Текст книги "Явление магического договора (СИ)"
Автор книги: Татьяна Герцик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
– Поменьше выдумывай, – ее светлости надоели пустые препирательства. – Если девушка, даже не являясь магиней, несет в себе наследственную магию, то получить от нее сильного наследника – твой прямой долг и перед своим родом, и перед страной.
Криспиан моментально нашел козла отпущения, пихнув в бок сидящего рядом герцога-младшего:
– Для меня наследник-маг не столь важен, как для вас. Правящей династии магически сильные наследники гораздо важнее. Так, может, эту невесту себе Анрион заберет? – и он с надеждой воззрился на кузена.
Тот закашлялся и показал братцу увесистый кулак.
– А что, в самом деле? – воспряла духом графиня. – Думаю, это был бы самый лучший выход. Ты же давно присматриваешь сыну достойную невестку, – с надеждой обратилась она к сестре, – а тут такой подходящий случай!
Та с трудом удержалась от грубости, недостойной ее высокого статуса.
– Эльза, ты что, не видишь, что в договоре стоит имя только графа Ванского? – процедила она сквозь зубы. – И никакой замены не предполагается.
– Но, если вдруг невеста влюбится в нашего замечательного наследника, красавца и умницу? – предположила настырная графиня. – Может же быть, что именно это и послужит отменой договора?
Теперь уже настала очередь Анриона вспомнить об этикете и не опуститься до простонародных выражений, употребляемых им в дружеском кругу.
– Тетя, все возможно. Если вдруг я, – он подчеркнул местоимение, – увлекусь невестой своего кузена, то, не сомневайтесь, приму все меры, чтоб ее завоевать. Но если мной увлечется она, то для меня это не будет иметь ровно никакого значения.
Тетушка хотела было воззвать к его чувству долга и прочим добродетелям, которые наследник должен был иметь по праву рождения, но герцог-старший, которому отчаянно надоели эти бесконечные препирательства, что происходило всегда, когда в семейных совещаниях принимала участие его свояченица, почитаемая им женщиной недалекой и откровенно беспомощной, заявил:
– Заканчиваем. Ждем приезда невесты Криспиана, встречаем ее с почетом, но так, чтобы никто не догадался о нашем особом к ней отношении, дальше действуем по обстоятельствам. А сейчас все. У меня много дел.
И он попросту сбежал.
Вдохновленные его примером, кузены тоже исчезли, заявив, что они должны проследить, как обоз с их охотничьими трофеями добрался до дворца, хотя прежде никогда этого не делали, оставив сестер обсуждать нежданное событие наедине.
– Ах, я не верю, что нельзя ничего изменить! – жалобно простонала старшая, кусая губы. – Зачем моему мальчику такая мегера?
– Перестань ныть! – твердо приказала ей младшая по возрасту, но не по духу. – Откуда ты знаешь, что она мегера? Возможно, она красавица.
– Была бы красоткой, давно была бы замужем, – скандально возразила Генриетта. – Ведь Криспиану почти тридцать!
– Сама подумай, – Эльзу всегда раздражала недалекая сестрица, но сегодня наособицу, – если до сих пор договор не давал о себе знать, то ей просто-напросто было мало лет, об этом уже говорил его светлость! А недавно ей исполнилось семнадцать, то есть она достигла брачного возраста, и поэтому манускрипт нам явился!
– Это вовсе не обязательно! – стояла на своем графиня, – возможно, она засиделась в девках, и Салливерны провели какой-нибудь обряд, чтоб сбыть ее с рук. Ведь они достаточно сильны, чтобы изготовить и подбросить тебе эту мерзкую дрянь! – она презрительно указала пальцем на лежащий перед ними пергамент.
И тут, будто возмутившись столь непочтительными словами, тот угрожающе полыхнул зловеще-красным пламенем, обдав их опасным жаром. Сестры вскрикнули и вскочили, отбежав подальше, не зная, что предпринять. Но манускрипт погас, как будто ничего и не было.
– Ну и неосторожна же ты! – выдохнула герцогиня. – Можно подумать, не знаешь, на что способны магические вещи.
– Откуда? – тоненьким дребезжащим голоском опровергла ее обвинение графиня, мелко дрожа от испуга. – Я же не маг, я простая женщина.
