Текст книги "Именем Анны (СИ)"

Автор книги: Татьяна Губоний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Посмеявшись своим мыслям, он полез в карман брюк и замер – зажима не было. Не было его и в другом кармане, и в пиджаке не было, и в куртке...

Интересно, Савила добралась уже? Теперь они с Алевтиной точно до утра не заснут, на Лента глядя. Он представил себе это зрелище и позеленел. Слепой? Да лучше бы он был немым! Это ж надо было всё разболтать! Знал же, что она ищет заклинание Анны!

Стоять напротив Мраморной Арки и колотить себя руками по карманам, даже по ночам, особенно по ночам, не стоило. Это Лент понимал. Ладно. Пора продолжать движение. Движение – жизнь. Кто это сказал?

Себя он утешал тем, что теперь, когда она стянула у него отцовский артефакт, ей больше незачем переживать, хоть выспится. А клятва – да кому она теперь нужна?

Решено, он не будет сердиться, напротив, он ускорит шаг! Если успеть к отцу до полуночи, позже неудобно, то и в новый дом можно будет сегодня перебраться.

Глава 30

Полицейских у дома отца не оказалось. Патрик, открыв дверь, немедленно её закрыл, но уже снаружи.

– Наконец-то! Я едва вас дождался, Лоренс, собирался оставлять записку. Пойдёмте скорее, мистер Скорз решил не откладывать с новосельем. Они с Алевтиной уже там. Вещи давно перевезены. Миледи главы кланов, когда я последний раз справлялся, были на подъезде. Так что ждут только нас.

Как неожиданно и как удачно! Ленту не придётся трудиться – вещи уже на месте. Эх, а ведь он так и не придумал, как подъехать к Алевтине, чтобы ему досталась верхняя спальня. Само собой, достаточно было просто попросить, но он не хотел начинать их новую жизнь со старой подчинительной модели.

– Алевтина распорядилась отнести ваши вещи наверх, сама заняла одну из нижних спален, сказала, что им с Любовью Артемьевной на одном уровне будет уютнее. Если у вас буду возражения, передислоцируем.

Его любимая Алевтина!

– Спасибо, Патрик.

А «спасибо», как известно, это всегда «нет». Вот он и получил любимую комнату в любимом доме. Недурно для завершения прекрасного дня.

Они свернули в бывший конный подъезд, тротуар закончился, и мощёная мостовая гулко отозвалась на их шаги. На секунду выступили из тени полицейские, но, узнав гостей, снова растворились в темноте. Ночь. Все спят. Один только новый дом Лента сияет в конце тупичка яркими пятнами окон. Шторы дизайнер таинственной Сары не продумал – что говорить, англичане жизнь за шторами не прячут, этот вопрос придётся доработать, а пока Лент с радостью рассматривал знакомые фигуры в окнах первого этажа и думал, что ночными посиделками посреди недели соседей они к себе не расположат. Петлю бы навесить, да некому. Извините соседи, бракованный ведьмак вам достался, колдует только когда сердится, а сейчас он исключительно счастлив.

У входа разгружался маленький пикапчик, доставка фуршетных закусок, «ведомственный», как услужливо подсказал Патрик. Водитель поздоровался и как раз схватился за двухэтажный поднос с малюсенькими канапе на шпажках, но не рассчитал свои силы, а, может, поскользнулся и, в попытке восстановить баланс, взмахнул руками. На вполне ожидаемо взлетевшие в воздух подносы Лент отреагировал мгновенно: сложил пальцы в нужную фигуру, собрал силу в груди и ударил. Левитация. Воронка временной потери веса. Это даст синему несколько минут, чтобы восстановить баланс и подхватить воспарившие закуски. На нечисть не действует, но на сосуды, в которых та перемещается по нашему миру, действует прекрасно. Взрослого человека такая воронка высоко не поднимет, разве что ребёнка, но остановит любого, а пока тот будет недоумённо трепыхаться в воздухе, подоспеет ведьмак. Вот так. Не кричать же на всю Ивановскую «Стой! Стрелять буду!».

Итак, Лент ударил. Подносы упали. Он открыл было рот от удивления, но очень быстро понял, насколько это было неудивительно. То есть было бы удивительно, если бы не сработала ворожба, но никакой ворожбы не было, вместо выхлопа зелёной силы, по груди Лента разлилось синее спокойствие, которое, по осознанию, расплавилось в рыке самого настоящего зелёного гнева.

Да ятить тебя колотить, лешья кочерыжка!

Размазанные по брусчатке канапешки живо превратились в прах – это чтобы не мучиться с уборкой и с угрызениями совести. А Лент уже ворожил во всю, навешивая на дом самую ядрёную охранную петлю из возможных, такую, чтоб не подходи! Не пропадать же запалу даром.

О том, как это выглядело со стороны, лучше было не думать. Когда он успокоился и взглянул на Патрика, тот был бледнее лунного света, а «ведомственный», тот, как показалось Ленту, и вовсе крестился. Ну и пусть! Зато фигуры в окнах превратились в неузнаваемые силуэты, и Лент точно знал, что даже если открыть все окна и двери этого дома, никакие соседи, даже тёмные, не уловят ни обрывка из их разговоров.

Сейчас и проверим.

К звонку он не потянулся, попробовал толкнуть и оказался прав – дверь не была заперта. Да и ни к чему – дверную раму украшала хорошо знакомая руна.

Петля тоже работала прекрасно – пока Лент не переступил порога, до его ушей не донеслось ни звука, хотя глаза подсказывали, что в его сторону было адресовано сразу несколько приветствий.

От Алевтины, поднимающейся снизу поруч с приглашённым официантом, настолько синим, что Лент зажмурился. Он никогда не видел синих, прислуживающих за столом. Правда, стоило сделать поправку на то, что он никогда не бывал на приёмах у главы синего клана. Надо привыкать.

От Савилы, которая сразу пошла навстречу Ленту, намереваясь незамедлительно подарить ему дежурный поцелуй, и от Розы, которая осталась стоять на удалении, глядя на Лента с явным ободрением – то, что она видела, ей нравилось.

– Я навесил петлю, – буркнул он на ухо рыжей ведьме, предупреждая комментарий, о том, какой он сегодня синий. Она только хмыкнула: «А я привезла твой акинак».

Смотри-ка! Зачем же? Акинак мог бы пригодиться новому московскому ведьмаку, Лент слышал, что переговоры уже велись, где-то в регионах нашлись желающие переехать в столицу.

– Но ты же не из-за этого примчалась, Савила, не верю. Да и соскучилась ты вряд ли – двух дней не прошло. Созрела поговорить?

– Поговорить действительно нужно, только не знаю, готов ли ты это услышать, давненько не видала у тебя такой довольной мордашки.

Вот так, уничижительно и свысока, и совершенно необидно. И как это у неё получается?

– Ладно, разберёмся. Где отец?

Отец, как оказалось, показывал дом его третьему обитателю – Любочке. Кухню ей показала Алевтина, а на террасу идти отказалась – холодно. Подумать только! Вчера из минус двадцати, и уже плюс десять – холодно.

Два этажа ступенек Лент проскочил в несколько шагов и остановился у застеклённой двери, ведущей на террасу. Пусть и без шампанского и официантов, поскольку в них гости крыши не нуждались, но вечеринка там была не хуже. Через стекло на Лента смотрела мара, та же, она тоже его узнала и кивнула. Под ногами у мары, изредка пролетая насквозь, вертелись юркие облачка, а за спиной возвышалась блестящая в лунном свете коса на криво отёсанной палке в полтора человеческих роста. Того, кто держал косу, видно не было. Но, насколько понимал Лент, высокая фигура в тёмном плаще найдётся где-то неподалёку.

