Текст книги "Однажды придёт отец...(СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Команда Слизерина: капитан и охотник Маркус Флинт на Летучем Голландце! Охотники: Эдриан Пьюси, Грехэм Монтегю! Майлс Блетчли – вратарь! Загонщики: Перегрин Дерек и Люциан Боул! И ловцы Терренс Хиггс с Гав-Гавом!

Под точно такие же вопли и посвисты на поле выбежали со своими партнерами серые в яблоках кони в изумрудных попонах. Полукругом выстроились напротив первых, образовав собой серо-белый круг с ало-зеленым верхом, грациозно выгнув шеи и выпятив грудь. Мадам Трюк оседлала метлу и, дунув в свисток, пинком открыла сундук, вместе с мячами взмывая в небо, в ту же секунду взлетели и кони, моментально занимая свои позиции. Вратари устремились к кольцам, охотники ринулись в бой за квоффл, загонщики рванули за бладжерами, а ловцы пока что поднялись к облакам – снитч так быстро ловить не полагается.

МакГонагалл комментировала сухо и безэмоционально, четко и по делу, как диктор по радио. Зрители, замерев и затаив дыхание, неотрывно следили за летунами, подмечая ловкость и скорость коней. В отличие от бездушных метелок, кони сноровисто лавировали средь своих, виртуозно уходя от столкновения и доставляя своего напарника к блаждеру или квоффлу. Вратарей теперь точно стало двое: и конь, и всадник с одинаковой страстью защищали свои кольца, отбивая квоффл копытами и руками. Бладжеры всадники традиционно отбивали битами, а их летающие четвероногие напарники с дьявольской точностью отлягивали их ногами, отпинывали передними копытами и откидывали широкой грудью.

И всё-таки голы и той, и другой стороне удавалось забить. Вот жеребец слизеринского охотника подлетел к воротам и цапнул вратарского коня за круп, тот с визгом развернулся, а летящий следом второй слизеринец с ходу метнул квоффл мимо отвлекшегося вратаря… Точно такая же тактика со стороны Гриффиндора – и счет сравнялся, стал 10:10, чуть позже 20:40, а потом и 60:60. Ещё несколько удачных голов, и ловцы начали шарить глазами по небу в поисках снитча – настало его время.

Вот он! Нет, там… А через секунду здесь, под правым задним копытом небесного коня. Блеснет заманчивой золотой каплей, сверкнет и пропадет, и нет его, будто причудился, как волк-оборотень в тумане. Как же быстро он летает, даже не летает, а телепортируется с места на место! Ловцы и кони следят в четыре глаза, выискивая золотой огонек. Снова сверкнул там… тут… Параплан лег в пике и камнем понесся по небесной плоскости, к его шее приник перепуганный Джек, лихорадочно просматривающий горизонт впереди конского носа, пытаясь увидеть снитч, уже увиденный и преследуемый конем. Всхрапнув, Параплан мотнул головой и, сделав последнее усилие, нагнал золотую звездочку. Тут и Джек его увидел и, не растерявшись, протянул руку, вытянулся сам весь вперед и, опасно свесившись с холки, схватил неуловимый мячик, носящий гордое имя славного сниджета.

Свисток судьи и итог игры: двести десять – шестьдесят в пользу Гриффиндора! Гвалт поднялся тако-о-ой, что метла Трюк испугалась и нервно шарахнулась вбок, совершенно случайно сбрасывая хозяйку. Так что расслабившаяся было повилика срочно ожила и поймала упавшую с небольшой высоты тётку.

Звездный дебют квиддич-поло прошел успешно, новую игру утвердили в Хогвартсе. Пока только в школе, а потом будет видно, пойдет ли она по всему маг-миру, придется ли по душе волшебникам и членам департамента магических игр и спорта.

Спустя полтора месяца те же кони, прекрасно зарекомендовавшие себя в качестве партнеров квиддичистов, резвой и радостной рысью неслись по толстому и прочному льду замерзшего озера, везя в санях восторженных детей под нежный перезвон серебристых колокольчиков и бубенцов на упряжи и дугах. Гарри сидел рядом с Торином, на его коленях лежала слегка располневшая Симона, пальцы Гарри глубоко зарылись в теплую полудлинную рыже-белую шерсть. Кошка тихо мурлыкала.