– Да, с весьма небольшим умом, но зато с непомерным самомнением, – все-таки не выдержала Генриетта, сказав то, что думала. – Тогда и попридержи свой болтливый язык, не вмешивайся в чреватые неприятностями дела. Дай их уладить тем, кто гораздо и умнее тебя, и дальновиднее.
Графиня обиделась. Она знала о своей непредусмотрительной, по мнению сестры, манере решать все проблемы исключительно в собственных интересах, но не видела в этом ничего дурного. Ведь каждый думает только о себе, разве не так?
Герцогиня решительно поднялась.
– Раз мы все решили, то давай делать так, как велел герцог. Ждем твою предполагаемую невестку, – слово «предполагаемую» она употребила только для того, чтоб остановить стенания сестры, уже страдальчески сморщившей лицо, – и дальше действуем исходя из обстановки. А теперь мне пора, скоро ужин, а я еще не спускалась в кухню. Повар готовит хорошо, но все равно за ним нужен хозяйский пригляд.
И она торопливо удалилась, не замечая неприязненный взгляд Генриетты, намереваясь не столько проверить готовность заказанных блюд, сколько избежать занудных жалоб сестры.
Ускользнув от давно осточертевших поучений матерей, кузены направились в покои графа, где их ждала дружная ватага друзей. По дороге Анрион развлекал Криспиана самыми нелепыми предположениями о его возможной женитьбе, от которых тот кривился все больше и больше. В конце концов граф не выдержал и взмолился:
– Слушай, братец, если ты намеревался напугать меня так, чтоб я сбежал от своей невесты еще до смотрин, тебе это блестяще удалось.
Герцог-младший удивился. Прежде подобная тактика давала безотказные плоды, настраивая Криспиана на боевой, а попросту на петушиный лад.
– Что-то ты вовсе раскис, – признал он свое поражение. – Не предполагал, что ты такой слабак. Чем ты так обескуражен, скажи на милость? Подобное испытание ты проходишь по меньшей мере раз десять за год, когда твоя матушка приглашает во дворец очередную подходящую ей девушку. Ничего принципиально нового в посещении нас очередной невесты я не вижу.
– Это потому, что не ты обязан будешь на ней жениться, – обиженно заявил раздосадованный толстокожестью кузена Криспиан. – Представь себя на моем месте. Приезжает невесть какая особа с претензиями на мою свободу, и я буду вынужден их удовлетворить, хочу я этого или нет! Да еще, как вы мне обещаете, после свадьбы нельзя будет даже и взглянуть налево под угрозой немедленной мучительной смерти! Вот тебе нужна жена с магическим даром?
– Смотря как она выглядит, – признался Анрион. – Конечно, в династических браках это не главное, но все-таки с хорошенькой женой легче найти общий язык.
– Приятнее с ней в постель ложиться, ты хочешь сказать, – язвительно поправил его кузен.
– И это тоже важно, – не стал с ним спорить герцог. – Но все-таки мне бы очень хотелось, чтоб у меня с женой была некая общность душ. Или, как говорят простолюдины, мы бы с ней глядели в одну сторону.
Граф озадачился. Подобные откровения Анриона для него были новостью.
– Это большая редкость. Ты извини, но даже твои родители, хотя внешне и похожи на идеальную пару, на самом деле вовсе не близки духовно. Герцог просто уступает супруге в мелочах, а она не настаивает на своем в серьезных вопросах. Это называется разумным браком. Но друг друга они не любят, хотя и уважают. И ты сам знаешь, что у герцога есть фаворитки. Хотя об этом и не распространяются.
– Я даже знаю о паре отцовских бастардов, – хмыкнул Анрион. – И недавно их видел. Они моложе меня на десять и пятнадцать лет. Оба парни. Мне жаль, что по закону они не имеют прав на престол, тогда моя жизнь была бы куда приятнее и проще. И позволить себе я мог бы куда больше.
– Как я тебя понимаю, – энергично покивал граф. – Если б мой отец прожил хоть на пару лет подольше, у меня, вполне возможно, тоже был бы брат-наследник и мать не столь рьяно требовала от меня продолжить род.
– Жаль, что она не вышла замуж снова, посвятив всю себя тебе одному, – Анрион понизил голос, они уже подходили к дверям в апартаменты графа.
По дороге им попадалось все больше и больше жаждущих их внимания придворных дам, мимо которых братья проходили, даже не глядя в их сторону. Сильно разочарованные бедняжки с недоумением провожали их томными взглядами, ведь все они рассчитывали на внимание если не герцога, то графа точно.