Потом до Лента донёсся знакомый смех, низкий, гортанный, отцовский, узкого использования. В последний раз таким бархатным баритоном монарший советник обрабатывал Мину. Но если тогда он играл виндзорским акцентом, то сейчас щеголял запасниками из архивов, как минимум, царского правительства. Не явными анахронизмами, нет, «чела», «перстов» и «ланит» Лент не слышал – может дело не дошло – но всякие «Ступай вон!» для пристающей мелочи и «Сей секунд!» для смеющейся Любочки там присутствовали. Лент послушал ещё немного, открыл неплотно прикрытую дверь и ступил на террасу. Навстречу ему тут же юркнула сфера с очевидным намерением остановить. Ленту это не понравилось – совсем страх потеряли! – от недовольства он позеленел, и сфера проворно отскочила. То-то. Поддерживая в себе тот же настрой, он прошёл мимо обвившей древко косы змеи (новый подвид?) и направился к беседующей парочке.

– А! Сын, я чрезвычайно тебе признателен, должен сказать! Говорю тебе не впервые, я совершенно поражён твоей уникальной способностью находить незабываемых женщин!

Что-то подобное отец действительно говорил, но далеко не так одобрительно. Однако, глядя на сияющую Любочку, никаких уточнений Лент проводить не стал. Поприветствовал помощницу и сразу обратился к отцу с вопросом, который крутился у него на языке больше часа: – Тот зажим с гравировкой, его можно отследить?

– Только получил и сразу потерял?

– Да или нет?

Любочка удивлённо глазела на строгого полированного патрона, не узнавая. Ничего, ещё привыкнет, Скорзы – те ещё экземпляры, если понадобится, так и будут отвечать другу вопросом на вопрос до утра.

Отец прищурился. Что-то понял. Потому галантно подхватил Любочку под руку и направил её к лестнице: – Пойдёмте, душа моя, посмотрим, чем можно помочь этому охламону.

Охламон молча поклонился, но тут же выпрямился, услышав из-за спины сердитое: – Позвольте, но здесь очередь.

Змеи, мары, экто-туман… Это кто здесь разговорился? Лент обернулся и блеснул зелёными глазами, чтобы не мешали. Не помогло. Голос откашлялся и уточнил, судя по обращению, не у него: – Хозяйка, будет ли мне позволено дождаться?

Теперь Лент видел, что тьма перед его глазами была неравномерной. Фигура проступила достаточно ясно – вот и хозяин косы. Но и у него самого, оказывается, теперь есть хозяйка! М-да…

– Извините, Лаврентий Петрович, – смутилась Любочка. – Они скучают, я со вчерашнего дня их не звала. Сборы, аэропорты, перелёт. А здесь, на крыше, Алевтина разрешила. Вовнутрь они не войдут, там руны.

И ведьмак. Но что-то он не видел перед этим фактом особого страха. Может, потому, что вся нечисть на этой террасе была до безобразия упорядочена, и нечистью не назовёшь. Поди развей такого вежливого без угрызений совести.

– Это мы потом обсудим, дорогая Любочка, – он выразительно посмотрел на отца и показал глазами на дверь. Пока они тут с нечистью расшаркиваются, в одном из лондонских апартаментов укладывается баиньки сформированный чёрный, и если им повезёт отследить артефакт, то они прямо сейчас и узнают в каком. Всё быстрее, чем отели обзванивать.

Глава 31

Повинуясь едва уловимому жесту отца, Патрик удалил обслугу, и гостиная осталась в распоряжении тех семерых, для чьих ушей дальнейшее не могло показаться странным. Впрочем, шампанское официанты перед уходом подали, это Патрик тоже предусмотрел.

Роза начала разговор первой, внимательно всматриваясь в дорожки газовых пузырьков в своём бокале, будто пытаясь их пересчитать:

– Я так понимаю, Савила, нас с тобой готовы выслушать.

Ленту хотелось как раз другого, ему не терпелось узнать, где сейчас Мина, и он надеялся, что первым делом они отследят артефакт, в то же время он понимал, что срочности в этом не было никакой. Не поедут же они арестовывать американца из штаба влиятельного политика, пребывающего в Лондоне наверняка на законных основаниях.

