Текст книги "На грани (ЛП)"

Автор книги: Тара Фюллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Тара А. Фюллер
 На грани

Пролог

Аная

Огонь подступал, один язык пламени за другим. Моя коса запульсировала на боку, и тепло распространилось по моим рукам до кончиков пальцев. Шесть секунд. Его душа должна быть у меня через шесть секунд.

Лишь один удар моего клинка, и он обретет покой.

Но только не эта душа, Аная. Эта – особенная. Не смотря ни на что, ты позаботишься о том, чтобы он остался в своем теле.

Слова Бальтазара эхом раздались в голове, и мои ладони затряслись, лишь в нескольких дюймах над его грудью. Его душа уже просачивалась. Боже, если бы только остальных здесь не было. Финна, Скаута... они увидят.

– У нее получилось! – голос Финна был не более чем помехой. Отвлечением внимания, которое не было мне нужно. Его смертная была жива, но я была здесь не ради нее. Я была здесь ради Кэша.

Жар вспыхнул у меня в груди. Сверкающая душа так сильно желала вырваться из оболочки, что ей не нужен был мой клинок. О, Боже. Это было неправильно.

– Я не могу сделать это, – сказала я, ни к кому не обращаясь.

Сделаешь.

Тихий голос Бальтазара затмил жар, сомнение, причину. Этот момент был всем, что продолжало существовать. Этот парень. Загадочная связь, бесшумно мерцающая между нами. Я накрыла моими ладонями его грудь. Его душа столкнулась с моими руками, и его тело содрогнулось, борясь за то, что я пыталась вернуть ему.

– Тсс... – Я склонилась над ним, мои локоны касались его щек. – Это не твой конец, Кэш. Еще нет. – Я направила свой вес к ладоням и прижала последнюю частичку его души обратно к телу.

– Аная! – Я вздрогнула от голоса Скаута. – Что, ради Бога, ты делаешь? Забери его уже.

На мгновение мне показалось, что сердце, которого у меня не было, оказалось в горле, не позволяя мне дышать или говорить. Я поняла, что я возвращала что-то этому парню, но это не было на то похоже. Это было похоже, будто бы я все еще отнимала. Я заправила прядь волос за ухо и вгляделась в лицо Кэша, словно оно было последним, что мне довелось увидеть. Он был таким красивым, таким спокойным.

Тень со свистом пронеслась позади меня, приближаясь, глядя на парня подо мной, как если бы он был не более чем обычной пищей. Я наклонилась ближе, чтобы защитить его, чтобы подарить ему свое тепло.

– Дыши, – прошептала я. – Пожалуйста, дыши.

Дым клубился между нами, но даже сквозь тьму я могла разглядеть краску, приливавшую к его губам. Его коже. Прерывистый вдох, и дым скользнул ему в рот, и его лицо исказилось от боли. Я почувствовала ту боль. Я прочувствовала ее до самой глубины души. Он не должен был проходить через это. Он должен был обрести мир. Но вместо этого, он был жив. Он был... жив. Меня охватило чувство вины, сливаясь с эгоистичным облегчением, которое я почувствовала, когда увидела, что он дышит.

Я убрала мокрые волосы с его лба и наклонилась, пока мои губы не прикоснулись к его уху. Искры заплясали по моим губам.

– Мне жаль, – прошептала я.

– Разве ты не собираешься забрать его? – спросил Финн позади меня.

Огонь потрескивал вокруг нас, и я потянулась, чтобы коснуться кончика носа Кэша.

– Нет. Не сейчас.

Прежде чем Финн смог спросить меня, пожарный ворвался из коридора и подхватил Кэша на руки.

Мгновенная вспышка холода и света поглотили меня. Я закрыла глаза и позволила им втащить меня на небо.

Бальтазар призывал меня. Когда мир скрылся из виду, я пришла в себя прежде, чем случайно споткнуться о край поляны.

