Текст книги "Путь к сердцу Дракона (СИ)"

Автор книги: Тася Тараканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13. Песня

– Добромир! – крик Асанны мгновенно разбудил меня.

Уже утро? Что случилось? В темноте пещеры трудно определить, начался ли рассвет или еще ночь. Асанна повернулась ко мне лицом, уткнулась носом в грудь. Моя рука ощутила тонкие позвонки сквозь одежду девушки.

Моя рука?

Отстранившись, Асанна судорожно ощупывала моё тело, лицо, волосы, уши.

– Добромир, Добромир, – истерично шептала мне в губы, словно позабыв все слова. – Добромир…

На мне почему-то оказалась какая-то странная чешуйчатая жилетка без рукавов и такие же по ощущению штаны. Сменив облик, я должен был оказаться голым, но этого почему-то не произошло. Думать о феномене, когда её руки сдирали с меня одежду, стремясь соединиться всей поверхностью тела, не представлялось возможным. Мы как сумасшедшие вцепились друг в друга. Я целовал её захлёбываясь, как будто в последний раз, она яростно отвечала мне тем же. Еще немного, и мы, наверное, начали бы кусаться, как звери. Первый толчок в её тело выбил дух у обоих, я притормозил, испугавшись, что сделал ей больно.

– Не останавливайся!

Её вскрик прострелил меня от макушки до пят. Я и не мог остановиться. Даже вселенская катастрофа не разъединила бы нас сейчас. Мы стонали друг другу в губы наши имена, невпопад врезаясь друг в друга, мы хотели большего, чем могли дать наши тела, мы желали полного слияния гораздо выше физического уровня. Не знаю, был ли такой, но мы как одержимые пытались его достичь. И оргазм, который взорвал нас одновременно, не помог успокоиться, остановить свои попытки.

Обессиленный несколькими раундами страсти, мокрый и скользкий от пота, я перешел к следующей фазе обмена «энергиями», которая в других обстоятельствах была бы первой. Я гладил, целовал, ласкал каждый миллиметр тела Асанны, и всё равно не мог передать ей океан чувств, что захлестнули меня. Она стонала, изгибалась в моих руках, отвечала лаской на ласку.

Меня затопила бесконечная, безбрежная нежность. Это была не благодарность, а животная похоть вместе с диким обожанием, обожествлением лежащей рядом со мной девушки. Зверь признал её как свою пару, он оказался мудрее человека. Сейчас и я как смиренный раб склонился к её ногам.

Мы угомонились, когда полностью выбились из сил. Асанна улеглась на меня сверху, я обвил её руками и ногами, пытаясь согреть. Скоро тепло покинет наши разгорячённые тела, надо одеться, но я не хотел спешить, до сих пор не мог насытиться близостью Асанны.

– Откушу от тебя кусочек, – сказала она, уткнувшись подбородком мне в грудь, – ужас, как хочу есть.

По-моему вдруг напрягшемуся телу, она поняла, что у нас проблема.

– Что случилось?

Случилось.

Пещера находилась высоко на уступе скалы, а у меня не было крыльев. Зачем я только выбрал это труднодоступное место? Хотя выбрал не я, а дракон, и он был в своём праве.

Одной рукой перебирая спутанные волосы Асанны, другой поглаживая её по спине, сквозь куртку ощущая тонкие девичьи позвонки, я не торопился с ответом.

– Я не знаю, как нам выбраться отсюда, скала почти отвесная, человеку спуститься нереально.

– А ты пробовал?

– Нет. Но рисковать твоей жизнью не хочу.

– Тебе надо опять в зверя?

– Да. И я опять не знаю, как это сделать.

– Первый раз ты обращался целые сутки, и не по своему желанию, а по требованию зверя внутри. Как всё-таки это происходит…?

Мы немного помолчали. Почти физически я ощущал, как крутятся шестерёнки в голове Аси.

– При мне Соня просто прыгала вниз с Башни. Но…, – Асанна на миг замолчала, – тебе это не подойдёт. Соня натренировала свой оборот, она не боялась, была уверена в своей силе.

Тело Асанны стало покрываться мелкими пупырышками, она стала подмерзать. Пошарив около себя руками, я нашёл одежду Аси и свою жилетку.

