Текст книги "Однажды придёт отец...(СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

«Но это же дико!» – подумал Чарли, представляя, как элитный отряд агрессивно настроенных бойцов будет швыряться убивающими заклятиями в совершенно безвредного Лучика… И чтобы не допустить такого абсурда, Чарли решил рискнуть секретом. Ловко снуя между плотно стоящих людей, благодаря навыкам квиддичного ловца, Чарли просквозил-просочился до Северуса и храбро подергал того за рукав.

– Простите, сэр!

Крайне изумляясь смельчаку, Северус обернулся и увидел рядом с собой коренастого рыжего подростка. От удивления он даже не сразу вспомнил, что его зовут Чарли Уизли. Вспомнив, осведомился:

– Вы что-то хотели, мистер Уизли?

– Да, сэр, – от отчаяния голос Чарли зазвенел, а его широкое, конопатое лицо покраснело. – Пожалуйста, не убивайте Лучика! Если вам так нужен яд василиска, то можно ли обойтись без таких крайних мер? Сэр, позвольте мне помочь вам, я просто позову Лучика и попрошу его дать сколько угодно яда. Уверен, он не откажется поплевать в чашку!

Заржавевшие от абсурдности услышанного мозги со скрипом провернулись, с трудом въезжая в рельсы. Лучик? Поплевать? Крайние меры?.. Вот ей-богу, лучшего времени почувствовать себя идиотом просто не нашлось. Северус с опаской покосился по сторонам, потом снова посмотрел в честное и простое лицо парнишки. В искренние синие глаза. И вспомнил маленький мир Гарри, его стрекозиных лошадок и конькобежцев, ущелья и пропасти на задворках домов Тисовой улицы. И крик Тома Реддла: «Эта змея не понимает змеиный язык!». Осторожно уточнил:

– То есть… вы общаетесь с василиском, мистер Уизли?

Быстрый кивок и слезы облегчения в глазах. Так. Ещё один вопрос, на засыпочку…

– А на каком языке вы с ним общаетесь?

– На английском, – с легким недоумением ответил Чарли. И добавил, видя недоверие в черных глазах: – Он не разговаривает, но прекрасно понимает, что я говорю, а на некоторые вопросы даже отвечает кивком головы или мотает ею в знак отрицательного ответа.

Пришлось сворачивать «ярмарку» и извиниться за случайно отнятое время. С такими же извинениями вернуть на место портрет Корвина Мракса. Потом ещё раз извиниться и попросить его любезности открыть проход за ним. Нарисованный аристократ из увядшего рода покочевряжился, пообижался, изображая смертельно оскорбленного – ну как же, в туалет чуть не запихнули! – и снизошел после серии новых извинений.

Винтовая лестница в бездонный колодец, круглая дверь сейфовой толщины, длинный зал с колоннами и мирный василиск, выползший навстречу. И шагнул к нему Чарли с протянутой в руке чашей для яда…

====== Часть 9. Того-сего понемножку... ======

Северус с кротким удивлением смотрел, как василиск… весьма странного вида, надо сказать, не змеиного, а ящеро-птичьего, довольно миловидный, если можно так выразиться о рептилии, прикрыв глаза, старательно сцеживает в чашу вязкую слюну. Когда Чарли подал профессору полную посудину, Северус подозрительно оглядел малоаппетитную субстанцию и с горечью констатировал, что это действительно слюна, а не яд. О чем он разочарованно и сообщил:

– Мистер Уизли, мне нужен яд, а не слюни.

– Простите, сэр, – повинился Чарли и вернулся к василиску. Попенял тому, объясняя, что конкретно надо. Василиск в ответ оскалился и встопорщил гребешок. К профессору Чарли воротился в полном смятении и, чуть не плача, доложил:

– Сэр, простите, не получится. Он выделяет яд только для убийства жертвы… Э-э-э, при укусе.

Ну, логично, если подумать. Зачем же ещё хищнику тратить свои ядовитые ресурсы. Конечно, только на добычу, иначе и яда не напасешься, если он впустую будет капать с клыков. И что делать?

Учитель и ученик тоскливо уставились на нефритового зверя, размышляя о том, как же добыть порцию яда из живого василиска, при этом – и желательно! – не убивая его. А змейчик перед ними тем временем извиваться начал, и так шейку изогнет, и эдак, и глазами сверкнет, и клыком блеснет… Намекает на что-то. А на что – непонятно.

На горлышке его рисунок крестообразный из голубых чешуек сложен, смотрел-смотрел на него Северус, а в голове легенда маггловская всплывает, услышанная когда-то очень давно в церкви, куда его затащил папенька в момент трезвого просветления.

И словно заново услышал Северус глухой голос батюшки, читающего проповедь о святой Христовой ящерице, бегающей по воде аки посуху…

– Бежит она чрезвычайно быстро, так споро, что задние лапки лишь на долю секунды воды касаются… Это был сказ про василиска шлемоносного, а теперь, дети мои, перейдем к мифам, о коих ни единый смертный не слыхал. Миф сей о василиске, царе змеином. Сей гад всем вам известен как ужасный монстр, убивающий взглядом и имеющий помимо прочего ещё и ядовитый зуб. Именно василиску не хватило пары в ковчеге Ноевом, когда он приполз к пристани в день допотопный. Его, как и аписа, и Пегаса, и оникорна, развернули восвояси, а ведь сеи твари с парами пришли, окромя аписа, ибо внеземного он происхождения…

Обиделся венценосный гад василиск, и распорядился он, чтоб потомки его по воде ходили и не тонули! И исполнило Божье правосудие волю его!.. Опосля потопа выползли на берег дети его – ящерицы Иисуса Христа. Но лишились они самого главного своего дара – ока всевидящего и клыка ядовитого, стали они простыми гадами. Отомстил василиск человечеству, страшно отомстил…

Ибо дар его – невосполнимо утерян. Служитель Господень он был, видел бесов он и демонов. И карал он нечисть оком светоносным, прожигая и растворяя всё дурное и плохое. А чтобы видели его как Чистильщика Божьего, был даден знак ему на теле – крест Господень. И имя истинное было тогда у всех на слуху – Крестоносец. Чем сперначалу с уважением пользовались рыцари святого креста, а затем по истечении времену присвоили себе самозванцы для красоты слова.

Потом и сами истоки позабылись, весь люд мирской забыл о тварях-крестоносцах… Забыли змея христова с крестом на теле, аписа священного с крестом на челе, Пегаса с распростертыми крылами и собою олицетворяющим крест, оникорна, рисующего знамение крестное перед атакой рогом! Всё забыли!

Северус моргнул, возвращаясь в настоящее, сфокусировал зрение на василиске. Если верить словам преподобного отца, то змей-крестоносец обладал даром бессмертия, непорочного зачатия-возрождения и оком Истинного зрения. Сам не умирал, но избиению поддавался, то есть убить его можно. Яйцо с зародышем василиска извлекалось из тела мертвого петуха, сам петух яйца не может нести, так как нет у него для этого функций вроде яйцевода… отсюда и «непорочное зачатие». Под возрождением подразумевается поразительная регенерация ран, отрубленную голову он отрастить не сможет, но лапу или хвост – запросто, ящерица он или нет?! И наконец, око… Всё, что есть дурное и темномагическое в чем бы то ни было, испепеляется очищающим пламенем светоносного взора василиска. Причем побочные его подвиды, такие, как кокатрисы, могут окаменить свою жертву.

Есть ещё одно несомненное доказательство светоносности святого василиска: услышав его голос, с его пути во все стороны расползаются и прячутся змеи с пауками. Самому же василиску неприятен крик петуха, его, так сказать, биологического родителя, якобы петушиное пение навевает на него тоску как напоминание о том, что он рожден без матери. Ну, последнее утверждение довольно спорное – не с чего василиску горевать. Скорее, ему просто не по вкусу визгливые вопли каплуна в чувствительные уши…

Интересно, а крестражи он как будет уничтожать? Укусом или искрами из глаз? Вздохнув, Северус обратился к ученику:

– Вы сможете привести Лучика на опушку Запретного леса, там, где начинается тропа за хижиной Хагрида, мистер Уизли?

– Смогу, сэр! – с готовностью отозвался Чарли, желая исправить случайный промах с ядом.

– Прекрасно, мистер Уизли. Встретимся через час.

Благосклонно кивнув пареньку и поклонившись рыцарю-василиску сэру Лучику, Северус покинул Тайную комнату. Неспешно и долго взбирался по винтовой лестнице, потому что нельзя по ней скакать подобно горному козлу. Но как ни медлил он, экономя силы, к моменту выхода в слизеринский центральный коридор по вискам Снейпа обильно тек пот, всё же это изрядная физическая нагрузка: в течение пятнадцати минут сгибать ноги, поднимать бедра и напрягать икры, вознося себя вверх.

А когда он сворачивал в свой коридор, к своим покоям, по ушам ударила сигнализация. Она взвыла беззвучно, на ментальном уровне, настроенная на… Северус ругнулся и перешел на бег – кто-то проник в его кабинет! Влетев туда с палочкой наизготовку, он в первый миг ничего не увидел – кабинет был пуст. Почти. Окинув помещение взглядом, Северус выцепил вскрытый стол и только после этого обнаружил посторонний предмет.

Напружиненный до предела, зельевар скользящим шагом обошел стол и заглянул за него. Там на полу скорчился Дамблдор. С полувзгляда всё поняв, Северус добропорядочно сделал тщетную попытку хоть чем-то помочь. Но всё было бесполезно, старик перехитрил сам себя, отсрочив действие сигнализации, на самом деле она должна была включиться ещё полтора часа назад, то есть примерно в то время, когда он с Чарли спускался в логово василиска. Старый идиот воспользовался его отсутствием и просто отключил сигналку, а когда сам вырубился, сигналка включилась. Взвыла, когда было уже поздно вообще-то. Ну что ты за идиот, Альбус?..

Покачав головой, Северус перевернул Дамблдора на спину и мрачно посмотрел на его почерневшую правую руку, на среднем пальце которой зловеще поблескивало кольцо с темным камнем. А где шкатулка? А, вот она… шкатулка укатилась под стол. Приподняв директора, Северус прислонил его к тумбе стола, убедившись, что Дамблдор сидит прочно и никуда не заваливается, он выпрямился и, взмахнув палочкой, вызвал голосового Патронуса – голову лани.

– Поппи, срочно ко мне! У меня тут Дамблдор под проклятием.

Мадам Помфри глупых вопросов задавать не стала, а сразу же занялась пострадавшим директором. Северус стратегически отошел в угол и оттуда наблюдал за происходящим. Вскоре в кабинет вбежала Минерва, очевидно, она услышала сплетни портретов… Увидев же распростертого Альбуса в известно чьем кабинете, она моментально взбеленилась и тут же нашла козла отпущения. Вонзила колючие глазки в Северуса и заклокотала:

– Вы! Это всё вы! Я так и знала, что добром это не закончится! Сколько раз я говорила Альбусу, что бывший цепной пёс Лорда никогда не станет диванной болонкой! Чем вы прокляли Альбуса, Снейп?

– Да подождите вы! – прикрикнула Поппи. И озабоченно спросила: – Северус, что он у вас украл?

– А колечко. Вон то, на пальчике… – с наслаждением настучал Северус, с затаенным восторгом наблюдая за тем, как негодование на лице Минервы сменяется целой гаммой чувств: от понимания и смятения до отвращения с ужасом. К ним прибавилось омерзение, когда Поппи пунктуально уточнила:

– Это то самое кольцо, которое вы собирались уничтожить? Но как же так?.. – медиведьма глянула на пускающего слюни старика и укоризненно покачала головой в крылатом чепчике: – Ох, Альбус, Альбус… Что вы наделали? Зачем вы украли заведомо проклятое кольцо?

Северус развел руками.

– Соблазн – страшная сила.

Поппи вздохнула и, попросив разрешения у Северуса, вызвала через его камин целителей из Мунго. Двое дюжих парней в лимонных мантиях, не говоря ни слова, разложили принесенные с собой носилки, погрузили Дамблдора и вынесли из кабинета Снейпа. Третий, Гиппократ Сметвик, остался составлять протокол: вписал данные пациента и спросил:

– Чем его так приложило?

– Обычное охранное заклятие от воров, – поджала губы Поппи. – Из тех, что накладывают для защиты фамильных ценностей. А Дамблдор, насколько я успела понять, позарился на кольцо.

Оба они покосились на стол, где лежало то самое кольцо, снятое Поппи с пальца директора. Сметвик язвительно хмыкнул:

– Ну-ну. Дамблдоры никогда не отличались добродетельностью, что Альбус, что Аберфорт… Оба чудики те ещё. Да что там, далеко и ходить не надо, их папаша за убийство в тюрьме сидел, Аберфорту до сих пор внушения и штрафы шлют за жестокое обращение с животными, а после дружеских визитов Альбуса многие недосчитываются серебряных вещичек, в частности ложек и колокольчиков. У меня вот солонка пропала безвозвратно в семьдесят пятом году после его… хм, визита.

Минерва при этом поперхнулась воздухом. Ну да, ну да, не очень-то это приятно узнавать, что твой обожаемый шеф – самый настоящий клептоман.

Ушли медики. Северус бросил взгляд на часы, висящие над камином, и заторопился – пора, пора на опушку, Чарли с Лучиком его уже ждут… Спешно собрав вещички Темного Лорда в маленький саквояж, не забыв и кольцо в шкатулке, Северус покинул кабинет. Василиск приветливо зарокотал при его приближении, Чарли радостно улыбнулся профессору и, кивнув на тропку, заметил:

– Вы посмотрите, сэр, пауки убегают, а вон там минуту назад прополз рунослед, вот думаю, а не поймать ли его для вас? Они вроде в зельеварении полезны.

Северус присмотрелся: и правда, от них в глубину леса суетливо спешили уходулить мелкие акромантулята. И чего они так близко от школы делают?.. Словно прочитав его мысли, Лучик выстрелил головой и слизнул липким языком с тропы сколько-то паучков. Чарли и Северус одобрительно покивали на это и дали полную отмашку. Обрадованный Лучик рванул в погоню, а профессор с учеником неспешно направились следом.

– А куда мы идем, сэр? – спросил Чарли спустя пару миль. Северус потряс сумкой и пояснил:

– На луг идем, там, в глубине, есть такой. Надо подальше от школы отойти и уничтожить то, что здесь лежит.

Дальнейшие пять миль шли молча сквозь золото косых солнечных лучей и осенний листопад. Шуршала под ногами сосновая хвоя, катились случайно задетые круглые шишки, звонкими капельками сыпались птичьи бусинки-трели. Осенью леса обычно полны жизни благодаря урожаям, несколько раз Северус с Чарли наблюдали, как скопом накидываются на ярко-алую рябину стайки мелких пичуг, страстно ощипывая тяжелые грозди ягод. На нахальных юрких птиц яростно ругались линяющие белки, сменяющие сезонный мех и собирающие запасы на зиму.

Синие глаза Чарли смотрели на эти лесные тайны с присущим подростку восторгом, ему было интересно буквально всё. Иногда он задавал вопросы касательно названий птиц. Северус благосклонно отвечал, как зовется та или иная пичужка с яркой красочной манишкой на грудке, и обстоятельно объяснял, почему. За этими увлекательными разговорами время пролетело вдвое быстрее, и оба невольно удивились, когда вдруг обнаружили, что стоят на краю луга – цели своего путешествия. В центре обширного луга лежала приземистая покатая горушка, окаймленная каменной площадкой перед зияющим отверстием – входом в пещеру.

Осмотревшись, Северус двинулся через луг к той площадке, опустился на корточки и, развязав горловину мешка-саквояжа, вынул принесенные предметы. Аккуратно расположил их в неком порядке: чашу Пенелопы поставил в серединке, а вокруг неё разложил остальные, слева кольцо и диадему, справа дневник и медальон. Чарли почтительно наблюдал за манипуляциями профессора, стоя сбоку и чуть позади. Поодаль, на приличном расстоянии вытянулся в ожидании своей очереди сытый василиск. Наконец всё было приготовлено, Северус выпрямился и обратился к Лучику:

– Ты ведь знаешь, что делать?

Василиск важно кивнул, подползая ближе, потом понятным движением головы попросил Чарли и Северуса отойти подальше, во-о-он за те кустики… Его послушались, отошли, и не только за кустики, но и за деревья потолще и покрепче спрятались. И смотрели из-за них за действиями василиска. А тот принялся за дело, для которого и был рожден в незапамятные времена, для чего и был сохранен и спрятан мудрым Салазаром Слизерином в потайных катакомбах глубоко под Хогвартсом – для уничтожения вредных артефактов и темных сущностей. И надо сказать, он очень интересно это делал…

Для начала Лучик подобрал дневник и… стал его жевать. От удивления Северус неосторожно высунулся из-за дерева, чтобы получше посмотреть, а поняв, тут же убрался обратно за ствол. Лучик не жевал тетрадку, а кусал, выделяя яд и обильно окропляя им остальные предметы. Вместе с ядом на них капали чернила, исторгшиеся из сдохшего крестража… он, бедный, и пикнуть не успел. Так же Лучик надкусил и чашу с диадемой, как самые крупные из всех предметов. Кольцо и медальон оплыли, деформируясь в лужице яда, но на этом Лучик не остановился, да и Северус чувствовал, что не всё ещё… его левую руку начало колоть и жечь. Оглядев бесформенную кучку покореженных вещей, Лучик задумчиво кивнул своим мыслям, отстранился, красиво изогнувшись латинской буквой «S», и снял предохранитель с глаз, запустив в цель Х-лучи. Соприкоснувшись с ядом, невидимые лучи воспламенились, жарким ревущим пламенем охватывая кучку. Выжигая напрочь куски души.

Руку Северуса словно в кипяток окунуло, он, сильно вздрогнув, схватился за рукав. Чарли с тревогой смотрел на побелевшее лицо профессора, как тот, скрипя зубами, вжимается в дерево и изо всех сил старается не кричать. Сполз по стволу на землю… Чарли неосознанно выдрал из брюк кожаный ремень, сложил его и всунул в рот профессору. Также неосознанно Северус вцепился в него зубами, как бульдог. И зарычал – руку будто в кислоте варили.

Макнейр, по слухам, свою руку чуть не отрубил, благо топор всегда при нем, но не успел – потерял сознание. Малфой визжал и бился в истерике, раздирая в лоскуты рукав и остервенело царапая собственную руку. Кто-то откусил себе язык, кто-то раскрошил в пыль зубы и даже вывихнул челюсти, сдерживая крики… Так что спасительный ремешок из штанов Чарли был очень кстати. Черная метка Темного Лорда умирала долго и страшно, сводя с ума и забирая с собой самых верных последователей.

Завыла-заплакала над телом Барти Крауча верная Винки, и Краучу-старшему пришлось ломать голову, как и куда спрятать тело сына, который вроде как умер уже… Сошла с ума и впала в кому Беллатриса Лестрейндж. Зарыдал от счастья и сплясал «барыню» счастливый Антошка Долохов. Снова с потрохами выдал себя Питер Петтигрю, когда крыс Персика завизжал и заметался от боли и, не выдержав пытки, перевоплотился, став человеком. Случилось это на обеде посреди Большого зала. Благочестивый Билли, увидев данное непотребство, крайне возмутился и огрел крысоподобного типа хорошим таким Кофундусом, а профессора Кеттлберн и Флитвик любезно добавили Инкарцеро, спутывая тощего толстяка аки мумию.

И воспарила в небеса ничем не удерживаемая более душа Тома Реддла в далекой маленькой Албании.

Северус осторожно выдохнул, чувствуя, как отступает боль. Расстегнул и задрал рукава мантии и рубашки, посмотрел на руку – чистая белая кожа и никакой Черной метки. Поднял глаза и увидел перед собой внимательные лица Чарли и Лучика. Глубокомысленно сообщил им:

– Всё кончено, Темного Лорда больше нет.

Чарли и Лучик сделали вид, что поняли – старательно закивали. А на каменной площадке призывно заблестели реликвии основателей, избавленные от скверны в очищающем пламени святого змея и восстановленные заново его же огнем: крутобокая чаша Пенелопы Пуффендуй из червленого золота и синяя-синяя хрустальная диадема Кандиды Когтевран с серебряным орлом на навершии. Кольцо и медальон с дневником превратились в белый пепел, который медленно, словно бы раздумчиво, развеивал тихий осенний ветерок. И только камешек остался почти целым, маленький, черный и восьмигранный, его рисунок отныне пересекала трещина – память о пережитом очищении. Его не стали трогать, оставили в лесу. Позже пробегающая через луг косуля пнет его копытцем и смахнет в узкую ложбинку меж корней большой ели, и никем не узнанный Воскрешающий камень навеки исчезнет из мира и из памяти.

Это был странный день. И радостный, и печальный сразу. Окончательно умер Лорд Волан-де-Морт, сошли с ума и скончались больше половины его соратников. Целители в госпитале Мунго поставили заключительный диагноз-приговор Альбусу Дамблдору… не знаю, как оно по-магически называется, скажу лишь самое главное: в школу, на пост директора, Альбус не вернется. Никогда. Ибо сажать в кресло безмозглого мычащего дедушку, пускающего слюни и писающего в памперсы, уже как-то не актуально. Да и жить ему мало осталось, годиков пять-шесть…

Совету попечителей велели срочно собраться и найти нового кандидата на пост директора Хогвартса. Те смущенно-виновато и очень робко показали заявку от некоего Паладина Эймоса. Кто такой, когда баллотировался в директора, почему не знаем? Кто такой? Ну, вроде он не человек, а кто-то из сильфид или сидов, кто-то из обитателей полых холмов. В общем, волшебное существо. Заявка подана им очень-очень давно, в год, предшествующий году, когда выбор широкой массы пал на Дамблдора. Диппет не захотел, чтобы его на посту сменил нелюдь. Разумеется, это дело засекретили, поэтому о нем никто ничего не знает. Но заявка ведь ещё в силе? Мистер Эймос всё ещё ждет разрешения. Столько лет?! Да. И он будет ждать ещё столько же, он верен и упорен, как и все зверолюди, если понадобится, он будет ждать вечно, всегда. Борода и подштанники Мерлина, что за напасть нам на головы свалилась, куда мир катится?! Ладно, лешие с вами, пишите ему, зовите…

Таким образом, в Большом зале в среду третьей недели сентября учеников поджидало невиданное зрелище – стройный и высокий вельф, один из представителей древнего народа эльфов, он походил на человека, но очень и очень отдаленно, лицо его было покрыто бежевой шерстью, переходящие в короткую ухоженную бороду и зачесанные назад длинные волосы, также у него были кисточки на заостренных ушах. Широкий приплюснутый нос и раздвоенная верхняя губа вкупе с клыками, торчащими из верхней челюсти, придавали ему сходство со львом. Что-то забыла добавить? Ах да, глаза… светло-карие, почти желтые.

Студенты даже забыли про завтрак, стояли окаменевшей толпой и таращились на эльфа-оборотня. Это у них новый директор такой??? Ой, мама, верните лучше Дамблдора!

В желтых глазах сверкнули смешинки, когда директор посмотрел на студентов, поднялся с кресла и сказал негромким, чуть рокочущим голосом, обращаясь к детям:

– Меня зовут Паладин Ральф Эймос. Я прекрасно понимаю ваше удивление, но всё же скажу… – выдержав положенную паузу, он продолжил. – Я безмерно рад вернуться в школу, в которой учился три сотни лет тому назад со своими друзьями-однокашниками, троллем Буреломом и дворфом Морагусом, их давно нет в живых, но я их помню и буду помнить всегда… Они навсегда остались в моем сердце, и я намерен преподать вам знания о тех временах, когда в Хогвартсе учились вместе дети волшебников и троллей, гномов и фейри, и прочих маленьких народцев.

Ведь в мире магии живут не только волшебники, но и прочие расы. И мне крайне неуютно видеть, как всё больше и больше поколений молодых магов скатываются в пучину незнания. Я поставил перед собой важную миссию – объединить народы, большие и малые. Чтобы не было впредь недоразумений и ошибок, которые волшебники допускают лишь по незнанию. Благодарю вас за внимание. Прошу, начинайте завтракать.

В октябре Северус посетил Годрикову впадину, навестил могилу Поттеров. А возвращаясь, решил прогуляться мимо церкви. Тут-то он и увидел их, невысокую леди с толстой собачкой. Похожая на очень круглую муфту, псинка тяжко переваливалась с бока на бок, потому что лапки у неё были, мягко говоря, чуть выше уровня пузика. Покачав головой, Северус не удержался и сделал леди замечание:

– Пожалейте собачку, леди. Разве можно её так перекармливать?!

– Простите, сэр? – прищурилась девушка. – Вы что, не видите, что она… щенная? В декабре у неё будут щенки.

– О, прошу прощения! – Северус тоже прищурился, разглядывая собачку. – Это ведь пекинес?

– Да, – с гордостью подтвердила мисс. Северус приободрился.

– В таком случае, могу ли я рассчитывать на одного из щенков, желательно мальчика? Для моего маленького сына. Он с раннего детства мечтает о пекинесе…

Хозяйка беременной пекинески просияла:

– С радостью, сэр, одного я специально придержу для вас!

Комментарий к Часть 9. Того-сего понемножку... Пегас с раскинутыми крылами, олицетворяющий собою крест, по словам святого отца.

https://sun9-19.userapi.com/o4oGDHrro9WKTvki5V_gg9Ub8iowT5-WM7ofUw/vpy-c0p1hBs.jpg

Пять крестражей, собранные вместе...

https://sun9-62.userapi.com/7fNwVsX9oQDHJglsxQbiFfpqIre4h_e3PRftTA/SRdqZypc0rk.jpg

====== Часть 10. Подготовка к чуду ======

Лично Северусу было глубоко фиолетово, какой у них теперь директор. Ему от директора (любого) требовалось только одно – чтобы не мешал работать, а там хоть трава не расти.

При первом знакомстве с мистером Эймосом он, как и все, удивился. Пожимая шерстистую руку, почувствовал уважение, ощутив крепкое и энергичное рукопожатие нового босса. Вежливо кивнул на его доброжелательное: «Надеюсь, мы сработаемся!» И разошлись. Забыв друг о друге до новых встреч за профессорским столом в Большом зале.

Это поначалу. Потом-то обвалом рухнули реформы. С грохотом камнепада и мощью альпийской лавины. Нагрянули новые, с роду и ни разу не виданные в Хогвартсе предметы: география, математика, рисование для младших курсов, биология-зоология с какой-то геодезией для старших курсов… Обязательные искусствоведение и литкружок для всех. Минерву вон, валерьянкой отпаивали, когда та узнала, что это всего лишь изучение книг и картин, она-то думала, наоборот – Темные искусства и личный круг сатанистов. М-да-а-а, Минерва, совсем ты в Хогвартсе одичала, ты ж из магглов произошла, как можно литературу забыть?!

Прибавились чистописание и некие физические нагрузки вроде бега по кругу стадиона, его успешно заменило поле для квиддича, там же установили альпинистские горки для лазанья и карабканья – всякие лесенки-шесты-решеточки, имеющие странные названия «спортивные снаряды» и «турники». Кроме того, начали ремонт заброшенных частей замка. Оштукатурили стены, наложили новые полы-покрытия, провели освещение (факельное) и центральное отопление (каминное). Завезли и занесли мебель: столы-стулья-диваны. При виде семиметровых кроватей плохо стало всем. Весь профессорский состав присосался к валерьянке, когда стало совершенно ясно – великанам быть.

Часы факультетов, те самые, с рубинами Гриффиндора, сапфирами Когтеврана, изумрудами Слизерина и алмазами Пуффендуя, были упразднены напрочь. То есть сами-то часики на месте остались, а вот камешки перемешались во всех четырех песочных емкостях. Рядом с ними появилась грифельная доска и стол с огромным гроссбухом величиной с пиратский кодекс. Любопытствующие профессора и старосты заглянули в книжищу и обомлели. Отныне баллы причислялись не факультету, а отдельно взятому студенту. Теперь победы факультета зависели не от общих баллов, а от сплоченности и стараний самих студентов, в конце года их заслуги будут засчитаны и выставлены на всеобщее обозрение.

Трелони выставили с треском, так как было решено упразднить и прорицание. На её визгливый и истеричный вопрос:

– Простите, но как же уроки прорицания? Кто их будет вести?

Последовал чудесный ответ:

– Прорицанию не учатся. Это шарлатанство. Настоящим пророком надо просто родиться, это врожденный дар, и дается он не всем.

Трансфигурация… Минерва чуть не зарычала со злости, когда новый директор пришел в её класс с инспекцией. Она как раз вела урок у второго курса, показывала Феро Верту, заклинание, превращавшее живое некрупное существо в сосуд для жидкостей, сейчас для этой цели в роли подопытного кролика выступала экзотическая птица.

Вошел зверо-директор, постоял у стола, послушал её вступительную речь и нехорошо прищурился, когда учительница приступила к практике: стукнула по птице палочкой, и та с хрустальным звоном превратилась в высокий узкий бокал с очень тонкими стенками. При этом он опасно накренился, покачнулся к краю тумбы, крутанулся на ножке и вернулся в исходную позицию, ещё покачался и замер, заметно вибрируя.

Второклассники восхитились было красотой хрустального изделия и мастерством профессора МакГонагалл, как директор грустно спросил:

– А если бы он кокнулся?

Вмиг настала мертвая тишина. Но в родственниках Минервы, очевидно, был жираф Джон МакГонагалл… До неё ничего не дошло, и она привычно заклокотала:

– Ну и что? Это всего лишь птица!

– Согласен, – покивал желтоглазый нахал, почесывая широкую переносицу. – Это всего лишь живая птица! В мое время подобные трансфигурации проводили из дохлых ворон. Не могли бы вы сначала умертвить эту птичку, а потом трансформировать её во что угодно? Дохлой вороне хотя бы не больно превращаться… – тут он выпрямился, завел руки за спину и рявкнул: – Короче, не сметь превращать живое в неживое! А также несъедобное в съедобное.

Намек был понят. МакГонагалл прикусила острый язычок, вовремя сообразив, что этому зверюге ничего не стоит её уволить… Да запросто выгонит, и даже пинками.

Потом господин Эймос зачем-то начал вызывать к себе профессоров. Кеттлберн, Вектор, Синистра и даже мадам Пинс вышли из его кабинета какие-то оглушенные, если не сказать – офигевшие… Вызвал он и Северуса. Тот, подозрительный сверх меры и недоверчивый, как девственница перед брачной ночью, вошел в кабинет нового директора как сапер в заминированное здание. Вошел и быстро осмотрелся – всё та же круглая комната с подиумом со столом на нем. Те же полки. Только книг меньше, и побрякушки пропали, не было их теперь. У окна феникс на жердочке и верстак под ним. На верстаке разные вещи разложены-расставлены. Вельф поднялся из-за стола и вышел к Северусу, жестом приглашая подойти к окну.

– Здравствуйте, Северус. Посмотрите, пожалуйста, нет ли тут ваших вещей?

Удивленный Северус покорно склонился над столом, рассматривая предметы. И увидел вдруг свою серебряную ложку-мешалку для приготовления зелий с единорожьими ингредиентами. Кивнул на находку:

– Вот мое…

– Прекрасно! Забирайте… – сладко потянулся стройный вельф. И спросил: – Студента по фамилии Поттер знаете?

– Знаю… – осторожно ответил Северус, завороженно глядя на тонкое гибкое тело. На его плавные текучие линии-изгибы.

– Отлично, – выпрямился тот. – Остальные говорят, что не знают, что он давно отучился или ещё не поступил… В таком случае, передайте ему вот эту вещь. Она принадлежит Поттеру или его родственникам.

С этими словами директор подал Северусу небольшой мягкий сверток, развернув который, он в изумлении уставился на мантию-невидимку. Какого… Оглушительно загудела кровь в ушах, бросившаяся в голову, руки задрожали, мертво стискивая ткань. В глазах потемнело. Моментально сзади оказалось кресло, призванное Эймосом, куда он и толкнул обезумевшего Северуса, склонился над ним и потряс за плечо, встревоженно вопрошая: