Текст книги "Убийцы и маньяки"
Автор книги: Татьяна Ревяко
Соавторы: Николай Трус
Жанр:
Энциклопедии
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)
УАЗик дважды подбросило на колдобине, и после часовой езды он, противно скрипнув тормозами, остановился. Участковый показал на третий дом справа, и мы вышли, разминая затекшие от долгой езды ноги.
– Странно, нигде никого не видно, – кивнул головой в сторону улицы прокурор Александр Смаль. Действительно, при подобных происшествиях на селе всегда собираются люди – соседи, родные и просто любопытные. А там, напротив, на скамейке возле забора сидело двое мужиков, которые молча встали при нашем появлении и махнули рукой в сторону нужного нам дома.
Никто не вышел навстречу. Но сени открыты. Старший оперативно-следственной группы, начальник ляховичской милиции, шагнул через порог.
В маленькой передней комнате сидело несколько женщин, а возле печки стояли двое мужчин. Увидев вошедших, зашевелились. Определить, кто же здесь хозяйка или хозяин, было трудно: ни одной слезинки ни у кого на глазах, не говоря уже о воплях и причитаниях, обычных при таких случаях.
Убитый лежал на железной койке, застланной черным байковым одеялом и создававшим резкий контраст с обнаженным торсом мертвеца.
От того, что никто из присутствующих не поднялся навстречу с какими-либо объяснениями, члены опергруппы как-то неловко затоптались у входа. И прокурор вынужден был СПРОСИТЬ:
– Кто здесь хозяева?
Головы присутствующих, как по команде, повернулись в сторону женщины лет 55, в сереньком платьице, сидевшей на скамейке возле окна:
– Я мать.
– Что произошло? Кто его убил и где отец?
– Не трогайте отца! Я не знаю, где он, но знаю одно: отец не виноват. Он это заслужил, – опустив голову, произнесла женщина. Под «он» подразумевался погибший, ее сын.
Оперативники подошли к трупу. Грудь развалена одним сильным ударом, нанесенным, видимо, с нечеловеческой силой. Из раздробленных ребер со сгустками запекшейся крови виден желудочек сердца с черным рубцом… Жуткое зрелище.
– Закройте простыней, – поморщился прокурор. Милиционеры направились к выходу.
Во дворе ждали розыскники и участковый. Посовещавшись, каждый занялся своим делом.
Примерно через час недалеко от дома нашли первую и основную улику – окровавленный топор. Мужчина-сосед рассказал, что около семи часов утра видел отца убитого, который пошел в сторону кладбища. Без топора. Он его бросил, совершив страшный самосуд. Закончив составлять протокол осмотра места происшествия, начальник милиции дал команду собрать как можно больше местных жителей и приготовиться к прочесыванию леса, так как сельчане предположили, что отец-убийца пошел вешаться. И тут шофер-милиционер позвал к радиостанции.
До райцентра километров сорок. Захлебывающийся от волнения старший опер Никитюк прокричал:
– Отец-убийца не в лесу, а… сидит у нас в кабинете!
Оказалось, дед приехал ранним автобусом и заявил дежурному по райотделу:
– Арестуйте меня, я убил сына…
…Галина Семеновна и Адам Михайлович Белькевичи прожили нелегкую жизнь в селе, все это время проработали в здешнем колхозе. Вырастили четырех сыновей и дочь. Хорошие, здоровые дети, да, как говорят, в семье не без урода. Им оказался старший, Андрей. Исколесил полреспублики, работ поменял дюжину, а потом и вовсе на дармовые родительские харчи свалился, как снег на голову. Приехал из Молодечно – последнего пристанища и безапелляционно заявил:
– Остаюсь жить здесь.
Живи, кто против. Родители в годах, хворают, хоть сын по хозяйству поможет.
Однако сынок к таким "трудовым подвигам" был не склонен, так как смысл своей дальнейшей жизни видел в регулярных пьянках, разборках с родителями. Они терпели. Однако всегда спокойный хозяин дома все чаще и чаще стал раздражаться. Как-никак, и теперь еще на деревне дети-пьяницы – позор для родителей. К тому же 27-летний балбес нигде не работал.
Незадолго до случившегося все же пришла в дом радость – приехал в двухмесячный отпуск младший, Витя – моряк подводного флота. Родители втайне надеялись:-вдруг благоприятно повлияет на старшего. Соскучившегося по родному дому и земле подводника братец встретил своеобразно – отнял форменные брюки-клеш. В знак признательности и благодарности «взял» на танцы. А старики, закрывшись, легли спать.
В полночь, услышав стук, бтец поднялся, открыл дверь и впустил заявившегося с гулянки старшего. В стельку пьяного.
– А где Виктор? – спросил старик.
– А я его повесил в сарае, иди посмотри, – послышался издевательский ответ, сопровождаемый потоком матерных слов. – Если еще живой – добью.
– Ты что, совсем очумел? – опешил Адам Михайлович. – Надо в милицию заявить.
– Я тебе покажу милицию, старый дурак, – разъярился сынок и схватил со стола нож. Дед отшатнулся, посеменил в другую комнату, где спала жена, и закрыл дверь.
– Не скроешься! Я тебя ночью убью! – послышалось пьяное бормотание сына через неплотно закрытую дверь.
Такие скандалы бывали дома почти ежедневно, но это окончательно вывело из себя Адама Михайловича. Он попробовал лечь спать, но сон никак не приходил. "За что нам с женой такие мучения, сколько можно терпеть?" – лезли в голову неотвязные мысли. – А эти постоянные угрозы всех поубивать? Или вот еще выдумал: "Повесил брата". Дед встал с кровати, глянул на будильник. Пять утра. Походил еще по комнате, затем открыл дверь, осторожно ступая по деревянным половицам, подошел к кровати сына. Тот храпел, отравляя окружающий воздух густым водочным перегаром.
И тут, как потом рассказывал Белькевич, странное чувство охватило его. Мгновенно, горячей волной в голову ударила ярость от обид, унижений и страданий, причиненных этим бесчувственным спящим человеком, именуемым сыном, который совсем недавно грозился его убить. Его – отца, давшего ему жизнь! И убьет, убьет, ведь не пожалеет. "Сейчас или никогда. Господи, прости меня!". Он уже не помнит, как, повинуясь какой-то неведомой силе, вышел во двор, заглянул в сарай – вдруг и впрямь повесил Виктора? К счастью, это была лишь скотская шутка, последняя для «шутника». Дед взял из-под навеса для дров топор. Вернулся назад и, не глядя, с размаху ударил. Прямо в сердце. Сын только коротко всхрапнул…
Так же отрешенно вышел из хаты, постоял на пороге и, повернувшись, пошел через задворки в сторону кладбища. Топор кинул за огородом во ржи…
(«Частный детектив», 1995, N 18)
ОТЦОВСКАЯ МЕСТЬ
Юлия потупилась и отвела глаза в сторону. Надо было что-то отвечать, а урок опять не выучила.
– Завтра пусть в школу придут родители. А сейчас дай дневник, – распорядилась учительница.
Стоило ей открыть первые страницы дневника, как долларовые купюры веером рассыпались перед очумевшим педагогом. Девочка от неожиданности ахнула и закрыла лицо руками.
– Что это? – учительница поправила на переносице очки, словно хотела получше рассмотреть содержимое.
– Отец дал на магнитофон, – прозвучал невинный ответ.
– Садись. В школу завтра придешь с родителями. Девятиклассница Юля в знак согласия склонила голову.
Восьмилетку девочка закончила на «хорошо», росла прилежной, послушной. Убрать в квартире, помочь со стиркой или погулять с младшими братьями – пожалуйста: Причем без напоминаний. И вдруг в начале нового учебного года что-то начало с ней твориться. Это «что-то» учителя вначале обозначили не иначе, как переходный возраст. Мама трактовала по-другому, мол, влюбилась Юлька, ничего, все через это прошли. До отца же, вечно занятого добыванием хлеба насущного для многодетного по нынешним временам семейства, коррективы в поведении дочери не доходили вообще.
– Похудела ты, Юлька, – как-то раз вскользь обронила мать.
– Есть надо больше, – заметил отец.
На том и порешили.
После злосчастного школьного дня домой Юля возвращалась не в духе. Даже мама, всегда такая занятая хозяйством, заметила перемену.
– Контрольная была? – поинтересовалась.
– Нет, – Юлька отрешенно смотрела на дымящуюся тарелку супа, потом отодвинула ее. – Что-то не хочется. Пойду прогуляюсь.
Сначала она медленно шла вдоль подъездов, потом, убедившись, что скрылась из виду матери, резко повернула в другую сторону и быстрее зашагала в знакомом направлении…
Следующим утром Юля первым делом заглянула в учительскую. Тамара Антоновна, ее «мучительница», разговаривала с кем-то по телефону.
– Чего тебе? – прикрыв трубку рукой, спросила.
– Я записку вам принесла…
Учительница мельком пробежала немудреный текст и махнула рукой.
– Иди в класс. Скоро звонок.
"Пронесло", – подумала и уже через несколько минут вместе со сверстниками заливалась счастливым смехом от рассказанного кем-то из однокашников «солененького» анекдота.
В самый разгар зимы умерла бабушка. Юля ее помнила смутно и знала только то, что это была добрая женщина, воспитавшая во время войны пятерых детей-сирот. Среди них была и Ольга Петровна – Юлькина мать. Как только получили телеграмму, мама начала укладывать вещи в дорогу.
– Я тебя отвезу на вокзал, – переминаясь на пороге с ноги на ногу, молвил вернувшийся с работы отец и тихо добавил: – Такое горе… Такое горе…
Иван Ильич, Юлькин отец, больше всего не любил длиннющих очередей в магазинах. На это уходило драгоценное время, а последнего у него всегда не хватало. Но у старшей дочери разыгралась ангина, жена еще не приехала с похорон, и он, вздохнув, решительно потянулся за авоськой.
В очереди за картошкой его кто-то легонько тронул за рукав Обернувшись, узнал Юлькину учительницу биологии. На секунду замешкался – забыл имя-отчество – потом широко улыбнулся, поздоровался.
– Не слишком ли сильно вы балуете Юлю? – категорично начала разговор «биологичка». – Учиться от этого она лучше не стала.
– Да вроде бы не особо… – неуверенно возразил отец. – Какому ж дитю родитель откажет в шоколаде или в какой-нибудь мелочи.
– Ничего себе мелочевка, – вскинула брови учительница. – В таком возрасте давать ребенку сотни долларов, нет уж, извините, это – не мелочи. Я понимаю, девочке многое, в том числе и магнитофон, нужно, но это не должно отрицательно на нее влиять. Скорее наоборот…
– Постойте, – не сразу понял Иван Ильич. – Какие доллары? Какой магнитофон? У нас отродясь… – И осекся, поняв, что сболтнул лишнее. Теперь уже учительница с недоумением уставилась на него.
Враз его осенила какая-то догадка. И он ужаснулся. Юлька… Его милая нежная дочурка… Неужели?.. Не может быть!..
– Это ты? – слабым голосом осведомилась дочь, когда он не вошел, а ворвался в квартиру.
Иван Ильич внимательно посмотрел на дочь. Это какая-то чудовищная ошибка, чушь!
А ночью, когда младшие ребятишки сопели и Юлька тоже видела седьмой сон, Иван Ильич тихонько прокрался в детскую и ощупью стал искать Юлькины вещи. Он даже не знал, как «оно» выглядит, но если это было, значит, должно быть здесь. И он нашел. Туго перетянутый обычною резинкой, которой девочки собирают волосы, пакет. В нем были деньги. Много денег. Целая упаковка иностранных стодолларовых банкнот. В глазах потемнело. Земля как-будто ушла из-под ног. Теперь он знал, что делать.
…Таксист попался весельчак, но Иван Ильич сидел молча, угрюмо.
– Кого "пасем"? – вздохнул паренек. – Барышню хочешь поймать на горячем?
– Уймись, – коротко отрубил пассажир, не сводя глаз с подъезда, в который недавно вошла девочка-школьница.
Она появилась так внезапно, что он едва не вскрикнул. В новой Юльке трудно было узнать прилежницу-дочку. Изящная коротенькая юбочка оголяла стройные ножки, здоровенный кожаный пояс перетягивал тоненькую талию.
– За. ними, – скомандовал таксисту. – Вон за той машиной.
Дочка только что остановила частника и скрылась за поворотом. Повиляв по городу, иномарка тормознула возле девятиэтажки, и Юлька выпорхнула из салона. Огляделась, зашла в средний подъезд. Кажется, где-то на пятом этаже он услышал, как щелкнул замок открывающейся двери.
Иван Ильич позвонил дважды. На пороге выросла дородная тетка.
– Тебе чего?
– Мне бы… это, – оглянувшись для пущей убедительности, понизил голос, – отдохнуть маленько.
Женщина окинула его с ног до головы, посторонилась.
– Платить как будешь?
– Нормально, – заверил. – И чтобы помоложе.
Она что-то пробормотала, завела его в комнату. Ждать пришлось недолго – перед Иваном Ильичом хозяйка разложила фотографии.
– Эта, – ткнул пальцем в до боли знакомый профиль. – За эту я хорошо заплачу.
