Текст книги "Радуга Ллинн-Хейма"

Автор книги: Татьяна Гуськова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Татьяна Гуськова
Радуга Ллинн-Хейма

Пролог

Большой круглый зал погружен во мрак, только на востоке небо медленно и неуловимо еще пока начинало светлеть. Скоро-скоро солнечные лучи ворвутся в высокие стрельчатые окна, вздымающиеся к сферическому потолку, и озарят все внутри, а пока здесь царят темнота и покой.

Вдруг огарок толстой белой свечи вспыхнул робко, потом огонек потянулся вверх, осветив выложенную маленькими плитками девятилучевую звезду… И высокую статную женщину с волосами цвета червонного золота, шагнувшую к огарку. Она легко взмахнула рукой и еще три свечи, стоящие на лучах, вспыхнули. К одной подошел невысокий упитанный мужчина с густыми черными усами, лихо закрученными кверху. Он задорно улыбнулся женщине, та кивнула в ответ. Третьего, вернее третью, что появилась в зале, человеком назвать было сложно – в окно влетела странная крылатая тварь. Ее крылья украшали острые шипы, а морда щерилась клыками.

– Храш, – укоризненно сказала пришедшая первой. И новая гостья приняла человеческий облик, став прекрасной женщиной с волосами алого цвета. Красные крылья обернулись вокруг тела на манер плаща.

Последним явился старик с длинной белой бородой, серебристой кожей и непроницаемыми черными глазами.

Они молча посмотрели друг на друга. Разговор начал старик:

– Твой план не сработал. Мир стремится в бездну.

– Всему свое время, – сказала златовласая.

– Я чувствую перемены! – крылатая раздула тонкие ноздри.

– Большие перемены, – кивнул усатый, поглаживая висящее на груди ожерелье из продолговатых полупрозрачных бусин с круглой белой подвеской.

– Нужно только, чтобы эти перемены не были для нас неожиданными, – хитро усмехнулся старик.

Лучи взошедшего солнца осветили пустой зал, только фитилек одной из свечей еще слабо дымился.

Часть первая
ПОТЕРЯННЫЙ ПРИНЦ

Глава 1
ВОЗВРАЩЕНИЕ

Штаны и юбка быстро пропитывались водой. Я попыталась встать, но поскользнулась и угодила руками в раскисшую дорожную грязь. Брызги полетели во все стороны, что не придало мне ни красоты, ни обаяния.

Из кустов показалась огромная волчья морда…

– Иди, иди сюда, голубушка! – я поманила волчицу пальцем, но Мгла, зная, что ничего хорошего ее не ждет, подходить не спешила.

Вставать пришлось самой.

Всем хороши ездовые волки: и скок у них мягче, чем конский, и защита никакая больше не нужна (кто же решится напасть на волка размером с небольшую лошадку), – но иногда они выкидывают такие фортели, что…

Я попыталась хоть как-то очистить безнадежно испорченный плащ, упавший в самую грязь, да еще и порядком втоптанный туда Мглой. В мокрой одежде было зябко и неуютно.

Мгла выбралась на дорогу и, виновато глядя мерцающими в сумерках глазами, ткнулась головой мне в плечо, чуть снова не уронив в лужу.

– Ух! – я замахнулась кулаком на мгновенно отскочившую волчицу, та отбежала на несколько шагов и уселась на травке.

Если дело так и дальше пойдет, я точно никуда не доберусь, а ночевать в лесу при нынешней-то почти осенней погодке и врагу не пожелаешь, поэтому пришлось-таки мириться с волчицей и забираться в седло, а мокрый плащ с горестным вздохом скатать в рулончик и привязать к одной из седельных сумок.

Мгла оглянулась через плечо, убедилась, что я хорошо устроилась и, улыбнувшись, неторопливо потрусила вперед. Теперь она бежала осторожнее, огибая лужи и следя за тем, чтобы вновь не потерять всадницу.

Волчица двигалась абсолютно бесшумно и, казалось, деревья, нестерпимо резкие в сумерках ранней осени, летят мимо, а мы стоим на месте.

Внезапно моя своеобразная лошадка замедлила шаг и замерла, настороженно поставив уши торчком. Я заозиралась, надеясь увидеть причину остановки. Мгла переступила с лапы на лапу. А до моего слуха донесся далекий звук рожка.