Ладно, поговорим, тоже не лишнее, подумал Лент и тут же буркнул: «Говорите уж». Прозвучало это немного невежливо, вырвалось, всё оттого, что он редко официозничал с Савилой, особенно когда она смотрела на него вот так, глазами полными иронии и снисходительности.

– Что-то мне подсказывает, Лент, что твои мысли сейчас далеко, – сказала ведьма и подмигнула Розе.

Да что же это такое! Теперь дамы будут над ним потешаться квартетом?

Роза, однако, тона не подхватила и осталась так же невозмутима.

– Лаврентий, у нас к тебе серьёзный разговор, дорогой. Он имеет касательство ко всем нам, но для тебя может оказаться болезненным.

Пронюхали про сегодняшний день? Вряд ли. Здесь другое. То, из-за чего они прилетели.

– Ты приехала в Москву не просто так, Роза.

Та кивнула, соглашаясь с закономерностью замечания.

– Несколько дней тому назад мне позвонила Савила. У неё появились вопросы.

Это понятно. Побываешь за Чертой, будучи котом, поневоле появятся вопросы.

– Ты о том, что Анна оказалась там, где светлым быть не положено? Я думал об этом. Возможно, это только та часть её силы, которая досталась ей от мамы. Может, именно жёлтый оттенок делал её при жизни такой яркой.

Роза с Савилой переглянулись и синхронно кивнули, они сидели рядом и вообще выглядели сейчас очень похоже, что-то было в их осанках. Одинаковое напряжение? Значит, Лент не угадал, или угадал, но не до конца. Послушаем.

– Ты знаешь о том, что чернокнижники происходят из ищущих?

Что-то такое Лент слышал, хотя за сто лет жизни ни одного чернокнижника лично не встречал. Ищущие, по приданию, были обычными людьми, поступившими в своё время во служение к чёрным. Чёрные уходили, служащие оставались. У них хранились оставшиеся после чёрных атрибуты – записи, артефакты, просто вещи. Сначала они искали своих хозяев, потом сами почувствовали себя хозяевами забытых знаний. Всё это переросло в культ с почитателями и последователями. И ненавистниками, само собой, отсюда повышенная секретность, несмотря на которую, прочие люди чернокнижников в итоге и извели.

– Жёлтый клан издавна оказывал им негласное покровительство, Лент. Я говорю об этом сейчас только потому, что пришло время раскрывать карты. Чёрный станет искать своих слуг.

Допустим. Только это знание не стоит личной доставки в Лондон через Москву, насколько Лент мог судить.

– Ты выразительно смотришь, – улыбнулась Роза. – Всё так, я приехала не только за этим. Есть ещё кое-что. Мы подняли литературу, которой интересовалась твоя жена.

Ах, вот оно что!

– Что ты знаешь о короле Иштване?

Глаза Лента округлились, он отчего-то ожидал упоминания Леонардо да Винчи. Из прочитанного утром ему запомнилось название работы «Об особенностях зрительного восприятия». Сам он её не читал, но решил, что речь идёт о волновой теории света, с которой Анна носилась, как курица с яйцом.

– У нас есть основания полагать, что именно король Иштван был последним чёрным. Мы проследили генеалогическое древо твоей семьи по принципу трёх колен: женой короля Иштвана была пра-пра-бабка твоей матери. В наших архивах есть упоминание о некой клятве возрождения рода, но самой клятвы нет – кто-то старательно зачистил эту информацию. А также распространил заблуждение о том, что сам Иштван был светлым. Не буду ходить кругами, Лент, скажу сразу, никто из нас никогда не видел чёрных. Мы знаем только то, что они были прародителями остальных тёмных, но это было так давно, что многое забылось. Наши архивариусы проанализировали литературу, прочитанную Анной, и пришли к выводу, что сила чёрных воспринимается нашим глазом, как белая. Иными словами, как очень яркая светлая.

