Текст книги "На грани (ЛП)"

Автор книги: Тара Фюллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Аная

Я должна была быть благодарна за тепло. Но не была. Как могла я быть благодарна, когда я оставила Кэша в таком холодном, темном месте, одного с теми... теми... Боже, не было даже слова для того, чтобы описать, насколько мерзкими они были.

Должно было быть название, хуже, чем «теневой демон», чтобы описать их.

Я не могла больше этого выдерживать. Сколько еще Бальтазар собирался тянуть? Женщина, шедшая около меня, ахнула и схватилась за мою руку немного сильнее. Я сжала ее руку в ответ, когда мы видели, как ворота открылись, и свет взорвался внутри них.

– Это... это... – она запнулась, проведя свободной рукой по фиолетовой длинной ночной рубашке, прежде чем расчесать свои тонкие белые волосы, хрупкими пальцами. Я потянулась и заправила локон ей за ухо.

– Я знаю.

Порыв теплого ветра пронесся по нам. Пух одуванчика кружился вокруг нас как песня. Звезды мерцали и светились не только с неба над нами, но и из каждого промежуточного пространства. Я глубоко вздохнула и наполнила легкие миром и запахом моря. Это напомнило мне о доме.

– Это... Небеса? – спросила она.

Я рассмеялась.

– Думаете?

Ее бледные морщинистые пальцы выскользнули из моих, также легко, как душа выскользнула из ее тела, пока она спала. Мне нравилась моя работа, когда она была похожа на эту. Никакой крови. Никаких слез. Просто мир. Радость. Она жила полноценной, счастливой жизнью, и она была готова. Что всегда было легче. Она шагнула вперед в вихрь света. Янтарные и золотые огоньки охватили ее, разглаживая морщины на лице. Блеск вернулся в ее естественно-русые волосы. Возрастной серый цвет стек и растворилась в облаках под нашими ногами. Невинный свет юности загорелся и запылал в ее глазах. Когда она снова посмотрела на меня, она выглядела не старше семнадцати.

– Я... – Она уставилась на свои гладкие, безупречные руки.

– Вы дома, – сказала я.

Не завидуй, Аная. Я отстранилась и улыбнулась, задаваясь вопросом, наступит ли когда-нибудь день, когда мне не нужно будет напоминать себе об этом. Я не должна думать о том, пожму ли я руки отца, если вступлю душой на другую сторону. Посмотрю ли на улыбку матери. Изучу ли мягкие карие глаза Тарика. Я повернулась и побежала через ворота, подальше от тепла, воспоминаний. Если я не уйду сейчас, то вспомню. Я вспомню, как руки Тарика чувствовались в моих волосах, его губы на моем рте, его смех против моей шеи. Я пронеслась через туман в Межграничье и столкнулась с черным пятном.

– Эй! Притормози, – сказал Истон, кружась, чтобы осмотреть меня. Я посмотрела на его кожаные штаны, футболку и военные ботинки, полностью черные, и покачала головой. Фиолетовые глаза, которые освещали его лицо, были единственным всплеском, окрашивающим тень, которая была Истоном.

– Почему ты всегда выглядишь так, будто собираешься на похороны? – Я стряхнула пепел с руки, где он схватил меня. Как жнец Ада, пепел, казалось, следовал за ним повсюду.

– Всегда с комплиментами, Аная? – Истон усмехнулся. – Знаешь, люди неправильно поймут тебя, если ты продолжишь флиртовать со мной таким образом.

Я закатила глаза.

– Только в твоих самых больных снах.

– У меня не бывает снов, – сказал он. – Когда живешь в моем мире, лучшее на что можно надеяться, это на ночные кошмары. – Он осмотрел меня холодными глазами. – И, дорогая, ты бы не продержалась и пяти минут на моем месте.

Я вздохнула и сделала вид, что стряхиваю несуществующие нити на моем платье, таким образом, я не должна была смотреть на него.

– Очаровательно, как всегда.

