Текст книги "Клетка для сломленной (СИ)"

Автор книги: Тата Сибирская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Как только отбиваю вызов, подрываюсь и иду в нашу тренажерку. Минут сорок к ряду, долблю грушу, пытаясь заглушить гнев, но он не уходит, через некоторое время, просто отступает ждать своего часа. Через день, месяц, год или десять лет, но этот час настанет.

Возвращаюсь к брату и Диме. За время моего отсутствия на столике между ними появилась бутылка коньяка. Вроде сидят вместе, и пью вместе, только по глазам вижу, они оба мыслями далеко. Я даже знаю где, потому что сам нахожусь там же. Рядом с этой маленькой хрупкой девочкой. Рядом с Никой.

Я бл@дь уже не мальчик и знаю, что такое чуть ли не сплошь и рядом. Но… об этом знаешь, но не задумываешься. Пока с тобой рядом, тут… добрая светлая девочка, что-то с интересом рассказывает, смеется, кормит вкусными завтраками, когда смущается, опускает свои глазки и прикусывает губки, строит с дочерью башенки, занимается со своими учениками. Руки сами сжимаются в кулаки и внутри просыпается зверь, когда понимаешь, что какой-то у@бок сломал эту светлую девочку.

Только теперь доходит, почему она плакала и отталкивала меня. Чувствую себя последним уродом – не понимал, злился, психовал. Привык брать нахрапом. Прижимаешь и либо поплыла, либо получил по морде, но второй вариант все-таки редкость, выбирал я определенный круг девушек. Но если звучит «нет», значит будет «нет» – разворачиваюсь и ухожу, никаких попыток склонить к сексу. Подо мной девушка должна стонать от удовольствия, а не плакать от боли и бессилия.

Бл@дь, а ведь последний раз чуть не взял ее силой. Она так отвечала на поцелуи, я просто крышей поехал и не сразу увидел, что ей страшно, и она плачет. Хочется долбануться башкой об стену. Только сейчас до меня дошло насколько сильно я тогда ее пугал. И она, отвечает же на поцелуи, значит, хочет, просто срабатывает стоп-кран. После того случая видно так и не смогла прийти в себя, да и мало бы кто смог, а тут я набросился будто год бабу не видел. П@здец.

Сажусь в кресло и зарываю пальцы в волосы.

Какой бы стала ее жизнь не пойди она тогда в клуб? Отличница, победитель конкурсов, в университет попала по приглашению, танцует как богиня. Построила бы блестящую карьеру, или вышла замуж и растила детей. Или то и другое.

Она и сейчас все это может сделать, нужно только помочь выбрать из дерьма, которое ее окружает.

В голову закрадывается мысль – «Хочу, что бы она это делала рядом со мной».

Возможно, она многое потеряла тогда, но и имеет не мало. Она выстояла, доучилась, преподает сама, воспитывает дочь, а сейчас… потеряла мужа, сама и дочь в опасности – кто там, на верху, распределяет испытания для людей?

– Теперь понимаю, почему она говорила про фиктивный брак ради ребенка, – глухо говорит Дима.

– Что? – так углубился в свои мысли, едва уловил, что кто-то говорит.

– Я встречал их тогда с поезда, и Ника сказала, что у них с Максом будет фиктивный брак ради ребенка, или что-то типа этого.

– За три года могло что-то и измениться, – замечает брат.

– Только не у них, – друг усмехается. – Я тогда не понял нафига им все это вообще надо. Сейчас понимаю. А вы просто поверьте, между ними и через сто лет совместной жизни ничего бы не было.

– Ты что-то знаешь? – Внимательно наблюдаю за ним.

– Знаю. – Кивает. – Но говорить не буду. Без обид, но мы сегодня и так перетрясли жизнь Ники и Макса, а они этого точно не хотели.

Перевожу взгляд с Димы на Расула, по лицам понимаю – никто из них никогда не скажет, что они знают правду. Если подобная информация и прозвучит вслух при Нике, то только в том случае, если она сама решится кому-то это рассказать.

Ловлю себя на мысли, а знает ли вообще Ника, что такое быть с мужчиной? Если за три года у них ничего не было с Максом, других, скорее всего тоже не было, а были ли до той ситуации в клубе.… И дело не только в сексе. Если Макс не воспринимал ее как женщину, знает ли она тогда, что такое быть желанной, сексуальной, единственной рядом с мужчиной. Хочу показать ей каково это.

– Если это отец Ксюши, зачем было убивать Макса? – вырывает из раздумий голос Расула. – Не проще отсудить? Я так понял доказать факт насилия бы не смогли.

– Не проще, – отвечает Дима, – Макс бы в этом случае ни стал ничего ждать и застрелил бы эту мразь.

На этом разговоры заканчиваются. Еще через час Расул и Дима уходят.

Заваливаю себя до отказа работой, что бы вернуться, когда все будут спать. Если сегодня ее увижу, не сдержусь и спрячу от всего мира – это желание набатом бьет в голове.

Домой захожу уже после полуночи. Из кухни льется свет, отправляюсь туда. Неужели Ника еще не спит, но…

– Ты уже вернулся? – Радостно бежит на встречу Лейла.

Бл@дь, я не доходчиво объяснил в прошлый раз? Что может быть более доходчиво, чем когда тебя вышвыривают из комнаты? Похоже, придется закрыть дверь в наше крыло. Не делал этого, потому что прибегали Алия с Яримом, но их всегда ждет Ника, появление Лейлы это уже перебор. Она заявилась в мой дом ночью и вряд ли ее кто-то приглашал.

– Что ты здесь опять делаешь? – рычу на нее.

– Я соскучилась. Совсем не вижу тебя. – Надувает губы, а меня разбирает смех.

– А с чего ты должна видеть меня? Ты мне кто? Меня видеть должна моя жена, но никак не ты. – Желание встряхнуть ее хорошенько, что б дошло уже, подавляю всеми силами. Спокойно, Амир, это просто глупая баба.

– Жена? Какая она тебе к черту жена? – Тыкает пальцем в сторону лестницы, – Вы, как соседи живете. Даже спите в разных спальнях. И она вместо того, чтобы ждать мужа, спит. А я тебя ждала.

– Значит ждала? – Спрашиваю спокойно и вижу, как по лицу Лейлы расползается довольная улыбка. Неее, не о том ты думаешь. – Ты сейчас меня встречаешь, а завтра будешь отсыпаться до обеда. Ника же спит, потому что завтра проснется в шесть утра для того что бы приготовить мне и дочери завтрак, а после поедет на работу. Она успевает уделить внимание мне, заниматься дочерью, домом и работать. А у тебя, на что хватает времени, кроме себя любимой?

Лейла поджимает губы. Знает, что я прав. Она не готовит и не убирает – эти всем занимается Далия. А Алия, дочь от престарелого и нелюбимого мужа. Отец баловал молодую жену – разрешил не убирать и не готовить, заваливал подарками, исполнял любой каприз. Даже холодное отношение Лейлы к дочери предпочитал не замечать. Смотрю на эту девушку и понимаю одну вещь. Ника и Лейла в чем то похожи. Лейлу никто не спрашивал, когда выдавали замуж. Конечно, отец не коснулся бы против ее воли, но и желания она вряд ли к нему испытывала. Это мало что меняет, но вот только наших женщин учат любить мужчин, которых им выбирают отцы, а вот пережить то, что пережила Ника, она бы не смогла. Лейла такая, какой могла бы стать Ника, не справившись с ситуацией.

Мне жаль Лейлу, сейчас в полной мере осознаю, что не отдам Ксюшу за нелюбимого человека. Сам не особо понимаю в этом, но девчонки это чувствуют и для них это важно. А значит, все будет только с ее согласия.

Только позже пойму, что впервые рассуждал о Ксюше, как о дочери.

Сейчас же Лейле нет оправданий. Заходить без разрешения в мой дом, тем более вмешиваться в мою семью, она не будет.

– Значит так, – хватаю ее за локоть, и волоку за собой – не знаю, что ты там себе навыдумывала и почему бегаешь за мной – мне плевать. Предупреждаю последний раз. Ты не лезешь ко мне, моей жене и дочери. Если позволишь себе какую-то выходку, крупно об этом пожалеешь. Ты осталась в этом доме, а значит, я могу обратиться к Расулу, как старшему и он выдаст тебя замуж. Глазом моргнуть не успеешь, как поедешь согревать постель какому-нибудь старику.

Глаза Лейлы расширяются, лицо вытягивается от испуга.

– Ты не посмеешь, – почти кричит. Заталкиваю ее в их крыло.

– Больше предупреждать не буду. – И захлопываю дверь.

Никогда не позволял себе лишнего в общении с ней. Да и общение… армия, а потом непочатый край работы.

Если не угомонится, слово свое сдержу. Жаль, что зацепит это еще и Алию. Хотя еще не известно, что хуже – какой пример, такая мать подает дочери. Возможно, будет лучше, если они будут видеться несколько раз в неделю.

