Текст книги "Убийцы и маньяки"

Автор книги: Татьяна Ревяко

Соавторы: Николай Трус
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

НАЛОЖНИЦЫ ИЗ ИНТЕРНАТА

Ранним утром на одной и центральных улиц Алма-Аты было найдено тело 16-летней девчонки. По пояс раздетая, в потертых джинсах… Экспертиза установила: ее задушили и выбросили на ходу из машины. Так началась эта история, связанная с надругательством над умственно отсталыми детьми.

В глубине одного из окраинных алма-атинских микрорайонов неприметно расположилась школа-интернат, унылое здание с ободранной штукатуркой на стенах, запахом неуюта и бедности за разбитыми, зафанеренными окошками. Здесь тем не менее живут дети, это их дом. Они и здесь бегают, шалят и смеются. И еще потому, наверное, так шумно здесь, что живут в интернате не просто дети, а дети-олигофрены.

У олигофрении есть характерные признаки. Это склонность к бродяжничеству, повышенная психическая и половая возбудимость. Умственная недоразвитость вовсе не означает физическую неполноценность, и, начиная с 13 лет, эти полуподростки с мышлением малышей доставляют особенные хлопоты своим воспитателям.

Исчезновение Нины заметили сразу, наверное, потому, что она была из числа "относительно благополучных". Сотрудники Алатауского РОВД Алма-Аты нашли ее и вернули в интернат. Ее местонахождение указала воспитанница этого же интерната Шолпан. Она же рассказала все то, от чего бывалым сыщикам стало не по себе:

– Нас привезли в кафе, там было много мужчин, нам велели танцевать. Мы разделись и танцевали. Все смеялись. Потом мне дали "сникерс"…

Шолпан – очень хорошенькая внешне девочка, веселая по натуре. Ей нравится быть в центре внимания. Ей неведомо чувство стыда и cтpaxa. Она рассказывает, не таясь, что и как делают с ней мужчины. При этом Шолпан абсолютно свободна в выражениях. Упоминает и о сутенерше, которая покупает девчонкам из интерната красивые вещи, белье, а затем отправляет к клиентам. Три часа «работы» – 100 тенге (около 5 долларов по нынешнему курсу). Но деньги девочкам не дают. Дают или конфетку, или губную помаду.

Валя, 16 лет:

– Да он меня прямо на улице – повернул спиной и наклонил. Потом отошел, подошел к другой…

Она неряшлива, прихрамывает от рождения на одну ногу. От нее разит табаком и потом.

– А у мужика, который посадил в машину, я спросила: «того», мол, делать не будешь? Нет, говорит. А сам сразу набросился. Я заплакала, а он стал душить меня…

Для своих лет Нина явно тяжеловата, короткий ежик волос (в интернате беглянок стригут "под ноль", чтобы стеснялись входить на улицу) делает ее похожей на мальчика. В глаза она не смотрит, голова низко опущена, неспокойные руки все перебирают что-то невидимое. Несколько дней она вместе с Шолпан, еще одной девочкой и несколькими мужчинами провела в однокомнатной квартире. Она явно не понимает, чего сейчас от нее хотят.

– Нина, тебя там обижали?

– А я ничего такого не делала… Он сказал, что покажет по телевизору мультик, я пошла. А он сразу лег на меня…

Невозможно узнать из рассказанного девчонками, что есть правда, а что – результат не совсем нормального воображения. Но еще два года назад и Валя и Шолпан переболели венерическими болезнями. Постоянные их побеги и некоторые детали туалета не оставляют сомнений, какой образ жизни ведут эти взрослые несмышленыши.

Погибшая девушка, найденная на улице, была выпускницей этого интерната. Экспертиза установила, что девственности ее лишили три года назад…

(«КОД», 1995, N 37)

УБИЙЦА НЕ ВЫНОСИТ СЛЕЗ

Еще никогда в индийской криминальной практике местным полицейским не приходилось содержать под стражей убийцу, которому всего… семь лет.

