Текст книги "Явление магического договора (СИ)"
Автор книги: Татьяна Герцик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Слушайте, что такого страшного в том, что вас можно отличить? – и тут же поправился, сформулировав вопрос поточнее: – Вернее, что грозит тому, кто сумеет вас различить?
Сестры обе фыркнули и тут же приняли вид скромный и непринужденный.
– Ничего никому не грозит! – заверила его Изабель.
– Совершенно ничего! – подтвердила Беатрис.
Но наученный горьким опытом жених им не поверил.
– А если правду? – у него внезапно прорезался повелительный голос, слышавшие который немедленно исполняли все, что желал граф.
Как и следовало ожидать, на непробиваемых сестер это никакого впечатления не произвело. Подозвав проходившего мимо лакея, Изабель велела отнести коробки со сластями в гостевые покои и передать Мариуле. Затем перешла к делу:
– Так где тут у вас амулеты, что нуждаются в подзарядке? – Изабель решительно пошла вперед. – Кстати, мы еще с вами цену не обговорили.
– Что ж вы жадные-то такие? – граф хотел добавить, что такими бывают только потомственные купчихи, но вспомнил про главного конюшенного с маркизом Журским и сумел-таки придержать свой болтливый язык.
Кто его знает, вдруг для этих неуправляемых девиц и согласие-то на превращение не требуется? Превратят его в хомяка или воробья, и что тогда? Хотя тогда ему и жениться не надо будет… Эта мысль так ему приглянулась, что Криспиан принялся прикидывать возможности существования в виде животины. Делать ничего не нужно – это плюс, но и его желания выполнять никто не станет – это минус.
И, судя по поведению крысы и жабы, человеческое сознание у них оставалось, но вот надолго ли? Становиться безмозглым зверьком не хотелось, и он с прощальным вздохом признал ошибочность своего желания. Нет уж, будет и дальше жить человеком, хотя это трудная и неблагодарная стезя.
– Жадные? – язвительно переспросила его одна из девиц, граф их совершенно не различал, да и зачем? – Зато не пропойцы, как некоторые из здесь присутствующих, проматывающие свое и без того небольшое состояние на идиотских попойках, – и она метнула презрительный взгляд на Криспиана.
– Ага, и на девиц, умеющих потрафить его самолюбию, – загадочно поддержала другая.
– Состояние у меня вполне достаточное, – возмутился граф Ванский, – с чего вы взяли, что оно небольшое?
– Возможно, оно когда-то и было приличным, но вот ваша маменька всю вчерашнюю трапезу думала, чем заткнуть пробитую вами в состоянии дыру и поглядывала на нас с негодованием. Она же уверена, что мы нищие бесприданницы, а вас от краха может спасти только женитьба на богатой наследнице.
– Да что за ерунда! Мать никогда мне ничего подобного не говорила! И мой управляющий, кстати, тоже! – Криспиан обратился за поддержкой к брату, но Изабель не дала тому вставить и слова:
– Можно подумать, вы слушаете то, что вам неприятно! У вас сразу уши затыкаются и мозги тоже.
Для герцога известие о возможном банкротстве кузена стало настоящим откровением. Похоже, зря тот считал свое состояние неисчерпаемым. Решив выяснить все досконально, но попозже, Анрион вернулся к тому, с чего начался этот спор:
– А сколько вы хотите за зарядку наших амулетов? Учтите, у них разные объемы, и цели тоже разные.
– Усредним, – заверила его Беатрис. – Посчитаем объем, количество и выведем среднюю цену. От целей это не зависит.
Представив, сколько времени сестрам понадобится на подсчеты, Анрион коварно усмехнулся и повел их к герцогской сокровищнице. Как обычно, дал следящему амулету убедиться, что перед ним действительно представитель правящей династии и кивнул, приглашая всех внутрь.
Шагнув за ним, Изабель насмешливо сморщила носик.
– Что-то бедновато у вас тут, скромненько.
Герцог будто впервые увидел большое мрачноватое помещение с кованными сундуками вдоль стен и деревянными полками, отведенными под шкатулки, ларцы и футляры с драгоценностями. Ничего скромненького от тут не видел – сокровищница была почти полна.
