем можно было ожидать. Он всегда хотел ставить классические комедии, русские или зарубежные, неважно. И самостоятельно. Именно так, как представлял себе. Ему, можно сказать, дали зелёную улицу, первая же поставленная им комедия с детективным сюжетом очень понравилась зрителям.
А Тинка устроилась на радио. Пока сидела год дома по уходу за ребёнком, написала детскую сказочную повесть. Но решилась отослать рукопись в редакцию журнала «Костёр» только через три года. Ей ответили, что включат её произведение в план публикаций на следующий год.
Невероятно удивилась, когда увидела повесть уже в первом, январском, номере. Вадим оббежал несколько киосков «Союзпечать», чтобы скупить побольше экземпляров – как же, надо же обрадовать всю родню и друзей! И, конечно, себе и детям оставить с десяток.
Первому отправили повесть Алёшке в Свердловск. За прошедшие годы Тинка с Вадимом видели его всего раз, хотя ежегодно приезжали с детьми в Ленинград и сообщали об этом всей семье Кравченко. Обычно Светлана или Василий забирали Катюшку к себе домой на несколько дней, куда приезжал Алёшка, и девочка с ним с удовольствием общалась.
Она уже знала, что настоящий отец её – Вадим и в садике и в детской поликлинике была записана на его фамилию, правда, по свидетельству о рождении по-прежнему оставалась Кравченко, Алёшка не соглашался на удочерение.
Вадим, всегда воспринимающий эти встречи ревниво, всё же скрепя сердце, терпеливо сносил их, осознавая, что получил в жизни больше: его любимая женщина и их дочь всегда с ним.
Во всяком случае, расставался он с семьёй лишь на гастроли его театра, да и то Тинка с детьми или одна умудрялась прилететь к нему на несколько дней. Для этого специально копила в течение года отгулы. И отпуск свой пристраивала к его отпуску, чтобы быть всегда вместе.
Из писем бабушки Екатерины и Светланы (та по-прежнему относилась к бывшей невестке, как к дочери) Тинка знала, что бывший её муж два года назад женился на медсестре Оле, с которой познакомился в Черногории.
Живут дружно, похоже, любят друг друга. Год назад усыновили полугодовалого мальчика из дома грудничков-отказников. Алёшка работает на областном телевидении, его репортажи можно частенько увидеть по Центральному телевидению.
Через две недели после того, как отправлен был журнал ему, в квартире неожиданно ночью раздался междугородный звонок. Взяв трубку, Тинка услышала взволнованный голос Алёшки. Она испуганно вздрогнула, на душе шевельнулась тревога. Первая мысль была: что-то случилось! Поскольку была глубокая ночь, и он никогда не звонил.
– У меня радость! – сообщил жизнерадостно сразу после приветствия и извинения, что разбудил. (Тинка, облегчённо вздохнув, ждала, что скажет дальше). – Почему ты не спрашиваешь, какая? – нарочито обиженным тоном воскликнул Алёшка.
– И какая? – поинтересовалась девушка и успокаивающе помахала рукой проснувшемуся мужу, с испуганным видом приподнявшемуся с постели, дескать, всё нормально.
– Я твою повесть «Малышастик» прочёл и…– Парень замолчал, интригуя.
– Безумно рада, ну и…что дальше? – прервала его молчание.
– А вечером вернулась Оля с дежурства и сообщила, что беременна! – он выложил, наконец-то, то, что хотел сообщить. – От меня! И уже два месяца! Я знаю, тебе мама рассказала о моей свинке в детстве и о том, что я могу быть неспособным иметь детей. Признаюсь, и я так думал, хотя и не хотелось сознаваться в этом. Оказалось, могу иметь! Представляешь, у нас с Олей будет свой ребёнок! А ещё меня переводят назад в Москву!
– О-о! – только и сумела вклиниться Тинка в возбуждённую речь Алёшки.
– Конечно, мы будем Илью любить не меньше. Но у нас будет ещё собственный ребёнок, ура! Слышишь, Тинка? Правда, я хочу напроситься в какую-нибудь испаноязычную страну собкором, талдычу усиленно испанский язык. Ольга, само собой, поедет с детьми со мной. Как я счастлив – у меня будет сын или дочка! И всё это твоя повесть!
– А при чём тут она? – искренне удивилась Тинка.
– Спроси у Вадима. Он тебе скажет!
Когда закончился разговор, завершившийся пожеланием от Алёшки встречи их семьями, его и Тинки, в следующий отпуск в Ленинграде, спросила у мужа, что имел в виду Алёшка, говоря, чтобы она обратилась к нему за ответом. Вадим задумался на миг, потом решительно взял с полки журнал «Костёр», перелистал и углубился в последние страницы повести. Вскоре отложил журнал в сторону и лукаво улыбнулся жене.
