355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Таня Белозерцева » Однажды придёт отец...(СИ) » Текст книги (страница 7)
Однажды придёт отец...(СИ)
  • Текст добавлен: 2 октября 2020, 20:30

Текст книги "Однажды придёт отец...(СИ)"


Автор книги: Таня Белозерцева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Простите, я не хотел, человече… Что случилось?

– Эта вещь могла спасти ей жизнь! – раненой белугой взвыл Северус, заходясь в судорожном плаче.

Ближний портрет с Диппетом хотел что-то сказать, но Эймос молча показал ему кулак, и старик заткнулся, так и не сказав ни слова. В течение нескольких следующих минут портреты и новый директор кротко слушали рыдания. Потом, когда они стихли и перешли во всхлипывания и пошмыгивания носом, Эймос подал Северусу стакан с водой. Тот взял его трясущейся рукой и отпил, виновато пряча покрасневшие глаза, чувствуя себя явно неловко от проявленной слабости. Но Эймос покачал головой и мудро заметил:

– Это не слабость, Северус, это понимание, которое пришло слишком поздно… – посмотрел на скомканную мантию на коленях Северуса и уточнил: – Я полагаю, мой предшественник присвоил её себе или просто не вернул вовремя?

– Да не спросишь его теперь, идиота с жареными мозгами! – зло выкрикнул Снейп, едва удерживаясь от того, чтобы не швырнуть стаканом в стену. Но сдержался, с неимоверным усилием сдержался, не желая падать в глазах директора ещё ниже, до уровня неотесанного варвара. Хватит и того, что он его истерику видел.

Помолчали, сосредоточенно разглядывая стол. Потом директор глухо кашлянул и словно нехотя заговорил:

– Со следующей недели ожидается поступление самой первой, «пробной» партии учеников-нелюдей. Два вельфа, один волвен, гролль и нэко. Если всё пройдет хорошо, то в дальнейшем в школу поступят младшие братья и сёстры наших пионеров-первопроходцев. Вы им поможете адаптироваться, Северус? В Минерве я не уверен, её саму придется на испытательном сроке подержать.

Северус с трудом уложил в голове полученную информацию и сдавленно спросил:

– Сколько лет этим детям?

– Резонный вопрос, – согласился Эймос. – Вельфам по сотне на пару наберется, но выглядят на десять-одиннадцать. Гроллю семьдесят, но по уровню развития он не превышает девятилетнего ребёнка, а девочке-нэко и волвену по одиннадцати лет исполнилось в этом году, как обычным детям. Правда, мальчик… его поведение далеко от человечьего, уж простите.

– И в чем это… выражается? – настороженно осведомился Северус.

– О, ни в чем таком предосудительном, уверяю вас! – поспешил заверить Снейпа Эймос. – Просто он чрезвычайно ласков в полнолуние, может начать ласкаться ко всем, что весьма не привычно для… на ваш взгляд.

Северус внутренне поморщился – ну вот… понаедут, и станет Хогвартс филиалом зверинца. Директор беззлобно цыкнул клыком и миролюбиво прибавил:

– Среди моих однокашников был даже боканон, и, уж поверьте, нам и нашим профессорам как-то не приходило в голову противиться его присутствию, хотя смердел он изрядно… Особенно на уроках Травологии, когда мы клумбы унаваживали, вонь боканона вкупе с драконьим навозом создавали те ещё ароматы… Многие спасались тем, что раньше срока обучались наколдовывать себе головные пузыри. И, несмотря на это, у Мансура всё же появились друзья, с которыми он проучился от звонка до звонка.

Видя на лице Северуса непонимание, директор снисходительно пояснил:

– Это демоны. Крайне безобидные азербайджанские, абердинские и грузинские демоны. Имеют две ипостаси, человечью и звериную, в обоих видах имеют весьма специфичное средство самозащиты. Говоря языком старенького бестиария… – тут он притормозил, вспоминая, и процитировал: – «Таковой в Азии обретается. Голова у него и тулово бычачьи, а на шее грива, яко у коня. Имеет рога, однако столь закругленные и так сильно назад выгнутые, что никому ими вреда причинить не может. Однако же защиту, коей природа поскупилась дать ему в рогах, она щедро восполнила в кишках. Видя себя преследуемым, боканон тылом к преследователям оборачивается и, громко пуская ветры, поражает оных вонию и испражнениями столь страшными, что очи на лоб вылазят, а волосы в завитки закручиваются, и к тому же на три мили вокруг. Упорнейший охотник от такового убегает и боканона преследовать более не решается».​‌‌​‌‌​

