Текст книги "Граф и Фейри. Том 3 (ЛП)"

Автор книги: Tani Mizue

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Существовали две стражницы, являющиеся мастерами лука. Одна из них, предположительно, была его женой.

Кивнув, Карлтон достал книгу из книжного шкафа и пролистал несколько страниц.

Это была легко читающаяся книга, написанная в Елизаветинскую эпоху главным персонажем которой был лорд Блу Найт. Эта история была наполнена случаями с фейри, популярными в то время, но хоть она и основывалась на жизни реально существовавшего человека, люди в нынешнем веке в основном считали её обычной сказкой. Даже если предок графской семьи Эшенберт, лорд Блу Найт, действительно был рыцарем короля Англии, которому был дарован титул графа, то рассказы о приходах фейри и использовании магии трудно было воспринимать всерьёз.

В любом случае, поскольку Лидия знала фейри, она говорила, что это чистая правда.

– Я смогу убедить вас, что лучница представляет луну?

«Ясно. Богиня луны Диана одновременно была и богиней охоты. Интересно, это потому, что неполная луна похожа на лук? Луна и лук периодически использовались в одном и том же значении в литературе и живописи прошлых веков», – припомнил Эдгар.

– Имена… Леди-фейри звали Гвендолина*, а другую – Флендолина*. В Галлии они обозначали белый лук, алый лук.

– То есть белую луну и алую луну…

– Оба цвета лунного камня. Что касается Флендолины, в сказках говориться, что она была ребёнком лорда Блу Найт, и по описанию, они носили лунные камни. Вам не кажется, что для них нет более подходящих камней?

Да, это так. В прошлом граф, который пообещал, что жениться на полевой фейри, «если она подарит ему луну», должно быть вспомнил о стражнице-фейри своего предка, когда говорил это.

Эдгар спрашивал себя, действительно ли граф искал камень для супруги, или он пытался найти родственника стражницы-фейри. Однако сейчас всё это было в далёком прошлом. Было невозможно узнать, принадлежало ли изначально лунной кольцо на пальце Поля Гвендолине, и даже если это было так, раз фейри с таким именем более не существует, королева нашла всего лишь кольцо.

Прямо сейчас Эдгар был связан с «Алой Луной»

Если банда Робин Гуда, отправившая ему письмо с угрозами, называя себя «Алая Луна» основываясь на этой истории, тогда они, видимо, считали себя стражами графа Блу Найт. Поэтому они не могли вынести присутствия самозванца. Так что они решили отобрать у него меч. Тем не менее, что связывало их с Принцем? Какой смысл вкладывала банда, противостоящей Принцу, в название именем лучницы графа Блу Найт?

Теперь разобраться в этом для Эдгара было личной задачей.

Эдгар встал.

– Спасибо вам огромное, профессор. Вы так помогли мне.

*Гвендолина (Gwendolen) – с валлийского «белый круг». Богиня Луны, появляющаяся как в валлийских, так в английских мифах иногда как фейри, в которую влюбился король Артур, иногда как жена волшебника Мерлина.

*Флендолина (Flendolen) – с валлийского «алый круг».

– Я рад, что пригодился.

Пока они пожимали руки, он внезапно подумал о том, что ещё хотел бы узнать у отца Лидии.

– Профессор, могу я задать ещё один вопрос.

– Да, конечно.

– Я слышал, ваша жена была фейри-доктором. Вам понадобилось мужество, чтобы любить женщину, которая может видеть то, что не может быть увидено другими?

…Словно она могла заглядывать в глубину души, видя твою суть и слабость, как бы ты ни пытался спрятать их.

– Я забрал мою жену с родного острова по своему желанию и увёз её от близких ей друзей-фейри. Не дал ей пойти по тому пути, который был ей предназначен. Я отнял у неё так много и, думаю, смог дать ей так мало взамен… О, боже, я снова пошёл по этой дороге, но нужно ли мужества, чтобы любить кого-то? Разве любовь не то чувство, с которым ты не можешь бороться, и остаётся только погрузиться в него?

Он отвечал Эдгару со спокойной улыбкой.