Но у сестер на этот счет имелось другое мнение:
– Да, в других герцогствах и королевствах сокровищницы повнушительнее будут, – Беатрис с легким любопытством прошлась вдоль стены, иногда открывая шкатулки и заглядывая внутрь.
– Вы что, везде в сокровищницах побывали? – недоверчиво переспросил Криспиан. – Везде вас пускали?
– Почти везде, – отрубила Изабель, которой не понравился скептицизм женишка. – А что? Граф сцепил руки за спиной, будто хотел удержать их в безопасном положении.
– Просто странно. Пускать по сути чужих людей в сокровищницу – глупо. Вдруг вы решите их ограбить?
– Каждый судит по себе! – Изабель с намеком повторила позу Криспиана. – Но мы клептоманией не страдаем.
– Почему вы считаете, что сокровищница бедна? – Анрион вовсе так не думал. – Чего здесь не хватает?
– Где груды золота? – решила попридираться Изабель. – Я здесь вовсе не вижу монет.
– А, вот в чем дело! – облегченно выдохнул герцог, которого изрядно задели слова о бедности. – Здесь хранятся только фамильные ценности герцогской семьи. Ну и еще магические вещички, облегчающие жизнь. А деньги – они в казначействе. Там за все отвечает лорд главный казначей с помощниками, их целый штат. Там – да, золото лежит на полу. Но не в кучах, а в мерных сундуках.
– Да? Как в банке? – эта скрупулезность понравилась Беатрис. – Это хорошо. Всегда можно проверить и качество, и количество.
Никогда не заморачивающийся проверками казначейства герцог-младший лишь скептически сморщил нос.
– А как это сделать практически? – он с легким пренебрежением ухмыльнулся Беатрис. – Кто будет сидеть и пересчитывать всю эту массу золота? Это же займет уйму времени!
– Для этого есть простейшие заклинания, – хмуро заявила Изабель. – Вы что, и такой ерунды не знаете?
Анрион почувствовал, как кровь конфузливо приливает к скулам. Неужто в самом деле можно таким прагматичным способом использовать магию? Об этом ему никто не говорил.
– Изабель, зачем такие глупые вопросы? – вступилась за молчавшего хозяина Беатрис. – Ведь сразу ясно: если б помаррийцы умели это делать, то в казначействе не держали бы целый штат счетоводов. Одного не самого сильного мага было бы вполне достаточно.
– И почему у меня такое чувство, что над нами постоянно издеваются? – прошептал себе под нос Криспиан в надежде, что отошедшие от них довольно далеко сестры его не услышат.
Анрион растянул губы в мрачной гримасе, полностью с ним соглашаясь. Изабель, обернувшись, погрозила им кулаком, намекая, что все слышит, но высказаться ей не дала Беатрис со словами:
– Я насчитала здесь почти восемь тысяч пустых амулетов. Что с ними делать?
– Заряжать, конечно, что еще с ними можно делать?! – раздосадованный выказываемым сестрами неуважением граф уставился на них, как на дурочек.
Изабель гордо подбоченилась, вовсе не собираясь исполнять это требование.
– Сначала договор и оплата, потом уже работа! – ткнула она носом мужчин в давно известные всем правила. – Поскольку мы ваши гостьи, то семь шкур с вас драть не станем, но по золотому за амулет возьмем. Итого с вас ровно восемь тысяч золотых!
Тут пошатнуло даже не графа, а герцога. Это была весьма и весьма значительная для него сумма.
– Извините, но без согласия отца я такими деньгами распоряжаться не могу. Вы подождете меня здесь, пока я переговорю с ним? Или, если вам здесь скучно, то можете уйти к себе, – последние слова он проговорил исключительно для хмурившейся Изабель.
– Идите-идите! – разрешила она. – Мы найдем, чем здесь заняться. Чтобы не переживать за свои ценности, можете закрыть дверь.
Глава 14
Анрион пожал плечами и вышел, не запирая вход. Но стукнувшая за ним дверь ясно показала, что сестры решили закрыться. Чувствуя себя как-то неловко, ведь для леди Салливерн снести магическую защиту и сокровищницы, и самого дворца было вполне по силам, резво запрыгал по лестнице в большой кабинет, где герцог-старший проводил очередное заседание.