Мальчишку по имени Ариф привели в полицейский участок жители небольшой деревушки на западе штата Уттар-Пра-деш после того, как у него из рук буквально вырвали плачущего двухмесячного младенца: малолетний злоумышленник тащил ребенка по направлению к лесу. В ходе первого же допроса тот рассказал, что несколько недель назад он уже совершил одно убийство, сбросив в колодец полуторагодовалую девочку, которую все это время тщетно разыскивали родители. Слова мальчика подтвердились во время осмотра названного им места происшествия.

Объясняя свой поступок, Ариф заявил, что "просто не выносит плача детей". Он также признался в попытках убить по этой причине по меньшей мере еще трех малышей, однако совершить злодеяния случайно помешали взрослые, так и не догадавшись тогда об его истинных намерениях.

Пока что Ариф содержится в тюрьме для несовершеннолетних преступников. По поводу его ареста так никто и не обратился в правоохранительные органы: отец ребенка работает где-то в Дели парикмахером, а мать несколько лет назад ушла из семьи, бросив сына на произвол судьбы. Все это время мальчишка слонялся по окрестным деревням, выпрашивая у сердобольных сельчан еду и одежду.

(«КОД», 1995, N 38)

ПОХОТЬ

Лена умирала долго. Она вообще была крепкой девочкой. Даже когда Дмитрий ударил ее в первый раз, она лишь покачнулась. Только после нескольких ударов по голове девушка потеряла сознание. За волосы Димка оттащил ее к забору, кое-как раздел…

Эта страшная история случилась поздно вечером в поселке Черницкий, что под Смолевичами. В клубе закончилась дискотека. Молодежь, отплясав свое до положенной полночи, расходилась по домам.

Небольшая компания облюбовала лавочку у хлебного магазина. Было шумно – девчонки хихикали над выходками кавалеров. Когда компания на мгновение притихла, услышали необычный шорох. Кто-то, то и дело чертыхаясь, перетаскивал тяжелый груз. Это было ясно по глухим ударам, доносившимся из-за кирпичной стены магазина. На мгновение темноту прорезал яркий отблеск – неизвестный зажигал спички.

– Девки, неужто привидение, – скорчив страшное лицо, прошептал один из парней. И, довольно обведя взглядом испуганных девчонок, разрядил обстановку:

– Не боись. Это, наверное, кому-то хлебушка захотелось…

Вдоволь нахохотавшись, девчонки забыли про страшные звуки и принялись обсуждать недавнюю дискотеку.

…Дмитрий даже присел от испуга. Смех, словно выстрел, хлопнул над самым его ухом. "Пора кончать, – пронеслось в голове, – а то еще заглянут сюда…" Он натянул штаны и взглянул на лежащую без сознания Лену. "А она и вправду девочка. Ромка не врал. Другая бы так не сопротивлялась". А что еще можно сказать про эту тихоню-малолетку? Одноклассницы давно парней завели, ходят с ними, не стесняясь, под ручку, а Ленка до сих пор после девяти сидит дома, мама не пускает.

Может, потому и обрадовалась, когда Димкин приятель пригласил ее "выйти поговорить". А может, не ожидала ничего плохого: они знали друг друга с детства. Ведь родились и выросли в одном поселке.,

Неожиданный хохот беззаботных девчонок помешал Дмитрию надругаться над бесчувственным телом – расхотелось… Напряженно вслушиваясь в разговор подростков, он стал "заметать следы". Зная наверняка, что Ленка обо всем расскажет матери, поставил ногу на девичью шею и, что есть силы, надавил.

Когда тело обмякло под тяжелым ботинком, Дмитрий убрал ногу. Пьяно покачиваясь, отошел от своей жертвы и направился в соседнюю деревню. Снова на дискотеку…

На следствии Дмитрий Мытько девять раз менял показания, пытаясь свалить вину за убийство Елены на близких друзей. Суд приговорил убийцу к десяти годам лишения свободы за малостью лет.

(«КОД», 1995, N 39)

НА ЧУЖОМ ГОРЕ

Лжекиднеппинг – уникальное для российского криминального мира явление. Речь пойдет не о тех, кто убил или похитил ребенка ради крупного куша. О тех, кто увидел в объявлении о пропаже человека только одно – средство поживиться.

