Текст книги "Формула тьмы и света"

Автор книги: Татьяна Грай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– А где Данила? – спросил он.

Сергей молча пожал плечами. Он совершенно не заметил, когда и куда исчез инспектор.

– И вы не знаете? – вежливо обратился Харвич к негуманоиду.

– Знаю, – ответил тот.

Харвич подождал продолжения, но Клавдий, похоже, уже все сказал.

И хотя лейтенанту было бы чрезвычайно интересно посмотреть, чем сейчас занимается инспектор, на этот раз его любопытство осталось неудовлетворенным.

А тем временем Даниил Петрович, успевший обнаружить в стене тайник и проникнуть в него, изучал содержимое небольшого чулана, примыкавшего к залу.

Содержимым являлись рукописи.

Даже не заглядывая в них, Ольшес видел, что в рукописях содержится древнее магическое знание. Поле, окружавшее стопки листов, было таким сильным, что инспектору стало не по себе.

Ольшес, сдерживая дыхание, смотрел на три стеллажа, закрывавшие три стены. Стопки плотной темно-желтой бумаги, похожей на пергамент, покрывал толстый слой пыли.

А в левом углу крохотной комнаты, вплотную к стеллажам, стоял небольшой круглый столик. В центре пыльного слоя на его поверхности красовался чистый прямоугольник. Здесь тоже что-то лежало... что-то, исчезнувшее совсем недавно.

И это Ольшесу не понравилось.

С этим предстояло разобраться. Но чуть позже. А пока Даниил Петрович решил заглянуть в те рукописи, что остались на месте.

Инспектор осторожно, очень осторожно протянул руку и снял с ближайшей стопки верхний лист. Немного подержав его на ладони и настроившись на живую пульсацию древних формул, Даниил Петрович тщательно сдул пыль и всмотрелся в бледно-серые знаки.

Они не имели ничего общего со всем тем, что было знакомо инспектору.

А ведь он знал немало...

Но эти формулы принадлежали не просто чрезвычайно далекому прошлому. Их отрабатывал не человеческий разум. Вообще не разум гуманоида.

Изучив все, что было записано на листе, Ольшес решил, что творцами формул были существа, подобные Клавдию. Во всяком случае, он ощутил родство магической техники с тем типом

сознания, которым обладал пушистый шар, находившийся сейчас совсем рядом, за стеной.

И, возможно, Клавдий сумел бы воспользоваться этими формулами? Или хотя бы помог инспектору понять их суть?

Положив лист на место и несколько раз проведя руками над столиком, с которого исчезло нечто, Даниил Петрович вышел в зал.

Лейтенант Харвич с довольно-таки глупым видом рассматривал свисавшие с потолка флаги и ленты с гербами.

Глубоко задумавшийся Сергей сидел на маленьком бочонке, уронив руки на колени и явно не видя ничего вокруг.

Круглый негуманоид стал длинным. Он вытянулся вверх метра на полтора, отрастил несколько рук, и всеми этими руками ловил головастика, мельтешащего вокруг него. Головастик азартно взвизгивал, уворачиваясь от гибких конечностей Клавдия. Похоже, они затеяли игру в пятнашки.

Ольшес постоял немного, наблюдая за всеми, а потом окликнул негуманоида:

– Клавдий!

– Нет, я не могу вам помочь, – сказал негуманоид.

– Что, даже и пытаться не станете? – немного удивился инспектор.

– Не стану, – твердо ответил Клавдий, хватая головастика за хвост. Со пронзительно завизжал, и Сергей наконец очнулся и обвел взглядом зал.

Харвич оставил в покое болтавшиеся над головой тряпки и посмотрел на Клавдия, осторожно державшего привидение сразу четырьмя руками.

– Как это вам удалось? – спросил лейтенант. – Он же нематериальный!

– Для кого как, – непонятно ответил Клавдий. Со вертелся в его ладонях и мурлыкал. Похоже, он был доволен.

– Ну хорошо, – сказал Даниил Петрович. – А что пропало из тайника, вы знаете?

– Знаю. – И Клавдий снова умолк.

– Ну до чего же вы лаконичны! – жалобным тоном произнес инспектор. Стоил ли уж так-то экономить слова?