– Были бы у тебя единоутробные братья и сестры, ее внимание делилось бы между ними, и ты смог бы наслаждаться свободой, – продолжил свою мысль Анрион, зайдя в покои. – Весьма относительной, конечно, но, тем не менее, тетушка не следила бы за каждым твоим шагом столь пристально, как сейчас, ей просто не хватало бы на это времени.
– Мечты, мечты, – меланхолично ответил Криспиан, – они так сладки, но неисполнимы.
Глава 3
Герцог с графом вошли в комнату, где весело шумели семеро молодых мужчин, отпрыски самых знатных родов Помаррии, составлявшие свиту молодого герцога. Все они сопровождали Анриона на охоте и так же, как и он, по приказу герцога-старшего привели себя в порядок, избавившись от запаха конского пота и переодевшись в чистые одежды.
– Что, нас ждут большие потрясения? – с нарочитой суровостью вопросил маркиз Журский, один из самых больших озорников герцогской свиты, увидев смурные лица вошедших.
– Грядут они, грядут, – печально согласился с ним граф. – На семейном совете мне велено выбрать невесту на этом зимнем балу. Отказ не принимается. В общем, приходит конец моей замечательной холостой жизни.
– Ну, потом начнется замечательная женатая жизнь, – хохотнул маркиз. – Можно подумать, законная супруга сможет чему-то там помешать. Будем веселиться не так открыто, только и всего.
– Жена жене рознь, – раздумчиво возразил маркиз Кресский, ровесник Анриона, тоже отметивший недавно двадцатипятилетие, – моя матушка тому пример.
Все присутствующие знали, что маркиза Кресская, обладая даже не решительным, а попросту скандальным характером, держит своего бедного супруга в черном теле, не позволяя тому никаких, даже самых безобидных, развлечений на стороне.
– Эээ, – обеспокоенно протянул Криспиан, – бывает. Надеюсь, я не нарвусь на столь самовлюбленную особу, что запрет меня в доме и не позволит высовывать наружу даже кончик носа. Это было бы фатально для моей свободолюбивой натуры, уж лучше сразу умереть.
Все загалдели снова, хором предлагая способы избавления от столь страшной участи, как эгоистичная супруга.
Граф скептически выслушал их, ничего не отвечая. А что он мог ответить, когда его, вполне возможно, ожидала участь похлеще несчастного супруга маркизы Кресской? Но, решив не умирать раньше времени, заманчиво предложил:
– Пока я еще свободен, приглашаю всех в нашу излюбленную ресторацию «Все для вас». Нас там всегда ждут и всегда рады. Оторвемся напоследок. Если уж злосчастной судьбой мне предназначено жениться, то нужно провести последние свободные денечки с пользой.
Друзья с громким смехом двинулись к выходу. Анрион пошел с ними, но дошел лишь до поворота в служебное крыло. Там, с нарочитой печалью стукнув брата по плечу, идти дальше отказался:
– Увы, отец велел мне присутствовать вместо него на Совете герцогства. Так что идите одни, без меня. – Придержав Криспиана за рукав, подождал, пока остальные не отойдут подальше, и предупредил кузена уже серьезно: – И будьте поосторожнее, не горланьте слишком громко. Выяснилось, что о наших небезобидных пирушках становится известно слишком многим. Не хватало еще, чтоб известная тебе особа узнала о них и заранее прониклась к тебе негативными чувствами. Неизвестно, как на это среагирует ваш договор. Магия есть магия, к тому же старинная. Никогда не знаешь, чего от нее ждать.
Он отпустил его рукав и ушел, а граф, потемнев, озаренно пробормотал:
– А что, это замечательный выход. Трудно надеяться, что до ушей этой навязанной мне невесты донесутся слухи о моем отвратительном образе жизни, но вдруг да повезет? Если на совесть постараться, конечно. Тогда появится надежда на расторжение помолвки с ее стороны. Это была бы редкостная удача. А уж как за отказ от брака со мной ее накажет магический договор, не моя забота. Не верю я, что за это прилетит и мне.
Выйдя во двор, он легко догнал своих спутников. Не дожидаясь, когда конюхи приведут к главному порталу уже оседланных коней, они дружной толпой двинулись к конюшне. Подгоняя прислугу малоприличными возгласами, поспособствовали быстроте седлания лошадей и выехали на улицу через калитку позади дворцового парка.