А вокруг было морозное утро. Скрипел под полозьями снег, покачивались сани на легких уклонах-сугробах. Декабрь подкрался незаметно, как опытный охотник к птичьей засидке, придерживая за холку страстную легавую. Тихо и нежно, бесшумно раздвигая перед собой хрусткую солому и тонкий-звонкий промороженный рогоз, но как бы тихо он ни крался, услыхал его чуткий ноябрь. И с паническим кряканьем и грохотом крыл взлетела в небо стайка осенних уток… Но не было у декабря с собой ружья, молча он проводил взглядом улетающую осень и неспешно двинулся в сезонное шествие по земле, а впереди перед ним поземкой струился легавый пёс, снуя челноком в поисках отставших птиц.

К этому времени Соломоку исполнилось девять месяцев, он заметно вырос и окреп, неуклюжие ранее лапы стали толще и сильнее и теперь более уверенно ступали по грунту. Кроме того, Мок оброс длинной зимней шерстью, это был его последний детский наряд, весной после линьки у львёнка исчезнет пушок и вырастет настоящий львиный бархатный мех.

Мок тоже ехал в санях, придерживаемый за ошейник твердой рукой Северуса, они оба наслаждались поездкой, подставляя лица навстречу колючему ветру. Ладонью Северус ощущал, как под тонкой шкурой ходит молодая сила, как пружинят и играют избытком энергии мышцы юного льва, и думал… Думал обо всем, что произошло с ним за все время от Азкабана до нынешнего сейчас. Изначально предполагалось, что у него будет другая жизнь, совсем иное у него было в планах: поправить здоровье, очистить запятнанное имя, найти и забрать ребёнка и уехать из страны подальше от происков бородатого мудозвона…

Но вмешались непредвиденные случаи и подкорректировали текущие события: попал в беду Билли Уизли, и только ему, Северусу, удалось его спасти, ну, а дальше всё по цепочке понеслось. О своем спасении Билли рассказал Чарли, тем самым заставив уважать нелюдимого профессора. Именно к нему в итоге подошел Чарли в день открытия Тайной комнаты и поделился с ним секретом – ручным василиском-балиониском по имени Лучик. Ну и далее: сбор и уничтожение крестражей, дурацкая попытка старикашки стащить кольцо, проклятие, ударившее по нему, Мунго и новый директор.

Северус улыбнулся. Именно благодаря новому директору он рискнул открыть миру своего сына, своего чудесного мальчика. Удивительный человечек, любящий зверей, человечек, у которого есть лев. А значит, и у него тоже. Ладонь Северуса мягко провела по жесткому загривку, Соломок посмотрел на него и глухо «кахнул», обдавая его лицо густым белым паром.

– Я тоже тебя люблю, Мок, – ласково отозвался Северус.

Сани, скрипя и звеня, подкатили к вокзалу и выстроились вдоль перрона и знакомого детям поезда. Сердечки первокурсников радостно подпрыгнули, как только они вспомнили, какое дивное путешествие их ожидает! Счастливо гомоня, ребятишки мячиками ссыпались с саней и, не забыв погладить на прощание коней-гиппоронов, дружной толпой ринулись в гостеприимно распахнутые вагонные двери. Скорей, скорей домой, навстречу Рождеству и мамам с папами! Ура!

Снова беззвучно стучат колеса по небесной дороге, снова дрожит под ногами пол на стыках невидимых рельс, снова за окнами бегут космические пейзажи. В купе их шестеро: Гарри и Дерек, Лиза и Северус, Соломок и Симона. Ненадолго, вскоре Гарри захотел найти своих друзей-мификов и отпросился у папы, с той же целью с ним покинул купе и Дерек, им очень нужно было побыть с друзьями, попрощаться перед каникулами.

Пройдя немного по коридорам нескольких вагонов, они нашли их, сначала Дерек, а через купе и Гарри. Гарри заглянул к четверке и вопросительно поднял брови. Нели и Зевс заулыбались, Торин и Гэвин засияли глазами и дружно пригласили Гарри в купе. Заскочив туда, он уютно зарылся между Торином и Зевсом, тепло прижимаясь к их горячим телам.