Что же я наделала? Мои руки дрожали под тяжестью моего решения. Моей ошибки. Моей основной целью, в качестве жнеца, было забирать, пожинать, разрушать. На протяжении тысячелетий это удавалось мне так же просто, как и дыхание, а теперь... я препятствовала этому. Я все еще могла почувствовать его душу на моих ладонях, теплую и живую. Я могла почувствовать его всем своим телом, привязанного ко мне, как ко сну. Моя коса гневно пылала на боку, желая душу, которую нам было велено забрать.

– Полагаю, что все прошло хорошо.

Бальтазар возник из тени и ступил в мягкий, приглушенно-серый свет. Я не могла смотреть на него. Если я посмотрю на него, то прочувствую чудовищность того, что натворила. Вместо этого, я обратила взгляд на пустой, серый берег Межграничной реки под нами, где души искали что-то, что они никогда не найдут. Дом.

Их бледные лица тянулись к небу, в глазах циркулировала надвигающаяся тьма, когда они блуждали в навеки застывших сумерках. Большинство скоро станут тенями, которые никогда не увидят Небес и не получат шанс на вторую жизнь, которого они так добивались.

– Почему ты не позволил мне забрать его? – Мой голос дрогнул. – Он заслужил покой, который ждал его. Я... Я просто украла это у него.

– Потому что у него есть цель. Ты и понять не можешь, насколько он ценен, – сказал Бальтазар, поворачиваясь ко мне. – Тот человек... той душе уже около тысячи лет, Аная. Я сделал то, что было необходимо.

Его холодные глаза прошлись по мне один раз, прежде чем остановиться на моем лице с весом решения.

– А сейчас я собираюсь попросить тебя сделать то, что необходимо. Одно последнее задание.

Надежда вспыхнула с новой силой внутри меня. Я ждала тысячу лет, чтобы услышать эти слова.

– Последнее задание?

– Мне нужна твоя помощь по защите этой души. Если он – тот, кто я думаю, я не могу рисковать, чтобы он попал в руки наших врагов. – Бальтазар сжал челюсти, а ветерок трепал края его одежды. – Ты будешь защищать его и отдашь мне тогда, когда придет время, и я дам тебе то, что обещал.

Я попыталась упорядочить свои мысли, чтобы ответить. Это было неслыханно. Души, направляющиеся в Ад, иногда перехватывались, чтобы быть принятыми на работу в качестве жнецов, да, но Направляющиеся к Небесам? Никогда.

– Отдам его тебе? Не Всевышнему? Не отведу его в место покоя, которое он заработал своей жизнью? – Мои внутренности горели с силой того, как неправильно это чувствовало. После запихивания той яркой души обратно в ее слабеющее тело, я не была уверена, что что-то будет когда-либо чувствоваться снова хорошо. – Ты просишь, чтобы я отринула его вечное счастье в обмен на свое?

В ответ Бальтазар провел рукой по воздуху, очищая туман вокруг нас. Изображение зарябило передо мной. Море набегало на песок, утягивая его слои обратно с отливом. Небо было настолько ярко-голубого цвета, что его вид жег мне глаза. Моя голова лежала на коленях у Тарика. Он взял одну из моих косичек, макнул ее в прибой и пощекотал мой нос ее кончиком. Я засмеялась, и он наклонился, чтобы поймать этот звук губами. Его темные волосы были влажными от нашего купания, и с них капало на мои закрытые веки.

Я ахнула, пораженная болью и тоской, которые охватили меня. Даже сейчас, тысячу лет спустя, я могла почувствовать его. Почувствовать воду, прохладную и прекрасную против моей кожи. Бальтазар хорошо выбрал воспоминание. Это был день, когда я влюбилась. День, который навсегда изменил курс моего существования. Старые раны открылись в моей груди, и потеря опалила горло, новая и пламенная. Я потянулась, чтобы коснуться изображения, но оно улетело прочь, как дым.

– Я предлагаю тебе спасение, Аная, – сказал он. – Шанс перейти. Все, о чем я прошу взамен – ты преуспеешь в той задаче, которую я тебе поставил. Ты ведь не упустишь шанс, снова быть с тем, кого любишь, а?

Я закрыла глаза, пытаясь уцепиться за изображение Тарика. В тот момент я была готова сделать что угодно.

Даже если это было настолько ужасно, как не дать столь красивой душе как Кэш, тот вечный дом, который он заслуживал. Если путь вел меня обратно к моей семье, вел обратно в руки Тарика и уходу от жатвы мертвых, я выберу его.

Бальтазар коснулся моего плеча, и холод просочился сквозь мои поры, воюя с теплом внутри меня. Я открыла глаза, сжимая руками косу на бедре, чтобы успокоить ее.

– Скажи мне, что я должна делать.

Глава 1

Кэш

Не существует руководства по обману смерти.

Было бы хорошо, если бы оно было. Что-то более полезное, чем эти пушистые истории о белых тоннелях света, ангелах и прекрасном мире. Я не получил ничего из этого. То, что я получил, было этим. Не жизнь. Не смерть. Долбаный кошмар.

– Улыбнись! – Щелкнула вспышка и ослепила меня. Я снова вернулся в тот дом, проглатываемый дымом, жаром и паникой. Золотые глаза смотрели на меня. Я сожалею.

Дерьмо.

Я потер глаза и сосредоточился на большой черной тени, капающей со стропил спортзала. На данный момент было только одно существо, но это так не останется. Скоро придут еще. Они всегда так делали. Они закрадывались через трещины и углы, пока темнота не занимала каждый квадратный дюйм этого спортзала. Пока все, что я мог чувствовать, не становилось холодом, заполняющим мои внутренности, и страхом, пульсирующим позади моих ребер. Тень надо мной шипела, и я смотрел, как она циркулировала как дым вокруг большой серебряной системы труб, подступая ближе с каждым проходом. Воздух вокруг меня чувствовался холодным ядом, вползающим через мой рот, пытающимся найти путь в меня.

Я сжал губы вместе и закрыл глаза.

– Кэш? – Фотограф с вьющимися шафрановыми волосами, уложенными на макушке, выглянула из-за камеры и нахмурилась. – Ты не улыбнулся, ха. Ты даже не смотрел в объектив. Давай попробуем еще раз.

Я провел ладонями по лицу, и кто-то за меня поправил мою шапочку. Это было так глупо.

Они могли приклеить фотографию Мистера Роджерса на мое место в ежегоднике, мне было все равно. Все, что я знал – было тем, что я не хотел здесь быть. Все, что я хотел – получить свою жизнь обратно.

Я заставил себя выдавить улыбку, но вторая тень скользнула по плечу фотографа, и улыбка ушла с моих губ. Подобный смоле язык тени протянулся, чтобы попробовать серебряные браслеты на запястьях фотографа. Я отшатнулся назад от табурета в тот миг, когда камера сработала, и моя спина сильно ударилась о землю, выбивая воздух из легких. После неделе жизни на ингаляторе, это было чертовски больно. Я поморщился и сел, стараясь восстановить дыхание и восстановиться.

– Боже мой, с тобой все в порядке? – Фотограф встала, держа камеру на вытянутой руке.

Студенты скопились позади фотографа, перешептываясь и пытаясь увидеть, что произошло. Отлично. Больше топлива для королев сплетен. Как раз было тем, что мне нужно.

Мисс Мойер попыталась помочь мне встать на ноги, но я отмахнулся от нее. Я должен был выбраться отсюда. Не только от того, как они все смотрели на меня, как будто бы я был чокнутым. Подальше от теней. Выпускные фотографии были наименьшими моими заботами. Кроме того, чем дольше я оставался здесь, тем хуже были мои шансы избежать встречи с Эм. И я не был готов столкнуться с ней. Пока еще нет.

Я сорвал синюю мантию выпускника и поднял шапочку.

– Можно, я сделаю это позже? Мне нужно взять ингалятор из шкафчика.

Фотограф кивнула, и мисс Мойер оглядела меня с сочувствием в глазах.