Харвич фыркнул, хотя и не понимал, о чем идет речь.

Сергей стоял в стороне, не вмешиваясь в разговор. Он снова ушел в свои мысли. Ольшес слышал, о чем думает этот крепкий молодой парень. И искренне желал ему сделать правильный выбор. Но сделать его Сергей мог только сам.

Но вот наконец Клавдий отпустил головастика, и тот подлетел к инспектору.

– Слушай, здесь колдуна нет!

– Это я уже понял, – сказал Ольшес. – А где он, ты знаешь?

– Ну, у него тут есть еще одно местечко, неподалеку... Пойдем?

– Конечно, – согласился Даниил Петрович. – И чем скорее, тем лучше. Вы с нами? – повернулся он к негуманоиду.

– Пожалуй, да, – ответил тот.

И вот они, выйдя из зала и миновав два коротких коридора, расположенных под прямым углом друг к другу, очутились в рабочем кабинете колдуна До-Сона.

Огромный письменный стол, традиционный и надежный, был завален древними книгами и вполне современными тетрадями. Тут же Харвич увидел тарелку с засохшими остатками еды, здоровенную бутыль с ядовито-синей жидкостью, несколько больших птичьих перьев, кружку, из которой почему-то торчал нож... Рядом с винтовым табуретом, стоявшим перед столом, валялась круглая коричневая подушка, отделанная по краям золотым шнуром.

Но самого колдуна не было и здесь.

Однако похоже было на то, что инспектора-особиста колдун не слишком и интересовал. Зато Даниил Петрович проявил повышенную активность, исследуя то, что лежало на письменном столе и в его ящиках. Харвич с интересом наблюдал за тем, как Ольшес стремительно пролистывает тетради и книги, заглядывает в ящики, вороша их содержимое... Потом Даниил Петрович перешел к шкафам и этажеркам, стоявшим вдоль стен. Но, похоже, и там он не нашел того, что искал. Что это могло быть такое – Харвич, естественно, и гадать не собирался.

Потом Ольшес повернулся к негуманоиду, все это время спокойно стоявшему возле входа.

– Здесь нет, – сказал инспектор.

Харвичу показалось, что Клавдий пожал плечами – хотя какие могут быть плечи у шара?

– Ладно, – резюмировал Даниил Петрович. – Все равно найду. Я упрямый.

Он замер на месте, полузакрыв глаза.

Винцент осторожно отошел в сторонку, решив, что лучше держаться подальше. На всякий случай. Головастик, похоже, был того же мнения, и потому, подлетев к лейтенанту, пристроился на его плече.

Через несколько секунд Ольшес встряхнулся и резко шагнул к одному из огромных книжных шкафов. Харвич подумал, что инспектор ведь уже заглядывал в этот шкаф, и как же это он умудрился не заметить того, что искал?.. Но Даниил Петрович не стал открывать дверцы. Он наклонился и нажал на какую-то завитушку резьбы возле самого пола. И шкаф медленно отъехал в сторону, открыв другое помещение.

И первым, что увидел лейтенант, был старый крылан, нелепо подскакивавший на одном месте напротив выхода.

Ольшес рассмеялся.

– Ну, балда! – сказал он. – Дошутился, да?

До-Сон продолжал молча прыгать на месте, шурша черными крыльями. Его огромные уши, у основания покрытые легким пухом, колебались в такт прыжкам, и лейтенанту показалось, что они вот-вот отвалятся от мышиной головы и вспорхнут, словно бабочки...

– Юноша, полегче! – услышал он резкий окрик Клавдия. – Опять вы за свое!

Харвич испуганно оглянулся. Негуманоид стоял прямо за его спиной. На этот раз он был похож на оплывшую шестигранную пирамиду.

– Так, всем держаться подальше, за дверью, и дверь закрыть, приказал Даниил Петрович. – К вам, Клавдий, это не относится, если вы решили наконец поучаствовать в деле.

– Нет, – коротко ответил Клавдий, но от шкафа не отошел.

А Винценту пришлось выйти вон из кабинета. Сергей же и не входил туда, оставшись в коридоре. Головастик вылетел следом за лейтенантом.

И они принялись ждать.

– Вы по-прежнему не хотите вмешиваться? – спросил Даниил Петрович.