Истон рассмеялся и махнул жнецу, несущему душу. Душа мальчика посмотрела на нас, голубые глаза были широко распахнутыми и испуганными. Он напомнил мне о том, как смотрел Финн, когда Истон нес его к нам. Немного моложе, конечно, но взгляд в его глазах был правильным. Я ненавидела этот взгляд. Парни всегда говорили, что мне везло, что я имела дело с Направляющимися на Небеса. Полагаю, они были правы. Ни у одного из моих подопечных никогда не было такого взгляда на лицах, когда я предлагала им вечный мир и счастье.

То, чего они не понимали, было пыткой. Знать, что твоя семья, та, которую ты любила, была так близко и все-таки недосягаема. Мои глаза, возможно, были запятнанным золотом чрезвычайной красоты того места, но это не забирало жало, зная, насколько меня не рады были там видеть. Но это ненадолго. Как только все будет сделано, Бальтазар даст мне то, ради чего я работала тысячу лет.

Искупление.

– Что ты делаешь здесь? – Я убрала косичку за ухо.

– Лучший вопрос, что я делаю, когда не здесь? – прорычал Истон. – Клянусь Богом, если они скоро не найдут замену Финну, я буду бастовать. Я больше не могу справляться с его и моей рабочей нагрузкой.

– Эй, я помогала.

– Не достаточно. – Он нахмурился. – Возможно, у тебя было бы больше времени, если бы ты не проводила все свое время, преследуя человеческого паренька.

Нить вины завязала в узел мой пищеварительный тракт. Я опустила глаза на пыльные ботинки Истона. Серая блестящая дымка окружила их как туман.

– Я делаю свою работу, – сказала я. – Если у тебя с этим проблема, решай ее с Бальтазаром. Поверь мне, нянчить человека – точно не одна из моих идей повеселиться. – Я не упоминала невидимую нить с Кэшем, которая ограничивала меня. С приказами Бальтазара или нет, когда я не пожинала, это было похоже на то, что у меня не было выбора. Это было похоже на... притяжение.

– Что Бальтазар делает, удерживая его таким образом? – сказал Истон. – Отчасти это жестоко, разве нет? Он не может больше существовать в том теле. К настоящему времени оно должно быть мертво.

Я вздрогнула.

– Это не мое дело. Я просто делаю то, что мне сказали.

– А именно?

– Я просто, как предполагается, забочусь о нем, и когда его время снова придет, я заберу его. Конец истории. – Я не учла часть, где я, как предполагалось, полностью обманываю бедного мальчика, забираю его от предназначенной загробной жизни и отдаю в коварные руки Бальтазара. – Я уверена, что у Бальтазара есть серьезное основание для того, чтобы делать это. – Лучше бы оно у него было. Я, возможно, была рабом смерти, но жестокой я не была. Это не приносило мне радости – видеть мальчика, такого яркого и живого как Кэш, увядающего и мысленно и физически на моих глазах. А от тайн Бальтазара мне становилось не по себе.

– Почему мне кажется, что ты утаиваешь что-то от меня?

Я невесело фыркнула и откинула косички через плечо.

– Думаю, что то, что ты проводишь свои дни среди лжецов и жуликов, сделало тебя параноиком.

– Верно. – Истон закатил глаза. – Тогда храни свой маленький секретик. Просто не беги ко мне, когда он взорвется у тебя перед лицом. Это хорошо не кончится. Не для того паренька. Я могу предчувствовать это.

– Я удостоверюсь, что он в полном порядке. – Я отвела взгляд. – Не волнуйся об этом.

Истон рыкнул, когда его коса запылала на бедре. Я съежилась подальше от дыма, который поднимался от его раскаленного лезвия. Оно пахло как смерть.

– Просто обещай мне, что будешь держаться подальше от неприятностей. Мне не нужна и твоя рабочая нагрузка.

Я закрыла глаза, утопая в вине. Почему Бальтазар не мог просто позволить мне забрать мальчика? Прямо сейчас он, возможно, был бы счастлив. В мире. Вместо этого он был болен, боялся и был смущен каждую минуту дня и ночи. Я не должна была делать этого. Не должна была следовать приказам, зная, что ничего хорошего не могло из этого получиться. Я никогда не была настолько слаба прежде. И быть рядом с Кэшем, быть достаточно близко, чтобы запомнить наклон его губ, в то время как он нарисовал, ритм его дыхания, в то время как он спал, смотреть на каждое пятно цвета в его богатых, темных глазах... это было не безопасно. Что-то в тех глазах... он заставил меня чувствовать, и я разваливалась на глазах. Я не чувствовала этого тысячу лет. Он заставил меня чувствовать вещи, которые я не имела никакого права ощущать.