– Тебе надо согреться, – прошептал ей на ухо.

– А ты не замёрз?

– Снизу да, сверху ты меня греешь.

Улыбку Асанны хотелось запечатать в сердце, оставить там навечно. Мои губы нашли её, прочувствовали их мягкость и сладость, послали импульс прямиком в сердцевину, как я того и желал. Идеально.

Мы оделись, вышли из пещеры, чтобы осмотреться. Всё было именно так, как я предполагал. Отсюда только на крыльях, другого варианта нет. Асанна расстегнула карман куртки, вытащила говорун, поводила пальцем по его гладкой поверхности. Он не засветился, даже не моргнул. Горы не пропускали волны связи, мы не могли позвать на помощь.

– Как ты ночью перекинулся, помнишь?

– Ты пела, я уснул. Во сне меня словно окутал тёплый кокон, ощущение непередаваемого блаженства…

– И безопасности?

– Защищённости, покоя и…огромной любви.

– Ты вернулся в родительское лоно, именно так ощущают себя младенцы в утробе матери.

Задумавшись, мы стояли над пропастью. Разгорался рассвет, окрашивая снежные вершины розоватым светом. Величественные горы Верховии допускали к своим тайнам крайне редко, только избранных смельчаков. А если я прыгну и разобьюсь, Асанна тоже погибнет, не выберется отсюда, но чтобы найти выход, надо идти вперёд. Стать безрассудным, шагнуть в пропасть в надежде, что крылья раскроются? Ударить по своему сознанию смертельной кувалдой, вырвать зверя из оков человека.

Неприятный озноб прошёл по позвоночнику. Голос дракона? Ему не понравилась моя мысль?

– В материнском лоне храниться твоя сила и память, – Асанна прижалась ко мне, оплела руками, пытаясь отогнать мысли о безумном поступке. Безумном ли?

Человек и зверь разные в самой сути существования, но единые во мне. Требование найти в этом симбиозе точку разделения, есть единственно правильное решение. И эта точка храниться в самом начале рождения, Асанна права.

Солнце лениво поднималось над верхушками гор, правда, на вышине было всегда прохладно, в пещере была вода, можно укрыться от снега и дождя, но, сколько дней выдержит хрупкое человеческое тело без еды? Мучения Асанны я не выдержу и до конца дня. Не знаю, понимала ли она меня, но её тело сильнее вжалось в моё. Пропасть гипнотизировала.

Когда-то мой предок пришел в этот мир, лишённый рефлексии и сомнений, преисполненный единения с природой, и сейчас внутри него поселился чуждый его мироощущению элемент. Он присматривался, принюхивался к чужаку, не совсем понимая природу его появления. Но почему-то первенство в нашем тандеме я отдавал дракону.

Уникальные свойства зверя – способность подстраиваться к условиям среды, ощущать естественным своё бытие, практично воспринимать действительность и действовать в рамках разумности, вызывало во мне преклонение перед его сущностью. Как человек я хотел добраться до сердцевины нутра дракона, понять его, договориться с ним. Только в этом случае мы могли бы безболезненно существовать, не ломая, каждый раз архитектуру друг друга.

Когда-то на заре веков человек и дракон были едины, им не приходилось соперничать, и отнимать право на выражение себя в той или иной ипостаси. Значит, был договор, ненасилие, приятие и уважение каждой из сторон. Соне без усилий удалось получить эту согласованность. Она увидела, как Горыныча утаскивают в сетке, упала и обратилась.

Мой дракон почему-то не верил человеку, считал его конкурентом своей сути. Мысль о том, чтобы прыгнуть со скалы вздыбила его рефлексы на максимум, как будто своим поступком я хотел убить его, и объяснить ему ничего не удавалось, у нас не было контакта. Вот в чём крылась проблема. Я не слышал его голос, он не доверял человеческим желаниям, отторгал их, как инородный элемент, в итоге, взаимодействия не получалось.

Как мне пробиться к сознанию дракона, наладить сотрудничество? Разбудить что-то спящее и забытое, то, что никогда не знал и не чувствовал.

– Добромир, я пойду в пещеру, там теплее.