Клавдий грустно ответил:

– Не в желании дело, молодой человек. Я не могу.

– Какой-то запрет? – осторожно поинтересовался инспектор.

– Нет. – В голосе негуманоида послышалась усмешка. – Нет, не в запретах дело. Я просто не умею.

Ольшес недоверчиво хмыкнул.

– Напрасно вы мне не верите, – укоризненно произнес Клавдий. – К сожалению, мы давно уже утратили те знания, которыми обладали когда-то.

– А почему ваша раса ушла с этой планеты? – спросил Ольшес, уже не сомневавшийся в том, что именно предки Клавдия жили когда-то в этих подземельях, что именно они творили магию с помощью тех странных формул, что были записаны на толстых желтых листах...

– Точно этого никто не знает. Но вроде бы потому, что мыши обрели разум. Никто не ожидал ничего подобного от простых летучих мышей, а они вот взяли, да и...

– Но если ваши предки были здесь первыми разумными существами, то почему они не попытались как-то ужиться с молодым сознанием?

– Наши предки пришли сюда так же, как приходили во многие другие места, – пояснил Клавдий. – А где их корни – не знает никто.

– Вот оно что... – протянул Даниил Петрович. – Вы отступили перед ходом естественного развития планеты...

– Да, – подтвердил Клавдий. – Но один маг остался. Почему – тоже не знает никто.

– Значит, все эти стены...

– Да, это его рук дело. Наверное, он пытался отгородиться от мышей.

– Но зачем вы прилетели сюда?

– Я... – Клавдий замялся. Похоже, он не мог вот так сразу решить стоит ли посвящать землянина в свои дела. Но наконец он продолжил: – Я принадлежу к той линии, которая пыталась сохранить древние знания. К сожалению, практически все тексты остались здесь, у того мага. И я...

– И вы прилетели, чтобы забрать их? – догадался Ольшес.

– В общем, да. Но тут есть еще один фактор...

– Какой?

– Видите ли, – осторожно сказал негуманоид, – мы шли весьма своеобразным путем... а около двухсот лет назад мы познакомились с Учением... Но вы прекрасно знаете, что суть Учения далеко не всегда и не всем раскрывается сразу. И лишь недавно мы поняли...

Клавдий снова замолчал.

Инспектор ждал довольно долго, но негуманоид так и не произнес ни звука. Тогда Ольшес решился сам продолжить его мысль:

– Вы поняли, что ваше знание опасно? Что его нужно либо трансформировать, либо уничтожить?

Он не дождался ответа. Точнее, он не дождался слов. Но и без них все было понятно.

– Ну, хорошо, – сказал Даниил Петрович. – Как бы то ни было, будьте рядом. Я попробую...

Он обошел прыгающего колдуна и осмотрел примыкающую к кабинету комнату.

Здесь было почти пусто. И кроме колдуна инспектор увидел лишь огромный хрустальный шар, лежавший на низкой треноге, вырезанной, похоже, из черного обсидиана.

Шар мягко светился, переливаясь приглушенными цветами спектра.

Ольшес задумчиво уставился на шар. Прислушался к его пульсации. Провел рукой в воздухе, определяя направление токов энергии. И уловил...

Даниил Петрович не сразу осознал суть того, что вытворял хрустальный шар. Но в следующую секунду инспектор охнул и отступил назад. Потому что это было чудовищно.

Изумительной красоты шар втягивал в себя потоки сознаний крыланов. С поверхности земли по четко обозначенным каналам чужой магической энергии в шар вливались чужие умы... и шар заглатывал их, радостно сияя.

А чуть в стороне нелепо подпрыгивала, шелестя крыльями, старая летучая мышь, организовавшая все это безобразие. Спрашивать чародея о том, как он добился таких феноменальных результатов, было бессмысленно. Основную часть его сознания тоже проглотил хрустальный вампир, оставив колдуну лишь малую толику. Тело До-Сона продолжало жить. Но ума в нем было лишь чуть больше, чем в старом башмаке.

Ольшес снова и снова всматривался в шар. Что он делает с потоками сознаний? Куда он их девает? Или как преобразовывает? Но как ни сосредотачивался Даниил Петрович, какие формулы он ни читал, стараясь увидеть то, что скрывалось под светящейся поверхностью, – он ничего не сумел добиться.