– Аная!

– Я поняла, ладно?

Истон просмотрел на меня и кивнул один раз, выглядя удовлетворенным.

– Хорошо. Я догоню тебя позже.

Я смотрела на черную лужу криков, всплывающих через туман, и Истона, ныряющего туда целиком.

Вдруг я снова оказалась в одиночестве в своей голове. Загнанная в угол воспоминаниями. Я бежала от ворот к Межграничью, я должна была вернуться к Кэшу по причинам, которые я в действительности не понимала. По причинам, которые я не хотела понимать. Часть меня хотела избить Бальтазара за то, во что он втянул меня. Если бы он не поставил меня на это, не вынудил меня проводить каждый свободный момент времени с ним, то я не чувствовала бы себя так... так... я стиснула зубы и вытряхнула мысль прямо из моей головы. Я ничего не чувствовала к этому мальчику. Я не могла. Фактически, я собиралась доказать это.

Как только я разобралась, я закрыла глаза и ахнула, позволяя тонкому белому фону выпасть из-под меня. Теплый полуночный ветер прошелся через меня. Золотой свет расцвел по тьме ночи, когда я расколола небо. В течение нескольких прекрасных моментов я была невесома.

Я приземлилась, легкая как перышко на мягкую зеленую траву Бермуд за окном спальни Кэша, оставляя смазанные звезды в небе позади меня. Они уже были здесь. Теневые демоны. Я могла почувствовать их запах. Смерть, разложение и гниль.

Ты хочешь быть здесь с ним. Лги себе обо всем, о чем хочешь, но Бальтазар не имеет никакого отношения к тому, что ты чувствуешь внутри.

Я нахмурилась от дразнящей меня мысли и скользнула через кирпичную стену. Она была холодной и неприятно твердой в течение секунды, а затем меня охватил теплый запах Кэша. Чистый лимонный аромат его шампуня и оставшийся запах краски. Я прошла через комнату к свернувшемуся под одеялом комочку. Бледный лунный свет едва освещал его очертания. Его грудь поднималась и падала под темно-голубым стеганым одеялом; устойчиво, как волны, поднимающиеся со дна моря.

Единственной его частью, которую я видела, было несколько беспорядочных черных шипов волос, торчащих из-под верхней части одеяла. Шипение прозвучало из угла комнаты, и все тело Кэша стало твердым. Я развернулась и выдернула косу из кобуры.

Теневой демон забился от меня в темный угол комнаты, сворачиваясь позади крупного шкафа из дуба. Я ожидала увидеть одного из них на жатве. Слизь преступного мира всегда искала объедки, души, которые мы оставляли позади, но не здесь. Не около мальчика, столь живого как Кэш. Это не имело смысла.

– Предлагаю тебе уйти. – Я махнула своим лезвием. – Я не в очень снисходительном настроении сегодня.

Черная лужа пены открыла свое зияющее отверстие рта, чтобы обнажить кровавое горло прежде, чем скользнуть через гипсокартон и прочь из комнаты. Я вздохнула и вернулась к Кэшу. Он стянул одеяло с лица и рассеянно посмотрел на плакат полуголой девушки на потолке. Я не думала, что он видел ее. Он сглотнул, и что-то затрепетало, как крылья колибри, в моей груди, когда я наблюдала, как дергался его кадык.

– Спасибо, что вернулась, – прошептал он в темноту. Я могла сказать, что ему многого стоило, чтобы произнести это.

Для него я была просто чем-то, что он не понимал... или не хотел.