Какой-то странный холодок пронёсся между нами. Я чем-то обидел Асанну, не попросил помощи, совета? Бесспорно, она помогла мне ночью, но дальше надо разбираться самому. Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как Асанна давно расплела свои объятья, отодвинулась от меня.

– Да, иди. Мне надо хорошенько всё обдумать.

– Хорошо.

Сознание погрузилось в неведомую глубину, я не оглянулся. Сейчас не до того.

Какие-то неясные смыслы плавали в голове, складывались в узоры, разлетались от пристального внимания. Кажется, ещё немного, и начнётся расшифровка символов. Время потеряло очертания, я двигался в темноте наугад, натыкаясь на углы, теряя узор, цепляясь за него вновь, бредя за своей звездой. Звездой?

Взгляд соскальзывал, картинку трудно было удержать в голове. Нужно просто понять символы. Кто-то заботливый и мудрый с материнской любовью посмотрел на меня с тёплой улыбкой, я потянулся за ней. Вот, сейчас я ухвачу неведомый ранее смысл. Не случилось. Детали не складывались, чего-то не хватало в этом уравнении. Странный ветер вдруг разметал в стороны так тяжело собранные фигуры, разрушил узор.

Нужен перерыв, я устал, вымотался, проголодался, в конце концов.

Оглянулся, ища взглядом Асанну. Забыл, что она ушла греться в пещеру. Хотя там нет ни единого тёплого места, внутри пещеры немой холодный камень. Единственной печкой здесь являлся я сам, мог бы согреть её, но даже не подумал об этом.

Тяжело вздохнув, зашёл в пещеру, отыскал Асанну, нахохлившимся воробьём сидевшую на камне.

– Совсем закоченела?

Она кивнула и поднялась мне навстречу.

– Прости, что так долго, – провёл губами по её холодной щеке, притянул к себе, вдыхая аромат её волос.

Асанну била дрожь, я обнял её, желая укрыть собой как щитом, согреть, и отогреться душой возле неё. Кажется, я нуждался в ней гораздо больше, чем она во мне. Странно, как я этого не понимал раньше. Конечно, ценил её, уважал, но всегда был выше, сильнее её.

– Когда ты увидел Искру, что ты почувствовал?

Маленькая уязвимая девочка до сих пор ревновала меня к Соне, не верила, что я освободился от любовной зависимости, закрыл эту историю.

– Мой дракон восхитился ею.

– Возникло…притяжение?

– Честно?

Лицо Асанны в темноте болезненно скривилось, она сама не знала, хочет ли услышать правду, или лучше не поднимать эту тему, оставить всё, как есть.

– Да.

– Искра как самка не заинтересовала Мира.

– А я… как Мир относится ко мне?

– Тебя единственную он готов посадить себе на шею

Асанна расслабленно выдохнула, опустила напряженные плечи, посмотрела с благодарностью. Растопился лёд между нами, синхронизировались сердца, и детали мира перестали кружиться в первобытном хаосе, приняли упорядочивать своё строение. Рядом со мной стоял проводник, готовый проникнуть в закрытую глухой бронёй часть меня.

– Опять не получается, – сказал я ей. – Хочу обратиться в зверя, он противиться мне.

– Я сидела и думала, почему так происходит. Хищник должен подчиняться твоей власти, а он не хочет признавать твоё главенство. Главенство человека.

– И как мне с ним договориться?

– Как ты договаривался с Громом? Он ведь подчинялся тебе, хотя по сравнению с ним, ты слабая мелкая букашка.

Асанна предложила пойти другим путём. Кровь Грома была во мне, драконья суть должна услышать мой призыв, и склонить голову передо мной.

– Грома купили в Энобусе в Инкубаторе, когда мне было двенадцать лет, а ему три месяца. Он не запечатлел моё лицо при рождении. Но, когда мы пришли в Инкубатор за покупкой, Гром выбрал меня. Драконы сами выбирают…, – я хотел сказать хозяина, но запнулся. Гром не служил мне, он был моим другом и напарником, – того, с кем они будут летать.

– Как он это сделал?

– Маленький, чёрный дракончик подошёл ко мне, я присел, подставил руки, он вспрыгнул на них, оцарапав острыми коготками до крови, но это была ерунда по сравнению с его доверием. Я – мальчишка ощущал себя счастливейшим из смертных в тот день. У меня появился дракон, который сам выбрал меня.