У Лента никогда не болели зубы, была такая особенность, а тут заныли все сразу. Это что же получается? Анна? И Мина? Чёрные?

– Мы связались с ищущими. Среди них остались люди, способные прочесть заклинание, произнесённое твоей матерью. Есть предположения, что оно содержало в себе добровольное перерождение в чёрном воплощении. Мы хотели уточнить у Питера, но он отдал текст тебе. Ты не позволишь взглянуть?

Лент сел. Он не зря всегда говорил, что ненавидит сюрпризы. Неожиданно выручил отец.

– Патрик, сделай одолжение, потревожь безопасность. Нужно отследить один из моих артефактов.

Объяснив, какой именно, он подошёл и сел рядом с Лентом.

– Быть чёрным – это не клеймо, сын. Да, если задуматься, их жизненный уклад нам чужд, мы эволюционировали в сторону людей, и не думаю, что нам с тобой было бы уютно в окружении всей этой ликантропии…

Хорошенькое утешение. Лент и без отца знал, что в мировоззрении чёрных альтернативные сущности (те же ликантропы, то есть волколаки) имеют права на существование, равные прочим. То же касалось и вампиров со всеми их названиями. Люди не должны оставаться на верхушке пищевой цепи, вот о чём говорили взгляды чёрных. Но не явились же они сюда для того, чтобы вытащить на белый свет эти пережитки?!

– По нашим данным артефакт в радиусе.

Голос Патрика показался Ленту вырванным из контекста, он был слишком человеческим и спокойным, по логике вещей разговору больше подошёл бы какой-нибудь вой. Итак, в радиусе. Что это значит? Он поднял глаза на Патрика и озвучил вопрос. Тот ответил:

– Тракер не пассивен, он в движении, и потому мы не можем определить его точное местонахождение. Однако знаем, что он находится недалеко от дома мистера Скорза.

В этот момент позвонили в дверь. Кто бы это ни был, времечко он подобрал удачное. Лент усмехнулся: зажим прилетел и уткнулся в звонок? Хорошо, что чувство юмора досталось ему не по наследству, а вопреки.

За дверью оказался вполне нормальный человек со знакомым лицом: один из полицейских, несущих вахту у въезда в тупичок.

– Мистер Скорз, к вам гости. Вот их паспорта. Они дожидаются в кэбе у поворота.

Паспортов было два, и они были синими.

– С ними собаки?

– Да, сэр. Две. В ошейниках, но без намордников.

– Пропустите.

Что ж, всё верно. Зачем откладывать? Тем более, что все в сборе. Встреча самого высокого уровня.

Ещё через несколько минут напряжённого молчания к дому подъехало такси. Лязгнула железом дверь, взвизгнул пёс… Открывать ему Ленту не хотелось. Но ей нельзя было не открыть. Он сам не понял, как пошёл к двери, и так и не смог определить, что творилось в его голове, когда проворачивал дверную ручку. Как ни странно, вернулся страх. Не по отношению к могущественному врагу, а по отношению к обстоятельствам, от которых он, Лент, не сможет защитить её, Мину.

И даже хорошо, что сначала его оглушил радостный визг. Это прочистило мозги. Два огромных пса промчались мимо него, бросились к Любочке и закружились вокруг стула, на котором она сидела всё это время, замерев, как мышка, и боясь помешать.

Вслед за псами в дом вошёл молодой человек. Вошёл и заполнил собою всю гостиную. Он был великолепен, вернее, ослепителен. Он был синим, но его сила светилась изнутри, будто усиленная и подсвеченная. Строгое пальто, застёгнутое под самое горло, и рваные джинсы могли показаться несовместимыми, но только не в его исполнении. Лент не назвал бы его однозначно «дизайнером-дизайнером», как выразилась однажды Любочка, но осанка, да, выдавала танцора.

Человек улыбался. На чисто выбритом лице без признаков бороды эта улыбка тоже казалась совершенной, что ж материал подобран достойно. Только что там внутри?