Я опустилась на колени рядом с кроватью Кэша, и положила руки на край матраса. Я положила подбородок на руки и вздохнула. Наблюдая, как его веки стали тяжелеть. Изучая, как его губы открылись как раз, чтобы выдохнуть медленное дыхание. Отсюда было видно, как луна вспыхнула серебром в колечке в его брови. Он вылез из одеяла, и его голое плечо оказалось у моих губ. Если бы я стала материальной в тот момент, то коснулась бы его. Мои губы оказались бы на его коже. Я не думала о вкусе другого человека уже тысячу лет. Не без Тарика. Тяжелое, нездоровое чувство сжалось в пустом месте в моей груди, и я поймала себя на том, что прикусывала нижнюю губу. Я должна была прекратить думать об этом. Каждая мысль, каждый образ, каждая боль желания предавали Тарика.

Я отошла от кровати.

– Пожалуйста, не уходи, – сонно пробормотал Кэш. – Мне нужно немного поспать. Я не могу спать, пока они рядом.

Я заколебалась, разрываясь между долгом и желание поступить правильно.

– Я не уйду, – наконец сказала я, зная, что он не мог меня слышать, но все равно желая это сказать.

Он прищурился на потолок, мгновение ожидая. Когда он понял, что я все еще была там, он перевернулся на бок.

Я приложила ладонь к месту на груди, где знакомая боль начинала формироваться. Это причиняло боль. Это причиняло боль тем, что заставляло жаждать его. Я чувствовала себя такой, когда свободно проваливалась в черное летнее небо. Я тоже самое чувствовала, когда Тарик в первый раз держал меня за руку. Я чувствовала себя... живой. Я мельком взглянула на Кэша, его уголки губ были полуопущены. Я не знала, почему, но я сделаю что угодно, чтобы не дать ему страдать. Не дам ему бояться.

Я села, откинувшись на пятки, положила руки на колени и уставилась в потолок. Слушая дыхание Кэша, пытаясь понять, почему мне так нравился его звук. Я, возможно, забыла, как чувствуется дом. Я, возможно, была лишена права иметь это. Но здесь в темноте, в этой комнате, с этим мальчиком, я как никогда чувствовала себя настолько близко к этому.

Глава 3

Кэш

Я протолкнул через качающиеся металлические двери плечом, и шум взорвался вокруг меня. Сто голосов боролись за пространство в тесном флуоресцентно освещенном кафетерии. Я вдавил наушники немного глубже и увеличил громкость на iPod на несколько делений. Девочка по имени Дженнифер подтолкнула мою руку и моргнула, когда проходила мимо с подносом для обеда. Светлые локоны висели чуть выше талии, колеблясь при ходьбе, когда она шла с тихим приглашением следовать за ней. Я ждал той знакомой части меня, чтобы возбудиться. Части меня, из-за которой я обычно оборачивался, чтобы бросить еще один взгляд на обтягивающие джинсы. Той самой части меня, которая была на заднем сидении моего Бронко по пятницам. Когда она не пришла, я закинул сумку на плечо и прошел мимо.

Дженнифер была фоновым шумом со всем остальным. Ничего не означало того, что было раньше. Особенно девушки. Я начинал думать о том, что часть меня, которая давала мне возможность жить нормальной жизнью, скончалась в том пожаре.

Я увидел Эмму и Финна через зал и полностью застыл. Они были как две части головоломки, которые сочетаются друг с другом. Так, как они двигались друг с другом, всегда касаясь, никогда не позволяя больше, чем дыханию воздуха разделить их. Я не был готов к этому. Оказаться перед ней лицом к лицу. Но я не мог сделать это в одиночку, а он был единственным, кто мог мне помочь.

Я не семи пядей во лбу, но я мог соединить точки. И они вели меня к Финну. У него должны были быть ответы. И он, черт побери, собирался отдать их мне. Он украл самого важного человека в моей жизни. Ввел ее в заблуждение тем, что она была в него влюблена. Восполнить пробелы для меня, этот ублюдок мог это сделать.

Рассеять эти гребаные вуду чары, которыми он ее оплел, этим я займусь позже.

Подпитываемый решимостью, я направился к столу и заметил, что Эмма была расстроена. Она была в том синем свитере, который я подарил ей на Рождество в прошлом году. Мне всегда нравилось, как он предавал сапфировый оттенок ее глазам. А теперь, те глаза выглядели усталыми, ее ресницы были темными и влажными. Она плакала? Эмма подняла взгляд, заметила меня через комнату, и ее лицо осветилось. Я вроде как ненавидел себя за это в тот момент. Если бы я действительно понимал то, что говорили ее глаза, она не стала бы держать все это от меня в секрете, оставив меня в темноте. Особенно теперь, когда тьма съедала меня живьем изнутри.