К концу цитаты Северус мелко-мелко трясся от едва сдерживаемого хохота, да и сам Эймос её со скорбным выражением лица договаривал, что обычно происходит при обратном, настоящем настрое эмоций. Бывают такие клоуны: читают со сцены с самым плачевным и трагическим видом и интонациями, а зал тем временем помирает от гомерического смеха.​‌​‌‌‌‌

Что ж, тактика сработала, настроение гостя поднялось на шкалу выше, и на мантию в руках Северус смотрел теперь не с таким похоронным чувством. Напротив, вспомнил кое-что…

– Знаете, господин директор, а Поттеров-то в живых и нет, пожалуй… – неуверенно сообщил он, сминая материю пальцами.

Эймос в ответ взял со стола толстый блокнот, пролистнул и, найдя нужное место, прочитал вслух: ​​​‌​‌

​​‌‌‌​ ​​‌​​​

– Подарить мантию-невидимку Гарри Поттеру в первое же рождество его поступления в Хогвартс, – оторвался от записей и вопросительно глянул на Северуса. Тот вздохнул. И признался:

– На самом деле Гарри мой сын, а не Джеймса Поттера, как все думают. Скажите, сэр… –  поколебавшись, Северус всё же рискнул попросить. – Теперь, после всего случившегося, ​​​‌‌‌мой сын может… может пойти в школу под своей настоящей фамилией? Его зовут Гарри Эванс-Снейп.

И дыхание затаил, вдруг испугавшись мимолетно – а не рано ли открылся-доверился? Сидящий на краю стола перед ним директор поднял на него очень серьезный взгляд с вековечной мудростью в них и одной-единственной фразой развеял все его страхи и сомнения: ​​‌​​‌ ​​​‌‌‌

​‌​​​‌ ​​‌‌​‌

– Я не Альбус Дамблдор, Северус. Я храню детей, а не гублю их жизни, играя ими.

​​‌‌‌‌ ​​‌‌​‌ ​‌​​​‌ ​​‌‌‌​ ​​​‌‌​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌

После ареста и допроса Питера Петтигрю всплыли новые подробности Хэллоуинской ночи и совсем не те, о которых знали широкие массы.

Оказывается, Дамблдор нарочно велел Поттерам спрятаться под Фиделиусом. Это было частью его Великого плана: заманить в ловушку сбесившегося Темного Лорда. Для этого Дамблдор выбрал одного из двух мальчиков, родившихся на исходе седьмого месяца. Невиллу повезло, он родился на день раньше Гарри и происходил из чистокровной семьи. Поттер же был так… отрезанный ломоть, ребёнок-полукровка, матерью которого являлась магглорожденная ведьма, и отец – чистокровный маг, но из угасшего старинного рода.

Услышав пророчество Трелони, Альбус Дамблдор поначалу не придал ему особого значения. Ну грядет какой-то там мессия, способный остановить Темного Лорда, ну отметит тот того как равного себе, ну и что? Однако к тому времени, когда родились пацаны, Лорд Волан-де-Морт совсем пошел вразнос, как террорист, он стал очень неудобен, помимо никому не нужных магглов начали пачками погибать и волшебники. А это ай-яй-яй как нехорошо, плохой мальчик, ты почто папу не слушаешься?! Пальчиком тут грозить было мало, пришлось подогнать события, подстроить их под то пророчество…

Осталось хорошенько подготовиться к рыбалке, закупить леску покрепче и наживку пожирнее да повкуснее припасти. Лесочкой послужили Питер и Сириус, наживкой – ребёнок Поттеров. И ведь клюнула рыбка! Поверил Темный Лорд в сказочку о младенце, Дитяти Пророчества.