Прервав его, чего прежде никогда не случалось, заслужил подозрительные взгляды и перешептывания сидевших за большим овальным столом членов герцогского совета. Отвел отца в сторонку и рассказал о появившейся возможности зарядить разом все амулеты. У Эрнольда Второго Помаррийского аж глаза от возбуждения загорелись.
– Конечно нужно заплатить, это же какая невероятная экономия! – живо воскликнул он.
– Экономия? – растеряно переспросил сын.
– Однозначно! – рубанул герцог-старший. – Посчитай сам: за обычную зарядку амулета мы платим сто-сто пятьдесят золотых в зависимости от его объема. А тут всего один золотой за амулет! Так что каких-то восемь тысяч вместо практически миллиона – это небывалое везение! Я сейчас дам распоряжение лорду главному казначею отсчитать восемь тысяч золотых, и ты передашь деньги этим замечательным девушкам.
Анрион покосился на сидящего за столом вместе с остальными советниками лорда главного казначея и добавил:
– Сестры сказали, что могут проверить само казначейство. Думаю, это не займет у них и пяти минут.
– Вот как? – герцог-старший злорадно ухмыльнулся. – Замечательно! Это исполнение моей стародавней мечты. Ревизии казначейства не было уже лет сто. Да и последнее прошло крайне неудачно – главного казначея поймали на жульничестве. Пользуясь тем, что подсчет затянулся на несколько недель, он добавлял в несчитанные сундуки монеты из уже подсчитанных. И поймали его на специально помеченных деньгах. Казнили, естественно, а что толку? Пересчитывать-то все равно не стали. Так что скажи нашим гостьям, что я буду за проверку им весьма и весьма благодарен.
Вернувшись к оставленным сестрам, герцог передал им слова отца и удостоился небрежного:
– Ну, раз мы здесь все закончили, можем идти в казначейство. Думаем, там будет весело.
Анрион мельком оглядел сокровищницу. Ранее уныло стоящие вдоль стен сундуки с амулетами сияли, рассыпая вокруг радостные искры. Криспиан, стоящий посредине комнаты, был несколько бледен, но держался твердо.
Закрыв дверь, герцог-младший провел всех через многочисленные посты охраны в подвал под центральной частью дворца, где располагалось хранилище казначейства. Лорд главный казначей, бледный и явственно вздрагивающий, пришел чуть попозже в сопровождении самого правящего герцога.
Эрнольд Второй Помаррийский величественно приказал:
– Открывайте хранилище!
Казначею очень хотелось соврать, что ключ потерян, но стоявшие рядом с предвкушающими физиономиями сестры напомнили ему о злосчастной судьбе лорда главного конюшенного, до сих пор прятавшемся под кроватью от яркого света. Не желая себе такой же участи, он с трепетом вынул ключ, подождал, пока второй ключ не достанет начальник стражи хранилища, и они вдвоем открыли тяжелую железную дверь.
Все вошли внутрь. Здесь порядка было куда больше, чем в герцогской сокровищнице. Стройными рядами на бесконечных стеллажах стояли пронумерованные мерные сундуки с монетами. Лорд главный казначей несколько приободрился, поверив, что ничего страшного для него не случится – проверить количество, да и качество золота нормальный человек не мог. Во всяком случае, на это ушли бы месяцы. А за это время и он, и его служащие были бы уже очень далеко отсюда.
– Так, прежде чем мы приступим, поговорим об оплате, – Изабель оглядела казначея с ног до головы неодобрительным взглядом. – Судя по этому прохиндею, недостача будет кошмарной.
Тот взвился.
– Ваша светлость, да я никогда не присвоил ни одной монетки! Не позволяете им меня оскорблять!
Герцог-старший кивнул.
– Бездоказательно, конечно, нет. Но если выяснится, что вы или кто-то из ваших служащих запускал руку в герцогскую казну – расправа будет быстрой и беспощадной!
Лорд главный казначей струхнул еще больше, но хорохориться не прекратил. Сбежать он всегда успеет, недаром дома у него были заготовлены амулеты переноса. Жаль, что он не захватил с собой хотя бы один, но кто же знал, что герцогам вздумается начать проверку так внезапно!
– Проверяйте! Я ничего не боюсь! – и прикинул, как быстро он сумеет оказаться дома, чтоб с помощью амулета исчезнуть из Помаррии в одно из соседних королевств, где у него была заныкана приличная сумма на такой вот черный день.
Эрнольд Второй Помаррийский повернулся к стоявшим рядом сестрам и спросил:
– Сколько вы обычно берете за подобные дела?
– Да всего лишь один процент от недостачи! – ответила Изабель.
Беатрис вздрогнула, но промолчала, и Анрион решил, что Изабель преувеличила стоимость услуги.
Криспиану очень хотелось обвинить сестер в купеческой жадности, и он подальше от неприятностей отошел к противоположной стене, где принялся мысленно обвинять сестер во всех грехах, облегчая раздосадованную душу.
– И мы поможем вернуть украденное! – твердо пообещала Беатрис, заработав хмурый взгляд сестры.
– Хорошо, – довольно кивнул герцог-старший. – Приступайте!
От Изабель разошлась волна золотистых искорок, и казначей изумленно прикрыл рукой рот. Такого он не ожидал.
– Здесь четыреста восемнадцать тысяч монет настоящего золота, ваша светлость, и сто двенадцать тысяч фальшивок! – бодро сообщила проследившая за искорками Беатрис.
– Что? – взревел правитель. – Буквально вчера мне был предоставлен отчет, по которому в хранилище должно было быть семьсот пятьдесят две тысячи золотых! И без фальшивок!
Он свирепо развернулся к лорду казначею. Тот попятился, но гордо вскинул голову.
– Это так и есть, ваша светлость! А эти особы просто на меня клевещут!
– Клевещем? – сестры весело подмигнули друг другу и встали с двух сторон завравшегося лорда. – А ну, будущий хомячок, расскажи-ка нам, куда ты разбазарил герцогскую казну?
– и в него полетело сразу два заклинания правды.
Казначей перекорежился, но принялся честно рассказывать, куда, как и сколько было похищено и им, и его приспешниками. В конце он упал на колени и поклялся, что возместит все до последней монетки.
Криспиан, не выдержавший испытанием благородной немотой, спросил, едва казначея с приспешниками увели в темницу:
– Слушайте, а для чего вам столько денег? На приданое копите? Хотите замуж за короля?
– Вот еще! – одновременно вскликнули возмущенные подобным предположением девицы.
– Никакого приданого! Мы собираем себе независимое состояние.
Мужчины недоуменно вскинули брови. Независимое состояние? У женщин? Для чего? Куда только катится мир?
В ответ на их гримасы Изабель коварно пояснила:
– Как раз для того, чтоб замуж не ходить. Нам это ни к чему.
Беатрис промолчала и сконфужено отвела взгляд, когда Анрион в поисках истины вопросительно на нее посмотрел.
Придя в свои покои перед самым ужином, сестры, игнорируя возможность выглядеть достойно с помощью магии, принялись торопливо переодеваться, в нарядах из настоящих тканей они чувствовали себя куда более женственными, чем под мороком.
– Итак, мы с тобой дурно воспитанные и неимоверно жадные, – с удовольствием констатировала Изабель. – Может быть, этот наш магический договор решит, что мы недостойны такого славного женишка, как граф Ванский, и самоуничтожится?
– Кто самоуничтожится? – не расслышала ее слова занимающаяся прической Беатрис Мариула. – Договор или граф?
– Хорошо бы оба, – мечтательно протянула Изабель. – И тот и другой одинаково противные. Но есть и положительный момент: я чувствую себя замечательной актрисой. Нашим сегодняшним спектаклем однозначно были впечатлены все. Да, такую алчную особу я еще никогда не изображала. Ты, кстати, тоже была на высоте, – снисходительно заявила она сестре.
Беатрис снова промолчала, вызвав скептическое хмыканье сестры.
– Знаешь, дорогая, – мирно начала Изабель, – я понимаю, тебе хочется выглядеть милой и славной хотя бы для одного члена герцогского семейства. Но вот только я считаю, что эта титулованная особа тебе абсолютно не подходит.
– Почему это? – вскинулась задетая за живое Беатрис.
– Слабак он, только и всего, – пренебрежительно заявила прямодушная сестрица. – Тебе нужен кто-то посильнее.
Беатрис прикусила губу, не желая ввязываться в очередную свару. Подгоняемые Мариулой, сестры рысью промчались по коридорам, но в трапезную снова ворвались последними.
– Что мне делать с нашими непредсказуемыми гостьями? – ее светлость герцогиня Генриетта в тяжелом верхнем парчовом платье с множеством пышных нижних юбок, поддерживаемых кринолином из китового уса, сидела на стуле, выпрямив спину и чинно сложив руки на коленях. В любых, самых чрезвычайных ситуациях она старалась вести себя так, как положено правительнице, тщательно пряча свои истинные чувства.
Ее старшая сестра, наоборот, никогда не скрывала свое настроение, менявшееся у нее быстрее, чем ветер в поле. Вот и теперь она металась от стены к стене, размахивая руками и то и дело поднося к носу флакончик с ароматической солью, призванной поддержать ее в столь бедственном положении.
– Что с ними делать? – она не понимала беспокойства сестры. – Ты же герцогиня, что хочешь, то и делай. – В ее плаксивом голоске явственно слышалась зависть. – А вот как быть мне? Как защитить от этих ужасных созданий собственного единственного сына? Они же женят его на себе, не успею я и глазом моргнуть!
– Что-то я не заметила в них подобного стремления, – проворчала ее светлость, стараясь не следить за рваными метениями сестры, у нее от этой нервозности начиналась мигрень. – Уж скорее наоборот, они тоже жутко недовольны этим невесть откуда взявшимся договором.
– Это просто притворство, – безапелляционно заявила графиня, не верящая, что кто-то может добровольно отказаться от ее во всех отношениях замечательного сыночка. – Вот поверим мы в это, успокоимся, и тут-то они его и сцапают.
Она ожидала услышать от сестры заверения, что этого никогда не будет, но та произнесла убийственное:
– Хорошо бы. По крайней мере не пришлось бы больше краснеть за родного племянника, позорящего герцогский род.
Эльза нелепо выпучила глаза, приложила руки к шее, будто собираясь задушить сама себя, и, задыхаясь, возмущенно запротестовала:
– Что ты говоришь? Когда это он позорил твой род?
– Постоянно! – Генриетта твердо взглянула в лицо сестре. – Каждый раз, когда мне докладывают об очередном безобразном кутеже твоего сыночка, мне отчаянно хочется выслать его из столицы, как этого и требует мой супруг, но я отговариваю его, опасаясь твоих слез. Не хочу приносить тебе еще одно горе, в твоей жизни его и так было достаточно. Но если Криспиан не станет вести себя как положено аристократу его положения и далеко уже не юного возраста, мне все равно придется дать согласие на его опалу. Так что его женитьба будет очень даже вовремя.
– Если ты припомнишь, то твой сыночек тоже участвует во всех оргиях моего сына! – графиня тоже выпрямилась и ответила герцогине не менее холодным взглядом.
Та удрученно кивнула.
– Вот это-то и плохо! Эрнольд считает, что Криспиан очень плохо влияет на нашего сына, и я в этом с ним полностью согласна! Так что, если племянника отошлют в какое-то дальнее имение, это пойдет всем только на пользу!
Графиня тут же сникла и залилась горькими слезами.
– Тогда и я отправлюсь вместе с ним! – заявила она в полной уверенности, что сестра примется ее увещевать не делать этого. И снова ошиблась.
– Конечно, это было бы вполне ожидаемо, – герцогиня поднялась и отправилась к выходу из комнаты, – вопрос только в том, что ты там будешь делать? Вряд ли Криспиан и в изгнании откажется от своих разгульных привычек. А ты что, будешь молча это наблюдать? Имение ведь не настолько большое, чтоб вы не виделись целыми неделями, как здесь.
Она вышла, и графиня тотчас прекратила рыдать. Ее лицо приняло высокомерное, даже злобное выражение.