Глубоко вдыхаю и иду наверх. Длинный выдался день.

Останавливаюсь напротив комнаты Ксюши. Приоткрываю дверь. Девочка спит на боку, подложив свои маленькие ручки под щечку.

Теперь понимаю, почему практически не похожа на Макса и Нику – внешность взяла от отца. Ухмыляюсь – характер будет мамин.

Разглядываю маленький спящий комочек. Понимаю нежелание Ники рассказывать и прошлом, желание Макса уничтожить это прошлое. Этот маленький ангелочек сломает свои крылышки, если узнает, от какой мрази она родилась. Ей нужна сейчас защита даже больше, чем ее матери.

Прикрываю дверь. Я не дам тебя в обиду девочка.

Поворачиваюсь. Перед глазами дверь, за которой спит Ника. Этот нежный хрупкий цветок. Как ты выжила в такую «лютую зиму»?

Некоторое время стою у двери, гипнотизируя ее. Надо уйти. Но как только хочу отвернуться, улавливаю из комнаты тихий вскрик. В груди разливается лед. Что там могло произойти?

Глава 21

В один быстрый рывок я оказываюсь внутри. Везде темно, лишь луна едва освещает помещение – зрение постепенно привыкает к темноте. Посторонних никого нет, только девушка, которая мечется по постели, как в агонии.

Подхожу к постели.

– Нет… нет… не надо… – с губ Ники срываются всхлипы и болезненные стоны.

Дыхание рваное, волосы разметались, на лбу проступила испарина, на лице гримаса боли – но девушка спит. Ей снится кошмар, и не надо быть гением, для понимания, что именно ей снится. Сажусь рядом на кровать и включаю приглушенный свет на ночнике.

– Ника. – Зову. – Ника, проснись девочка, – убираю упавшие на лицо волосы, но она никак не реагирует, продолжая всхлипывать, что-то шептать и извиваться телом.

Беру ее за плечи, и слегка встряхиваю.

– Проснись, – говорю громко.

Глаза девушки распахиваются, она резко садится, и еще не оправившись ото сна, отбивается от моих рук.

Сильнее сжимаю плечики и еще раз встряхиваю.

– Ника, посмотри на меня. Это я – Амир. Все закончилось.

Она делает еще несколько рывков, но потом во взгляде мелькает узнавание, она расслабляется и с шумом выдыхает.

Поглаживаю плечи:

– Тебе нужно поспать, – пытаюсь опустить ее обратно на подушки.

Она вскидывает на меня свои испуганные глаза – океаны:

– Я боюсь, – шепчет.

А мне уже за один этот испуганный взгляд хочется порвать ублюдка, сотворившего с ней этот страх.

Быстрым движением встаю, сдвигаю Нику на середину кровати, ложусь и притягиваю девушку к себе, укладываю ее голову на грудь. К моему удивлению, она не сопротивляется, а крепко зажимает тонкими пальчиками мою футболку.

Обнимаю ее, положив одну руку под нее и на талию, второй поглаживаю руку, вцепившуюся в меня. Ее дыхание выравнивается, еще немного и она уснет.

– Ты в безопасности. – Шепчу ей в макушку.

Ника слегка приподнимает лицо и заглядывает в глаза, а у меня вышибает весь кислород из легких, стоит посмотреть на нее. Только сейчас понимаю, что она практически раздета – на ней лишь легкая короткая сорочка, на тонких лямках, открывающая руки, соблазнительную шею и очерчивающая полную грудь, не зажатую в кокон нижнего белья. Порозовевшие щечки, пухлые, манящие, слегка приоткрытые губки, огромные, подернутые дымкой сна, синие глаза в обрамлении темных ресниц, в которых плескается такой коктейль из эмоций, что дыхание перехватывает.

По позвоночнику прокатывается волна возбуждения. Бл@дь, вот только не сейчас. Она напугана и беззащитна, но члену, вставшему по стойке смирно, до этого нет никакого дела. Чувствую себя сволочью – ей нужен покой и безопасность сейчас, но все аргументы вылетают в трубу стоит заглянуть в эти глаза.

Накланяюсь и целую мягкие податливые губы. Ника приоткрывает рот и запускает мой язык, но даже в таком положении не тороплюсь, боясь напугать.

Чувствую робкий отклик губ и тела, и собираю последние крупицы самообладания, чтобы не набросится на нее, как оголодавший зверь на свою добычу.