Сердитый граф возглавлял небольшую кавалькаду, пришпоривая и без того резвого коня. Тот несся стрелой, рискуя сбить неосторожных прохожих, как это уже не раз бывало. Но сегодня судьба оказалась милостива к горожанам и под копыта мчащихся во весь опор лошадей никто не попал.
Возле роскошной трехэтажной гостиницы «Все для вас», сложенной из серого с темными прожилками туфа, придворные спешились и отдали коней выбежавшим навстречу конюхам. По раннему времени на площади перед гостиницей было пустовато. Местных жителей в гостинице вообще не бывало, на ночлег здесь останавливались либо путешественники с туго набитыми карманами, либо дворяне из провинций, прибывшие без приглашения с визитами к его светлости и не имеющие своего жилья в столице.
А вот по вечерам в местной ресторации, славившейся не столько изысканным столом, сколько безудержным весельем, собирались любители кутежей и беззаботной жизни, главным образом граф Ванский со своими друзьями и примкнувшие к нему столичные аристократы, желающие отдохнуть кто от сложных дворцовых обязанностей, кто от непомерных тягот семейной жизни.
Друзья прошли в общий зал, где настраивал инструменты небольшой слаженный оркестрик, и где их уже ждали миленькие девушки в чересчур ярких платьях с откровенными декольте и красными кружевными подвязками под неприлично высоко подоткнутыми подолами.
Едва мужчины устроились за столами, перед ним возник сам владелец заведения с вопросом, чего желают его дорогие гости. За всех ответил граф Ванский:
– Димитр, все, как всегда. И побольше доброго вина! Мы хотим отметить завершение осенней охоты.
– Охота прошла успешно? – с поклоном поинтересовался хозяин, делая знак подавальщикам.
– Очень. Давненько мы так славно не развлекались, – со странной угрюмостью ответил Криспиан.
Это отметили все, но расспрашивать никто не решился. Зачем провоцировать его на безумства? Ведь граф в минуты неприятностей всегда искал выход в непомерных излишествах, о чем потом жалели все, кроме него самого.
Мужчины ели, пили, красотки вились возле них, зазывно мелькая своими откровенными прелестями, и периодически то один, то другой весельчак уходил наверх и уединялся с какой-нибудь из них в небольших уютных кабинетиках с весьма удобными для постельных игрищ диванчиками. Пару раз это проделывал и сам Криспиан, причем во второй раз он прихватил с собой сразу пару хихикающих девиц. Разошлись гуляки только под утро, когда усталые музыканты фальшивили так, что невозможно было разобрать, что же играет оркестрик.
Вернувшись во дворец, друзья тут же были взяты в окружение герцогской охраной, так как либо что-то разбивали, нетвердо держась на ногах, либо ввязывались в пьяные драки с любым, кто неосторожно попадался им на пути. Во избежание неприятностей провожаемые стражниками, они разбрелись по своим покоям и тут же уснули мертвецким сном.
Как ни странно, но Криспиану не спалось. Непривычное чувство досады тревожило, не давая сомкнуть глаз. Это было так не похоже на его всегдашнее благодушие к самому себе, что он с досадой поднялся и принялся ходить из угла в угол, старательно припоминая прошедший вечер. Вроде все было как всегда, но отчего тогда у него столь отвратительное настроение? Никогда прежде ничего подобного не бывало.
Он убеждал себя в правильности собственных поступков, оправдываясь тем, что он ничего не сделал сверх того, что делал уже много лет, но душа не принимала его оправданий и беспокойство одолевало. Сдавшись, оделся и пошел бродить вокруг дворца, то и дело попадаясь на глаза многочисленным караулам. Его не останавливали, племянника герцогини здесь знали хорошо.
Но вот взошло солнце, из дворца начали выходить не только слуги, но и любящие утренние прогулки редкие придворные. Не желая дефилировать перед ними с помятым лицом и небрежно одетым, разрушая годами зарабатываемую репутацию красавца и модника, Криспиан скрылся.
Во время буйного кутежа в общий зал ресторации со второго этажа гостиницы спустились две тоненькие девушки в необычных для герцогства простых платьях. Девицы, не скрываясь, прошли по всему залу и устроились за соседним столом с вольно ведущими себя мужчинами.
Обычные люди, тем более юные девы, выбрали бы себе местечко побезопаснее, где-нибудь в закутке, спрятавшись за высокими перегородками, но эти ничего не боялись. И, как ни странно, на них никто не обращал внимания.