– Ух, подумать только, на целых две недели расстаемся! – сочувственно протянул Зевс.

– И только зимой, – понимающе подхватил Нели. – Летом вообще ужас! Придется расстаться аж на два месяца.

– А вы приезжайте ко мне, – жалобно попросил Гарри. – Летом. Ну пожалуйста!

– Гарри, а знаешь что? Давай ты к нам приедешь? – предложил Зевс. – Нам, мифическим созданиям, как-то не с руки появляться в мире простых людей. Ты представь, Гарри, что с ними случится, если они увидят нас, таких странных и непонятных…

– Конечно, я понимаю, – торопливо закивал Гарри. – Я к вам приеду, обязательно. С Дереком, Моком и собачками. Я своих собачек привезу, ладно? Потому что расстаться с ними ещё и на лето я не смогу.

Гэвин смешливо тявкнул, Нели засмеялся и потрепал его по ушкам-лопушкам. Гарри с интересом посмотрел на них, и Нели пояснил, отвечая на его немой вопрос:

– У него дома тоже собачки есть, маленькие и смешные.

– Ух ты, правда?! – оживился Гарри и вдруг озадачился. – А как мне к вам, по очереди, что ли? Вас же четверо…

– Да нет, Гарри, зачем по очереди? – возразил Нели и успокоил: – Мы все этим летом соберемся у Зевса, у его родителей самые большие угодья…

– Да не скромничай, Нель, – хмыкнул сфинкс. – Скажи уж прямо – самые большие земли и дом, самый крупный спрятанный домен.

– А что это такое? – заинтересовался Гарри.

– Это очень большая пространственная складка, прямо скажем – целый мир. Параллельный, – пояснил и уточнил Зевс.

– Да ты что?! – опешил Гарри, машинально бросая взгляд на планету за окном. Все остальные тоже посмотрели на неё – сине-зеленая и крутобокая, с белыми шапками на полюсах, она плыла в космической черноте, далекая и загадочная. Гарри, поддавшись настроению, тихо спросил: – Интересно, это они, параллельные миры?..

– Не знаем, Гарри, может, и они… – развел руками Нели.

– Нам только одно известно, – задумчиво продолжил общую мысль Зевс. – В некоторых местах Земли находятся Бреши или Трещины, сквозь которые временами проникают обыкновенные люди. В зависимости от местоположения и ситуаций они либо пропадают навеки, либо возвращаются спустя много лет, а некоторые могут просто вернуться и сохранить память о приключениях и друзьях, оставшихся по ту сторону Бреши. Таких мест много и достаточно известных, как, например, Бермудский Треугольник, Скрюченная Роща или Шервудский лес.

Гэвин гавкнул и руками изобразил:

– «Безлюдные пространства».

– Верно, и они тоже, – согласился Зевс. – Безлюдные пространства встречаются на бескрайних просторах огромной России. Их чаще всего находят дети, маленькие первооткрыватели загадочных пустырей и брошенных дорог. Где-то они находят страны, в которых нет никаких взрослых и где светят сразу месяц и луна.

– А может, это у них фантазия такая? – осторожно спросил Гарри.

– Не думаю, – помотал головой Зевс. – Гэвин встречал одного такого в Безлюдном пространстве. Тот пацан открыл как-то тайну скрытых дорог и с тех пор шастает по ним, как у себя дома. И ведь нельзя сказать, что он волшебник, скорей, он просто одаренный, как наш профессор Паркер. Гэвин, а ты сможешь его позвать к нам будущим летом, будет здорово познакомиться с ним.

Гэвин с готовностью закивал, знаками пообещав, что позовет. Гарри восторженно замер, глядя в стену напротив, представляя знакомство ещё с одним необыкновенным человеком, возможно, сверстником. Пусть он не волшебник, но знает о параллельных мирах и даже о каких-то скрытых дорогах, по которым запросто переходит из мира в мир, как по коридорам из комнаты в комнату. Вот уж действительно, и у простого человека магу есть чему поучиться.