С недрогнувшим сердцем они срывают листок с телефоном и потом, потратившись на жетон для автомата, сухо роняют в трубку: "Если хочешь увидеть живым, готовь деньги. Потом позвоню". Все, участок застолбил. Теперь он будет доить жертву – двойную жертву: и подлинного несчастья, и подлого обмана.

На вокзале станции Волгоград-1 столкнулись двое. И хотя судьба развела их врозь и соединила с другими людьми, оба заметили листок с объявлением: пропал 14-летний подросток, высокий, крепкий парень…

Денис действительно был крепким, высоким и сильным. И к тому же добрым и отзывчивым. И вместе со взрослыми – родителями и другими родственниками поочередно ходил в те дни ночевать к недавно овдовевшей бабушке, чтобы ей не было так одиноко, чтобы был рядом кто-то из близких.

Его очередь выпала на субботу и воскресенье. А накануне, в тот злополучный день, в гимназии, где мальчик учился, был вечер. И Денис ушел оттуда довольно поздно. Часть пути он прошел с товарищами, а потом свернул и пошел один… Больше его никто не видел.

Родители, думая, что он у бабушки, не волновались. Словом, пока спохватились, драгоценное время было упущено. Да и кто в таких случаях предполагает худшее? Не случайно же официальные заявления о розыске принимаются только на третий день. х

Первый звонок в квартире родителей Дениса раздался через десять дней после его исчезновения. Звонил, как потом выяснилось, некий Василий Маковкин, 42-летний, ранее судимый за хищение грузов из железнодорожных вагонов и сбыт краденого. За это он получил в 1981 г. 12 лет, но был досрочно освобожден в 1990 г. Приехав в Волгоград, он в тот же день прочитал объявление и решил действовать немедленно. Жил на вокзале. Там познакомился с еще одним таким же бродягой, но суть задуманного дела тому не раскрыл: сказал, что хочет получить должок…

Он запросил 375 тыс. рублей. "Ваш сын находится у меня. Положите деньги в ячейку камеры хранения номер…"

Потом он позвонил еще, менял номера ячеек. Разумеется, его уже «вели». Делом занимались, объединив усилия, два солидных учреждения – управление по борьбе с организованной преступностью УВД и отдел по борьбе с терроризмом УФСК.

Его собирались взять сразу же, как только он достанет деньги из ячейки. Но отец мальчика, когда ему обрисовали ситуацию, умолил контрразведчиков подождать: а вдруг?.. Тем более, что экстрасенс внушил ему надежду на то, что сын жив.

Маковкина взяли в аэропорту, куда он с товарищем ринулся сразу же после того, как деньги оказались в его руках. Там они собирались лететь в разные стороны. Обоих задержали.

В тот же день, когда Маковкина задержали в аэропорту, в квартиру родителей Дениса позвонил второй любитель «подзаработать» – 28-летний Сергей Горшков. За свою короткую, но довольно пакостную жизнь он сменил уже много занятий, нигде подолгу не задерживаясь. Даже милиционером был, правда, недолго, не больше двух-трех месяцев.

Этот запросил 600 тыс. рублей. Но сказал, что он – лишь посредник, основная сумма достанется другим, которые в случае отказа пришлют "внутренние органы вашего сына".

Да, этот был похитрее, знал, на чем играть. Деньги получил в такси, затем незаметно выскользнул из машины, назначив еще одну встречу. Но на нее не пришел, а позвонил через некоторое время и потребовал еще 5 млн. рублей: смекнул, что «продешевил», и решил еще продолжать "доить".

Оперативники уверяли меня, что сработали четко и дали уйти ему намеренно, чтобы до конца проверить любую, даже малейшую возможность связи Горшкова с подлинными убийцами (или похитителями). Другие компетентные лица утверждали, что его просто проворонили. Но, к счастью, "жадность фраера сгубила": при второй встрече с матерью Дениса Горшкова задержали.

…Дело по обвинению В.А.Маковкина в вымогательстве (ст. 148 УК РФ) рассматривалось в нарсуде Центрального района Волгограда, С.П.Горшкова – в суде Ворошиловского района. Уже судимому Маковкину дали 2 года, Горшкову – 4 года лишения свободы.