Когда я добрался до стола, я бросил сумку вниз на скамью, и как бы я не ненавидел, мне пришлось сесть рядом с Финном, таким образом я мог сидеть лицом к Эмме. Он завладел ее рукой, держа ее как подарок. Я заметил, что их пальцы переплетены, и заскрипел зубами, когда сел.

– Привет, – сказала Эмма, задыхаясь. Она плакала. Дерьмо. И на самом деле мое сердце не сходило с ума, по крайней мере, месяц.

– Привет, – сказал я.

– Ты вернулся.

– Да, ну, в общем, был выбор либо идти в школу, либо к психоаналитику. – Я играл со своими наушниками. Я ненавидел светскую беседу. Особенно когда между нами была большая пропасть.

– Я пробую школу.

– Я пыталась дозвониться до тебя.

Я поднял глаза, и она откинула занавесу светлых волос с лица.

– Да, знаю.

Финн бросил на меня убийственный взгляд, откинулся на спинку стула и отпустил пальцы Эммы.

– Перестань наказывать ее. – Он пригвоздил меня своим чумовым зеленым взглядом. Он не был похож на обычного самоуверенного себя.

У него были темные круги под глазами, а футболка была похожа на то, что он спал в ней. Он дерьмово выглядел. Я бы сказал ему это сам, но был вполне уверен, что сейчас было не время об том говорить.

– Она солгала мне. – Я сложил руки на груди и вздрогнул, когда призрачная тень скользнула вниз по белой кирпичной стене и исчезла под столом. Я почувствовал, как она скручивалась вокруг моей лодыжки. Лед ворвался в мои легкие. Я кашлянул в кулак, пытаясь избавиться ото льда.

Успокойся. Это тебе не повредит. Это тебе не повредит.

– Я не врала! – Эмма посмотрела на меня, глаза блестели от боли.

– Ты держала это в тайне от меня, – прошептал я через стол. – Это практически то же самое.

Эмма положила руки на стол и наклонилась ближе, она комкала руками свой синий свитер.

– И ты бы поверил мне?

– Я... – Я остановился. Я бы не поверил. Перед всем этим... я бы ни за что ей не поверил, если бы она мне сказала, что встречалась с долбаным жнецом. С мертвым парнем. И что он волшебно вернулся к жизни, чтобы быть с ней. Черт, я, вероятно, сам бы отвез ее в Психиатрическую Лечебницу Брукхейвен. Я глубоко вздохнул и сказал, – Нет. Я бы тебе не поверил.

– Тогда почему ты избегаешь меня? – спросила она. – Я знаю, что что-то не так. Почему ты не скажешь мне? Почему ты не позволишь мне помочь?

Я пнул существо, ползающее вокруг моих ног, и стиснул зубы. Пульс участился. Я попытался сглотнуть ком страха, который угнездился в моем горле, но он не двигался с места.

– Ты не можешь помочь мне, Эм. – Я сделал очень глубокий вздох, который раскрыл мои легкие, и повернулся к Финну. – Ты, с другой стороны...

Финн выпрямился и нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Быстро оглядев переполненный кафетерий, чтобы удостовериться, что никто не находился достаточно близко, чтобы подслушать, я склонился над столом и понизил голос.

– Ты должен сказать мне, что, черт тебя дери, происходит, – прошептал я. – Есть эти... существа преследуют меня. Я знаю, что я не сумасшедший. Это дерьмо реально. И все это началось с ночи пожара, таким образом, в моих глазах, все это ведет к тебе, к мертвому парню.

Финн расслабился, качая головой, когда его пристальный взгляд ходил назад и вперед между Эммой и мной.

– Что точно ты подразумеваешь существами?

– Что именно, черт побери, я должен подразумевать под ними? – Я провел пальцами по волосам и выдохнул. Он собирался заставить меня объяснить это. Произнести это вслух, таким образом, чтобы все мы могли услышать, насколько сумасшедшим я выглядел. – Они похожи на тени. По крайней мере, это лучший способ, которым я могу описать их. Но они не тени. Похоже они живы или что-то вроде того. Они никогда не оставляют меня в покое. День, ночь, сон, бодрствование, они никогда, черт побери, не оставляют меня в покое.

– Теневые демоны, – Финн вздохнул, откинулся на спинку и начал барабанить пальцами по шее.

– Дерьмо.

– Прошу прощения? – Я приподнял бровь на слово «демоны». Он, должно быть, шутит. Пожалуйста, скажите, что этот парень шутит.

Финн стиснул зубы и посмотрел на Эмму.

– П-почему теневые демоны преследуют Кэша? – Эмма побледнела. – Я думала, что они приходят, только когда человек умирает?

– Кто-нибудь хочет объяснить мне, что именно такое теневой демон? – спросил я. – Можешь не показывать мне визуальный ряд. Думаю, что он у меня есть.

– Когда я был жнецом, – Финн понизил голос, – Я забирал души в Межграничье, где они получали шанс вновь быть рожденными или заработать путь на Небеса. Проблема заключалась в том, что продолжительность жизни души составляет всего около десяти лет. Когда время проходит, они распадаются. Теряют себя и человечность, которая живет внутри. Они не могут постоянно существовать в подвешенном состоянии. Если они вновь не рождаются, или не могут заработать свой путь наверх в течение тех десяти лет, они превращаются в то, что ты видишь. В теневых демонов. Они – души, которые прокляты бродить по Земле, голодные и желающие вечности. Они питаются душами, которые обычно только что отошли от тела. Ты видишь их только на жатве, они охотятся за отходами.

– Почему они преследуют меня? – спросил я. – Я не мертв.

– Я не знаю, почему они здесь. Не знаю, чего они ждут. И я, безусловно, не знаю, как от них избавиться. – Финн протер виски, как будто у него болела голова. – Я должен поговорить с Истоном. Он больше об этом знает.

– Так иди и говори с ним, – прокричал я, ударяя кулаком по столу. – Сегодня. Черт, прямо сейчас.

– Это не просто, – прошептал Финн. – Я не могу просто позвонить ему. Это не похоже на то, будто они дали мне сотовый телефон в загробную жизнь. Теперь я жив. У меня больше нет связи.

Я посмотрел на стол.

– Итак, что? Я просто должен продолжать жить с этими существами вокруг меня? Я не могу этого делать. Я не могу так жить!

– Он иногда приходит ко мне, – сказал Финн нерешительно. – В свободное время.

– Отлично, – пробормотал я. – Тогда я просто очищу свой календарь.

Я наклонился и прижал лоб к прохладному столу, пытаясь успокоить свое дыхание и острую боль, развивающуюся в груди. Пальцы Эммы проскользнули в мои сложенные руки, я хотел отодвинуть ее, но не сделал этого. После недели страха и боли, это чувствовалось слишком хорошо. Я скучал по ней.

– Ты действительно почти умер в огне, – предположила Эмма. – Возможно, это имеет какое-то отношение ко всему этому. Возможно, им просто любопытно, и они уйдут, как только поймут, что ничего не могут от тебя получить.

Я слушал приукрашенную, обнадеживающую теорию Эммы, но поднял голову, чтобы не спускать глаз с Финна. Он скрутил колпачок с бутылки воды, оставаясь подозрительно тихим.

– Финн? – спросила она. – Что ты думаешь?

– Я не знаю, – сказал он. – Как я уже сказал, мне нужно поговорить с Истоном или Анаей. Они больше знают об этом.

– Без теорий, ха? – Я приподнял бровь, изучая виноватое выражение лица. – Нечего добавить?

Он отодвинулся от стола, его выражение лица от виноватого перешло к разозленному.

– Слушай, я же сказал, что попытаюсь найти его. Я не знаю, что еще ты хочешь, чтобы я сказал.

Он знал. Он знал больше, чем говорил, и у него хватало наглости сидеть там и врать. Не только мне, но и Эмме.

– Пошел ты, Финн, – сказал я, отказавшись признавать то, что рот Эммы широко открылся на мои слова. Финн не шелохнулся. Было похоже, что он ожидал этого. Тень под столом зашипела, и это было последней каплей.