Шар был непроницаем.

Но Ольшес не привык отступать. К тому же он и не мог этого сделать. Наверху, в Столице, тысячи крыланов превратились в бродячие тела. А если шар, налопавшись как следует, расширит сферу своей интересной деятельности? Если он способен распространить свою власть на всю планету? Нет, такой вариант Даниила Петровича не устраивал.

А значит, необходимо было шарик усмирить. Не мытьем, так катаньем.

Ольшес улыбнулся, представив, как он входит в эту комнатушку с огромной кувалдой в руках и с размаху врезает по шару... Простенько, но мило. Жаль только, что предугадать последствия подобного жеста не представляется возможным.

Даниил Петрович осторожно приблизился к сияющему диву и обошел его вокруг.

На треноге позади шара он увидел листок.

Темно-желтый листок, на котором красовались три ряда отчетливых знаков.

Даниил Петрович присел на корточки и принялся рассматривать написанное.

Прикоснуться к листку он пока не решался. Слишком велика была исходящая от него сила, и слишком непонятной, чуждой казалась эта сила инспектору-особисту. А Клавдий, потомок тех, кто эту мощь создал, не обладал умениями предков и помочь Ольшесу не мог.

Так что инспектор должен был рассчитывать только на себя.

Даниил Петрович уселся на пол перед треногой в позе лотоса и погрузился в медитацию.

...Прошло около трех часов. Наконец инспектор Ольшес медленно встал и покачал головой. Не слишком много ему удалось узнать. Но кое-что...

Он снова всмотрелся в начертанную на желтом плотном листке трехрядную формулу, явно перенасыщенную дополнительными, малозначащими символами. Зачем они тут?

И наконец инспектор понял.

– Вот как, – спокойно сказал он, беря листок и проводя пальцем по темным знакам. – Вот, значит, как. – Он бросил взгляд на подпрыгивающего До-Сона. – Ты, конечно, об этом и не подозревал, ушастик. И, кстати, интересно, какую часть формулы ты сумел так оригинально использовать?

Но ответить на вопрос инспектора было некому. Впрочем, он и не ждал ответа.

Сунув листок во внутренний карман, Даниил Петрович направился к выходу в кабинет. Он хотел задать несколько вопросов Клавдию, прежде чем приступать к дальнейшим действиям.

Формула, начертанная на листке, служила как тьме, так и свету.

Все зависело от того, как ее прочитать.

Создать такую двойную конструкцию могли только очень сильные и очень знающие умы, не боящиеся к тому же возможной двойственности результата, поскольку для них не существовало разницы между добром и злом. Они обращались равно и к тьме, и к свету, ища нечто третье.

Такие формулы были большой редкостью, насколько знал Даниил Петрович. Более того, знал он это исключительно теоретически. Видеть подобную формулу ему ни разу не приходилось. И, само собой, не приходилось работать с чем-либо подобным.

Так что инспектор обязан был проявить предельную осторожность. Дабы не повернуть события в еще худшую сторону.

Клавдий, обернувшийся толстой лепешкой, расположился неподалеку от письменного стола До-Сона. Едва инспектор шагнул в кабинет, как негуманоид заговорил:

– У вас в руках то главное, ради чего я сюда явился.

– В кармане, – уточнил Даниил Петрович.

Издав странный звук, который инспектор расценил как смех, Клавдий продолжил:

– И вы не знаете, что с этим делать.

– А кстати, – сказал Ольшес, – если вы знакомы с Учением, то должны уже понимать, что врать – нельзя.

– В чем вы видите ложь? – Клавдий был явно удивлен.

– В том, что вы меня уверяли – вы не владеете практически ничем из умений предков. Но это не так, и вы сами прекрасно это знаете.

Негуманоид довольно долго молчал. Инспектор ждал. Ему было очень любопытно, к чему приведет Клавдия очередная активизация умственной деятельности.

– Да, – произнес наконец Клавдий. – Я думаю, дело именно в этом.

– В чем? – Теперь настала очередь инспектора удивляться.

– В Лабиринте, – пояснил негуманоид. – Я прошел через Лабиринт Кармы. Правда, я ничего не увидел, но я там был.