– Мой дракон Яго достался мне от Сони, у меня нет с ним контакта. Все говорят, что у Яго чемпионская стать, но любая гонка и для него, и для меня ужасное испытание. Давно бы плюнула на всё это, если бы не команда. Мне кажется, про то, как я луплю Яго каюром, уже ходят легенды.

Асанна грустно улыбнулась. Это была давно всем известная истина, если наездник и дракон не чувствуют друг друга, у них мало, что получится.

– В отличие от вашей взаимной привязанности с Громом, у меня с Яго лишь функция: наездник – погонщик дракона.

– Добромир, ты вспоминаешь муку, с которой переродился, а Мир, возможно, считает, что сделал тебя счастливейшим из смертных.

– Знаешь, я никогда не шёл от чувств, я всегда думал о логическом решении задачи.

– Мне кажется, тебе надо найди в своём сердце благодарность, дать Миру ощущение его значимости и важности для тебя, показать, как ты рад, счастлив, что он с тобой.

Серьёзная задача.

Как возможно стать счастливым по принуждению? Переливание крови спасло мне жизнь, но случился побочный эффект, я получил вторую ипостась. Я этого не хотел, не просил, даже не предполагал, что такое возможно.

А теперь Асанна просит растопить лёд между мной и драконом, почувствовать, что мы с Миром одно целое. Где взять инструкцию, чтобы шаг за шагом решить эту задачу. Я привык всё упорядочивать, рационально подходить к любому делу, но сейчас требовалось другое. Настоящие, глубокие, искренние чувства. Они не возникают от желания их ощутить, это совсем другое.

Мой вздох оказался затяжным.

– Ты права, здесь есть о чём подумать.

Когда мы выбирали дракона, Гром ничем не отличался от своих погодок. Но он стал одним из самых могучих драконов в Верховии, одним из самых разумных. Мы вместе росли, вместе учились летать, я никогда не брал в руки каюр, ни разу не ударил своего дракона. В небе мы с Громом становились единым целым.

Мне нравился Горыныч, на котором летала Соня, при своём мелком размере и узких крыльях, он в Энобусе опередил нас с Громом. Меня тогда словно кувалдой ударило в лоб, пришло понимание, что я совсем не разбираюсь в драконах, и важна не только величина крыльев и мощная стать.

Горыныч, впервые попав на гонку, показал такие чудеса выдержки, сообразительности и фантастических кульбитов (я пересматривал гонку несколько раз на записывающем кристалле), что я не верил своим глазам. Но когда Горыныч умудрился приспособить своё горло под членораздельные звуки, меня перетряхнуло с головы до ног. Невозможное оказалось возможным, потом обыденным, и через время даже перестало удивлять.

Я поразился невероятной, мистической связи между Соней и Горынычем, не предполагая, что она может иметь такую глубину. Но когда очистил сознание от старых убеждений и допустил, что между мной и Громом тоже есть мысленная устойчивая связь, она с лёгкостью проявилась. Всё оказалось просто – стоило сказать «да».

Связь оказалась соткана не из принуждения и доминирования наездника над драконом, она началась с первой минуты нашего знакомства, крепла год от года, и выросла в огромную привязанность по имени любовь.

Когда Асанна проткнула шкуру Грома и сцедила кровь, он вырвался и улетел, расценив экзекуцию как моё предательство, ведь я держал его и требовал не шевелиться. Старх Лютый с подельниками схватили Грома в Энобусе и решили убить, потому что в любом случае они не смогли бы заставить его служить. Гром вырвался, невидимым локатором дотянулся до меня и полетел на поиски. Мой дракон, зная, что умирает, нашёл меня с Асанной и отнёс в Драконью Пустошь. Ему почему-то было важно, чтобы моё перерождение случилось именно там.

Гром знал гораздо больше меня. Вместе со своей кровью он передал мне не только память веков, он передал свою любовь, которую чувствовал ко мне гораздо сильнее, чем я. Возможно, Гром вырос в огромного монстра, потому что я хотел стать чемпионом, и именно таким представлял своего дракона. Он не подвёл. Гром всегда и во всём соответствовал мне. Я считал это везением, но везения не было.