К вечеру Поезд Вселенной домчался до конечной остановки – вокзала Кингс Кросс. Гарри чуть покачнулся на выходе на перрон, Северусу пришлось его поддержать под руку, ну и естественно, забеспокоился.

– Что с тобой, Гарри?

– Укачало, пап, – осовело посмотрел на него мальчишка. Северус покачал головой и, продолжая его придерживать, двинулся по платформе в сторону Перехода. К ним присоединились Пенни, Гермиона, Джастин и Дин.

Идущий далеко впереди Невилл вдруг резко остановился, словно налетев на преграду. Рука Северуса крепче сжала плечо Гарри, а шаг его замедлился. Гарри с тревогой глянул на отца. Что происходит? Тем временем Невилл потрясенно вскрикнул:

– Мама?

И сорвался, коротко взвизгнув, к невысокой худой женщине, наклонившейся навстречу…

Алиса Долгопупс впервые за все годы встретила на вокзале своего сына. Всё понимающие друзья сгрудились поодаль и с ласковой растроганностью наблюдали за невозможной по своей сути встречей. Невилл отчаянно крепко обнял маму, вжимаясь в неё всем своим телом и совсем не замечая, что плачет.

Вздохнув, Северус потянул Гарри дальше, к Переходу. Взглядом попрощавшись с друзьями, Гарри шагнул в арку вместе с Пенни и прочими магглорожденными. Синий пикап Пеннов уже ждал их на стоянке. Идя к нему, Гарри почувствовал чей-то взгляд. Оглянулся. У кирпичной стены вслед ему смотрел Дерек, с невыразимой, какой-то собачьей тоской в глазах. Гарри мысленно пнул себя по ноге – когда же он запомнит, что Дерек не простой человек, а верный волвен, которого нельзя бросать даже на минуту. Позвал:

– Дерек, ты с нами?

Облегченно закивав, тот быстро подошел и благодарно заглянул младшему брату в глаза. Потом, наклонив голову, полез в машину, на заднее сиденье к Пенни. Пожав плечами, Гарри забрался следом, откровенно чихая на то, как с этим разберутся взрослые. В салоне Пенни тут же передала ему Симону, которую честно тащила от самого купе.

Северус сконфуженно и виновато посмотрел на встревоженную Лизу. Зелено-карие глаза женщины испуганно смотрели то на сына в машине, то переходили, вопросительные и недоумевающие, на Северуса. Наконец она сдавленно спросила:

– Что произошло с ними, Северус? Почему они стали братьями?

Пришла очередь удивляться и Северусу, непроизвольно-крепко он сжал поводок, отчего всхрипнул придушенный Мок.

– Братья? Как… Что вы сказали?..

– Это я вас спрашиваю! – Лиза нервно обняла себя за плечи. – Что такого запредельного должно было произойти, чтобы волвен начал считать человека братом? Обычно такое случается, когда человек спасает волвена от смерти… – тут Лиза вздрогнула, её глаза испуганно расширились, и она неуверенно проговорила, протестуя: – Только не говорите мне, что мой мальчик был в смертельной опасности…

И тут же по лицу Северуса поняла – был. Да и мужчина подтвердил, сказав как можно мягче:

– Они оба были в опасности, Елизавета. Оба были на грани гибели. И так сложилось, что они спасли друг друга от верной смерти. Дерек – Гарри, и Гарри – Дерека. Правда, я не знал, что это приведет к братству. Простите, Лиза, я не очень хорошо осведомлен в природе волвенов.

Лиза покачала головой, потом, кусая губы, подошла. Застенчиво заглянула в лицо Северуса снизу вверх и робко, очень робко спросила:

– Вы же меня не разлучите с сыном?

В ответ Северус открыл дверцу со стороны пассажира и неловко наклонил голову, приглашая её в машину. Сам он, посадив Мока в клетку на пикапе, забрался к мальчикам и Пенни.

====== Часть 29. Кровь и любовь ======

Дома, едва разобравшись с вещами и львёнком, Северус и Харви Пенн занялись обустройством Лизы. Для неё, как ни странно, нашлось место. В маленьком одноэтажном домике, кроме незанятой мансарды, находились ещё цокольный (подвальный) этаж и чердак, на который вела подъемная складная лесенка.