– Лабиринт... – Ольшес запнулся.

Он отлично знал эту историю. На одной из далеких планет, название которой он забыл, потому что оно его совершенно не интересовало, был обнаружен некий лабиринт... и в нем потерялись туристы... а потом лабиринт разрезали на части, ни с кем не посоветовавшись, не подумав как следует... Да, туристов извлекли. Но когда в Управлении начали исследовать камни, доставленные с места происшествия, в дело внезапно вмешались адепты Дхарма-центра. Они затребовали все материалы, и больше о том странном лабиринте в Управлении никто никогда не упоминал.

А теперь Клавдий говорит о Лабиринте Кармы...

– Вы хотите сказать, что ваши способности проявились после пребывания в Лабиринте? – спросил Даниил Петрович.

– Не совсем так, – возразил Клавдий. – Кое-что я, безусловно, знал и умел, и, как вы совершенно справедливо заметили, просто не желал в этом признаваться. Но кое-что действительно проявилось после того, как я провалился в Лабиринт. Прежде во мне этого не было.

– О чем вы? – резко произнес Ольшес, которому надоела манера негуманоида говорить загадками.

– Извините, – понял его Клавдий. – Извините. Просто мне необходимо было все это осмыслить. В общем, во мне родилось желание помогать другим.

Ольшес озадаченно уставился на пушистую рыжую лепешку.

– Вы хотите сказать... да ну, не может быть! Вы что, ни разу в жизни никому не помогали?

– Нет, не помогал, – грустно ответил Клавдий. – И никто из представителей нашей расы этого не делал. Нам такое и в мысли не приходило. Мы всегда делали только то, что было полезно для нас самих.

– И вы говорите, что знакомы с Учением, суть которого – польза для других? Как же вы умудрились...

– Теперь я и сам этого не понимаю, – признался Клавдий. – Вот как-то умудрились. Ладно, не стоит тратить время на академические обсуждения. Вы уже разобрались, как До-Сон использовал формулу?

– Нет.

– Он взял первые части каждой из трех строк. И приготовил зелье, которым пользовались на этой планете в незапамятные времена, чтобы оглушить охотников, лишить их страха перед добычей.

В целом он явно рассчитывал на то, что крыланы станут покорными его воле существами. Но, во-первых, он не способен был по-настоящему понять смысл формулы, а во-вторых, не знал, что зелье тут вообще ни при чем. Он перемешал знания своей планеты и знания нашей расы. А я, к сожалению, не сразу сообразил, что может выйти, если он использует в качестве катализатора мои волосы. А когда спохватился – он уже завладел приличным пучком. Когда частица меня соединилась с волосами двуногих прямоходящих, возник некий эффект...

– А, это вы про нежить! – весело перебил его Даниил Петрович. – Это я уже ликвидировал. И все ваши волоски собрал. Да, я сразу почувствовал, что именно в них таится особая сила. Впрочем, глубинная суть этой силы мне до сих пор не ясна.

– Это неважно, – словно бы отмахнулся Клавдий. – Значит, там все в порядке. Но, видите ли, всеми этими действиями колдун слишком сильно изменил энергетику подземного мира...

– Знаю, – снова перебил его инспектор. – Вы лучше скажите, что делать, чтобы высвободить потоки сознания крыланов?

– Понятия не имею, – признался негуманоид. – Я надеялся, что когда мои волосы будут убраны и поток нежити остановится, все само собой придет в норму. Но, как видите, я ошибся. Вы позволите мне взглянуть на формулу?

Ольшес достал из кармана плотный желтый листок и положил на пол перед Клавдием.

Сергей и Харвич сидели в коридоре на полу, прислонившись к стене. Они устроились не совсем напротив входа в кабинет колдуна, а чуть в сторонке на случай, если там вдруг рванет. Но там было тихо и спокойно. Минуты и часы текли настолько медленно, что даже Харвич, привыкший в патрульной службе ко всякого рода ожиданиям, начал немного скучать и беспокоиться. Но соваться в кабинет было нельзя, и он это прекрасно понимал. А Сергея, похоже, вообще ничто не интересовало. И если бы лейтенант время от времени не обращался к нему с вопросами, он бы, наверное, сам не сказал ни слова. Харвичу это было непонятно. Он любил пообщаться. Но, думая, что Сергей тревожится о своей подруге, Винцент старался не слишком докучать туристу.