Питеру досталась роль поплавка, курсирующего между рыбаком и рыбой. Весьма незавидное положение у него было: с одной стороны удочки его рыбак тягает, обещает зажарить с маслом, а с другой, со стороны крючка, на него акула скалится, сожрать однозначно рвется… И страшны-то оба одинаково, что Волдик, что Дамбик…

Бедняга Блэк послужил отвлекающим маневром. Он должен был принять основной удар на себя как Хранитель Тайны Поттеров, о дружбе с которыми не знали только склеротики и трехмесячные младенцы. Что ж, и ловушка, и отвод с приманкой сработали на ура и все сто. Пока дурак Блэк отвлекал общественность на себя, Томми-Лорд потрошил мозги Питу, выпытывая адрес Поттеров. И заявился к ним незваным гостем в памятную ночь. О смерти Лорда и Поттеров Сириус и Беллатриса узнали одновременно и рванули мстить каждый своим: Блэк в погоню за Питером, а Лестрейнджи в компании Крауча-младшего – к Долгопупсам с Круциатусами наперевес… Почему к ним? А потому что ближайшие родственники Поттерам и Блэкам, бабка Августа приходилась доченькой Каллидоре Блэк, а та по цепочке отходила к папеньке Арктурусу Блэку, родоначальнику всея фамилии. Ну и началась вся эта каша из горшочка – чем дольше варится, тем больше пригорает и вылезает.

Кто взорвал улицу и прибил двенадцать магглов, узнали только теперь. Пит. Это всё сделал Пит. Но тогда, в начале всего хаоса, когда на землю ещё капали с крыш и ветвей ошметки мозгов и кровь убитых магглов, разбираться не стали – не до того. Спешно арестовали истерящего Блэка, подчистили-подмыли раскуроченную улицу, подтерли память уцелевшим магглам, параллельно сочинили сказочку для местного телеканала о взорвавшемся газе и слиняли.

На срочно собранном суде Блэк вышел из ступора и начал орать, что невиновен. Ну да, ну да, все они так, сначала губят жизнь, потом спохватываются и давай отбрыкиваться и бить себя пяткой в грудь, мол, не виноватый я, бес попутал!.. Естественно, Блэка никто не стал слушать, достаточно было и тех признаний, которые все слышали при аресте, когда он крикнул, что это он виноват в смерти Поттеров.

Ну, сейчас-то понятно стало, в чем конкретно он виноват, а именно в том, что поддался на уговоры Дамблдора – сменить Хранителя и переназначить на эту должность Питера Петтигрю. Никто ж не знал, что вскоре тот предаст Поттеров Темному Лорду…

Пересмотрели дело заново, подняли все архивы тех лет, поняли ошибки и тут же их исправили – амнистировали Блэка, оправдали по всем пунктам, а Пита Петтигрю во избежание всего приговорили к Поцелую, перестраховались, называется, от греха подальше.

А тут и Севушка с новым директором заявились, с заявочкой на узаконивание-усыновление сыночки. Метрика с именем папы за подписью Г. Сметвика и Ю. Тики… Столько боли-горя в глазах сотрудников Министерство Магии ещё не видело.

Дымились печатные станки, отбойными молотами грохотали литеры трафарета по барабанам, оттискивая колонки, колонки и колонки текста. Которые уже на следующее утро свежеотпечатанными буковками в номере «Ежедневного Пророка» донесут до широкой публики сногсшибательные вести о невиновности Сириуса Блэка, о том, что натворил Дамблдор во имя всеобщего блага, и как Мальчик, Который Выжил, стал Эвансом-Снейпом.

Реакция Блэка на последнюю новость была неоднозначной. Сначала он тупо и оглушено молчал, потом сложил газету, призвал бутылку «Огденского» и до-о-олго-долго высасывал из неё старый добрый виски, ища в нём истину. Нашел. На донышке. И после того, как вспомнил, сколько девок перетрахал Джим. При этом он не предохранялся, даже и слова-то такого – «презерватив» – не знал. А Лили, давайте будем честными и, положа руку на сердце, признаем, была молодой и красивой девушкой, полной жизни и страсти. И то, как вел себя Поттер с женой, было довольно предосудительным. Берёг её зачем-то и при этом жестко ограничивал в любви… Так что неудивительно, что его крестник странным образом трансформировался в Снейпа. А к кому ещё в постель-то лезть верной жене?