– Вернись потом. Нам нужно, чтобы сделать эти снимки сегодня.

– Хорошо. – Я схватил сумку, и толпа старшеклассников расступилась, чтобы пропустить меня. Мне многого не требовалось, чтобы начать уходить с пьедестала Школы Лон Пайн, во взгляде всех присутствующих тут людей читалось, что они видели мое отвратительное падение. Как будто меня это волновало. Я не собирался возвращаться. Я собирался пойти домой. Но не было похоже, что мисс Мойер не ожидала этого. К настоящему времени они уже должны были привыкнуть к моим исчезновениям.

Я прошел полпути по коридору и остановился. Тени просачивались через вентиляционные отверстия в потолке, текли вниз по сине-голубым шкафчикам как ил. Они объединялись на плитке, пока тьма не обхватила мои ботинка, сердце гремело в ушах.

Я провел руками по волосам и потянул, пока глаза не стали слезиться. Что угодно, чтобы убрать это дерьмо.

Они были, черт побери, везде. Темные и холодные, как оживший ночной кошмар.

Я дернул головой на звук чьего-то смеха. Парень примерно моего возраста, одетый в серое шерстяное пальто, стоял через зал, бледно-русые волосы закрывали один глаз. В небольшом городке, как Лон Пайн, было не сложно выделить кого-то, кто был не отсюда.

Это парень точно был не отсюда. Как будто подтвердив мою точку зрения, он с интересом проследил за тенями вокруг меня, его губы сложились в усмешку, когда одна из них циркулировала вокруг моего ботинка и моей штанины. Дрожь катилась по моему позвоночнику, но я неподвижно стоял на месте, боясь дышать.

– Назад!

Я вздрогнул от неожиданного звука его голоса, нарушающего тишину, и испуганно смотрел, как тени вокруг моих ног растаяли. Они не ушли, но даже те несколько футов пространства дали мне возможность снова дышать. Когда я подняла глаза, парень все еще наблюдал за мной. Как будто он ждал увидеть, как я буду реагировать.

– Кто ты? – спросил я. Он не ответил. Просто моргнул и отступил за угол, исчезая позади ряда шкафчиков. На секунду он был вне поля зрения, тени приблизились обратно. Я вытащил ботинки из темноты и протопал через коридор.

– Эй! – Я похлопал по джинсам, ища ингалятор, мои легкие горели от жажды воздуха. – Стой! – Я схватился за край шкафчиков, где он стоял, и металл опалил мою руку холодом.

Что за черт?

Я бродил по кругу, обыскивая пустые коридоры. Он ушел.

Я двинулся по коридору к выходу. Я до ужаса боялся потерять его. Он был настоящим? Существа, кружившие у моих лодыжек, были настоящими, или же это мой разум слетал с катушек? Я не был готов ответить на это, поэтому я обернулся и побежал, пока не вылетел на гравий. Солнце хорошо чувствовалось на кусаемой морозом коже, таким образом, я продолжал идти, пока не оказался в Бронко и не направился вниз по Мейн Стрит.

Я молился Богу, чтобы меня не дергали. Если бы мне пришлось остановиться, они бы поймали меня. Что произойдет, если они сделают это? Я нажал на педаль немного сильнее. Я не хотел этого знать.

Я не знал, сколько времени я был дома. Достаточно долго для того, чтобы свет в окнах исчез, а соседская собака перестала лаять. Достаточно долго для того, чтобы услышать двигатель папиного небольшого серебристого BMW круза, приблизительно за четыре минуты до того, как он вошел в мою студию, вооруженный и готовый заставить мои уши кровоточить.

– Что, черт возьми, с тобой не так? – проворчал папа, прежде чем дверь в мою студию успела захлопнуться. – Я так тебя не воспитывал.

Я уставился на полупокрашенный холст передо мной и прижал босые ноги к холоду бетонного пола, чтобы разбудить себя. Он был или зол из-за того, чтоб я снова пропустил школу, или он нашел полупустую бутылку бурбона, которую я взял с его стола.