Однако и молчать он был просто уже не в силах.

– Сергей, – выждав вполне приличную с его точки зрения паузу, спросил Харвич, – а там, куда вы угодили с Клавдием... в том лабиринте... неужели там не было ничего примечательного?

Сергей задумчиво посмотрел на патрульного. Винценту показалось, что Сергею очень хочется что-то сказать, но он не решается. Что бы это могло быть такое? Харвич уже совсем было начал воображать разные разности, но тут Сергей тихо сказал:

– В самом Лабиринте – нет. То есть если говорить о том, как выглядят его стены и так далее.

И он снова замолчал.

– А... а что же тогда там было?

Ответа Харвич ждал долго. А когда дождался, то и сам не обрадовался, что задал свой вопрос.

– Это был Лабиринт Кармы, – сказал Сергей. – Кое-что мне потом рассказал о нем Клавдий, а остальное я увидел... нет, ощутил, просто понял сам.

– Лабиринт Кармы... – повторил лейтенант, не в силах осмыслить услышанное.

– Да, – кивнул Сергей. – Клавдий сказал, что такие Лабиринты время от времени возникают в разных галактиках, на разных планетах... это, конечно, случается нечасто. Они существуют какое-то время... а потом, когда те, кому предназначено попасть в них, проходят по их изгибам, они исчезают.

– Ну, а дальше?.. – шепотом спросил Харвич.

Сергей улыбнулся.

– А дальше все снова зависит от кармы. От кармы тех, кто оказался готов к тому, чтобы попасть в Лабиринт.

– Сереж, а Сереж, – взмолился лейтенант, – слушай, у меня, кажется, ум за разум заехал. Ты не мог бы как-нибудь попроще все объяснить? Ну, то есть если можно, конечно, – поспешил он добавить.

– Попроще это выглядит так. Когда я вернусь на Землю, я приму обеты.

Харвич в очередной раз разинул рот, и очень долго не в состоянии был его закрыть. Когда же он наконец справился с этой сверхсложной проблемой, он тут же задал очередной вопрос:

– Что, вот так просто пойдешь в какой-нибудь монастырь, и скажешь, что хочешь быть монахом?

– Нет, – серьезно ответил Сергей. – Сначала я поеду в Дхарма-центр. Посоветуюсь с кем-нибудь. А уж потом... Но меня никто не отговорит, даже адепт. Просто я хочу, чтобы они помогли мне выбрать конкретный монастырь, и все.

Харвич чуть не застонал. Сергей так просто говорил об этом – поеду в Дхарма-центр, посоветуюсь... Лейтенант и вообразить не мог, чтобы он сам, вот так запросто, взял и явился туда, где живут адепты, Мастера, Учителя... Да и о чем бы он стал их спрашивать? Его лейтенантская жизнь была уж настолько проста и незатейлива, что в ней не могло найтись повода к разговору с адептами. А Сергей...

– Ты что-то видел, – уверенно сказал Харвич. – Лабиринт тебе что-то показал. Нет, – поспешил пояснить он, – ты не думай, я и не собираюсь спрашивать тебя... я понимаю, это не для посторонних. Просто... ну, ведь раньше ты ни о чем таком и не помышлял? Ты собирался жениться... а кстати, как же Марина?

– Марина поймет, – уверенно сказал Сергей. Но на самом деле он вовсе не испытывал такой уверенности...

Внезапно в кабинете что-то громко щелкнуло, потом затрещало – будто рвали на куски гигантский лист очень плотной бумаги... а потом в коридоре потемнело... а в следующее мгновение Харвич и Сергей очутились на одной из улиц Столицы.

Прямо перед собой Харвич увидел развалины огромного здания. Чуть в стороне, в небольшом сквере, сидели прямо на траве десятки крыланов. И среди них лейтенант увидел Марину, Нэю, Игоря... Винцент радостно бросился к ним, забыв о Сергее.

– Эй, вы здесь! – завопил он. – вот здорово!