Гром сделал для меня всё и больше, чем всё.

Гром не оставил потомства, не принял ни одну самку, кроме Лары. Но их знакомство произошло слишком поздно и оказалось скоротечным: Лару передали Эрвину, и она улетела со своим наездником в Межгорье. И всё же я уверен, Гром хотел оставить свою кровь. Его кровь оказалась во мне. Мир был прямым потомком Грома. И уже за это я любил его, как самого себя. Я и был им.

Я вспомнил как орал и плакал как мальчишка, когда топь засасывала Грома, как просил его не бросать меня, как дрался с водными грызунами, терзавшими шкуру дракона, как чешуя прилипла к моему мокрому телу, и я не хотел её смывать, чтобы хоть что-то оставить себе на память.

Гром оставил больше, чем память, он оставил часть себя. Мир был частью моего любимого дракона. Как же я сразу это не понял?

– Пойдём, – я взял Асанну за руку.

Она не спросила, куда мы. Здесь находилось только два места, внутри и вне пещеры, больше идти некуда. Мы вышли на площадку перед пещерой. Стало намного холоднее, ветер, притихший за ночь, словно разозлился, резкими порывами бросался в лицо, заставляя жмурить глаза.

– Ничего не бойся, – сказал я.

– Закрыть глаза?

– Нет, можешь смотреть.

– Добромир, – Асанна вдруг испугалась, зря попросил её не бояться.

– Ты ведь смелая, да? – я посмотрел в серые с мелкими коричневыми огоньками – крапинками глаза. Огоньки танцевали, затягивали, манили в глубину.

Красиво.

– Что ты придумал?

– Я нашёл в своём сердце то, о чём ты просила.

Почему-то не смог произнести «любовь». Сейчас не смог.

– И что дальше?

– Дальше всё будет хорошо.

Я сделал несколько шагов, вроде как оступился, и спиной полетел вниз. Осталось узнать, поверил ли мне Мир. Хотя я не сомневался, что да.

Когда крылья легко распахнулись за спиной, я полностью расслабился, ощущая, как воздушный поток крепко держит меня. Спланировав вниз, я взмахнул крыльями, поднялся до скальной террасы около пещеры, чтобы увидеть Асанну, смотревшую прямо мне в глаза.

У нас получилось. Вот бы ещё научиться говорить, как Горыныч. Если бы я мог, то рассмеялся.

Глава 14. Поиск

Я облетел Башню Ветров два раза, сообщая о своём прибытии грозным рыком, и приземлился около входа. Для посадки на верхнюю площадку Башни надо ещё получить разрешение – это частная собственность моего отца, чью фамилию я никогда не носил, и носить не буду. Через пару минут, после того как Асанна сошла по крылу на землю, около неё встал человек. Я признал Мира, он ответил мне доверием.

Как только началась трансформация, со стороны я как будто растворялся в дымке, Асанна резко закрыла глаза руками.

– Что происходит? Чего ты испугалась?

Асанна сквозь пальцы посмотрела на меня, потом отняла руки от лица.

– Соня после трансформации всегда оказывалась голой, а ты, – она пристально изучала мою одежду, – в жилетке и штанах, которые…которые…

– Ты сняла с меня в пещере?

Асанна потрясённо кивнула, осторожно прикоснулась к материи, провела рукой по её чуть шероховатой поверхности, огладила её.

– Я думала, ты припрятал вещи заранее, и когда я проснулась, успел одеться.

– Нет, я очнулся в человеческом обличии уже в этой одежде. Она мне полностью по размеру.

– Как будто из чешуи, – протянула Асанна, подковырнув ноготком ткань. – И штаны из этого же. Фантастика.

Вспомнив, как меня облепила чешуя Грома, слазившая с его шкуры лоскутами в момент смерти, я всё понял. Кровь Грома, душа Грома, даже чешуя Грома перешли ко мне.

– Жилет и штаны – посмертный дар моего дракона.

Асанна ухватилась за пояс, потянула к себе.

– Плотно сидят, как влитые.

Я наклонился к её лицу, приблизил свои губы к её.

– Не провоцируй.