Юлька увидела отца слишком поздно. Поздно – чтобы что-то предпринять. Он стоял за дверью, когда она вошла. Гримаса ужаса перекосила ее лицо, и она отшатнулась. Иван Ильич с силой схватил ее за плечи и наотмашь ударил по лицу. Она не издала ни звука. Больше не бил. Сдернул с дочери ремень и накинул на шею.
…Через несколько минут знакомое уже такси остановилось возле близлежащего РОВД.
"Я задушил свою дочь, – написал он твердой рукою в дежурной части и, помедлив, добавил – проститутку…!"
(«Частный детектив», 1995, N 17)
ЗМЕЯ У СЕРДЦА
– Смотри, вот они, – он толкнул дружка в бок, указывая взглядом в сторону соседнего подъезда, из которого только что вышли женщина и мальчик-подросток с собакой.
– Ага, она точно спешит на работу, – отозвался тот, увидев, что женщина, распрощавшись с сыном, заспешила к остановке автобуса. – Вот, черт, пацан еще с собакой гулять будет.
Мальчик действительно около двадцати минут прогуливал во дворе собаку, забавлялся с ней, ни о чем не подозревая. Дружки терпеливо дождались, пока он, наконец, направился в подъезд, выждали для страховки еще немного, и один из них, удобнее перехватив в руке увесистый сверток, решительно выдохнул:
– Пошли…
Спустя примерно полчаса детишки, играющие во дворе, увидели что-то для них необычное: два парня-осторожно пробирались по крыше высотного дома к входу, ведущему в со-седйий подъезд. Еще чуть позже в дверь квартиры, куда заходил мальчик, позвонила его возвратившаяся из школы сестренка. "У друзей, наверное, Димка", – решила она, когда никто не ответил на ее звонок, и, беззаботно помахивая портфелем, спустилась во двор.
А еще через три часа в квартиру зашел хозяин, вернувшийся с работы. На полу зала в беспорядке валялись выброшенные из ящиков вещи. "Ограбили", – мрачно констатировал он и открыл дверь в комнату сына… Дймка, его 14-летний сын, лежал на полу в неловкой позе. С перерезанным горлом и двумя ножевыми ранами в сердце.
Прибывшие на место преступление члены оперативно-следственной группы были поначалу немало озадачены: из практики знали, что квартирные воры, даже застигнутые хозяевами на месте преступления, редко отваживаются на крайние меры. Избить, попугать, связать и затолкать в ванную, да, но убить, тем более ребенка – невероятно.
Может, они боялись быть впоследствии опознанными мальчиком?
Уже к вечеру эта версия получила довольно убедительное подтверждение: девочка-школьница, скучавшая у окна своей квартиры, очень хорошо рассмотрела двух странных парней на крыше.
– Да, среднего роста. Один – светлый, второй – темный. С каким-то свертком в руке. Да, после двух часов я их видела, – уверенно утверждала девочка.
В тот же вечер сотрудники милиции стучались в дверь одного из подозреваемых. К сожалению, опоздали. Что и позволило убийцам еще довольно длительное время не только дышать воздухом свободы, но и натворить немало черных дел.
…Игорь, Галина и Татьяна несколько лет работали вместе в одном из кафе в центре Минска. Потом Игорю наскучило ремесло бармена, и он уволился, занялся челночным бизнесом да подвизался в какой-то фирме поваром. Женщины остались. Все трое изредка встречались. И если с Галиной Игорь болтал с удовольствием, то Татьяну – недолюбливал. Острая на язык женщина всегда находила возможность уколоть его, подсмеяться, уязвить. Между тем, Игорь знал, что умеет она не только языком молоть, но и весьма практично относится к жизни, подрабатывает где только можно, все тащит в дом.
Об этом ему по большому «секрету» поведала Галина, которая, как оказалось, тоже недолюбливала Татьяну. Внешне она это никак не показывала, ходила у нее в лучших подружках, но чувство зависти явно мешало ей жить спокойно. Поэтому в разговорах с Игорем она на чем свет честила женщину.
Нина, подружка жены Игоря, свела его со своим знакомым, неким Андреем. Разыскиваемый оперативниками Молодеч-но, тот подался в столицу, где чувствовал себя довольно уверенно. На беду, кончились деньги, в долг набрал более 400 долларов, а перспектив расчета с должниками – никаких. Ничем не помог новому знакомому и Игорь, у которого тоже с финансами было не густо.