– Ты никак меня воспитывал. Фактически ты должен был быть рядом, чтобы хоть как-то делать это.

Я взял в руки кисть, обмакнул ее в кроваво-красные краски, и полоснул рану по белому полотну.

Папа в хорошо отполированных полуботинках прошел по бетонному полу, пока он не оказался рядом с моим холстом, блокируя свет. Он еще не переоделся, что означало, что он был все еще в режиме юриста. Проклятие.

По привычки мой взгляд направился к окну, где когда-то стоял дом Эммы. Теперь это был пустырь, ожидающий какого-то незнакомца, чтобы построить новый дом и переехать в него. Огонь не оставил ничего кроме воспоминаний и дерьмовой тонны больничных счетов. Больше не было так легко пройти через двор, чтобы спастись от всех проблем.

Кого я разыгрывал? Спасения больше не существовало. Это раньше его было так легко найти. На дне бутылки. На заднем сиденье моего Бронко с девушкой, которая была столь же жаждущей и звезданутой как я. Или мой любимый путь, свернуться в постели Эм, позволив мягким звукам, которые она издавала, когда спала, утянуть меня за собой. Но ни одна из тех вещей не могла помочь мне сбежать из того ада, в котором я теперь жил.

Я вздохнул, опустил кисть обратно в ведро и почистил ее.

– Послушай... прости меня, ладно? Независимо от того на что ты злишься, мне жаль. Но я не могу сделать этого прямо сейчас, папа. Ты можешь просто покричать на меня завтра? – Я зажал переносицу, чтобы притупить пульсацию внутри моего черепа, смочил чистую кисть в темном, неумолимом черном и провел ею вниз холста, промокнув два толстых пятна для глаз. Это все еще было не достаточно темно.

Папа наклонился над холстом, чтобы увидеть, над чем я работаю.

– И что это, как предполагается, должно быть?

Я прищурился на холст на тень, съедающую пламенный закат позади себя. Ее голодные, ввалившиеся глаза наблюдали за мной. Ее зияющий рот, пещера кровавой темноты, пускал слюни. Холод бежал по моему позвоночнику.

– Я еще не понял эту часть, – сказал я. Боже, мне жаль, что я не знал. Если бы я знал, то, возможно, я мог бы найти способ заставить их остановиться.

– Ты уже поужинал?

Я покачал головой.

– Сколько ты здесь?

Я бросил кисть в ведро и уставился на потолок.

– Тебе что-то нужно?

Он сделал шаг назад и нахмурился.

– Звонил твой директор.

Я скользнул взглядом по нему, стараясь не смотреть в глаза.

– Он сказал, что ты снова пропустил занятия в школе.

– Я сказал тебе, что плохо себя чувствовал.

Он скрестил руки на большой груди.

– Ты больше никогда не чувствуешь себя хорошо. Разве ты не пользуешься ингалятором, который они дали? Делаешь дыхательные процедуры?

Я пичкал мое тело лекарствами немного больше недели, начиная с пожара. Ни одно из них не работало. Независимо от того, что было не так со мной, независимо от того, что это было, это разрывало мои внутренности понемногу каждый день, это было не тем, что могла вылечить современная медицина. Мне нужен был чертов колдун. Священник. Или еще лучше, чудо.

Я взял чистую кисть и начал снова. Глаза по-прежнему были не правильными. Их не возможно было даже назвать глазами? Они больше были похожи на черные дыры, когда они наблюдали за мной ночью из углов моей комнаты. С края моей кровати. Я крепко зажмурился и вздрогнул.

– Кэш?

– Хм? – Я открыл глаза и щелкнул запястьем. Другой сильный удар черного. Другая тень прокладывала лед по моим венам.

– Ты принимаешь наркотики?

Я рассмеялся.

– Не в последнее время.

Пап издал горловой звук, так он обычно делал, когда все шло не так, как ему было нужно.

– Это не смешно. Я серьезно.

– Я тоже. – Я развернулся на своем табурете, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. На его синей рубашке было кофейное пятно под нагрудным карманом. Его волосы с проседью были не вполне опрятными, как обычно, и морщины у его губ были немного глубже, чем они были этим утром. У него был плохой день, и я был не в настроении для одной из его вызванных напряжением лекций. Если бы он только занимался сексом. Возможно, тогда у меня было бы немного покоя.

– Думаю, ты должен поговорить с кем-то о том, что происходит с тобой, – сказал он. – Если ты не хочешь говорить со мной, тогда есть люди, которым мы могли бы заплатить...

– Думаешь, мне нужно психоаналитику? – Я рассмеялся.

Папа достал визитку из кармана и принял решение смотреть на необычный шрифт на ней вместо меня.

– Племянник Дэна виделся с этим врачом. Он должен быть хорошим.

– Ты снова говорил со своими коллегами обо мне? – Я был готов взорваться. Я мог почувствовать, как гнев кипел под моей кожей. Если кому-то в этом доме и был нужен психоаналитик, то только ему. Парень был женат на своей работе и не был на свидании уже около восьми лет.

Он поднял руки в защитном жесте.

– Чего ты от меня ждешь, Кэш? Притвориться, что этого не происходит? Сделать вид, что все хорошо?

– Послушай, мне не нужен сейчас разговор между отцом и сыном по душам, – сказал я. – И я уверен, что, черт побери, мне не нужен твой идиотский психолог.

– Тогда что же тебе нужно?

Я напрягся, когда смертельно-черные тени скользили по потолку.

Не сейчас. Не сейчас. Не сейчас.

С трудом оторвав глаза от теней, я глубоко вздохнул. Запах смерти и распада испортил воздух. Он чувствовался холодным скрежетом в моих легких. Я закашлялся, пытаясь вывести холод, и что-то электрическое загудело под моей кожей. Я согнул пальцы, когда покалывающее ощущение промчалось всюду по моей руке, пока не появилось такое чувство, что оно могло бы взорваться из моих кончиков пальцев. Какого черта? Я сжимал руку до тех пор, пока ощущение не притупилось.

– Мне нужно закончить это. – Я кивнул в сторону наполовину нарисованного холста, по-прежнему сгибая-разгибая руку. – Вот что мне нужно.

Серые глаза отца наблюдали за мной. Ожидая. Чего, я не знал. Точно так же, как те проклятые тени. Он, наконец, кивнул и развернулся на пятках, чтобы выйти, но остановился в открытом дверном проеме.

– Ты оставил свой телефон внутри, – сказал он. – Эмма звонила. Пять раз. И она оставила все для тебя на крыльце.

Он кивнул на контейнер, который бросил на стол, когда вошел. Ярко-розовая марка «хлеб цукини», набросанная знакомыми игристыми буквами, красовалась на крышке. Эмма. Моя лучшая подруга. По крайней мере, я подумал, девушка была моим лучшим другом. Фактически то, что она думала, что могла подкупить меня едой, просто усугубило ситуацию в животе еще больше.

– Вы поругались?

Поругались? Как она могла жить двойной жизнью, избегая меня, как она могла встречаться с каким-то мертвым парнем, а затем ее новый сияющий друг, который и был тем парнем, сообщить мне об этом? Не говоря уже о том, что я был пойман врасплох. Иначе с чего бы эти... эти... эта чертова хрень следовала за мной повсюду, глядя на меня так, будто я был обедом? Это было единственное объяснение. Ее мертвый друг получает совершенно новую жизнь, а моя превращается в дерьмо.

Я бы не назвал это «поругались».

Больше как «тотальное предательство».

– Ее мама сказала мне, что у нее новый парень, – сказал он, почти нерешительно. – Что-нибудь можно с этим сделать?

– Нет. – Да. – У нас все отлично, папа. Оставь.

– Верно... – он постучал пальцами по дверной коробке. – Завтра тебе лучше бы быть в школе. Понял?

Я кивнул.