В этом двусмысленном положении нас застал Мечислав, стремительно появившийся на пороге Башни. Асанна мгновенно отстранилась.

– Добромир!

Мой биологический отец кинулся ко мне, раскинув руки. Следом за ним, накрывая на ходу плечи платком, выбежала Авивия.

– Добромир!

– Тетя Ви, – Асанна со слезами обернулась к матери Эрвина. – С ним всё в порядке.

Мечислав до хруста костей сжал меня в объятиях, похлопал по спине широкой ладонью, тетя Ви поцеловала меня в щеку, плача от радости. Асанна, растрогавшись, заплакала вместе с Ви, словно только сейчас, осознав, что всё-таки произошло – я не потерял память, не переродился в дикаря, нашёл способ вернуться.

– Столько дней, столько дней тебя не было, – шептала Ви, украдкой смахивая слёзы.

Потом мы сидели в просторной кухне – столовой, а Ви угощала нас всем, что нашлось в закромах Башни Ветров. Тревога, с которой все ждали моего оборота, стала стихать.

– Мечислав, я собираюсь найти отца.

– Ты не можешь вот так явиться, как и не сможешь лететь. На тебя начнётся охота, и как на человека, и как на дикаря.

– Разве Искра имеет клеймо?

Мечислав вздохнул, посмотрел на меня задумчиво.

– Ты забыл, что она дверница?

Точно! Она же переместила нас из здания Высотомера в Овечечку почти мгновенно. Соня обладала просто невиданной силой. Она стала дверницей, и она же имела вторую ипостась, могла исчезать и появляться там, где захочет и когда захочет, ей не нужна страховка в виде клейма.

При таком раскладе мне надо стать дверником или выбрать хозяина. От мысли о хозяине внутри родился такой звериный рык, что я с трудом подавил его.

– Мир отказывается от клейма. Я с ним полностью солидарен. Стать дверником, думаю, мне вряд ли удастся. Думаю, если бы это было просто, рядом сидела бы целая бригада дверников.

– Ты прав, Добромир. Соня не знает рецепта, первое перемещение у неё произошло спонтанно. Потом она просто представляла место, куда хочет попасть. Талант дверника – уникальное явление. Власти Верховии бились над этой тайной сотни лет, но так и не разгадали её. Всё потому, что сами дверники не знали, как это происходит. Это было просто дано и всё.

– А как же ключи дверников?

– Когда-то ключи играли большую роль, но Соня и тут пошла гораздо дальше. Ей не нужны двери и ключи, чтобы перемещаться. И заметь, она может захватить с собой других людей. Соня обладает уникальным даром, единственным в Верховии. И ей, как ни ужасно это звучит, приходиться скрывать свои возможности.

Асанна молча пила чай, упёршись взглядом в кружку. Разговор о Соне опять бросил её в водоворот ревности, хотя недавно я сказал ей, что всё кончено. Это была правда, я перестал думать о Соне, но сейчас поймал себя на мысли, что Мир был бы идеальной парой для Искры, и Мироздание что-то напутало, распределяя пары.

Моя, как я думал неизлечимая любовь к Соне, исчезла, потребность же видеть Асанну возросла во сто крат, почему же сейчас, глядя на бледное лицо девушки, я слушаю предательский голос в голове. Когда-то у меня уже была идеальная пара для идеального меня, и это кончилось смертью той самой пары. И всё потому, что я ни разу не идеальный. Асанна, оторвала взгляд от кружки, врезалась в меня глазами. Мы замерли.

– Неидеальный…

Кажется, я произнёс это вслух, отвечая на её немой вопрос.

– О чём ты? – Мечислав недоумённо поднял брови.

Звуки на улице заставили нас замереть. Внизу в дверь кто-то забарабанил со всей силы. Так настойчиво и нагло могли ломиться только гвардейцы, наделённые властью.

– Добромир, тебе надо скрыться, – Мечислав поднялся из-за стола.

– Я могу унести отсюда всех.

– Это опасно, у них огнестрелы. Гвардейцы не пожалеют дикаря.

Ви вцепилась в рукав Мечислава.

– Только не это. Я останусь с тобой. Им нечего тебе предъявить.