Эдгар был удивлён и не ожидал, что он сбежал со своей любимой. Карлтон не был похож на безумного романтика.

– Я уверен, для любого человека это случается неожиданно. Даже если у тебя нет мужества, ты без раздумий вступишь на опасную тропу. Всё это время я готовился. Рано или поздно, так же, как я забрал мою жену из её семьи, Лидия уйдёт, найдя того, кто будет для неё важнее, чем я. Но я думаю, что Лидия сделает этот выбор естественно, так что ей не придётся ни думать, ни беспокоиться об этом.

Эдгар подумал, что его победили.

Карлтон был добродушен и несколько неуклюж по своей природе, но он был сообразительным и проницательным человеком. И он мягко объяснил Эдгару, что такое любовь.

Бесполезно было пытаться сблизиться с Лидией по прихоти чувств. Если говорить об этом, Эдгар был человеком с повышенным желанием ринуться в бой, даже если этот бой был любовной авантюрой. Так было и тогда, когда он скрестил взгляды с Келпи.

Но теперь, неожиданно, это повергло его в уныние.

Существовало много способов удержать Лидию. И если это значило, что он должен отнестись к ней серьёзно, он самонадеянно полагал, что сможет быть серьёзным. Но, похоже, его задор и расчёты были легко вырваны с корнем Карлтоном, что заставило Эдгара просто хотеть увидеть Лидию. Удивительно.

Она пришла на работу в особняк графа и сегодня, но заперлась кабинета и даже не открыла дверь, когда Эдгар постучал.

Похоже, он заслужил это, и пока что она не собирается разговаривать с ним.

Это не было ничем существенным. Для Лидии работа фейри-доктора была важна, и если это было причиной того, что она не могла позволить себя взять выходной, он думал, что всё-таки она его не отвергла.

Он был убеждён, что сможет замять вчерашнее происшествие. Но даже если бы он сделал это, он понимал, что это не означает, что Лидия оставалась с ним по собственной воле. Он ощутил, что ему по-настоящему нравиться Лидии, и к тому же он чувствовал, что его отвергли из-за того, что ему не хватало чего-то существенного.

Глава 5: Спущенная тетива

В парке, на дне огромного озера, лежала, приоткрыв глаза, темноволосая водная лошадка. Утренний туман всё ещё стелился на поверхности. Едва ли в такую пору кто-либо из людей мог прогуливаться по парку.

Силуэт водной лошадки вырос на поверхности озера; словно расчёсывая свою изящную гриву, он всколыхнул водную гладь тихой рябью, когда мягко поплыл к берегу. Заметив его присутствие, птица, до того спокойно сидевшая на воде, сразу же поднялась в небо.

– Есть охота, – пробормотал он.

Ему не хотелось перекусывать белками, которые возились в окружавших озеро кустах. Но единственными крупной пищей в Лондоне были либо люди, либо лошади.

Он мог бы насытиться лошадью, но, в большинстве случаев, неподалёку всегда находились люди, из-за чего было трудно напасть на одного, не попавшись на глаза другому.

– Может, пойти стащить свинью в порту…

Как только он вышел на берег, услышал чей-то голос.

Келпи удивился тому, что люди прогуливаются в парке так рано утром. Он скрыл свое присутствие, слившись с деревьями и травами вокруг.

Люди, не способные увидеть его, шли прямо к нему, даже не подозревая о чужом присутствии. Они остановились в месте, где сходились несколько небольших тропинок. Это была прекрасная возможность поохотиться, однако, так как он решил не есть людей, ему было лучше поскорее уйти отсюда. Но знакомое лицо одного из них заставило его остаться на месте. Это был тот художник, который попался ему, когда он хотел подарить «лунное» кольцо Лидии. И оно всё ещё красовалось на пальце его правой руки.

– Убить графа? – услышал Келпи слова художника.

«Эх, люди никогда не меняются», – но для подумавшего об этом Келпи то, что один человек убьёт другого, ничего не значило. Однако его любопытство никак не могло не проснуться: а вдруг этот граф, о котором шла речь, был тем до чёртиков бесящим молокососом, увивающимся за Лидией.

