Текст книги "Граф и Фейри. Том 3 (ЛП)"

Автор книги: Tani Mizue

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– …Э-э, как думаете, если бы этот мальчик был всё ещё жив, он бы вспомнил вас?

Поль посмотрел на Лидию с озадаченным видом. Странно было задавать такой вопрос, когда он сказал, что этот мальчик мёртв.

– Да, – ответил он, немного подумав, – я был бы очень рад, если бы он вспомнил.

Эдгар определённо вспомнил его. Поэтому он дал Полю возможность сделать себе имя. Как Поль вспомнил о мальчике, с которым он познакомился в доме герцогской семьи, так и Эдгар почувствовал ностальгию. Он защитил Поля от фейри и позволил Лидии отложить свою работу в графской семье чтобы сопровождать его.

Лидия сперва-наперво уже встречалась с бессердечной, жестокой стороной Эдгара, но она также чувствовала, что в нём было что-то добросердечное и сострадающее.

Он становился жестоким только ради своих товарищей, которые поддерживали друг друга и выжили, пройдя через глубины отчаяния и множество опасностей. Было не удивительно, что он дорожил дружбой, которая в прошлом была у них с Полем.

– Лидия, твой пристальный взгляд меня пугает, не могла бы ты так не хмуриться.

Лидия мгновенно вернулась в реальность и осознала, что делала: она смотрела на Эдгара так, словно пыталась испепелить его взглядом через разделяющий их стол.

– Ээ, аа, ох, я просто задумалась…

– Если обо мне, тогда тебе не нужно думать, спрашивай – я расскажу. Обо всём, что ты хотела бы знать.

Лидия обедала вместе с Эдгаром, который вопреки обыкновению был дома, хотя время близилось к полудню. Они находились лишь вдвоём на террасе, залитой солнечным светом. Поль не отказывался от попыток сбросить вес, и так уж получилось, что он забыл о голоде, поглощённый рисованием. Несмотря на то, что, когда они предложили ему присоединиться к ним и перекусить, он ответил: «Да», – он так и не появился. Поэтому сейчас здесь были только Эдгар и Лидия. Теперь она поняла, что они не оставались наедине с той бальной ночи, когда у Лидии внезапно случился нервный приступ.

– У тебя в детстве было плохое здоровье?

Она заговорила, пытаясь нарушить повисшее молчание, поэтому, естественно, коснулась того, что не выходило у неё из головы.

– Э-хм, – без колебаний ответил Эдгар. – У меня были приступы астмы в доме. Она исчезла, когда мне исполнилось десять, хотя мама всё равно жутко волновалась. Так что я не показывался большинству гостей, которые приходили в нашу усадьбу.

– Поэтому в светском обществе нет никого, кто знал бы тебя тогда.

– За исключением одного человека.

Этим человеком был Поль. Он, должно быть, понял, что Поль сказал ей что-то, что заставило Лидию вдруг поднять эту тему.

– Но разве у тебя не было множество слуг? И наставников.

– Мои наставники и главные слуги были слишком близки к моей семье, поэтому всё они мертвы. Те же, что выжили, должно быть, даже не видели моё лицо.

Говорят, в поместьях, где работали сотни слуг, они, исключая дворецкого, экономку, горничных леди и лакея, обычно не вступали в контакт с хозяином дома и его семьёй.

– Даже если остались люди, которые помнят того мальчика, они не подумают, что он – это я. У него есть могила. В ней лежит тело. Я не знаю, чьё оно. Ну, я, конечно, не раскапывал могилу и не вскрывал гроб, но там лежит тело ребенка неясного пола, поджаренное до черной хрустящей корочки.

Он специально сказал это, чтобы расстроить её, и откусил кусочек жареного цыплёнка, как будто ничего не случилось. Лидия тут же потеряла аппетит и положила нож и вилку, но ей подумалось, что по какой-то причине она хотела продолжить разговор.

– Ты, наверное, уже совсем мало похож на того мальчика, потому что твой характер совершенно отличается от того, каким его помнит Поль. По крайней мере, в тебя тогда, должно быть, не было агрессивной и властной стороны, и ты не дразнил других людей?

Он поднял бокал, посмотрев на своё отражение в нём.

– Да. Я тоже думаю так. Со мной слишком многое произошло. Я прихожу в замешательство, когда думаю, насколько сильно я изменился с того времени.

Его семью внезапно убили, а его самого увезли в другую страну. Человек по имени Принц по неизвестной причине получил его в своё распоряжение, и Лидия не знала, как к нему относились, но там он был рабом, у которого не было свободы и воли. Рэйвена также держали там в плену, и до того, как Эдгар сбежал оттуда вместе со своими товарищами, они сдружились. Должно быть, ему было просто необходимо воспитать в себе двуличную натуру, чтобы скрывать свои мысли и обманывать своих врагов, спокойную решительность, жестокость и бессердечие, чтобы благополучно преодолеть все опасности.

Даже после того, как им удалось сбежать, им всегда приходилось быть на шаг впереди своих преследователей, они не переставали бороться, сходиться в битвах насмерть чтобы отстоять свою свободу… на поле боя, где смерть дышала тебе в спину. Он просто не мог оставаться простым и невинным молодым дворянином, поскольку не было никого, кому он мог бы довериться, и для того чтобы спасти своих друзей, ему пришлось измениться до неузнаваемости. Но в конце концов из его друзей у него остался только Рэйвен…

– Я понятия не имею, каким ты был в прошлом, но… таким, какой ты сейчас ты мне не не нравишься.

– Ты и вправду…

Он хотел что-то сказать, но закрыл рот. А затем подарил ей нежную улыбку. Она не могла предположить, о чём Эдгар на самом деле думает, но, когда она увидела его счастливую улыбку, Лидия почувствовала облегчение. Он на самом деле не тот невинный мальчик, но, похоже, в нём осталось что-то неизменное с тех времён. Если бы это был кто-то, кто никогда не знал мирного блаженного счастья, как бы хорошо он не играл, он никогда не смог бы так улыбнуться. Поэтому, она не могла думать об Эдгаре, только как о преступнике, и хотела помочь ему вернуть мирную жизнь. Она надеялась, что он сможет отказаться от своей ненависти к Принцу и останется графом Эшенбертом.

– И что люди думают, когда жарят мясо…?

Внезапно раздавшийся голос принадлежал Келпи. Они не заметили, когда он уселся на стул, предназначенный Полю, и начал уплетать кусок жареного цыплёнка.

– Сырое намного лучше.

– Ты что тут делаешь?!

– Пришёл тебя увидеть. Так как? Кольцо сняли?

– Даже если кольцо снимется, я не позволю тебе забрать Лидию.

Келпи перевёл взгляд на Эдгара.

– Захлопни свой большой наглый рот. Хоть ты и граф Блу Найт, ты даже не способен видеть фейри. Так что, Лидия не должна работать на тебя.

– Если вы хотите быть рядом с ней, я могу нанять и вас. Вы же сможете тянуть экипаж, не так ли?

Когда к нему отнеслись как к коню, у Келпи внутри что-то взорвалось, так как он отбросил куриные кости.

– Я не конь. Я великая и благородная водяная лошадка!

Он перегнулся через стол и посмотрел на Эдгара угрожающим взглядом. Лидия подумала, что Эдгару смелости не занимать, раз он может смотреть прямо в глаза разъярённому келпи. Он, должно быть, не знал о свирепости келпи и о том, что глаза этого обольстительного фейри развращают мыли и желания людей. Некоторые даже падали в обморок от невыносимого страха.

– Что такое, график, если тебе страшно, не пора ли позвать этого своего служку?

Вспыльчивый келпи до сих пор не нападал на Эдгара, видимо, потому что он опасался Рэйвена.

– Если вы о Рэйвене, его здесь нет.

И всё же Эдгар, не колеблясь, сказал ему об этом.

– Хмм, так если я захочу свернуть тебе шею, то меня никто не остановит.

– Я тебя остановлю!

Лидия сунула ему под нос чары, отгоняющие зло. Это была вырванная из Библии страница, свернутая подобием свитка. Лицо келпи исказилось, словно что-то зловонное появилось прямо перед ним. Хоть келпи и не любили священные предметы, повлиять на них они могли только вот так.

Тем не менее, он, должно быть, не собирался всерьез нападать на него, так как сделал шаг назад.

– Тебя защищает женщина? Как мерзко.

– Лидия прогоняет мужчину, который пришёл к ней, ради меня. Это так волнует...

Он не был неправ, но и правильным это не казалось.

– Лидия, и что хорошего ты нашла в этом слабаке с большим ртом? Тебе надо подумать, я – твой лучший выбор.

– Конечно, она предпочтёт человека коню.

– Я уже говорил, я не конь! Эй, Лидия, скажи ты. Я или он, кого выбираешь?

Выбирать, говорит… Как можно выбирать между фейри-людоедом и донжуаном с криминальным прошлым?

– Ооох, какие же вы оба невыносимые!

– Лидии нравится художник, рисующий фейри, – пробормотал Эдгар.

– Чт-что ты говоришь?

– Ты же решила стать его натурщицей? Но ты ведь говорила, что не хочешь.

– Просто, так получилось.

Когда она ходила вместе с ним на прогулку, он спросил, можно ли зарисовать её, так что она просто села на траву и немного попозировала. Ей это было совсем не сложно сделать, и особых причин отказываться у неё не было. Не похоже, что он собирается рисовать портрет Лидии, и, если он просто использует этот набросок, чтобы создать ещё одну волшебную картину, ей не о чем было беспокоиться.

– Поэтому, я не тот, о ком вам стоит беспокоиться в первую очередь.

– Это правда? Мой соперник – тот человек, который стянул мою «луну»?

«Стянул? Да ты же сам нацепил её на него»

– Эдгар, не говори таких безответственных вещей.

– Если ты что-то чувствуешь к нему, я буду мужчиной и отступлю. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Когда он так говорил, Лидии было нечего возразить.

Если бы она сказала, что он не прав, тогда, казалось бы, что она отчаянно пытается прояснить пришедшее в голову Эдгара недоразумение между ней и Полем. Её заветное желание сбудется, если он, перестанет делать вид, что ухаживает за ней, просто ради веселья.

«Это правда. Поль хороший человек, и нет гарантии, что я не стала бы питать чувства к нему».

Но, по какой-то причине, она была немного разочарована, что он не ревнует. Из-за чувства легкой неудовлетворённости она не заметила, как Эдгар снова начал флиртовать с ней…

«О нет, это невозможно. Я просто удивилась, вот и всё», – Лидия запаниковала и поторопилась придумать оправдание, но в то же время она поняла кое-что ещё. Эдгар, возможно, не хотел, чтобы Лидия ненавидела его, но он, быть может, и не хотел, чтобы его ненавидел Поль. Даже их словесное сражение с Келпи за то, кто получит Лидию, была просто игрой, затеянной для увеселения. Но он был не намерен играть в такую игру с Полем. Он не собирался всерьез сражаться за Лидию, так что не было смысла вызывать недовольство Поля.

Лидия позволила силам покинуть себя и опёрлась на спинку стула.

Ну, это ясно. «Я с самого начала знала, что флирт Эдгара и его слова о любви на самом деле были пустышкой»

– О, здорово, что ты так несерьёзно относишься к Лидии.

Простодушный келпи сделал такое бездумное замечание, и это только ухудшило настроение Лидии. Поэтому она не поняла, что в Эдгаре проснулось охотничье настроение, и молчала.

Когда он увидел, как Келпи набрал полные руки хлеба, Эдгар подтолкнул к нему один из кусочков.

– Мистер Кейн, попробуйте и это, если хотите.

Хоть он и сказал, что у них отвратительный вкус, жадный келпи проглотил элегантно украшенную еду в один присест. И вдруг цвет его лицо быстро изменился, и он вскочил с места.

– Ч-что это… Что ты дал мне?!

– Печёночный пирожок.

Печень… …Органы. То, что келпи никогда не ест.

Само собой разумеется, краска покинула лицо Лидии.

Эдгар не знал, что произойдёт, если всерьёз разозлить келпи. Даже если на земле графского поместья трудно было колдовать, если дикая водная лошадка вышла на охоту… Лидия не смогла бы остановить её.

На спине дрожащего от ярости келпи выросли хвост и грива. Его истинная форма начала выходить наружу.

Но Эдгар продолжал говорить, как ни в чём не бывало.

– Знаете, опасно класть в рот то, что предложено человеком, которому вы не доверяете.

– Да как ты посмел… В следующий раз я разорву тебя в клочья

Келпи, словно смерч, спрыгнул с террасы.

Похоже, то, что он съел органы, удивило келпи и ввергло его в панику больше, чем вывело из себя.

Лидия в глубине сердца почувствовала облегчение, но в то же время ей очень хотелось опустить голову на руки.

– О чём ты думал! Нет ничего храброго в том, чтобы идти на рожон, игнорируя опасность!

– Он не воспринял меня всерьёз.

Тонкая улыбка, наполненная его тьмой, обычно не выходила наружу, но сейчас именно она украшала его лицо.

Он не игнорировал опасность, он просто не испугался.

По крайней мере, для него, существо, которое могло лишить его жизни, не представляло опасности. Больше всего он должен был опасаться своего заклятого врага, который оставил его в живых, украв всё, что у него было.

– Прошу прощения, милорд.

Поль появился на террасе, и Эдгар посмотрел на него с улыбкой, принадлежащей щедрому и спокойному графу.

– Поль, боюсь, твою еду съел мистер Кейн. Я сейчас же попрошу приготовить новое блюдо.

– О, нет, всё в порядке. Важнее, милорд, я хотел бы попросить вас об одной услуге.

– О какой же?

После небольшого сомнения его лицо приняло решительное выражение, и он заговорил.

– Можно ли мне взглянуть на меч лорда Блу Найт?

Согласно легенде, вместе с пэрством меч был дарован королём Англии Эдуардом I основателю графской семьи, лорду Блу Найт. Это была необычная вещь, служившая доказательством наследника семьи графа. Причина, по которой Эдгар, не имевший отношения к семье Эшенберт, стал графом, была в том, что он обладал этим мечом. И Поль говорит, что ему хотелось бы увидеть меч, который также можно назвать фамильной ценностью.

– Я хотел бы нарисовать картину, которую вы мне заказали, основываясь на истории графа Блу Найт. Я подумал, что должен нарисовать в ней и легендарный меч.

Он, должно быть, думал, что просить о таком слишком опрометчиво, так как явно нервничал.

– О, ээ, я не стану прикасаться к нему или пачкать его. Просто увидеть его было бы достаточно. Чтобы я смог создать образ в голове. Я подумал, что, если бы это была обычная картина с фейри, тогда она была бы недостойна висеть в этом доме, и продолжая думать над этим, я пришёл к этой идее.

Показалось ли Лидии, что Эдгар задумчиво сузил глаза, когда смотрел на Поля?

Но он ответил, словно всё было в порядке.

– Конечно. Если это значит, что ваша картина станет ещё более великолепной.

Поль расслабил мышцы около губ, словно, наконец, избавился от напряжения, и опустил голову, но по какой-то причине Эдгар даже не улыбнулся.

Глава 4: Шпион банды воров Робин Гуда

– Так, лорд Эдгар, вы показали ему меч?

– Показал. Он не отрывал от него глаз, но и только.

Оставшись стоять и не ослабляя внимания, Рэйвен задумался об этом. Эдгар облокотился на подлокотник софы.

– Это может быть просто случайность.

– Однако если бы они смогли узнать, что настоящий меч находится в этом доме, и какой вид и форму он имеет, это была бы ценная информация.

Эдгар думал над письмом с угрозами, в котором «Алая Луна» приказывала ему отказаться от меча графской семьи, и над тем фактом, что Поль захотел посмотреть на него.

– Это правда. Но не похоже, что Поль из людей, способных на обман и шпионаж. Его реакция, когда он увидел меч, выглядела совершенно естественной.

Когда Поль был младше, он был довольно наивным и легко верил тому, что люди говорили ему, а ещё лицо того паренька всегда отражало всё, что творилось у него в душе. Эдгар не хотел думать, что у того простодушного мальчишки появились актёрские способности, достаточные, чтобы так непринуждённо обманывать других. Он считал, что эта сторона личности Поля осталась неизменной, но кто знает, какие повороты иногда делает судьба.

– Нет… Я всё понимаю, Рэйвен. Для художника быть частью секретной организации – почти тенденция. Я должен всё тщательно взвесить, прежде чем принять решение, как ты и говоришь.

Огромными организациями могли быть масоны* и розенкрейцеры*. В них состояли некоторые дворяне и образованные учёные. Люди извне считали их загадочными и по-настоящему жуткими, и шептались в тени, что они плетут невообразимые заговоры, но на самом деле антисоциальная направленность их целей была незначительной.

Если «Алая Луна» была бандой Робин Гуда, тогда они были героями в нижних слоях общества. Но они крали только грязные деньги, предназначенные Принцу. А это значило, что те, кто состоял в этой организации, рассматривали себя не как состоявшихся преступников, а, скорее, как борцов за справедливость.

*Масоны – движение, появившееся в 1717 году в виде тайного общества. Этика и философия масонства опираются на монотеистические религии, на древние конституции вольных каменщиков, их регламенты, статуты и уложения.

*Розенкрейцеры – тайное мистическое общество, предположительно основанное в период позднего средневековья в Германии Христианом Розенкрейцем.

Было бы странно, что кто-то настолько невинный, как Поль, мог заинтересоваться подобным.

– Мы имеем на него информацию с тех пор, как он родился в Канате*, его родители развелись, когда он был маленьким, и, хотя он жил с матерью, когда она скончалась, он

вернулся в Англию, и его взял к себе его отец, художник Андреа Ферман. Пока Поль обучался в школе искусств, его отец ушёл из художников и сейчас живёт в Дувре. С тех пор Поль жил один в Лондоне. Он известен как порядочный человек, и ничего плохого о нём не могут сказать ни в школе, куда он ходил, ни среди его соседей. Нет и посвящённых в его художественную работу.

Слушая доклад, Эдгар сильно нахмурился. Рэйвен, увидев это, остановился и молча ждал, пока его хозяин заговорит.

– Андреа Ферман? Не О’Нилл?.. …Ну, это может просто значить, что отец Поля как художник работал под другим именем.

– Такой информации не было выявлено в расследовании. Многие художники подписывались как «Мистер Ферман», но нет ни одного, чьей подписью бы было «О’Нилл».

Когда Поль появился, Эдгар не стал особо задумываться над тем, что его фамилия отличалась от той, которую он носил в прошлом. Довольно часто артисты или художники меняли свои имена на те, которые им нравились. Но согласно воспоминаниям Эдгара, его отец был известен как художник по имени О’Нилл.

– Тогда, Рэйвен, разузнай о художнике О’Нилле.

Если художник О’Нилл существовал и, если он действительно был тем художником, которого его отец нанял, чтобы зарисовать их дом, тогда Поль, который должен был быть сыном О’Нилла, просто взял себя псевдоним.

Может быть, из этого могла возникнуть возможность того, что Поль как-то связан с «Алой Луной».

– Есть.

– Так, что насчёт банды Робин Гуда?

– Как и сказал лорд Эдгар, пройдясь по ряду мелких магазинчиков, я узнал, что был человек, который приходил, чтобы продать скрипку.

Полиция утверждала, что они обыскали всех докторов в Лондоне, но среди их пациентов не было ни одного, кто подходил бы под описание человека с отрубленными пальцами. Но, вполне можно было догадаться, что о его ране позаботится держащий свою личность в тайне врач андеграунда, состоящий в «Алой луне» или он обошелся без врачебной

*Каната – город в провинции Онтарио в Канаде.

помощи, что тоже вполне вероятно.

Но Эдгар считал, что, если он потерял четыре пальца, он не сможет больше играть на скрипке.

– Ты удостоверился, что это та скрипка?

– Да. Я поцарапал её, когда сражался с ним. Только вот, продавать её пришёл толстый мужчина с чёрной бородой, так что он, должно быть, попросил кого-то быть посредником при продаже, или что-то в этом роде.

– Ты не смог узнать, кто это?

– Да. Я узнал только, что он был хорошо одет и носил кольцо с красным камнем. Это всё, что владелец магазина смог вспомнить.

– …Кольцо с красным камнем.

– Так как это был магазин, торгующий подержанными вещами, владелец был хорошо знаком с драгоценными камнями. Что примечательно, это был красный лунный камень.

Лунный камень; алая «луна».

– Лорд Эдгар, бывают красные лунные камни?

– Да. И красные, и белые, и голубые…

Когда Эдгар говорил это, у него было ощущение, что в последнее время он где-то видел красный лунный камень.

Но он не мог вспомнить где. Он проводил свои дни, вертясь в высшем обществе и встречаясь с огромным количеством людей. И все эти люди носили броские драгоценности.

И некоторые из них, безусловно, были полноваты и черноволосы.

Пока он думал, кто-то постучался. Вот только не в дверь, а в окно. Рэйвен открыл его, и серый кот скользнул в комнату.

И что же это за кот, который умеет стучаться?

– Здравствуй, Нико, тебе что-то нужно?

– Ты можешь ему сказать, что уже достаточно, и освободить Лидию? Ей давно пора домой, но мистер художник с головой ушёл в свою работу.

Кот, промяукав свою жалобу, вскочил на софу, и изящно облокотился на неё. Из-за того что он вёл себя так, казалось, что он и не кот вовсе.

«Но если Нико по-прежнему был здесь, это значит…», – подумал Эдгар…

– Рэйвен, Лидия всё ещё позирует для Поля?

– Если подумать, кажется, да.

– Время уже позднее. Скажи ему, чтобы он отпустил её домой.

Когда Рэйвен вышел из комнаты, Нико мяукнул, как будто подзывая Эдгара. А затем посмотрел на него так, словно упрекал в чём-то.

– Мне тут довелось услышать, что мистер художник может быть шпионом? Да к тому же, может быть связан с тем учителем танцев?

– Ты, похоже, подслушивал? Нико.

– Неопасно давать такому человеку приближаться к Лидии?

– Аа, так ты волнуешься за Лидию. Мы пока не уверены, что он шпион, и за ним круглосуточно наблюдают глаза слуг этого дома, так что одни они не остаются.

Нико размял шею, словно ему говорили что-то скучное.

Эдгар поднял голову, озадаченный кое-чем.

– Нико, ты, быть может, говоришь, как человек?

– Мя-я-у-у.

Его похожее на кошачье мяуканье прозвучало так, словно он сделал это целенаправленно.

Он подошел к Нико, сидевшему на софе.

– Слушай, как думаешь, Лидия доверяет Полю больше, чем мне?

– По сравнению с тобой, любой человек попал бы в список заслуживающих доверия, а?

– Мог ли он понравиться ей больше, чем я?

– Не спрашивай меня об этом.

– ...Ей будет больно, если он окажется шпионом?

Даже Нико не стал ничего говорить.

– Поэтому, Нико, ты должен посоветовать Лидии выбрать меня. А ещё раскрыть ей глаза на плохую сторону Поля. Разве не замечательная мысль?

– Эммм, что-то мне кажется, что даже если он шпион, он всё равно предпочтительнее тебя...

Эдгар схватил Нико за шкирку, продолжая говорить.

– Лучше не иди против меня.

Рэйвен вошёл в комнату, отданную Полю под занятия живописью, и напомнил ему про время, что заставило того опустить кисть.

Он был из тех людей, которые совершенно теряли представление о времени, когда увлекались любимым делом. Но и Лидия слишком увлеклась своими мыслями, и тоже совсем забыла о времени. Она пыталась придумать, как бы разрешить проблему, которая обязательно возникнет у фейри, когда «лунное» кольцо будет снято. Она пыталась понять, можно ли было как-нибудь отвадить и келпи, и полевых фейри. Но, в итоге, она ни к чему не пришла.

Лидия постучалась в дверь кабинета Эдгара, вместо того, чтобы сразу идти домой. Она сделала это, так как, когда она спросила Рэйвена, он рассказал ей, что Нико был там.

Но вместо ответа она услышала возню, словно за дверью происходило какое-то сражение. Удивленная, Лидия толкнула незапертую дверь, и тогда пушистый ком серого меха запрыгнул ей на руки.

– Нико, что случилось?

– Чёрт возьми, этот человек ужасен! Он растоптал мою гордость!

Стул и настольная лампа валялись на полу неподалёку от них – вероятно, Нико опрокинул их, когда пытался вырваться – а Эдгар продолжал сидеть, не обращая внимания на лежащие между ним и Лидией предметы, и ухмылялся.

– Эдгар, что ты только что делал с Нико?

– Я просто немного поиграл с ним.

Вставая с софы, он стряхнул со своей одежды прилипшие к ней серые волоски.

– Я же сказал, я не кот, но ты обращался со мной, как с этим проклятым животным!

– Но мне показалось, тебя очень даже пришлось по душе такое отношение.

– Я ничего не мог поделать! Это кошачье тело само по себе…

– Такие непристойные звуки...

– Не глупи! Ты, придурок! Запомни хорошенько, никогда не трогай меня, не гладь меня и не заставляй меня мурлыкать!

Нико спрыгнул с рук Лидии и в мгновение ока скрылся из комнаты.

Злить Нико, который терпеть не мог, когда к нему относились как к коту, довольно подло.

– Ты и вправду хорош в приручении кошачьих.

– Я ничуть не хуже и в приручении женщин.

Хм? Он снова начинает?

Его неистовый флирт недавно прекратился. Но к тому времени, как Лидия почувствовала опасность, Эдгар уже стоял перед ней, лишая девушку возможности пойти домой.

Он ястребом посмотрел на Лидию. Из-за этого создалось впечатление, что его полностью захватило охотничье настроение.

«Почему… Разве ты уже не устал от меня?»

– Ты не обязана оставаться с Полем допоздна. Если ты придёшь домой поздно, профессор Карлтон будет беспокоиться.

– Да, сегодня я совсем забыла, как быстро летит время.

– Было весело?

– …Да, можно и так сказать. Поль говорил о стольких интересных вещах, что скучать мне не приходилось.

– О чём, например?

Что-то он сегодня излишне любопытный.

– В основном об искусстве. Я ведь свободна говорить, о чём хочу, верно?

– Что это?

Кажется, Эдгар заметил карточку, которую Лидия держала в руке. Было бы странно, если бы она постаралась спрятать её, так что она держала её так, чтобы он мог видеть её.

– Это Поль мне дал. В благодарность за позирование.

Цветок ириса был легко нарисован на ней. Кисть Поля не была нерешительной, но быстрой и опытной, смело придавая цветку жизнь, и хоть это и была обычная карточка, она выглядела как прекрасное произведение искусства, привлекающее глаз.

– Ирис*, хм. Цветочное послание – любовное послание. Так что это любовное письмо к тебе.

– Это невозможно. Этот цветок просто оказался поблизости.

– Что бы ты делала, если бы ошиблась?

«Что делала бы? Что бы ответила? Или скорее сказала бы, что очень счастлива, и с радостью приняла бы это?» – девушка понятия не имела, как вела бы себя в таком случае.

– Ты бы не стала плакать, если бы он ухаживал за тобой.

«А? Что это значит?..» – прежде чем Лидия поняла, что он хотел сказать, она почувствовала, что краснеет.

Он видел её. Он видел её слёзы в бальную ночь.

– Я неустанно думал, чем же я заставил тебя плакать, но так и не смог разгадать эту загадку. Я сказал что-то, что задело тебя? Но почему? И что?

Даже Лидия не знала этого. Но почему-то у неё вдруг перехватило дыхание, и ей стало невыносимо тяжело оставаться здесь.

Она не хотела чувствовать растерянность и расстройства из-за Эдгара. И это заставило её рассердиться, так что Лидия не могла не занять оборонительную позицию.

– Тебе нет дела до того, что я чувствую. Ты же сказал, что отступишь.

– Я соврал.

– Что?

– Я сказал это, чтобы хорошо выглядеть в твоих глазах, но на самом деле я не собирался отступать от тебя.

– У тебя так хорошо и легко получается врать. Как после этого я могу доверять тебе и твоим словам?

– Ты права, я не смог бы сосчитать, сколько раз я врал тебе.

– Довольно, отойди.

Однако он не сдвинулся с места и продолжал преграждать ей путь.

– Но ты, ты всегда прощала меня. Так было с самого начала нашего знакомства. Когда ты узнала, что я преступник, ты не отвернулась от меня, хоть я и обманывал тебя. Из-за того, что ты не оставила меня, я хочу, чтобы ты всегда оставалась на моей стороне. Я никогда не смогу искупить совершённые мной преступления, но пока ты не

*Ирис – на языке цветов «твоя дружба значит для меня очень много» Также имеет следующие значения: вера, надежда, мудрость и бесстрашие.

отворачиваешься от меня, мне легче дышать, будто меня простили за то, что я остался жить и продолжаю обманывать всех, живя под именем графа.

Сердце Лидии чуть не выскочило из груди от его слов, произнесённых необычайно серьёзно.

– Ты знаешь о прогнившей части моей души. Но ты понимаешь и то, что обстоятельства не оставили мне иного выбора, правда? Я такой, какой я есть. Такого моё истинное «я», которое, ты сказала, ты не ненавидишь. Отныне я уверен, что будут тайны, которые я буду держать в себе, не способный открыть их кому угодно, и только ты также искренне сможешь принять мои чувства, мои тайны, которые, как я думал, могли понять только мои погибшие товарищи, которые шли за мной. Разве это не достаточная причина для того, чтобы я считал тебя особенным для меня человеком? Или ты думаешь, что и сейчас всё это ложь?

Но он был человеком, который легко мог говорить такие вещи, даже если думал совсем иначе.

– Даже если это не ложь, я не могу поверить тебе.

– …Это больно.

– Настоящей, серьёзной любви в тебе нет. Твоё сердце занимает не любовь, а желание мести. Даже если я способна утешить и успокоить твоё сердце, это не любовь. Это лишь значит, что я полезна тебе.

Лидия, несомненно, считала себя правой. Она крепко выучила свой урок. Эдгар мог ловко сказать всё что угодно, чтобы завладеть тем, что он считает полезным для себя. Даже если то, что он чувствовал необходимость в её присутствии, не было ложью, это не было то возвышенное чувство, под названием любовь.

– Мы ведь можем быть просто друзьями? Я рада, что могу быть в чём-нибудь полезной для тебя. Благодаря тебе я даже могу работать фейри-доктором. Если мы сможем быть внимательными и чуткими по отношению друг к другу, как друзья, тогда не будет необходимости быть чем-то большим. Я хочу верить, что ты не используешь меня, как какой-то удобный инструмент.

Однако его тяжёлый взгляд всё так же был устремлён на Лидию, словно он был недоволен.

– Это противоречит моим принципам. Когда мужчина и женщина начинают дружить – это конец.

«А? Вот из-за таких вещей я всё больше и больше не способна доверять тебе. Ох, я не могу так больше», – подумала она и попыталась проскользнуть мимо него, но это рассердило его, и Эдгар упёрся руками в стену по обе стороны от неё, не давая Лидии сбежать.

Она почувствовала, что у него вдруг испортилось настроение. Более того, он был в ярости.

– Ты боишься?

Его голос снизился до шепота, пронизывающего всё тело. Лидия не была достаточно опытной, чтобы понять, что он резко изменил тактику. И таким образом она попалась в его ловушку, и поддалась панике.

– О-о чём…

– Ты, кажется, боишься влюбиться.

Она внезапно почувствовала, что ей хочется плакать.

– Честно говоря, мне так показалось ещё тогда, на балу. Я подумал, что если перестараюсь, ты испугаешься ещё больше и точно сбежишь, так что я обуздал себя. Но у меня нет сил смотреть, как быстро растут твои чувства к Полю.

– …Я же говорила, у меня с Полем ничего такого…

Эдгар молчал последние несколько дней, но теперь, похоже, плотина прорвалась, и всё, что накопилось в нём за это время, выплёскивалось наружу.

«Если бы я знала, я бы не захотела, чтобы он обуздывал себя», – поскольку Лидия позволила себе снизить бдительность, теперь она была загнана в угол.

Это смущало, и кровь прилила к лицу. Лидия не знала, что делать.

– Ты заперла своё сердце, потому что тебе играючи признались в детстве?