Все трое вскочили и устремились навстречу лейтенанту, лавируя среди множества лежавших на траве крыльев.

– Где Ольшес? – первым делом спросил Игорь.

– Внизу остался, пока, – объяснил Харвич. – Они там с Клавдием чего-то ворожат, с бродячими телами разбираются, насколько я понял. А нежить...

Он лишь теперь огляделся по сторонам.

Кое-где еще бродили по улицам жалобно скулившие монстры. В ярком свете дня они казались нелепыми и немножко смешными. И никто не обращал на них внимания – потому что живым было не до того, а утратившие мысль просто не в силах были осознать присутствие нежити.

– Да, – сказал Игорь. – С нежитью все в порядке. Пошла было вторая волна, но тут же остановилась.

– А первая?.. – осторожно поинтересовался Харвич.

– А первую какие-то блины слопали, – со смехом сказала Марина, уже стоявшая рядом с Сергеем и не сводившая с него глаз. – Ты не знаешь, откуда они взялись?

Харвич смутился.

– Вообще-то знаю... – пробормотал он и тут же поспешил перевести разговор на другую тему. – А Сантос не появлялся? Мы его потеряли.

– Нет, не появлялся. Я думал, он с вами, – забеспокоился Игорь.

– Нет...

И тут они увидели Сантоса, выходящего из-за развалин.

– Нашелся! – заорал Харвич. – Ура! Все в сборе!

Сантос, обойдя сидевших на земле крыланов, не спеша подошел к группе двуногих прямоходящих и обвел всех внимательным взглядом. Харвичу показалось, что при этом Сантос и Сергей вроде бы что-то сказали друг другу, обменялись какой-то мыслью... но, поскольку Сергей не был особистом, это было, конечно, невозможно.

– Ты где пропадал? – спросил лейтенант.

– Да так, задержался немножко, – непонятно ответил Сантос. – А где Данила?

– Разбирается с колдуном, – ответил Игорь. – Надо полагать, скоро явится.

Харвич почувствовал, что кто-то осторожно тянет его за рукав. Он обернулся. Рядом стояла рукокрылая девушка Ри.

– Привет! – улыбнулся лейтенант. – Ну как ты? Тяжело вам тут было?

– Ничего, справились, – ответила Ри. – Игорь и Нэя постарались. – И, глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, Ри спросила: – Винцент, как мне попасть на Землю? Я хочу узнать ваше Учение.

– О! Это здорово! – обрадовался Харвич. – Ну, если хочешь – так и лети.

– Да как мне лететь-то? – внезапно рассердилась Ри. – На собственных крыльях, что ли?

– Ну, ты даешь, – ухмыльнулся Харвич. – Вы же подписали Конвенцию. Подай заявку, за тобой пришлют транспорт. Пульты связи с Мировым Центром на каждой почте, тебе что, лень туда дойти... то есть долететь?

Ри посмотрела на него, и в глазах девушки Харвич увидел откровенное недоверие.

– Ты чего? – удивился он.

– Пришлют транспорт? – язвительно произнесла крыланка. – За мной? Вот так просто – возьмут и пришлют? Сразу?

– Ну, насчет сразу я не знаю, – усомнился лейтенант. – Может быть, денек-другой и придется подождать. Впрочем, тут недалеко новая трасса, так что...

– Да что ты болтаешь?! – возмущенно закричала Ри. – Кто станет посылать межзвездный корабль за одной-единственной дурой, которой приспичило увидеть Землю?!

– А, вон ты о чем, – сообразил наконец Харвич. – Ну, это ты с непривычки. Какая разница – один человек или сто? Надо – значит, надо, и весь разговор.

Ри задумчиво глянула на лейтенанта, повернулась и отошла в сторону.

Харвич решил, что сейчас навязывать ей свое общество ни к чему.

Тут он заметил, что взгляды всех сохранивших мысль крыланов устремлены на землян. От них чего-то ждали... Ему стало неловко. Он подошел к Игорю и Сантосу и прислушался к их негромкому разговору.

– Да, уверен, – говорил Сантос. – Тут невозможно ошибиться. Так что со службой покончено.

– Надо же, – откликнулся Игорь, – а меня Лабиринт просто выбросил наверх. Так что пришлось драться с нежитью, и, сам понимаешь, мне уж было не до размышлений.