Переворачиваю ее на спину и нависаю. Не наваливаюсь – сделаю это, и она опять окунется в пучину страха, а мне уже до одури нравится, когда откликается на мои ласки.

Всматриваюсь в лицо и вижу искорки страха в глубине синих омутов.

– Не бойся. Я не сделаю тебе больно. В любой момент сможешь меня остановить.

Ника несколько секунд смотрит с недоверием, закусывает губу в размышлении и после неуверенно кивает.

Удерживая вес на полусогнутых руках, целую ее в уголки губ, насколько хватает выдержки, нежно спускаюсь поцелуями к подбородку, вниз по шее к ключице и ложбинке между грудями. Дальше все спрятано за тканью, а значит пока, вход туда закрыт. Если позволю себе что-то большее сейчас – испугаю и она закроется, поэтому сминаю простынь по бокам от талии Ники в кулаки и с усилием поднимаюсь с поцелуями к плечу и перехожу к рукам.

Напряжение, державшее ее тело все это время, понемногу отступает. Опускаю руки и щиколотки и слегка раздвигаю ноги, Ника вздрагивает и снова напрягается.

«Черт».

– Шшшш… девочка, все хорошо. – Смотрю ей в глаза и убираю руки, заменяя их губами.

По внутренней части ноги поднимаюсь вверх к колену. Ника прикрыла глаза и судорожно дышит. Целую под коленкой, и все-таки не удержав руки, поглаживаю щиколотку.

Вижу, как моя девочка кусает губки и сжимает простыни, и я уверен, что ей сейчас хорошо.

Что же она творит со мной. Остатками здравого смысла пытаюсь удерживать конкретно отъезжающую крышу.

Ника слегка сгибает ногу, по которой я двигаюсь, в колене и тонкая ткань сорочки скатывается, оголяя бедро и часть кружевных трусиков. Это слишком…

«Еще чуть-чуть. Совсем немного и остановишься» – твердит внутренний голос. Член рвется из плена одежды и не согласен останавливаться.

Начинаю двигаться по внутренней части бедра. Поцелуй, второй, третий, четвертый. Понимаю, что нахожусь на расстоянии в несколько сантиметров от края трусиков, когда уже нужно раздвинуть шире ножки чтобы добраться до киски. Нужно остановиться. Но от ее запаха, припухших от прикусываний губ, подернутых дымкой желания глаз сила воли, которая держала все это время, летит в тартарары.

«Нельзя. Стоп. Она к большему еще не готова, а я не готов откатиться назад из-за своей несдержанности».

Сейчас она в состоянии полудремы, когда организм не так остро на все реагирует, но все же торопится не стоит. Возможно, завтра она посчитает, что ей это все приснилось, но я буду помнить насколько отзывчивой она может быть.

Резко отрываю голову от тела Ники и сажусь в ее ногах. Она распахивает глаза и тоже садится.

– Ты уйдешь? – тихо шепчет. Все желание слетает и остается легкий испуг.

– Мне остаться? – хочется услышать «останься и возьми меня», но этого точно знаю, не будет.

– Я боюсь спать одна, – такая маленькая и нежная. В другой ситуации, возможно, это было бы смешно, как будто маленький ребенок, который боится монстра под кроватью, но не в ее случае, понимаю, что закрывая глаза, она попадает в ад.

– Я останусь, – голос все еще хрипит.

Снова ложусь на спину и притягиваю девушку к себе. Если бы это было возможно, то я бы умер от взрывной волны разорвавшегося члена.

Через некоторое время слышу размеренное дыхание девушки. Она уснула. Не мудрено, сколько раз она вот так просыпалась от кошмаров. И, когда она увидела нас с Лейлой, видимо, тоже не спала из-за от этого.

Недосып и то, что я заставил ее тело поработать для удовольствия хозяйки должны подарить ей крепкий и спокойный сон. А я прослежу.

Для меня эта ночь все равно уже не сможет стать безмятежной.

Глава 22

Ника.

Слышу треньканье над ухом и пытаюсь сообразить, что происходит и, что за звук.

Будильник. Стоп. Как будильник? Я всю неделю просыпалась от кошмаров и больше не могла уснуть, а тут блаженный сон. Я что, спала всю ночь? Помню, что кошмар мне снился, а потом всю куда-то исчезло и было спокойно, легко и приятно.

Распахиваю глаза. Мне Амир снился? Еще этого не хватало. Он дома стал появляться пару дней как, а мне уже не по себе, если будет еще и снится – вообще атас.