– Я имею это в виду, Кэш, – сказал он. – То дерьмо, которое ты тянешь, плохо отражается на нас обоих. Это отразиться и на твоем заде, если мне позвонят по этому поводу еще раз.

– Я сказал, что буду там, не так ли?

– Нет. Ты кивнул.

Я пожал плечами.

– Это тоже самое.

Папа что-то пробормотал под нос и толкнул дверь. Прохладный воздух ворвался в комнату, когда она с хлопком закрылась, и я вздрогнул. Я никогда не знал, какой холод полз по моей коже. Ветер? Тень? Шипение зазвучало с другой стороны студии, и я обернулся на своем табурете, держа кисть так, будто она была мачете. Тень вилась в углу, открывая свой широкий, капающий рот, затем просочилась через трещину в подоконнике, где распалась в ночь. Что я думал, я собирался с этим делать, зарисовать их до смерти? Я знал, что это было смешно, но я не мог заставить себя отпустить. И, эй. Это исчезло, не так ли?

Дыхание тепла пронеслось по мне. Оно началось у основания моей шеи и прошло по моим плечам вниз к кончикам пальцев, как капли дождя, согревая мою кожу, когда ушло. Кисть упала из моих мягких пальцев с грохотом на пол. Черная краска разбрызгалась по бетону как паутина тьмы.

Это были не тени. Неважно, что она всегда прогоняла их. Может быть, это было ее тепло.

Кстати, она пахла грозой и снами, вместо кошмаров и разложения. Возможно, я не знал чем, черт возьми, она была, но я знал, что она была женщиной. Я достаточно раз развлекался с цыпочками на одну ночь, чтобы знать, что мягкое, непрекращающееся присутствие не было парнем.

Я схватил кисть с пола и бросил ее в ведро.

– Я знаю, что ты здесь, – сказал я, вытирая руки о тряпку. Было похоже, что это нуждалось в мешке доказательств к тому времени, когда я закончил. – И я знаю, что ты не похожа на них. Они бы не разбегались как крысы каждый раз, когда ты приходишь, если это ты.

Она не ответила, но я все еще мог чувствовать ее тепло. Этот запах дождя.

– Почему ты не даешь мне увидеть себя? – спросил я. – Остальные, кажется, не так пугливы.

Только молчание в ответ. Я сжал пальцы в бесполезные кулаки, которые все еще покалывали с чем-то таким электрическим, что это заставило меня дергаться.

– Ты что, урод, что ли? Три головы? Змеи Медузы? Толстые лодыжки? Ты не можешь выглядеть хуже остальных. Поверь мне.

Мои слова прервал припадок кашля, который заставил меня согнуться и выплюнуть слова, которые, вероятно, заставили моего маленького преследователя покраснеть. Я не мог меньше волноваться. С ночи пожара все было не правильно. Это было похоже на что-то, что окрашивало мои внутренности смертью. Каждый кашель, каждый кошмар, каждый раз, когда я видел одну из тех проклятых теней, я становился немного темнее внутри. Немного слабее. А я очень не хотел чувствовать себя слабым.

Как только я снова смог дышать, я взял холст и изучил тень, затем бросил его через комнату. Все еще влажная краска растеклась, водовороты цвета измазали серый бетонный пол.

Шок холода разрезал комнату, и я закрыл глаза. Это то, что я чувствовал каждый раз, когда она уходила. Ее тепло высасывалось куда-то, где я не мог его найти. Окна потрескивали, когда мороз накапливался внутренности стекла, несмотря на ароматную весеннюю температуру снаружи. Я замер, парализованный страхом, слушая шипение теней и рычание, когда они поползли обратно. Мне хотелось кричать, чтобы все это остановить. Я хотел кричать на них, чтобы они сказали мне что, черт возьми, они хотели.

Я прикусил внутреннюю часть щеки, до тех пор пока я не почувствовал кровь. Я не должен был спрашивать, чего они хотели. В глубине души...

Думаю, часть меня уже знала.