– Я понял, на что он намекает. Алёшка всегда в своём репертуаре. Не мог сказать прямо, обязательно надо затеять интригу. А если бы меня тут рядом с тобой не было, ты бы голову ломала до утра, мучаясь над загадкой! А всё, Русалочка моя, гораздо проще.
И потянул к себе жену в постель и стал страстно целовать. И у Тинки все мысли о загадках Алёшки под нахлынувшим на неё блаженством из головы разом вытиснились, их место заняло нестерпимое желание любимого мужчины.
Когда немного успокоились после занятий любовью, вернулись к прерванному разговору.
– Ну, не томи, говори! – нетерпеливо стала торопить мужа Тинка, по-прежнему находясь в его объятиях.
– В твоей повести Малышастик, мечтая быстрее вырасти, находит эликсир роста и с помощью него становится взрослым, при этом остаётся прежним глупым мальчишкой и попадает в ужасные ситуации, – принялся объяснять неторопливо Вадим. – Учёный, придумавший эликсир, спасая мальчика в конце книги, скажет ему, что каждый человек для своего роста получает время, чтобы приобрести жизненный опыт, и у каждого свой черёд вступления во взрослую жизнь, не нужно торопиться туда, иначе будешь дураком в стране умных. Надо только ждать, надеяться, и время твоё придёт!
– Всё равно непонятно, почему Алёшка вдруг свою радость связал с историей Малышастика! – воскликнула в недоумении Тинка.
– Всё дело в словах «У каждого свой черёд» и «Надо ждать». Что-то вроде этого я говорил Алёшке, когда мы с ним встретились наедине после его возвращения из Черногории. Он скрыл от меня, что собирается разводиться с тобой, но рассказал о своих опасениях, что не сможет иметь собственных детей. Вот тогда я и сказал ему, чтобы он не зацикливался на этом. Ведь прогноз пятьдесят на пятьдесят, значит, надежда есть. Наступит и его черёд иметь собственных детей, уверил его, надо просто ждать и надеяться. Скорее всего, конец твоей повести напомнил Алёшке мои успокаивающие слова. И тут вдруг приходит жена и говорит ему, что беременна! Вот такое произошло совпадение!
Оба, и Тинка, и Вадим, почувствовали необычайную радость с привкусом облегчения: наконец-то, у Алёшки всё в порядке и можно надеяться, что он счастлив и не жалеет, что отступился от Тинки. Даже предложил встретиться семьями, возможно, захочет и дальше общаться. И братские узы окрепнут, станут братья дружить.
Буквально через месяц Вадиму из Ленинграда позвонил бывший его преподаватель: он создаёт новый театр и предлагает ему место режиссёра. Но Вадим не обрадовался, как можно было бы подумать. К изумлению и досаде преподавателя, отказался сразу, даже не попросил время на раздумья.
– Мне нравится жить и работать на Дальнем Востоке, – сказал он Тинке, объясняя свой отказ. – Понимаю, что многие рвутся в столицу и в Ленинград. Но я чувствую себя здесь на своём месте и свободен в своём творчестве, конечно, в определённых границах, не глупец, знаю, абсолютной свободы не бывает. Возможно, придёт время, мы захотим уехать. Может, и в Ленинград. Только не сейчас.
Тинка была согласна с ним, она сама прикипела душой к здешним местам и дальневосточникам, не хотелось всё бросать. Да и какая разница, где заниматься любимым делом, если к тому же самые родные тебе люди с тобой! Тинка никогда намеренно не рвалась к взлётам в карьере, как Алёшка, для неё важнее было получать удовольствие от того, что делаешь. Таким же был Вадим.
Никто бы из однокурсников не понял его. Почти все они рвутся вверх, как пламя огня к небу, стремятся добиться в карьере невероятных высот, а уж сделаться знаменитым – мечта заветная. Вадковскому же даёт судьба шанс блеснуть. Ему и сниматься в кино на «Ленфильме» как-то раз предлагали. Не захотел. И теперь выбирает вместо Ленинграда работу в глубинке. Но именно эта глубинка, как ни странно, помогает ему самореализоваться и быть счастливым.
Каждый сам делает свой выбор на жизненном пути. Одним для счастья нужно блистать на весь свет, другим достаточно того, чтобы солнце вставало раньше, чем для большинства людей, и улыбками родных и друзей освещён был каждый день.
Конец