Протягиваю руку и выключаю будильник. Может сегодня позволить себе поваляться подольше? Неее, нельзя. Зная себя, дам один раз слабину и вообще заброшу утренний спортивный ритуал.

Поднимаюсь с постели, бреду в ванную и уже через двадцать минут бегу по тропинкам в лесу.

Домой возвращаюсь через час. Иду в душ и спускаюсь вниз готовить завтрак.

Но в дверях кухни замираю в ступоре. На столе стоит просто огромный букет лилий. От такой красоты перехватывает дыхание. Подхожу и касаюсь пальчиками белых лепестков, наклоняюсь и вдыхаю тонкий аромат.

– Нравится? – слышу голос над собой и поднимаю глаза. В нескольких шагах от меня стоит Амир с полуулыбкой на лице.

Я выпрямляюсь и отхожу на пару шагов.

– Красивые, – отворачиваюсь.

Достаю из холодильника яйца и молоко, замешиваю омлет. Чувствую, как спину прожигает взгляд.

– Они для тебя, – я чуть венчик из рук не выронила. И как это понять?

– Зачем?

– А почему я не могу подарить цветы своей жене? – Он это сейчас шутит, что ли? Но голос серьезный. Поворачиваюсь к нему.

– Ну, мы вроде как… – глубоко вдыхаю и взмахиваю руками, обдумывая, как выразиться, – У нас же не настоящий брак.

– Да? – удивление явно притворное, – Что же у нас не настоящего? Живем вместе, ты готовишь мне завтраки и ужины, играем с Ксюшей, в субботу отдыхали всей семьей.

– Хм… – все, на что способна, это выдавать нечленораздельные звуки, – мы как бы не… – и снова жестикулирую. Почему я мямлю, как ни знаю кто? По глазам же вижу, он понимает, о чем я говорю.

«Мы не спим с тобой вместе».

– Ни что? – интересуется насмешливо. Издевается зараза, по лицу вижу, издевается.

Чувствую, как полыхают щеки. Дыши, Ника, дыши.

– Ничего, – отворачиваюсь и продолжаю готовить завтрак. Не собираюсь больше на него реагировать.

Омлет, оладьи, выставляю все на стол. Беру нож и нарезаю овощи, сыр.

– Ты так и будешь сидеть и смотреть? – не выдерживаю его взгляда. Он все еще сидит и наблюдает за каждым моим движением. Под таким надзором из рук все валится.

– Ну да, – закидывает в рот оладушек. – Мне нравится.

Вот только не понятно к чему это «нравится» относится. Разворачиваюсь и ухожу из кухни. Поднимаюсь в комнату к дочери. Моя маленькая принцесса сладко посапывает. Нужно ее разбудить, но сегодня у меня хорошее настроение, не смотря на утро.

И вот почему я так реагирую на Амира. Мужчина, как мужчина, ничего необычного. Ну да, довольно симпатичный. Но характер – это ж невозможно предугадать, что выкинет в следующую минуту – разозлится, рассмеется, подарит цветы и станет подкалывать. А еще дурацкая реакция на его присутствие. Как будто внутри стрелочка, показывающая в его направлении. Не хочу сейчас спускаться вниз – снова появится это чувство неловкости, робости или как это называется, я уже перестала понимать реакции своего тела.

Не буду будить Ксюшу и сама посижу здесь. Ксюшку разбудит и покормит няня. Дам своей принцессе подольше сегодня поспать.

Следующий час, пока жду няню, разбираю игрушки и вещи дочери, лишь бы чем-нибудь занять руки и голову.

– Покормите ее, пожалуйста. Еда, как всегда на кухне. Если раскапризничается, что меня нет, звоните. Вообще в случае чего звоните. – оставляю последние наставлении няни дочери.

– Никочка, деточка, не беспокойся, все будет хорошо, – женщина мне тепло улыбается. Рядом с ней порой тоже чувствую себя ребенком.

Целую доченьку и ухожу в свою комнату.

Платье, пиджак, сумка. Спускаюсь вниз. Прошло уже больше часа, а значит можно спокойно ехать на работу не боясь столкнуться внизу с Амиром. Вряд ли он столько станет там столько торчать. Но мои ожидания не оправдываются.

– Далеко собралась? – слышу жесткий голос, как только беру пальто. Ну вот – Амир и его тысяча и одна смена настроения во всей красе.

– На работу, – говорю, так и не повернувшись к нему.