Кто может охотиться на ночь глядя? Странно. Или это призыв о помощи?

Мгла, уловив мои мысли, помчалась вперед по дороге.

Но мы опоздали. В наступающей темноте слабо виднелись поваленные поперек дороги деревья, перевернутая карета, трупы людей и животных.

Я спешилась, оглядываясь по сторонам, а Мгла начала рыскать вокруг, все тщательно обнюхивая.

На мертвецах была форма вилийской королевской гвардии, около девятнадцати солдат и двое в простой одежде, кажется слуги. Кто мог путешествовать с таким эскортом? И куда делись тела противников? Мечи погибших солдат были в крови.

Мгла подошла и тенью застыла рядом со мной.

– Ты что-то нашла?

Волчица на секунду прижала уши, но тут же вновь поставила их топориком, не сводя с меня глаз. Она приблизилась к карете и сунула голову в окно.

Ой! А про карету-то я и забыла. Кое-как оттолкнув Мглу, заняла ее место у окна. Внутри было темно. Я пошарила рукой во мраке и нащупала чье-то лицо. Кожа еще теплая, а, значит, человеку могла пригодиться моя помощь. Достав из кармана круглый фонарик-светлячок и постучав им об крышу кареты, ставшую полом, я заставила его засветиться.

Неровное мерцание выхватило из мрака бледное лицо в окружении светлых волос. Совсем молоденький парнишка, по виду слуга. Он был буквально пришпилен к дверце кареты двумя длинными стрелами.

Я полностью забралась внутрь, за мной тут же сунулась любопытная волчья морда.

– Мгла, помоги. Нам нужно вытащить стрелы.

Волчица взяла в зубы древко стрелы и дернула. Раненый захрипел, на его губах появились кровавые пузыри.

– Стоять! – я преградила путь разогнавшейся волчице, потянувшейся выдергивать дальше, и обернулась к мальчику.

Стрела, вытащенная Мглой, насквозь пробила правую сторону груди, вторая торчала в мякоти плеча – эта рана была не столь опасна. Я потерла руки друг о друга, потеребила ободок перстня с агатом на среднем пальце левой руки (сейчас мне нужна была вся сила), и, дождавшись радужного свечения вокруг пальцев, накрыла рану ладонями. Сначала свечение было совсем слабым, но постепенно оно разгоралось, взбиралось от ладоней выше по рукам, растекалось по телу мальчика, как вязкая густая сметана. Не дожидаясь команды, Мгла протиснулась мимо меня и выдернула вторую стрелу. Радужный свет стал нестерпимо ярким. Кончики пальцев и уши похолодели. Еще немного и я буду отдыхать здесь вместе с этим парнем. Но вот он дернулся, чуть было не повалив меня. Радужное сияние вспыхнуло в последний раз и исчезло, оставив нас в полной темноте. Фонарик, решивший, что вокруг и так светло, погас. Я нашарила его и вновь зажгла.

– Что случилось? – парень, еще не совсем придя в себя, ощупал собственную грудь, потом взглянул на мои окровавленные пальцы и закричал.

– Спокойно! Я не желаю тебе зла! – тут из-за моего плеча появилась волчья морда.

Мальчишка заорал еще громче, оглушив меня на одно ухо, вскинулся и ринулся прочь, выскочив в противоположное окно.

Мгла вопросительно заскулила.

– Да нет, догонять не надо. Тут куда не беги все равно в Вилом попадешь. Не пропадет. Но и узнать, что же тут случилось, теперь не у кого.

С трудом выбравшись из кареты, я заметила герб. Фонарик горел слабо, но даже в его неверном свете, мне удалось кое-что разглядеть. Голубая черта рассекала белое поле по вертикали, слева было три колоса, а справа – три вепря. Что-то я не припомню такого герба, хотя достаточно подробно изучала геральдику Вилии.

Я подняла фонарик повыше. Он вспыхнул нестерпимо ярко, запечатлев все вокруг. Когда доберусь в Вилом, непременно покажу эту картинку Лорину. Пусть уж господин придворный маг разбирается с тем, что происходит в его владениях. Да и послать сюда людей не мешало бы, похоронить мертвых.

Делать здесь больше было нечего, и мы с Мглой отправились дальше. Однако загадки таинственного нападения все не желали от меня отвязываться. Что же это за странный герб такой? Куда делся его владелец? Ведь среди погибших явно не было дворян. И почему солдат девятнадцать? Обычно гвардейцы действуют десятками. Куда делся еще один солдат? Или он был предателем?

Я мерно покачивалась в седле, не замечая, что ночь давно уже наступила, и среброликая луна жутковато скалится с неба. Не знаю, что заставило меня отвлечься от тягостных мыслей, но я вдруг узнала в лунном свете вполне знакомые места. До Вилома оставалось не больше двух часов езды.

Пять лет прошло с тех пор, как я была здесь в последний раз. Как будто целая вечность. Столько всего случилось за это время… Но стоило только увидеть что-то знакомое, как этих пяти лет словно и не бывало. Будто я снова самая шальная студентка Академии магических искусств, и хочется кричать от восторга и сотворить какую-нибудь пакость, просто из любви к искусству.

Мгла почувствовала изменение моего настроения и ускорила шаг.

А уж как попадало-то мне за мои шалости. Не будь моя приемная матушка ректором Академии, выгнали бы. И друзей своих, Лорина и Норэга, в неприятности тоже всегда я втягивала. Лицо само собой расплылось в улыбке…

Мы сидели перед кабинетом главного мастера наставника. Дверь была слегка приоткрыта и я, сидящая рядышком, прекрасно все слышала и видела.

– Что там еще случилось?

– Опять эта гениальная троица, – секретарь явно нервничал.

– Какая троица? – мастер наставник занимался своими делами и пропускал речь секретаря мимо ушей.

– Ну, Синнора, Лорин и Норэг.

– А! Великолепное трио! Что на этот раз?

– Вы помните ученика по имени Скин, сына владетеля Вострома?

– Как же не помнить.

– Дело в том, что Синнора наложила на него чары, в результате чего этот ученик превратился в осла! А ее приятели после этого устроили на заднем дворе развлечение – позволяли всем желающим прокатиться за монету!

Мастер наставник засмеялся.

– Что же ты меня не позвал, я бы тоже с удовольствием покатался.

– Я понимаю, что Скин избалованный негодяй, но то, что сделала Синнора, это совсем уже запредельно! Мы снимали это заклинание полдня.

– Попросили бы саму девочку.

– Она отказалась наотрез.

– Как сняли?

– Оказалось, что это просто иллюзия, необыкновенно сложная, включающая в себя…

Секретарь случайно оглянулся, увидел приоткрытую дверь и, нахмурившись, закрыл ее. Хорошо хоть ухо не прищемил.

Соучастники моей пакости сидели рядышком и вопросительно на меня поглядывали?

– Похоже, получим по полной.

– Отчисление?

– Мне, наверное, да. А вам не знаю.

– Мы тебя не бросим! – вскинулся Лорин.

А вот Норэг промолчал. Для него Академия – единственная возможность хоть чего-то добиться в жизни. Как еще нищему простолюдину из наярской деревни выбиться в люди? Только в маги пойти, при наличии соответствующего таланта.

– Только жертв не надо, – я криво усмехнулась, представляя, что будет со мной, окажись я на улице…

Тут заявился Скин со своей всегдашней компанией подпевал. Он остановился по середине приемной, сморщив нос.

– Чем-то тут пахнет? Каким-то отребьем. Простолюдинами и нечистью.

Норэг вспыхнул, собираясь кинуться на Скина с кулаками. Лорин вовремя пресек эту попытку.

Только драки нам тут и не хватало, тогда уж точно не помилуют.

Скин продолжал заливаться соловьем, поливая нас грязью, ему поддакивали дружки.

Лорин не обращал на них внимания, вольготно развалившись в кресле (мы занимали все сидячие места), я тоже пропускала все мимо ушей, меня не оскорбишь тем, что я и нечисть, и четырехпалая, и кистеухая. А вот Норэг распалялся все больше и больше, так как большинство оскорблений касались все-таки его. У бедняги даже глаз задергался.

Нужно было с этим заканчивать. Я приблизила руку к губам и сделала вид, что шепчу заклинания. Скин сразу спрятался за спины своих побледневших дружков.

Дверь кабинета резко открылась, и выглянул секретарь. Скин кинулся к нему как к последнему спасению, вцепившись в рукав не хуже иного репья.

– Господин секретарь! Эта мерзкая ллинни опять пыталась меня заколдовать!

Секретарь строго посмотрел на меня, пытаясь выдернуть рукав у Скина.

– Синнора! К мастеру наставнику, быстро!

Я встала из кресла с обреченным выражением на лице. Скин злорадно захохотал.

Главный мастер наставник сидел за своим столом.

– Синнора, Синнора… Что мне с тобой делать?

– В детстве надо было топить, теперь поздно.

– Ты сумасбродная, непочтительная, непослушная, нарушаешь все законы подряд, при этом умудряешься потрясающе хорошо учиться. И как тебе времени-то на все хватает?! Ты знаешь, что до сих пор в школе только из-за уважения к твоей матери. Говорят так же, что до тех пор, как ты стала посещать общие занятия, была примерной девочкой. Может это Лорин и Норэг на тебя так плохо влияют?

Дверь хлопнула. От неожиданности я даже подпрыгнула.

– Что случилось?

На пороге стоял бледный секретарь.

– Вас хочет видеть Ее Королевское Величество!

– Передай посланнику, что я немедленно выезжаю.

– Вы не поняли! Она ЗДЕСЬ! И хочет вас видеть!

Тут двери распахнулись, и в кабинет вплыла высокая, полная, необыкновенно красивая женщина. На ней было простое серое платье, украшенное лишь мелкой серебристой вышивкой, и, если бы не известное по портретам на монетах лицо, я ни за что не поверила бы, что предо мной королева.

Секретарь поспешно ретировался.

– Что случилось Ваше Величество! Почему столь спешный визит?!

Королева скосила на меня глаза.

– Синнора, выйди! – велел мастер наставник.

Дверь я оставила приоткрытой на полпальца. Несмотря на гам в приемной, все было четко слышно.

– Пропал придворный менестрель!

– И из-за этого такая паника? Может у него просто появилась подружка в городе? Он же ведь как кот, нагуляется и вернется.

– Он пропал прямо во время приема! Исполнял свою новую песню… И вдруг просто растаял в воздухе! Вместе со своим дронлом! Мне кажется, здесь не обошлось без магии.

– А что же придворный маг?

– Разводит руками. Говорит, что это не классическая магия, и он бессилен!

– А как же Королевская гильдия магов?

Юлима хмыкнула.

– Вы думаете, Совет магов разрешит побеспокоить гильдию. Для мелких проблем, а для них мой менестрель – так, мошка, у меня есть придворный маг. Что же делать, если он не может ничего сделать?! Только к вам по старой памяти.

Мастер наставник хмыкнул.

– Спасибо, Ваше Величество. А правду ли говорят, что ваш любимый менестрель наполовину ллинн-хеймец?

– Нет, всего лишь на четверть. Вы думаете, что здесь замешаны ллинни?

– Не знаю. Но мне кое-кого надо наказать. Так что ллинни будут замешаны. Синнора!

Я отскочила от двери, потом важной походкой вошла в кабинет.

– Я так полагаю – ты все слышала.

– Что слышала?

– Не притворяйся. Ты отправишься на поиски придворного менестреля.

Королева с любопытством меня рассматривала, только тут заметив, что имеет дело с нечеловеком. Однако в ее взгляде не появилось обычного для вилийцев презрения. Она приподняла золотистые брови и посмотрела на мастера наставника.

– Не думала, что Академия открыта для ллинн-хеймцев.

– Синнора является подданной Вилии, как и ее мать, госпожа Лидора.

– Так это ты приемная дочь ректора Академии?

Я молча кивнула, испытывая страшное желание провалиться куда-нибудь.

Так и состоялось мое знакомство с Ее Величеством королевой Юлимой.

И мы отправились в королевский замок.

Ну почему мне всегда так не везет? Первый мой визит в столицу – и в окружении целой стаи придворных, да еще и королевы впридачу. Скукота. И все из-за этого Скина.

А вообще-то я удивляюсь и до сих пор, почему меня не выгнали из Академии. За весь список моих проделок и за каждую по отдельности.

Я донимала и преподавателей, и студентов.

А однажды! Подпоила одну молоденькую ведьмочку и спровадила ее к главному мастеру наставнику (тем более, что он ей давно нравился). Забавное было зрелище! Плохо только, что она меня запомнила. Но хоть польза была – главный мастер наставник наконец-то женился.

Устроила карточный турнир, в результате чего все деньги студентов, капиталец, прямо скажем, так себе, оказались в моем кошельке. Правда, мастер наставник заставил все вернуть. Я не особо расстроилась. С моими зачарованными картами всегда можно подзаработать. Плохо только, что после этого со мной никто играть не садился.

Лорин начал брать с меня дурной пример. Навел на одного из студентов морок. Все видели гигантского паука, а сам несчастный, даже не знал, что хоть сколько-то изменился. Неплохо тогда все побегали. Но всыпали за его проделки почему-то мне. Даже моей приемной матушке пожаловались. Лорин, правда, сознался. Потом. Когда его мама немного поостыла, прооравшись на меня.

Норэг по сравнению с нами был просто тихоней, но идею поиграть в леталочки подкинул именно он. В результате вся Академия до новолуния вела летучий образ жизни, исключая нас троих, нам-то так и не удалось взлететь.

Чего я тогда только не творила. Вспомнишь – стыдно становится.

Королевского менестреля, Брика, я тогда все-таки вернула, чем заслужила необыкновенную признательность королевы.

Это уж потом мы втроем, а так же Брик и Эрэд, раскрыли заговор против короны и получили звание Героев-защитников Вилии. А где-то через полгода, после окончания Академии, мы сами чуть заговор не устроили, совершенно случайно. Порушив при этом чуть ли не полгорода. И королевским указом нашей пятерке было запрещено собираться вместе! Однако десять дней назад ко мне прилетел вестник с письмом от Лорина. Нынешний придворный маг, а я никогда не сомневалась, что эта должность достанется моему брату, срочно вызывал меня в Вилом, нижайше просил о помощи и также уведомлял, что королевский указ, запрещающий наши встречи – отменен! О том, какая ему требуется помощь, Лорин не написал.

Я быстро собралась и, ничего не объяснив ни Совету, ни Пресветлому королю, отправилась в путь. Ллинн-хеймцы никак не хотели отпускать свою недавно обретенную Темную королеву, но потом смирились, сообразив, что остановить меня может только принудительное заключение в цепи. А кому нужна Темная королева в цепях? Хотели навязать в сопровождение свиту. Еле отбилась. Представляю, что началось бы в Вилии, появись там такое количество ллинни. Вилийцы решили бы, что это вторжение. К тому же кто-то из этого беспокойного народа, все отрицательные черты которого я вполне унаследовала, наверняка, что-нибудь отчебучил бы. Это ко мне в Вилии привыкли. С трудом меня уговорили взять Мглу, в качестве хоть какой-то защиты. Я-то уж хотела ехать на своем старом коньке. Но потом, к радости советников, передумала. Как-то несолидно будет смотреться Темная королева Ллинн-Хейма на старом лохматом пони. Да и жалко стало Пятнышко, тяжело ему было бы перенести такой длинный путь. То ли дело ездовая волчица.

Мгла медленно трусила по тропинке. Я даже носом начала клевать от однообразия пейзажа. Сосны, сосны и еще раз сосны, хоть бы один дуб какой завалящий попался!

Волчица резко остановилась, и я, чуть не ткнувшись носом ей в шею, проснулась.

– Где мы? Что опять случилось?

Мгла передернула плечами, потом легла на травку. Волчица, оказывается, воспользовалась тем, что я задремала и сошла с дороги.

– А, понятно. Ты устала и хочешь отдохнуть. Ну что с тобой делать? Давай в лесу ночевать. Все равно ночью нам ворота Вилома никто не откроет, – я выбралась из седла и отправилась на поиски хвороста. Мгла всеми своими волчьими силами мне помогала.

Костер весело полыхал, потрескивая сухими ветками. Мгла лежала в позе гордого льва и сонно щурилась на огонь, сегодня она на охоту почему-то не пошла, наверное, с утра не проголодалась, а может боялась меня одну оставить. Черная шерсть волчицы лоснилась, на ней играли блики костра, ветерок лениво поглаживал шерстинки.