Всего этого кипиша Гарри не знал. Он жил. Ездил с Дадликом на школьном автобусе в школу за порцией знаний, дома прилежно делал домашние уроки, выполнял мелкие поручения мамы Пэт, смеялся над проделками Симоны и Бейли и ждал Рождества. Потому что папа пообещал взять его к себе на каникулы. На целых две недели! И чем ближе подползала красная рамочка к заветной цифре календаря, тем чаще Гарри охватывала радостная эйфория от прошедшего дня. Вот и ещё один день прошел, скоро папочка приедет!

И он действительно приехал, не обманул ожиданий маленького Гарри! Это был чудесный день, морозный и ясный. Гарри и Петунья выгуливали Бейли на Сонной улице, потому что она была самой спокойной во всем городке, здесь был сквер, в котором можно без проблем прогулять собаку, походить вокруг пруда, покормить уток. На дорожках постоянно сновали голуби и белки. Тётя Петунья сидела на скамейке и держала булку, от которой Гарри отщипывал кусочки и бросал голубям, и смеялся, глядя, как они соперничают с белками и Бейли. Пёс жадился и перехватывал куски хлеба. Рокотали голуби, токали-цокали белки, возмущенные нападками белого грабителя. Звонко смеялся Гарри, умиленно улыбалась Петунья.

Вот такую картинку застал Северус, придя в скверик. Постоял, наблюдая и чувствуя, как в груди расплывается благодарное тепло к тому, что он видел. А видел он счастливого и здорового сына и милую, самую лучшую в мире сестренку – Петунью.

Гарри увидел его и, взвизгнув, побежал к нему. Северус нагнулся и с улыбкой подхватил подбежавшего сынишку. Покружил, прижал к груди, горячо шепнул на ухо:

– Привет. Соскучился?..

– Дааа-а-а! – завопил Гарри.

Северус ласково рассмеялся, подошел к скамейке, поздоровался с Петуньей и сел рядом, поставив Гарри между колен. Поправил ему шапку и сообщил Петунье:

– Я всё уладил. Теперь Гарри и по нашим законам официально Снейп.

Потрясенно вскрикнув, Петунья крепко обняла его, прижалась впалой щекой к щеке, мимолетно поцеловала родственника и бывшего соседа. Отца её племянника. Северус кротко снес это вторжение в личное пространство, попутно сознавая, что Петунья – единственный человек после Лили и Гарри, которому он позволяет себя обнимать.

Гарри нетерпеливо заподпрыгивал, шлепая ладошками по папиным бедрам:

– Папа, папа, папа, папа, а куда мы поедем? А у тебя большой дом? А где?

Северус невольно расплылся в улыбке – какой Гарри смешной в своей детской непоседливости. И сказал ребёнку:

– Мы поедем в гости к волшебнику.

– Не к тебе? – Гарри разочарованно сдулся.

– Нет, не ко мне. Понимаешь, я сам в гости приглашен. Ну как, поедем?

– А волшебник настоящий?

– Самый настоящий!

====== Часть 11. Знакомство с чудом или Два мира ======

День, когда в школу поступили дети магиков, стал очень знаменательным и волнующим для студентов Хогвартса. На их глазах возрождалась История. К тому времени все они перечитали-переслушали всё, что могли найти о былых временах. Из этих легенд, сказаний и прочих источников студенты узнали, что в Хогвартсе учились дети всех рас и народностей: вкупе с людьми-волшебниками за одной партой сидели гномы, эльфы, фейри, оборотни и вампиры, наги и нэко, гоблины и тролли. А в один временной период даже орки затесались…

И учителя-профессора были соответствующие, пару столетий детей учил эльф, который потом покинул бренный мир и ушел на какой-то Запад со всем Дивным народом. Прочие учителя – гролли, оборотни – сменялись, как и люди, пока совсем не упразднились, когда начались массовые гонения на магиков. Отчего произошел сей раскол, неизвестно до сих пор… Эпоха-то войн никогда не начиналась, она всегда была, всегда кто-то с кем-то воевал. Но, может, это случилось, когда гоблины подняли восстание? Кто знает… Во всяком случае, примерно в те времена из смешанных школ стали отсеиваться малые народцы. А потом магики и вовсе попрятались ото всех: и от людей обычных, и от волшебников. Ну, а некоторых и сами маги загнали в резервные земли пространственных складок – драконов, великанов, кентавров с единорогами и всех прочих волшебных тварей. И спрятали ведь, далеко и прочно, так хорошо спрятали, что люди через пару столетий позабыли о них, теперь кротко удивляются, глядя на изображения тех же единорогов, и вздыхают: эх, жаль, что это сказка!..