– Ты не завтракала. – По голосу слышу, насколько он недоволен. Понимать бы еще из-за чего. Хотя, это ж вообще не мое дело. Почему я должна об этом думать?

– Опаздываю, нет времени.

– Хорошо, – слышу едва сдерживаемый рык.

Амир берет свое пальто и вместе со мной выходит на улицу.

– Ты едешь со мной, – берет за руку и ведет к своей машине, когда я пытаюсь пройти мимо него к машине с водителем, выделенной Расулом.

Молчу, спорить бесполезно. Всю дорогу едем, не проронив ни слова. Вот только не до моей работы – останавливаемся у небольшого ресторанчика.

– Мне нужно на работу. – Смотрю на напряженный профиль мужчины.

– Поедим, поговорим и поедешь на свою работу. – Даже не поворачивается в мою сторону. Потом выходит из машины и идет в сторону ресторана.

Выхожу и иду следом. Хотя честно, вообще не хочется. Захожу внутрь и иду к столику, за которым он сидит. Возле него уже стоит официантка и призывно стреляет глазками. К чести Амира он не реагирует и спокойно диктует заказ, судя по всему сразу на двоих. Снимаю пальто и присаживаюсь за стол.

– Что ты будешь пить? – решает поинтересоваться у меня.

Меня передергивает – я не знаю, что туда нальют, поэтому предпочла бы совсем ничего не пить.

– Ничего.

– Девушке сок, яблочный, – Не воспринял мои слова. Амир отдает меню, так и не посмотрев в сторону официантки. Она поджимает губы и удаляется. Эх, так старалась, а он не оценил.

Сидим и сверлим друг друга взглядом. Он молчит, и я молчу. Становится скучно – рассматриваю вид из окна.

Через пятнадцать минут приносят заказ, и я принимаюсь за еду – ну, а что, я привыкла завтракать с утра. Хотя сегодня еду приходится буквально впихивать, напряжение, повисшее за столом, давит.

Съедаю сырники, под бдительным взглядом, так и хочется сказать – надзирателя. Сам же он к своей порции так и не притронулся.

– Почему сок не пьешь? – наблюдает за мной, скрестив руки на груди, – не нравится этот, давай другой закажем.

Вот чего ему от меня надо? Прицепился к этому соку.

– Я не пью напитки в незнакомых местах и приготовленные не мной. – Хотел ответ, получай. Откидываюсь на спинку стула и отзеркаливаю его позу. Вот только что ты будешь делать с этой информацией?

Амир некоторое время смотрит на меня, прищурившись. Разглядывает, будто что-то вспоминает. Потом протягивает руку к моему стакану с соком, делает глоток и возвращает мне.

– А так?

Мне кажется, моя челюсть упала и разбилась об стол. Он это мог видеть один лишь раз, в клубе, полтора месяца назад, и запомнил? Ожидала насмешки или всего чего угодно, но явно не этого. Под тем же тяжелым взглядом выпиваю сок.

– Теперь я могу ехать на работу?

– Нет, покушать и поговорить. Я же сказал.

Вздыхаю и пожимаю плечами.

– Хорошо. О чем?

– Что это было сегодня утром? – ставит локти на стол и опирается подбородном на сцепленные кулаки.

– А что было? – главное понатуральнее изобразить удивление. Мне как-то не очень хочется говорить на эту тему.

– Я подарил тебе цветы. – Разъясняет как маленькой. – Это всего лишь знак внимания. Тебе не понравилось?

– Понравилось, – глупо отрицать, – я просто не понимаю к чему эти знаки внимания? Скоро, я надеюсь, вся эта ерунда с наследством закончится, и мы с Ксюшей уедем. – сама не знаю для чего, поясняю.

– А если я не хочу, что бы вы уезжали? – вот и как прикажете реагировать на такое заявление? Правда организм уже среагировал, странным разлившимся теплом в груди и пропустившим удар сердцем.

Вот нет, только не это. Не должна я так реагировать? Может в отношениях я и полный ноль, но догадываюсь, к чему могут привести такие реакции организма.

– Что это значит? – спрашиваю с подозрением.

– Это значит, я хочу попробовать построить с тобой отношения. – В который раз за это утро я пытаюсь удержать челюсть на месте?

– Я не знаю, что тебе на это ответить, – честно признаюсь, качая головой.

– Не надо ничего отвечать сейчас, – убирает руки, и даже, кажется, немного расслабляется, – просто обещай, что подумаешь.

Я киваю и мы уезжаем. Амир до работы довозит меня сам. Сейчас только утро, а я чего-то уже устала.