Текст книги "Лжец, лжец (ЛП)"

Автор книги: Т. Л. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Ева

– О,прочь с моего пути.

От голоса Картера у меня мурашки побежали по коже.

К счастью, он разговаривал не со мной. Хотя, я бы проигнорировала этого мудака, даже если бы он говорил мне.

– Я сказал, двигайся.

Уитни насмехалась над ним.

– Очень грубо? Это мой шкафчик, придурок. Что ты вообще здесь делаешь?

– Ты уверена, что он твой? Подумал, что тебя отправят к медсестре, чтобы вытащить из твоей задницы эту ежедневную порцию. Кстати, о твоей заднице, клянусь, твои юбки становятся все короче и короче. Неудивительно, что Истон держит тебя взаперти.

– Ты свинья.

Краем глаза я увидела, как он прокрался вперед, и она напряглась.

Он тихо хихикнул.

– Не волнуйся, я здесь не ради тебя. Ханжи не в моем вкусе.

У нее отвисла челюсть.

– В любом случае, мне кажется, я понял, почему ты в последнее время распускаешь руки. Ходят слухи, что твоего папочки какое-то время не было дома. Поэтому у тебя такие завышенные карманные расходы? Он платит тебе, чтобы компенсировать свое игнорирование, чтобы испортить все, что попадается на глаза?

Щеки Уитни стали пунцовыми.

– Я… Я…

– Теперь, когда я думаю об этом, твою маму тоже некоторое время никто не видел. Может, она тоже нашла свою внутреннюю шлюху.

– Заткнись. Ты не знаешь, о чем говоришь. Дома все в порядке.

Он засмеялся.

– Конечно.

Я сделала глоток воды из спортивной бутылки, которую держала в своем шкафчике, затем закончила менять материалы по английскому для биологии и захлопнула дверцу.

– Осторожнее, Картер, – беспечно сказала я, подбирая с пола рюкзак. – Твой уровень IQ растет.

В два шага Картер преградил мне путь.

– Что, черт возьми, ты мне сказала?

– Позволь мне перефразировать это. Твоя глупость ослепляет.

И без того тонкие губы Картера растянулись.

– Чем, черт возьми, это лучше? – он заскрипел зубами.

Я медленно моргнула.

– Это не лучше. Я просто перефразировала.

Я хлопнула его по напряженной груди и собиралась обойти его, встречаясь с ошеломленным взглядом Уитни.

– Не так быстро, – рука Картера коснулась моего плеча, когда он пристроился рядом со мной. – Мало того, что ты начала трахаться с моим лучшим другом, теперь ты еще и обо мне хочешь говорить всякое дерьмо?

Он кивнул в знак приветствия Марко, когда мы проходили мимо его шкафчика, затем вернул свое внимание ко мне, счастливице.

– Элайджа сказал мне, что ты сейчас трахаешься с ним. Знаешь, что я думаю? Я называю это ерундой. Ты, может, и шлюха, но не дура.

– Значит, мы либо ханжи, либо шлюхи.

– И все это, и единственное слово, которое ты слышишь – шлюха?

– Ты сбиваешь меня с толку, Картер. Я, маленькая, не могу поддерживать такую интеллектуальную беседу.

Десять шагов до прочных стен класса, отделяющих меня от этого мудака.

– Ты трахаешься с ним или нет?

Пять шагов.

– Я шлюха, помнишь?

Три.

– Разве не это у нас получается лучше всего?

Он собирался схватить меня за руку, когда я проскользнула в класс, вне пределов досягаемости. Я оглянулась через плечо, мило улыбнулась и махнула рукой, как будто я плыла по течению, а исчезающие губы Картера – зрители.

Его глаза сузились как раз в тот момент, когда звонит звонок.

– Мистер Ватсон, вам что, некуда идти? – спрашивает мистер Доу.

Картер выдержал мой пристальный взгляд, в котором мелькнуло обещание возмездия, прежде чем удалиться.

Я бросила рюкзак рядом со своим столом, плюхнулась в кресло и открыла блокнот. Голос мистера Доу мгновенно ударил мне в барабанные перепонки. Схватив ручку, я провела по стертым линиям наброска лилии. Чернила растекались по странице от того, что их так много раз прорисовывали.

Я не художник, но мамина татуировка так ярко запечатлелась в моем мозгу, что каждая линия – идеальная копия. Увядший лепесток растянулся над ее ключицей, стебель скользнул по лопатке. Белое с зеленым на оливковой коже.

– Это лилия, видишь? Прямо как твое второе имя. Тебе нравится?

– Он такой красивый, мамочка.

Мягкие губы коснулись моего лба.

– Я сделала это для тебя. Чтобы ты была рядом, куда бы я ни пошел.

– На этот раз это по-настоящему? Ты действительно уезжаешь?

Нежные пальцы в моих волосах. Влажная щека прижалась к моему виску.

– Да, моя милая Эванджелина. Я действительно уезжаю.

Моя губа задрожала, но я быстро зажала ее зубами. Теперь с ней все в порядке, где бы она ни была. В безопасности. Может быть, даже счастлива.

Я не могла винить ее за то, что она бросила меня, за то, что спасла себя от новых синяков и слез. Она умирала внутри, и даже будучи ребенком, я могла это видеть. Но чего она не знала, так это того, что я тоже умирала.

Я вскинула голову при звуке звонка. Я пропустила всю лекцию? Какой позор.

Я запихнула свои вещи в рюкзак и бросилась к двери, но, конечно, недостаточно быстра.

– Мисс Резерфорд.

– Наказание, – тупо ответила я. – Я знаю.

Я продолжила идти к двери, но его строгие слова остановили меня.

– Я тебя еще не отпустил.

Замерев, я смотрела вперед, на толпу людей, вливающуюся в зал. Последний студент вышел, и мистер Доу закрыл дверь. Тогда мы остались одни.

По моему затылку пробежали мурашки, когда он подошел ко мне сзади, слишком, блядь, близко, и прошептал мне на ухо:

– Ты никогда не скучаешь по этому? По нам?

У него даже хватило наглости убрать волосы с моей шеи, его пальцы задержались там.

– Нам было хорошо, не так ли?

И в этот момент Истон открыл дверь.

Его хватка на ручке замерла, взгляд прикован к руке учителя на моей шее. Кровь отлила от моего лица. Он не мог этого видеть.

Только не это.

Пальцы мистера Доу исчезли в мгновение ока, и он прочистил горло.

– Мистер Резерфорд. Я просто сообщал вашей сестре о дополнительном зачете. Что я могу для вас сделать?

В глазах Истона вспыхнуло что-то враждебное, чего я никогда раньше не видела.

Меня затошнило.

Ощупывающие руки.

Изящная.

Послушная.

Я протиснулась мимо Истона. Как только оказалась в коридоре, наклонилась и выбросила все, что было у меня в желудке, в мусорное ведро. Проходящая мимо девушка пошутила, а пара футболистов притворились, что их тоже тошнило между смехом. Но я не обращала на них внимания. Потому что Истон стоял лицом к лицу с мистером Доу в дверях кабинета.

От одного его присутствия лысеющий учитель съежился прямо у меня на глазах. Он на полфута выше мистера Доу, но я знала, что это не причина, по которой учитель выглядел готовым наложить в штаны. Все знали Резерфордов благодаря громким делам, за которые бралась фирма Винсента, и это не мешало им финансировать эту школу практически в одиночку.

Истон сделал маленький шаг к мистеру Доу, который сделал один назад. Они делали это снова, пока не исчезли в классе.

Мое прерывистое сердцебиение боролось с тошнотой в животе.

Он ничего не мог с этим поделать, не так ли? Он просто должен был всех спасать.

Все, блядь, пялились на меня, как на переносчика какой-то инфекционной болезни.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони и пожала плечами.

– Что я могу сказать? Первый триместр – сука.

Глаза расширились, раздался вздох, но я проигнорировала все это и направилась по коридору к фонтанчику с водой. Я сделала большой глоток, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту. Но даже модная вода Каспиан Преп не могла ее смыть, поэтому я достала из сумки жевательную резинку с корицей и положила ее в рот.

У меня было две минуты, чтобы добраться до учебного зала, но я не двигалась с места. Я прислонилась к стене возле фонтана и гадала, что происходило в классе мистера Доу. Что они говорили. О чем думал Истон.

В большинстве случаев я точно знала, что делала. Я работала ради этого – того, как люди видели бы меня. Того, что они говорили. Но иногда, когда я смотрела на Истона… Когда я видела, как он смотрел на меня… Я не могла вспомнить, зачем я все это делала.

Зазвенел звонок, возвращая меня к реальности.

Зал опустел, оставив меня наедине с высоким и сердитым силуэтом, движущимся мимо меня. Он намеренно избегал меня, но что-то глубокое и пустое внутри меня не позволило ему уйти. Я схватила его за руку, и он неохотно остановился. Кровь стекала по его шее, а глаза цвета виски потемнели. Его взгляд заскользил к моей руке, лежащей на его обнаженной коже, и я опустила ее.

Чувство уязвимости нарастало у меня в животе. Мне не нравилось это чувство.

– Какого черта ты делал? – прошипела я.

– Ты что, издеваешься? Хочешь знать, что я делал? – он прорычал.

Он сжал губы, медленно выдохнул и провел ладонью по рту.

– Как долго он вот так прикасается к тебе?

Я пожала плечами и отвела взгляд.

– Ева.

То, как он произнес мое имя, так нежно, словно теплый отблеск медленно разгорающегося пламени. Я снова подняла на него взгляд. У меня сжалось горло. Это похоже на стыд, надежду и слишком многое другое.

Его челюсть сжалась, когда я по-прежнему не ответила.

– Как долго?

– Твой комплекс полицейского очарователен, – выдохнула я, – но не всех нужно спасать.

– Просто ответь на вопрос, Ева. Пожалуйста.

От его настойчивости у меня так сильно сжались легкие, что я начала страдать клаустрофобией.

– Почему это имеет значение? Ты ревнуешь?

Он тяжело вздохнул.

– Зачем ты это делаешь?

– Что делаю? – мой голос дрожал, предавая меня, поэтому я надула пузырь, а затем лопнула его.

– Это.

Он забрал сдувшийся пузырек у меня с губ, и я смотрела, как он выбросил его в мусорное ведро рядом с фонтаном.

– Уклоняешься, когда у меня возникает реальный вопрос.

Легкое прикосновение его пальцев к моим губам все еще обжигало, и каким-то образом этот контакт угрожал разорвать мой фасад в клочья.

Я не знаю, – я хотела сказать. – Я не знаю, зачем я это делаю.

Вместо этого получилось следующее:

– Если ты хотел заняться со мной сексом, все, что тебе нужно было сделать, это попросить.

Он сделал шаг ближе, и носок его ботинка коснулся моего. Мои пальцы заскользили по прохладной стене позади меня, погружая меня в тепло его тела. Наши лица в нескольких дюймах друг от друга. Мне не за чем прятаться. Никаких пряжек для ремня, слухов или красных чашечек Соло.

Его теплое дыхание коснулось моих губ.

– Почему ты говоришь мне такое дерьмо?

Мое сердце стучало в ушах, и я едва слышала свой ответ.

– Может, мне нравится внимание.

– А мистера Доу? Картера? Марко? – его глаза потемнели. – Тебе тоже нравится внимание с их стороны?

– Они дают мне его, хочу я этого или нет. По крайней мере, так у меня есть некоторый контроль.

Честность сорвалась у меня с языка прежде, чем я успела ее обуздать.

Брови Истона сошлись на переносице, и он переводил взгляд между моими глазами.

– Это то, что ты думаешь? Что у тебя нет выбора?

Я проглотила комок в горле. Тяжесть в моей груди становилась все тяжелее с каждым его словом. Я больше не могла этого выносить, поэтому поменяла тему.

– Я хочу знать, почему на этой неделе ты говорил со мной больше, чем когда-либо за последние три года.

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

Я прикусила губу, словно обдумываю это.

– Нет.

Проклятый адреналин. Проклятая жара. Проклятый Истон.

– Тогда скажи мне, как давно он это делает?

Сукин сын.

– Мы играем в – двадцать вопросов"? Потому что, если так, я думаю, ты исчерпал свой лимит.

– Черт возьми, Ева, – пробормотал он, стиснув зубы. – Это не какая-то гребаная игра. То, как люди относятся к тебе – это не игра.

– Но было бы намного веселее, если бы это было так, тебе не кажется?

Он изучал выражение моего лица, читая каждый дюйм моего тела. Я старалась, чтобы черты моего лица оставались непроницаемыми, но чем дольше он изучал меня, тем сложнее это становилось.

Я не хочу, чтобы ты видел.

Я не хочу, чтобы ты знал.

– Эй! У вас двоих есть пропуск в туалет?

Я чувствовала, как дежурный по коридору поправил очки рядом с нами, доставая свой маленький блокнот.

Мы с Истоном не отводили друг от друга пристальных взглядов, ничего не говоря, но так много всего сразу.

– Я приму это как отказ. Вы нарушаете код 2 тире 3 Руководства для студентов, – объявил он, как будто тренировался на роль полицейского в торговом центре. – Мне придется выписать вам обоим наказание за задержание.

Истон мгновение смотрел мне в глаза, прежде чем отступил. Его плечи опустились, и он засунул руки в карманы.

– У тебя всегда есть выбор, Ева. Никогда и никому не позволяй убеждать себя в обратном.

Дурацкое жжение в глазах усилилось, и я не знала, как реагировать.

Дежурный по коридору яростно выписывал протоколы отработки.

– Никаких разговоров в коридорах во время занятий. Код 2 Тире 6 в Руководстве для студентов.

Я проигнорировала его.

– Что ты сказал мистеру Доу? – прошептала я, ненавидя просачивающуюся нотку отчаяния.

– Ты действительно хочешь знать?

– Я просто… Я не хочу устраивать сцену, Истон. Пожалуйста.

Я знала, что это звучало слабо. Но я тоже чувствовала слабость.

Дежурный по коридору вложил в руку Истона листок о наказании, но когда он протянул мне мой, у меня нет сил взять его, поэтому это сделал Истон.

– Код 3 Тире…

– Мы поняли, – огрызнулась я.

Его глаза сузились, но он повернулся и исчез в коридоре, чтобы найти других студентов, которым можно досадить.

Истон вложил мне в руку мой штрафной лист, и на мгновение я почти представила, что мы не брат и сестра. Я не облажалась, и мы двое нормальных людей, просто держащихся за руки.

Когда он собрался уходить, мои пальцы обхватили его предплечье, останавливая его.

Он долго смотрел на мою хватку, прежде чем его взгляд скользнул вверх по моей руке, снова останавливаясь на моем лице.

– Я сказал только то, что ему нужно было услышать. Ни больше, ни меньше. Он будет молчать и больше не приблизится к тебе. Я могу тебе это обещать.

На этот раз, когда он повернулся, моя рука скользнула по его запястью и опустилась на бок.

Он уже почти завернул за угол, когда остановился, повернувшись ко мне спиной.

– Может, я и не разговаривал с тобой так много раньше, но я всегда обращал на тебя внимание, Ева, – его голос такой мягкий, что у меня мурашки побежали по коже. – Все, что я делал в течение трех гребаных лет – это обращал на тебя внимание.

Мои глаза широко открыты, когда я переворачиваюсь на бок, путаясь в простынях. Не находя себе места, я перевернулась на другой бок. А затем на живот. Я долго смотрела на свой телефон, лежащий рядом с подушкой, прежде чем схватила его. Я проигнорировала смехотворное количество непрочитанных сообщений, отчаянные попытки заняться сексом с парнями, которые думали, что знали меня, и просматривала свои контакты в поисках нового лица.

Но было только одно лицо, которое мне нужно.

У тебя всегда есть выбор.

Я уронила телефон и перевернулась на спину. Истон прав в одном. Прямо сейчас у меня действительно был выбор. Я прикусила нижнюю губу и провела пальцами по подолу своего хлопкового укороченного топа. Мягкое прикосновение защекотало мой обнаженный живот и разожгло огонь между ног. Мои глаза закрылись, пока этот день прокручивался в голове. Он так близко. Его теплое дыхание на моей щеке. Жар его тела. Хрипотца его голоса, низко вибрирующего в моем сердце.

Я всегда обращал на тебя внимание, Ева.

Моя рука скользнула ниже и проникла под трусики. Выражение его лица застыло у меня в голове, его слова плотно обволакивали меня.

Все, что я делал в течение трех гребаных лет – это обращал на тебя внимание.

Прямо сейчас я представила, что он носил этот образ только для меня. Что он принадлежал мне.

И я улетела прочь, увлекшись фантазией, которая, я знала, никогда не стала бы моей настоящей.

Истон

Подъезжая к роскошному особняку, я припарковал машину у обочины. С соседнего сиденья донесся всхлип, нарушающий тишину.

Я посмотрел на Уитни.

Она в беспорядке, ее обычно идеальный хвост спутан и не расчесан. Черная тушь размазана под глазами. Нос розовый и мокрый. За последние несколько недель она часто навещала свою маму, и каждый раз ей было тяжелее, чем в прошлый. С каждым разом ее отец становился все ближе к тому, чтобы прекратить все это.

Ее полные слез глаза встретились с моими.

– Я ненавижу его.

Я кивнул. Уитни было четырнадцать, когда она застукала своего отца со спущенными штанами. Какая-то девочка ее возраста склонилась над его коленями. После автомобильной аварии, в которой погибла его жена, он начал исчезать все чаще и чаще. Меня переполняло отвращение при одной мысли об этом подонке.

– Иногда мне хочется убить его, – она шмыгнула носом. – Буквально обвить руками его шею и сжать.

– Я знаю.

– Думаешь, ты мог бы сделать это для меня? – она вытерла глаза, ее тон смягчился. – Я заплачу тебе дополнительно.

Мои губы изогнулись.

– Соблазнительно.

Она полуулыбнулась и откинулась на спинку пассажирского сиденья. Некоторое время мы сидели в тишине, и мои мысли возвращались туда, где обычно бывали. За некую безрассудную колумбийку с глазами лани, способными украсть душу человека.

Через окно я вглядывался в темноту. Сейчас одиннадцать часов вечера, но я знал, что Ева сейчас могла быть где угодно. С кем угодно. Мои пальцы сжались, и я медленно расслабил их. Я заставил себя не отвлекаться. Только после того, как я смог бы проведать ее и убедиться, что она в своей комнате, в безопасности и нетронутая.

– Снова ходят слухи о моих родителях, – шепот Уитни такой тихий, что я его едва услышал.

Ее голова откинулась на спинку сиденья, отяжелевшие глаза смотрели в окно.

– У Картера много информации.

Я посмотрел на нее, на тревогу, вспыхивающую за ее отстраненным взглядом. Это тот же взгляд, который был у нее раньше, прямо перед тем, как давление сверстников заставило ее сломаться.

– Это всего лишь слова, Уит, – мягко сказал я. – Не позволяй им задеть тебя. Особенно такому куску дерьма, как Картер.

– Ну да. Дальше будет только хуже. Миранда и Джули уже спрашивали, почему я пропустила последнюю вечеринку.

– Ты сказала им, что была со мной?

– Ага.

– Тогда все в порядке. Если они спросят об этом, я скажу им то же самое.

Она кивнула, перевела взгляд на меня. После паузы она сказала:

– Ева вроде как защитила меня.

Я приподнял бровь, более чем любопытствуя.

– Когда Картер вел себя как придурок, говорил гадости. Ева тут же раскритиковала его за это. Вместо этого он последовал за ней и совсем забыл обо мне.

Я провел ладонью по подбородку, моя нога стала подпрыгивать.

– Странно, правда?

– Не совсем.

Уитни села и повернулась ко мне лицом.

– Тебе не кажется странным, что она защищала меня? После всего, что мы сказали и сделали друг другу?

– Нет. Меня это не удивляет.

Я прикусил нижнюю губу, снова выглядывая в окно. Надеюсь, она дома. Одна.

– Ева не такая мелочная.

– Итак, кто кого защищает? – упрекнула Уитни. – Она мне все равно не нравится.

Мои губы скривились.

– И я уверен, что ей все равно.

Она толкнула меня в плечо, и я притворно наморщился.

– Ты могла бы дать Марии побегать за ее деньгами.

Она засмеялась.

– Твоя экономка? Разве ей не около восьмидесяти?

– Шестьдесят семь, и не стоит ее недооценивать. Эта женщина крепкая, как гвоздь. Она могла бы надрать мне задницу в тот день, когда у нее разыгрался артрит.

Снова хихикая, она покачала головой и вытерла остатки влаги со щек.

– Спасибо.

– За что?

– Отвлек меня от… всего. У тебя это хорошо получается, – она перекинула свой конский хвост через плечо. – Ты ведь ведешь меня на вечеринку в эту пятницу, верно?

– Нет.

– Что? Почему нет? Ты брал меня в прошлый раз.

– Это была одноразовая сделка, Уит, – пробормотал я, глядя на часы. – Ты же знаешь.

– Это будет дома у Марко.

Мои глаза устремились на нее, и я увидел понимающий блеск, вспыхивающий в ее глазах.

– А теперь ты хочешь уйти? – она отвела взгляд, прежде чем тихо добавила: – Я уверена, ты бы не хотел оставлять бедную, беспомощную Еву совсем одну у Марко.

Выражение моего лица стало жестче, и она поерзала на своем сидении. Есть много слов, которые у меня ассоциировались бы с Евой, но бедная или беспомощная сюда не входили.

– Что ты делаешь, Уитни?

– Что ты имеешь в виду? – она мило улыбнулась. – Я ничего не делаю.

– Ты знаешь, кто мы такие. Что это такое.

Она пожала плечами.

– Да. Неважно. То, что это ненастоящее, не значит, что ты мне безразличен, – потирая руку, она пробормотала: – Все, что я говорю, это то, что у отношений есть границы, и Ева – твоя младшая сестра, Истон. Это неуместно.

Тихое рычание вырвалось из моего горла, когда я посмотрел на нее сверху вниз.

– Она мне не чертова сестра, Уитни. Не делай вид, что ты этого не знаешь. И то, на что ты намекаешь, не относится к делу, потому что между нами ничего не происходит, – я стиснул челюсти и перевел взгляд на часы на приборной панели. – Я бы не стал так с ней трахаться.

Она смотрела на меня долгую секунду.

– Ну, если ты так говоришь. Просто будь осторожен. Я видела, что такие девушки, как она, могут сделать с парнями. Даже такой игрок, как Картер, после нее совсем запутался.

У меня свело челюсть. А как же Ева? Почему, черт возьми, никому нет дела до того, что с ней произошло?

Заставляя свой голос оставаться спокойным, я кивнул в сторону двери машины.

– Спокойной ночи, Уитни.

Она выгнула бровь и поджала губы.

– Прекрасно. Только не говори, что я тебя не предупреждала.

Схватив сумочку, она вышла из машины и захлопнула дверцу, все еще наблюдая за мной.

Я завел двигатель и опустил стекло.

– Заеду за тобой в пятницу в девять. На этот раз никакой выпивки.

У нее отвисла челюсть, но я не дожидался ответа и отъехал от тротуара.

Я знал, что совершил ошибку, позволив себе поговорить с Евой. Ввязался в это дело, когда в последний раз последовал за ней в Питтс. По крайней мере, когда я держался на расстоянии, никто не должен был знать, насколько пристально я на самом деле следил за ней. Ей никогда не нужно было знать. Особенность ошибок в том, что их трудно распознать в данный момент. Худшие из них подобны наркотику – как только ты почувствуешь, что значит действовать интуитивно, ты не знаешь, как остановиться. Невзирая на последствия.

Однако все это не могло быть ошибкой. Не тогда, когда это означало, что мистер Доу больше никогда к ней не прикоснулся бы. Не тогда, когда это удержало того мудака в Питтсе от того, чтобы причинить ей боль. Не тогда, когда я мог быть уверен, что она каждый вечер возвращалась домой в целости и сохранности.

Заезжая на подъездную дорожку, я заглушил двигатель и глубоко вдохнул. Усталость давила мне на плечи, когда я открыл входную дверь и тихо поднялся по темной лестнице. Добравшись до верха, я заметил, что дверь Евы приоткрыта. Я остановился, схватился за поручень и перевел взгляд с ее двери на свою, затем обратно.

Ее дверь была закрыта, когда она уходила в школу этим утром, так что она должна быть дома. Нет необходимости подходить ближе. Я отпустил поручень и направился в свою комнату.

Я начал открывать свою дверь, но замер, когда тихий звук донесся из проема в ее комнату. Стон. А затем еще один.

Отпуская ручку, я бросил взгляд в конец коридора. Это не могло быть тем, о чем я думал. Если в комнате с ней парень, в нашем доме, я, блядь, клянусь…

Я прошел по коридору, не заботясь о том, что это массовое вторжение в частную жизнь. Я должен знать. Прежде чем я успел отговорить себя от этого, я стоял перед ее приоткрытой дверью.

Первое, что я увидел, это ее одеяло, сбитое в ногах кровати. Гладкие голые ноги широко раздвинуты. На ней нет ничего, кроме свободного топа и стрингов. У меня пересохло в горле, и я сглотнул, пока мой взгляд перемещался за ее рукой к ладони под нижним бельем. Она издала хриплый стон, и ее бедра приподнялись, создавая трение о ее руку.

Мой пульс отдался в ушах и члене. Тепло обволокло меня, проникло в каждую клеточку моего тела.

Твою мать…

Я попал бы в ад за то, что смотрел это, но моя кровь стучала в висках, зрение затуманилось, а ноги отказывались двигаться.

Отвернись. Отвернись.

Я заставил себя опустить взгляд, но когда до моих ушей донесся еще один тихий звук, я не смог удержаться и снова поднял глаза. Другая ее рука скользнула под рубашку, чтобы ущипнуть сосок, и тугой рывок потянул в мой пах.

Я, блядь, вспотел.

Отвернись, мать твою.

Мои руки сжались в кулаки – сжались и разжались, сжались и разжались, – пока костяшки пальцев не стали саднить. Ее дыхание участилось, как будто она вот-вот кончила бы, и звуки проникли прямо в меня, заставляя мой член болезненно напрягаться под джинсами. Наконец, я оторвал взгляд. Поворачиваясь, я прислонился спиной к стене для опоры и поднял голову к потолку.

Мое сердце ударялось о грудную клетку. Эти звуки… Ее извивающиеся бедра… Обнаженная кожа….

Я закрыл глаза и провел рукой по затылку, крепко сжимая его.

Она определенно одна.

И я в полной заднице.