Так как в подвале обитали сушильня-прачечная и бойлерный котел, и для людей он был непригоден, то Лизе в полное её распоряжение предоставили мансарду, а для Дерека снова спустили лесенку на чердак, где он жил в августе.

Нянюшка Пенн снабдила гостью женским бельем и вещами первой необходимости. Конечно, чердак и мансарда традиционно не отапливаются и считаются самыми холодными помещениями во всем доме, но англичанину даже и в голову не придет жаловаться на прохладу. Тем более, что лето в Англии чуть теплее осени, а зима ненамного холоднее весны… Или наоборот? Ладно, как-то так, просто для обогрева помещения и подачи горячей воды в колонку на кухне в осенне-зимний сезон круглосуточно работает котельная, получая передышку с приходом весны и до следующей осени. Кроме того, гостиная и спальня хозяина обыкновенно прогревается каминами, а благодаря системам труб тепло от каминов разносится по всем жилым помещениям, таким образом, пол на чердаке и стены мансарды были всё-же согреты.

Всё это было против английских правил, но Северус приложил немало усилий, чтобы найти именно такой уютный и отапливаемый домик, потому что слишком хорошо помнил, как мерз зимними ночами в своем манчестерском доме, стылом и сыром. И, просматривая журналы по недвижимости в поисках приличного жилья для себя и сына, он однажды натолкнулся на сельской дом «русской архитектуры». Заинтересовавшись, Северус внимательно изучил рекламу домика русского образца. Реклама заманчиво сообщала, что в доме тепло зимой. А ещё там был крайне привлекательный адрес – на берегу Уинг-Ривер. То есть в том же городке, где жил его сын, на окраине Литтл Уингинга.

Договорившись с агентом по продаже недвижимости, Северус приехал осмотреть товар лично. Что и говорить, домик ему понравился с полувзгляда: сложенный из красного кирпича с зеленой черепичной крышей и с двумя трубами, он являл собой образец надежности и домашнего уюта ещё снаружи, а уж внутри… Минимум помещений, размеры и расположение, а в частности, система отопления, в один миг покорили покупателя. Цена, к счастью, оказалась приемлемой, как и услуги наемных жильцов Пенн, экономки и садовника. Элеонора Пенн, помимо поварских обязанностей, взяла ещё и заботу о мальчике, негласно и неофициально став ему няней, что было весьма несложно, имея в наличии дочь того же возраста, что и Гарри.

Пенни, как и Гарри, оказалась «спящей» волшебницей. Так называют магглорожденных детей с тихой, дремлющей магией. Что, впрочем, подтвердилось в лавке Олливандера во время покупки волшебных палочек: у обоих детей они оказались из простого дерева и с сердцевиной полумагических животных. Вообще-то, если бы не Северус с Гарри, Пенни так и не узнала бы, что она какая-то там волшебница, считала себя странноватой фантазеркой, не более чем. А как ещё обычному человеку объяснить то, что она умеет? А умела она немало: предугадывать некоторые грядущие события, чувствовать ветер и останавливать время. Последнее умение Пенни особенно сильно удивляло, шутка ли, забыть из-за телефонного звонка подруги на столе мороженое, а спустя полтора часа обнаружить его там же, нерастаявшим и свежим, всё ещё дымящимся морозным паром…

Но в дом въехали волшебники Снейпы и, узнав об особенностях Пенелопы, просветили её насчет магии. А там и сова в положенное время прилетела из Хогвартса. С письмом.

Разошлись дети по своим комнатам: Гарри заныкался в своей спальне, Дерек утянулся на чердак, Пенни ускакала к своим родителям во флигель. Затих уютный теплый дом. Согрел желудок плотный ужин, приготовленный няней-экономкой-поварихой Пенн, и заскребся-засвербел в мозгу навязчивый вопрос – что такое волвен, наконец, и с чем его едят? С какой-такой стати Гарри и Дерек стали братьями, мать вашу?! И означает ли это, что его мамуля должна остаться в их жизни, черт побери???

Раздираемый на части этими вопросами, Северус бесшумно метался по комнате, подобно рассерженному тигру, сходство с оным, как ни странно, придавал полосатый плюшевый халат оранжево-коричневой расцветки, с полосатым же хвостом-поясом, выбившимся из петли и болтающимся сзади по полу. Пять шагов к комоду и вопрос: братья? Девять шагов вбок, к столу, и новый, недоуменный мысленный возглас: чем отличаются волвены от людей и волшебников? Двенадцать шагов обратно до угла и кровати, снова вопросительная остановка: а если мальчики стали братьями, значит ли это, что надо… надо…

Панический вопль протеста перекрывает-перебивает невысказанную догадку: нет, ни за что! Меньше всего на свете он сейчас хотел жениться на ком бы то ни было. И уж тем более не на маме своего ученика! Тридцать шесть шагов по комнате дали полный круг и привели его к двери. Секундное колебание и коричневый тигр в оранжевую полоску выскользнул за неё в коридор с одной конкретной целью – поймать и распотрошить на тысячу вопросов некую королевскую волчицу.

Осторожно постучавшись, Северус приоткрыл дверь и просунул голову в мансарду, окинув взглядом просторное помещение, он наткнулся на низкий разложенный диван, на котором сидела настороженная гостья, стратегически прикрывшаяся тонким одеялом. Кашлянув, Северус поинтересовался:

– Можно к вам?

Потемневшие глаза округлились поверх одеяла, но после некоторого колебания Лиза неуверенно кивнула. Северус вошел и, пока пересекал комнату, успел усомниться в разумности своего поведения. В конце-то концов, эти вопросы могут и до завтра подождать, но призрачная и предположительная угроза в виде женитьбы на вдове отбила всякое благоразумие. Сев в изножье дивана боком, поджав под себя ногу, Северус хмуро задал мучивший его вопрос:

– Что значит «они стали братьями»?

В глазах Лизы появилось обреченное выражение, и она грустно улыбнулась.

– Это значит, что Дерек кровно привязан к Гарри. Я думала, вы это уже поняли, сами же объяснили, что мальчики спасли друг друга от смерти.

– Это-то да, – мрачно кивнул Северус. – Но я по-прежнему не знаю всех тонкостей их взаимоотношений, не понимаю, как и чем их это связывает, и до сих пор не в курсе, что такое волвен.

Лиза задумалась в подборе подходящих слов, по-прежнему прижимая к горлу край одеяла, на её округлых плечах Северус разглядел тонкие бретельки фиолетовой сорочки. Монахом он не был, поэтому без труда дорисовал себе, как тоненькие бретелечки перетекают в выпуклые чашечки лифа, скрывающие под собой две приятные нежные округлости…

Щеки Лизы покрылись бурым румянцем, когда она осознала, куда именно смотрит сидящий в ногах мужчина. Одеяло оказалось плохим прикрытием, но рядом с ней лежала подушка, которую Лиза подтянула к себе и крепко обняла. Северус моргнул и, опомнившись, уставился на торшер, стоявший около дивана. Стараясь не нервничать, женщина заговорила, с трудом вспомнив и поймав ускользнувшую мысль.

– Чтобы полностью понять взаимоотношения мальчиков, надо просто представить, что один из них – собака, воспитанная хозяином со щенячьего возраста. И собака здесь – Дерек. Гарри для него, как для собаки, целый мир. Да, Дерек старше, умнее, но по статусу восприятия равенства он ниже, гораздо ниже Гарри. Как подчиненный перед работодателем.

– Что за бред? – не удержался Северус.

– Хорошо, – переориентировалась Лиза. – Скажу иначе. Случалось ли тебе видеть, как собака бежит за поездом? Нет? Жаль, не поймешь.

– А что там понимать? – буркнул Северус, снова мотнув головой. – Ну бежит собака за поездом, ну пытается догнать хозяина-предателя, что с того? Таких историй миллионы случались повсеместно и во все времена.

– А чувства? – горько спросила Лиза. – Чувства собачьи кто-нибудь понимал? Возьми хотя бы вот такой случай: приехал в деревню паренёк к дяде на два месяца летних каникул, обжился, перезнакомился со всеми и приметил её – желтую дворняжку, побитую и потертую жизнью. Пёс не один год живет на свете, много поездов он встретил-проводил, и на каждом он провожал друга. Навсегда. В той местности, где жил тот пёс, даже песню сложили…

Лиза помедлила, вспоминая, и процитировала:

Стоит собака на перроне,

Провожает поезда.

В глазах собаки нет укора;

Они уходят навсегда…

Из года в год, из лета в лето,

Приходят и уходят с полустанка поезда.

А собака знает – без возврата.

Не вернется к ней хозяин никогда.

– Понимаете, Северус, навсегда. У того пса было много имен, каждый год – новое, на моей памяти его прозывали Спарком, Верным, Джеком, Рексом… И каждое лето, каждый летний дачный сезон он верно и преданно, как штык, заступал на пост – встречал поезда, везущие дачников. Наверное, он ждал хозяина, бросившего его однажды промозглой осенью, человека, который вырастил его за два щенячьих месяца и уехал в никуда, бросив щенка на произвол судьбы. Ему, пятимесячному малышу пришлось рано повзрослеть. Но в предательство он не поверил, может быть, просто не понял, что его бросили…

Вот так и ждал он годами поезда за поездами, из года в год да из лета в лето, как в песне говорилось, пока очередной локомотив не привез настоящего друга, того самого паренька. Этот мальчик, единственный из длинной череды таких же мальчиков, обратил внимание на собаку. Отец мальчика умер, его мама после положенного траура засобиралась замуж, и парня на лето забрал к себе дядя, младший брат умершего отца. Это лето было особенным для них обоих, для мальчика и пса. Они крепко подружились. Всегда и повсюду были вместе.

Но время идет. Кончилось и это лето. Снова поезд застучал колесами, увозя последнего друга. Та осень могла стать последней для собаки. У него сильно болела грудь, впервые за все годы, что он провожал поезда. И, не выдержав разлуки, пёс побежал за поездом. Бежал он быстро и отчаянно, чувствуя, как разрывается в груди сердце, истерзанное бесчисленными расставаниями. И глаза его молили – не уезжай!

Мальчик всё видел, видел, как пёс бежал за поездом, как звал его, просил остаться. Он плакал и кричал «остановите поезд, я возьму его с собой!». Но черствая мать, озабоченная недавним замужеством, лишь равнодушно отмахнулась от сына и какой-то вшивой собаки, бегущей за ними по железной дороге. Это поставило последнюю точку в отношениях матери и сына. Мальчик принял решение в пользу собаки. Он знал историю Друга, знал, что тот никогда не бегал за поездами прежде. Будучи ответственным и современным пацаном, он принялся за дело. Написал письма дяде и директору школы, просил и уговаривал, приводил аргументы, доказывал некомпетентность отчима, его жестокость и недалекость.

Всё это прошло мимо восприятия пса, он свыкался с тем, что живет в доме, а не на улице, под забором брошенной дачи, загородной виллы. Его взял к себе дядя мальчика, зачем – пёс понял не скоро. Просто однажды они отправились на станцию и встретили осенний поезд. И этот особенный осенний, встреченный вне расписания поезд привез ему друга. Эта неожиданная и невозможная по своей сути встреча продлила жизнь собаке на долгие-долгие годы. Целых двадцать шесть лет прожил после этого самый счастливый в мире пёс по кличке Друг. Его измученное сердце перестало болеть, исцеленное человеческой верностью. Та осень действительно могла стать последней в его жизни.

Северус моргнул, поняв, что история закончена, сглотнул и сипло спросил:

– Где это произошло? И с кем?..

– Неважно, с кем и где, – глухо отвечала Лиза. – Главное, она была. С кем-то. Но вы поняли мораль этой истории, Северус?

– Да, я понял. Одинокая брошенная собака собралась умереть, разочаровавшись в людях. Но нашелся настоящий друг с иным взглядом на ценности. Мать-то ему не жаль было бросать? – придрался вдруг Северус к мальчишке со странным взглядом на ценности. Лиза вздрогнула и крепче обняла подушку. Сдавленно выговорила:

– Дядя забрал племянника после того, как тот очутился в интернате. Матери куда важней оказался её молодой муж, оказался дороже сына. Ну что вы так смотрите, Северус, и такое бывает…

Северус только зубами скрипнул, понимая, что мальчишку, по сути, тоже предали, и не абы кто, а родная мать.

– И каким боком эта история относится к волвенам? – недовольно буркнул он.

– Я пыталась передать вам чувства пса и мальчика, пыталась пояснить, что произойдет, если их разлучить.

– То есть… – пустился в неспешные размышления Северус. – Если Гарри вдруг за каким-то надом уедет, Дерек скончается, как брошенный под забором пёс. Так, что ли? Ой, чтоб меня, перспектива…

– Простите, – понурилась Лиза. Северус раздраженно глянул на неё, на маму очень неудобного мальчика. И устыдился в следующий же миг – с каких это пор дети стали неудобными? Да ещё такие, которые спасают его сына от мимо-проходящих маньяков-головорезов. И замер. Лиза смотрела на его губы. Её глаза стали совершенно черными в оранжевом свете торшера, огромными и голодными. Во рту моментально пересохло.

Приподнявшись на колене, Северус передвинулся ближе, наклонился, упираясь руками в диван, склонился к лицу. Вдохнул теплый аромат жареных каштанов, идущий от волос Лизы. Лиза тоже вздохнула и подняла лицо навстречу… Поцелуй был очень осторожным, исследовательским, изучающим и… целомудренным. Они лишь пробовали вкус губ, смакуя и слегка покусывая их. Нежные, вкусные, чувственные, сладкие, пахнущие зубной пастой… И отчего так много слюны во рту?..

Поцелуем они пока и решили ограничиться, уважая личные пространства и статусы друг друга. Вернувшись к себе, Северус вдруг осознал, что мысль о возможной женитьбе уже не так сильно пугает его.

А волвены… как Северус понял из дальнейших разговоров с Лизой, история волвенов началась с основания монархии. Издревле сильные мира сего, власть предержащие, короли и цари, консулы и принцы нуждались в надежной охране своих царственных особ. В качестве телохранителей обычно приглашались-нанимались мощные и с отличной реакцией парни, читай: головорезы. Придворные маги тоже, как известно, были в почете и зачастую занимали вакантную должность правой руки короля, за примером далеко ходить не надо, нам даже известно имя одного такого мага – Мерлин, личный советник короля Артура.

Вот только неизвестно, занимался ли Мерлин производством охранных и защитных амулетов для коронованных голов. Судя по записям благочестивых хронистов, Варда Пендрагона стерег сам Мерлин.

Что ж, поверим им и пролистаем хроники чуть поглубже в глубину веков, на пару-тройку столетий до жития-бытия артуровского Мерлина. Перенесемся во времена первых мореходов – викингов. Свирепые и страшные, без капли доброты, белобрысые парни под два метра ростом и косыми саженями в плечах милосердия не знали от слова «совсем» и то лишь потому, что жили в дикую кровавую эпоху войн и сражений. Милосердные и добрые как раз жили недолго и погибали сразу, стоило лишь на секунду пожалеть раненую птичку, тут же им навешивали ярлык «слабак и мямля» и для профилактики перерезали глотку, ибо нефиг жалеть птичек со сломанными крылышками.

Норвежские варвары жалости не знали и слыли самыми жестокими людьми в мировой истории, выпотрошить живого человека, намотать его дымящиеся кишки на меч и заставить выпотрошенного их жрать – для них обыкновенное и милое дело.

Ну и какая связь между волвенами и викингами, спросите вы. Как ни странно – прямая. В берсерках. Бешеные и бесчувственные к боли, берсерки очень ценились генералами и полководцами всех мастей и армий, в бой в первую очередь посылались именно они. А уж если они в пылу драки обзаводились волчьими пастями и клыками рвали горло врага, то это только приветствовалось.

Не зря же потом брудастые борзые викингов наводили столько страху на прибрежные племена. Так и казалось, что с бортов драккаров выпрыгивают не псы, а берсерки, превратившиеся в волкодавов. Норвежские волки огромны и могучи, несложно представить себе норманнского оборотня, стоящего на двух ногах и когтящего воздух жуткими когтями на волосатых руках.