Им принесли легкие закуски и фрикасе, от вина они отказались, приказав подать себе холодное молоко, что было выполнено с некоторым напряжением – молока в меню ресторации не оказалось, за ним пришлось послать кухонного мальчика в ближайшую лавку. Спокойно все съев, девицы продолжили наблюдать за веселящимися поблизости аристократами.
– Вон сидит наш женишок, – небрежно указала на Криспиана одна из них.
Вторая, похожая на первую как капля воды или как зеркальное отражение, согласно кивнула.
– Вижу. Хорош. Чрезвычайно.
К чему относились эти слова, никто из посторонних бы не догадался. Оценивала ли она импозантный внешний вид мужчины, или осуждала его за недостойное поведение, из-за полной безэмоциональности ее голоса понять было невозможно. Но для ее насмешливой сестренки никаких тайн не существовало.
– И что, ты все еще против моего мудрого плана? – первая откинулась на спинке кресла и призывно кивнула официантке.
Та прибежала тотчас, взяла поданный золотой и тут же забыла о необычных посетительницах.
Как раз в это время граф поднялся, обнимая одну из легкодоступных девиц и целуя другую. Троица поднялась наверх, провожаемая презрительными взглядами необычных посетительниц.
– Я была не права, каюсь, – признала вторая. – Придется сделать так, как ты задумала, хотя мне этого и очень не хочется. Но давай пойдем отсюда, противно.
Они ушли в главную часть здания, туда, где были устроены номера для приезжих, и где царила благодатная тишина. Войдя к себе, они закрыли двери и позвали горничную. Шустрая Мариула, приехавшая с ними из родительского имения, помогла девушкам раздеться и убежала в свою комнатку, расположенную рядом с их двумя спальнями.
Сестры в длинных ночных рубашках, искусно расшитых по подолу и горловине шелковыми синими колокольчиками, устроились на широком диване и одинаково усмехнулись. Беатрис принялась пальцем рисовать в воздухе знак бесконечности, выражая свое уныние.
– Какая же Помаррия отвратительно скучная страна! Здесь никогда ничего не происходит, если не считать вульгарных и пошлых мужских развлечений.
– Ну еще бы, ведь в них участвует сам наследник герцогской короны, странно, что сегодня его здесь не видно, – Изабель, как обычно, была настроена еще более скептически. – Но в самом деле, почему никто не пытается подвинуть герцогский род, чтоб самому править этими пусть и не слишком жирными, но и не нищими землями? Странно это. В других странах интриги, козни, недовольство, крамола, а здесь сплошная скука.
– Да, мы к такому не привыкли. Везде, где мы бывали, вовсю кипела жизнь. А тут тихо, как в болоте, только лягушки квакают, – Беатрис сладко зевнула, прикрыв рот ладонью. – Как же утомляет это путешествие в карете! И как люди такое переносят?
Не отвечая на риторический вопрос, сестра деловито перешла к более насущным вещам:
– Ты хотела выяснить на месте, что нам следует предпринять в связи с этим дурацким магическим договором. Полюбовавшись на поведение навязанного нам женишка, вывод один – никому из нас граф Ванский не по нраву. Что делаем?
– То, что решили, что же еще? – Беатрис негодующе, будто по носу мерзкого жениха, стукнула кулаком по пуховой подушке, выбив из нее легкую пушинку.
– Итак, ты будешь сладкой мямлей, а я энергичной нахалкой, – постановила Изабель.
– Это слишком скучно, быть мямлей, – воспротивилась сестра. – Почему ты постоянно забираешь себе все самое интересное?
Изабель строго посмотрела на нее и с искусственной жалостью предупредила:
– Милая Беатрис, ты не справишься с жесткой ролью нахалки. Прежде чем толкнуть кого-то, ты примешься нудно за это извиняться. Так что уж давай оставим все как есть.
Та рассмеялась, представив, как она извиняется перед бандитом, прежде чем отправить его куда подальше.
– Ты преувеличиваешь, – все-таки воспротивилась она, не желая играть скучную роль.
– Разве не ты намедни просила прощения у парня, который вздумал тебя обнять? – ехидно напомнила Изабель. – Это было весьма забавно. Сначала извинение, потом магический удар. Уверена, такое он запомнил надолго.
– Это была ирония, – Беатрис не понравилась столь вольная трактовка ее поведения. – И ему сильно досталось, я его даже слегка пожалела.
– Вот! – довольно вздернула вверх указательный палец Изабель. – Ключевое слово в твоем поведении – жалко! Мне такая чушь и в голову не приходит. К тому же я старшая, тебе со мной спорить не след.
Беатрис мгновенно вспыхнула.
– Не выдумывай, старшая она! Нас перепутали сразу после рождения, даже до пеленального столика не донесли. Так что скорее всего старшая – я!
– Ладно, не будем спорить, – мудро пошла на уступки Изабель. – И давай спать. Завтра сложный день.
Беатрис медленно поднялась, взмахнув широким подолом ночной сорочки.
– Сложный, но интересный. Но ты заметила, что наш общий женишок ни слова не говорил про нас своим собутыльникам? Похоже, нас стесняются, как каких-то провинциальных прохиндеек.
– Ты утрируешь, но мысль твоя верна, – величественно одобрила ее сестра. – Но все – утром, утром. Надеюсь, никто не вздумает будить меня ночью. Я раздражена и устала. И тому, кто будет столь недальновиден, ужасно не поздоровится.
Они разошлись по своим спальням и спокойно проспали до утра.
Возле королевских конюшен царила сонная тишина. Солнце стояло в зените, тени ушли в землю, утопившись в серой брусчатке. Зима наступала, заволакивая лужицы крепким ледком и сыпля на голую землю белый пушистый снег. Обслуга во главе с помощником главного конюшенного пряталась в тепле каменных пристроек, попивая свежесваренное пиво, вяло обсуждая приближающийся королевский бал и гадая, сколько человек на него приедет, ибо от числа гостей зависел и объем работы.
Обычно на это время герцогиня нанимала дополнительных работников, своих не хватало. К тому же знатные семейства прибывали со своими слугами, и тех тоже нужно было обслуживать – кормить, предоставлять комнаты, а после их отъезда еще и убирать за всеми. Это никому не нравилось, но куда деваться? Они люди подневольные, что велят господа, то и делают.
Прерывая неспешную болтовню конюшенных работничков, по брусчатке мостовой звонко зацокали подковы, и на площадь въехала пропыленная до темно-мышиного цвета карета, давно пережившая свою даже и не зрелость, а почтенную старость. Каким чудом она еще не рассыпалась на ходу, кучерам, грумам, конюхам и прочим герцогским работникам, наблюдавшим в окно за ее прибытием, было совершенно непонятно.
Позади на запятках толстыми веревками были привязаны два сундука топорной работы. Запряжена в карету, правда, была пара довольно резвых приземистых лошадок, но далеко не лучших статей.
Прекратив разговор, слуги потянулись к выходу, недоумевая, кто это приехал в герцогский дворец в столь убогом экипаже, и как это его пропустила дворовая охрана, ведь, по всей видимости, их посетили купчишки самого низшего разбора.
Остановившись напротив главной конюшни, карета чуток накренилась, дверца с правой стороны со скрипом распахнулась, звонко ударившись в затрещавший бок. Из экипажа, не обращая внимания на поднятую подножку, ловко выпрыгнула девица среднего роста, весьма привлекательная, но в странном платье стального цвета с прямой юбкой, поверх которого была небрежно накинута коротковатая, не достающая до земли добрых пять дюймов, серая шубка. Повернувшись к карете, девушка сердито скомандовала:
– Беатрис, шевелись поскорее, сколько можно тянуть? Я тоже не менее твоего устала, но все же не валяюсь кулем с соломой.
В ответ послышался нежно упрекающий ее голосок, и в проеме дверцы показалась точно такая же девица, только из-под такой же невзрачной серой шубки выставлялось голубое платье. Выглянув из кареты, она слезливо прошептала:
– И как я сойду? Я не собираюсь прыгать с такой высоты. Я непременно сломаю ногу! Ты что, этого хочешь?
С козел неспешно спустился немолодой усатый кучер в обычном черном кафтане и опустил подножку. Подал руку девушке в карете, с укором поглядывая на толпящуюся вокруг прислугу, не понимая, отчего никто не спешит на помощь приехавшим. Последней из кареты осторожно спустилась служанка в тулупчике из серебристого котика с небольшой, но явно тяжелой сумкой в руках.
Очутившись на земле, все дамы повернулись в сторону недоуменно глазеющих на них мужиков.
– Немедленно распрягайте лошадей! – недовольно приказала девушка в сером платье. – Своих обязанностей не знаете, что ли?
– Эээ, – лорд главный конюшенный, как на грех в этот недобрый для него час пришедший из дворца проверить своих подчиненных, со снисходительной усмешкой смотрел на странных гостий. – И что вы тут делаете? Если купчихи, то ошиблись адресом. Это герцогский дворец и таким, как вы, здесь делать нечего.
Девушка в сером зловеще усмехнулась и стала медленно поднимать руку. Та, которую называли Беатрис, испуганно завопила:
– Изабель, опомнись! Это же не наши владения, где все знают, что тебя нельзя сердить! – И, повернувшись к главному конюшенному, прорыдала: – Немедленно извинитесь, не то она превратит вас в отвратительную крысу!
– Да-да, конечно, – не поверил ей и на йоту лорд конюшенный, – жду не дождусь! Давно мечтал попрыгать на четырех ногах и повилять хвостом.
Все рассмеялись. Воодушевленная этим смехом Изабель с коварной усмешкой скрутила невидимый шар и запустила его в конюшенного. Тот крякнул и исчез. На его месте оказалась толстая черная крыса с такой же золотой цепью на шее, что была на конюшенном, правда, гораздо меньшего размера. Крыса ошарашенно вертела головой и то и дело крутилась вокруг себя, будто не веря, что позади у нее имеется такой мерзкий длинный голый хвост.
Мужчины замолчали и в едином порыве отшатнулись. Те, что стояли сзади, быстренько скрылись под крышей конюшни.
– Живо делайте то, что я приказала! – рявкнула магиня. – Не то дождетесь у меня! Надо же, как в этой дикой Помаррии встречают приглашенных гостей!
Трепещущие от ужаса конюхи моментально распрягли коней и закатили карету в каретный сарай.
Изабель хмуро огляделась.
– И где долженствующий встречать нас женишок? Какого лешего он скрывается? Или отсыпается после очередной попойки?
– Жених? – осторожно переспросил помощник главного конюшенного господин Ланс. Ему очень хотелось скрыться в дальнем деннике и прикинуться копной сена, но суровый долг повелевал оставаться на месте. – А кто вы, не подскажете, милостивая госпожа?
– Я леди Изабель из рода Салливернов, а это моя младшая сестра Беатрис.
Вспыхнув, та немедленно возразила:
– Это неизвестно, кто из нас старше! Не смей называть меня младшей!
Хохотнув, Изабель кивнула:
– Ладно, буду называть тебя средней, раз настаиваешь.
Беатрис подпрыгнула и с криком «опять издеваешься!», запустила в сестру огненным пульсаром. Все ахнули и рухнули на землю во избежание случайного попадания. Изабель ловко отбила ревущий огонь, тот срикошетил в толстенную каменную стену конюшни, пробив в ней огромную дыру.
– Девочки, немедленно прекратите! – строго потребовала служанка. – Не забывайте, вы не дома! Портить чужое имущество недостойно истинных леди!
– Ах, Мариула, не приставай со своими нравоучениями! – раздраженно выговорила ей Беатрис, но руки опустила.
– Да, ты становишься точной копией нашей занудной гувернантки, – поддержала ее сестра.
– Если вы будете продолжать в том же духе, я попрошу вашу матушку отправить сюда леди Клариссу, – угрожающе произнесла горничная. – Думаю, от нее здесь проку будет куда больше, чем от меня.
К изумлению конюшенной обслуги девицы враз присмирели.
– Нет, Мариула, это уже слишком! – пропели они примиряющим дуэтом. – Мы ведем себя примерно. А это просто мелкое недоразумение, – и они указали на еще дымящийся пробой в стене с осыпающимися черным пеплом краями.
– Вижу я, как вы себя примерно ведете! – сказала служанка уже куда спокойнее, глядя на беспокойно бегавшую туда-сюда крысу.
– Ладно, хватит тут торчать, пошли во дворец, – скомандовала та, что считала себя старшей.
– Сундуки, за мной!
Разорвав веревки, с запяток кареты сорвались оба неподъемных сундука и послушно полетели следом за вспыльчивыми гостьями, решительно направлявшимся к главному портику дворца. Служанка ушла следом, а конюхи, утерев выступившую от страха испарину на лбах, опасливо посмотрели на оставшегося с ними кучера.