Я схватил сумку и встал из-за стола. Я должен был убежать от этого... существа. Я должен был убежать от взгляда, читающегося в глазах Финна. Возможно, он не произнес это вслух, но этот взгляд сказал все, что я должен был знать. Я не буду в порядке. Не было и в помине никакого конца моему кошмару.

Я не оглянулся, когда позволил ногам нести меня из кафетерия с такой скоростью, с какой они могли.

– Кэш, подожди! – прокричала Эмма позади меня.

Я остановился и выдохнул, слушая эхо ее шагов по пустому залу. Она коснулась моего плеча, и я обернулся.

– Что?

Она отдернула руку, выглядя раненой.

– Тебя выпустили из больницы неделю назад. Ты не отвечаешь на мои звонки или сообщения. Ты не открываешь дверь, когда я прихожу. Ты собираешься злиться на меня вечно?

Я оглядел ее, ту девушку, которая была настолько близка ко мне, как никто другой. Я хотел обижаться на нее. Я не хотел обниматься и скрытничать. Я не хотел говорить, что все в порядке, потому что это было не так. Я не был уверен, будет ли все снова когда-нибудь в порядке.

– Я не знаю. Ты собираешься продолжать встречаться с трупом?

Эмма сделала большой шаг назад, ее дыхание застряло в горле. Большую часть времени тот звук недостатка воздуха был самым близким вариантом к плачу на публике, который она себе позволяла. Тот небольшой звук был всем, что я должен был услышать, чтобы знать, что я причинил ей боль.

– О-он не труп. О-он...

Дерьмо. Не думая, я схватил ее запястье и притянул к себе, ее лицо уткнулось мне в грудь.

Я вдыхал теплый, знакомый запах ее волос. Ее сумка упала с плеча на пол. Она была напряжена, но не отделялась. Я не хотел терять ее. Я просто хотел перестать злиться и говорить глупые вещи, которые я в действительности не имел в виду. Разве она не могла дать мне этого? После все, разве я позволил бы ей сходить с ума?

Когда Эмма расслабилась в моих объятиях, я сжал ее крепче и вздохнул. Как бы сильно я не ненавидел это, так было намного легче, чем сходить с ума.

– Прости, – сказал я в ее волосы. – Я просто расстроен, Эм. Я не хотел ничего такого. У тебя, возможно, был выбор, но у меня – нет.

Эмма вытерла глаза об мою футболку с надписью «Моргни, если хочешь меня».

– Думаешь, я выбрала это?

– Да. Думаю, выбрала. Ты выбрала любовь к мертвому парню, не так ли?

Она впилась в меня взглядом.

– Ты не выбираешь в кого влюбляться, так же как ты не выбираешь быть придурком.

Я уставился на свое отражение в ее водянистых голубых глазах. Позволяя моему пристальному взгляду проследить тот же самый путь, который моя кисть проделывала на холсте. Мягкий изгиб щеки, гладкая белая колонна шеи. Она ошибалась. Она могла выбрать. Я мог бы полюбить эту девушку, если бы позволил себе. Кто угодно, кто подобрался так близко к Эмме, как я, будет знать, что трудно не любить ее, чем просто сдаться. Но я всегда знал, что она могла добиться большего успеха, чем я. Лучшего, чем кто-то, кто был еще более сломан внутри, чем она. Вместо этого она нашла его. Долбаный труп. Она отдала сердце кому-то, у кого даже его не было.

– Что? – Она выглядела так, будто хотела уползти от того, как я смотрел на нее.

– Ничего, – сказал я. – Послушай, мне нужно побывать еще в нескольких местах.

Я поправил ремень моей сумки, таким образом, мне не нужно будет смотреть ей в глаза, когда я буду ей врать.

Я, возможно, лгал большому количеству людей в моей жизни, но Эм никогда не была одной из них. Это заставило меня дерьмово себя чувствовать из-за того, что сейчас у меня появилась эта необходимость.

– Так что? – спросила она. – Ты просто собираешься бросить нашу дружбу из-за чего-то, что я не могу контролировать?