– Нет, пора тебя скинуть с пьедестала! – прошипела она вслед сестре, промокая платком мокрые щеки. – Мой сын станет несоизмеримо лучшим правителем, чем вся твоя спесивая семейка! И невестушка из заштатного незнатного рода ему вовсе не нужна! Он женится по меньшей мере на принцессе!
С этими словами она пошла в свои покои и приказала камеристке переодевать себя к ужину.
Трапезная была полна, когда в нее вошли сестры Салливерн. На этот раз на них были скромные платья из плотного, переливающегося при каждом движении крамарского шелка, расшитые по вороту и манжетам мелким речным жемчугом приятного голубоватого оттенка. Длинные рукава закрывали даже запястья, а пышные юбки скрывали очертания тел. Наряды были совершенно одинаковыми, поэтому различить, кто есть кто, не было никакой возможности.
И, хотя эта одежда тоже весьма отличалась от носимой в Помаррии, но была не в пример скромнее той, что девицы надевали накануне.
Весьма вежливо поприветствовав их, герцогиня не удержалась от поощрительного:
– Вот этот наряд мне очень нравится. Где такие носят?
– В герцогстве Бурминдии, ваша светлость, – суховато ответствовала одна из одинаковых сестер.
– Вам его тоже сшила герцогиня? – с наивным выражением лисьего личика не преминула вставить шпильку маркиза Кресская.
– Там нет герцогини, там правит герцог. Он холост, – парировала Изабель. – Его дамские наряды не волнуют.
– Да, его волнует лишь то, что под нарядами, – фривольно проговорила Беатрис, на этот раз играющая роль развязной девицы.
Дамы захлебнулись негодованием, а мужчины дружно хохотнули. Но Анрион сердито посмотрел на Беатрис, вмиг ее узнав и не одобряя подобной грубости. Почувствовав поднявшуюся изнутри волну стыда, девушка решила, что напрасно уговорила сестру поменяться ролями. Уж лучше бы была сладкой мямлей, отпускающей сомнительные комплименты, чем вгонять саму себя в краску чересчур откровенными высказываниями.
Изабель покосилась на нее, сочувственно улыбнулась и посмотрела на заставленный блюдами стол. На нижнем столе их стояло гораздо меньше, чем во главе стола, у герцогов.
– Сегодня нас снова будут кормить так же отвратительно, как вчера? – продолжая играть роль бесцеремонной девицы, спросила Беатрис.
– Почему отвратительно? – звонко, так, как накануне говорила Беатрис, подала голос Изабель. – Салатик был вполне неплох. Зря ты его не ела на вчерашнем ужине.
– Траву ешь сама, а я буду что поплотнее, – и под требовательным взглядом Беатрис серебряные блюда с герцогского стола взмыли вверх и чинно поплыли к сестрам. От них же навстречу полетели те, что стояли в конце стола.
– Это что? – герцогиня так растерялась, что бестолково вертела головой, провожая взглядом улетающие от нее яства.
– Обмен, только и всего, правда, неравноценный, – Беатрис с удовольствием положила себе всего понемногу от каждого выстроившегося перед ней блюда и разрешила сидящим рядом таким же малозначимым дворянам, как и они с сестрой: – Жуйте, пока не отняли!
Те замедленно, но все-таки принялись разбирать еду по своим тарелкам.
– И как это понимать? – старший герцог был не на шутку зол.
– А что тут понимать? – Беатрис с удовольствием вонзила белые зубки в кусок нежнейшей баранины под сливочным соусом. – Попробуйте то, чем вы потчуете своих гостей. Сразу перестанете удивляться, отчего на столе остается столько несъеденного.
Герцог положил себе кусок непонятно чего с приплывшего к нему блюда, попробовал и скривился. Герцогиня, повторившая его действие, покраснела и нахмурилась.
– Главного повара ко мне, немедленно! – ее сердитый голос зловеще разнесся по всей трапезной.
Едоки перестали есть, переглядываясь и чуть заметно кивая друг другу. Продолжали трапезничать только дорвавшиеся наконец до нормальной еды те, кто сидел в конце стола.
Повар появился довольно быстро, весьма озадаченный столь непонятным приказом, прежде его в трапезную никогда не вызывали. Розовая от гнева герцогиня величественно понялась, указала на стоявшие перед ней блюда, холодно спросив:
– Это что?