Сантос улыбнулся и посмотрел на Харвича.

– А ты ведь тоже был в Лабиринте. И как?... – Вопрос повис в воздухе, но лейтенант прекрасно понял, о чем речь.

– Я, похоже, был только с краешка... в прихожей, что ли? – сказал он. – Никаких результатов. Если, конечно, не считать тех блинов, которые я нечаянно напек. Но это было уже не в Лабиринте. Из него я тихо-мирно вышел, и побрел себе дальше.

– Так это твоих рук дело? – рассмеялся Игорь. – Удачные вышли блинчики.

Сантос непонимающе смотрел на них, и Игорь коротко рассказал ему о явлении летающих лепешек, сожравших нежить. Сантос от души расхохотался.

– Винцент, тебе в патрулях делать нечего, – сказал он наконец. – Ты не хочешь перейти в Управление?

– Хочу, – кивнул Харвич. – И Дан считает, что это правильно. Я с ним уже говорил.

– А чем он занимался, когда вы расстались? – поинтересовался Игорь.

– Не знаю, – признался лейтенант. – Они там заперлись с Клавдием, в кабинете колдуна, а нас с Сергеем выгнали.

– А колдун?

Харвич хихикнул.

– Колдун и сам стал бродячим телом, – сообщил он.

Инспекторам это понравилось. Получил колдун, что называется, по заслугам. Каков поступок – таков результат.

И тут по толпе сидевших поодаль крыланов пронесся вздох. Земляне обернулись. Рукокрылые смотрели вверх.

Бродячие тела, бессмысленно порхавшие над улицами Столицы, начали вдруг одно за другим стремительно пикировать на землю.

– Похоже, Данила нашел-таки зацепку, – негромко сказал Игорь.

Все замерли, наблюдая за утратившими мысль крыланами. Станут ли они такими, как прежде? Не искалечил ли их До-Сон своей жестокой и глупой ворожбой?..

Видно было, что бродячие тела чувствуют себя не слишком хорошо. Их била крупная дрожь, они бледнели и обливались потом, сгибались пополам... их бессильно повисшие крылья стелились по земле, большие уши странно прижимались к головам... Харвич, глядя на все это, мучился из-за того, что никому и ничем не может помочь. Ему было больно от чужих страданий.

А потом он посмотрел на других землян – и понял, что им тоже невыносимо видеть, как корчатся рукокрылые. Но и они ничего не могли сделать. Да и нельзя было даже пытаться вмешиваться. Ведь все это происходило потому, что где-то глубоко под землей инспектор Ольшес проводил процедуру освобождения плененных потоков сознаний... и любое действие со стороны могло не просто помешать особисту, но и причинить непоправимый вред тем, ради кого он сейчас трудился.

Но так тяжко было просто ждать...

Прошло около получаса, прежде чем взгляды бродячих тел обрели осмысленное выражение. И одновременно крыланов отпускала боль. Один за другим они выпрямлялись, встряхивались, осторожно расправляли крылья... Один за другим они недоуменно смотрели по сторонам, не понимая, что с ними произошло. Они видели двуногих прямоходящих, но, похоже, им и в голову не приходило, что туристы, или кем там были эти гуманоиды, могут иметь какое-то отношение к событиям. И еще они видели крыланов, сидящих на траве в сквере, рядом с развалинами Дома Народных собраний, – и многие пошли туда в надежде получить ответы на свои вопросы.

Игорь предложил:

– Давайте-ка мы все отсюда исчезнем. А то как придется разговоры разговаривать... Пошли в гостиницу.

Он вызвал "летучку", и через минуту земляне и Нэя уже сидели в машине.

А когда они подлетали к гостинице для бескрылых, то уже издали увидели стоявших перед входом инспектора-особиста Даниила Петровича Ольшеса и негуманоида Клатоварпоридариуса, о чем-то оживленно беседовавших. Впрочем, оживление можно было заметить только в жестах инспектора. А Клавдий выглядел уж настолько прямоугольным...

Выйдя из "летучки", Сергей тихо сказал Марине:

– Давай отойдем вон туда, поговорим... – Он показал на скамью под деревьями, росшими сбоку от гостиницы.