Я решила спать сидя, потому что мокрый плащ все равно не подстелешь. Он сушился, растянутый на ветке-раскоряке, но похоже носить я его уже никогда не буду – испорчен безнадежно. И мне почти удалось заснуть, как вдруг Мгла насторожилась. Волчица напряженно оглядывалась по сторонам, на зверей она так не реагирует, значит рядом люди. Сон разом улетучился. Я мигом сорвала плащ с рогатины и накинула его на сумки, лежащие на земле, придав им вид спящего человека, послала Мглу в лес и сама отправилась следом.

Оказалось, что мой маленький костерок похож на маяк. Сквозь густые кроны сосен лунный свет не проходил, и в лесу было не очень светло. Совы и филины охотились, собираясь устроить небольшой ужин. Доносился неровный хаотичный трепет крылышек летучих мышей и их тонкоголосая перекличка. Шепот хвои с ветром над головой…

До моих насторожившихся ушей донесся посторонний для ночного леса звук. Треск веток и сильный шорох – кто-то пер напролом, умудряясь находить буреломы в чистом сосновом лесу. Так мог двигаться раненый бык. Или человек.

Слева мелькнула зеленоглазая тень – Мгла. Я дала волчице знак остановиться, а сама двинулась вперед.

Двое, причем один тащил на спине другого, хотя сам считал деревья локтями, на глазах у него была повязка. И глядя на них, я поняла, куда делся двадцатый гвардеец.

– Стой!

Человек остановился. До столкновения с деревом ему осталось два шага.

– Кто здесь?! Где я?!

– В лесу.

– Кто вы?

– Вопрос в том, кто вы?

– Помогите нам, пожалуйста, мой друг умирает!

"Еще один умирающий. Не слишком ли для меня за одну-то ночь", – мелькнула и исчезла подлая мыслишка.

– Ладно, пошли.

– Куда? Я ничего не вижу.

Я привела их к месту стоянки. Гвардеец уложил свою ношу в указанное мной место и сам свалился рядом. По-моему, самому ему помощь требовалась не меньше.

– Спаси его, пожалуйста!

Я сняла с пальца перстень с агатом, сейчас, полностью разряженный, он мог только помешать, не отдавая, а, наоборот, собирая энергию, и спрятала его в сумку.

У человека было три раны. Все три – смертельные. И он был мертв. Причем давно. Последнее тепло покинуло тело.

Я прикрыла глаза, потом запрокинула голову, глядя в небо.

– Я ничем уже не смогу помочь.

– Почему?! – гвардеец вскинулся, но почти тут же рухнул обратно, застонав.

– Он мертв. И уже достаточно давно.

Человек застонал. Теперь уже по другой причине.

– Но как же так!

– Успокойся. Ты сделал все, что мог, – сухие, холодные слова. Я дотронулась до головы страдающего человека. На глаза навернулись слезы. – Давай я посмотрю твои раны.

– Да нет у меня ран!

– А как же повязка на глазах?

– А. Это. Этого никто не вылечит. Три дня назад мне выкололи глаза. Убили бы. Если бы Ровинар не спас. А теперь я не смог спасти его!

– Я все же посмотрю. Если не смогу вылечить, то хотя бы повязку сменю, она у тебя вся кровью пропиталась, еще воспаление начнется.

– Делай что хочешь, – сказал гвардеец равнодушно.

Я осторожно размотала бинты. Этого человека пользовал хороший лекарь. Трехдневной давности раны выглядели очень хорошо, если так можно сказать про раны. Те, кто выкалывал глаза, были мастерами своего дела. Восстановить зрение этому человеку не смогло бы уже ничто, но они не знали про меня.

– Как тебя зовут? – спросила я, собирая энергию в кончиках пальцев.

– Кенрал.

– А знаешь, Кенрал. Я могу тебя вылечить.

– Зачем ты лжешь?! Я знаком с работой Красного мастера, видел деяния его рук. Если только ты величайший маг-целитель, но вот магов-целителей не осталось… Не мучай меня, дай лучше умереть.

– Я – маг-целитель. Не знаю, как насчет величайший. Но кое-что умею.

Радужное сияние стекало на раны Кенрала.

– Ты издеваешься?