– Тш-ш. – Мечислав приложил палец к губам. – Мне кажется, они заняли крышу. – Мечислав поднялся, махнул рукой. – Идём за мной. У нас есть, где спрятаться. Не зря же здесь трёхметровые стены. Есть специальные пустоты.

– Надо всё убрать, – зашептала Ви, – как будто здесь никого не было.

– Правильно. А то начнут нас искать.

В восемь рук мы мгновенно убрали посуду и съестные запасы.

– Чайник горячий, – напомнила Ви.

– Ставь на дровницу, может никто не обратит на него внимания.

Внизу стало слышно, как начали ломать дверь. На крыше тоже кто-то орудовал кувалдой.

Мечислав вывел нас на лестницу, поднялся вверх на несколько ступенек, надавил на какой-то камень, толстая стена чуть сдвинулась, открыв узкий проход в крохотную комнату.

– Сюда двое,– подтолкнул Княжич нас с Асей в спину. – Я закрою. Мы с Ви поднимемся выше.

Я протиснулся в каморку с низким потолком, я шагнула следом. Мечислав навалился плечом на край отъехавшей стены, и мы с Асанной оказались в полной темноте. Через несколько минут на лестнице загрохотали шаги, послышались отрывистые команды обыскать дом.

Обхватив меня за талию, Асанна уткнулась носом мне в яремную ямку, её дыхание щекотало мне шею, и я только плотней вжимал её в себя. Эффект объятий не заставил себя долго ждать. Лёгкие, невесомые поцелуи постепенно перешли в откровенно жаркие, дразнящие, неистовые, но нельзя было издать ни единого звука. Понимая это, мы старались.

Когда в крови кипит кровь, срывая все предохранители, а ты словно часовой следишь за уровнем пожара, двоякое чувство отдаться страсти и держать её под контролем, до невозможности усиливает сумасшедший натиск гормонов.

Асанна обессиленно повисла у меня на руках, я притиснул её спиной к стене.

– Ты кипяток, – чуть слышно в губы прошептала она, – глаза светятся.

Я горел. Горел и жаждал утолить пожар в крови. Ася выгнулась и застонала, подчиняясь моему желанию.

– Тише…

Она задыхалась от происходящего, стараясь не сорваться в стон. Это было мучительно и горячо.

– Не могу…

Ася кусала мои губы, впивалась в шею обломанными ногтями, изгибалась, словно желая вырваться из моих объятий, вырваться из тесноты плена. Шум за стеной, крики, топот только подстёгивали нас лететь к финалу рождения. Мы обрывали нити прошлого, освобождались из щупальцев спрута, державшего нас в плену старых ран, воспоминаний, прежней жизни. Архив убеждений, мыслей, тревог, чаяний упокоился в дальнем углу памяти.

В этом акте близости мы стали иными, мы с поразительной ясностью двигались к чему-то другому, еще не понимая каково оно. Рассыпаясь на молекулы и собираясь заново, мы рождались из тесноты и темноты, синхронно стремились к свету, наполняясь им для неизведанного, нового и прекрасного.

Ощущение одиночества, так долго терзавшее моё сердце, растворилось в чернильной темноте убежища. Внутренний взор вспыхнул пониманием, как преходяще было всё то, что имело когда-то огромное значение. Смысл остался только один, в этой точке бытия, слившись в единое целое со своей парой, я наконец-то оказался цельным и завершённым.

Ритм наших тел ускорился, набатом долбили сердца навстречу друг другу. Казалось, мы сотрясали башню до основания энергией тел. Взрыв эмоций был такой силы, что в голове вспыхнула мысль – мы дотянулись до мировой души, повенчавшей нас благословением. Вне времени и пространства мы стали едины.

Финал оглушил нас обоих.

Хотелось не разрывать объятия никогда. Я чувствовал, как дрожали ноги Асанны, как тяжело ей было стоять. Она повисла на мне, судорожно дыша.

– Я была громкой.

– Я тоже. Было… больно?

– Было хорошо.

Ася замерла в ожидании моих признаний, но шум за стеной отвлёк меня. Гвардейцы засуетились, их победоносные выкрики означали, что они добрались до цели. А потом я услышал голос Мечислава.

– Почему забираете мою жену? Куда вы нас везёте?