Вслед за парнем в дом вошла Мина. Какой бы ни видел её Лент до этого момента, такой он не видел её никогда. Она будто потухла. Её свечения почти не стало. Как не было и блеска в глазах. Не было ничего, одна оболочка.

Приличия требовали сохранения расстояния, но внутренние потребности Лента были иными. Ещё чуть-чуть и он ринется бить морду этому самоуверенному чёрному. Останавливал только её взгляд. Она смотрела на него с такой болью и такой виной, что ему потребовалось срочно перевести дух. Что она хочет ему сказать?

Человек поздоровался. Мило. Широко. По-американски. Усмехнулся и повторил по-русски «для мадам симбионта». Ясно, значит, с языковым барьером проблем не будет.

Остальные присутствующие здороваться с ним не спешили. Молчали и ждали, когда он закончит изучать их глазами.

– Прекрасно, – резюмировал он и, развернув одно из кресел, устроился в нём как был, в пальто. Мина его, казалось, не интересовала. Она по-прежнему стояла у двери, опустив глаза в пол. Этого Лент терпеть не собирался. Подошёл, принял плащ и проводил её к своему креслу со словами приглашения, поддержки и ещё какой-то ремаркой о погоде. Проклятая синева. Лезет, когда не надо. Стоп! А Дориан-то синий. Значит, Роза неправа! Эта мысль провернула в его голове какой-то рычаг, ему стало легко и даже весело. Неправа, неправа… Он опустил глаза на Мину, и сразу понял, что его настроение ей не передалось, она стала ещё темнее и прошептала: «Прости».

– Да за что! – вырвалось у него неожиданно громко. – Оставь эту булавку себе!

– Она говорит о другом, – голос гостя был мягок и снисходительно насмешлив.

Чёрным, что же, всё везде позволено? И пусть все остальные молчат, Лент долго не продержится. В конце концов, это его дом, здесь его правила!

Тишины, благодаря непрерывному визгу, не было, да и Любочка болтала со своими псами, почёсывая их за ушами, далеко не шёпотом. А вот остальные упорно молчали, не меняя поз. Казалось, их взгляды были напрочь прикованы к новоприбывшему.

– Она говорит о том, что только что узнала. И очень расстроилась. Вы сами дали ей подсказку в форме милой вещицы. Я только помог понять. Она говорит о своей принадлежности к чёрному клану по праву рождения.

Ленту так и захотелось закричать: «И ты туда же! А сам-то синий!»

Человек засмеялся: – Вы что же, и об этом уже догадались? Тогда прочь маскировка.

Так бывает, когда включается лампочка, глазам требуется несколько секунд на перефокусировку. Вот и сейчас Лент моргнул и открыл рот от удивления. Не было больше синего, был светлый, яркий и ослепляющий, такой же, какой была Анна, и Мина. До того, как «потухла».

– Кто-нибудь что-нибудь скажет?! – Лент начинал серьёзно сердиться, а значит и зеленеть, как он знал по опыту.

– Они не могут говорить, Лаврентий, – услужливо пояснил человек. – Видите ли, здесь всё закономерно, они тёмные, их воля подчиняется моей, единственное исключение – это вы. Я подозревал что-то подобное, поэтому, не скрою, искал с вами встречи.

Ах вот, значит, как! Встречи искал? Глядя на обездвиженных глав кланов, Лент понял, насколько опасным должен казаться сейчас этому молокососу неподконтрольный полу-ведьмак. Это уже не соперник в борьбе за сердце дамы, здесь другое, здесь опасность по всем фронтам.

Засмеялась Любочка: одна из собак добралась до её лица и лизнула в щёку. Лент подумал, что для планов этого человека симбионт тоже должен быть неудобен. Можно было сейчас запросто натравить на Лента слуг, да только они в присутствии Любочки – обычные псы. С такими справится любой. Значит, как минимум, есть шанс поговорить.

