Текст книги "На прибрежье Гитчи-Гюми"

Автор книги: Тама Яновиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Леопольд поперхнулся минералкой. Я пихнула его под столом ногой.

– Не пихайся! – возмутился он.

– Все верно, Билл, – сказала я. – Все так и есть.

Я жадно пила свой коктейль «Скорпион» и изо всех сил старалась сдержаться и не обозвать его кретином и идиотом, хотя бы пока он не оплатил счет. До чего же он туп: не понял, что все дело в моем энергетическом поле, а у него никакого поля нет и в помине! То, что он наконец-таки почувствовал, было моим полем, а он пытался приписать его себе. Я хлебнула еще «Скорпиона» и сказала:

– Мне ужасно нравятся твои очки. По-моему, мужчина в очках – это так сексуально.

– А я думал, ты очки терпеть не можешь, – сказал Леопольд.

– Обожаю.

– Тогда почему не носишь? – не унимался Леопольд. – Ты же говорила, что тебе вид людей в очках просто отвратителен и сама ты их ни за что не наденешь.

Я высосала из кубка-черепа последний глоток.

– Если ты не против, я бы повторила.

Билл показал официантке на мой кубок.

– Скажи, пожалуйста, а что, собственно, вы с братом здесь делаете?

– Мы ездим по стране, – сказала я. – Путешествуем.

– У вас что, каникулы?

– Нет. Просто жизнь.

– Не понял.

– Каникулы – это когда ты отдыхаешь от обычной жизни и занимаешься чем-то другим. А мы ни от чего не отдыхаем, а так и живем.

– То есть что, путешествуете?

– Лучше расскажи, чем ты занимаешься, – сказала я. – Ты, наверное, сидишь на одном месте. И работаешь… работаешь брокером на бирже!

– Нет, – сказал Билл.

– Заместителем вице-президента?

– Нет!

– Вторым заместителем вице-президента? – Он помотал головой. – Руководителем программы? Коммерческим директором? Директором по маркетингу? Финансовым аналитиком?

– Вообще-то я зубной врач.

– А пародонтоз лечишь?

Билл кивнул. Я прикрыла коралловые уста ладонью.

– Ого! – вскликнул Леопольд. – А это что такое? – Официантка принесла деревянную доску, на которой были разложены какие-то бледно-розовые и серые кусочки.

– Это твое сасими, – объяснил Билл. – Его надо есть, окуная в васаби и соевый соус.

– Бог ты мой! – Леопольд едва не подавился. – Оно даже не вареное!

– Я тебя предупреждала. А что, ты думал, означает слово «сырая»?

– Только не это! – сказал Леопольд. – Издевательство какое! Называют себя рестораном, а еду даже не готовят. Я, пожалуй, лучше закажу себе ассорти «Озеро Тонг-Тинг». Омары, креветки и гребешки в яичном соусе.

Билл взглянул на часы.

– Дети, я бы с удовольствием посидел с вами еще, но меня ждут пациенты.

– Тогда позволь спросить тебя напрямик: ты можешь одолжить мне сто долларов? – Я наклонилась к нему поближе, взяла за руку. – Только не думай, что я вымогательница. Я дошла до точки. Пока я тебя не повстречала, пока меня не пронзило чувство, которого я раньше никогда не испытывала, я всерьез подумывала о том, чтобы пойти на панель. Положение у меня действительно отчаянное, и ради братишки я была готова на все.

Билл в ужасе отпрянул.

– Так ты пошла за мной, потому что хотела выудить у меня денег!

– Нет, конечно! Насколько ты помнишь, я пыталась уйти, но то, что возникло между нами, оказалось сильнее меня. Ты же сам предложил мне выпить.

– Я ни на чем не настаивал! По-моему, ты просто мелкая мошенница!

– Теперь мне понятно, почему жена с тобой развелась, – сказала я. – Несчастная женщина… Ну ладно, пускай я, как ты, будучи параноидальным женоненавистником, утверждаешь, и вправду мошенница. Но разве не интереснее, вместо того чтобы просто съездить домой и сунуть продукты в морозилку, провести день так?

– Нет! – угрюмо заявил он и, залившись густым румянцем, отхлебнул у меня из кубка.

– Вот видишь! Ты уже учишься жить по-человечески.

– О чем это ты?

– Да о том, что поначалу тебя можно было просто стереть тряпкой с доски. Ты был практически невидимым. А теперь потихоньку начинаешь приобретать человеческие черты.

– Врешь! У меня всегда были человеческие черты. Это тебя не существовало.

– Нет, – твердо сказала я. – Не существовало тебя.

– Ты обманом вынудила меня взять тебя и твоего так называемого братишку на ланч, может, и еще чего хотела, и я утверждаю, что это именно тебя не существовало!

– А ведь он прав, Мод, – сказал Леопольд.

Я бросила на него испепеляющий взгляд.

– Что ж, Билл, если тебе так больше нравится… Я лично считаю, что ты плод моего воображения, но я готова считаться с желаниями этого Плода.

– Плод! – тихонько рассмеялся Леопольд. – Плодик мой, плод… Эй, плоды, а вы плодитесь?

– Хочешь рассказать мне о методах лечения пародонтоза, Плодик? – предложила я. – Или, например, о своем неудачном браке?

– Нет, – сказал он. – Я, пожалуй, выпью. Пожалуй, пива. Вообще-то я не пью. Давно бросил. У меня были проблемы с кокаином. – Он взглянул на меня, проверяя, произвело ли его признание должное впечатление. – Так, значит, ты все придумала, ну, про волны и все такое?

– Билл, – сказала я строго, – с того момента, как я тебя увидела, я говорила главным образом правду. У меня плохо получается врать. Не веришь – спроси моего брата. А сам ты никаких токов между нами не чувствуешь?

Он накрыл мою ладонь своей.

– Сколько тебе на самом деле лет?

– Восемнадцать. – Леопольд фыркнул, я на него сурово зыркнула. – А тебе, Билли, сколько?

– Сорок три. А ты подумала сколько?

– Бог ты мой, неужели так много? – воскликнула я. – Ну, так как, Билли, поможешь нам?

– Сколько, говоришь, вам надо? Сто долларов?

– Тогда мы с братишкой сможем провести эту ночь в отеле. Я знаю, по утрам жизнь кажется гораздо лучше, во всяком случае, так говорят, но мне лично утром жизнь кажется гораздо хуже – просыпаешься и понимаешь, что надо вставать и пройдет не меньше двенадцати часов, пока тебе удастся лечь снова. И еще, если тебе не трудно, добавь долларов сорок – пятьдесят, а то и сто сверх того. Тогда нам хватит и на бензин, и на еду.

– Ты что, хочешь, чтобы я просто так дал вам денег? Мне-то это зачем?

– Билл, как ты можешь так говорить? От тебя я такого не ожидала. Да я тебе все верну! Пришлю. Или ты предпочитаешь оплату натурой? Бедняжка Леопольд! Ну хорошо, пусть он подождет в холле. – Глаза мои наполнились слезами, и несколько из них стекли горячими струйками по щекам. – Как ты не понимаешь, Билл, я действительно в отчаянном положении! Мне всего восемнадцать, и я никогда еще ничего такого не делала. Но, если ты хочешь именно этого, у меня не остается выбора.

– Хорошо, – сказал он раздраженно. – Вот тебе полтораста.

– А почему ты говоришь это таким тоскливым тоном? Знаешь, добрые дела всегда вознаграждаются. Ты должен радоваться, что сделал доброе дело.

Я высморкалась в салфетку.

– Я отвезу вас в отель, – сказал он.

– Нам по дороге надо еще брата забрать.

– Ты же говорила, что это твой брат.

– Другого брата, – объяснила я, пряча деньги. – Спасибо, Билл! Огромное спасибо!

Пирс стоял у входа в пиццерию, немного мрачный и похожий на Хитклиффа, [17]17
  Роковой герой романа Эмили Бронте «Грозовой перевал». (Прим. перев.)


[Закрыть]хотя вряд ли, конечно, у Хитклиффа была серо-розовая лысая собака. Впрочем, я книги не читала, видела только фильм с Лоуренсом Оливье, который на меня никогда особого впечатления не производил: у него нет того животного магнетизма, который Пирс так и излучает. Он и сейчас его излучал. Я помахала ему из «Корвета».

– Кто это? – спросил Билл.

– Наш брат, – ответила я.

– Ага, конечно! Похоже, ты и впрямь ловишь мужчин на улицах.

– Да правда же! – закричал Леопольд. – Это правда наш брат!

– Мы везем его в Голливуд, где он станет кинозвездой, – сказала я. – У него есть все, чтобы ею стать, кроме одного.

– И чего же?

– Агента.

– А я открою собственный ресторан, – сообщил Леопольд. – Мне для этого тоже только одного не хватает.

– И чего же?

– Начального капитала.

– А я собираюсь в Калифорнию за приключениями! – сказала я.

– Чего же не хватает тебе? – поинтересовался Билл.

– Всего хватает. Разве что…

– Что?

– Другой мой брат, вернее, третий, которого здесь нет, считает, что у меня нет нравственных принципов и сострадания к ближнему. Впрочем, я просто не понимаю, зачем мне все это. В жизни это только мешает.

25

– Крутая тачка! – сказал Пирс, подходя к нам.

Трейф, которого он держал за ошейник, при виде нас с облегчением завилял хвостом. У него очень выразительный хвост: он умеет им вилять предупреждающе, угрожающе, устало, ликующе, умоляюще и так далее, в зависимости от ситуации. Я даже иногда жалею, что у меня такого нет, правда, имея его, я бы частенько попадала в неловкое положение – лицо мое выражало бы радость, а уныло поникший хвост выдавал бы истинные чувства.

Пирс нежно погладил капот.

– А прокатиться можно?

– Конечно! – кивнула я. – Денег, которые дал Билл, хватит на две ночи в «Кросс-Крик». Он подвезет тебя, а я поеду на «Бронко». Ну как, получилось что-нибудь?

– Потом расскажу, – мрачно ответил Пирс.

Я вылезла из машины и забрала у Пирса ключи. Леопольд с Трейфом ждали в «Бронко», а я сбегала в супермаркет, купила собачьего корма, три бутылки «Нейчур мэджести», чипсов и печенья.

– Леопольд, отель в какой стороне?

– Отсюда налево, через два квартала, – сказал Леопольд. – Не крути руль, когда даешь назад! – Он завизжал, я услышала какой-то скрежет. – Тор-мози-и-и!

– Не смей на меня орать! – Под колесами что-то хрустнуло.

– У-уй! – проверещал Леопольд, но уже гораздо тише.

– Да ладно! – сказала я. – Вряд ли это было что-нибудь стоящее. Едем дальше.

Пирс с Биллом стояли перед входом в отель «Кросс-Крик», смеялись и болтали, любовно поглядывая на машину Билла, – ну просто два закадычных дружка!

– Я как раз объяснял твоему брату, почему не хочу расплачиваться за ваш номер своей кредитной карточкой. Наличные вы можете использовать по вашему усмотрению, – сказал Билл.

– Да уж, – согласилась я, – если бы ты стал на нас тратить деньги с карточки, я бы чувствовала себя твоей должницей: расчеты по карточке легко проследить. Думаю, тебе и самому будет удобнее просто дать нам еще немного денег.

Билл порылся в карманах.

– Твоя сестра забрала у меня всю наличность, – сказал он Пирсу, бросив на него восторженный взгляд.

Да, Пирс умеет привлекать внимание мужчин, у него это получается даже лучше, чем у меня. Мужчины либо его пугаются, либо сразу к нему проникаются, и если закрывают глаза на его разгильдяйство, то доверяют так, как не доверяли бы никому. Он располагает к себе всех – и мужчин, и женщин. А на меня мужчины, даже те, которые мной уже загипнотизированы, только взглянут, и тут же решают, что мне доверять нельзя.

– Как ты мило общаешься с моим братом, – заметила я. – Спокойно, уверенно. А со мной ты вел себя как барышня, попавшая в лапы насильника.

– Может, оставим твоих братьев в гостинице и поедем ко мне? – предложил Билл.

– Ну вот, а теперь ты на меня давишь, и как раз когда я пытаюсь исправиться, встать наконец на истинный путь. Если так хочешь, я, конечно, проведу с тобой ночь, но – не по собственной воле!

– Я только предложил, – угрюмо буркнул Билл. – Чтобы ты не думала, что я жертва насилия.

– У тебя часом травки не найдется? – спросил Пирс. – Я и купить могу, деньги-то у нас есть.

– Найдется, но немного, – сказал Билл. – Можешь все взять. А не хочешь ближе к вечеру заглянуть ко мне в кабинет? У меня там знаешь что есть? Закись азота – веселящий газ. Попробовать не желаешь? Исключительно быстро цепляет.

– Круто, – сказал Пирс.

– Ну, до встречи! – радостно крикнул Леопольд и помчался за мной в отель.

Смена Брайана Триста еще не кончилась.

– Привет! – сказала я. – Я бы хотела занять свой номер прямо сейчас.

– А это кто? – спросил он, заглядывая мне за спину.

– Мой братишка, – сообщила я. – Я возьму его с собой на свидание. – В вестибюль вошли Пирс с Трейфом. – А это мой второй брат и наш пес. Он приболел. Ты сказал, что с собаками пускают. Я сейчас отведу его наверх – его надо подлечить.

– Что с ним такое? – спросил Брайан.

– У него вся шерсть вылезла, – сказала я. – Надеюсь, это не заразно, хотя, говорят, людям иногда передается. Пирс! Выгляни, посмотри, Билл еще там? Я все-таки решила воспользоваться его кредитной карточкой. Если он уехал, расплатись наличными.

Наш номер был на шестом этаже. Из кондиционера шел кислый, застоявшийся запах – как будто предыдущий постоялец забыл в нем бутерброд с сыром.

Трейф запрыгнул на одну из кроватей и принялся, громко сопя и причмокивая, себя вылизывать. Вид у него был угрюмый и раздраженный.

Душ первым занял Пирс. Леопольд улегся на кровать рядом с Трейфом и сложил руки на груди – наверное, играл в египетскую мумию.

Я раздвинула шторы. Наше окно выходило на поле, уставленное крохотными домиками. Все, как один, были одноэтажные, квадратные, с верандами, за каждым – отгороженный штакетником бассейн. У каждого крыльца на пятачке газона росло по пальме, обритой почти налысо, с хохолком листьев на макушке.

– Не хочу тут засиживаться, – сказала я телу Леопольда. – Здешние места давят на психику. Надо двигать в Калифорнию, не то еще выйду замуж за зубного врача.

Пирс вышел из ванной в крохотном белом полотенце, обернутом вокруг чресел.

– Знаете, чего мне этот Билл сказал? Он может устроить меня на работу, туда, где его «Корвет» чинят. Они там занимаются спортивными машинами: «Ягуарами», «Феррари», «Лотусами», «Ламборгини». Здесь полно богатых докторов, которые стариков лечат. Можно потусоваться тут месяца три-четыре.

– Решение неверное! – заявила я. – Надеюсь, ты не все полотенца извел? Я хочу голову помыть.

Я взяла пульт и включила телевизор, чтобы не чувствовать себя одиноко. Мои братья в силу их бесполезности компании составить не могут. Я проверила несколько каналов – хотела найти какую-нибудь образовательную программу. Так тяжело, когда нет возможности пополнять образование. Например, я поняла, что совершенно не умею прилично есть, даже не знаю, как палочками пользоваться, ничего не знаю про историю кинематографа, не говоря уж о новейших достижениях в этой области. Мне необходимо повышать свой уровень, может, через меня и Пирс с Леопольдом как-то пообтешутся. Иначе, боюсь, в Калифорнии я и беседу толком поддержать не сумею. Надо мной там все смеяться будут, как узнают, что я не отличаю суши от сасими и одного режиссера от другого.

– Эй, не щелкай так быстро! – крикнул Пирс. – Там вроде гольф показывают. Это что, «Турнир звезд»?

– А чем ты занимался, когда мы с Леопольдом продавали себя зубному врачу? – спросила я, попав на передачу о похищении женщин инопланетянами. Распахнув коралловые уста, мы вперились в экран.

– Больные люди эти инопланетяне, – сказал Леопольд, подложив под голову подушку и устраиваясь поудобнее.

– Не хочу тут засиживаться, – сказала я. – здешние места давят на психику.

– Вот, глядите! – Пирс вытащил из кармана брюк две двадцатки и десятку.

– Bay! – воскликнула я. – Неплохо! Кто тебе их дал?

– Все было, как ты сказала. Я пошел, взял себе кусок пиццы, потом – кусок Трейфу.

– Какую взял-то? – спросил Леопольд.

– Обычную.

– Скучища какая! – сказал Леопольд. – Ну и как пицца?

– Ничего вроде. Правда, я все равно жрать хочу.

У вас есть что-нибудь?

– Тьфу ты, черт! – воскликнул Леопольд. – Я оставил салями и копченую лососину в машине, под сиденьем.

– Лучше не рассказывай, – попросила я. – Ладно, я кое-что купила. Чипсы, сальсу, крекеры, «Чиз-виз».

– А сладенького?

– «Твинкиз» и рисовые шарики.

– Рисовые шарики? – обрадовался Пирс, кинулся к пакетам с покупками и, порывшись, нашел нужную коробку. – Так вот, этот парень, он подошел, сказал чего-то про собаку и дал пятьдесят баксов.

– Что за парень? – спросила я.

– Парень как парень. Такой, с акцентом.

– Лет сколько?

– Не знаю. Может, под сорок. Он вроде какой-то иностранец. Я когда ему рассказал, что мы с сестрой и братишкой путешествуем, а денег ноль, он дал мне пятьдесят баксов. И еще сказал, что такой собаки не видел с детства. У них в деревне такие были.

– Муфти-пуфти не хотел тебе сделать?

– Вроде нет.

– Похоже, мы живем под счастливой звездой, – решила я. – Может, наши – по крайней мере, Теодор – направляют на нас свою психическую энергию, чтобы нам чужие люди деньги давали. Слушай, он тебе точно муфти-пуфти не сделал? Или ты стесняешься рассказывать?

– Чего? – буркнул Пирс, снова вперившийся в телевизор.

– Так, ничего. Черт, есть как хочется! Кто-нибудь, дайте мне «Йодель». Или я купила «Ринг дингз»? – Я распечатала пачку и сунула в рот липкую плитку искусственного шоколада. Никогда раньше я не получала такого наслаждения от химических продуктов! – Помнишь, Леопольд, то божественное блюдо, что ты изобрел?

– В котором нет ни одной калории?

– Нет, другое.

– А, с яйцами?

– Да нет.

– А мне показалось, то, с яйцами, тебе понравилось.

– Исключительно понравилось. Но я имею в виду не его, а то, в которое идет весь скопившийся в доме чеснок.

– Вкусно было, да? – обрадовался он. – Только тогда никто из ребят в летнем дневном лагере со мной играть не хотел. Эх, оказаться бы мне где-нибудь, где я снова смогу готовить…

– Бедняга Леопольд, – вздохнул Пирс. – Разве это жизнь для ребенка?

– Даже не знаю, смогу ли я вспомнить, как готовить эту чесночную штуку, – сказал Леопольд. – А вот клубника с чесноком мне не удалась.

– Не все эксперименты удаются, – заметила я. – Так расскажи. Пирс, как все было.

– Я же рассказал!

– А теперь правду говори. Этот парень – наверняка он за свои пятьдесят долларов что-то хотел.

– Не-а. Ой, вспомнил!

– Ну?

– Когда я стану кинозвездой, он хочет приехать ко мне на съемки.

– А ты что сказал?

– Круто. Пусть приезжает. Он, кажется, китаец.

– Китайца-то ты можешь отличить?

– Да я не приглядывался. Может, и негр. Он вроде говорил, что родом с Тринидада.

Они всю ночь смотрели телевизор, а потом спали до трех часов дня.

Я трижды выходила с Трейфом – выгуливала его вокруг стоянки – и дважды сама: один раз купила в автомате местную газету, а в другой сходила на ту сторону шоссе, но там не было ничего особенного, и я вернулась назад.

На сей раз Брайан Триста, «помощник управляющего», снова дежурил.

– В чем дело? – спросил он. – Я думал, мы вечером встретимся.

– Да? Мы договаривались, что встретимся вечером, если ты разрешишь нам переночевать, а заплачу я утром. А мне, чтобы раздобыть денег, пришлось унижаться перед зубным врачом.

Он пропустил это мимо ушей.

– Так ты что, с другом путешествуешь?

– Это мои братья.

– Правда? И долго вы планируете пробыть в Форт-Лодердейле?

– Приятно, что ты интересуешься, – сказала я. – Только тебя это не касается.

– Подожди! Может, я кое-чем и помогу. Если собираешься здесь задержаться, я переговорю с управляющим насчет работы для тебя.

– Знаешь, это в мои планы не входило, – сказала я и отправилась наверх.

Я громко хлопнула дверью, долго и безуспешно пыталась открыть окно, чтобы хоть немного проветрить, но Пирс с Леопольдом, которые спали на одной кровати, так и не проснулись. Я никак не могла придумать, чем заняться. Бродя по комнате, я наткнулась на лежащую на тумбочке Библию и открыла ее наугад. Раньше я Библию почти не читала – мне она казалась слишком толстой и длинной. Написано там было следующее: «Господь Бог, человеколюбивый и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и детях детей до третьего и четвертого рода».

Это меня не на шутку растревожило. Мало того, что мамочка сошлась с официантом из какого-то румынского ресторана, только и знавшим, что мучить посетителей игрой на скрипке, – по Библии, выходило, что меня накажут за то, что натворил дедушка этого типа. Неудивительно, что жизнь у меня такая суровая.

Теперь, начав новую жизнь, я оглянулась на старую и поняла, что, сама того не сознавая, была по-настоящему счастлива. Я вспомнила вечера, когда мы все сидели за столом, ели сэндвичи с тунцом и пачкали жиром библиотечные книжки. Друг с другом мы не разговаривали, просто молча переворачивали страницы пособий по развитию парапсихологических способностей, воспоминаний пациента последнего действующего лепрозория, рассказов о современных каннибалах. Благословенное было время!

Я приняла душ, тихонько всхлипывая и вспоминая былые деньки, постирала шампунем трусики, только воду долго настраивала – из крана, что бы я ни делала, лилась то ледяная, то крутой кипяток. Сама не знаю почему, но я решила, что Фред каким-то образом меня разыщет и спасет. Идиотская мысль, тем более что я знала, что это невозможно – он у себя в полиции еще не сдавал экзамен на детектива.

Пирс с Леопольдом проснулись около четырех. Леопольд отправился в туалет, Пирс сел в кровати и почесал живот.

– Где мы? – спросил он.

– Где ты, я не знаю. Я – в Форт-Лодердейле, и только потому, что ты такой тупой и в дорожных указателях не разбираешься.

Мрачно сопя, я улеглась на свою кровать. Леопольд вышел из ванной, и туда, громко хлопнув дверью, зашел Пирс. Зазвонил телефон. Никто не знал, что мы здесь, разве что Фред нас все-таки, разыскал. Я кинулась к аппарату.

– Привет! Говорит Билл Бринкман. Это Мод?

– Да, – ответила я. – Чего тебе?

– Мы договаривались, что я за тобой заеду и отвезу поужинать. Ты что, забыла?

– Либо ты решил, что пригласил меня, но, имея сложности в общении с женщинами, вслух этого так и не произнес, либо пригласил, когда я тебя не слушала. Как ты думаешь, как было на самом деле?

– Ты не слушала? По-моему, ты сказала, что пойдешь.

– Ну ладно. Я, естественно, беру с собой братьев. Да, помню, ты еще приглашал нас к себе на работу, хотел накачать наркотиками.

– Я? Ах, ну да. Конечно. Куда пожелаете. Есть предложения?

– Я хочу в ресторан «Вики-Ваки».

– Куда?

– Ты что, его не знаешь? Это же полинезийский ресторан с ночным шоу и ароматом Океании, в национальном стиле.

– Ур-ра! – завопил Леопольд. Он сидел, чесал Трейфу пузо и внимательно прислушивался к разговору.

– Даже не знаю… – сказал Билл. – По-моему, это… слишком туристическое место.

– Это туристическое место, Леопольд.

– Мне все равно! – ответил Леопольд.

– Билл, ему все равно.

– А там подают национальную полинезийскую еду? – поинтересовался Леопольд.

– А еда там действительно полинезийская? – спросила я. – Леопольд любит кухни разных народов.

– Я знаю один чудесный итальянский ресторанчик…

– Нет, нам хочется чего-нибудь необычного, – сказала я. – Как насчет «Пира рыцарей»? Я читала рекламу. Леопольд, тебе хочется попробовать чего-нибудь средневекового?

– Где ты такое нашла? – спросил Билл.

– В буклете про Форт-Лодердейл и его окрестности. Ну и плевать, что это для туристов. Я сама турист! Тем более что ресторан находится в точной копии настоящего испанского замка. Я никогда не бывала в испанском замке. Если копия действительно точная, там все должно быть по-настоящему.

– Вот что я предлагаю, – сказал Билл. – Приезжайте, ребята, ко мне на работу, там все и решим. Может, твои братья захотят сходить в «Барбекью Биббы» и сыграть там на бильярде, а мы с тобой поужинаем вдвоем.

– Билл, – сказала я грустно. – Есть еще одна проблема.

– Какая же?

– Мне нечего надеть. Только то тряпье, что на мне, а оно уже год как вышло из моды. Я бы не хотела позорить тебя своим видом. Как ты думаешь, ты не мог бы помочь мне раздобыть новую одежду?

Билл помолчал, а потом сказал уныло:

– Наверное, мог бы.

– Будь добр, впредь отвечай бодрее, старый ты скряга! – сказала я и повесила трубку. – Интересно, все зубные врачи такие жмоты? – спросила я Леопольда.

– Мне бы тоже не помешал новый вечерний костюм, – сказал Леопольд.

Мне стало стыдно.

– Я не хотела слишком на него давить, – объяснила я. – Но он как-то не больно щедр. Наверное, поскольку он каждый день удаляет людям зубы, ему не нравится, когда что-то забирают у него самого. Пирс! – обернувшись к ванной, заорала я. – Давай скорее! Нам пора идти. Мы встречаемся с Биллом Бринкманом у него на работе. Если поторопимся, может, ты успеешь обольстить его медсестру, и она тебе зубы отбелит. – Ответа не последовало. – Пирс! А ну отвечай! Ты что, за моей спиной разжился наркотиками и теперь валяешься в передозняке на кафельном полу, весь в кровище, как в кино, да?

– Я не выйду, пока ты не извинишься, – сказал он.

– За что?

– Не помню.

– Ну, тогда извини.

Он вышел из ванной.

– Ты, черт возьми, обращаешься со мной как с животным. Да ты даже с пауками бываешь ласковее, сам видел. Отправляйся-ка в Голливуд одна, посмотрим, что у тебя получится. А я здесь останусь, устроюсь механиком.

– Нет, Пирс, только не это! – завопила я.

Леопольд тоже завыл.

– Ну пожалуйста, не оставайся в Форт-Лодердейле! Пожалуйста, не устраивайся механиком! – рыдал он. – Пирс, Пирс, не надо!

– Ты должен поехать в Голливуд и стать кинозвездой! – сказала я. – Мы туда без тебя и не доберемся. На чье плечо я обопрусь, поднимаясь вверх по социальной лестнице? Да и вообще, без тебя у меня и повода не будет там находиться.

– Да ну? – презрительно фыркнул Пирс. – Тогда уж постарайся быть со мной понежнее. Я-то где угодно выживу. Могу быть механиком, могу наркотиками торговать, могу сварщиком работать, на гитаре играть. Да я все могу. А ты без меня даже видишь плохо.

Я тяжело вздохнула.

– Ну, пошли.

– А с Трейфом что делать?

– Оставим его внизу с недомерком управляющим.

– Да? – спросил Пирс. – А он согласится?

Брайан обалдел, но спрятать собаку под конторкой разрешил.

– Если босс придет и его увидит, мне каюк, – сказал он.

– Он не издаст ни звука, гарантирую, – пообещала я. – Если мы оставим его в номере, он будет выть. Бедняга так напуган. Не привык жить в гостиницах. Ты просто держи его тут, к постояльцам не подпускай.

Пока я болтала, Трейф обнюхал конторку и поднял лапу. К счастью, Брайан этого не заметил.

– Вы когда вернетесь? – спросил он.

– Не очень поздно. Мы немного развлечемся, потом поужинаем, а потом, будем надеяться, наш хозяин напьется и отрубится.

– У меня завтра свободный вечер, – сказал он. – Я сменами поменялся. Может, в кино сходим или еще куда?

– С огромным удовольствием, – сказала я. – Следи за собакой, Брайан, ладно?

– Я думал, мы завтра уезжаем, – сказал Пирс, когда мы вышли на стоянку.

– Мне не хотелось лишать его надежды, – объяснила я. – Кроме того, если вдруг мы решим задержаться, планы на вечер уже есть. Он может нас всех сводить в кино. Сто лет в кино не была.

Пирс отпер дверцу, и я села. Леопольд забрался ко мне на колени.

– Господи Иисусе, – сказал Пирс, усаживаясь за руль. – Неужели это и есть жизнь?

– Что ты имеешь в виду, Пирс? – спросил Леопольд.

– Ну, вот это – один день кончается, другой начинается.

– Ты можешь предложить что-нибудь получше? – поинтересовалась я.

– Получше чего?

– Получше начала следующего дня после окончания предыдущего.

– Чего-то я не понял.

– Ну и ладно, – сказала я. – Забудь об этом. Все, поехали к зубному.