Ответа я не расслышал. Впрочем, он был не нужен. Отец дал понять мне, что вместе с гвардейцами они покидают Башню, и мы останемся здесь одни. Нас оставалось всё меньше. Вокруг полная неизвестность, а мы двое остались одни против целой армии Верховии. Была надежда, что Эрвин и Соня присоединяться к нам в борьбе против общих врагов, если, конечно, их ещё не пленили.

В следующий час я скрупулёзно прощупывал камни стены, пытаясь открыть нашу добровольную темницу. Асанна сразу присоединилась ко мне. Именно её тонкие пальчики обнаружили нужный камень, чуть утопленный в каменную стену. Надавив на него, я почувствовал, что стена дрогнула. Слишком редко пользовались этим механизмом, пришлось попотеть, чтобы его открыть.

Лестница оказалась пуста, в ней тянуло сквозняком, как в трубе. Внизу хлопала открытая дверь, громыхая железным полотном. В кухне – столовой оказались открыты все дверцы шкафов, вывернуто всё содержимое из них, будто там тоже что-то искали. Слишком рьяные гвардейцы свалили на бок стол, раскидали стулья, разбили посуду. Как варвары, забравшиеся в чужой дом, они перевернули и порушили всё, к чему дотянулись.

Дом Мечислава внутри стал похож на полуразрушенный сарай, в который ворвались мародёры, своей грязью осквернив пространство. Асанна, чуть не плача, кинулась убирать кухню. Я поставил на ножки перевёрнутый стол, поднял разбросанные стулья.

Наших с Асанной вещей в Башне не было, поэтому кроме Мечислава и Авивии верхотуры больше не стали никого искать. Мечислав то ли не успел скрыться, то ли не стал этого делать, а Ви забрали вместе с ним.

Мы, действительно, остались в Башне одни, и с какого конца двигаться к цели, я пока совершенно не понимал. Бабка – кругляшка, наверное, могла что-то подсказать, бросив руны. Но где ведьма, а где я?

– Пойду вниз, попробую закрыть двери.

Спустился по лестнице к распахнутым дверям, щеколда осталась на месте, её можно использовать. Не торопясь, вышел на площадку перед Башней, тоскливо оглянулся вокруг. Захотелось обратиться в зверя, чтобы отключить чувства, перестать испытывать невероятную боль от своих потерь.

Меня лишили родителей, Мечислава, Авивии. В Овечечке, скорее всего, хозяйничали чужаки, дом в Светозаре опечатан и разграблен, мою команду или распустили, или взял под контроль Старх Лютый. Я оказался почти в полной изоляции, не считая Асанны. Предательская слабость свинцовой тяжестью сковала тело. Привалившись спиной к каменной кладке, я замер. Мысли путались, в груди скрутился стылый тяжёлый комок под названием «я – неудачник».

Холодный ветер заставил очнуться. Эта Башня не зря называлась Башней ветров, на неё почти без перерыва со всех сторон налетали злые ветры. Взгляд остановился на небольшом строении похожем на гараж. На мою удачу в открытом гараже стоял мобиль Мечислава. Его, видимо, не изъяли потому, что верхотуры улетели на драконах, и свободного человека для транспортировки мобиля не нашлось.

Вернувшись в Башню, я застал Асанну, ожесточенно терзавшую говоруна.

– Связи нет, – сказала она, подняв на меня взгляд. – Никого не могу набирать. Никто не отвечает, – она тяжело вздохнула. – Садись, поешь.

В молчании мы принялись ужинать, я черпал ложкой кашу, которую сварила Ася, глотал через силу, чтобы просто набить желудок. Наступил вечер, тени за окном стали длиннее, солнце быстро падало за край горы, а я как заколдованный глядел в пустоту перед собой.

Кто я? Чем смогу помочь Мечиславу, Авивии, Веригле? Как их вытащить из тюрьмы? Где найти отца и мать? Я никогда не плёл заговоры, не был искусным переговорщиком, меня не интересовали связи, интриги, знакомства.

Я был далёк от Совета Старейшин, не знал, кто друг, а кто враг, к кому можно обратиться за помощью, за советом. Я жил в узком кругу, состоящим из членов моей семьи и моей команды. На них я бы мог положиться.