– Итак, Дориан, мы встретились. Вы здесь, у меня в гостях. Парализовали волю всех тёмных, продемонстрировав мне свою силу, и теперь, очевидно, решаете, что же делать со мной и моей помощницей. Отложите это решение. Считайте, что у меня появилось маленькое предсмертное желание.

На этих словах заволновалась Любочка, надо же, расслышала сквозь визг. Собаки на настроение хозяйки отреагировали моментально. Оскалились и зарычали на гостя в пальто.

– Вот видите, что творится, – сказал он. – Я не могу зависеть от случайностей в расчёте на верность своих вассалов.

– Понимаю, но мы можем договориться о том, чтобы наши пути не пересекались.

– Слишком рискованно для моего плана, Лаврентий. Вы ведь именно это хотели узнать напоследок, мой план? Я верно угадал ваше желание? Всё просто. Жизнь за Чертой перестала меня развлекать. Безграничная власть интересна только тогда, когда она многогранна. Но и это не всё. Очень скоро вы поймёте, что жизнь за Чертой пресна, нам нужно расширяться. Ещё Аристотель учил меня в своё время тому, что не вознаграждение монетами, а приобретение новых земель для подданных сделает меня настоящим благодетелем в глазах своего народа.

– И что же? Вашему народу, лишённым разума духам, требуются новые земли?

– О, да! И я от всего сердца надеюсь «основать на этих землях города и поселить здесь тех, кто ныне шатается по недостатку средств к существованию». Это из «Политики». Не читали?

– Нет, я совсем недавно синий, – хмыкнул Лент и уловил движение там, где его не должно было быть. На диване, где сидели «замороженные» дамы.

– Ваш план выполним? – задал Лент следующий вопрос, ответом на который не интересовался. Делить мир с ожившей нечистью? Увольте. Даже при условии того, что для него самого, как и для любого тёмного, такой вариант загробной жизни может оказаться более интересным, чем прозябание меж гнили и смрада, он – против. Гниль и смрад ему ещё предстоит испытать, а вот влияние нечисти на людей он наблюдал неоднократно, жизнь свою посвятил уничтожению этой заразы. Что бы кто ни думал, ведьмак – не злодей. Ведьмак – знахарь! И какими бы не были миры, тот и этот, участвовать в их смешении Лент не станет. Пусть, однако, чёрный пока пораспинается, расписывая прелести ада на земле, Ленту нужно поймать то движение, которое он уловил на диване.

Источник беспокойства он обнаружил быстро. Молодец Савила, не зря воспитывала в себе боевые навыки. Восстановив контроль над глазами, она сигнализировала Ленту в сторону своей дорожной сумки. Кожаный баул цвета гнилой вишни на полу у дивана прекрасно сочетался с цветом высоких сапог, в которые были заправлены её джинсы. Сумка точно её. И что там? Акинак!

Прекрасное оружие, если Ленту, по какой-то случайности, удастся его поднять.

– А ведь вы не слушаете, Лаврентий. Что ж, значит, ваше последнее желание я могу считать удовлетворённым.

Он резко встал с места, Лент едва успел заметить движение, и выбросил вперёд необычно скрещённые руки. Дальше Лент услышал, как вскрикнула Любочка, увидел, как рванули с места псы, набрасываясь сзади на чёрное пальто. А ещё он увидел, как между ним и Дорианом возникло лицо Мины.

– Прощай, – прошептала она, принимая удар чёрного, и упала, отброшенная его силой, в протянутые руки Лента.

В следующую секунду собаки отлетели в угол, жалобно скуля, а Демон встретился глазами с Лентом. Искажённое лицо больше не напоминало молодого жизнерадостного человека. Такой ярости в глазах людей Лент не видел никогда. Всё верно, он и не был человеком. За века существования за Чертой чёрный превратился в дикого зверя.

– Она. Закрыта. Тебя. Собой?

– Любочка! Зовите Ольху! Я приглашаю!