Я промолчала. Все-таки вырастить новые глаза, это не рану заживить, даже смертельную. У гвардейца же от глаз вовсе ничего не осталось.

– Твои новые глаза будут отличаться от старых, возможно ты будешь видеть по-другому.

Кенрал сидел не шевелясь – действовала магия исцеления. За основу новых глаз человека, я взяла: свои глаза (мир вокруг резко помутнел, ничего зрение быстро восстановится); прозрачность росы; свет огня; пристальный взгляд Мглы и дикую жажду Кенрала снова видеть.

Широкий язык Мглы прошелся по моему лицу, заставив очнуться. Морда волчицы виделась смутно. Я моргнула, не понимая, почему. Потерла глаза кулаками. Холодный нос ткнулся мне в лоб. Обняв волчицу за шею, я пытаясь собраться с мыслями. Что же случилось? Последние события начисто исчезли из памяти. И что у меня со зрением? Может мы ехали по лесу, и я стукнулась головой о низко растущий сук?

Было темно. Я отстранилась от Мглы и огляделась по сторонам. Тут-то воспоминания и возвратились – рядом с почти затухшим костром лежали два бездыханных тела.

О стихии и духи! Кенрал! Неужели он умер! Я на четвереньках подползла к гвардейцу. Грудь человека равномерно вздымалась. Спит. У меня вырвался вздох облегчения.

Плащ, лежавший на сумках возле костра, успел благополучно высохнуть. Я укрыла им Кенрала, а сама устроилась на старом месте, прислонившись спиной к дереву. Костерок, обрадованный свежей еде, яростно накинулся на сухие ветки. Яркие языки пламени расплывались в глазах, я прикрыла веки. Интересно, какие глаза получились у Кенрала. И стоило ли все это моих страданий. Потянувшись привычно поправить перстень, я вспомнила, что убрала его.

Мгла, почувствовав мое желание, принесла нужную сумку. Покопавшись в кармашке в кармашке, я выудила своего любимца. Там же лежало еще несколько самоцветов, оправленных и россыпью. Страсть к собиранию камней появилась у меня в детстве, когда брат приемной матушки привез откуда-то с юга не ограненный коричневый камешек, сиявший сотнями крошечных золотых искр. Мне казалось, что я держу в руке кусочек солнца.

– Что это? – спросила я.

– Самоцветный камень. Называется авантюрин.

Я очень быстро заметила, что этот небольшой камешек умеет хорошо поднять настроение, помогает обрести бодрость духа и ясность ума, может снять головную боль, если положить его на лоб, или унять сердцебиение.

А позже, когда в Академии нас учили работать с самоцветными камнями, аккумулировать в них энергию, использовать заложенные природой свойства и превращать в обереги и талисманы, эта страсть разгорелась с новой дикой силой. Я скупала камни у ювелиров горстями. Авантюрины, хрусталь, обсидиан, змеевик, лазурит, амазонит, раух-топазы, жадеиты, нефрит, яшму и, конечно же, агаты. С этими у меня получалось лучше всего.

Тот же камень, оправленный в старое потемневшее серебро, что сейчас у меня на пальце, мне подарила моя приемная матушка на совершеннолетие. Такого я не видела никогда, хотя пейзажные агаты встречались в моей коллекции. Казалось, на огромной черной скале растет могучее дерево с алой кроной, теряющейся в туманной дымке белых облаков.

За время моего пребывания в Ллинн-Хейме эта страсть несколько поутихла. Ллинн-хеймцы не признают ни самоцветных, ни драгоценных камней, делая исключение лишь для янтаря и гагата. Но эти камни меня никогда особенно не интересовали. Сейчас же я предчувствовала с трепетом свой поход в ювелирную лавку.

Рассвет приближался, становилось все холоднее и холоднее. Я обняла Мглу, притулившуюся ко мне сбоку, и не заметила как заснула.

Разбудил меня дикий крик. Кенрал сидел и пялился в пространство.

– Что же вы все орете-то! – недовольно сказала я, вспомнив еще одного исцеленного. Голова была тяжелая и пустая, все тело от неудобной позы затекло. Хорошо хоть зрение почти восстановилось.

Кенрал повернул лицо с круглыми глазами в мою сторону. Не знаю, какие глаза были у гвардейца до встречи со мной, но сейчас они стали почти точной копией моих – темно-зеленые, прозрачные, с золотыми лучиками вокруг зрачка (это уже от Мглы). У светловолосых вилийцев никогда не бывает таких глаз.

– Я вижу! – Кенрал поднес руки к лицу. – Как такое возможно? – он ощупал лицо, ища возвращения боли, прикоснулся к вискам. – Или я сплю?

– Нет, ты бодрствуешь.

Только тут вилиец обратил на меня внимание по-настоящему. Кенрал вскочил, ощупывая пояс в поисках оружия.

Откуда-то появилась отлучавшаяся Мгла. Почувствовав враждебность, волчица напряженно застыла на краю полянки.

Взгляд гвардейца переметнулся на нее. Рука продолжала шарить по поясу.

– Свое оружие ты потерял где-то в лесу, – сказала я, поднимаясь с корня, на котором сидела. Спина и все, что ниже, казались чужими.

– Ллинни! – и это все, что он может сказать в благодарность за исцеление?

– Ну да. Ну и что? – не обращая внимания на застывшего гвардейца, я принялась собирать вещи. Выдернула из-под его ноги свой плащ, может еще удастся отстирать. Кенрал отшатнулся.

– Что ты делаешь здесь? В Вилии?

Я посмотрела в глаза, так похожие на мои собственные, да они и есть мои.

– Излечиваю всяких неблагодарных вилийцев.

Кенрал вздрогнул и машинально потянулся рукой к лицу.

– Так это сделала ты?

– Я, – я оседлала Мглу, прикрепила к седлу сумки.

– Куда ты? – как-то растерянно спросил он.

– В Вилом.

– Могу ли я просить тебя еще раз о помощи?

"С чего это такая снисходительность к ненавистной ллинни? Просьба о помощи!"

– Чем я могу тебе помочь?

– Тело Ровинара надо доставить в город, чтобы вернуть родственникам. Это все, что я могу теперь сделать для него.

– Хорошо, но придется сделать волокушу. Мгла не согласится везти на себе мертвеца.

Почему я так легко согласилась помочь ему? Я ведь лечила его. В Ллинн-Хейме вообще есть такой забавный закон – если ты удостоен милости спасти кому-то жизнь, то этот человек становится как бы твоим младшим родственником и ты и дальше обязан заботиться о нем. По воспитанию я вилийка, но видно это в крови.

На волокушу пошли две с трудом найденные молоденькие сосенки и все тот же многострадальный плащ. Наша похоронная процессия отправилась в Вилом. Мглу не нужно было вести под уздцы, как какую-нибудь норовистую лошадку, но присматривать за капризной волчицей все же приходилось. Кенрал шел сзади, следя за тем, чтобы тело не вывалилось.

Вскоре лес остался позади, перед нами расстилались поля и холмы Вилии. Из-за ив, скрывавших русло небольшой речушки, притока Велеи, медленно вставал красноватый диск солнца. Серый мир окрашивался нежными розоватыми красками. Над нами, сердито стрекоча, пролетела сорока. На горизонте вырастали серые крепостные стены Вилома и его пестрые крыши.

– Скоро будем в городе, – сказала я, придерживая разогнавшуюся волчицу за загривок. Мне хотелось расспросить Кенрала о нападении в лесу, гербе с тремя колосьями и тремя вепрями, таинственном Красном мастере, любившем ради развлечения выкалывать людям глаза, но я боялась наткнуться на подозрительность вилийца. Как странно. В Ллинн-Хейме меня считали вилийкой, а в Вилии – ллинни. Ни там, ни там, как говорится.

Когда до ворот оставалось не более пятидесяти шагов, я остановила Мглу. Кенрал вопросительно на меня уставился.

– Подожди! – я порылась в сумке и вытащила орден, похожий на грубовато сделанную брошь. Бриллианты и сапфиры – ничего стоящего, с моей точки зрения. Не мешало все-таки подстраховаться. Я приколола свой орден Героя-защитника к куртке.

Кенрал стоял с открытым ртом, кажется забывая дышать. Гвардеец смотрел на мой орден. Тут на его лице появилось выражение озарения.

– Госпожа Синнора!

Пришла моя очередь пялиться на гвардейца.