Итак. Настал знаменательный день. О нем было объявлено заранее, так что все сидели как на иголках и нервно ерзали, поджидая прибытия пятерых студентов-первопроходцев. Первых детей магиков за последние четыреста лет…

Встретить их и привести в Большой зал доверили Филчу, а не МакГонагалл. К табуретке со Шляпой встал сам директор, сжимая в руке пучок палочек. Списка не было, их имена Эймос помнил и так. Дрогнули и раскрылись дубовые двери, и вошел завхоз Аргус Филч в сопровождении пятерых учеников. Первым в глаза, конечно же, бросился приметный гролль, песочно-желтый и крупный, он очень сильно выделялся на фоне остальных. Девочка-нэко поражала наличием пушистых кошачьих ушек и хвоста, волвен выглядел самым обычным мальчиком, ничем не отличимым от всех таких же одиннадцатилеток, а парни-вельфы были уменьшенными копиями директора, востроухие и шерстистые. Северус даже подумал – а не дети ли это его? Но тут же понял – нет: во-первых, он бы сказал всем, а во-вторых, дети его хоть и узнали, но смотрели на Эймоса так же настороженно, как и на всех. Ясно, не отец он им.

Эймос начал распределение с девочки. Показал на табурет и позвал:

– Рейко Ватанабэ!

Кошкодевочка вприскочку подошла, стрельнула на директора озорными черными японскими узенькими глазками и села на табуретку. Хмыкнув, Эймос опустил на брюнетистую ушастую макушку старую Шляпу. После недолгого молчания та неуверенно изрекла:

– Гриффиндор!..

Северус покосился на Минерву – ну как она, переживет проказливого котёнка на своем факультете? На лице МакГонагалл застыло выражение испуга. Тем временем девочка, получив от директора палочку и ободряющую улыбку, всё так же, беззаботно-вприпрыжку, ускакала к своему столу, к застывшим гриффиндорцам, те тоже были в шоке – получить в свои ряды такого сокурсника… Эймос проводил её взглядом и вызвал следующего:

– Родерик Барней!

Подошел один из мальчиков-вельфов. Присел на краешек табурета и дождался вердикта Шляпы:

– Когтевран!

Его брат-близнец Аврелий отправился туда же. Остались двое, гролль и волвен, чье имя назвал директор, никто так и не понял… Уж больно обычным оно оказалось:

– Лейден Ламб!

На это ягнячье имя отозвался, как ни странно, гролль. Подошел вперевалочку и взгромоздился на табуретку, та натужно заскрипела под его немалым весом. Весь зал настороженно замер – какой факультет получит в ученики тролля?

– Слизерин!!! – заорала шокированная Шляпа.

Снейп выпал в осадок – что, простите?! Шок так или иначе прошел, и Эймос позвал последнего, почему-то очень ласково:

– Дерек Морган, иди сюда, мой хороший…

Кареглазый и крайне симпатичный каштанововолосый ребёнок подошел, застенчиво улыбаясь. Сел. Шляпа очень смущенно и почему-то шепотом выдохнула в зал:

– Пуффендуй…

В тот же вечер состоялся срочный педсовет, организованный Минервой МакГонагал и Помоной Стебль, оба декана просто-напросто спохватились и только сейчас сообразили, что ничегошеньки не знают о магиках. И теперь атаковали директора просьбами-вопросами прояснить их свойства, манеры и особенности поведения. Северус, подумав, решил тоже прийти и послушать, сам он в своем ученике тоже мало что понимал.

Ну, нормально вообще-то. Пока детки не прибыли, взрослые не переживали, наивно полагая, что уж они-то всё о магиках знают. Ну ещё бы, кто из нас задумывается о том, как выглядит и чем живет стандартный тролль? Что он кушает, что любит, чего боится? Задумывались? Нет. Вот и здесь, приехали детишки, живые, настоященькие, с запахами и потребностями, а не абстрактно нарисованные иллюстрации в книжках.

Первой на директора наехала Минерва, с разгону взяв проблемного быка за крутые рога:

– Эта… нэко. Что она такое?!

