Текст книги "Луч судьбы. Я дождусь (СИ)"

Автор книги: Таша Таирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Часть 9

Два года назад. Дочери и матери

Игорь Шанин вышел из операционной, стянул шапочку с седых волос и услышал тихое:

– Игорь Александрович, как она?

Шанин качнул головой и шагнул к испуганной Тийю. Девушка смотрела ему в глаза, нервно комкая белоснежный платок.

– Ти, девочка, ну зачем ты осталась в больнице? Тебе же завтра на службу, а ты тут полночи просидела.

– Игорь Александрович, всё плохо, да? – Губы Тийю искривились, а глаза за секунду наполнились слезами.

– Господи, ну о чём ты, глупенькая? Ничего катастрофического пока не случилось, отросток удалили, выпота немного, задренировали и ушли. Ты же врач, Ти, и хороший врач, как я посмотрю, если уговорила свою упрямую бабулю в больницу поехать. Умница, и диагноз правильно поставила, и привезла пациентку куда надо. Вера Григорьевна ночь проведёт в реанимации, а утром, я думаю, переведём её в палату. А теперь пошли – я такси вызову, к нам поедешь, нечего тебе одной в огромном доме делать.

Тийю благодарно кивнула, устало улыбнувшись, и уже через час крепко спала в доме Шаниных. Анна обзвонила подруг и объявила общий сбор. Недолгий брак, развод, неприятность с бабушкой и новости о родителях Тийю нуждались в осмыслении и срочном обсуждении. И Ира, и Катя согласились встретиться сразу, тем более что увидеться и поболтать от души с девочками после их приезда из академии так и не удалось.

Но жизнь внесла свои коррективы в планы старшего поколения. Утром Игорь позвонил жене и тихо произнёс:

– Анюта, постарайтесь задержать Тийю дома, Вера Григорьевна умерла сегодня утром. Обширный инфаркт. Я уже известил её дочь Марию Валентиновну, но на звонок ответила какая-то странная женщина. Думаю, что я, наверное, позвоню заранее в ритуальное агентство, как считаешь?

– Господи, Игорь, ты только не вини себя, хорошо? Поверь, мне очень жаль, но она ровесница моим родителям, а это уже восемьдесят три года.

– Восемьдесят пять, Аня. Вере Григорьевне недавно исполнилось восемьдесят пять. Но это никак не снимает с нас ответственности. Позаботьтесь о девочке. А я позвоню, когда всё станет ясно.

Последующие дни Тийю жила будто в каком-то коконе, выполняя всё, что говорили окружившие её заботой и любовью родители подруг и их друзья. Она подписывала какие-то документы, разговаривала с какими-то людьми, но ни на минуту не оставалась в одиночестве. И только когда увидела несколько десятков незнакомых ей людей, что пришли проводить в последний путь одного из лучших педиатров города, услышала добрые слова в адрес своей бабушки, признания в том, что именно её бабушка спасла столько маленьких деток, Тийю заплакала. Тихо, прикрыв ладошкой губы и стараясь сдержать слёзы. Её обнимали, говорили что-то, а она бездумно смотрела на холм земли, не понимая, как ей жить дальше. Она вдруг осознала, что осталась совсем одна. Но в этот момент она почувствовала, как её обняли крепкие и добрые руки.

– Тийю, девочка, пойдём, тебе надо отдохнуть и прийти в себя. – Тийю подняла глаза и увидела Екатерину Александровну Воскобойникову, маму Катю, что обнимала её и мягко гладила по плечу. – Идём, моя хорошая. Уже холодно, бабушке бы не понравилось, что ты так легко одета. Пошли, пошли.

И она увела растерянную Тийю Берг, чтобы спустя некоторое время уложить её спать. Впервые за последние три дня.

***

– Если ты не можешь сейчас об этом говорить, не надо. – Екатерина Александровна аккуратно вложила в протянутые ладони чашку с чаем и села рядом. Ирина Николаевна Воскобойникова сидела на соседнем диване, обнимая Лизу, Анна Викторовна в обнимку с дочерью устроились в глубоком кресле. – Пей, он сладкий, тебе глюкоза сейчас нужна как никогда.