(«КОД», 1995, N 37)

ОТ МАНЬЯКА С ПРИВЕТОМ

Катя собиралась в школу. Она училась во вторую смену и в свои 10 лет считала себя вполне самостоятельной. Как-никак, мама и папа с утра на работе – все приходится делать самой. Вот и сегодня она собралась, оделась, подумав, натянула на голову шапочку. Эта самая шапочка несколькими минутами позже смягчила удар, который, к счастью, оказался не смертельным.

Железная четырехкилограммовая болванка, прикрепленная злодейской рукой к двери подъезда, ждала ее. И когда девочка выходила на улицу, обрушилась на голову. Обливаясь кровью" ребенок упал. В больнице Кате наложили несколько швов.

Родители были в страшной тревоге: почему именно их ребенок, за что? Работники милиции решили, что «пошутила» детвора, а выбор жертвы был случаен.

Через пару недель Катя снова пошла в школу. А 2 – 3 дня спустя, возвращаясь с занятий, зашла на работу к матери. Домой пошли вместе. В подъезде нашли вторую болванку такой же формы. Под лестницей заметили чью-то тень.

Кстати, в этот день в подъезде внезапно погас свет. Мама девочки, которая перестала верить случайностям, зашла к соседке. И услышала рассказ о том, как та пыталась заменить перегоревшую лампочку. Но лампочка оказалась исправной, были только отсоединены проводки.

"Дочери угрожает опасность", – дрожащими руками пыталась она достать ключи, открыть дверь в квартиру. Внезапно в поле зрения оказался листок бумаги, который она машинально пробежала глазами. Напечатанные на машинке буквы ужасали. "Катя, тебе будут кранты. Знаешь, кто поставил тебе болванку на дверь? Подумай об этом. Доброжелатель".

Что же это? Кто посмел угрожать ее единственной крови-ночке? А может…

Своими подозрениями поделилась с мужем. В деталях вспоминали каждое посещение одного из родственников, манеру поведения, отношение к Кате. И все больше убеждались в правильности выводов. Как-то он преследовал девочку до самой школы, бродил вокруг, дожидаясь конца занятий. А эта привычка – постоянно держать руки в карманах брюк… И какое-то полудикое выражение глаз, когда брал девочку на колени. Он, кто же еще.

В размышлениях и сомнениях прошло еще три дня. И вдруг – звонок в дверь. Хозяйка открыла. На полу блестел листок бумаги. Очередные угрозы? Так и есть. Только на этот раз каждая буква вырезана из газеты и тщательно подклеена. "Катя, день расплаты приближается. Болванка на двери – только начало. Все впереди. Доброжелатель".

Вместе с мужем бросились на улицу. Никого.

В очередном послании маньяк приказывал готовить "гроб и белые кроссовки. Хватит теории, пора переходить к практике. Если выживешь, то запомнишь этот день навсегда. Веришь? Жизнь – копейка. Тебе не будет больно. Просто раз – и все. Встретимся в раю. Доброжелатель".

…Его задержали в воскресный день у подъезда жертвы. После трех часов допроса следователю, наконец, удалось добиться правды.

В настоящее время маньяк обследуется на предмет вменяемости в психиатрической клинике под Минском.

(«КОД», 1995, N 37)

«Я УТОПИЛА СВОИХ ДЕТЕЙ – СЕРЕЖУ, ЛЕНУ И ВИТЮ…»

В своем последнем слове мать-убийца умоляла приговорить ее к расстрелу. Но ей сохранили жизнь. Тем самым обрекая Наталью на муки.

Это надо было видеть, как семья Малинкиных отправлялась на прогулку. Впереди Гена со старшим – двухлетним Сережкой, посередке Наташа-жена с крохой Витей, ему и двух месяцев еще не стукнуло, а сзади, как тыл, как семейный дот или дзот, – свекровь с годовалой Леночкой. Идиллия!

Малышня такие прогулки обжала. Сережка и Лена – за то, что можно побузить, повалять дурака; дома особенно не подурачишься, масштабы не позволяют. А маленький Витя любил гулять за компанию, в знак братской солидарности.

Но больше всего и Сережа, и особенно Лена любили купаться в ванне. И с удовольствием наблюдать потом, как мама вычерпывает тазиком воду. Они так и прозвали этот процесс – «куп-куп» – это звук тазика, чиркающего по полу.

В тот летний день мама и сказала им: идем на «куп-куп». И повторила волшебное слово несколько раз, чтобы они побыстрее вскочили с кроватей. Даже Витя не стал по обыкновению кричать и пищать, понимая, видимо, важность момента. Чем очень удивил маму. Она как-то на несколько мгновений, вроде бы хотела расплакаться, но сдержалась. И только сказала: "пошли".

Иногда Наташа завидовала самой себе. Семья, любящий муж, дети, умилявшие всех вокруг (только бы не сглазили!). Даже со свекровью – и с той повезло. За все время на невестку голоса не повысила, приняла, как родную.

Влюбились они друг в друга сразу же. И почти сразу решили пожениться – без всяких там притирок и присмот-ров. Наташа работала тогда лаборантом на одном из якутских заводов. Гена – там же слесарем. Свадьбу сыграли шумную, по отзывам старожилов общежития – давно таких не играли.

Ровно через год родилась Леночка, еще через год, и опять-таки почти день в день, – Витя. "Вы их что, по графику заделываете?" – шутили на работе. "Ага, – отвечал Гена, – по будильнику…"

В то последнее для себя утро, 25 июля, малышня взяла игрушки, подаренные отцом Сережке: надувной мяч и резиновую стрекозу, чтобы веселее было купаться. Поначалу мама почему-то не разрешала их брать с собой, а потом уступила – ладно, мол, только побыстрее. Она очень торопилась, все подгоняла.

Наконец вышли из дома. Витю и Лену мама взяла на руки, чтобы быстрее идти было, а Сережка пошел сзади, втайне завидуя совершенно незаслуженным, по его мнению, поблажкам малышне. Минут десять спустя сделали первый привал – до пруда, по словам мамы, идти было далековато. Ради такого удовольствия, как «куп-куп», можно было и потерпеть. И Сережка мужественно терпел. Он даже снял ботинки, чтобы легче идти было. Жаль только, этот мужской поступок не видели младшие. Они вообще, как назло, ничего не видели. Они просто спали…

Вскоре после рождения дочки Наташа получила от матери письмо – так, мол, и так, приезжай, очень больна. Недолго думая, себрались в далекий Чимкент. У матери была большая трехкомнатная квартира – места хватило всем.

Поначалу жили душа в душу. "Справный он у тебя мужик", – не раз говорила Наташе ее мать. А Гена и рад был стараться. Сделал ремонт, квартиру вылизал, как игрушку.

Однако вскоре как кошка пробежала. Что-то треснуло в отношениях с тещей. Все началось с того, что стала она Наташе "голову всякой дребедней", по словам Гены, забивать: в свое время мать вступила в секту "Свидетели Иеговы", Начала и дочь агитировать – сходи да сходи. В конце концов Наталья решилась: пришла раз на молебен, другой – вроде понравилось. Вскоре стала ходить туда, как на работу, – утром и вечером.

Гена сделал теще внушение – не портите жену. "Тебе не понять", – сухо отрезала теща. Все закончилось скандалом: теща потребовала, чтобы зять убрался к чертовой матери. Гена с этим согласился.

Так они оказались в Донецке. В поезде Наталья сообщила мужу у нас будет третий. На радостях Гена в поезде напился, спустив все наличные деньги, какие у них были на тот момент.

…Они останавливались через каждый километр. Сережа очень уставал, да и сама Наталья тоже. Попробуй, потаскай двух. Наконец пришли. Посадив детей, Наталья, осмотрелась. На ближнем пруду играли дети, подальше тоже вроде кто-то был. Снова, взяв в охапку Витю и Лену, она пошла на самый дальний пруд, который даже прудом назвать было нельзя – болото.

Сережа захныкал – хочу туда, где ребята. Проснулись младшие – тоже рев. Еле успокоила. Через полчаса подошли к водоему. Приблизившись к воде, Наталья зачерпнула ее рукой – усмехнулась про себя: вода как вода. И чего только не выдумывают люди – говорили, будто мертвый этот пруд, никто здесь не живет, вода, мол, плохая.

Постояв секунду-другую, Наталья резко развернулась и подошла к детям…

А потом произошло ЧП, с которого, как считает Наталья, все и началось, – Гена дал волю рукам. Несильно – скорее для острастки. Наталья вспылила. И предупредила: еще раз такое случится – пожалеешь.

Накануне страшного дня Наталья, в очередной раз встретив хмельного мужа, потребовала: хватит. "Что, совсем?" – удивился тот. "Совсем", – отрезала Наталья. "Ладно, подумаю на досуге за рюмкой чая", – отшутился муж

…Взяв Сережу за руку, Наталья спустилась с ним с пригорка, оглянулась – не видят ли дети? – и вошла, не раздеваясь, в воду. Там она нагнула малыша и легла на него своим телом. Сережа захлебнулся в ту же секунду.

Полежав на сыне некоторое время, пока он не стих, Наталья вытащила тело из воды и отнесла за близлежащий куст. Потом, взяв на руки Витю и Лену, она то же самое проделала с ними…

Сложив детей рядышком на берегу, она поднялась на дорогу, подошла к расположенной неподалеку проходной металлургического завода и из нее позвонила в милицию: "Приезжайте, я утопила троих своих детей".

На первом же допросе Наталья Малинкина заявила: "Я хотела отомстить мужу. Он меня не послушался…" Следователи ничего не поняли. Потом ничего не понял и адвокат, и прокурор, и врачи, проводившие по настоянию следствия судебпо-психиатрическую экспертизу, и даже суд.

"Я сказала: перестань пить. Если уж один раз ударил – значит, будет бить потом, – пояснила она на допросе. – Он стал дурачиться, шутить по-гадкому. Я его предупредила – ну ладно…"

Ей назначили несколько экспертиз: и следствие, и суд. Врачи досконально обследовали ее, перерыли все ее истории болезни в Донецке, в Чимкенте, Якутске – везде, где она жила и работала. Вывод категоричен: Малинкипа абсолютно вменяема, психика – на редкость устойчивая и крепкая (это слово резануло больше всего).

"Когда я увидела, что я наделал, я хотела сама утопиться", – рыдая говорила она на суде. "И что же помешало?" – в лоб спросил ее судья. "Стало страшно… Они так жутко барахтались…" – ответила она, глядя в пол.

Бессмысленность убийства потрясла весь город. Малинкину требовали разорван, на части, публично сжечь, повесть на центральной площади… Во время следственных экспериментов, когда ее вывозили на место преступления, ее постоянно охраняло несколько автоматчиков.

Адвокаты-женщины, которым хотели поручить защиту Мали нкиной, в полном составе заявили об увольнении из адвокатской конторы в случае, если их заставят защищать се.

Квартира, в которой остались Геннадий с матерью, завале-на сейчас фотографиями. Они везде – на стенах, на шкафах, на столах. Сережа, Лена, Витя. На большинстве фотографий они с отцом и бабушкой, и ни на одной – с матерью. Гена отрезал ее. От детей и от своей жизни.

Ее вещи, сваленные в углу гаража, накрыты брезентом. Ни Гена, ни его мать к ним не прикасаются – как к вещам прокаженной.

В заключительном суд попросил назначить подсудимой более жесткое наказание, чем просил прокурор: вместо расстрела дать 15 лет заключения. С тем чтобы, как пояснил адвокат, "она мучилась и раскаивалась всю свою жизнь. Чтобы каждый день сходила с ума от того, что натворила…"

В последнем слове Малинкнна, повернувшись к судьям, прокричала, "Я умоляю. Расстреляйте меня. Дайте мне расстрел!!!"

После долгого, очень долгого совещания – лишь на следующий день – суд вынес приговор. Наталью Малинкину приговорили к 1 5 годам заключения. Ей оставили жизнь. Как казнь.

(«Версия», 1995, N 12)