Другой человек поднял кулак с выставленным указательным пальцем, словно призывая того к молчанию.

– Что вы говорите? Этот человек – граф Блу Найт. Разве не он тот, кто должен быть главой нашей организации, «Алой Луны»? Разве целью моего проникновения в дом графа не было рассказать ему о нас и попросить взять над нами шефство?

– Этот человек – самозванец. Он не граф Блу Найт, которого мы ждали.

– Но, у него ведь драгоценный меч. Я проверил и убедился: он настоящий. Наша организация опирается на картину трехсотлетней давности, изображающую тогдашнего графа Блу Найт и его меч. Это единственное доказательство, которое у нас есть. Тут нет ошибки: его меч точно такой, как на картине.

– Я знаю. Сейчас подтвердить, что это действительно меч графа Блу Найт, могут только члены королевской семьи, Колледж Армс и мы. Вот почему, когда мы услышали твой доклад, господин принял решение. Этот человек – самозванец, да к тому же он ещё и украл меч. Это непростительно.

– Как можете вы быть уверены, что он самозванец? Разве кто-нибудь видел потомка графа Блу Найт, который не появлялся вот уже триста лет?

– Но, Поль, ты видел того молодого араба, который работает в доме графа. Из этого парня тренировали убийцу, который был бы рабом Принца. Мне рассказал один из наших, что, хоть его воспоминания не особо чёткие, он вспомнил это лицо. И он не один, многие из наших людей, которые попали к нам после того, как сбежали от организации Принца, заверяли, что знают этого азиата.

– Принца?..

– Да, для того чтобы убедиться в этом, Майк притворился учителем танцев. Он больше не сможет участвовать в нашей борьбе, и, хотя он сейчас и находится в таком состоянии, теперь мы уверены, что араб не просто слуга. И я слышал, что любимец Принца, белый раб, был белокурым красивым мальчиком, так что, как видишь, эти двое – псы Принца, которых он отправил сюда из Америки, чтобы они украли меч графа Блу Найт.

Келпи не совсем понимал, о чём они говорили, но из их истории он узнал о прошлом Эдгара, не связанном с кровью графа Блу Найт. В замешательстве он склонил голову, думая, почему из-за этого они считали, что Эдгар был самозванцем.

Он думал, что раз у этого человека есть содержащий магию фейри меч, то этого должно быть достаточно, чтобы подтвердить то, что он был настоящим графом. Кроме того, существовали только два типа людей: те, кто мог взаимодействовать с фейри, и те, кто не мог.

Однако художник был удивлён не тем, что граф оказался самозванцем, а чем-то другим.

– Что, граф работает на Принца? Почему вы мне раньше не сказали?!

– Твои мысли тут же отражаются на твоём лице. Ты смог успешно выполнить свою миссию так, чтобы на тебя не пали подозрения, потому что считал его настоящим графом Блу Найт, так ведь? Мы сочли, что благодаря тому, что ты не таил зла на графа, ты сможешь втереться к нему в доверие, и отправили угрожающее письмо, чтобы вызвать неразбериху.

– Вы сказали, что человек, зовущийся Принцем, был предводителем организации, которая убила моего отца…

– И поэтому нам надо, чтобы ты выполнил ещё кое-какую работёнку как член «Алой Луны».

– Вы хотите, чтобы я убил его?

– Он приспешник дьявола. Не думай о нём, как о человеке. Ты же прекрасно знаешь, что Принц воспользуется чем угодно, чтобы заполучить то, что хочет. Я не знаю, хочет ли он стать королём подполья или преследует какие-то ещё более невообразимые цели. Но одно я знаю точно: мы должны остановить это. Во всех смыслах.

Мужчина продолжал горячо убеждать другого.

– Послушай, Поль, как только это закончиться, нам придётся бежать за границу, чтобы переждать бурю. Разве ты не говорил, что хочешь учиться в Италии? Мы приготовили деньги, чтобы исполнить твоё желание.

Художник выглядел совершенно растерянным и нерешительно кивнул.

– Ты почитал этого самозванца, как графа. Этот человек, должно быть, принял некоторые меры предосторожности, когда ты сказал, что хотел бы увидеть меч, но он – это совершенно точно – не почувствовал никакого подвоха в твоих действиях.

– Но если они узнавали о моём происхождении и нашли что-то сомнительное…

– Они никогда ничего не заподозрят. Мы использовали силу нашей организации, чтобы стереть твоё прошлое и сделать тебя сыном мистера Фермана. Сколько бы они не пытались разузнать, кто ты, они не найдут ничего, что связывало бы тебя с твоим отцом, который был убит Принцем. Если только он не знал тебя в прошлом.

Мужчина ударил по плечу озабоченного Поля, словно возвращая его в форму.

– Принц убивал каждого, кто вставал у него на пути. Его мелкий прихвостень никак не мог знать об О’Нилле, одном из тех, кого убили 8 лет назад.

– Но…

– Что ещё?

– Думаю, я, возможно, рассердил графа. Нет, ну, у меня не было возможности поговорить с ним после этого, так что я не знаю, как он это воспринял. Но, да, он обычно великодушный, снисходительный человек, но я ничего не смог с собой поделать, когда увидел, как он навязывает себя молодой девушке из другого класса.

– Поль… Этот человек известный в светском обществе Лондона волокита. Он мог показаться великодушным, потому что заинтересован только в женщинах. О чём ты думал, пытаясь украсть его женщину?! Ещё не дошло до того, что это запрещено, но он из тех людей, которые не чураются дуэлей, а причиной их чаще всего служит женщина!

– Нет, э-э, я не то, чтобы пытался украсть…, и я никогда не смогу драться на дуэли.

– Ты идиот! С чего бы дворянину сражаться с простолюдином! Он просто застрелит тебя на месте.

Мужчина, по-видимому, был в шоке от легкомысленности художника, только сейчас понявшего, что граф имел полное основание для того чтобы пристрелить того на месте и схватился руками за голову. Однако в тот же миг ему пришла какая-то мысль и он поднял голову.

– Знаю, если оставить всё, как есть, тогда ему будет ещё труднее рассмотреть в тебя шпиона. Да, так что иди и извинись перед ним, и сделай так, чтобы вы с ним снова были в хороших отношениях. Он снизит бдительность. Окажись с ним наедине.

Человек вынул маленькую бутылочку из внутреннего кармана пиджака. Он всунул её в руку всё ещё колеблющегося художника и быстро ушёл.

Оставшийся в одиночестве художник некоторое время смотрел на предмет в своей руке. Затем его рука, наконец, вяло двинулась с места, но, возможно, потому, что она дрожала, он уронил пузырёк.

– А!

У него перехватило дыхание: его глаза проследили за бутылочкой, упавшей в озеро.

Вдруг художник резко развернулся и бросился бежать прочь от этого места. У него не хватило смелости, чтобы самому выбросить пузырёк, но, должно быть, удача была на его стороне, позволив ему вот так уйти от выполнения своего долга.

– Эй, разве ты не собираешься убивать графа?

«Становится, наконец, интересно», – подумал Келпи, вылавливая из воды бутылочку, и появился перед художником.

– Ты уронил это.

Поль смотрел на него снизу-вверх испуганными глазами, может, оттого, что водяная лошадка появилась перед ним, или оттого, что бутылочка вернулась к нему и ему снова пришлось столкнуться со своим долгом.

– Сделай всё, как надо.

Когда глаза келпи, наполненные магией, замерли на нём, жгучая ненависть к Эдгару, к убийце его родителя, заклокотала внутри художника. Он несмело взял пузырёк из рук Келпи и еле волоча ноги пошёл прочь, но крепко сжимал данную ему бутылочку, не позволяя ей снова безвольно выпасть из рук.

«Теперь, – подумал Келпи, – художник убьёт графа, и это замечательно». Но он волновался о Лидии, которая была близка к ним обоим. Нехорошо, если Лидия по какой-то ошибке окажется втянута в происходящее. Более того, если граф и художник поднимут шумиху, более чем вероятно, что она сама кинется туда.

– Тц, не время искать еду. Ох, черт, от людей одни проблемы, – пробормотал Келпи, начисто забыв о собственном поступке в отношении художника.

*

– Да что такое! – закричала Лидия, вконец выведенная из себя.

Всё началось с того, что, проснувшись, она заметила Келпи в своей комнате.

Она стала ругаться, говоря, что нельзя вламываться в комнату к спящей девушке! И выгнала его, но после того, как она оделась и спустилась в столовую, чтобы позавтракать, она увидела, что он всё ещё находится в её доме.

Её отец слышал от Нико, что этот высокий молодой человек с непомерно грубым характером, на самом деле является фейри. Сейчас Карлтон сидел напротив него с озадаченным видом наблюдая, как фейри одно за другим забрасывает в рот яйца, не утруждая себя снятием с них скорлупы. Варварские замашки келпи не нравились Нико, поэтому он стоял всё это время в стороне, не желая садиться с ним за один стол. После появления Лидии он фыркнул и вышел из комнаты, будто передавая ей эстафету по присмотру за келпи.

С этого момента Келпи не отходил от Лидии ни на шаг, не выпуская её из своего поля зрения. Когда она ехала в дом графа, он сидел рядом с неё в карете. Судя по всему, он был настроен провести с Лидией весь день в её кабинете, пока она не пойдёт домой. Не было похоже, что он имеет к ней какое-то срочное дело. Всё это время он либо стоял, либо сидел неподалёку от Лидии, так что ей это надоело ещё в карете.

– Не парься, – вот и всё, что ответил Келпи.

Когда они подъехали к дому графа и кучер открыл дверцу экипажа, в карету зашёл Эдгар, заставив Лидию сесть обратно на своё место, когда она уже была готова выйти.

– Доброе утро, Лидия.

Она не видела его с того раза, избегала встреч с ним вот уже три дня, так что растерялась, увидев его.

– Д-доброе… Стой, похоже, ты чего-то хочешь?

Лидия явно отводила от него взгляд, но Эдгар не выглядел обеспокоенным.

– Я хочу поговорить. Мистер Кейн, этот экипаж рассчитан на двоих. Не могли бы вы прогуляться.

– С чего бы мне уходить?

– Этот экипаж принадлежит моему дому. Как и кучер с лошадьми.

Келпи недовольно фыркнул.

– Ладно уж. Раз ты в таком жалком состоянии.

«О чём ты?» – хотела спросить его Лидия, но Келпи мгновенно исчез.

«Но, значит, я осталась одна с Эдгаром, в этой тесной карете?» – как только она поняла это, Лидии снова стало страшно.

– Подождите, я выхожу!

– Лидия, я обещаю, что и кончиком пальца тебя не коснусь, поэтому, пожалуйста, останься.

Возможно, потому, что он сказал это так убедительно, или потому, что было лучше не противиться ему, раз он был столь решительно настроен не выпускать её, пока не поговорит. Лидии не оставалось ничего другого, кроме как сесть обратно на своё место.

Он приказал кучеру сделать круг по площади, а затем, словно, наконец, освободившись от чего-то, проговорил неторопливо:

– Сегодня замечательная погода.

– Облачно.

– Это лучшее, что бывает в Лондоне.

– Ну да.

– Ты всё ещё расстроена из-за того, что тогда случилось?

Лидия и сама была не уверена, расстроена она или нет. Если она глубоко задумывалась над этим, приходило чувство, что она не должна слишком сильно беспокоится.

То, что он поцеловал её запястье, уж точно того не стоило: Эдгар, несомненно, перецеловал руки всех встречавшихся леди и дочерей благородных семейств. Так в высшем свете мужчины приветствовали женщин. Он мог просто дурачиться и подшучивать над ней, когда так вел себя. Обычно поцелуй запечатлевают на тыльной стороне ладони, но на самом деле разница невелика.

Даже если она и думала так, сейчас воздух заметно потяжелел, и то, как он вел себя, как смотрел на неё, было совершенно незнакомо Лидии, и она боялась настолько, что ей хотелось сбежать.

Но так было потому, что она не имела опыта общения с другими людьми, в особенности из-за её детского страха и неуверенности, ведь она мало что знала о людях, так что, возможно, вины Эдгара в этом и не было.

Но даже так, ей не хотелось прощать его и снова становиться его марионеткой.

– Не имеет значения, злюсь я или нет. К тому же, ты, вероятно, просто хотел пошутить.

– Как мне заслужить твоё прощение?

– Может, если ты дашь мне немного времени, я просто забуду об этом?

– Сколько времени? Это было бы моим последним сожалением, если бы я остался в дурных отношениях с тобой.

– Последним сожалением?

– Моя ошибка. Проблема.

Она подумала, что это была бы странная ошибка, но не стала беспокоиться по этому поводу.

– Я хочу, чтобы ты не забыла, а простила меня. Я не хочу забывать. Возможно, тогда я сделал что-то, что было тебе неприятно, но я ещё ни разу не был так близок к тебе.

Прямо сейчас Эдгар не прикасался к ней, как он и обещал, но у Лидии было такое ощущение, словно он снова приласкал ей.

Но, из-за того, что он был таким, ей было ещё труднее простить его.

Казалось, не только тогда, но и сейчас она собиралась позволить ему приблизиться к ней.

В растерянности Лидия склонила голову на плечо, и это выглядело так, словно он пытался заставить её сказать, что она прощает его, и поэтому он сменил тему.

– Поль ухаживал за тобой?

Вот только он выбрал ещё более своеобразный предмет для разговора.

– Он спас тебя тогда, будто рыцарь в сияющих доспехах. Вполне естественно, что он, должно быть, сказал что-нибудь, чтобы завоевать твою привязанность.

«Это естественно только для такого, как ты», – буркнула про себя девушка.

– Ты ошибаешься. Поль не спасал меня, он спасал тебя. Он хотел, чтобы ты оставался тем, кого он уважает.

– Он сказал это?

– Да, он.

– …Он, несомненно, дурак от рождения. Эта была прекрасная возможность очаровать тебя своим доблестным поступком, а он говорит тебе то, что действует как ушат холодной воды.

Может, она и вправду чувствовала себя немного разочарованной, но не более того.

– Ты боишься любви, быть может, потому, что прирожденные джентльмены, казалось бы, проявляют к тебе интерес, но потом невинно отвергают это предположение.

– Сказать, что они ничуть не заинтересованы в тебе, прежде чем ты начнёшь испытывать к ним какие-то чувства, довольно любезно с их стороны. Это намного лучше, чем, подобно тебе, играть с людскими чувствами…

Эдгар слегка нахмурился, словно испытывал боль, что заставило Лидию закрыть рот. Но она всё равно считала, что он просто притворяется.

– Ты права. Поль не из тех людей, которые обманывают других. Но он может что-то скрывать. Что-то очень важное для меня.

Он говорил серьёзно, возможно, потому что его слова были связаны с тем, что могло повлиять на дружеские чувства, которые Эдгар испытывал к нему.

– Я хочу спросить у него. Я хочу поговорить и, если мы сможем, я хочу прийти к взаимопониманию. Но наш разговор может превратиться в драку. Если мы начнём избивать друг друга, на чьей стороне будешь ты?

– Избивать? Но, когда я думаю об этом, я могу представить только, как ты в одностороннем порядке избиваешь другого.

– Ясно. В таком случае это могло бы подтолкнуть тебя принять сторону Поля. Но если ты останешься при этом суждении, и если я проиграю, тогда ты встанешь на мою сторону. Тогда было бы не так плохо быть избитым до полусмерти.

Она не знала, что он имел в виду под этими словами.

Но она почувствовала, что ничем приятным это не обернётся.

– …Эй, не надо драться. Он дорожит обещанием, которое дал тебе в прошлом. Он сказал, что стал художником благодаря тебе, и он хочет, чтобы, когда он станет известным, его картины увидел именно ты. Поль верит, что младший сын герцога умер, но он перенёс его образ на тебя. Так что, сколько бы ты ни пытался задирать его, не думаю, что он сможет заставить себя ударить тебя.

Он держал свою голову слегка опущенной, и прядь золотистых волос упала на его нос. По прекрасным, скульптурным чертам его лица она не могла понять, что он чувствовал и какие мысли крутились в его голове.

Он действительно собирался драться с Полем? Но почему?

Он снова поднял голову и приказал кучеру остановить карету.

– Лидия, спасибо, что уделила мне время.

– Ты куда-то собираешься?

– Просто немного прогуляюсь.

Почему-то Лидия посчитала, что она должна была что-то сказать или выслушать, и она четко воспринимала то, что он говорил.

– Эм, Эдгар, буду я на твоей стороне или нет, ты не проиграешь. Ты способен хитростью заманить удачу на свою сторону. Но что касается Поля, если ты пожелаешь, вы сможете понять друг друга.

Он вышел из экипажа, но обернулся, чтобы улыбнуться ей.

– Ты такая добрая. Поэтому я и питаю надежду. Что у тебя действительно есть чувства ко мне.

Пока Лидия, не зная, как отреагировать, стремительно покрывалась краской, дверца закрылась, и карета снова тронулась.

Эдгар, надевший шляпу, мгновенно исчез в толпе людей.

*

Поль вернулся в пансион на Флит-Стрит и глубоко вздохнул, держа в руке бутылочку с ядом, данную ему одним из людей организации, в которой он состоял. До этого он не знал, что его организация планировала сделать с Эдгаром, и искренне верил, что он был настоящим графом Блу Найт.

Эдгару понравились картины Поля, к тому же он обладал главными чертами пэра, такими, как благородный дух и благожелательно отношение. Поль хотел создать картину, которая порадовала бы молодого графа, и, делая это, он чувствовал себя так, как если бы исполнял обещание, которое он дал умершему сыну герцогской семьи.

Но если тот, кто звал себя Эдгаром Эшенбертом, был близок к главе организации, убившей его отца, тогда не было ничего важнее его долга. У него не было времени на сентиментальные сомнения.

– Мистер Ферман, к вам гость.

Эти слова проговорила домовладелица, женщина средних лет, державшая пансион, в котором он жил.

Через открытую дверь увидев человека, которые пришёл к нему, Поль замер и чуть не выронил пузырёк из рук.

– М-милорд…

– Что случилось? У тебя такой трагический вид, словно ты увидел конец света.

– Ох, нет, ничего не случилось. Более того, спасибо вам, что пришли в такое грязное и убогое место…

– Я заинтересован в том, чтобы мастерская живописца была приятна глазу.

Он понял, что ведёт себя грубо, оставаясь сидеть, и вскочил на ноги.

– Это просто обыкновенная комната. Хоть здесь повсюду пятна краски.

Поль подумал, что должен предложить ему присесть, но всё в его комнате было измазано маслом и краской, заставляя его беспокоиться, что граф может испачкать свой прекрасный сюртук.

У него, по-видимому, также не было намерения садиться на грязный стул, так как он подошёл к окну и встал там, глядя на улицу.

– Ты переезжаешь?

– Э?

Взгляд графа остановился на чемоданах, сваленных в углу комнаты. Поль ни в коем случае не мог ответить, что готовился к своему побегу за море.

– Нет, э-э, мой знакомый попросил меня пока подержать их в своей комнате, для его магазина.

Это было отчаянное и грустное оправдание, поскольку в комнате лежали и другие чемоданы, оставленные открытыми, из которых выглядывала заброшенная в них одежда.

– Понятно. Я пришёл сегодня, потому что хотел кое-что спросить у тебя.

Он со слабой улыбкой наблюдал за ним пронзительным взглядом, заставляя Поля снова помертветь. Бутылочка чуть не выскользнула из его вспотевшей, влажной ладони.

– …И что же это может быть?

– Кольцо с лунным камнем, почему ты врешь, что всё ещё не снял его?

Его глаза опустились на его правую руку: на его пальце действительно не было кольца. Время от времени он надевал его на левую руку, думая, что оно мешает ему держать кисть. Он был внимателен и удостоверялся, что никто не замечает этого, но сейчас, находясь в собственной комнате, он совершенно забыл об этом.

– Ты мог снять его довольно давно, не так ли? Но если бы ты сказал, что оно снялось, у тебя не было бы повода оставаться в моём доме. Я думал, ты молчишь, потому что не хочешь терять шанс подружиться с Лидией. Но хоть ты и защитил её от меня, ты, ничего не сделал, позволил ей вернуться домой. Это странно. Ни один мужчина не упустит такую прекрасную возможность. А упустивший её будет либо нелюдимым трусом, либо он преследует совсем иную цель, продолжая носить кольцо.

Эдгар был прав: мало кто оставил бы без внимания такую возможность. Но Поля можно было принять за нелюдимого, если забыть о том, что он преследовал иную цель.

– Тебе было нужно оставаться в моём доме ещё какое-то время?

Как много он понял?

– …Лидия предположила, что мне будет безопаснее оставаться в графском доме, вы предложили мне нарисовать для вас картину. Кольцо снялось быстрее, чем я ожидал, и я волновался, что, если потеряю причину оставаться в вашем доме, вы можете забрать назад данную мне работу.

Эта часть была правдой. Поль был обязан докладывать о действиях Эдгара своим товарищам, но тогда он ещё считал Эдгара настоящим графом, и считал своей обязанностью закончить обещанную картину.

– Я удивлён тем, что ты так быстро придумал достойное оправдание. Я считал, что ты человек, не умеющий врать.

– Я не врал.

– Твоё имя не Ферман, а О’Нилл. Скажешь, что и тут не врал?

«Что?» – Поль был потрясен, и в его голове зазвучали тревожные звоночки. Его товарищи говорили, что даже если о Фермане будут что-то узнавать, имя О’Нилла не всплывёт.

«Если только он не знал тебя в прошлом».

Домовладелица постучалась в дверь. Похоже, она пришла налить им чай. Рефлекторно Поль пошёл открывать, сказал, что справиться сам, и забрал поднос.

– О’Нилл тоже был художником. Его убили восемь лет назад. По крайней мере, так считал ты, и из-за этого всё время чувствовал, что твоя жизнь в опасности.

Эдгар продолжал говорить, словно загоняя его в угол.

Поль же медленно уверялся в своём решении, холодно смиряясь с мыслей об убийстве графа. Этот граф был частью организации, которая убила его отца. Он должен сделать это.

– О чем вы говорите? Я всегда был Ферманом. Мой отец отошёл от дел, но всё ещё жив.

Он позаботился о том, чтобы его голос не дрожал, и осторожно откупорил бутылочку со снадобьем, которую всё это время держал в руке.

Белый рассыпчатый порошок посыпался из неё в чашку. Уголком глаза он убедился, что Эдгар не смотрел в его сторону. Если бы Поль спокойно всё обдумал, то понял бы, что граф не станет пить напиток, налитый в комнате человека, которому он не доверяет... Но Поль делал свое дело, не задумываясь о деталях.

– Откуда взялось имя О’Нилл?

Он поставил чашку с чаем прямо перед Эдгаром.

– Я знал его. Он был отличным художником. Огромное поместье, возведённое неподалеку от озера, звалось Белая Лилия. Я всегда задавался вопросом, где же в нём были белые лилии, но, наконец, понял, когда увидел его картину. На ней были изящные белые лилии, цветшие у края озера.

Кажется, Поль сам мог видеть этот вид, запечатлённый на картине его отца, которая рисовалась на его глазах. Это было поместье герцогской семьи Сильвенфорд. Это сказочное озеро было окружено богатой местностью и таинственным лесом. Дворяне, жившие там, все были добры и красивы…Поль почувствовал замешательство. Почему он, приспешник Принца, знал о таких вещах?..

Если он знал Поля в прошлом…

Нет, это невозможно.

– Твои картины нарисованы с той же чуткостью, что и картины О’Нилла. Живопись и вправду твоё призвание.

Выражение пепельно-лиловых глаз, золотистые волосы, словно вобравшие в себя солнечные лучи, красивый прямой нос и губы, изогнутые в мягкой улыбке… Мог ли существовать еще один такой человек, одарённый такой внешностью, которая могла зачаровать любого в мгновение ока?