Повар наклонился, с удивлением разглядывая то, что готовилось исключительно для тех, кто не представлял в его глазах особой ценности. Потом перевел укоризненный взгляд на подавальщиков, не понимая, как те могли перепутать подачу. Те дружно посмотрели в потолок, давая знать, что тут вовсе ни при чем.
– Эээ, – повар не знал, как ему вывернуться. – Эээ…
– Это просто экономия, ваша светлость, – лениво пояснила Беатрис. – Для верхнего стола – одна еда, для нижнего – другая. А цена везде проставлялась одна. Разница шла в чей-то глубокий карман. Вы этого не знали?
Вот теперь повар затрепетал и покрылся холодной испариной. Это был придуманный им трюк, длившийся годами, ведь никто из столовавшихся на нижнем столе и не думал жаловаться, считая, что так заведено герцогиней. Герцогиня же, оплачивающая обычных кур по цене элитных цесарок, тоже ни о чем не догадывалась, а хитрый повар за эти годы сколотил себе приличное состояние.
Приходилось, правда, отрывать от сердца золотые тем, кто знал, за что платит герцогиня, но таких было немного. Остальные считали, что это распоряжение прижимистой правительницы.
– Главу дознавателей сюда! – герцогине хотелось кричать и топать ногами, но она вела себя холодно и спокойно, лишь нервно подрагивающие пальцы намекали на ее гнев.
Повар хлопнулся на колени.
– Помилуйте, ваша светлость! Я столько лет верой и правдой служил.
– Столько лет крал, – перекривила его Беатрис.
– Да, то есть нет. – повар запутался, от ужаса не зная, что говорить.
Вошедший мужчина в черном камзоле со странно бледным лицом вмиг понял, что случилось. Как и полагалось ему по долгу службы, лорд знал о разнице двух столов, но, считая это прихотью скуповатой герцогини, не предпринимал никаких мер. Сообразив о своей ошибке, зловеще приказал пришедшим с ним двум своим подручным:
– В пыточную его! – и заверил негодующую герцогиню: – Все будет выяснено, ваша светлость.
Едва он ушел, как та упала в свое кресло и простонала:
– Какой стыд, какой стыд!
Герцог умиротворяюще проговорил:
– Ничего страшного не случилось, все живы и здоровы.
– Да, и это радует, – саркастично заметила герцогиня. – А то, что я опозорена, никого не волнует!
Анрион с легкой растерянностью обвел взглядом с интересом глядевших на эту сцену придворных и утешил ее:
– Не преувеличивай, мама. Тебя обманывал мошенник, это бывает. Просто ты слишком доверяешь своим служащим, а они пользуются твоей добротой. – Оправдание было слабым, это он чувствовал и сам, но что еще можно было сделать в этой неприятной ситуации?
Герцогиня с плохо скрытым недовольством кивнула в сторону непринужденно ужинающих сестер:
– Они могли бы сообщить мне об этом поделикатнее и приватно, не выставляя на всеобщее посмешище!
– И ты бы им поверила, мама? – Анрион недоверчиво наморщил лоб. – Вот в этом я сильно сомневаюсь. Ты немедля помчалась бы за разъяснениями к повару, и он запросто разуверил бы тебя, наврав про сделанную подавальщиками ошибку или еще о чем-то столь же нелепом. И впредь был бы поосторожнее, только и всего.
– Да, – присоединился к нему и герцог-отец. – Ты бы поверила ему, потому что он служит тебе вот уже больше десяти лет, а этих девиц ты второй раз в жизни видишь.
Вконец расстроенная герцогиня прошептала:
– Неужели я так пристрастна?
– Более того. Ты всегда делишь людей на своих и на чужих. Своим ты доверяешь безоговорочно, а чужим попросту не веришь, неважно, правы они или нет, – его светлость был прям до грубости. – Так что все к лучшему. По крайней мере, мошенник будет наказан. Он, кстати, составит чудную компанию бывшему казначею. Сегодня все прохиндеи получили замечательный урок: какой бы юркой веревочка не была, а конец все равно найдется.