– Эх, – с досады разоткровенничался Андрей, – дерьмовые дела. Вот раньше я пожил. Две хаты, одну в Молдове, вторую в Питере «выставил», барахло загнал – гудел на всю катушку. Да и в Москве, – он доверительно понизил голос, – восьмерых афганцев замочил, все шито-крыто, а денежек – полный карман. Не худо бы и здесь квартирку взять. Да только без наводки не сунешься. Брать, так уж хату «упакованную», чтобы было за что рисковать.
Слова Андрея запали, видимо, Игорю в душу, и тогда он впервые подумал о Татьяне и ее богатой квартире.
Тема получила продолжение на праздновании дня рождения сына Галины, когда Игорь, потягивая шампанское, вдруг спросил:
– А ты ничего живешь. А как Танькина квартира?
– О-о, – с завистью протянула хозяйка. – Моя ей в подметки не годится. Шмотки, мебель и, главное, золото – она деньги свободные в него вкладывает. Бо-о-гатая…
Ослепленная завистью, разогретая шампанским, хозяйка не только назвала адрес подружки, но и подробно рассказала, где та хранит деньги, где золото, когда приходит с работы муж, в какую смену учатся двое детей.
– Может, ей денег за наводку отстегнуть? – предложил Андрей, услышав рассказ Игоря и поняв, что может выгореть неплохое дельце.
Игорь равнодушно махнул рукой: обойдется, мол. И дружки стали детально прорабатывать план налета на квартиру. Зная, что в ней всегда есть кто-то из детей, решили действовать открыто, совершить грабеж Запаслись увесистым разводным ключом и самодельным ножом.
Словно коршуны, несколько дней кружили вокруг дома, следили за тем, когда уходят и приходят домой мальчик и девочка, когда появляется муж. Разведали пути отхода, решив после ограбления по крыше перебраться в соседний подъезд.
Своего часа все же дождались. Вошли в квартиру и вышли из нее с карманами, набитыми кольцами, цепочками, перстнями, прихватив также понравившуюся кожаную куртку. Но каково же было удивление Игоря, когда, позвонив вечером Нине, он узнал, что у него дома уже была милиция. В панике выбросил в озеро нож и все ценности, лихорадочно метался по темному берегу, поджидая Андрея. Узнав о таких непредвиденных обстоятельствах, тот только сплюнул:
– Влипли, надо рвать когти. И быстрее. Но денег-то нету. Ладно, дай мне телефон Гальки, есть кое-какая мыслишка.
Галина, слышавшая, как Татьяне позвонили на работу и сказали о гибели сына, прекрасно понимала, чем все это может кончиться. Телефонный звонок подтвердил ее худшие опасения:
– Это – Андрей, дружок Игоря. Ты в курсе, что мы были вынуждены «замочить» пацана? Ты – соучастница убийства и покрывать мы тебя, если что, не будем. Так что бери триста баксов и гони к ресторану «Нарочь». Нам нужно скрыться. Не придешь – хуже будет.
"Толкнув" по дешевке какому-то знакомому кожаную куртку, убийцы срочно выехали в Санкт-Петербург, где к ним вскоре присоединалась и Нина, жаждущая разделить все опасности со своим закадычным дружком Андреем.
Там, в чужом городе, троица пустилась во все тяжкие. Игорь и Андрей нападали на подвыпивших питерцев, избивали, отнимали ценные вещи. Нина, связавшись с такой же отпетой питерчанкой, травила подгулявших своих кавалеров клофелином. Подобных эпизодов за ними числится не менее пятидесяти.
Но однажды Игорь отказался грабить квартиру какого-то шапочного знакомого. Тогда Андрей вскипел и… вытащил из кармана гранату.
– Убью, – прошипел он и выдернул чеку.
Бросить ее не успел, граната взорвалась, в руке, и вскоре окровавленные дружки очутились в больнице. «Навестившие» их питерские оперативники без труда установили, что именно их давно и упорно разыскивают коллеги из Белоруссии.
…Один из них, удобнее перехватив в руке увесистый сверток, решительно сказал второму:
– Пошли.
Дима, видимо, узнав Игоря, которого видел у матери на работе, открыл дверь. Увидев мрачного, насупленного парня с ключом в руке, испугался:
– Уходите!
В ответ Андрей с размаху ударил мальчика по голове. Игорь же, сообразив, что мальчик может его опознать, похолодел от страха, в панике глянул на дружка. Тот, поняв, о чем подумал подельник, потащил обмякшего мальчика в другую комнату и, не долго думая, полоснул ножом по горлу. Потом, для страховки, два раза ударил в сердце…
(«Частный детектив», 1995, N 19)