– Дочь японского посла Тагамо Ватанабэ, – сухо доложил директор, глядя на собравшихся. – Поведение сугубо человечье, пристрастия в пище – вегетарианские, любит морковь по-тайски, репу, но не откажется и от рыбы в виде суши и роллов.

– А мой? – робко спросила Помона, страшась услышать кровавых ужасов. Но…

– Дерек Морган – классический волвен. Когда-то их род служил королеве Виктории. Сейчас я не знаю, как обстоят дела с королевской охраной в настоящее время, может, кто и сторожит нынешнюю королеву… – раздумчиво сообщил Эймос. И деловито перечислил повадки конкретного мальчика: – Дерек очень спокойный и послушный ребёнок, проблем он обычно не доставляет. Однако вам следует быть осторожными в обращении с ним, не вздумайте его обидеть, это может очень плохо кончиться. Думаю, именно поэтому уважаемая Шляпа и отправила его на самый миролюбивый и дружный факультет. У меня будет к вам личная просьба, мадам Стебль, берегите мальчика, не позволяйте и, главное, не допустите, чтобы его случайно обидели. Предупреждаю – плохо будет всем!

Перевел взгляд на Флитвика и хитро прищурился:

– О ваших объяснять?

– Нет, – тоненько хихикнул Флитвик. – Пример я вижу!

Кивнув, директор переключился на Северуса.

– Тролли каменеют от солнечного света. Проследите за тем, чтобы Лейден не выходил на улицу в солнечные дни.

«Так вот почему Шляпа отправила его в подземелья!» – пронеслось в голове у Снейпа. Тут директор, видимо, решил добить их окончательно, потому что сказал самую страшную фразу:

– Кстати, я заметил, что всех ребят с каждого годового поступления едва ли набирается сорок-сорок пять. Почему бы вам не собрать все четыре факультета одного курса в одном классе?

Вот такие события произошли в последнюю неделю сентября. Потом был тяжелый месяц с новичками, приходилось привыкать к странному облику детей, подстраиваться под их интересы и потребности. И узнавать что-то новое и неизведанное с их стороны. Девочка-нэко, Рейя, страстно и бдительно опекала мальчика-волвена, за любой, малейший косой взгляд в сторону Дерека была готова порвать. Братья Барнеи, Рэли и Родди, всё время пасли Ягнёнка, так они называли своего друга-тролля. Глядя на них, другим отчего-то становилось стыдно, казалось бы, звери… а вот поди ж ты! Берегут друг друга пуще глаза. Людям бы у них поучиться так дружить! А то грызутся промеж собой за мифические границы, ядерные ракеты и водородные бомбы на города сбрасывают… целые хиросимы устраивают, гады.

Дерека, как выяснилось, и правда было опасно обижать. Потому что обиженный Дерек превращался в живой укор, мог смотреть на обидчика часами, сутками и неделями глазами побитого щеночка, зажимался и отказывался от еды, худел и таял заживо, да так, что самый худший из худших не выдерживал морального наказания и кидался извиняться. В полнолуние он становился просто лапушкой, забирался к кому-нибудь под бок, прижимался тепленько-тесненько и замирал блаженно. И не сметь его прогонять – превратится в умирающую собачку! Причем буквально, в серенькую лаечку с хвостиком-бубликом. И это ещё домашняя ипостась, в ярости разобиженные волвены превращаются в диких волков, но, к счастью, Дерека до дикого состояния пока не доводили.

Всё это вспоминал сейчас Северус, сидевший в вагоне междугородной электрички, увозящей его и Гарри из Литтл Уингинга. За окном мелькали виды Лондона, и Гарри, заскучав от каменных коробок-небоскребов, отвернулся от окна к отцу и, зарывшись под бок, начал задремывать.

Собственно, Гарри всю дорогу до Уилтшира продремал, оживляясь лишь при виде полей-лесов и фермерских лугов-выпасов с коровами и лошадьми. Овцы его интересовали поскольку-постольку, как существо лохматое и четвероногое. Похоже, Гарри очень любил животных, прямо жить без них не мог. Северус, выслушав очередные восторженные вопли: «папа, смотри, лошадка!», поинтересовался:

– Почему они тебе так нравятся?