Думать было некогда. Всё, что Лент сейчас помнил – это то, что никто из живущих не справится с чёрным в одиночку. Но в нём одном теперь объединены силы двух больших кланов, и если в придачу заручиться поддержкой лешего из-за Черты, то… чем чёрт не шутит!

– Ах ты злыдень, – зазвенела проявившаяся в воздухе мара, и Ленту прижгло руной плечо. – Мои бизоны!

В жизни любого ведьмака всегда есть место маленькому везению. Лент принимал это как благоволение свыше. То цвет клановый сменить сообразишь, то наездник на руну напорется. Вот и сейчас повезло. Кто же знал, что мару заарканил тот-самый обозлённый леший, жизнь которого прервал Дориан Домус? Зато Ленту не придётся терять времени на объяснения.

– Заморочь! Поводи! – закричал он и, опустив на пол безжизненное женское тело, одним броском оказался у дорожной сумки Савилы.

Домус рассмеялся: – Кого? Меня? – и снова ударил, странно, непривычно, без пламени, будто невидимой силовой волной. Удар пришёлся выше, над головой, штукатурка на стене за спиной у Лента пошла трещинами. Молодец, леший, разобрался, что чёрного не «заблудишь», а вот реальность искривил, это Ленту поможет.

Он представил себе, как ложится в его ладонь акинак, как зеленеет. Где же взять столько силы, чтобы его поднять? Сам меч очень мал и совсем не тяжёл, но стоит тёмному взяться за его рукоятку, и сила перельётся в сталь. Для зелёного древнее оружие станет продолжением руки. Для синего – неподъёмной кувалдой. А если воин цветной? Вот сейчас и узнаем!

Следующий удар чёрного попал в окно, стекло разбилось и осыпалось наружу, в комнату ворвался холодный воздух. Лент подумал, что звон осколков услышат полицейские и поспешат сюда, а это лишние смерти, нужно заканчивать здесь поскорее. Расстегнул змейку сумки, увидел ножны и вспомнил, почему он остался зелёным.

Из-за неё.

Отступило волнение. А страха и не было уже, Ленту больше не за кого бояться. «Именем Анны вынимаю тебя из ножен!» – прошептал он с улыбкой и теплом. Он любил этот меч, как близкого друга.

Никогда ещё он не был таким зелёным. Он стал им сейчас не по рождению, а по убеждению. «Я стану твоей ведьмой!» говорила ему Анна, а он станет сейчас её ведьмаком.

Удивление во взгляде чёрного он пропустил. Встал в боевую стойку и проделал хорошо заученный манёвр атаки, надеясь на то, что леший не сглупит и не уведёт его в сторону. Шаг, замах, никаких переключений на защиту, перед ним не мечник, а маг, значит бить нужно на поражение, как безмозглую нечисть. Расстояние и время усечения головы не позволяют, значит, остаётся центр силы, грудина, сердце.

Акинак вошёл в грудь удивлённого Демона с лёгкостью. А последним броском вперёд Лент вбил меч в мужское пальто по самую рукоять. Это не осиновый кол и не краплёное серебро – это универсальное оружие ведьмака, не выгоняющее нечисть за Черту, а выжигающее её насовсем, на веки вечные, быстрее и вернее, чем зелёное пламя.

– Неожиданно, – прохрипел человек, а в его наливающихся кровью глазах появилось выражение, похожее на восторг. Лент смотрел на него, не мигая – чувствовал, что это не конец. Демон что-то задумал.

Так и вышло, несколько слов, произнесённых шёпотом, с лёгкостью раскрыли мембрану, но зачем? Это было бы логично, если бы Демон рассчитывал на побег, но такого шанса у него не было, из его груди торчал акинак. Так, зачем же?

– А это для вас, Лаврентий! – и Лент почувствовал, как падающее на него тело вытесняет его самого в другой мир. Устоять на ногах не было никакой возможности. Демон был тяжёл, а Черта засасывала, как воронка. Что ж, когда-то это должно было случится, и этот размен вполне достойный.

Я иду к тебе, Анна!