Я закатил глаза, ненавидя каждую секунду этого. Я не хотел ругаться с ней. Я просто хотел сбежать от нее, она смотрела на меня так, будто я был какой-то сломанной вещью, которую она должна была починить.

– Я не знаю, – наконец сказал я. – Возможно, мне просто нужно немного пространства, чтобы с этим разобраться. Кроме того, у тебя есть Финн. Тебе не нужно, торчать рядом со мной все время.

Она сузила глаза, как будто не могла поверить в то, что я говорил.

– Ты злишься на меня, потому что думаешь, что это моя вина, или потому, что я с Финном?

Я даже не вздрогнул, просто сказал.

– И то, и то.

Эмма покачала головой и сделала еще несколько шагов назад, подняв руки.

– Ты... это просто невероятно. Из всех людей, я думала, ты будешь рад за меня.

– Рад за тебя? – Я сузил глаза и сократил пространство между нами. – Я буду счастлив, когда ты, черт побери, проснешься. Ты не должна быть с ним, Эм!

– Тогда с кем я должна быть? – прокричала Эмма.

Со мной.Мы смотрели друг на друга, грудь вздымалась, и все во мне кричало сказать это. Я не мог. Я не хотел говорить об этом, потому что, сказав это, мог потерять все. Я не хотел говорить это, потому что чувствовал, что кто-то сжал мое сердце в тиски, и я не знал почему. Ревновал ли я? Хотел ли я ее? Или я просто хотел, чтобы она снова была моим лучшим другом? Слишком много было непонятного для меня. Наконец, я обрел контроль над эмоциями, разрывающими меня на части изнутри, и выдохнул.

– Не с ним, – прошептал я. – Просто... не с ним.

Эмма поджала губы, обхватила себя руками и начала пятиться от меня.

– Эм, подожди...

– Нет, ты не собираешься просить прощения, – сказала она. – И если ты больше заинтересован в том, чтобы злиться на меня, чем искать выход из всего этого, флаг тебе в руки. С меня хватит.

Она схватила сумку с пола и достала контейнер с едой. Ее пальцы дрожали, когда она пихнула его в мои руки и отступила.

– Ты выглядишь так, будто не ешь, – прошептала она. – Просто... тебе нужно что-нибудь съесть.

Я застыл неподвижно как камень, наблюдая, как она исчезает через качающиеся металлические двери кафетерия. Я, вероятно, мог остановить ее, если бы захотел. С Эммой не нужно было многого. Она была слишком хорошей. Такой прощающей и доброй и... ну, она была всем тем, чем не был я. Я мельком взглянул на контейнер в моих руках, наполненный какими-то домашними батончиками из мюсли. На крышке была записка: «Не волнуйся, шоколад в них тоже есть!» Я уставился на фирменный смайлик Эм, который она оставляла на своих тетрадях мне, начиная с шестого класса, и мое сердце заколотилось почти мучительно в груди.

Я... был таким придурком.

Черт побери! Почему я ляпнул это и заставил ее плакать?

Я сунул контейнер в сумку, подтянул ремень и закрыл глаза от флуоресцентных школьных ламп. Сожаление крутилось в моей голове. Когда я открыл глаза снова, я обернулся и ударил кулаком в ряд синих шкафчиков, которые стояли у стены. Я ожидал, что боль взорвется в моей руке, но... этого не произошло. Я ничего не чувствовал. Кровь начала сочиться по разбитой коже на суставах, и я перевернул руку, чтобы осмотреть ее. Какого черта? Наконец, я бросил пытаться понять это, вытер кровь о джинсы и направился в единственное место, о котором я мог думать, чтобы найти кое-какие ответы.

Я не был в библиотеке, начиная с девятого класса, когда меня поймали за подрисовыванием сисек в комиксах-ужастиках Р.Л. Стайна [1]1
  Р.Л. Стайн – R.L. Stine – Ромберт Ломуренс Стайн, известный как Р. Л. Стайн или Боб Стайн – американский писатель, актер и продюсер, автор «литературы ужасов», ориентированной на детскую и подростковую аудиторию. Его называют Стивеном Кингом детской литературы. На данный момент им написано 489 повестей и сборников, из них на русский язык переведено 175.


[Закрыть].

Отчаянные времена требовали отчаянных мер.