Ответ Гарри был прост до изумления:

– Ну как же ты не понимаешь, папа? Потому что они – настоящие, никогда никого не обманывают. Они честные и… исти… искри… искренние со всеми, вот! – Гарри радостно засмеялся, найдя нужное слово, и продолжил: – Бейли такой простачок, папа, ты не представляешь, что он однажды отчудачил! Воровать у Симоны начал, представляешь?! Мы все в гостиной сидим, мама Пэт и дядя Вернон новости по телевизору смотрят, а мы с Дадли на полу играем, смотрю, а Бейли по холлу на кухню крадется, через плечо на нас смотрит и думает, что его никто не видит. Дурачок, правда? Мне становится смешно, и я кричу ему: Бейли, на место! Так он та-а-ак удивляется, пап, умора просто! Пугается, подпрыгивает и бежит на место, и на меня так потрясенно смотрит, не понимает, как это я так далеко вижу? Он, оказывается, плохо видит, мне дядя Вернон рассказал, что у собак очень-очень серое зрение.

С каким-то умилением Северус внимательно выслушал бесхитростный рассказ сына, по-настоящему ценя каждый миг, проведенный с ним.

Но вот и конец пути – они приехали. Сошли на станции, и Северус, желая лишний раз порадовать сынишку, предложил ему выбрать самый лучший фиакр и самую красивую лошадь. Гарри тут же потянул папу к ближайшему извозчику. Для него все лошади были самыми красивыми. Северус назвал кэбмену адрес до предместий Стокбрижда.

Доехали. Расплатились с кучером, с его разрешения погладили лошадку, сказали ей спасибо за то, что она их привезла. И пошагали по дороге, извилисто бегущей меж лесистых холмов. Вот и Малфой-мэнор. Северус посмотрел на сына – тот деловито топал вперед. Дошел до ограждения с предупреждающей надписью: «Дальше дороги нет!», прочитал и озадаченно взглянул на отца, молчаливо вопрошая: что всё это значит? Северус подошел и взял Гарри за руку. И Гарри увидел, как из синеющих сумерек проступают очертания великолепных ворот, а за ними загорелись огни самого настоящего, самого натурального, всамделишного замка! Первый шажок к чуду был сделан. Северус незаметно выдохнул – всё в порядке, Гарри не испугался, воспринял вполне адекватно появление замка из ниоткуда.

Кованые ворота с тихим перезвоном открылись, едва они подошли вплотную. И пока шли по широкой аллее, Гарри увидел ещё одно чудо… По дальнему лугу в клубах мерцающего в синих сумерках тумана проскакал единорог, сверкающий лунным светом и просто невозможный, удивительный и невероятный сам по себе. Восторгу Гарри, казалось, не было границ, его прямо распирало от счастья, его глазенки сияли ярче звезд, а с лица не сходила обалделая улыбка.

Мистер Малфой, высокий и стройный длинноволосый дяденька, напомнил Гарри толкиеновских эльфов из книжки «Хоббит, или Туда и обратно». Третье чудо, да.

Маленький и смешной Драко, сынишка мистера Малфоя, тоже произвел на Гарри впечатление. Пацанята с обоюдным интересом рассматривали друг друга, задавая тысячу вопросов и сами же на них отвечая…

– Привет, я Драко, а ты Гарри, да? Конечно, ты Гарри, папа обещал, что на Рождество ко мне приедет друг. Это ты, да? Классно, а то я боялся, что приедет какой-нибудь Маркус Флинт, Блейз Забини или Теодор Нотт! А я их всех уже знаю, и они скучные, особенно Маркус! Гарри, а тебе сколько лет? Как и мне, да? Мне семь, а тебе?

– Да, я Гарри, мне семь. А у тебя папа – эльф, да? А когда ты вырастешь, то тоже будешь эльфом, да? А я видел у вас единорога, он ваш? А как его зовут? А откуда он? Где вы его купили? Хотя единороги же нигде не продаются, чего это я! Драко, а ты всегда жил в замке? Я его сегодня в первый раз увидел, ты мне его покажешь? У меня есть собака, его зовут Бейли, и он такой смешной, представляешь, он у кошки нашей воровать еду из миски начал! Ой, а у меня ещё кошка есть, её зовут Симона, а у тебя кошка есть?

Поверх болтающих мальчишек обреченно переглянулись отцы – и как у них дыхания хватает выпаливать миллион слов в секунду?