Тийю улыбнулась, сделала маленький глоток и зажмурилась от удовольствия – всё как она любит: горячий, в меру сладкий с нотками лимонной кислинки.

– Нет, я в порядке, мама Катя. Я не знаю, была ли какая-то любовь, да и вообще какие-то чувства с его стороны. С первых дней нашего брака он контролировал всё в моей жизни. Он постоянно указывал мне, как я должна быть одета и причёсана, как себя вести, как разговаривать, как себя держать, как я должна выглядеть – от макияжа и до высоких каблуков, что говорить и когда. Иногда мне позволялось говорить, только когда он разрешал, чтобы я своей глупостью не разрушила его имидж. Сначала я относилась к этому спокойно. Всё-таки он старше, опытнее, да и потом я выросла в простых условиях, бабушка никогда особо не заморачивалась, сколько и каких вилок лежит на столе. Но потом он стал придираться к тому, что и как я готовлю, как содержу дом, как блестят оконные стёкла, как стоят баночки в кухонных шкафчиках! – воскликнула Тийю и прикрыла глаза ладонями. – При этом именно я после учёбы и нарядов должна была ходить по магазинам, готовить, убирать, стирать, помогать ему в подготовке семинаров и лекций, но мне тоже нужна была помощь! Мне не надо было разжёвывать материал, мне необходимо было время! Время, которого катастрофически не хватало. При этом он часто повторял, что для человека с почти законченным академическим образованием я довольно тупая. Я стала в себе сомневаться, терять уверенность, я изо всех сил стремилась к идеалу, но не к моему, как оказалось, а к тому идеалу, что нарисовал и придумал себе он! К тому же, – Тийю опустила голову и чуть покраснела, – стыдно об этом говорить, но… Как-то вечером он просматривал какую-то статью и зачитал мне некоторое отрывки, в которых говорилось об отношении мужчин к женщинам. Хм, оказывается великий Аристотель высказал мнение, что у женщины нет ума: совершенно бессознательное существо, которое не ведает, что творит. Другой автор настоятельно рекомендовал наказывать женщин за проступки и бить. Тогда-то он мне и сказал, что главное достоинство женщины – это наглухо закрытый рот и повиновение своему господину. А однажды я случайно подслушала разговор… Оказывается, женщина существо по своей природе грязное и ненасытное, а потому женщине не пристало… – Тийю закрыла лицо руками и прошептала: – не пристало испытывать удовольствие от секса. Я терпела, всё терпела, успокаивая себя мыслью, что он такой умный и красивый выбрал меня, хотя вокруг столько прекрасных женщин, что он преподаватель, кандидат наук, а я простой слушатель, студентка. Но когда мне запретили звонить бабушке и общаться с Инной и Лизой, я решила, что мне надо срочно бежать. Потому что я поняла, что насилие – это не всегда кулаком в лицо, это ещё когда тебя игнорируют, контролируют, пренебрегают твоими желаниями. Я ушла, а теперь я боюсь.

– Боишься? Кого? Что он тебе сказал? – Анна крепко обняла дочь и удивлённо посмотрела на Тийю.

– Нет, я боюсь другого. Я боюсь, что уже никогда и ни за что не смогу поверить другому мужчине.

Катя внимательно осмотрела собравшихся в комнате и чуть слышно произнесла:

– Ты не должна так думать, Тийю. Это всё прошло, осталось в прошлом. Поверь, все мы ошибаемся. Мы тоже долго терпели, едва выносили неподобающее отношение к себе, надеясь на перемены. И прошли через боль, потери и унижение. А теперь, девочки, послушайте меня и поверьте моим словам. Я знаю, о чём говорю. – Катя встала и подошла к окну. Сад у дома Шаниных уже пожелтел, некоторые деревья почти полностью сбросили листву. Скоро начнутся дожди, а с ними всё чаще будут возвращаться боли в сросшихся костях и страшные воспоминания о гибели сына. Но всегда рядом с ней будут её мужчины – Серёжа и Матвей. Она улыбнулась своим мыслям и продолжила, глядя на появляющиеся на пока ещё сером небе звёзды. – Я не помню, у кого я прочла это, но готова подписаться под каждым словом. Придёт время и в твоей жизни появится настоящий мужчина. Тебе не придётся следить за ним и не спать ночами, чтобы узнать, где он и с кем. Тебе не придётся сдерживать себя в том, что ты хочешь сказать, сдерживать любовь, которую ты чувствуешь к нему в страхе отпугнуть его, сделать что-нибудь не так. Ты не будешь лезть из кожи вон, чтобы соответствовать ему. Вместо этого его намерения будут предельно ясны. Он будет использовать каждый шанс, чтобы показать, как много ты для него значишь – в каждом продуманном или случайном поступке. Он будет хотеть проводить время с тобой, находить время для тебя. Он будет готов быть с тобой, словно он искал тебя всю свою жизнь. Он будет прощать твои промахи и нелепости, он не будет указывать тебе на ошибки, он просто будет рядом. Поверьте, девочки, вы ещё встретите тех, кто заставит вас поверить в любовь. Тийю, милая, так и будет. Так случилось со мной. Ты влюбишься в кого-то, когда уже перестанешь верить и не будешь искать любви. Когда твоё сердце опустеет после тех, кто причинил тебе боль. Твоя душа будет изношена от всего того, что ты пережила. Тебе будет казаться, что вокруг пустота… И всё же, несмотря на это, он вмешается и сделает любовь лёгкой и естественной. Он заставит тебя захотеть. Захотеть, понимаешь? Захотеть открыть сердце и довериться. Он заставит тебя захотеть поверить и полюбить его так, словно никогда не было в твоей жизни предательства и низости. Он не обманет тебя, потому что будет любить тебя, будет искренен, будет чувствовать так же, как ты. Он не будет пренебрегать тем, что у вас есть, он будет гордиться вашими отношениями. Он будет показывать и доказывать, как много ты для него значишь. Он ничего не будет обещать тебе, он просто будет делать, поступать, слушать, защищать тебя, он сделает тебя частью своей жизни. Этот мужчина не будет идеальным, и, возможно, ваши отношения в начале тоже будут непростыми, но они будут. И ты поймёшь, что боль, грязь ушли, что остался с тобой только свет…

– И тогда ты поверишь и будешь счастлива. И через год, и через десять. Всю оставшуюся жизнь, – закончила Катину мысль Ирина. – И больше никогда не будешь бояться. Не то сделать, не то сказать, ты не будешь бояться возвращаться домой, потому что будешь знать, что там тебя ждёт твой мужчина. Данный тебе судьбой.

Лиза открыв рот смотрела на улыбающихся своим мыслям женщин, Инна подняла голову и крепко обняла маму. Тийю внимательно оглядела всех собравшихся и неожиданно широко улыбнулась.

– И не надо стремиться к какому-то идеалу. У каждой семьи, в каждом доме свои идеалы. – Ирина мягко тронула растрёпанные волосы Лизы. – Недавно одна из наших медсестёр поведала, как её мама, рассказывая о своей молодости, говорила о борщах, стирках, кипячении. Говорила о том, как она убивалась, чтобы дом выглядел идеально – царство ненавистных борщей и до блеска вымытых полов. Нет, я не говорю, что надо забить и зарасти грязью, питаясь чипсами. Я про страсть эту к идеальному вышколенному дому, вышколенному материнству. Тому самому, что копит в нашей жизни только комплексы и страхи. А иногда надо просто отдохнуть, посидеть в тишине, подумать, да просто выпить вина! И накопить силы, чтобы любить. И быть любимой. А баночки в кухонном шкафу пусть стоят криво! Это не парад в столице в конце концов!

Анна усмехнулась и искоса посмотрела на Лизу:

– Ну да, тем более что потом их всё равно надо по новой расставлять, когда тебя возле этого шкафа отлюбят как следует!

– Ну мама Аня! – Лиза опустила глаза и покраснела. – Я же не знала, что вы с Игорем Александровичем решили похулиганить. А он ещё и смеялся на весь дом, – с досадой закончила она.

– Ладно, девочки. – Анна встала и поцеловала дочь. – Пошли ужинать, а то наши мужики, наверное, уже дурное думают. Как ушли два часа назад, заперлись и неизвестно чем занимаемся.

Она взяла чашку со столика и серьёзно посмотрела на Тийю:

– Ти, поживи у нас пока. Дом большой, мама с папой вечно заняты, мы с Игорем на работе, Богдан с друзьями. Не хочешь у нас, можно у Инночки в городской квартире пожить.

– Спасибо, мама Аня, но я должна научиться жить самостоятельно. Ведь у меня ещё и работа, и служба. А их никто не отменял. И ещё. Спасибо вам за всё, что вы для меня сделали. Будто и в самом деле у меня семья появилась.

Катя обняла девушку и медленно повела её к двери. Ира чуть задержалась и тихо спросила Анну:

– Анют, а её мать так и не объявилась? – Шанина качнула головой и пожала плечами. – Странно всё это, очень странно. Как можно бросить ребёнка и даже не интересоваться, как он живёт, что с ним происходит?

– Что я могу сказать, Ириска? Чужая душа потёмки…

Часть 10

Наши дни. Друзья и подруги

Начмед строго посмотрел на Инну. Молоденькая совсем, справится ли? Хотя вторая такая же. Да и категории пока у них нет, чтобы интернами заниматься. А что делать? Хорошо, что девчонки появились, он смог отпустить начальника рентгенологии в отпуск, а то мужик уже почти три года без нормального отдыха пашет.

– Инна Игоревна, к вам в отделение прикомандировывается врач-интерн Тарасова Наталья Александровна. В отсутствие вашего начальника возьмите её под своё крыло.

– Есть. Разрешите идти?

– Да, свободны. Инна Игоревна… Извините… Инна, ты отцу с мамой скажи, пусть заедут как-нибудь, мы уже несколько недель их не видели. Я понимаю, что Анна болела, но сейчас-то уже даже на работу вышла. Передашь?

– Да, Юрий Петрович, я скажу, но вы же знаете, что у них за работа! Так я пошла?

Инна вышла из здания штаба и подняла голову. Скоро дождь пойдёт, наверное, небо тучами затянуло, холодно. Вот и осень. Грустно… но надо идти работать.

Наталья Тарасова оказалась весёлой, покладистой девушкой, которая в первые же минуты своего пребывания в отделении рассказала о вербовке начмедом господином Суховым с целью разузнать детали о том, что происходит в отделении у дочери его друзей. Инна и Тийю посмеялись и клятвенно заверили, что будут снабжать Наталью данными по мере их поступления. Наташа сунула свой нос во все кабинеты и лаборатории, за что получила полотенцем пониже талии от старшей лаборантки Людмилы Андреевны, угостила всё отделение своими коржиками, поговорила с каким-то не в меру активным пенсионером и к концу рабочего дня была торжественно награждена медалью «За бесплатный труд», которую, высунув языки, вырезали из бумаги дежурные лаборанты. День закончился всеобщим смехом и весельем, после чего все дружно покинули здание.

Идти домой Инне не хотелось. Маму уже выписали, они с отцом как всегда задерживались допоздна на работе, у Богдана сегодня собирались друзья, а после скоропостижной смерти дедушки, а затем через несколько недель и бабушки, домой не тянуло совсем. Вечер был немного прохладный, и она решила пойти на набережную погулять, посмотреть на воду, подышать свежим воздухом. Вода всегда привлекала Инну своей силой, мощью, непредсказуемостью. Казалось, даже закованная в гранит и камень эта сила только спит и ждёт, чтобы вырваться на волю, взлететь к небесам, пугая и разрушая всё на своем пути. Постояв у каменного ограждения, Инна почувствовала, что замерзла, пора домой. Повернувшись, она наклонила голову, чтобы посмотреть на свои туфельки, и с размаху налетела на какого-то мужчину. Смущённо извинившись, она попыталась его обойти, но он сделал шаг в сторону вместе с ней, и Инна опять наткнулась на него. Шанина подняла голову и увидела своего когда-то спасителя и недавнего обидчика, который смотрел ей в лицо и улыбался.

– Здравствуйте, Инна… Игоревна, если не ошибаюсь, так?

– Не ошибаетесь. А что вы здесь делаете?

– Если скажу, что дышу свежим воздухом, то это будет полуправдой.

Инна улыбнулась:

– А какова вся правда?

– Вся правда в том, что я иду за вами от вашего отделения и всё не решаюсь подойти ближе. Боюсь, что после нашей последней встречи меня могут вежливо выслушать и мило попрощаться, а я этого не хочу.

Инна опустила голову и опять подумала, что он её так, кажется, и не вспомнил, а так хотелось услышать тихое «эх, чудо ты моё». Она вздохнула и уже с улыбкой спросила:

– А чего вы хотите?

– Не знаю, честное слово! Может, проводить вас домой, а может – пригласить на чашечку чая или кофе, а может, в кино? А может, всё вместе и одновременно?

По мере перечисления всех своих желаний лицо незнакомца расплывалось в улыбке, отчего на щеках появились ямочки, и этот новый облик так не вязался с его недавним поведением, что Инна не удержалась и громко рассмеялась. Весь сегодняшний день прошёл под знаком какой-то радости, а вечером случилось ещё и это чудо.

– А как вас хотя бы зовут?

– Александр. Александр Морозов.

– А знаете, Александр Морозов, пригласите меня на чашечку чая или кофе. В кино мы не пойдём, но я немного замёрзла, так что не откажусь выпить что-то горячее.

А потом Морозов и не понял, что же произошло. Они сидели в маленькой кофейне, пили горячий чай из больших пузатых кружек, Александр что-то рассказывал, размахивая руками, а Инна смеялась и смотрела ему в глаза, он нежно сжимал её ладошки, согревая замёрзшие пальцы, она складывала салфетки в розы и диковинных лебедей. И не было на этой планете счастливей мужчины, чем Александр Морозов! Когда вечер полностью вступил в свои права, Александр отвёз Инну домой и, прощаясь у парадной, поцеловал ей руку. Она улыбнулась, но руки не отняла и, пожелав ему спокойной ночи, растворилась в темноте.

Сергей Божнев сидел в машине и смотрел на девушку, что спокойно стояла на остановке в ожидании автобуса. Конечно, можно было подойти, познакомиться и предложить отвезти её, куда она скажет. Но что-то в её облике останавливало. Он хорошо помнил её кривоватую ухмылку в день их первой встречи, когда он помог Водопьянову дохромать до рентгенотделения. Сергей часто вспоминал её равнодушный взгляд, будто она наперёд знала все мужские уловки. И всё-таки она красивая. Очень. И имя у неё необычное. Тийю. Тийю Генриховна Берг. Божнев усмехнулся, вспоминая, как тем же вечером зарылся в мировую сеть, чтобы узнать, что же означает её необычное имя. Женственная, тихая, красивая, нежная. Женщина-мечта.

В этот момент рядом с одиноко стоящей женщиной остановилась иномарка, Тийю напряглась и отступила назад. Божнев вытащил ключи и вышел из машины. Он не слышал, о чём был разговор, но услышал последние слова – «подумай хорошенько, тебе ещё тут служить и работать». Сергей быстро обошёл стоящий автомобиль и рывком открыл дверь со стороны водителя. За рулём сидел моложавый мужик и жадно смотрел на молчащую женщину.

– Проблемы, парень? – Мужик как-то резко дёрнулся и попытался закрыть дверь, но Божнев уже крепко ухватился за руль и прижал распахнутую дверь спиной. – А теперь запомни: ещё раз увижу рядом с моей женщиной – руки переломаю, понял? И не дай бог она мне хоть слово скажет о тебе или пожалуется – молись всем святым! Тийю, солнце, извини, что задержался.

Он с силой захлопнул дверь автомобиля и отвесил пинок по переднему колесу, посмотрел вслед умчавшемуся автомобилю, а затем подошёл к испуганной женщине и тихо прошептал:

– Не бойтесь ничего, Тийю Генриховна, я не причиню вам вреда. Скажите, он вам угрожает? Кто это такой? Вы скажите его имя, и он больше никогда вас не потревожит, даю слово офицера.

– А я вас помню, – тихо ответила Тийю и слабо улыбнулась, – вы приводили своего друга на снимок, да? Спасибо вам, но надеюсь, что он больше не посмеет обратиться ко мне со своими гнусными предложениями.

Сергей вопросительно поднял брови и чуть склонил голову набок. Стоящая рядом с ним Тийю была ниже его почти на полголовы, облачка пара срывались с её нежных губ, она внимательно смотрела ему в глаза и вдруг совершенно спокойно ответила:

– Он ничего не сделает, но с его намёками и угрозами придётся побороться. Харассмент существует везде, армия не исключение.

Божнев кивнул, но понял, что нифига не представляет себе той проблемы, о которой ему говорила эта красавица. Нет, он понимал, о чём идёт речь, но что делать в таком случае – не знал.

– Тийю Генриховна, позвольте мне проводить вас.

– Спасибо, но мне далеко ехать, я живу за городом, в Посаде.

– В Посаде? Тийю, так это судьба! Я тоже живу там! А вы на какой улице живёте?

– На Тихомировской.

– А я на Дежнева! Мы же с вами практически соседи. А вы, наверное, недавно приехали?

Тийю уже открыто улыбалась и перестала оглядываться по сторонам:

– Нет, я живу там с детства.

Сергей задумался и вдруг понял – разница у них лет восемь. Даже если они учились в одной школе, какой старшеклассник будет заглядываться на девочек младшей школы.

– Тийю, я стою тут болтаю, а не представился. Моё имя Сергей Божнев.

Она вдруг резко выдохнула и прошептала:

– Боже мой, Ксения Фёдоровна ваша мама? Это же моя любимая учительница.

Божнев с облегчением выдохнул и протянул руку:

– Поехали, Тийю? Какая разница – автобус или машина? Всё равно домой попадёте. – Он вытащил телефон, набрал номер, с улыбкой глядя на всё ещё сомневающуюся женщину, а затем включил динамик. И Тийю услышала голос Ксении Фёдоровны. Она поздоровалась с сыном, сказала, что ждёт его к ужину и отключилась. После чего Сергей потянул уже не сопротивляющуюся красавицу к своей машине. Вот тебе и судьба-судьбина! Жить по соседству, ходить в одну школу, служить рядом, не зная и не догадываясь о существовании друг друга, а потом встретиться совершенно случайно и понять, что всю жизнь ждал этой встречи. Ну, во всяком случае так думал Сергей Божнев. А как оно будет дальше? Поживём – поправим.

***

Приближался Новый год, и офицерам предстояло решить непростой вопрос – как и где отмечать праздник. Сергей Божнев усмехнулся и пожал плечами с фразой «тоже мне мировая проблема», затем набрал номер мамы и грустно сообщил, что им, оказывается, негде отметить новогодний праздник. Он кротко слушал ответную речь, прикрыв глаза и вытянув губы в трубочку, периодически кивая, угукая и делая заметки в рабочем блокноте. Затем глубоко вздохнул и тихо ответил: «конечно, как скажешь, мама», выключил телефон, после чего помахал исписанной страницей в воздухе:

– Значит так, господа оциферы, как говорит внук отцовского друга. Список покупок у меня, родители ждут нас у себя за городом. И поверьте, там не грязь по колено, а снег и сугробы!

– Божнев, да ты кладезь идей! – Тарасов показал большой палец и широко улыбнулся.

– В нашем деле главное – внимательно слушать маму и не перебивать! А когда она услыхала, что возможно мы будем с девушками – то мне кажется, что она, ещё говоря по телефону, начала посуду и скатерти с салфетками вытаскивать! Осталось уговорить девчонок. А вы, мужики? – Божнев повернулся к штурманам Косте Водопьянову и Денису Грозному, что сидели рядом и до недавнего времени изучали карту района будущих полётов.

– Да как-то неудобно, лишние мы там будем.

– Ничего не лишние. – Морозов спокойно осмотрел экипаж и закончил дебаты: – Если других мыслей нет, то встречаем Новый год все вместе. Потому что летать нам вместе, командировки намечаются уже после Рождества, так что либо вместе, либо никак. Вопросы?

– Командир прав, мужики. Да и моим будет веселее, с твоими родителями пообщаются, – Божнев обратился к Водопьянову. – Да и Юркины родители им тоже не чужие, всё-таки столько лет знакомы. Итак, решено. Осталось с девчонками переговорить. Юра, сестрицу свою Наталью тоже бери, если её в наряд не поставят, как малолетку – дедовщину в армии никто не отменял, – под общий смех закончил Сергей.

Александр ехал по зимней заснеженной дороге и думал об Инне. Вот уже четыре месяца, если позволяла служба, они встречались по вечерам, ходили в маленькое кафе на набережной, где в день их встречи они пили чай, кормили чаек хлебными крошками, он провожал Инну до дома и прощался до следующего раза. Он целовал ей руку на прощание, иногда прикасался губами к её щеке. Когда встретиться не получалось, они могли запросто болтать по телефону и переписываться в сети.

А на прошлой неделе они всей дружной компанией ходили на каток. И он обнимал свою Инну, когда они танцевали на льду, смотрел ей в глаза, сжимал в руке её тонкие пальцы, а в конце поцеловал. Как мальчишка, ей-богу! Человек, который, по словам неугомонного Божнева, был чемпионом по съёму девиц, шалел от невинных прикосновений к предмету своего обожания и сам удивлялся тому, что где-то глубоко в душе оставался океан нерастраченной нежности и преданности, которым он окружил свою Инночку.

Предложение встретить Новый год вместе Инна приняла с фразой «надо подумать» и счастливой улыбкой на лице. Морозов-старший укатил к дочери с напутствием сыну признаться, наконец, в своих чувствах и намерениях. При этом постараться не вспоминать обидное прошлое и начать всё с чистого листа. Отец и сын обнялись, похлопав друг друга по плечам, и разъехались. А как встретишь Новый год, так и проведешь… Посмотрим, что год грядущий им готовит, а Морозов постарается поправить!

Юрий Тарасов, тихо ругаясь, мерил шагами холл и поглядывал на свои часы. Уже полчаса, как Лиза позвонила и сказала, что уже выходит, но привезли какого-то больного, и она попросила его немного подождать. И вот он ходит под дверью, наматывая километры шагов, пока его ненаглядная Лисица спасает очередного беднягу. Лиза-Лиса… Какие же они разные, хотя и подруги! Его очарование Инной, тихой и, как ему казалось, спокойной как речная вода прошло через несколько дней, когда, разработав план по знакомству с понравившейся девушкой, он явился к ним в отделение якобы за сестрой Натальей и вдруг в этом строгом, даже чопорном отделении перед носом грозной Инны Игоревны услышал смех…

Лиза… Сначала он услышал её смех, потом увидел её саму в порванном белом халате, в компании с которым она выиграла неравный бой у дверной ручки, потом пил чай из откуда-то взявшейся чашки, а после дружного чаепития проводил эту неугомонную девушку домой – и пропал. Лиза была огнём, жизнерадостным и жизнеутверждающим, она всех вокруг согревала своей душевной теплотой, её улыбке невозможно было противостоять, её глаза сверкали, а голос окутывал всех нежными чарующими нотками. Она приходила в его сны и заливисто смеялась, она виделась ему в каждой светловолосой девушке на улицах города. И вот сейчас он уже полчаса ждёт, когда же наконец освободится эта юла, чтобы вместе поехать к Божневым встречать Новый год.

Ну и сколько, скажите на милость, ему ещё ждать?! Надо что-то поправить в этой жизни, кажется.