Кошки у Драко были, только они назывались книззлами и для Гарри выглядели довольно странновато: огромные уши, как у каракалов, и голые львиные хвосты с кисточками на концах, при этом покрыты неравномерными пятнами, отчего походили ещё и на гиеновых собак… О чем Гарри и заявил:

– А это что, помесь такая, да? Скрестили львов, гиеновых собак и каракалов?

На этот сугубо детский вопрос взрослые так и не смогли ответить – фантазии не хватило. И пожалуй, только ребёнок может вот так классифицировать волшебных книззлов.

– Люци, я очень надеюсь, что у тебя нет крапов… – драматично шепнул Северус на ухо блондину. – Ты представляешь, что он спросит про собачку о двух хвостах?!

Люциус вздрогнул и торопливо заверил, что, кроме борзых и пирренейзов, у него никого нет. Однако полукровное происхождение заставило Северуса насторожиться при незнакомом названии собачьей породы. К счастью, это оказалась всего лишь здоровенная белая псина смешанных кровей, метис пиренейской и тирренской овчарок. Вот только… о тирренской овчарке Северус что-то не слышал.

Борзые привели Гарри в восторг, он прямо прилип к ним, восхищенно перечисляя самому себе и всем вокруг о достоинствах и статях дирхаундов – шотландских оленьих борзых. А увидев классическую гостиную, оформленную бронзой и темным деревом с настоящим графом в кресле да борзыми у ног, и вовсе впал в экстаз, пискнул, задохнувшись и ка-а-ак затараторил о всех картинах маслом и кинолентах, которые ему мама Пэт как-то показывала…

Драко ушки и развесил, заинтересовался, услышав новые и совершенно незнакомые слова: музей, картинная галерея, кинозал, кино, фильмы и прочие маггловские наименования. Начал переспрашивать, удивляя Гарри своей дремучестью. Задумался Гарри, подошел к папе и опасливо зашептал, приблизив свое личико вплотную к папиному:

– А почему Драко не знает про электрическую лампочку?.. А в этом доме вообще электричество есть? Что-то я не вижу нигде выключателей… Тут везде свечки стоят и факелы ещё… а в коридоре я видел газовые рожки…

Северус прижал к себе Гарри, подержал вот так, потом посадил его рядом с собой на диван и начал осторожно вводить сына в мир магии.

– В этом доме живут волшебники, поэтому здесь естественное освещение и отопление: свет из окон, свечи и факелы, камины и газовые рожки. Магия не ладит с электроникой, они конфликтуют между собой. Магические потоки при колдовстве очень сильно фонят, и электроника от этого сбоит, ломается и портится. Понимаешь?

Гарри покивал и воодушевленно поделился своими знаниями:

– Ага! Я видел это по телевизору, папа. Лампочки лопаются и тостеры взрываются, когда шальные духи начинают шалить на кухне, они полтергейстами называются!

– Ну какой ты у меня умный! – и Северус в порыве чувств растроганно потискал сыночка. Гарри захихикал и заерзал, выковыриваясь из слишком тесных объятий. Освободился и попросил:

– А можно они мне фокусы покажут? Волшебники, которые в этом доме живут…

Северус посмотрел на Люциуса, тот, слегка возмущенный тем, что его считают вульгарным и банальным фокусником, вынул из трости волшебную палочку и наколдовал мыльные пузыри, огромные, радужные и совершенно волшебные, потому что, в отличие от обычных, они не лопались и летали долго. Драко и Гарри с готовностью отдались им, всласть побегали и попрыгали за ними – дивными и легкими.

И потекли самые странные и интересные каникулы в жизни маленьких Гарри и Драко, открывателей двух совершенно разных миров. В мире Драко Гарри знакомили с чудесами, вокруг гостя летали предметы, склеивалась разбитая посуда, ласкались странные книззлы, кланялись гиппогрифы и единороги, подходя к Гарри за лаской и взамен даря мальчику тепло своей звериной любви… Лезли на колени гокко, поражали красотой и смешили своими невозможными голосами павлины. В мире Гарри чудеса, в свою очередь, поражали Дракошку. Маленький маг с таким же изумлением познавал тайны маггловского быта: машины, самолеты и корабли-пароходы, планетарии и простые лошади, башенные краны и неоновая подсветка… всё это было чудом для Драко.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю